Текст книги "Король Гарлема"

– Сто четыре тысячи! – ликующим голосом произнес он. – Этот сейф был моим пропуском в другую жизнь!

Мы бросили машину за несколько кварталов до нашей норы и вошли в узкий проулок, напоминающий сточную канаву. Откуда-то сверху на нас лилась музыка и тусклый свет, а потом перед самым носом кто-то выплеснул ведро воды.

– У них что, нет канализации? – спросил я.

Джим только вздохнул.

На выходе из переулка он остановился, прислушался и тихо сказал:

– Стоят!

Где-то рядом работал мотор машины, и на этом фоне звучали несколько голосов.

– Слушай, – прошептал Джим. – Мотать надо из Гарлема сегодня же. Завтра Трехногий в сейф полезет, а там пусто. Представляешь, что начнется? – Джим высунул голову за угол, глянул вперед. – Кажется, уезжают.

Он ушел ближе к рассвету. С крыши я видел, как его фигура удаляется от дома в сторону западной границы Гарлема. Если ничего непредвиденного не произойдет, то через полчаса он окажется там, где сейчас светило гораздо больше огней, чем здесь, и было больше возможностей.

Перед уходом Джим пожал мне руку и предложил:

– Пошли со мной. Скоро такой шухер поднимется, ног не унесешь.

– Мне надо дело закончить, – ответил я.

Джим покачал головой и сказал:

– Я тут подумал и решил, что мне лучше вообще из Нью-Йорка убраться. Трехногий не дурак. Рано или поздно он сообразит, кто почистил его сейф.

* * *

Вечером я сидел на крыше и в ожидании темноты перебирал в голове всю свою жизнь, пытаясь понять, почему оказался в такой ситуации. Может быть, я это заслужил? Интересно, чем? Ведь никого не предал, не делал подлостей и долгов. В конце концов мне в голову пришла мысль, что в жизни, скорее всего, вообще нет никакой причинно-следственной зависимости. Она хаотична, как броуновское движение. Люди сталкиваются между собой и разлетаются в стороны, они заняты только тем, что все время лавируют, чтобы опять не столкнуться. Но есть жизни, похожие на жесткие прямые линии. И если они вдруг пересекаются друг с другом, то общепринятые представления о том, кто прав, а кто виноват в какой-то ситуации, теряет смысл, потому что прав каждый. И тогда смысл лишь в том, что правым окажется тот, кто сильнее. И потому если мне нужно сегодня убить двух негров, то я пойду и убью их. И если понадобится, то вышибу сведения о Морознике из Нурет вместе с ее мозгами. А там посмотрим.

Когда на Гарлем опустилась ночь, я вошел в комнату, забрал деньги и оружие и спустился вниз. Нажать пару раз на курок было не сложно. Гораздо сложней оказалось добраться до места парковки «Ягуара», которое находилось в самом центре Гарлема, а потом суметь выбраться оттуда. Этой ночью весь район походил на встревоженный улей. С крыши было видно, как по нему курсируют машины и передвигается народ. Похоже, черные решили сегодня покончить с Ночным Королем, и для этого бандиты Гарлема объединили все свои силы. Наверное, больше всех старается Трехногий, прозванный так за трость, на которую он опирается при ходьбе. Он, видимо, связал мое появление в его заведении с опустошенным сейфом, двадцать тысяч из которого лежали сейчас в моем кармане. Остальные унес с собой Джим.

Маршрут движения и маршрут отхода, а так же все окрестные улицы и переулки я знал четко. Джим нарисовал все на бумаге. Я полдня пялился на этот листок, пока все не отложилось в моей голове. Надежда была именно на знание местности и еще на два ствола под плащом.

Первые сто метров я миновал благополучно, но потом впереди обозначилось какое-то движение. Я осторожно отошел на несколько метров назад и залез в салон брошенной машины. Через какое-то время мимо прошли человек пять молодых жителей Гарлема. Они двигались цепью по всей ширине улице. Луч фонаря скользнул по салону машины, но я успел лечь на сиденье. Когда шаги стихли, я выбрался из машины и зашагал дальше, а через некоторое время свернул на другую улицу, такую же темную. Я находился среди старых домов, брошенных и пришедших в негодность, и здесь было относительно безопасно. Но дальше находились жилые кварталы и, что самое опасное – центр, который мне предстояло пересечь.

