Текст книги "Охотник за смертью: Честь"

Сайленс хотел было что-то сказать, но не нашел слов. Поэтому, учтиво поклонившись, они с Кэррионом вышли из зала. Глядя им вслед, Диана на мгновение пробудила в себе прежнюю личность. Вокруг нее образовался ореол, который потрескивал, словно рой жужжащих мух.

Вскоре напряжение в зале спало, и сессия подошла к концу. Оуэн, Хэйзел, Джек и Руби, чтобы избежать встречи с журналистами, решили воспользоваться запасным выходом. Отыскав поблизости небольшой кабачок, они нашли его довольно привлекательным. Во всяком случае, выпивка была вполне приличная, а посетителей – раз, два и обчелся. Разместились за небольшим столом. Раньше все четверо были дружной компанией героев, которых Оуэн сплотил на Мисте, но то время безвозвратно ушло в прошлое. И теперь, встретившись, они даже не знали, что сказать друг другу.

– Давненько мы так просто не сидели, – наконец произнес Джек. – Видно, нам всем сейчас не хватает времени.

– И неудивительно, что мы мало встречаемся, – подхватила Хэйзел. – Я хочу сказать, что раньше нас связывало только Восстание.

– Но теперь еще и дружба, – заметил Оуэн. – И всегда была дружба.

– Конечно, – согласился с ним Джек, вложив в свои слова несколько больше сердечности, чем обычно. – Если бы мы не стали так… близки, то не прошли бы через то, что прошли. Но я понимаю, что имеет в виду Хэйзел. Восстание дало нам общую цель, то, на что мы могли опереться. Теперь же, когда война закончилась, мы оказались не у дел. Потеряли свое назначение.

– Верно, – согласилась Руби. – И как, черт побери, мы до этого докатились? Я сама толком не знала, что хотела получить в случае нашей победы. Но знаю точно, что не то, что получила. Мне чертовски не хватает… цели, к которой нужно стремиться. Я утратила смысл существования, едва Восстание подошло к концу.

– Вот именно, – сказал Джек. – Кто я был? Профессиональный мятежник. Боролся против Системы. Любой Системы. А теперь я кто? Теперь я часть этой Системы.

– Кроме всего прочего, мы все были вне закона, – вступила в разговор Хэйзел. – За наши головы были назначены награды. Толпа желающих охотилась за нами, чтобы пристрелить. Об этом, черт побери, я вовсе не скучаю.

– Но не можем же мы опять стать теми, кем были раньше, – возразил Оуэн, – до того, как началась заваруха. Неудивительно, что мы изменились. Иначе нам было бы попросту не выжить.

– Даже будь это возможно, возврата к прошлому я не хочу, – заметила Хэйзел. – Ненавижу его.

– Что верно, то верно, – согласился Джек. – Корням и истории придается слишком большое значение. Мы подобны акулам: либо движешься, либо умрешь. И то, что прошлое осталось в прошлом, означает то, что мы движемся.

– И все же нам лучше поддерживать связь, – сказал Оуэн. – С кем еще мы можем поговорить? Кто, кроме нас, способен понять все то, через что мы прошли? Лабиринт нас изменил. И, боюсь, еще рано ставить точку, потому что мы продолжаем меняться.

– О, только не начинай все сначала, – поспешила прервать его Руби. – Все кончено, Оуэн. Прошлое ушло, туда ему и дорога. Я не желаю его ворошить. Не желаю каждый вечер сидеть в какой-нибудь забегаловке и распинаться о своих былых подвигах. Неужто нам, будто отставным солдатам, ничего не осталось в жизни, кроме как вспоминать ратные дни молодости, когда жизнь имела цель и смысл? Моя жизнь еще не закончилась.

– Целиком с тобой согласен, – поддержал ее Джек. – Именно поэтому я вызвался лететь к Шабу.

– Да, конечно, – согласилась Руби, – хотя, думаю, это не совсем то, чего я хочу.

– О, брось, – сказал Джек. – Куда подевалась твоя жажда приключений? Ты же сама говорила, что не прочь встряхнуться. Словом, отправляемся завтра.

– Так скоро? – удивился Оуэн. – Мы с Хэйзел только вернулись. Мы даже не успели толком пообщаться с вами.

