Текст книги "Империя бурь"

Оценивающий взгляд хохотуньи стал настороженным.

– Мы не столько лицедеи, сколько устроители карнавалов. Но свободных мест у нас в труппе нет.

Бородатый мужчина и красавица с упреком посмотрели на хохотунью.

– Я лишь спросила, – спокойно пожала плечами Элида. – Но если вы вдруг передумаете, мой муж, – Элида махнула в сторону Лоркана, который изо всех сил пытался непринужденно улыбнуться, – искусный метатель ножей. В прежней труппе он неплохо зарабатывал. А еще больше ему платили желающие помериться с ним силою.

Хохотунья переместила свои цепкие глаза на Лоркана, оценивая рост, осанку и мускулы. Догадка Элиды была верна: им требовались люди, а слова хохотуньи – обычный трюк для незнакомцев.

– А ты-то сама чем занималась? – спросила женщина.

– Предсказаниями. Меня называли оракулом. – Элида небрежно пожала плечами. – По большей части напускала тумана. Что-то просто угадывала.

Иначе и быть не могло, если учесть, что она не умеет даже читать.

Хозяйка труппы по-прежнему оставалась равнодушной.

– Кстати, как называлась ваша прежняя труппа?

Каверзный вопрос. Хохотунья и ее спутники наверняка знали все труппы, странствующие по равнинам. Элида напрягла память, пытаясь извлечь оттуда хоть что-то полезное…

Как-то раз ведьмы в Морате заговорили про Бэбу Желтоногую. Та ездила с карнавалом, чтобы ее не опознали. Однако зимой в Рафтхоле эту Бэбу убили. Причин и обстоятельств гибели ведьмы не знали… Из потаенных уголков памяти Элиды выплывали подробности подслушанного разговора.

– Мы работали с «Карнавалом зеркал».

В глазах хохотуньи сразу появилось уважение вперемешку с удивлением.

– Хозяйкой там была Бэба Желтоногая. Зимой ее убили в Рафтхоле. Карнавал распался… С тех пор перебиваемся случайной работой.

– А родом откуда? – спросил бородатый.

Элида не ожидала, что Лоркан поддержит разговор.

– Моя семья живет на западном склоне Белоклычьих гор. После Рафтхола вернулись туда. Прожили несколько месяцев. Ждали, пока снег не растает. Весной перевалы очень опасны. А нынче в горах разные странности творятся.

За столом словно холодом повеяло.

– Подумай, Мулли, – заговорила черноволосая, обращаясь к хозяйке. – Они готовы внести часть платы за переезд моста. А с тех пор как ушел Суал… сама знаешь.

Наверное, так звали их метателя ножей.

Элида улыбнулась, подражая улыбке Астерины.

– Мы тут еще немного побудем. Так что если передумаете… дайте нам знать. А если нет… – Она приветственно помахала погнутой ложкой. – Тогда легкого вам пути.

В глазах хохотуньи Мулли что-то вспыхнуло. Она еще раз взглянула на Элиду и Лоркана и пробормотала:

– И вам легкого пути.

Элида и Лоркан вернулись к еде.

Когда подавальщица пришла за деньгами, Элида полезла во внутренний карман и протянула ей серебряную монету.

У подавальщицы округлились глаза, и она ушла за сдачей. Элида заметила, как монета подействовала на Мулли и остальную труппу.

Лоркан видел, что Элида взяла не всю сдачу. Подавальщице досталось более чем щедрое вознаграждение. Потом они встали, еще раз улыбнулись труппе и покинули таверну.

Элида направилась в конец очереди – шла, распрямив плечи, и продолжала улыбаться.

– Ты же говорила, у тебя нет денег, – напомнил Лоркан.

– Оказалось, я ошиблась. – Элида бросила на него косой взгляд.

На этот раз Лоркан улыбнулся по-настоящему, блеснув белыми зубами:

– Тогда, Маурина, будем надеяться, что нам хватит денег и заплатить солдатам. Похоже, Мулли передумала.

Услышав скрип сапог, Элида обернулась. К ним быстро приближалась Мулли – одна. Вероятно, остальные пошли к повозкам.

