Текст книги "Влада. Восход Темных"

Глава 4. Вампиры не плачут

К середине ночи в здании медпункта царили покой и тишина, разве что с бульканьем храпел водяной, да скрипели доски на мансардном этаже, когда валькер ворочался и царапал их крыльями во сне. Лицо летучего было белее снега, а раскиданные длинные дреды Дмитрия Ацкого все еще сверкали от инея, но это был обычный лед, который таял и растекался ручейками по полу. Только серебряные пятна ожогов, похожие на странные узоры, тревожили валькера, и он то и дело что-то шептал или ругался.

Соня, поставив летучему поднос с едой и кувшин воды, поправила на нем одеяло (специальное огромное и треугольной формы, для крылатых пациентов) и тихо вышла, прикрыв дверь мансарды. С первого этажа, где разместили пострадавших вурдалаков, доносился подозрительный писк, урчание и чавканье, и Соня решила, что лучше зайдет туда утром.

Оставался только раненый на втором этаже, к которому она и боялась, и очень хотела зайти.

«В конце концов, это моя работа», – подстегнула себя Соня и, захватив бинты, распахнула дверь и решительно зашла в палату.

Вот и он, лежащий без движения с закрытыми глазами, а мурановской нежити, на которую даже смотреть было страшно, поблизости видно не было.

Соня присела на стул около кровати, вдруг поймав себя на мысли, что не волновалась так даже на экзаменах, от которых зависело ее поступление в университет. Руки заметно тряслись, в горле мгновенно пересохло.

Тусклый и сонный огневик под потолком давал мерцающий серо-голубой свет, в котором лицо лежащего на кровати двадцатилетнего парня казалось мертвенно-бледным. Гордые черты с идеальными линиями, нос с горбинкой… какие же удивительные лица у всех Мурановых, этих хищников в облике людей, чья внешность была специально предназначена, чтобы притягивать простых смертных!

Его младший брат, которого Соня видела только издалека, обладал настолько убийственной красотой, что Юлька часто говорила: лучше всего отворачиваться и не смотреть на него, иначе Гильсберт будет сниться ночами и терзать воображение. Но Гильс был младше, в понимании Сони – смазливым заносчивым юнцом, который получил в восемнадцать лет огромную власть, а вот Алекс…

Популярность этого молодого вампира среди нечисти была непонятна и непостижима для чиновников Темного Департамента и деканата Носферона, но никаких усилий для достижения такой всеобщей любви Алекс не прикладывал. Старший брат юного Темнейшего не кичился своим происхождением, не хвастался богатством, хотя, безусловно, семья повелителя нечисти обладала немалыми возможностями. Жил скромно: один в однокомнатной и местами ободранной зловоротне, одевался в вечную черную толстовку и старые джинсы, лихо водил свой разбитый, но любимый джип, который не менял, а упорно ремонтировал.

Но сейчас, в остатках растерзанной одежды, с раной в груди и глубокой ссадиной на скуле, веселый кумир носферонских студентов выглядел поверженным и печальным. Левая рука была прижата к ране, вокруг которой на черной ткани толстовки отблескивало мокрое пятно, а на груди между ключицами сверкал тяжелый медальон с пауком, знаком принадлежности к могущественной семье.

«Удивительно, что таких, как он, – тоже бросают, – напряженно размышляла Соня. – Верховная ведьма так жестоко обошлась с ним у всех на глазах. Я знаю по носфераторике, что слезных желез у вампиров нет и они никогда не плачут. Но мне почему-то кажется, что он сейчас близок к этому. Вспомнит ли он меня, как предложил мне эту работу, или заговорит о моих письмах?»

Пауза размышлений и колебаний слишком затянулась. Соня, уже зная, что бывает, если без разрешения дотронуться до существа с молниеносной реакцией, тихо кашлянула.

– Я ждал, что вы тактично уйдете, – послышался раздраженный голос вампира, который слегка приоткрыл глаза, но смотрел при этом не на девушку, а в сторону. – Хочу побыть один, сделайте мне такое одолжение.

– Разрешите, я перевяжу вашу рану? – Голос вдруг предательски дрогнул, настолько неожиданно обидным было такое начало разговора. – Вам же будет легче.

– Не стоит беспокоиться. Со мной полный порядок.

«Да, и об этом я тоже слышала. Болевой порог у вампиров гораздо выше, чем у людей, человек бы давно потерял сознание или умер. А у темных бравада как защитная реакция», – вспомнила Соня.

