Текст книги "Чудотворцы"

Он помчался в кубикл к Элизе.

– Разве я не говорил тебе сидеть здесь? Видишь, к чему это привело – видишь, что ты натворила?!

Поняв, что она плачет, Крейг осекся.

– Элиза…

Он попытался похлопать ее по плечу, но она оттолкнула его руку.

– Нет, – пробормотала она. – Ты прав. Это я во всем виновата.

Она закрыла лицо руками.

– Я всего лишь хотела помочь людям. А вместо этого убила их всех. – Она утерла слезы рукавом. – Что же нам теперь делать?

– Все будет хорошо, – заверил ее Крейг. – Все будет в порядке.

Из соседнего кубикла донесся громкий хлопок, за которым последовал оглушительный смех.

– Они что, празднуют? – выдавила Элиза, не веря своим ушам.

Крейг покачал головой.

– Наверное, просто еще не слышали новости.

Мимо них проехал на офисном стуле Брайан: он был без рубашки и держал по бутылке пива в каждой руке.

– Новости читали? Никакой больше работы!

Он протянул одну из бутылок Элизе. Та покачала головой.

– Ну как хочешь. – Брайан отхлебнул из обеих по очереди и покатил по коридору. – Ну все, я снимаю штаны! – объявил он.

Вдалеке радостно загомонили.

– Как он умудрился так быстро напиться? – удивленно спросила Элиза. – Служебка от Бога пришла всего пятнадцать минут назад.

– Просто уму непостижимо, – согласился Крейг.

– Тебе нужно с ним поговорить.

– О, за Брайана не волнуйся. Его никаким алкоголем не проймешь.

– Не с ним – с Богом.

Крейг рассмеялся.

– Мне? Я ведь всего лишь ангел. Я же не могу просто так завалиться к нему в кабинет.

– Мне показалось, ты говорил, что вы с ним на короткой ноге.

Крейг отвернулся.

– Ну же, – взмолилась она. – Нельзя позволить ему закрыть наш департамент!

Крейг подумал о чуде, над которым сейчас работал. О потерявшейся где-то в Норвегии собаке, которая блуждала за двадцать миль от хозяина. Он уже придумал, как вернуть ее домой, навевая ей то один, то другой запах лакомств. Этот план приводил его в восторг, но теперь у него не будет даже шанса воплотить его в жизнь.

– Пожалуйста, – умоляла Элиза. – Ты последняя надежда всей Земли.

– Но почему я?

– Потому что ни одному другому ангелу не под силу исправить ситуацию. Никто на этаже не смог бы уладить дело с пиньятой или зациклить тот айпод…

Крейг с подозрением прищурился.

– А ты откуда об этом знаешь?

Элиза замялась.

– Я залезла в твой компьютер, – призналась она.

Щеки Крейга порозовели.

– Понравилось?

Она уверенно кивнула.

– Я просто влюбилась в твои чудеса.

Крейг почувствовал, как забурлил в крови адреналин – словно он залпом выпил несколько литров эспрессо.

– Хорошо, – услышал он собственный голос. – Ладно. Пойду-ка с ним побеседую.

– К нему нельзя.

– Пожалуйста, Винс. Это очень важно.

– Напомни-ка, ты из какого департамента?

– Ты же знаешь, что я в Чудесах, – сказал Крейг. – В Общем благоденствии.

Винс усмехнулся.

– Тогда что важного ты вообще можешь ему сказать?

Крейг поморщился. На личные оскорбления ему было плевать, но когда кто-то оскорблял Департамент, это и правда задевало за живое. Конечно, Чудеса не так важны, как, скажем, Законы гравитации или Отдел предотвращения Ледникового периода. И да, они не такие модные, как Облачный дизайн, Производство павлинов или Департамент закатов. И, разумеется, формально все департаменты по работе с людьми и рядом не стояли со Сбором ксенона.

Но Крейг гордился своим маленьким подразделением. И ни на что не променял бы работу в Чудесах.

– У тебя какие-то претензии к Чудесам? – спросил он Винса. – Ты же работал на семнадцатом, помнишь?

– Да, – ответил тот. – А потом меня повысили.

– Можно мне хотя бы подождать в приемной? – жалобно попросил Крейг. – Пока Бог не освободится.

Винс пожал плечами.

– Да на здоровье.