Лицо Мулли было красным. Наверное, спорила со своими. Хохотунья цокнула языком:

– Беру вас на время. Провалитесь – вытурю и вашей доли за переезд не верну.

Элида лучезарно ей улыбнулась:

– Маурина и Лоркан к вашим услугам, госпожа.

Жена, называется. Боги милосердные!

Ему пятьсот с лишним, а эта… эта девка… пусть не девка, молодая женщина. Главное другое: эта сущая дьяволица напридумала невесть что и втянула его в свое вранье. Его, непревзойденного воина, сделала метателем ножей!

Лоркан стоял вблизи таверны. Маурина – тут же. Труппа устроителей карнавалов оказалась маленькой и бедной. Похоже, они знавали лучшие времена. А сейчас все их имущество состояло из двух крытых повозок с желтыми крашеными стенками. Повозки, везомые каждая двумя клячами, отчаянно скрипели и дребезжали.

Маурина внимательно наблюдала за Мулли. Та уселась на кучерское сиденье рядом с черноволосой красавицей, не обращавшей на Лоркана ни малейшего внимания.

А как же иначе? Раз у него на шее висит «жена», черт бы ее побрал, другие женщины на него не посмотрят. Лоркан едва сдерживался, чтобы не зарычать. Уже много месяцев он не прикасался к женщине. Наверняка они с этой черноволосой недурно бы провели время. Лоркану она сразу приглянулась… Так нет. Он теперь в оковах чужого вранья.

У него вроде как есть жена!

Конечно, привлекательностью Маурина не обижена. Да и не вредная, в общем. Эти мысли бродили в голове Лоркана, пока он смотрел, как Маурина забирается во вторую повозку. Несколько человек из труппы передвигались верхом, и лошади у них были под стать упряжным клячам.

Бородач протянул Маурине руку, помогая влезть. Лоркан готовился забраться следом, а пока оглядывал новых попутчиков. И мужчины и женщины заметили появление Маурины.

Миловидное личико, соблазнительные округлости, просто, с изяществом убранные волосы… К тому же она больше не хромала. Маурина знала, чтó делает. Люди – особенно мужчины – будут в первую очередь разглядывать ее лицо и фигуру, думать о запретных удовольствиях и послушно глотать ловкое вранье, которое она им скармливает.

Бородатый протянул руку и ему, но Лоркан легко запрыгнул сам. Теперь нужно пройти в конец повозки, сесть рядом с Мауриной, обнять ее худенькие плечи и изобразить на лице спокойствие и счастье: ведь они нашли себе новую труппу!

В повозку погрузили припасы, потом туда забрались еще пятеро участников труппы. Все они улыбнулись Маурине и тут же отвели глаза.

Маурина коснулась его колена. Лоркан едва не вздрогнул. Трудно представить, какими жесткими были ее тонкие пальчики.

Она была не просто пленницей Мората, а рабыней.

Давние, крепкие мозоли. Такое ощущение, что Маурина годами занималась тяжелой, изнурительной работой. И это – с ее увечной ногой…

Лоркан старался не думать о привкусе страха и боли, которые уловил, слушая признания Маурины. Она почти не верила в мужскую доброту и порядочность. Лоркан не позволил себе задуматься о причинах – а причины наверняка были.

В повозке царила духота: пахло человеческим потом, сеном, конским навозом. Пробивался слабый запах железа: это пахло оружие.

– Вы, никак, странствуете налегке? – спросил бородатый, которого звали Нирк.

Лоркан молча выругался. Он забыл, что у людей есть обыкновение тащить с собой кучу ненужного хлама, который в дороге лишь мешает.

– Увы, так сложились обстоятельства, – ответила Маурина. (Порою Лоркана бесил ее мелодичный голос.) – Когда мы спускались с гор, нужно было пересечь быструю речку. Идти до моста далеко. И тогда муж (опять это чертово слово!) сказал, что мы переберемся вброд. Но течение оказалось сильнее, чем выглядело с берега. Это великое счастье, что он успел подхватить меня, а то бы я уплыла вслед за нашими пожитками.