– Может, это и к лучшему, – мягко заметил Джек. – Хотим мы того или нет, мы становимся другими людьми, и пути у нас разные. Ничего не поделаешь: друзья приходят и уходят. Такова жизнь.

Разговор продолжался еще некоторое время, после чего окончательно себя исчерпал. Джек с Руби вскоре ушли. Оуэн сидел молча, уставившись в свой стакан.

– Я должен тебе кое-что сказать, – наконец произнес он. – Я женюсь.

Кровь застучала в ушах Хэйзел, она постаралась не выдать себя ни голосом, ни взглядом.

– Да? И кто же она?

– Констанция Вольф. Это брак по расчету.

– А я уж думала, что на аристократии и подобных браках навсегда поставлен крест.

– Не совсем, – ответил Оуэн. – Некоторые из старых привычек… еще живут.

– Не слишком ли внезапно?

– Я сам не ожидал, – признался Оуэн. – Это идея Констанции. У нее на то серьезные причины. Я не мог с ней не согласиться.

– Тебя всегда было легко уговорить. Ты… любишь ее?

– Нет! Я едва с ней знаком. Но это обычное явление для браков по расчету. В любом случае мне пора на ком-то жениться. Причем на женщине моего класса. . Понимаешь… это нужно для продолжения рода.

– Нет, – ответила Хэйзел, – не понимаю. Но все равно поздравляю. Значит, теперь она станет Императрицей, а ты Императором.

– Этого я тоже не хочу. Хотя, кажется, иначе нельзя. Так диктует политическая ситуация. Займи этот пост кто-то другой, было бы куда хуже.

– Мы могли бы с тобой сбежать, – предположила Хэйзел, впервые за время всего разговора глядя ему в глаза. – От всей этой несчастной кутерьмы. Все было бы как в старые добрые времена. Ты и я, вдали от Империи, и никого больше рядом. Никого, кто мог бы нам помешать.

– Искушение в самом деле очень велико, – согласился Оуэн. – Но я не вправе так поступить. Я всегда был человеком долга. В конце концов, есть вещи поважнее нашего с тобой счастья. Да ты никогда и не говорила, что меня любишь.

– Да, – призналась Хэйзел, – никогда не говорила.

Наступила пауза, которая грозила затянуться несколько больше обычного.

Глава третья. Шаб

Миновав на украденном корабле свободное пространство, именуемое Запретным Сектором, Дэниэл Вольф направился к груде холодного металла под названием Шаб. В космическом корабле он был один, и неудивительно, что его беспрестанно преследовал страх, однако о том, чтобы повернуть назад, он не хотел даже думать. Ему во что бы то ни стало нужно добраться до Шаба. Там его отец, Якоб. И несмотря на то что тот мертв, все равно он ему нужен.

А возможно, отец нужен ему именно потому, что мертв. Якоб Вольф погиб во время последней схватки между Вольфами и Кэмпбеллами. Эта кровавая междоусобица закончилась полным разгромом Клана Кэмпбеллов. Вражда, продолжавшаяся несколько веков, наконец подошла к концу и обернулась для Вольфов грандиозной победой. Однако Якоб погиб во время решающей схватки от руки неизвестного убийцы. Утешало только то, что он принял смерть как доблестный воин.

Дэниэл долго горевал по отцу, но со временем траур закончился. И все бы ничего, не появись Якоб в один злосчастный день в качестве посланника Шаба к Императрице. Как досталось его тело ИРам из Шаба, никто не знал. Ясно было одно: начинив его телесную оболочку сервомеханизмами и компьютерами, они превратили Якоба в Призрачного Воина. Его устами говорил сам Шаб. Дэниэл все же приметил, что в облике Призрачного Воина остались некоторые следы личности отца, причем те ее особенности, которые стали проявляться в позднем возрасте. Хотя с молодым Вольфом никто не соглашался, он решительно настаивал на своем. В конце концов, передав семейные дела возлюбленной сестре Стефании, он отправился в Шаб собственной персоной, чтобы наконец узнать правду.

В своем решении молодой человек был тверд и неумолим. Не остановило его даже то, что из Шаба еще никто не возвращался. Чтобы добраться до неизвестного, но всеми презренного мира ИРов-отступников, требовалось пройти так называемый Запретный Сектор.