Я подошел к перекрестку, свернул за угол, и в этот момент мне в глаза ударил свет фар. Я отпрянул назад и прильнул к стене дома, а в следующий момент услышал звук приближающийся машины. Похоже, меня заметили. Необходимо было перейти на запасной маршрут. Я развернулся и коротким рывком достиг двухэтажного здания бывшей аптеки, которая не работала по причине смерти аптекаря. Его пристрелили наркоманы, когда, ворвавшись в нее, не нашли того, что искали.

Я влез на пожарную лестницу и забрался на крышу аптеки, затем по ней перебрался на крышу соседнего дома и по водостоку скользнул вниз, на другую улицу. Теперь, если верить плану, который начертил Джим, я находился на улице Кортелек. Сейчас мне надо было перейти на другую ее сторону, найти там подворотню, войти сначала туда, а затем в дом и через проходной подъезд попасть в проулок, ведущий к длинному зданию старой фабрики, от которой остались только крыша и бетонные опоры. По ней можно было пройти к небольшому пустырю, а от него до стоянки, где Тони и Кастро оставляли машину, оставалось рукой подать.

Я прижался к стене и внимательно осмотрел улицу. Справа было чисто, слева метрах в двадцати маячил силуэт машины. Это мог быть пост. Я раздумывал несколько секунд, а потом решился и, отделившись от стены, стал не спеша пересекать улицу, каждую секунду ожидая, что у машины вот-вот вспыхнут фары, и она рванется в мою сторону. Но обошлось. Подворотню я отыскал быстро.

Стоянка была открытой, с сетчатым забором, увенчанным колючей проволокой, имелась и совершенно стандартная будка со шлагбаумом. Я находился в десятке метров от нее и, слившись со стволом дерева, разглядывал машины. «Ягуара» среди них не было. Прошло полчаса. На стоянку не заехала ни одна машина. Место находилось на отшибе, но торчать под деревом все равно не стоило. На это место мог упасть свет фар подъезжающей машины. Надо было пробраться на стоянку и спрятаться там, но охранник торчал в своей будке как приклеенный.

Я обогнул стоянку, нашел камень и, несколько раз ударив им по металлической стойке забора, принялся наблюдать за происходящим. Охранник высунулся из будки в ту же секунду. Он спустился по ступенькам и стал пробираться между машин в мою сторону. Я, отойдя от забора в темноту, двинулся в противоположную и, подойдя к шлагбауму, перебрался через него, а затем спрятался за здоровенным внедорожником. Через некоторое время охранник вернулся в будку. Я привалился спиной к холодному боку машины и принялся ждать.

Так прошел час, потом второй и третий. За это время шлагбаум поднялся только дважды, впустив сначала «Хонду», а потом «Форд». Когда прошло еще полчаса, опять раздался звук приближающейся машины. Я высунул голову из-за внедорожника и увидел «Ягуар». Охранник поднял шлагбаум. «Ягуар» въехал на стоянку и, описав по ней полукруг, вклинился в средний ряд. Я, пригнувшись, двинулся в его сторону и вскоре оказался рядом. Тони и Кастро не спешили выбраться из машины. У них из рук в руки переходила бутылка виски. Я не имел ничего против. Даже наоборот, согласен был подождать еще пару часов. Из Гарлема лучше было уходить ближе к рассвету, когда усталость и желание спать изрядно проредит ряды любителей и профессионалов, вышедших на ночную охоту за моим скальпом.

Первым из машины выбрался Тони с наполовину опустошенной бутылкой виски. Я нажал на спусковой крючок пистолета-пулемета, услышал тихий шелестящий, почти нежный звук, и пуля вошла Тони в висок. С трех метров это несложно было сделать. Прежде чем упасть, Тони выронил бутылку, и она разбилась с глухим звоном.

– Тони, твою мать! – выругался Кастро, открывая дверцу со своей стороны.

