Текст книги "Цветы из огненного рая"

Теперь вмешался и Те Пуаха, пытаясь утихомирить соплеменников. Пока он взывал к рассудительности, Томпсон схватил вождя за руку. Началась потасовка, и собравшиеся вокруг Томпсона мужчины с ужасом увидели, что тот взялся за оружие.

– Сохраняйте спокойствие! – в отчаянии перевела Кэт очень резкие слова Те Раупарахи. Те Пуаха бросил на нее взгляд, в котором читались сожаление и укор.

– Вождь предостерегает вас! – перевел он. – Вы не должны угрожать ему!

Те Раупараха спрятал руку под плащ и что-то крикнул. Судя по всему, это было очередное предупреждение. Карл с ужасом вспомнил о том, что говорил ему Фенрой об оружии маори. Неужели вождь потянулся за мушкетом?

– Парни! Примкнуть штыки! – рявкнул Томпсон, когда первые воины маори ринулись вперед, на помощь своему вождю.

Карл почувствовал себя беспомощным. Он ни в коем случае не хотел стрелять, но все вокруг уже доставали пистолеты и надевали штыки на оружие.

– Вперед, англичане! – закричал Уэйкфилд.

– Подождите!

– Подождите же! Мы не хотим начинать войну!

Фенрой и Таккетт, Кэт и Те Пуаха все еще пытались договориться.

Кажется, пакеха все же решили не спешить. Ведь это был не полк обученных солдат, а кучка искателей приключений и переселенцев. Они не собирались атаковать орду могучих воинов маори, едва заслышав какой-то непонятный приказ.

Но затем прозвучал выстрел.

Глава 4

Время словно на миг застыло, и мир Кэт рухнул. А ведь совсем недавно ей казалось, что, хотя ситуация достаточно серьезная, ее еще можно удержать под контролем. Общение вождя с этим дураком Томпсоном превратилось в своего рода игру между нею и темноволосым переводчиком пакеха. Крис Фенрой сразу же усвоил правила этой игры, и, если бы Томпсон проявил хоть чуточку понимания, оба тохунга наверняка закончили бы переговоры ко всеобщему удовлетворению. Но теперь? Сначала с обеих сторон раздались боевые кличи, а затем прогремел выстрел – и Те Ронга сдавленно вскрикнула, схватилась за грудь и безмолвно рухнула рядом с Кэт и Те Рангихаэатой.

Кэт не сразу поняла, что произошло, или же просто не захотела принять правду. Все вокруг словно бы застыло. Ее приемная мать лежит без движения, на груди ее расплывается алое пятно. Фенрой, растерявшийся так же, как и она, – и пакеха, один из которых выстрелил, хотя Кэт не могла понять, кто именно.

А затем мир снова пришел в движение. Женщины плакали, мужчины кричали, а Те Рангихаэата упал на землю рядом с женой. Обняв ее, он запел погребальную песнь:

– Хеи кони те марама. Хеи кони те ра. Хаэре маи те по. Да здравствует свет, да здравствует день, добро пожаловать, темнота смерти.

Шум этой суматохи на деревенской площади внезапно перекрыл голос вождя, в котором звенело отчаяние. Женщины и дети бросились в дома, защелкали мушкеты, забегали мужчины, отдавая приказы, – то ли атаковать, то ли бежать. Большинство переселенцев, увидев, что женщина умирает, а воины-маори приготовились мстить за нее, развернулись и помчались в сторону судна.

Офицер Томпсон и капитан Уэйкфилд пытались собрать людей и заставить их обороняться или хотя бы организованно отступить, но это было безнадежно. Среди пакеха поднялась паника – а маори обуяла жажда мести.

Карл последовал за Оттфридом, который первым сбросил охватившее всех оцепенение и помчался к реке. Фенрой еще пытался переводить чьи-то слова, но Карлу достаточно было лишь взглянуть на лица маори, чтобы понять: дипломатия здесь уже не поможет. Кроме того, он увидел, как на другой стороне площади вспыхнули огнями оружейные дула. Среди англичан свой мушкет разрядил только один человек, но воины-маори ответили целым градом пуль. Конечно же, у них было оружие, и, возможно, они пользовались им чаще, чем поселенцы. Карл свой мушкет даже из чехла не достал. На это ушло бы слишком много времени. А потом еще нужно было выстроить линию обороны…

По дороге к причалу он видел, как вокруг него падают мужчины, слышал голоса Уэйкфилда и Томпсона, обзывавших своих людей трусами. Некоторые после этого действительно остановились и ответили на огонь – значит, возможно, погибло еще несколько маори. Карл не оглядывался. Но потом он услышал крик, после которого вынужден был обернуться. Попали в Таккетта, землемера, и тот рухнул на колени у него за спиной.