Винс Блейк покосился на коренастого неопрятного ангела в приемной. Он ненавидел Крейга, сколько себя помнил. Они оба начинали карьеру с Чудес, одновременно – даже ознакомительную экскурсию вместе слушали. Но с самого начала было ясно, что они очень разные.

Винс, например, ненавидел работать ангелом. То и дело искать информацию, писать нудные коды, все время оставаясь, к вящему его раздражению, в тени. Он до сих пор помнил первое чудо Крейга: тот просидел сорок восемь часов, заставляя термитов точить деревянную доску, чтобы какая-то тощая девчонка могла переломить ее, показывая судьям свои навыки карате. Когда она ударила по доске и та развалилась на куски, весь этаж взорвался аплодисментами. Некоторые из старших ангелов начали скандировать имя Крейга, как будто он вылечил рак или что-то в этом роде.

– Это было прекрасно, Крейг, – просто прекрасно!

Просто смехотворно: кому вообще есть дело до какой-то мелкой каратистки? С какой стати уделять столько времени таким пустякам?

Большинство ангелов считали себя художниками, искусными мастерами, стремящимися к изяществу. Их цель состояла в том, чтобы привлекать к себе как можно меньше внимания, менять мир незаметно и со вкусом. Винс считал их всех просто кучкой слабаков. В первый же день работы на семнадцатом он поклялся себе, что будет творить только впечатляющие чудеса, которые наделают шума и гарантированно попадут в прессу.

В первый же месяц работы он даровал бесплодной женщине в Бойсе шестерняшек. Коллеги предупреждали его о риске для здоровья роженицы и младенцев и пытались убедить уменьшить количество малышей. Он в ответ добавил еще двоих, поспособствовав первому в истории медицины рождению восьмерняшек. Другие ангелы называли его выходку «топорной» и «безрассудной». Но Винсу было все равно: газета «Нью-Йорк Пост» назвала ее чудом.

Неделю спустя он заставил бразильскую статую Девы Марии плакать кровавыми слезами. Его отстранили на три дня, но вернулся он еще более дерзким, чем раньше. Одним солнечным майским днем он заставил стаю гусей оказаться на пути у реактивного «Боинга-747». Когда самолет стремительно понесся к земле, Винс провел его между двумя небоскребами и посадил на Гудзоне. Несмотря на десятки раненых, никто не умер – что сделало эту аварийную посадку самой «чудесной» на людской памяти. Этот случай настолько потряс их, что даже СМИ назвали произошедшее вмешательством Божьим.

«Чудо на Гудзоне!» – кричала бульварная пресса.

Это было лучшее, что Господь читал за многие годы. Стоило ему лишь увидеть заголовки, и он тут же перевел Винса в административное крыло, где тот с тех пор и работал.

Винс покосился на сидевшего в другом углу комнаты Крейга. Его внешний вид ужасал. Заляпанные кофейными пятнами брюки цвета хаки облегали бедра слишком туго, а на мятой голубой рубашке не хватало, по крайней мере, одной пуговицы. В грязных каштановых волосах можно было отчетливо разглядеть хлопья перхоти. Он надевал под сандалии носки – и они даже не подходили друг к другу по цвету.

Мужчины случайно встретились глазами, и Крейг рискнул улыбнуться. Но архангел только смерил его злым взглядом. Крейг был одним из надменных снобов, которые критиковали его чудо с восьмерняшками. Винс подслушал разговор в комнате отдыха, где Крейг называл его работу «халтурой». Тот, вероятно, этого уже не помнил, но Винс-то точно не забудет никогда.

Архангел погрузился в свои мысли так глубоко, что проглядел начальника.

– Если ты по поводу премии, – сказал Бог Крейгу, – то я уже все пояснил в служебной записке.

– Я не за премией! – заверил тот.

Винс быстро встал между ними.

– Разве ты не видишь, что он занят? – огрызнулся он на Крейга. – Если у тебя какие-то вопросы о Земле…

– Дело не в Земле, – солгал Крейг. – Я по… эм… я по поводу ресторана.

Винс недоверчиво уставился на него.

– Я думаю, что будущее за азиатской фьюжн-кухней, – сказал Крейг. – И хочу в долю.

Бог приподнял брови.

– Ты что, готов в него инвестировать?

Крейг вздохнул.

– Да, – заявил он. – Хочу инвестировать.

Бог положил Крейгу на плечо мясистую руку и повел его по коридору мимо изумленного Винса.

– Ты не пожалеешь! – заверил Бог. – Очень скоро мы с тобой окажемся на самой вершине!