Больше он ничего сказать не успел. Пуля вошла ему в голову, и он вывалился из машины на асфальт. Я вытянул ключи от машины из его пальцев, сел на водительское сидение и некоторое время барабанил пальцами по рулю. Охранник мог что-то увидеть и заподозрить неладное, особенно если заметит, что в салоне теперь находится только один человек. Плевать! Лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Пока он с кем-то свяжется, пока те среагируют, я покрою две трети расстояния до границы Гарлема.

Я плавно вывел «Ягуар» из ряда, не спеша покатил к шлагбауму и также не спеша снес его к чертовой матери. Когда стоянка осталась позади, я включил радио, поймал «черную» волну и, ударив по газам, понесся по прямой. Король навсегда покидал Гарлем под «Джаз-лихорадку» великого Дюка, оставляя под занавес два трупа.

Свет фар высветил на обочине компанию человек в шесть и две машины. Люди что-то прокричали мне. Я махнул в ответ рукой и пронесся мимо, не сбавляя хода. Потянулись жилые кварталы, и в каждом из них мне попадались группы черных с машинами и без. Наверное, жители Гарлема решили в эту ночь навсегда покончить с Ночным Королем. Сделать это им удалось, но они даже не подозревали об этом.

До магазина Православного Боба, за которым лежало около километра ничейной земли, а потом начиналась зона белого человека, я не доехал метров сто. Свет фар «Ягуара» уперся в две полицейские машины, перегородившие дорогу, и это было посерьезней пикетов туземцев.

Я затормозил и включил задний ход, потом резко крутанул руль, развернулся и поехал в обратную сторону. В зеркало мне было видно, как одна из полицейских машин тронулась с места. Я добавил газа и свернул на первом же перекрестке, минут через пять опять повернул и приблизился к границе Гарлема примерно за километр от того места, где стояли полицейские машины.

Улица, по которой я ехал, была самой широкой в Гарлеме. За его пределами она втекала в скоростную многополосную трассу. Еще каких-нибудь двести метров, и я свободен. Но фары «Ягуара» снова уперлись в машину с надписью «Полиция». Я сбросил ход, вывернув руль, резко развернулся и увидел, как мне навстречу несется еще одна патрульная машина. Я выжал газ на полную. Где-то справа находился переулок, и мне надо было достичь его быстрей полиции, потому что он был сейчас моим единственным спасением.

Я успел и, стесывая краску с правого бока «Ягуара», влетел в переулок. Он был узким и заваленным разным хламом, который хрустел под колесами машины. Из переулка меня вынесло на круглую площадку, от которой отходили несколько улиц. Я въехал в первую попавшуюся и понесся по ней, понимая, что отдаляюсь от границы Гарлема, а это неправильно. Мне следовало находиться к ней поближе, чтобы пересечь ее пешком, раз не удалось сделать это на машине.

На следующем перекрестке я свернул налево и поехал в обратную сторону. Впереди, слепя мне глаза дальним светом, показались фары двух машин. Некоторое время они ехали мне навстречу одна за другой, когда до них оставалось метров тридцать, пошли параллельно, а затем внезапно встали, повернув носы к обочине и соприкасаясь багажниками.

Я успел накинуть ремень безопасности за секунду до того, как «Ягуар» на скорости сорок миль в час разнес преграду. При этом меня кинуло вперед, но ремень сделал свое дело, и я не получил даже царапины. Потом с обочины кто-то пальнул в меня из пистолета, и в боковых стеклах машины появилось по дырочке. Я ударил по тормозам, упал на сиденье и, распахнув дверцу с противоположной стороны, открыл огонь из пистолета-пулемета сначала по силуэтам, мельтешившим вдоль обочины, а затем по машинам, разворачивающимся в мою сторону. Это дало некоторый результат. Одна из машин остановилась, а фигуры с обочины словно ветром сдуло.

Я снова тронулся. Теперь меня преследовала лишь одна машина, но вскоре чуть впереди, на перекрестке, из-за угла внезапно вынырнула машина с мигалкой, и взвыла сирена. Я резко взял вправо, перелетел через бордюр и понесся прямо по тротуару, потом заметил проход между домами и свернул в него. «Ягуар» со скрежетом продирался в узком пространстве. Я давил на газ, надеясь проскочить. Мотор машины ревел, но «Ягуар» постепенно замедлял ход. Он встал окончательно, когда впереди уже маячило открытое пространство.