Нирк тихо засмеялся:

– Думаю, он в тот момент вообще забыл о пожитках и спасал тебя.

Маурина закатила глаза и потрепала Лоркана по колену. Он едва не взвыл.

С любовницами Лоркан следовал непреложному правилу: вне постели – никаких ласк и прикосновений. Он терпеть не мог, когда женщины пытались невзначай взять его за руку или положить голову на плечо. Некоторые сердились и обзывали его бесчувственным. Другие не оставляли надежд его приручить, веря, будто ему нужна жена и домашний очаг. А ему нужно было лишь то, что требовала его мужская природа.

– Конечно, жизнь дороже пожитков, – с легким вздохом продолжала Маурина. – Но в мешках у нас не было ничего лишнего. Метательные ножи мужа, съестные припасы, моя одежда.

Она тряхнула головой:

– Все это теперь надо заново покупать.

Нирк посмотрел на Лоркана, выдержав взгляд воина дольше, чем большинство смертных. Лоркан не представлял, в чем ремесло бородатого. Наверное, что-то умеет. Но основную задачу Нирка он уловил сразу: следить за порядком и охранять покой труппы.

– Земли за Белоклычьими горами – суровый край, – Нирк перестал улыбаться. – Твоя родня – крепкий народ, раз прижился там.

Лоркан кивнул:

– Совсем не такой жизни я хочу для своей жены.

– Жизнь на дороге немногим лучше, – возразил Нирк.

– А вот с этим я не согласна, – опять встряла в разговор Маурина. – Вокруг – такой простор. Небо над головой. И видно далеко-далеко. Мчишься наравне с ветром. Никто и ничто тебе не указ. Жизнь, полная свободы… – Она тряхнула головой. – Никаких рамок, никаких клеток. Разве можно просить о большем?

Лоркан знал: сейчас Маурина говорила сущую правду. Он помнил, какое было у нее лицо, когда она увидела луга и равнины на другом берегу Аканта.

– Ты говоришь, как вечная странница, – усмехнулся Нирк. – Лицедеи, они ведь как? Одни осядут где-нибудь, и их с места не сдвинешь. А других носит из конца в конец, и не остановиться им.

– Я хочу посмотреть жизнь. Мир посмотреть. – Голос Маурины зазвучал мягче. – Словом, хочу увидеть все, что только возможно.

Многое ли она успеет посмотреть, если Лоркан не выполнит свою задачу и Ключ Вэрда, который при нем, попадет в злые руки?

– Нынче опасно странствовать слишком далеко. – Нирк нахмурился. – Про Морат такое рассказывают – волосы дыбом встают. А теперь еще и Рафтхол.

– А что случилось в Рафтхоле? – встрепенулся Лоркан и снова почувствовал на колене руку Маурины.

Нирк рассеянно теребил пшеничную бороду:

– Да, говорят, город разворотили до неузнаваемости. Налет на него был. Прилетели страшные крылатые твари, а управляли ими демонессы. По слухам, ведьмы. Железнозубые. Мне в детстве про них страшные сказки рассказывали.

Он передернул плечами.

Лоркан чуть не присвистнул. Он представлял, какая нужна мощь, чтобы разворотить адарланскую столицу. Лоркан заставил себя слушать дальше, хотя ум уже начал подсчитывать число погибших и искать ответ на вопрос, зачем понадобилось крушить Рафтхол.

– Что сталось с молодым королем – неизвестно, – продолжал Нирк. – А город теперь во власти ведьм и их чудовищ. Почему я и сказал: нынче далеко ездить опасно. Поедешь на север – угодишь в западню. И на юг поедешь – там другая западня. Так что мы отправимся на восток. Может, все беды пройдут стороной. А может, война начнется, и нас разметает кого куда. Мужчин в армию позабирают.

Закончив говорить, Нирк выразительно посмотрел на Лоркана. Лоркан удержался, чтобы не рассмеяться вслух. Никакой здешний король не затащит его в свою армию. Он никому не подчиняется, кроме… У него сдавило грудь. Лучше сейчас не думать о его королеве.

– Думаешь, война все-таки начнется? – едва слышно спросила Маурина. – И людей заставят воевать?