Карл подбежал к нему и потащил его под прикрытие кустов. Мужчина стонал и держался за правое бедро. Судя по всему, рана его была неопасной, но в одиночку он теперь добраться до корабля не сможет. Долго Карл не раздумывал.

– Руку мне на плечо! – приказал он и приподнял землемера, чтобы тот мог опереться на него. – И бежать!

Таккетт повиновался, но вскоре остановился, тяжело дыша.

– Мы сдаемся! – крикнул у него за спиной Уэйкфилд. – Англичане, сложить оружие! Это безумие, это нужно прекратить! Всем сдаться!

Карл увидел, что капитан достал носовой платок, привязал его к ветке и принялся махать ею в воздухе. Таккетт, казалось, растерялся – ведь они уже почти добрались до берега, кто-то уже спускал на воду каноэ маори, чтобы доплыть на них до «Виктории». Другие пытались спастись вплавь. Среди них был Оттфрид, который бросил испуганный взгляд на капитана, но, похоже, не понял его жеста и уж тем более его слов.

Карл поставил Таккетта на ноги. Если уж Оттфриду неизвестно, что означает белый флаг, то откуда маори знать английские военные обычаи? К тому же Таккетту нужен был врач.

– Мы уходить! – крикнул он на ухо землемеру.

После недолгих колебаний Карл столкнул Таккетта в воду и спрятался за каноэ, в которые маори, конечно же, тоже стреляли. Карл не знал, как добраться до палубы «Виктории», но вскоре ему сбросили канат. Он обмотал им поясницу Таккетта, и команда втащила землемера наверх. Сам Карл нашел веревочную лестницу и, с трудом переводя дух, упал на палубу рядом с Оттфридом.

Воины маори тоже садились в каноэ, намереваясь задержать судно. Другие принялись стрелять в бриг. Те англичане, которые успели спастись, отвечали огнем с палубы «Виктории» и таким образом дали возможность забраться на борт другим своим товарищам, а команда тем временем успела поставить паруса.

Оттфрид тоже хотел помочь им, но для этого ему нужно было перезарядить свой мушкет. На миг Карл задумался, когда он успел выпустить первую пулю. Вряд ли во время бегства, тогда он даже ни разу не обернулся. Но затем молодой человек забыл об Оттфриде и решил, что нужно спрятаться за надстройками. Один из матросов уже оказывал Таккетту первую помощь.

– Ничего страшного, пуля прошла навылет, – спокойно сказал он. – Важные сосуды не задеты… Но все равно нужно перевязать…

– Без вас меня здесь не было бы, – содрогаясь от боли, сказал землемер Карлу. – Большое вам спасибо. Такие раны наверняка лучше лечить в Нельсоне, нежели в деревне маори…

Карл только пристыженно махнул рукой:

– Немного я делать. Маори… убивать люди?

Дул попутный ветер, «Виктория» продвигалась по реке очень быстро, и маори прекратили преследование. Теперь беглецы могли немного расслабиться и проверить свои ряды. Результат оказался неутешительным: не хватало двадцати двух человек, в том числе капитана Уэйкфилда, офицера Томпсона, землемера Коттерелла и Кристофера Фенроя.

– Убьют ли они пленных? – переспросил Таккетт. – Надеюсь, нет. Возможно, они потребуют за них выкуп. Вероятно, каких-то товаров, каких-то уступок, например выдачи убийцы из Нельсона, которого Уэйкфилд спас от суда…

– Теперь уже и второго убийцы, – напомнил Карл.

Намеренно или случайно, из-за неумения обращаться с оружием или просто потому, что сдали нервы, один из англичан застрелил женщину-маори, стоявшую рядом с вождями. То, что она наверняка была не обычной туземкой, а членом семьи Те Раупарахи, лишь усложняло ситуацию.

Таккетт вздохнул.

– Мы можем только надеяться и молиться, – произнес он. – А еще ребятам повезло, что с ними Фенрой. Он говорит на языке маори, знает обычаи. Если кто-то и сумеет выкрутиться, то это он.