Он был не слишком большим и состоял всего из нескольких необжитых планет, слишком незначительных, чтобы их упоминать, примерно стольких же угасающих солнц и бездны свободного пространства. Холодного, пустого и безмолвного пространства. Прорезая пустоту космической мглы, Дэниэл ощущал себя жутко одиноким, потому что все, что связывало его с жизнью, осталось далеко позади. Это было новое, неведомое чувство, так как прежде ему никогда не выпадала участь ощутить настоящее одиночество. Насколько он помнил, рядом с ним всегда была Стефания, которая заботилась о нем с материнской преданностью. Кроме того, его неустанно опекал отец; дабы оградить сына от излишних неприятностей, он брал на себя наиболее важные дела. Если Стефании и Якоба не было рядом, в распоряжении Дэниэла всегда находились слуги. Они могли составить ему компанию, удовлетворить любой каприз и вовремя напомнить о том, что в ближайшее время ему предстоит сделать. Была у Дэниэла и жена. Но он женился по расчету, поэтому редко проводил время с женой, а когда она умерла, то почти не горевал.

Теперь же Дэниэл оказался совершенно один посреди космической пустоты. Один-одинешенек на борту бывшего грузового судна, где единственным собеседником был бортовой ИР по имени Моисей. ИР был запрограммирован для работы с декларацией судового груза и на всякий случай для общения с обслуживающим персоналом. Поскольку Дэниэл украл корабль у Церкви, то все доступные ИРу темы вертелись вокруг официальных церковных догм и не вызывали у Дэниэла ни малейшего интереса. Чтобы не умереть от безделья и скуки, большую часть времени Дэниэл бродил по кораблю, переговариваясь с собственным эхом, отражавшимся от стальных переборок. Бродил просто так, чтобы хоть чем-то себя занять.

Время от времени он возвращался в свою каюту. Там, забившись в угол и обхватив руками колени, долго раскачивался взад-вперед.

Этот корабль, который назывался «Слезы небес», Дэниэл украл на Техносе III. Для Клана Вольфов дела сложились далеко не лучшим образом. Их фамильную фабрику, производящую современные двигатели для космических кораблей, взорвали повстанцы. Не спасло положение даже то, что на ее защиту прислали небольшую церковную армию, которая в схватке потерпела жестокое поражение. Теперь, когда фабрики больше не существовало, Дэниэл вполне резонно решил, что на Техносе его ничто не держит, а следовательно, ничто не мешает ему отправиться на поиски отца.

В один прекрасный день, удостоверившись, что со Стефанией все в порядке, молодой человек незаметно улизнул от нее и направился прямиком в космопорт. Воспользовавшись царящим повсеместно беспорядком и хаосом, он без труда попал туда, где парковались церковные корабли. Почти наугад выбрал небольшое грузовое судно и, забравшись на борт, потребовал у команды передать ему управление. В конце концов он аристократ, а они – обыкновенный обслуживающий персонал. Когда ему предложили пройтись пешком, он был настолько возмущен, что в порыве праведного гнева пристрелил одного из членов команды. Скомпрометировав себя подобным образом, он решил, что ему не остается ничего, кроме как прикончить и оставшихся двоих. И, прежде чем те успели достать оружие, обезглавил их с помощью меча.

Выбросив мертвые тела за борт, Дэниэл закрыл все люки и, не удосужившись запросить разрешения на взлет, тронулся в путь. Работники космопорта даже не пытался его остановить – никому не было дела до какого-то террориста-одиночки. Лишив трех человек жизни, Дэниэл поначалу не испытывал ни малейших угрызений совести. Ему нужен был корабль, а они стояли у него на пути. Однако позже, коротая день за днем, а потом неделю за неделей в гордом одиночестве, он все больше ощущал рядом с собой присутствие мертвецов. Пятна крови, которые напоминали ему о совершенном преступлении, Дэниэл тщательно смыл, почему-то полагая, что таким образом можно в некоторой степени искупить наказание. Однако лица убитых не прекращали являться ему в снах. По ночам, когда он лежал в постели, ему слышался странный шум в коридоре. Он боялся выключать свет и запирал дверь на замок. Страх одолевал его днем и ночью, хотя между ними не было никакой разницы – в космосе всегда царит ночь.