– Кое-какие рестораны позиционируют себя как рестораны азиатской фьюжн-кухни, – сказал Бог, – но готовят только китайскую, и то на троечку. А я хочу взять паназиатскую и улучшить ее классическими ингредиентами западной. Картофель фри с лемонграссом! Спагетти с рыбным соусом! На такое только я способен.

– Звучит действительно здорово, – сказал Крейг.

– Ты чертовски прав, это здорово! Только вчера придумал, но уже уверен, что лучше идей у меня не было.

– Что, лучше человечества?

Бог закатил глаза.

– Гораздо лучше.

Крейг взглянул на часы. Они обсуждали «Солу» уже почти два часа. Пришло время действовать.

– Знаешь, Господи, я поднялся к тебе не только о «Соле» говорить.

Бог задрал брови.

– Правда?

– То есть… в первую очередь о ней. Но еще я подумал, что… может, не стоит пока забрасывать Землю?

Бог пренебрежительно махнул рукой.

– Этот проект провалился. Ни минуты больше на него не потрачу.

– Я знаю, ситуация внизу непростая. Но вам не кажется, что вы могли бы это исправить?

– Послушай, – сказал Бог, – раз уж мы теперь бизнес-партнеры, буду с тобой откровенен. В случае с человечеством я взял на себя слишком много. Мне такое не по зубам.

Он указал на переполненный лоток для почты.

– Знаешь, я ведь так ни разу и не ответил ни на одну молитву. И не из лени – я тратил на этих сосунков по десять минут в день. Просто не получается.

Крейг изумленно уставился на босса.

– Ни на одну, даже простенькую?

Бог покачал головой.

– В прошлом году один парень молился, чтобы я починил антенну его стерео. Я попытался помочь – и засветил парню молнией в лицо. Дважды – пиф-паф! Он взорвался.

– А почему вы просто не снизили частоту радиоволн? Ну, знаете, есть же руководство по эксплуатации.

– Я так и не разобрался во всех этих компьютерах, – признался Бог. – Попросил Винса выучить меня ЙуТубу, но через пару минут подумал: «Да кому оно надо?»

– Знаете, – сказал Крейг, – а я неплохо управляюсь с компьютером. Держу пари, что, если вы дадите мне шанс, я отвечу на парочку молитв.

Бог ухмыльнулся.

– Сомневаюсь.

– Нет, серьезно. Мы в Департаменте чудес все время с таким сталкиваемся.

– Напомни мне, Чудеса – это который?

– Мы на семнадцатом этаже.

Бог уставился на него без тени мысли на лице.

– Мы воссоединили «Линэрд Скинэрд».

– А, точно! Отлично сработали. Хотя они, наверное, и так собирались снова сойтись.

Крейг старался быть вежливым, но чувствовал, что голос срывается от отчаяния.

– Все не так безнадежно, как вы считаете. Спускайтесь на семнадцатый – я покажу вам пару своих чудес. Их уже несколько сотен. Я совершил два только за одно это утро! Я помог парню на Аляске добыть нефть, я выиграл девушке плюшевого медведя на Кони-Айленде…

– Откуда мне знать, что это не обычное совпадение?

Крейг сжал лежавшие на коленях ладони в кулаки.

– Что мне сделать, чтобы вы поверили?

Бог скрестил руки на груди.

– Соверши еще одно. – Он подтолкнул к Крейгу свой гигантский лоток для почты. – Здесь полно молитв. Выбери одну – любую. Хоть самую простую. Если скажешь, что сможешь решить проблему – и сделаешь это за месяц, – я оставлю Землю висеть.

Крейг выпучил глаза.

– Серьезно?

– Конечно, парень. Покажи мне класс!

Бог перегнулся через стол, схватил Крейга за руку и пожал ее.

– Ну ладно, – сказал он. – Так сколько ты собираешься вложить в ресторан?

– Тебе всего лишь нужно ответить на одну молитву? И он спасет Землю?

Крейг энергично закивал.

– Мы же руки пожали!

Он уставился на лоток для почты Божьей: тяжелый, медный, переполненный молитвами. Такой огромный, что он едва помещался на столе. Крейг пробежался по стопке бумаг, и Элиза закашлялась от поднявшейся пыли.

– Их так много, – сказал он. – Как же выбрать одну?

– Как насчет этой? – предложила Элиза. – Всего-навсего двойка.

– Какая еще двойка?

Элиза рассказала про Шкалу срочности.