Увидев умирающую Те Ронгу и затянувшего погребальную песнь Те Рангихаэату, Кристофер Фенрой пришел к тому же выводу, что и Карл: тут уже ничего не поделаешь, лучше всего бежать как можно скорее. Но взгляд светловолосой девушки задержал его чуть дольше, чем следовало, – он не мог уйти, не пробормотав хотя бы «прости», пусть никто его и не слушал.

А затем, бросившись к бригу, он обнаружил, что рядом с ним бежит Уэйкфилд. Теперь капитан решил сделать ставку на переговоры.

– Прекратите! Остановитесь! Это был несчастный случай! – Похоже, он обращался к ринувшимся на него маори. Но они, разумеется, не обращали никого внимания на его слова.

Уэйкфилд схватил переводчика за руку:

– Стойте! Вы же не собираетесь бежать, как трус! Переводите!

Кристофер Фенрой попытался преодолеть страх смерти, но воины находились слишком близко.

– Мы сдаемся! – заорал им Уэйкфилд. – Вы понимаете? Мы сдаемся!

Кристофер перевел и вздохнул с облегчением, когда голос Те Раупарахи заглушил всеобщий шум.

– Довольно! – отдал приказ вождь. – Возьмите этих людей в плен…

Вскоре Кристофер Фенрой вместе с восемнадцатью другими выжившими англичанами снова оказался на деревенской площади, на этот раз со связанными руками. Некоторые из них, в том числе Томпсон, были ранены. Три пакеха лежали мертвыми, и маори оттащили их тела на край мараэ. Женщины маори оплакивали убитых воинов.

– Потери у нас одинаковые, – пробормотал капитан Уэйкфилд. – Это хорошо, облегчает переговоры…

– И еще женщина, – напомнил Фенрой.

Молодой вождь сидел на том же месте, вне себя от скорби, а с ним и светловолосая девушка. Она пыталась заставить Те Рангихаэату отпустить женщину, наверное, для того, чтобы унести ее и положить на носилки. При этом из глаз ее лились слезы. Она держала убитую за руку, словно надеясь вернуть ее к жизни.

– Это был несчастный случай, – настаивал Уэйкфилд.

Фенрой закусил губу.

К Те Рангихаэате подошел Те Раупараха. Он опустился на колени рядом с женщиной, удостоверился в том, что она мертва, и тоже затянул погребальную песнь, обращенную к богам.

– Что это такое? – нахмурившись, поинтересовался у переводчика Уэйкфилд.

– Он скорбит о своей дочери, – вздохнул Фенрой. – То есть эта женщина – его родственница. Не обязательно дочь, быть может, нам повезет и окажется, что она – всего лишь племянница…

– Это обойдется дорого, – простонал Уэйкфилд.

Потерев запястья друг о друга, Кристофер попытался немного ослабить веревки. Это ненадолго отвлекло его от опасений, которые, однако, тут же подтвердились.

Закончив погребальную песнь, Те Раупараха обернулся к пленникам. Он что-то сказал Те Рангихаэате и Кэт, которая стала подниматься на ноги. Наверное, вождь попросил ее перевести его слова. Но тут Те Рангихаэата вскочил и закричал на вождя:

– Нельзя вести с ними переговоры! Ты не можешь пощадить их! Они убили твою дочь!

Крис перевел капитану его слова, которые маори встретили одобрительными возгласами. Воины вонзили копья в землю.

Те Раупараха надул губы. Затем он отдал какие-то распоряжения, подозвал к себе некоторых мужчин и женщин и направился к одному из домов. Те, кого он выбрал – старейшие члены племени, – последовали за ним, вскоре к ним присоединился и Те Рангихаэата, который наконец неохотно оставил тело жены. Светловолосая девушка накрыла его одеялом. А затем подошла к пленникам.

– Мне так жаль! – произнес на языке маори Крис.

Капитан Уэйкфилд тут же вмешался:

– Вождь должен поверить нам, никто не хотел этого…

– Вождь никому ничего не должен, – резко возразила девушка. – Сейчас он проведет совещание со старейшинами племени. Они решат, что с вами делать дальше.

– Но он должен привлечь к переговорам меня! – возмутился Уэйкфилд. – Тогда мы могли бы сразу же…

Крису хотелось только одного: ударить этого человека, пусть он его начальник, заслуженный солдат, уполномоченный Новозеландской компании и основатель города. Для него капитан был только глупым и бессердечным идиотом.

– Боже мой, да прекратите же вы наконец! – набросился на него Крис. – Неужели вы не понимаете? Речь идет не о пятидесяти или сотне фунтов выкупа, речь идет о наших головах! Те Рангихаэата хочет, чтобы нас всех убили!