Чтобы выбраться из машины, мне пришлось выбить ногами лобовое стекло. Я продрался сквозь проделанную брешь и побежал. Когда до открытого пространства оставалось всего несколько метров, в нем внезапно замаячили силуэты людей. Я приналег на ноги и, врезавшись в них, сбил с ног несколько человек и упал при этом сам. Двое, которые остались на ногах, метнулись в мою сторону. Одного я остановил ударом ноги под колено, другой, прыгнув, попытался приземлиться мне на грудь ногами, но я отбил их в сторону, и нападающий упал. Он тут же попытался откатиться в сторону, но его припечатал к земле удар моего кулака.

Я вскочил и побежал вдоль улицы. Впереди прямо на тротуаре, стояла машина, наверняка пикет, но деваться мне было некуда. Сзади слышался топот ног и крики. Когда до машины оставалось несколько метров, дверцы ее распахнулись, и из салона на улицу стали выскакивать люди. Я, не останавливаясь, вскочил на капот, пробежал по крыше, потом по багажнику и, спрыгнув с него, понесся дальше. Улица впереди была хорошо освещена и потому я, добежав до очередного перекрестка, метнулся за угол дома и внезапно обнаружил перед собой целую толпу, запрудившую тротуар.

«Не прорублюсь», – понял я и, на ходу выхватив «магнум», стал стрелять под ноги этим типам. Кто-то заорал, кто-то бросился в стороны, очищая тротуар. Пробежав метров пятьдесят, я обернулся. Гарлемцы, придя в себя, неслись за мной. Я на ходу выстрелил по ним, и затворная рама «магнума» осталась в заднем положении – кончились патроны.

Мне пришлось пробежать еще квартал, пару переулков и какие-то дворы, прежде чем топот и крики за спиной смолкли. Остановившись и вдыхая холодный воздух полной грудью, я вдруг понял, что в потемках потерял ориентацию и теперь не смогу отыскать даже нору Джима. Кроме того, ноги стали ватными. «Это похоже на финиш», – мелькнула в голове мысль. Если не выйду за пределы Гарлема, то меня выловят. Если не сейчас, так к утру обязательно.

Где-то справа завыла полицейская сирена, а впереди – еще одна. Потом сзади блеснул свет фар. Я оторвался от стенки и, бросив «магнум», пошел вдоль узкой улицы, пытаясь отыскать какую-нибудь щель. Сзади приближался свет фар. И тут я увидел бар Буша. Пару секунд я смотрел на вывеску, не понимая, каким образом меня сюда вынесло, а потом снял с рук перчатки, стянул с головы вязаную шапочку и стер с лица грим. Перед тем как зайти в бар, я снял плащ, бросил его в мусорный бак и, оставшись в куртке, открыл дверь.

* * *

Буш наливал виски пожилому негру в кремовом пиджаке. Он повернул голову на стук двери.

– Черт возьми!

Потом он опять перевел взгляд на стакан в руке, который был уже полон сверх меры, выругался, поставил его перед негром и вышел из-за стойки.

– Вечер! Какими судьбами?

Я понимал, что нужна очень веская причина, чтобы оправдать свое появление и не вызвать подозрения, но в голову не лезло ничего путного.

– На работу возьмешь?

Буш некоторое время удивленно разглядывал меня, а потом спросил:

– Опять?! Ты серьезно?

– Абсолютно.

– Прижало, что ли?

– Вроде того, – ответил я.

И это была чистая правда.

– Ну что же, можешь приступать прямо сейчас.

Когда в бар вошли четверо негров, я стоял за стойкой рядом с Бушем.

– Что это за белый? – спросил один из негров.

– Этот парень работает у меня.

Когда негры вышли, Буш объяснил ситуацию:

– Ищут Ночного Короля. Пока тебя не было, тут такое творилось! Этот тип нагнал страху. Обобрал самых крутых ребят. Народ по ночам перестал ходить в одиночку. Говорят, это огромный мужик с пудовыми кулаками. Интересно, поймают его или нет? Ловят все, начиная от серьезных людей до последней шпаны.

– А Золотой Кью?

– Кью – нет.

– Почему? – удивленно спросил я.