– Не знаю, – пожал плечами Нирк.

Внутри повозки запахло речной водой. Они были совсем близко от моста. Лоркан полез за деньгами. Сумма, названная Мулли, заметно превышала «справедливую долю», о которой говорила Маурина. Лоркана это не особо волновало. Главное – отъехать подальше от Аканта, а там…

– Может, мы на войне и не понадобимся, раз у герцога Перангтона есть ведьмы и крылатые твари, – сказал Нирк, явно не горящий желанием воевать.

«У него есть кое-кто и похуже, – мысленно добавил Лоркан. – Гончие Вэрда, илки и еще неведомо кто».

– Пока неизвестно, как поведет себя Аэлина Галатиния, – вдруг сказал Нирк.

Ладонь Маурины на колене Лоркана сразу обмякла.

– О помощи она не просила, армию не собирала. Она ведь тоже вторгалась в Рафтхол. Убила прежнего короля. Разрушила его стеклянный замок. Но город не тронула. Потом и вовсе ушла оттуда.

– Что ты знаешь про Аэлину? – быстро спросила Маурина, подаваясь вперед.

– Разное про нее болтают, – пожал плечами Нирк. – Поди догадайся, где правда, а где вымысел. Говорят, она необычайно красивая, но холодная, как глыба льда. Ее называют тиранкой, трусихой и даже шлюхой. Кто твердит, что она отмечена богами. Иные считают, что Аэлина спозналась с темными силами. А кто может сказать правду? Двадцать лет – не такой возраст, чтобы тяготы мира на плечах таскать… Я еще вот чего слышал. Двор у нее пока небольшой, но сильный. Ее охраняет оборотень и двое принцев-воинов. Так что тыл и фланги у нее прикрыты.

Оборотня Лоркан хорошо помнил. Бесцеремонная особа, дважды заблевавшая все вокруг него. Что же касается принцев-воинов… Один из них – сын Гареля.

– Вот только вопрос: спасет ли она нас или бросит на произвол судьбы? – задумчиво произнес Нирк, поглядывая на змеящуюся очередь повозок позади. – Слышал, якобы судьба мира в ее руках. Не знаю, радоваться этому или нет. Но мне почему-то кажется: если Аэлина победит, наш мир и жизнь станут лучше. А если потерпит поражение… возможно, мы и впрямь заслужили такую судьбу.

– Она обязательно победит, – тихо, но с твердой уверенностью сказала Маурина.

Нирк удивленно посмотрел на нее. Остальные зашумели.

– Не в таком мы месте, чтобы говорить о ней, – заметил им Лоркан.

И буквально в ту же секунду заскрипели сапоги. Чья-то рука бесцеремонно откинула полог. Внутрь заглянули двое солдат в адарланских мундирах.

– Выходите, – приказал один. – Построиться в одну шеренгу.

Глаза солдата скользнули к Маурине.

Лоркану этот угрюмый, отвратительный взгляд был очень хорошо знаком. Он обнял Маурину за плечи и сказал:

– Идем, жена.

Солдат заметил и его. Отошел, немного побледнев, затем приказал осмотреть весь груз.

Лоркан спрыгнул первым и снял Маурину. Когда она хотела отойти и встать рядом, он прижал ее спиной к себе и для верности положил ей руки на живот. Лоркан спокойно выдерживал взгляд каждого солдата. Интересно, кто позаботится о черноволосой красавице, что сидела на козлах первой повозки?

Вскоре появилась и она вместе с Мулли. Черная шляпа с полями закрывала половину смугловатого лица красавицы. Плотно застегнутый камзол надежно скрывал женские округлости. Рот сморщился в гримасе. Вместо черноволосой красавицы Лоркан увидел мегеру.

Мулли подтолкнула женщину, указав ей место между Лорканом и Нирком. Затем взяла у Лоркана кошелек, даже не поблагодарив.

Черноволосая, чуть наклонившись, прошептала Маурине:

– Не смотри им в глаза и не вступай в разговоры.

Маурина кивнула, уткнувшись взглядом в землю. Лоркан чувствовал, как бешено колотится ее сердце, хотя поза ее выражала спокойную покорность.