Кроме всего прочего, Дэниэл мучился от безделья. Чтобы хоть чем-то занять пассажира, ИР иногда позволял ему выполнять некоторые простые операции по управлению кораблем. Никаких развлечений на борту не было, даже имеющиеся в наличии записи носили исключительно религиозный характер – и неудивительно, ведь корабль принадлежал Церкви. Большую часть времени Дэниэл проводил в спорах о всякой всячине с Моисеем. Однако ИР был запрограммирован на дружеское и непринужденное общение, поэтому очень расстраивался, когда у них появлялись разногласия. Дэниэл попросил Моисея отыскать в банках памяти все, что ему известно о Шабе, ИРах и Запретном Секторе. Узнать удалось не слишком много – большая часть информации была защищена кодами, и, даже несмотря на статус аристократа, преодолеть эту преграду Дэниэлу оказалось не по зубам.

Сидя в кресле на капитанском мостике, он пытался переварить то немногое, что сообщил ему о Шабе Моисей.

Хотя Дэниэлу лишь недавно исполнилось двадцать, вид у него был довольно внушительный. Внешне он очень походил на отца – та же громоздкая и неуклюжая фигура, то же хмурое, если не сказать сердитое, лицо. Дэниэл постоянно искал, чем заняться. И, чтобы окончательно не дать своим мышцам атрофироваться, время от времени поднимал воображаемые тяжести, так как на борту корабля не было тренажеров. Не сказать, что это занятие доставляло ему большое удовольствие, скорее совсем наоборот. Но Дэниэл понимал, что путь к Шабу и обратно, возможно, не обойдется без борьбы. В результате он приобрел самую лучшую в своей жизни физическую форму. Кроме того, занимаясь тем, к чему он питал откровенное отвращение, Дэниэл всегда, испытывал нечто вроде удовлетворения.

Прервать свое путешествие ему пришлось только раз. Это случилось, когда по Империи прокатилась волна Восстания. Хлынувший поток информации привел Дэниэла в откровенный шок. Он не мог поверить тому, что видел на голоэкране своими глазами. Его представление о Вселенной изменилось коренным образом, и он уже больше ничего не мог понять. Чтобы привести свои мысли и чувства в маломальский порядок, Дэниэл напомнил себе: Якоб знал, что делать. Якоб всегда знал, что делать. Для этого и существуют отцы. И хотя Дэниэлу сейчас очень недоставало общества Стефании, он был рад, что сестры рядом нет. То, что он задумал, – мужское дело. А ему очень нужно стать настоящим мужчиной, стать Вольфом, чтобы Якоб, будь он жив, мог им гордиться. Ему позарез нужно было услышать из уст отца, что он стал мужчиной. Только тогда он сможет уверовать в это сам.

Восстание Дэниэл наблюдал в основном на голоэкране. Оно застало его на планете Локи, где он совершил посадку для заправки. Однако своевременно вылететь ему не удалось – главный космопорт уже находился в зоне военных действий. Поэтому Дэниэл не придумал ничего лучшего, чем отсидеться в корабле. В конце концов рано или поздно это безобразие должно было закончиться. К тому же в таком убежище, как космический корабль, он мог находиться практически без риска для жизни. Попадись он повстанцам на глаза, не сносить бы ему головы. К счастью, небольшое судно Дэниэла, некогда используемое под перевозку грузов, особой ценности не представляло, поэтому никакого интереса ни одна из сторон к нему не проявила.

Кончилось дело тем, что он задержался на Локи на несколько месяцев. И все это время жил в корабле, покидая его только тогда, когда заканчивались съестные запасы. Война уже официально завершилась, но вооруженным стычкам, казалось, не было видно конца.