– Кем она была? – негромко спросил он у Кэт, когда испуганный Уэйкфилд наконец замолчал. – Она много значила для тебя, да?

– Моя приемная мать. – Голос девушки дрогнул. – Те Ронга. Дочь Те Раупарахи и жена Те Рангихаэаты. Она была всем нам матерью, всем нам дочерью… она говорила с духами…

Крис застонал.

– Прошу, поверь, мне искренне жаль, и я соболезную твоей утрате, – произнес он. – Это не должно было случиться.

Кэт кивнула.

– Ты не виноват, – сказала она. – И думаю, что никто из них не стрелял. – Она махнула рукой в сторону пленных англичан. – У землемера даже оружия не было. Многих из них я вообще не видела, то есть они сидели так далеко позади, что им пришлось бы целиться сквозь ряды своих товарищей, да и стрелять тоже. Но согласятся ли с этим старейшины?..

– Когда они примут решение? – спросил Крис.

Кэт пожала плечами:

– Ночью, не раньше. Сейчас они разговаривают… Тебе остается только ждать…

Крис откинулся назад. Запястья болели, ему неудобно было сидеть на твердой земле, и он с ужасом ждал приговора вождей, но все равно не мог отвести взгляда от девушки. Глаза у нее были насыщенного карего цвета, иногда в них мелькали янтарные искорки.

– Ты хорошо потрудилась, – осмелился произнести он. – Я про перевод. Мы… у нас все могло получиться.

Кэт с грустью кивнула:

– Все пошло не так. Те Ронга сказала бы, что мы разозлили богов, сократив повири. Но ваши люди… они не дождались даже каранга…

Каранга – клич женщины, обладавшей самым высоким рангом в принимающем племени, – завершал церемонию приветствия и создавал узы между богами и обоими племенами.

– Те Ронга крикнула бы? – спросил Крис.

– Да, она сделала бы это, – ответила Кэт. – Она всегда хотела лишь мира.

С этими словами девушка поднялась и, прежде чем Уэйкфилд успел ей что-то сказать, без всякого снисхождения взглянула на капитана.

– Вам сообщат о решении на рассвете, а до тех пор можете молиться…

В конце концов Кристофер провел адскую ночь в огороженной части площади, связанный и замерзший. Земля была там не настолько твердой, как в центре площади для собраний, ее недавно перекапывали, и его донимала сырость. Возможно, она предназначалась для сада или огорода. Кристоферу было страшно, он все думал о том, не собираются ли маори утром удобрить ее кровью.

Пленников поместили в этот загон, поскольку их там было легче охранять, а кроме того, они не мешали проводить поминальные обряды, к которым готовились на площади. Деревенские женщины всю ночь пели скорбные песни и заклинали духов. Даже пленники, ничего не знавшие о том, в какой опасности находится их жизнь, – Уэйкфилд и Фенрой решили никому не говорить, о чем именно совещаются маори, – не сумели сомкнуть глаз.

Кэт чувствовала себя не лучше. Она должна была помогать обмывать Те Ронгу, но не могла отойти от дома собраний, в котором заседали старейшины. Тоскуя, девушка сидела на земле, закутавшись в одеяло и снова чувствуя себя такой же покинутой и никому не нужной, как после смерти миссис Хемплмен. Однако теперь Кэт испытывала и тревогу: она боялась, что утром придется не только участвовать в погребении, но и, возможно, присутствовать при казни девятнадцати человек. Кэт ничего не сказала Крису, оставив ему надежду, но она хорошо знала Те Рангихаэату: если уж молодой вождь что-то вбил себе в голову, то отговорить его от этого могла лишь Те Ронга. Поэтому, если у пакеха и был хоть какой-то призрачный шанс на спасение, то дать его им мог только Те Раупараха. Последнее слово при принятии решения всегда оставалось за вождем племени. И он тоже наверняка видел, что пленники невиновны. Или нет? Конечно же, он был занят ссорой с Томпсоном…

Кэт долго ломала голову, но в итоге пришла к неутешительным выводам. Если совет старейшин потребует головы капитана Уэйкфилда и его людей, то Те Раупараха возражать не станет.

Решение было принято, когда девушка как раз провалилась в беспокойный сон. Как только старейшины и вожди вышли из дома собраний, она вскочила и подобралась ближе ко входу, чтобы, если повезет, уловить хотя бы несколько слов.