Солдаты рылись в их припасах, забирая все, что приглянется.

– А ты, – обратилась черноволосая к Лоркану, – Мулли сказала, чтобы стоял тихо и не распускал руки. Если только схватишься с солдатами, нам тебя из тюрьмы не вытащить. Пусть болтают и хохочут. Стой и не вмешивайся.

Лоркан кивнул. При желании он мог был уложить не только этих солдат, но и весь их гарнизон.

Минут через пять послышался другой приказ. Мулли подала солдатам деньги Лоркана, свои деньги и добавила еще за «ускоренный проезд». После этого им было позволено вернуться в повозки. Никто не решался смотреть, чем именно поживились солдаты в их поклаже. Маурина слегка дрожала, хотя на лице застыло выражение скуки. Лоркан снова обнял ее за плечи.

Солдаты ни о чем их не спрашивали. О хромой женщине даже не заикнулись.

Колеса повозки застучали по камням старинного моста. Внизу с ревом нес свои воды Акант. Дрожь Маурины не проходила. Лоркан вгляделся в ее лицо, заметив слегка порозовевшие скулы и плотно сжатые губы.

Потом он поймал ее запах и понял: Маурину трясло вовсе не от страха. Это был проблеск обжигающего, неистового, бурлящего… гнева. Она ненавидела унизительную, воровскую проверку. Ненавидела сальные взгляды солдат.

Мечтательница. Лоркан понял: Маурина была мечтательницей. Она хотела сражаться за свою королеву. Верила, как и Нирк, в возможность лучшего мира.

На другом берегу солдаты пропустили их повозки беспрепятственно. Мост через Акант и сама река остались позади. Они ехали по равнине, а Лоркан продолжал думать о вспышке гнева Маурины и ее вере в лучший мир.

Он не собирался говорить ни ей, ни Нирку, насколько дурацкой кажется ему их мечта.

Маурина поуспокоилась и теперь смотрела сквозь откинутый полог на широкую грунтовую дорогу и окрестные луга, любовалась синим небом. Даже Задубелый лес издали выглядел красиво. И хотя гнев еще не совсем погас, в ее темных глазах мелькнуло восхищение.

Лоркан не обратил на это внимания. За пятьсот лет он успел повидать немало людей, фэйцев и полукровок. Он знал их лучшие и худшие стороны. Однако ничего похожего на лучший мир попросту не существовало, как не существовало и счастливого конца.

И уж тем более глупо надеяться на счастливый конец в грядущей войне. Вместо лучшего мира эта беглая рабыня окажется в наспех вырытой могиле.

Глава 20

Ровану из клана Боярышника нужно было всего лишь место для отдыха. Не обязательно кровать. Он согласился бы и на охапку сена. Мог бы лечь в конюшне, под лошадью. Главное, чтобы была тишина и защита от дождя.

Бухта Черепов вполне отвечала его представлениям о пиратской столице. Ветхие домишки, выкрашенные во все мыслимые и немыслимые цвета, что отнюдь не делало их менее ветхими. Сейчас их жители спешно захлопывали ставни и снимали белье с веревок. Надвигалась буря. Достигнув гавани, Рован и Дорин опередили ее на считаные минуты.

Они выбрались на берег, закутанные в плащи с капюшонами. Монета, протянутая Рованом местному начальству, избавила их от вопросов. Денег было достаточно, чтобы начальство держало язык за зубами. Правда, местное ворье могло увидеть, что приплывшие путники при деньгах, и увязаться следом.

Дорин уже дважды признавался, что не представляет, как и за счет чего держится Рован. По правде говоря, Рован и сам этого не знал. За несколько дней их плавания он не проспал и пяти-шести часов. Не за горами полное измождение. Оно неотвратимо подбиралось к фэйскому принцу, ослабляя внимание и, что гораздо хуже, магические способности.