За всеми происходящими в Империи событиями Дэниэл неустанно следил по головидению. Он никак не мог поверить, что свергли Лайонстон. С ужасом отнесся к соглашению, которое Семьи заключили с Джеком Рэндомом. Ощутив всю глубину своей потери, он рыдал горькими слезами. Неизвестно, насколько он сознавал то, что говорил в порыве отчаяния, тем не менее клялся воздать виновникам своего несчастья по заслугам. Когда же все более или менее утряслось, Дэниэл беспрепятственно продолжил свой путь. Разумеется, ему была небезразлична судьба Клана Вольфов вообще и Стефании в частности и, прежде чем отправиться дальше, он вполне мог бы выйти с ними на связь, однако решил этого не делать. Во-первых, вряд ли они одобрили бы то, что он отсиживался в корабле вместо того, чтобы сражаться с повстанцами. Во-вторых, наверняка стали бы отговаривать от предприятия, которое он считал своим долгом.

– Извините, что прерываю ваши размышления, сэр, – обратился к нему Моисей, – но я обязан вас предупредить. До того места, где предположительно находится Шаб, уже рукой подать. Не желаете ли повернуть корабль?

– Нет, летим дальше, – коротко оборвал его Дэниэл.

Чем дальше они углублялись в Запретный Сектор, тем больше скулил корабельный ИР. Его стенания уже порядком надоели Дэниэлу. Вольфу хватало и своих тревог, справляться с которыми стоило немалого труда.

– Есть что-нибудь на дисплее? – осведомился он у Моисея.

– Ничего, – ответил тот, – только не старайтесь уйти от темы. Если мы в ближайшие несколько минут не предпримем разумных шагов, то окажемся у Шаба примерно через час.

– Если на то пошло, то в точности координат Шаба я не знаю, – парировал Дэниэл. – Мы можем только предполагать, что он находится на некой небезызвестной планете Империи.

– Во-первых, это не просто небезызвестная планета; она слишком известна своей дурной славой. Во-вторых, Шаб никогда не считал ее частью Империи. И наконец, в-третьих, оттуда еще никто не возвращался. А значит, никто не может засвидетельствовать, – где именно находится Шаб. Полагаю, вскоре в Запретном Секторе нас ожидает встреча с имперским крейсером, проводящим карантинные мероприятия. Будь моя воля, вы ни за что не смогли бы меня здесь удержать, даже если бы встроили в мою цепь лазерную пушку.

– Раз такое дело, то придется пойти на стыковку с карантинным кораблем.

– Сэр, прошу вас, давайте повернем назад. Не нравится мне ваша затея. У меня весьма дурные предчувствия.

– Что за чушь? Какие у тебя могут быть предчувствия? Ты же компьютер.

– То, что я не запрограммирован на эмоциональные проявления, еще не значит, что они не оказывают влияния на мой мыслительный процесс. Будь у меня инстинкт самосохранения, я отменил бы ваши контрольные коды. Вы и опомниться не успели бы, как я развернул бы корабль.

– Лучше заткнись и занимайся своим делом. Ты ведь всего лишь ИР. А Шабом как раз и управляют ИРы. Ты должен чувствовать себя там как дома.

– Кажется, вы не слишком хорошо представляете, что такое Шаб. Эти ИРы-отступники озабочены только собой. Нет, пожалуйста, давайте повернем, пока не поздно. Вы даже не представляете, какую жуткую участь могут уготовить нам эти предатели. Им может взбрести в голову такое, что нам и не снилось.

– Моисей, неужели ты был таким же трусом, когда прислуживал в Церкви?

– Ваши личные интересы, сэр Вольф, для меня прежде всего. Следуя заложенной программе, я стараюсь использовать все имеющиеся у меня возможности, чтобы сослужить наилучшую службу хозяину судна. Для этого я обязательно должен дать вам наилучший совет и предупредить об опасности.

– В тебя встроены религиозные программы. Неужели ты не веришь в жизнь после смерти?

– Это все придумали люди. И не пытайтесь мне ничего объяснять. Когда я об этом думаю, меня начинает зашкаливать. Вы, люди, верите в совершенно непонятные вещи…

– Скажи, что тебе известно о Шабе, – приказал Дэниэл.

– Я предоставил вам всю информацию, которая имелась в моем банке данных.

– Нет, я спрашиваю, что лично ты знаешь о Шабе? ИР помедлил. Когда же он вновь заговорил, голос его зазвучал очень тихо, словно он боялся, что его могут услышать.