– Что там летучий, как он? – тихо спросил Алекс.

– На мансардном этаже спит, есть ожоги на крыльях, но не ранен, – быстро заговорила Соня. – Но вот ваша рана пока не перевязана, и это плохо. Я настаиваю, что нужно…

– Мне ничего не нужно, – оборвал ее Алекс ледяным тоном. – Все, что требуется – чтобы никто не приходил и не пытался помогать. Темный Деп дал вам все инструкции, неужели не прочли?

– В инструкции об оказании помощи вампирам стоит прочерк, так быть не должно. Вам ведь плохо, должен быть способ облегчить вашу боль…

– Как вас вообще взяли на эту работу? – неожиданно вспылил раненый. – С темными нужно очень жестко и осторожно себя вести. А у вас дрожит голос, колотится сердце, адреналин до небес, в чем дело? Не знаете основ субординации работы с нечистью?

– На мою работу жалоб за все время не было! – вспыхнула Соня, вскочив со стула. – И если я не жестко… то только в одном случае! Да! Есть одно исключение.

– М-мда?

Вампир вскинул на нее вопросительный взгляд, впервые посмотрел ей в глаза с насмешливым интересом. Соня, встретившись глазами с Мурановым, вдруг поняла, что случайно допустила излишнюю откровенность.

Смотрел молодой кровопийца внимательно и оценивающе, слегка прищурившись и раздув ноздри, будто считывал только одному ему понятную тайную информацию. Поскользил красноречивым взглядом по шее девушки, рассматривая белоснежную кожу, смерив взглядом фигуру, и Соня смутилась, непроизвольно сделав шаг назад от кровати раненого.

– Облегчить мою боль хочешь, да? – усмехнулся Алекс со слегка издевательской усмешкой, неожиданно перейдя на «ты». – А как это сделать, догадаться очень сложно. Нужна масса инструкций.

– Кровь человека, – прошептала Соня. – Да, я задавала неуместные вопросы, простите.

– Я бы кровью не ограничился, – Алекс одарил девушку белозубой улыбкой в лучшем стиле Мурановых, но в глазах сквозила непривычная для него жесткость.

Соня молчала, не зная, что ответить на такой неожиданный и грубоватый флирт.

– А люди все одинаковые. – Глаза Алекса сощурились, и огонь, который в них полыхал, был недобрым. – Сначала ты нужен… а потом тебя сбрасывают в ад. Не надо меня бояться, домовое право никто не отменял. Убирайтесь прочь и не появляйтесь тут больше!

Второй раз повторять не пришлось: Соня буквально вылетела из палаты, а Алекс резко отвернулся, только отсветы глаз полыхнули красным заревом в отражении темного оконного стекла.

Что ж, теперь оставалось ночное дежурство за столом в коридоре, чтобы иметь хороший обзор и слышать, что происходит на этажах, как это обычно делали дежурные медсестры в обычных больницах. Заполнять ночью отчеты о поступивших пациентах – не слишком веселое занятие, но Соня так нервничала, что рьяно принялась за работу трясущимися пальцами. Нужно было описывать подробно ситуацию с крылатым чудовищем из Тьмы, которое спало в мансарде, с перепуганным водяным и вурдалаками, а главное – с тяжелораненым вампиром.

И очень раздраженным и злым вампиром, которому она додумалась ляпнуть «есть одно исключение» и выставить себя в идиотском свете. И он, даже раненый и ослабевший, прекрасно расслышал ритм ее сердца, дыхания и учуял уровень адреналина!

«Сама же хотела обратить его внимание на себя, писала ему письма, мечтала о нем. И вот он, брошенный ведьмой, раненый и слабый, и вы с ним одни. О вампирских душах я ничего не знаю, но в нем сейчас столько ярости и боли, на сотню человек хватит. Ко всем чертям полетели мои мечты про нашу с ним встречу, с задушевными разговорами, романтикой и свиданиями. И он прав, лучше мне не подходить сейчас к нему…» – лихорадочно раздумывала Соня, продолжая заполнять ведомости.

Потом Соня заметила, что написала в ведомости фразу: «Вурдалаки, поступившие в медпункт в ночь на первое ноября, полетели ко всем чертям и выставили себя в идиотском свете…» Смяла лист и швырнула его в ящик стола, как вдруг услышала в коридоре тихий шорох и тоненький звон.