– Толковая система, – отметил Крейг. – Кто ее придумал?

Элиза покраснела.

– Я.

Она смущенно поправила челку, запустив пальцы в мягкие каштановые волосы.

Крейг замялся. Он хотел попросить кое о чем, но все не решался.

– Слушай, – начал он, – я тут подумал… раз уж ты так много знаешь о молитвах – а я о чудесах, – может, нам бы стоило…

Элиза кивнула.

– Помогу с удовольствием.

– Правда?

– Конечно! Здорово будет для разнообразия поработать над чем-нибудь вместе. А еще, ну, знаешь, мир спасти.

Он просиял.

– Начинаем немедленно – времени не так уж много.

– Согласна.

– Слушай… а пиццу ты любишь?

– Конечно. А что?

Крейг гордо улыбнулся.

– У меня есть купон.

– Думаю, тебе лучше выбирать из этих, – сказала Элиза, протягивая Крейгу небольшую стопку.

Тот отложил кусок пиццы и пролистал молитвы.

– Выбор невелик.

Элиза пожала плечами.

– Почти все в лотке просрочено. Смотри.

Она протянула ему пожелтевший клочок бумаги, лежавший внизу стопки.

Боже, пожалуйста, ниспошли мне билеты на «C+C Music Factory».

Таня Бэнкс, 3 марта 1991 года

– И все они такие? – спросил Крейг.

Элиза кивнула.

– Эти – самые свежие.

Она протянула ему молитвы, и он аккуратно разложил их на столе.

– Ладно, – сказал он. – Посмотрим, что тут у нас.

Боже милостивый, пожалуйста, доведи моего жирдяя-начальника до сердечного приступа.

Джозеф Хики, 38 лет, Северная Ирландия

– Ненадежно, – заключил Крейг. – Я мог бы нарастить артериальные бляшки, но сомневаюсь, что это убьет его к следующему месяцу.

– Он и так уже толстый – может, сработает.

Крейг кивнул.

– Тоже мысль.

Он подошел к компьютеру и навелся на нужного им начальника. Тот шагал по коридору офиса в Белфасте, крича на всех подчиненных, которые попадались ему на пути.

Крейг разочарованно покачал головой.

– Да не такой уж он и толстый.

Элиза указала на следующую молитву.

– А как насчет этой?

Пожалуйста, пусть «Маринерс»[9]9
  Сиэтл Маринерс – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола.


[Закрыть] хоть раз за всю мою гребаную жизнь выиграет кубок.

Майк Беар, 42 года, Сиэтл

– Ну не знаю, – ответил Крейг. – Со спортом все сложно.

– И что в нем такого сложного?

– Бог – закоренелый фанат «Янкиз». Над ними постоянно работают шесть его архангелов: заставляют их мячи лететь выше, подстраивают травмы их противникам. И тем не менее «Янкиз» выигрывают лишь около шестидесяти процентов матчей. Не стоит так рисковать.

Он взял следующую молитву.

Боже милостивый, пожалуйста, не дай моему хомяку умереть.

Андреа Оран, 7 лет, Сент-Луис

Крейг увеличил изображение детской спальни. Хомячок девочки лежал в углу дурно пахнущей клетки, часто и неглубоко дыша. Крейг покачал головой.

– Этот уже не жилец.

Волнуясь все больше с каждой новой молитвой, они перебирали оставшиеся варианты. Все хотели невозможного: выиграть в лотерею мильон мильонов, заработать сто баллов на экзамене, получить пони. Наконец они дошли до последней. Крейг глубоко вздохнул и открыл конверт.

Эту молитву они получили недавно от двадцатидвухлетнего жителя Нью-Йорка.

Прошу, помоги мне завоевать Лору.

Сэм Катц, 23 марта 2011 года

Крейг от огорчения грохнул кулаком по столу.

– А с этой-то что не так? – спросила Элиза.

– В любви чудес не бывает, – ответил Крейг. – Я пробовал – никогда не срабатывает.

– Почему?

– Нельзя заставить людей влюбиться друг в друга. Слишком много переменных.

– Например?

– Да хотя бы то, что эта Лора может быть замужем. Если ты кого-то любишь, это еще не значит, что тебя когда-нибудь полюбят в ответ.

Он взял в руки молитву из Сиэтла.

– Сколько там побед «Маринерс» не хватает до кубка?

Элиза пожала плечами.

– Понятия не имею.

Они умолкли.