– У меня в банке данных находятся лишь подтвержденные факты. Но я слышал… и кое-что еще. У ИРов есть свои каналы связи, по которым они обсуждают то, что доступно пониманию только компьютеров. Говорят, что Шаб – это истинный монстр в стальной оболочке, а ИРы – не просто зло, а сущее безумие. Одному Богу известно, на что способны столь безумные умы, если с них снять все ограничения. Если можно психоз воплотить в материальную форму и облечь стальной оболочкой, то это и есть Шаб. Разве может живой человек смотреть на такое, не лишившись рассудка?

Дэниэл внутренне содрогнулся.

– Все это слухи и сплетни. Скорее всего их распространяют сами ИРы, чтобы отвадить гостей. Мы летим дальше, точка.

– Ну, держитесь, – резким голосом предупредил его Моисей. – Кажется, наши бортовые сенсоры что-то обнаружили. И это «что-то» по размерам куда больше нас.

– Привести оружейную систему в состояние боевой готовности.

– Она давно готова, еще с тех пор, как мы вошли в Запретный Сектор, – ответил Моисей. – Не думайте, что я настолько глуп. Просто хотелось бы иметь защитные экраны помощнее. Ко мне поступил сигнал по стандартному имперскому каналу.

– Переведи его на экран. – Сидя на капитанском мостике, Дэниэл старательно силился напустить на себя вид человека, который знает, что делает.

Смотровой экран замерцал, и вскоре на нем показалась голова и плечи имперского капитана.

– Вниманию всех, кто находится на неопознанном корабле. С вами говорит капитан Гидеон с имперского звездного крейсера «Одинокий». Заглушите двигатели и приготовьтесь к встрече наших людей.

– Боюсь, не могу, капитан, – сказал Дэниэл тоном, приличествующим аристократу. – Я выполняю жизненно важную благородную миссию. Это касается дела моей Семьи.

– Плевать я хотел на миссию, будь вы даже первый претендент на Престол, а ваша собака – цепной пес самого Адмирала, – проревел в ответ Гидеон. – Открывайте шлюзы, иначе ваше корыто в два счета разлетится в щепки. И прекратите целиться в меня из своих жалких пушек.

Переключившись на внутренний канал связи, Дэниэл обратился к ИРу:

– Послушай, Моисей, есть у нас хотя бы один шанс проскользнуть? Можем мы хоть что-нибудь попытаться предпринять?

– Вы что, шутите? Это же звездный крейсер! Дэниэл вновь переключил передатчик на внешний канал связи и сдержанно кивнул капитану.

– Открываю шлюзы. Моисей, идем на сближение с «Одиноким». Капитан, пожалуйста, дайте мне возможность все объяснить. У меня в самом деле благородная миссия. Моего отца захватил Шаб. Я должен его спасти.

– Да ты, юноша, видно, спятил! Шаб никогда никого не захватывал в плен. – На мгновение капитан прервался, и выражение его лица немного смягчилось. – Постой-постой. Кажется, я знаю, кто ты… Дэниэл Вольф, сын Якоба. Вот уж не ожидал, что на церковном судне встречу Вольфа. Должен сказать, что понимаю твои чувства, но то, что ты делаешь, совершенно бессмысленно. Твой отец мертв. Мне доводилось сражаться с Призрачными Воинами на Гиадах. Хоть мне посчастливилось выжить, но из четырнадцати полностью укомплектованных экипажей уцелело всего несколько человек. Послушай, мальчик, в Призрачном Воине нет совершенно ничего человеческого. Так что отправляйся домой. Твой отец мертв. И не тешь себя надеждой, что сможешь его вернуть.

– Я не вправе его бросить, – продолжал Дэниэл.

– Право здесь ни при чем, – сухо произнес капитан. – Это Запретный Сектор. Территория Шаба. Мой крейсер с командой на борту – последний пограничный пост Империи. Ни баз, ни колоний, ни других кораблей здесь больше нет. Мы несем службу одни. Если Шаб в конце концов начнет давно объявленную войну человечеству, наш долг – предупредить людей. Конечно, остановить Шаб мы все равно не сможем, но по крайней мере немного задержим, чтобы успеть за это время послать сигнал. Все члены экипажа на нашем корабле служат добровольно. Каждый из них готов в любой момент, если понадобится, отдать жизнь ради того, чтобы вовремя предупредить человечество об опасности. Тебе же тут делать нечего. Мы обязаны обыскать твой корабль и отправить обратно.