Когда ялик достиг архипелага Мертвых островов, Рован часто поднимался в небо и ястребиным взором окидывал обманчиво спокойные теплые воды. Мертвые острова всегда имели дурную славу. Но Рован не видел ни одного возможного врага. На многие лиги вокруг – бирюзовый океан и островки, некогда образованные выплеском лавы. Темные скалы, окруженные белыми обручами прибрежного песка. На островах покрупнее были настоящие горы и сочная изумрудная зелень.

Над Бухтой Черепов прогремели первые раскаты надвигающейся грозы. Бирюзовая морская вода стала еще ярче, словно где-то в нее ударила молния, осветив изнутри. Невдалеке от гавани стояла таверна. Ее стены были выкрашены в кобальтово-синий цвет. У входа, словно не замечая начавшейся бури, стояло несколько караульных.

Из рассказов Аэлины Рован знал: таверна эта называлась «Морской дракон» и была резиденцией Рульфа. Такое же название носил его корабль. Рован подумывал, не отправиться ли прямо туда? Двое путешественников, впервые в здешних краях, зашли, ища укрытия от бури. Нет, это было бы опрометчивым шагом.

Пока плыли сюда, Рован, верный обещанию, давал Дорину уроки магии – всего по несколько минут каждый. Рован опасался за их ялик. Магия Дорина, вырвавшись из-под власти молодого короля, могла разнести судно в щепки. Рован придумал ему вполне безопасное упражнение: создавать на ладони ледяной шар, а затем расплавлять лед. И так – раз за разом.

Даже сейчас, словно не замечая бури, Дорин продолжал упражняться. Местные жители бежали по улочкам, торопясь укрыться в своих лачугах, а он стоял и смотрел на подковообразный залив, перегороженный гигантской цепью.

Цепь эту называли Кораблекрушителем. Она успела обрасти ракушками и гирляндами водорослей. Цепь крепилась к сторожевым башенкам, стоящим друг против друга. Нехитрый механизм позволял поднимать и опускать ее. Высота поднятой цепи была такой, что ни один корабль не мог проплыть под нею, не сломав мачт. Кораблекрушитель приносил гавани немалый доход: каждый капитан, желающий выйти из Бухты Черепов, волей-неволей платил высокую «отступную». Ровану и Дорину повезло: из-за надвигавшейся бури цепь опустили.

Рован понял: им ни в коем случае нельзя идти к Рульфу прямо сейчас. Их появление должно быть спокойным и… дипломатичным.

Иначе нельзя, учитывая, что Аэлина, побывавшая здесь два с лишним года назад, вела себя отнюдь не дипломатично. Тогда она повредила Кораблекрушитель, взорвав сторожевую башню. В то время у Рульфа была лишь одна башня. Восстанавливая ее, он вместо простых опор на другом берегу возвел и вторую. Да и пиратской столице тоже досталось. Мало того, Аэлина повредила рули всех крупных кораблей, что стояли в гавани, включая и «Морского дракона», которым Рульф очень дорожил.

Слушая рассказ Аэлины, Рован не особо удивлялся. Но теперь, увидев Бухту Черепов, он по-настоящему понял величину тогдашних разрушений… Это был поистине ад, учитывая, что пострадали и ни в чем не повинные люди. Ну у нее и силища!

Появление Дорина должно стать полной противоположностью тому вторжению. Они наймут комнаты на самом благопристойном из здешних постоялых дворов, а затем испросят аудиенции у Рульфа. Все, как полагается у тех, кто уважает себя и хозяина места, куда они прибыли.

Сверкнула молния. В ее свете Рован успел оглядеть улицу. Порыв ветра норовил отбросить капюшон его плаща. Рован придержал капюшон рукой. Незачем показывать свое фэйское происхождение.

Они находились в паре сотен шагов от постоялого двора. Его стены были изумрудно-зелеными. Ветер раскачивал золоченую вывеску. Заведение называлось «Океанская роза».

Человек в гавани утверждал, что это лучший постоялый двор. Что ж, раз они явились предложить Рульфу солидный куш, надо и вести себя соответствующим образом.

Но вначале – отдохнуть. Поспать хотя бы несколько часов. Остановившись возле двери, Рован испытал облегчение, предвкушая скорый отдых. Он обернулся, поторапливая молодого короля.