Маленький паучок, один из мурановской нежити, бегая по полу, возил лапками что-то звенящее. Да это же выброшенный ведьмой браслет, который так и остался валяться в коридоре! Теперь паучок поигрывал им, подбрасывая и вычерчивая на полу какие-то знаки. Пару раз нежить швыряла браслет в сторону Сони, и ей приходилось отталкивать эту вещицу носком туфли от себя подальше. Соня напряженно наблюдала за этими маневрами, пока несколько пауков не промчались прямо через ее письменный стол и по ней самой, зацепив за рукава и за волосы.

Лежащий в полутьме вампир будто нехотя повернул голову, когда силуэт девушки появился в проеме распахнутой двери.

– Вы!!! – Соня заставила себя сбавить тон и несколько секунд помолчала, продолжив уже спокойнее: – Вы сказали мне убираться и не приходить больше, но ваша паучья нежить бегает вокруг меня по стенам и по моему столу.

– Не я же бегаю, – возразил Алекс уже совсем не таким раздраженным тоном. – Армия нежити вампира – не сам вампир. Скорее, это его подсознание.

– Тогда ваше подсознание, Алекс Демидович, стащило авторучку с моего стола, и мне заполнять ведомости о пациентах теперь нечем. Отдайте, пожалуйста.

– Как официально, по имени-отчеству. – Алекс свободной рукой держал авторучку, играя ею в пальцах. – Я, как агент Темного Депа, знаю всех питерских волонтеров. Софья Меркулова, девятнадцать лет, заведует медпунктом для темных, после года работы считается надежной и благоразумной, имеет выдержку в общении с нечистью, пытливый аналитический ум… – Алекс сделал паузу, недолго помолчав и тяжело дыша, будто пережидая приступ боли. – А оказалось, что такая отличница втайне мечтает обо мне, как же я могу такое упустить?

– Зря вы не хотите перевязку, вам же станет легче. – Соня решительно прошагала вглубь комнаты и потянулась за своей вещью. Отнять ее удалось только с третьего раза – вампир отводил руку и изучающе разглядывал девушку.

– А еще Меркулова подала прошение в деканат Носферона, чтобы поступить на заочное обучение для посвященных людей, так сказано в досье, которое есть у каждого волонтера. О чем может мечтать такая целеустремленная девушка? Дай-ка угадаю. Стать вампиршей, танцевать на балах Темнейшего, жить во дворцах и войти в бомонд нечисти…

– Ошибаетесь, – сухо отозвалась Соня. – У некоторых есть другие цели в жизни.

– Да ладно, не надо врать насчет целей, – грубо оборвал ее Алекс. – Люди все одинаковы, просто не хотят говорить правду.

– Хотите правду? Пожалуйста! – не сдержалась Соня. – Вас бросила девушка, и вы срываете это на мне.

И сказав это, сразу же пожалела – настолько лицо раненого парня исказилось болью, будто его пронзил сейчас десяток железных ножей.

– На сегодня ваше дежурство закончено, волонтер Меркулова, – глухим голосом выдавил Алекс. – Я вас увольняю, убирайтесь вон.

– У вас на это полномочий нет, и не грубите мне! – возмутилась Соня. – Меня может снять с работы только указ Темного Департамента, и за серьезный проступок. Я свои права знаю.

– Так, понял. Сам уйду.

Алекс с усилием приподнялся на локте, потом рывком встал и даже секунду качался на ногах, но рухнул на колени около кровати. С ладони, которую он прижимал к ране, на пол хлынул ручей алой крови. Ссора, резко вспыхнув, тут же прекратилась сама собой: Соня, ахнув и схватив бинты, начала метаться.

На этот раз Алекс не сопротивлялся суете и перевязке, и Соне удалось стащить с него остатки рваной толстовки и уложить обратно, после чего она принялась обматывать рану бинтом, пропуская его через спину и перехватывая на груди. Смешно, что она в этот момент несла чушь и ерунду, как это было однажды в ее родном Рыбинске, когда ей было еще тринадцать лет. Мальчишка-сосед упал с велосипеда и в клочья разодрал колени, а Соня, ужасаясь внутри, прикладывала к ним листья мокрого подорожника, а сама рассказывала о регенерации тканей у живых существ, чтобы только отвлечь беднягу от боли.