– Кью считает, что Короля поймать невозможно. Он хочет с ним договориться. Расклеил везде обращения. Телефон и все такое прочее. Видел, на баре бумага приклеена?

Под утро, когда Кью закрывал бар, я вышел на улицу, прочитал бумагу, которая была приклеена к стене, и запомнил номер телефона.

Я позвонил Золотому Кью в четыре часа дня из телефона напротив дома Орлова.

– Алло, это Король.

Последовала недолгая пауза, потом Кью спросил:

– Послушай парень, Гарлем тебя чем-то обидел? Зачем ты делаешь это именно в нем? Или, может быть, тебе что-то надо? Так? – спросил Кью.

– Это правильное предположение, – ответил я.

– Так, может быть, я смогу тебе в этом помочь? Давай встретимся?

Я молчал.

– Назначь любое место и время. Я гарантирую, что тебя и пальцем никто не тронет.

Я несколько секунд колебался, потом произнес:

– Хорошо. Приходи один. Куда – сообщу позже.

И, повесив трубку, стал размышлять. Риск в этом деле был немалый. Ведь я являлся чумой Гарлема, от которой он жаждал избавиться. Но Кью при желании мог действительно мне помочь. Так что попробовать стоило.

* * *

Я назначил встречу в Бруклине, в пивной, находящейся на перекрестке двух тихих улиц. Пивная называлась «Аллигатор», в ней собирались белые хулиганы из окрестных районов. Я полагал, что это будет сдерживающим фактором для головорезов Кью, если он вдруг решит оторвать мне голову. Кроме того, отсюда при необходимости можно было очень удобно ретироваться. За сто долларов повар-венгр показал мне вход в подвал, из которого затем можно было легко выбраться на улицу через люк для приема пива.

Я вошел в бар за полчаса до назначенного времени встречи и занял столик недалеко от двери в буфетную, где находился вход в подвал. На мне была шляпа и очки в желтой металлической оправе – я не хотел, чтобы Кью сразу опознал меня. Моя правая рука была засунута в сумку, перекинутую через плечо, и грела там рукоять пистолета-автомата.

Кью появился в пивной ровно в два. До этого, примерно через каждые пять минут в зал по одному входили крепкие чернокожие ребята. Всего трое. Каждый как бы сам по себе. Они рассредоточились по залу, перекрыв доступ к дверям, окнам и кухне, через которую можно было выйти на улицу. Я понял, что слова Кью о переговорах – пустой звук, меня хотят поймать или просто убить, но сидел спокойно. Во-первых, они ждут негра, во-вторых, в паре метров за моей спиной находилась дверь в буфетную. Левой рукой я держал кружку с пивом, правая по-прежнему сжимала рукоять пистолета-автомата. Я был готов к любому повороту событий.

Кью сел за столик в противоположном конце зала, лицом к окну, спиной ко мне. Я встал и направился в туалет. На меня никто не обращал особого внимания. Я заперся в кабинке, достал телефон, позвонил и сказал весьма резко:

– Кью, убери своих людей из бара. Иначе переговоры не состоятся.

Подождав несколько минут, я вышел из туалета. Негры из зала исчезли, все трое.

– Черт! Я думал, это будет черномазый, – заявил Кью, когда я возник перед его столиком. Вы, русские… – он покачал головой. – Вы что, все такие? Я знал только двоих, тебя и Морозника. И мне этого хватило. Присаживайся, – Кью кивнул на стул.

Я присел.

– Так что ты хочешь?

– Почему ты думаешь, что я чего-то хочу?

Кью не спеша раскурил сигару и прищурился.

– Золотой Кью достаточно пожил на свете. Гарлем – не Клондайк для грабителей. Это опасное место. И если какой-то парень промышляет в нем таким рискованным способом, то очень похоже, что ему нужны не бабки, а что-то другое, – Кью затянулся сигарой и выпустил клуб дыма изо рта. – И ведь я оказался прав. Ну что же, могу посодействовать в поиске Морозника. Тебе ведь это надо. Позвони мне завтра.

– Хорошо, – я поднялся со стула.