Те Рангихаэата шел рядом с Те Раупарахой.

– Ты принял правильное решение! – спокойно произнес он. – Те Ронга стоила больше, чем все сокровища в мире. Мы не можем купить ее жизнь.

Арики вздохнул.

– Но наше решение может привести к войне, – напомнил он. – Нам придется положиться на рассудительность совета старейшин… или на рассудительность их губернатора…

Те Рангихаэата фыркнул.

– Аотеароа принадлежит нам! – заявил он. – Мы запросто порубим их на куски! И завтра мы это докажем.

Кэт упала духом. Значит, приговор вынесен. Впервые за долгое время перед ее внутренним взором появился образ залитого кровью пляжа в заливе Пераки. Еще живые киты, которых рубили и резали на части… и рядом с окровавленными животными она видела Криса Фенроя. Его кудрявые каштановые волосы, которые были длиннее, чем у большинства пакеха, – их можно было завязать в пучок, как поступали воины маори… Его веселые зелено-карие глаза, в которых, когда он смотрел на Кэт, появлялось выражение, какого она прежде никогда не видела. Не похоть, но и не отсутствие интереса, а скорее некая теплота… Его приветливое, еще совсем юное лицо, загар, который скоро сменится смертельной бледностью… Его спокойные манеры, его ум… Как редко бывает, чтобы пакеха говорил на языке маори! Крис Фенрой был тохунга. По вере Те Ронги боги наделили его особым даром. Он должен находиться под их защитой. Те Ронга не допустила бы, чтобы его убили…

Кэт даже не заметила, как покинула свой наблюдательный пост. Она поняла, что тихо бредет в тени деревьев к загону, в котором держали пленников. Может быть, он спит… Она не станет будить его… Она… Девушка осторожно обошла часовых, которые, впрочем, больше интересовались скорбным пением на деревенской площади, нежели пленниками. Там все еще читали молитвы и пели, хоть уже сдержаннее, чем прежде. Почти все пленники забылись тяжелым сном. Кэт решила предоставить решение богам – или духу Те Ронги, в которого она верила больше всего: если Фенрой спит, она просто уйдет. Но если нет… Она бесшумно приблизилась к загону.

– Поти?

Негромкий голос прервал ее размышления. Крис Фенрой стоял в самом ближнем углу загона, держась за забор. Судя по всему, он пытался перерезать путы.

– Кристофер Фенрой. – Она произнесла его полное имя очень серьезным тоном, словно судья, читающий приговор.

– Они приняли решение, верно? – спросил Крис. – Они… убьют нас.

Кэт кивнула.

– Они убьют Уэйкфилда и Томпсона, – сказала она. – Но тебя – нет… ты – тохунга, ты не должен…

Крис резко выдохнул.

– Серьезно? – Он едва ли не веселился. – Лично я слышал о твоем народе несколько иное – если это твой народ. Когда-нибудь, когда мы снова встретимся на небе или на Гавайки, ты расскажешь мне, как тебя сюда занесло. Насколько я знаю, в прежние времена тохунга не только убивали, но еще и съедали, чтобы получить частичку их таланта…

– Нет!

В голосе Кэт прозвучала мука. Она и раньше не желала слушать подобные рассказы, которые никак не соответствовали той всеобъемлющей любви к мирозданию, которую исповедовала Те Ронга. И в этот миг она окончательно приняла решение. Бесшумная и невидимая, словно тень, она подошла ближе к пленнику, вытащила из-за пояса нож и перерезала путы Кристофера.

Молодой человек с удивлением уставился на нее.

– Ты отпускаешь нас? – недоверчиво спросил он. – Дай мне нож, я освобожу остальных…

Когда она не сделала этого, он поднял с земли камень, проверил, острый ли он, и обернулся к спящему Уэйкфилду.

Кэт покачала головой.

– Нет! – решительно произнесла она. – Я отпускаю не вас, а только тебя! Ты один сумеешь скрыться. Если ты отпустишь всех, стража поднимет тревогу еще до того, как из загона выйдут первые пленники. Ваш корабль давно ушел. Если вы попытаетесь вернуться домой пешком, вас снова поймают или застрелят при попытке к бегству.