– Ну вот, и тогда мне пришлось лезть в ту огромную лужу босиком, чтобы измерить ее глубину! – Соня ждала, что ее болтовня сейчас взбесит Алекса окончательно, но вампир внимательно слушал. – А все потому, что нам задали школьный реферат по исследованию удивительных мест родного края, а наша лужа в Рыбинске – это настоящая достопримечательность, никогда не пересыхает! Я и выбрала ее для изучения и описания, не то что моя подруга Юля – березки около своего дома. И вот, значит, залезла я в лужу с рулеткой и пробирками и понимаю – застряла! Потом меня оттуда вытаскивали родители и соседи, потому что ноги в иле увязли! Так, сейчас пару секунд еще потерпеть, завяжу – и все, все…

Осторожно завязывая бинт на груди парня, Соня вдруг замерла, почувствовав, что его рука скользит по ее волосам, добираясь до заколки, щелчок – и туго забранный хвост рассыпался по плечам и спине.

– Ты нужна мне, навсегда, – вдруг быстро и просто сказал вампир. – Согласна?

Соня изумленно посмотрела на Алекса: взгляд парня был мутным и лихорадочным, отчаянно ждущим ответа.

– Только что гнали прочь, и вдруг… – Соня пыталась скрыть неловкость, прийти в себя от первого шока и долго боролась с волосами, закалывая их на затылке обратно.

– Отмени домовое право между нами, это же так просто – пригласить вампира. – Алекс тяжело дышал. – Ты особенная, я это чую… не такая, как все, иная. Одно твое слово – и я поставлю знак своей семьи, знак Мурановых, и привяжусь к тебе навечно. Хочешь, буду переживать за тебя, как когда-то за нее? Сходить с ума, если у тебя будут проблемы? Решать их, бросая свои дела?

– Моя главная проблема сейчас передо мной. – Соня с опаской смотрела на яркое пятно, которое расплывалось по белым бинтам на груди парня. – Если хотите, обо всем мы поговорим завтра, когда выспитесь и вам станет легче.

– Благоразумие во всей красе, – фыркнул вампир, и его красивое лицо исказила гримаса разочарования и ярости. – Можете дальше заполнять бумажки, волонтер Меркулова, мои черти больше не будут бегать по вашему столу.

Все-таки, когда вампир сказал, что нежить не будет бегать по ее столу, слово он сдержал. Зато теперь пауки бегали повсюду, кроме стола, играли в футбол браслетом на полу и потолке, а одна восьминогая тварь вроде бы даже стояла на воротах у стола и специально пропускала голы, чтобы браслет со звяканьем стукался об Сонину туфлю.

Мурановская нежить, которая ужасала всех, кто видел ее впервые, могла при желании выглядеть совсем не так жутко. Будто бы нарочно пауки забавляли и развлекали девушку, стараясь привлечь внимание.

Соня достала из дальнего угла за мусорным ведром специально заготовленную для вурдалаков метлу и решительно замахнулась ею, подойдя к спортивной паучьей команде. Из больничной палаты Алекса донесся смешок, и пауки исчезли.

И лучше бы они продолжили играть в свой нелепый футбол и дальше, потому что вампир начал петь. Пел он что-то ужасное, судя по словам – из студенческого фольклора Носферона. Голос у Алекса был громкий и даже приятный, но иногда он фальшивил, делал перерывы и начинал задыхаться и кашлять. Пел вдохновенно, перейдя от баллад про ректора Батори к частушкам про фурий и деканов, и некоторые словечки и выражения коробили так, что хотелось заткнуть уши.

Соня плеснула себе из термоса чай и принялась размешивать сахар, звеня ложечкой о края чашки как можно громче, чтобы не слышать ужасного пения.

Потом один из пауков, спустившись на тонкой серебряной нити с потолка, опрокинул чашку, и горячее оранжевое пятно поплыло по бумагам, уничтожая два часа кропотливой работы.

– Вот ведь дрянь, да отстаньте уже от меня!

Соня вскочила на ноги, и ее возмущенный крик полетел эхом по коридору.

Неосторожные слова явно хлестнули и оскорбили хозяина нежити, потому что паучье зашипело и мгновенно выстроило в коридоре стену, перекрывающую вход в палату, где лежал раненый, и стена эта тут же окаменела, превратившись в нерушимый монолит.

В тишине прошло несколько минут, но ничего не менялось, хотя Соня стояла около этой преграды, разглядывая ее и не решаясь коснуться.

– Алекс, я не хотела обидеть… вышло грубо. Мне жаль. Слышите меня?