– Подожди секунду, – придержал меня Кью, задумчиво посмотрел в окно и произнес: – Джотто Бьюза обнаружила местная шпана. Пока он был в беспамятстве, они обшарили его карманы и нашли мою фотографию. Он носил ее у сердца, представляешь? – Кью хмыкнул. – Но Джотто не голубой, и он не из Гарлема. Тогда возникает вопрос – зачем ему моя фотография?

– Кто такой Джотто? – спросил я.

– Владелец трехсотого «Мерседеса». Ты сломал этому парню челюсть в трех местах сразу.

– Да, помню, он был в кожаном плаще, – сказал я и добавил: – Я нашел у него три тысячи баксов, перетянутых резинкой, и солидный ствол с глушителем. Так что нетрудно догадаться, зачем ему нужна была твоя фотография.

Когда я направлялся к выходу из пивной, Кью задумчиво трогал большим пальцем нижнюю губу.

– Подожди, – остановил он меня у самых дверей.

Я обернулся.

– Выходит, ты спас мне жизнь, – заявил Кью.

– Выходит.

– Вернись, присядь, – попросил Кью.

Когда я сел к нему за столик, он достал телефон, набрал номер и произнес:

– Всем отбой, – затем посмотрел на меня темно-карими, почти черными глазами. – Может, ты и король ночного Гарлема, хорошо подготовился к нашей встрече и у тебя наверняка при себе ствол Джотто Бьюза. Но сейчас день, а не ночь, и ты далеко бы отсюда не ушел. Мои ребята провели бы тебя незаметно до какого-нибудь укромного места и там пристрелили бы. Вот так. Но ты спас мне жизнь, – Кью помолчал, а потом продолжил: – Знаешь, прошлый раз я не принял тебя всерьез, но теперь… Я не знаю, где держат Морозника и жив ли он вообще, но лишний раз плюнуть в душу этому засранцу Боте не откажусь. Так что я помогу, но при условии, что везде будет фигурировать только твоя белая физиономия. Мне не хотелось бы чтобы Бота в чем-то заподозрил меня. Я дам тебе троих белых ребят. Они прикроют тебя, пока ты будешь беседовать с Нурет. Если тебе потребуются еще люди, чтобы освободить Морозника, я их пришлю. Но действовать тебе придется оперативно. Если мусульман успеют предупредить еще до того, как ты у них появишься, они перепрячут Морозника или просто перережут ему глотку, что вернее всего. Жди, к тебе придут.

Кью подмигнул мне, сверкнул на прощание верхним рядом золотых зубов и исчез за дверями пивной.

* * *

Через три дня ко мне постучали.

– Войдите! – крикнул я.

Дверь распахнулась, и в комнату один за другим вошли три крепыша. Они были светловолосые и почти одного роста. Поначалу я принял их за братьев.

– Мы от Кью, – сказал тот, кто вошел первым, голубоглазый и конопатый, что не мешало ему выглядеть весьма внушительно. – Ты Вечер?

Получив утвердительный ответ, он протянул мне руку.

– Стен номер один.

Потом мне пожал руку второй из этой кампании. От первого он отличался цветом глаз и отсутствием конопушек.

– Стен номер два, – произнес он.

– Стен номер три, – протянул мне руку третий.

Он был чуть выше первых двух, с широкими скулами и легкой небритостью.

– А всех вместе нас называют Троицей, – подмигнул мне Стен номер один.

– Располагайтесь, джентльмены, – сказал я.

– Какой у тебя план? – спросил Стен номер один, опускаясь в кресло.

– Плана никакого нет, – ответил я. – Заходим в бар, я беру девчонку за горло, а вы в это время держите на мушке всех присутствующих. Я узнаю, где держат Саню Морозника, мы едем туда и освобождаем его.

– Как вооружаться?

– На ваше усмотрение, – пожал я плечами. – Во всяком случае…

– Ладно, – прервал меня Стен номер два. – Мы снарядимся как надо. Скажи лучше, этот Морозник действительно содержится у Боты?

– Насколько мне известно, он находится у черных мусульман.

– Значит, у Боты, – подытожил Стен три. – Бота их главарь.

Все три Стена при этом переглянулись. Похоже, такое положение дел их устраивало.