Похоже, боги устроили им новое испытание. В лицо ударило волной прохладного влажного ветра. После него осталось странное ощущение, словно следом движется… оборотень. Это первое, что пришло на ум Ровану, когда он почуял сгусток магической силы. Сгусток затаился где-то совсем близко и манил к себе.

Рован мгновенно выхватил кинжал и стал вглядываться в крыши окрестных домишек. Ничего, кроме дождевых струй. Может, показалось? Или усталость играет с ним шутки?

Налипшие волосы мешали Дорину смотреть. Отбросив их, он увидел кинжал Рована:

– Значит, и ты чувствуешь.

Рован кивнул.

– Какие у тебя ощущения? – спросил он.

Необузданная магическая сила молодого короля могла улавливать самые разные ощущения и подсказки, то, что воспринимала его магия ветра и льда, а также интуиция. Но без надлежащего обучения восприятие не всегда было отчетливым.

– Ощущения? Странные, – поморщился Дорин и добавил, перекрывая шум ветра: – Я почувствовал что-то дикое и безжалостное. Больше ничего сказать не могу.

– Тебе это напоминает валгских демонов?

Кому, как не Дорину, лучше всех знать об ощущениях, вызываемых валгами?

– Нет, – возразил Дорин. – Валгов воротило от моей магии. А здесь… что-то другое. Моя магия отзывается на это с любопытством. Настороженность тоже есть, но больше любопытства. Та сила – она словно где-то прячется.

– Тогда не будем терять бдительности, – сказал Рован, возвращая кинжал в ножны.

Дорин никогда не попадал в места, подобные Бухте Черепов.

Ни проливной дождь, ни столкновение с непонятной магической силой не заслонили его изумления перед этим островным городом. Бухта Черепов являла собой причудливую смесь беззакония и строгого порядка. Здесь не признавали власть королевских династий, зато подчинялись власти капитана Рульфа – пиратского короля. Его путь к владычеству был тяжелым и кровавым, и помогла ему в этом… карта мировых океанов, вытатуированная на ладонях.

Если верить слухам, карта обладала особым свойством, показывая, где его в тот или иной момент ждут враги, сокровища и штормы. Говорили, будто за эту карту он заплатил своей бессмертной душой.

Аэлина видела карту на ладонях Рульфа и подтвердила: да, он напрочь лишен души. Что же касалось самой карты… Он признался Аэлине, что с подавлением магии карта утратила волшебные свойства. Но теперь, когда магия вернулась в Адарлан, может, Рульф уже знал о появлении в городе двух чужаков? И его карта обозначила их как врагов?

В таком случае Рульф заблаговременно узнает и о прибытии Аэлины.

Их плащи не успели высохнуть. Рован и Дорин снова оказались на улице. Дождь не унимался. По пути к гавани они нарочно сделали широкий круг. Все улочки опустели. Корабли раскачивало на штормовых волнах. Волны заливали причалы и выплескивались на камни набережной. Ветер шелестел в листьях пальм, изгибая стволы. Даже неугомонные чайки куда-то попрятались.

Магия Дорина пока дремала. Чувствовалось, штормы здесь были частым явлением. Под крышами таверн, лавок и жилых домов все продолжалось своим чередом. Дорину очень хотелось побыть в тишине. Взрывы хохота и пьяное пение, доносившиеся из таверн, его раздражали. Он завидовал невозмутимо шагавшему Ровану. Тот словно был частью бури.

У причала раскачивался на вздымающихся волнах любимый корабль Рульфа. Значит, предводитель в городе, и им не придется дожидаться его возвращения.

Дорин засмотрелся на корабль и налетел на остановившегося Рована. Пробормотав извинения, он попятился, но Рован, казалось, этого даже не заметил. Он разглядывал какое-то здание. Дорин посмотрел в ту сторону… Его магия встрепенулась, как вспугнутый олень.

– Тут нечему удивляться, – пробормотал Рован.

Над дверью, скрипя от ударов ветра, раскачивалась на цепях вывеска. Вот он, «Морской дракон».

На полпути к таверне стояли двое караульных. У них не было мундиров, но никто не станет просто так стоять в шторм, опираясь о тяжелые мечи. Значит, охрана.