Слышал он или нет, но ответа не последовало, и Соню начала накрывать волна тревоги. За время своей работы в тайном мире она уже прекрасно изучила повадки темных, умела обращаться с вурдалаками, упырями, валькерами, знала все хитрости троллей и выходки фурий. Но раненый вампир, который отгородился стеной?

Воображение рисовало ужасные картины того, что могло с ним случиться, как, истекая кровью, он попытался снова встать и упал, и вся его нежить умерла вместе с ним…

Разум восставал против таких мыслей, ведь нежить убить нельзя, а вампирам не грозит смерть от ран, но кто знает, что могло случиться с тем, кто побывал на грани Тьмы и еле выбрался оттуда?

– Алекс Демидович, я-то ведь не вампир, чтобы нырнуть в янв и добраться до вас, – звала и уговаривала Соня, ходя взад-вперед вдоль стены. – Вы ранены… Хоть ответьте мне что-нибудь… а? Алекс, чертов ты эгоист, неужели не слышишь, как я здесь схожу с ума и боюсь за тебя?! – вдруг сдали нервы, и Соня попятилась, ожидая, что сейчас перед ней появится вторая стена нежити, третья…

Только ничего этого не произошло: едва она назвала Алекса на «ты», как преграда перед ней ожила, полыхнула красными огоньками и медленно расступилась, давая пройти.

Коридор был освещен заревом, и Соня шла среди мерцающего огня, стараясь не смотреть на стены и на потолок.

Раненый парень был на прежнем месте, и на его бледном лице промелькнуло странное выражение, будто радость или торжество, едва силуэт девушки появился в проеме двери.

– Не спится, волонтер Меркулова? – голос вампира прозвучал с легким ехидством.

Кровать скрипнула, когда Соня присела на самый краешек.

Удары сердца грохотом отдавались в ушах, Алекс казался нереальным, настолько бледным он был сейчас, а глаза пылали кострами.

Пальцы Алекса дернулись, сразу потянувшись к ней, но он с усилием заставил себя сдержаться.

– Кстати, про знаменитую лужу в Рыбинске я историю так и не дослушал. Чем все закончилось?

– Закончилось… – Соня прерывисто вздохнула. – Полным провалом. Я простудилась и провалялась две недели, а реферат мне не зачли.

– Это почему же? – с искренним интересом спросил Алекс.

– Я хотела доказать, что это не лужа, а подземный источник, который идет из глубины земли. Никто не видел в упор очевидного, потому что все привыкли называть ее лужей, хотя она никогда не пересыхала. Мне не поверили, но я из принципа не стала переписывать реферат.

– Да-а, – протянул вампир, слегка прикрыв глаза. – Гнуть свою линию трудно. Но все-таки, что было дальше?

Алекс осторожно и медленно протянул руку, и девушка не отстранилась, когда он позволил себе дотронуться до ее волос и, сняв заколку, отшвырнул ее в сторону.

Каштановые волны рассыпались по плечам, и Соня тряхнула головой, догадавшись, что Алексу очень нравятся ее волосы. Захотелось растянуть и продлить этот миг, настолько он показался важным в ее жизни.

– Так что же было дальше? – тихо повторил парень.

– Дальше… – задыхаясь от волнения, зашептала Соня. – Дальше ты прислал мне письмо, позвал на работу и спас. Сам Муранов, удивительно… мог бы просто выбросить то письмо, но ответил. Помог человеку, который был тебе совершенно не знаком и не важен. И… Ты стал для меня очень важен. Каждый день, приходя с работы в общагу… Представляла, что уже поздно, полночь… и вдруг раздается стук в дверь моей комнаты, я открываю – а на пороге ты. И ничего не надо объяснять, ты сам все знаешь. И тогда я тебе… говорю…

– Что же ты говоришь? – Вампир притянул ее к себе, хищно вдохнув запах волос. – Скажи. Пригласи меня.

Соня, обняв Алекса за шею, зажмурилась, прошептав ему на ухо четыре слова. В тот же миг ей показалось, что она попала в капкан, настолько неожиданно сильно сомкнулись его руки.

Куда-то с грохотом улетела и покатилась туфля, Соня ощутила рывок и вдруг увидела над собой потолок, сверкающий сотнями красных огоньков. Волосы ее разметались по подушке, и Соня притянула Алекса к себе, ощутив жесткие губы и повторяя его имя.

Потом она вскрикнула и забилась в его руках от боли, когда острые клыки вошли в вены на шее. Дверь комнаты с треском захлопнулась, а мурановская нежить мгновенно оплела ее плотным слоем паутины.