– Чтобы ты знал, – сказал один из них. – Мы влезли в это дело не из-за бабок. У нас свои счеты с Ботой, но этот сукин сын окопался в своем Гарлеме и его не достать. Когда Кью предложил нам это дельце и свое содействие, мы сразу согласились. Если не достанем самого Боту, то, по крайней мере, устроим хорошую взбучку его людям.

– Ну и отлично, – сказал я, думая, что на этот раз мне прислали стоящих людей.

– Ты когда оклемаешься? – спросил Стен номер три.

– Завтра.

– Тогда завтра и начнем. Когда за тобой заехать?

– В девять вечера.

– Насколько нам известно, девчонка работает до десяти. Почему бы нам не взять ее сразу после работы, где-то на улице? – спросил первый Стен.

– После работы у нее могут оказаться сопровождающие, – сказал я. – Они будут идти себе где-то незаметно в сторонке, а при нашем появлении засадят в спины по пуле. Так что лучше в баре.

* * *

На другой день они заехали за мной на спортивном «Форде», за рулем которого сидел чернокожий, вероятно, человек Кью.

Возле бара мы оказались в двадцать один сорок пять.

Стен номер два пинком отворил его двери, и мы вошли. У немногочисленных посетителей вытянулись лица. Нурет стояла за стойкой. Ее взгляд блуждал где-то в пространстве и был совсем не таким, каким она всегда смотрела на меня. Я быстро прошел к стойке, схватил ее за волосы и резким движением подтянул голову к себе. В первый момент женщина просто онемела от такой дикой выходки, но через миг ее лицо исказила гримаса злости. Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но в это время я сунул туда ствол «бульдога». В результате у девчонки вместо гневной тирады получилось какое-то невнятное мычание.

– Вот так, милочка, – сказал я, доставая из ее рта ствол. – Если ты не скажешь мне, где Морозник, то на этом твоя распрекрасная жизнь оборвется. И не сверли меня так глазами, в этом деле до наших русских сук тебе еще расти да расти. Понятно?

Нурет попыталась вырваться, но я прижал ее голову к стойке, и с силой ткнул пистолетом в висок.

– Говори!

За моей спиной было удивительно тихо. Я на миг оглянулся и увидел, что Троица одними лишь жестами деловито сгоняет всех посетителей в угол бара.

– Зачем он тебе? – прошипела Нурет.

– Ты не поймешь или не поверишь. Я хочу услышать от него то, что никто другой мне сказать не сможет. Наверное, для тебя это смешно и неправдоподобно, но это так. Мне нужны только его слова. Пара десятков фраз.

Нурет какое-то время размышляла, потом попыталась повернуть голову, но я крепко держал ее за волосы. Тогда она скосила на меня карий глаз и сказала:

– Как раз наоборот. Я верю тебе. Ты бы мог привести десяток правдоподобных объяснений. Я бы не поверила ни одному из них. Но я все равно не скажу, где Морозник. Он жив, пока я молчу. Если узнают, что я проболталась, его убьют.

– Мы освободим его до того, как они узнают.

– Не успеете. Видишь тех двух здоровых типов в майках? Ты еще в прошлый раз начистил им рожи.

– Вижу. Одного из них зовут Пенс.

– Да. Как только ты выйдешь из бара, они кое-кому позвонят, и тебя прирежут где-нибудь в переулке. К тому же вас только четверо. Этого мало, чтобы освободить Саню.

– Если потребуется, у нас найдутся еще люди, – сказал я, очень надеясь, что это так. – А этих двух придурков мы прихватим с собой. А может, они знают, где он?

– Они пешки, чтобы много знать.

– Так где Морозник?

– Он в Каабе, – немного поколебавшись, ответила Нурет.

– В каком еще Каабе?

– Так называется дом, где его содержит. Это что-то вроде базы Боты. Там всегда есть народ. Даже ночью.

– А где именно в Каабе? В каком месте?

– Не знаю.

– Это далеко отсюда?

– Нет. На машине минут пять езды.

Я отпустил волосы Нурет.

– Извини, но по-другому ты не хотела ничего понимать. И не делай глупостей.

Нурет дернула щекой.

– Я-то не сделаю, а вот вы… Если вам не удастся вызволить сегодня Морозника, то его убьют. Хотя бы для того, чтобы больше не было таких заварух, которую вы собираетесь устроить. И еще, – Нурет схватила меня за рукав. – Если Морозник умрет, то и ты недолго проживешь. Обещаю!