Рован наклонил голову, по-птичьи оглядывая караульных. Дорину показалось, что он обдумывает способ заставить их убраться с поста. Но Рован пошел дальше. Караульные даже не посмотрели в их сторону. Предостерегающе взглянув на Дорина, фэйский принц открыл дверь таверны, служащей предводителю резиденцией.

Их встретил мягкий золотистый свет и запах пряностей. Блестели безупречно натертые полы. В зале было совершенно пусто. И это в непогоду, когда заведения битком набиты! Но в «Морском драконе» все столики пустовали.

Рован закрыл дверь. Дорин оглядывал зал, в конце которого была небольшая лестница. Потом заметил, что на каждой столешнице красуются ровные, хотя несколько выцветшие буквы. «Гонец бурь». «Красавица Энна». «Тигровая звезда».

Это же корабельные доски! Когда-то каждая была частью кормы. Отсюда и названия. Корабли, которые не разбились о скалы и не пришли в негодность от старости. Зал таверны одновременно был и залом трофеев. Каждый, кто здесь оказывался, видел своеобразную летопись пути Рульфа к пиратской короне.

В расположении столиков был определенный порядок. Они словно окружали еще один, у стены. Он вдвое, если не втрое превосходил остальные и отличался обилием подпалин и щербин. Но надпись читалась ясно: «Пересмешник». Похоже, Рульф старался не забывать, корма какого корабля служит ему персональным обеденным столом.

Возможно, магия, которую они почуяли возле «Океанской розы», была как-то связана с резиденцией Рульфа. Однако в зале ее не ощущалось.

В стене за стойкой открылась дверь. Оттуда вышла молодая худощавая женщина с каштановыми волосами. Судя по переднику – подавальщица. Вот только держалась она совсем по-иному: плечи расправлены, голова запрокинута. Жесткие серые глаза женщины оглядели неожиданных гостей и остались равнодушными.

– А он думал, когда же вы наконец заявитесь, – сказала она.

Ее голос сразу напомнил Ровану Эдиона. Та же манера говорить.

– Что? – переспросил Рован.

Подавальщица качнула тонким подбородком, указав на лестницу:

– Капитан желает вас видеть. Второй этаж, вторая дверь по коридору.

«Зачем?» – хотелось спросить им обоим, но и Рован, и Дорин понимали: вопросов лучше не задавать. А женщина взяла со стойки бокал, поглядела на свет и начала протирать мягкой белой тряпкой. На ее загорелых мускулистых руках красовалось по серому вытатуированному морскому дракону. Движения рук подавальщицы передавались чудовищам, заставляя двигаться и их.

Драконья чешуя имела тот же цвет, что и глаза женщины. Они снова холодно скользнули по Ровану и Дорину.

– Не заставляйте его ждать.

Лестница освещалась тускло. Ступеньки отчаянно скрипели.

– Нам могли подстроить ловушку, – шепнул Дорин.

– Могли, – шепотом согласился Рован. – Но нас допустили к нему. Если уж устраивать ловушку, куда разумнее было бы захватить нас врасплох.

Дорин кивнул. Ему стало немного легче.

– А твоя магия… Получше стало?

Суровое лицо Рована оставалось непроницаемым.

– Справлюсь.

Дорин хотел посетовать, что это не ответ, но промолчал.

Коридор второго этажа, куда они поднялись, не был пуст. Его охраняли четверо парней с такими же жесткими глазами, как у подавальщицы. Каждый караульный был вооружен двумя тонкими мечами. Дорин обратил внимание на эфесы мечей, выполненные в виде атакующих морских драконов. Должно быть, отличительный знак пиратского королевства Рульфа. Караульные даже не шелохнулись, когда Рован и Дорин остановились перед указанной дверью.

Фэйский принц постучал. Ответом было негромкое урчание.

Дорин не пытался вообразить себе облик предводителя пиратов. Но он никак не ожидал увидеть темноволосого мужчину тридцати с небольшим лет. Тот полулежал в красном бархатном кресле-качалке, глядя на забрызганные дождем оконные стекла.