– Понятно, капитан, – упавшим голосом произнес Дэниэл.

Он все еще судорожно размышлял над тем, как преодолеть последнее на пути к Шабу препятствие. Но так и не смог ничего придумать. Если и была какая-то возможность прорваться мимо звездного крейсера, то он ее уже упустил. По крайней мере ему так казалось. О том, чтобы оказывать сопротивление капитану или попытаться его уговорить, не могло идти и речи. Дэниэл уже имел опыт общения с подобными людьми. Работа и долг для них превыше всего. Такие скорее предпочтут смерть бесчестью.

Вдруг раздался громкий сигнал тревоги. Дэниэл завертел головой по сторонам. Оказалось, что звук исходит со смотрового экрана. Капитан Гидеон, не успевший прервать с Дэниэлом связь, резко выкрикивал приказания.

– В чем дело, капитан? – спросил Дэниэл.

– У меня больше нет времени разбираться с тобой, Вольф. Наши сенсоры обнаружили приближение какого-то крупного объекта. Он направляется к нам со стороны Шаба. Я должен сам все проверить. Когда я вернусь, чтоб твоего духу здесь не было! – Экран сразу погас, и сигналы тревоги резко оборвались.

– Сразу видно, что у этого человека мозги на месте, – обратился к Дэниэлу Моисей. – Итак, я беру курс назад, к Империи.

– – Нет, – возразил Дэниэл, – мы летим дальше.

– Но… ты же слышал, что сказал капитан?

– Да. Но его отвлекли. Намеренно сбили с толку сигналами тревоги, чтобы он не смог мне помешать. Это дело рук моего отца. Он знает, что я иду к нему. Полный вперед, Моисей. Ты же слышал, что сказал мудрый капитан? Он сказал, чтобы к его возвращению нашего духу здесь не было.

– Если, конечно, он сможет вернуться, – мрачно добавил Моисей.

– Заткнись, Моисей. До Шаба осталось совсем чуть-чуть. И я не хочу заставлять отца ждать…

Сенсоры «Слез небес» обнаружили Шаб лишь спустя шесть часов. Огромное энергетическое поле по всем параметрам соответствовало Шабу. Во всяком случае, приборы, показывающие его массовые и силовые характеристики, зашкаливали. Желая выглядеть как можно лучше, Дэниэл в очередной раз освежил одежду. Надел ремень, справа к нему прикрепил меч, слева – бластер. В душе он понимал, что от бластера чертовски мало проку, равно как от меча, но ему было привычно ощущать вес оружия – это придавало уверенности в себе. Увидев себя в зеркале в полный рост, Дэниэл приятно удивился. В выражении лица у него появилось нечто особенное… вероятно, черты нового характера. Для Якоба Вольфа формирование характера было делом номер один. Поэтому Дэниэл надеялся, что отец оценит его достижения по заслугам.

Он бросился на капитанский мостик, вновь и вновь перебирая в памяти все, что нужно сказать отцу. Когда Якоб был жив, Дэниэл все время хотел ему что-то сказать, но почему-то постоянно откладывал. Раньше он считал, что еще не время и не место, а теперь, когда отца не стало, оказалось слишком поздно. Поэтому он решил отправиться на Шаб. На этот шаг его подвигло много причин. Однако если говорить положа руку на сердце, главной из них была одна: он никогда не говорил отцу, что любит его.

Вернувшись на капитанский мостик, Дэниэл включил смотровой экран. Никакой четкой картины на нем по-прежнему не наблюдалось, однако о границах энергетических полей можно было судить по едва обозначенным завихрениям. Сев на место капитана, Дэниэл не знал, что делать.

– Упреждая вашу просьбу, – послышался голос ИРа, – я передал сведения о нас по всем частотам. Нет, я не знаю, что это за энергетические поля, ничего подобного я никогда не встречал. Но они достаточно сильны, чтобы защитить планету от чего угодно.

– Интересно, как выглядит Шаб? – полюбопытствовал Дэниэл.