– Понял, – сказал я. – Скажи, а ты уверена в том, что он еще жив?

– Уверена, – ответила Нурет, выпуская мой рукав. – Я заплатила за его жизнь.

– Чем?

– Своим согласием стать женой младшего брата Боты.

Я бросил короткий взгляд на Нурет, пытаясь разглядеть на ее лице след хоть каких-то эмоций, но оно было бесстрастно.

Я подошел к Стенам. Они стояли в правом углу бара, куда согнали посетителей.

– Она сказала, где Морозник. Едем. Только вот этих придется брать с собой, – мой палец указал на Пенса и его приятеля. – Они люди Боты. Стоит им сделать один телефонный звонок, и нам организуют теплый прием.

Стен-два понимающе кивнул и вдруг, наведя ствол пистолета на сбившуюся в угол кучку посетителей, сделал два выстрела. Они прозвучали практически без паузы. Толпа шарахнулась в разные стороны, оставляя на полу два тела – Пенса и его приятеля.

– Зачем таскать с собой разное черное дерьмо, – подмигнул мне Стен и убрал пистолет.

Я покосился на трупы, отмечая, что выстрелы были мастерскими, и молча двинулся к выходу. У самых дверей я остановился, затем развернулся и быстро направился обратно.

– Ты пойдешь с нами, – сказал я Нурет.

– Зачем? – спросила она.

– Затем, чтобы из тебя не сделали приманку для Морозника, когда мы его вызволим. У них в этом Каабе вполне могут найтись умники, которые при первом шухере тут же примчатся в бар за тобой. Ведь пока неизвестно, как пойдет дело.

Нурет колебалась не больше секунды.

– Пошли, – сказала она и вышла из-за стойки.

Закрывая за собой дверь в бар, я еще раз бросил взгляд на трупы на полу и подумал, что каша заваривается крутая.

На первом же повороте к нам в хвост пристроился черный джип.

– А это кто? – спросил я.

– Это резерв, – ответил Стен-один. – На тот случай, если нам не хватит собственных силенок.

* * *

Мы неслись со скоростью километров сто в час. Пустые улицы позволяли это делать, и вскоре машина оказалась перед основательным трехэтажным зданием из красного кирпича. Его узкие окна напоминали бойницы и на первом этаже были забраны решетками.

– Туда! – указала Нурет на торец здания. – Быстрей, пока они не сообразили, что к чему. Там вход.

Машина, сделав рывок, со скрежетом встала напротив дверей. Стен-два выскочил первым и бросился к ним.

– Бесполезно, – сказала Нурет. – Никто не откроет. За этой дверью есть еще одна, железная.

Стен-один, недолго думая, открыл багажник, и Троица стала быстро надевать на себя армейскую «разгрузку» с массой топорщившихся карманов. Потом у каждого в руках оказалось по укороченному автомату Калашникова. Такой же протянул мне Стэн-три.

– Умеешь пользоваться?

Я только усмехнулся в ответ.

В это время Стен-два извлек из машины гранатомет, припал на одно колено, быстро прицелился и нажал на спусковой крючок. Дверь утонула в дыму и пламени. Стен-три, не дожидаясь пока дым рассеется, метнул туда гранату. Когда прогремел взрыв, Троица метнулась в проход. Я за ними. Мы оказались в широком длинном коридоре, посреди которого лежала искореженная железная дверь и два черных тела, истекающих кровью. От деревянной двери не осталось даже щепок. Мы быстро рассредоточились по четырем углам коридора, держа оружие наготове. На такой грохот кто-то наверняка должен был прореагировать и выглянуть в коридор.

Первой раскрылась дверь напротив меня. Из нее высунулся сначала ствол пистолета, а потом черный профиль. Я прямо через дверь прошил этого человека короткой очередью, и он вывалился в коридор. Стен-два, стоящий в своем углу, тут же подскочил к открывшемуся проему и метнул туда гранату. Потом мы шагнули к следующим дверям. С другой стороны, действуя таким же образом, к нам навстречу двигались Стен-один и Стен-три.