Кристофер закусил губу. Она была права. Даже если они сумеют незаметно освободиться – а это было маловероятно, потому что маори, сторожившие их, хоть и отвлекались, но все же не спали, – у девятнадцати растерянных, совершенно не привыкших к жизни в лесах мужчин, шатающихся по округе, не будет ни малейшего шанса добраться до Нельсона. А если он уйдет один, то до утра его бегства никто не заметит. Может быть, даже и позже, он ведь не помнил, пересчитывали ли пленников. Кроме того, он знал эту землю, знал, как дойти до Нельсона. Не исключено, что он сможет привести подмогу. Никто ведь не говорил, что казнь состоится сразу на следующее утро…

Крис подавил в себе чувство вины. Он слишком хотел жить! Молодой человек ловко проскользнул под забором и внезапно схватил Кэт за руки:

– Спасибо! Большое спасибо, Поти. И еще раз: мне ужасно жаль…

– Уходи! – сказала Кэт, указывая на границу мараэ, за которой сразу же начинался лес. – Иди вдоль забора, за кухней есть еще одни ворота. Дорога ведет к ручью, а тот – к реке…

Девушка развернулась и пошла прочь, когда Крис слился с тенью. Но затем, когда она снова прокралась от загона к площади для собраний, чтобы незаметно смешаться с причитавшими там женщинами, она услышала голос Те Рангихаэаты:

– Откуда ты идешь, дочь моя?

Кэт вздрогнула. Она предполагала, что вождь стоит у носилок своей жены, но, судя по всему, ему хотелось побыть одному. От дома собраний он прекрасно видел всю деревенскую площадь – наверное, и загон с пленниками тоже.

– Я… я просто бродила… – пробормотала она. – Мое сердце исполнено печали…

– Но не жаль ли тебе пакеха? – Голос вождя вдруг зазвучал настороженно. – Они умрут, и ты знаешь это, не так ли?

– Да? Так решили? – Кэт притворилась удивленной, но лгать она не умела. – Что ж, они… они заслужили это. Этот Уэйкфилд плохой командир, а уж офицер… Они…

– Стало быть, ты не считаешь себя пакеха, Кэт? – спросил вождь.

Кэт вздрогнула. Ее никогда не называли этим именем, которое она взяла себе после прибытия в деревню маори. Те Ронга всегда звала ее только Поти.

– Я чувствую себя как дочь Те Ронги! – твердым голосом заявила она, и это была правда. – Это значит, что я чувствую себя как человек. Тангата, понимаешь?

Она произнесла это слово с кратким «а» после первой «т». Так называли всех людей в мире. Слово с долгим «а» относилось только к членам племени.

Вождь внимательно смотрел на нее.

– Что ж, по крайней мере, ты выучила наш язык, – произнес он, а затем махнул рукой в сторону пленников за оградой. – Завтра ты объявишь им приговор. Докажи нам, что ты тāнгата, часть нгати тоа.

Кристофер оставил деревню позади, но далеко не ушел и при этом не мог объяснить самому себе причину задержки. Он ведь должен хотеть лишь одного: как можно скорее спасти свою шкуру, быть может, даже привести помощь для остальных. Особенно его беспокоило последнее. Если он сейчас бросится в Нельсон и расскажет о приговоре, брат капитана Уэйкфилда немедленно отправит людей освобождать пленников. Возможно, это снова будет разношерстная компания, которую маори одолеют играючи. Появятся новые жертвы, и эти стычки в конечном итоге окончательно перерастут в войну. И в конце концов вести ее будут настоящие солдаты из оклендского гарнизона. Против них у деревни Те Раупарахи нет никаких шансов. А Кэт… Крис вспомнил рассказы о побоищах и резне, случавшихся в самых разных колониях. Если дело примет скверный оборот, ни поселенцы, ни туземцы не остановятся перед убийством женщин и детей.

Нет, прежде чем эта лавина сойдет с гор, он должен разобраться в ситуации. Если маори отложат казнь, он отправится в Нельсон и все там расскажет. В конце концов, собственный народ ему ближе, чем чужая девушка. Но если англичан убьют прежде, чем он успеет добраться до поселения, то спешить ни к чему. Он посоветуется с Таккеттом, тот попытается утихомирить переселенцев из Нельсона и в итоге начнет новые переговоры с губернатором Окленда.

Крис спрятался неподалеку от деревни – это оказалось несложно, в детстве он много времени провел с детьми маори и научился маскироваться, а также находить съедобные ягоды и корни. Он провел остаток ночи у реки, немного подкрепившись за это время. Чтобы отвлечься, он думал о ферме в Кентербери, на которую так надеялся. И когда он наконец уснул, у дочери Джона Николаса Бейта, которая должна была помочь ему в достижении цели, были черты лица светловолосой маори.