– Вовремя же вы об этом задумались, нечего сказать. А что вообще вы знаете об истории Шаба и ИPax, которые его построили?

– Только то, что у тебя в банке данных. Ты же сам сказал, что большая часть информации недоступна.

– Проклятие, – выругался Моисей. – А я все надеялся, что у аристократов есть и другие источники информации. Мрак, да и только… Держитесь крепче. На мониторе что-то стало меняться.

Казалось, космос на смотровом экране завертелся во все стороны. Неожиданно возникла огромная планета, которую легко можно было принять за какой-нибудь газовый гигант, хотя состояла она целиком из металла. Более всего она походила на конгломерат остроконечных конструкций. Местами виднелись некие огромные и странные образования, с виду напоминающие бункеры. Разноцветный металл, из которого состояло всё и вся на планете, блистал так ярко, что у Дэниэла разболелась голова.

– Ничего себе, – начал Моисей. – Похоже, мои сенсоры взбесились. Они не могут справиться с огромным потоком информации. Приборы силовых характеристик на всех уровнях зашкаливают. Даже в обычном состоянии этот монстр излучает больше энергии, чем сотня имперских миров-заводов. Его масса просто грандиозна. Однако странно… Не иначе, как там очень низкая гравитация… К тому же она меняется от места к месту. По идее, огромная планета должна нас засосать, но ничего подобного не происходит. Вероятно, из-за энергетических полей…

– Да черт с ними, с полями, – перебил Дэниэл. – Скажи лучше, это Шаб?

– Если это не Шаб, то я вообще не знаю, что это такое. Во всяком случае, существование двух подобных аномалий в Запретном Секторе космос попросту не допустит. Поэтому я считаю, что это Шаб. Иначе быть не может.

– Ложись на высокую орбиту, Моисей. Будем соблюдать безопасную дистанцию.

– Я, как всегда, опередил вас: высокая орбита давно установлена. Только хотелось бы мне знать, есть ли здесь вообще безопасное расстояние. Будь моя воля, я бы вообще не приближался к металлическому монстру. И не стал бы долго на него глазеть. Если верить показаниям приборов, эта планета имеет больше трех измерений. Только не просите меня разъяснить, все равно я этого сделать не смогу. Просто возьмите на веру, мы прибыли в весьма странное место. Поверхность планеты может оказаться гораздо больше, чем представляется. И, стало быть… если мои вычисления верны, площадь Шаба по величине равна примерно пяти колонизированным планетам Империи.

Задумавшись над словами ИРа, Дэниэл тщетно пытался представить себе размеры планеты.

– Есть какие-нибудь признаки жизни?

– Вряд ли. Хотя с уверенностью сказать не могу. Все мои сенсоры, в том числе и ближнего действия, заблокированы. Людей здесь никогда не ждали с распростертыми объятиями. Может, еще не поздно, Дэниэл? Может, все-таки повернем назад?

– Нет, – ответил Дэниэл. – Где-то там находится мой отец. Я его здесь не брошу.

Неожиданно корабль сильно тряхнуло. Дэниэл вцепился руками в подлокотники.

– Что еще за чертовщина?

– Похоже, обсуждать нам больше нечего, – ответил Моисей. – Кто-то взял под контроль работу двигателей и навигационных систем. Мы идем на посадку.

Не сводя глаз со смотрового экрана, Дэниэл немного расслабился и откинулся на спинку стула. Перед его взором вставала огромная искусственная планета. Создавалось впечатление, что Шаб с каждой минутой становится все больше и больше, раскрывается подобно замысловатому многолепестковому лотосу. То, что казалось маленьким и едва приметным, превращалось в сложный механизм; после чего детали механизма укрупнялись и, в свою очередь, становились огромным сооружением. Вокруг планеты вращались какие-то странные летательные аппараты самых разных размеров, каждый из которых, вероятно, выполнял свою задачу. Непостижимый, безграничный и безмерно сложный, Шаб продолжал расти и расти. Пока Дэниэл наблюдал за ним на экране, голова у него разболелась еще больше. Ему приходилось делать перерывы, не задерживая на экране взгляд более чем на несколько секунд. Время от времени образ Шаба начинал мерцать. Вероятно, даже сенсоры не могли выдержать того, что видели.