– Эй – а почему здесь две страницы? – спросил вдруг Крейг.

Он протянул Элизе лист с молитвой о любви – кто-то прикрепил к нему еще один степлером. Сначала Элиза этого не заметила: страницы пролежали в Божьей почте так долго, что успели склеиться.

– Это значит, что есть еще одна аналогичная молитва, – объяснила она. – Одинаковые скрепляют вместе, чтобы сэкономить Богу время.

– То есть кто-то еще хочет, чтобы Сэм сошелся с этой Лорой?

Элиза кивнула.

– Наверное, один из его приятелей.

Она открепила страницы скрепкой и прочитала вслух первую молитву:

– «Прошу, помоги мне завоевать Лору. Сэм».

– А на второй что?

Элиза изумленно распахнула глаза.

– Что? – спросил Крейг. – Ну давай читай уже.

– «Прошу, помоги мне завоевать Сэма. Лора».

Ангелы посмотрели друг другу в глаза и ухмыльнулись.

– А знаешь что? – произнес Крейг. – Может и сработать.

Бог передал Крейгу каталог с образцами ковров.

– Не могу выбрать: бирюза или чирок[10]10
  Сине-зеленый цвет, который часто путают с бирюзовым.


[Закрыть].

Крейг кивнул и нахмурил брови, изображая интерес.

– Это для главного банкетного зала?

– Нет, – ответил Бог. – Для вестибюля. Первый взгляд на ресторан.

Крейг пробежался по вариантам.

– Думаю, чирок подойдет, – заключил он.

– Правда?

– Можете считать меня сумасшедшим, но я думаю, что он задаст нужное настроение. Особенно если скатерти будут бежевыми. Ну вы понимаете – оба цвета приятные, не слишком броские.

Бог кивнул.

– Хорошо подмечено.

Он взял телефон и набрал добавочный номер.

– Винс? Я определился с ковром в вестибюле. Да. Заказывай чирок! – Бог встал и сказал гордо: – Ну вот, пожалуй, и все.

Крейг замешкался.

– Вообще-то я тут подумал – ничего, если мы на секундочку вернемся к теме Земли?

Бог снова сел.

– Совсем о ней забыл. И что там?

Крейг подвинул к нему пару молитв.

– Я совершу еще одно чудо, – сказал он.

Бог с прищуром изучил два листка бумаги.

– Формулировка… немного расплывчатая. «Завоевать»? Это можно трактовать по-разному.

– Мне она расплывчатой не кажется. Она значит, что два человека хотят стать парой.

– Ну да-а, но в какой именно момент двое «становятся парой»?

– Я, наверное, не знаю, – признал Крейг. – А вы как думаете?

Бог пожал плечами.

– Во время полового акта?

Крейг закашлялся.

– Мне кажется, это несправедливо, – сказал он. – За месяц такое организовать непросто. А как вам такой вариант: мы будем считать молитву услышанной, если эти двое пойдут на свидание?

Бог обдумал его предложение.

– Думаю, без полового акта тут никак, – заключил он.

Крейг вздохнул.

– Может, хватит поцелуя? – предложил он.

Бог потер подбородок.

– Какого конкретно? С языками?

Крейг покачал головой.

– Например, поцелуя в губы. Молитва объявляется услышанной, если они в ближайшие тридцать дней поцелуют друг друга в губы.

Бог поразмыслил над его словами.

– Хорошо, – сказал он, протягивая ладонь. – Идет.

Крейг пожал Богу руку – и тот рассмеялся.

– Что вас так развеселило?

– Ничего не получится.

Крейг поерзал на стуле.

– Что же тут такого сложного? – спросил он с тревогой. – Они и сами хотят быть вместе. Мне нужно лишь предоставить им такую возможность.

– Даже если смертные что-то от тебя получат, это еще не значит, что они этим воспользуются. Они как золотые рыбки. Положи что-нибудь у них под носом – и они этого просто не заметят. Знаешь, сколько времени прошло, прежде чем люди впервые попробовали фрукты? Где-то тысяча лет. До этого они просто подходили к деревьям, тыкали в них палками и убегали.

– Но почему?

– Потому что они всего боятся. Это их самый большой изъян. Ну, кроме напасти со смертью.

– Может быть, эти двое созданы друг для друга?

– О-о-о, да у нас тут философ!

Крейг смущенно потупил взгляд.

– Что ж… – пробормотал он. – Я буду держать вас в курсе.

– Не надо, – ответил Бог. – Я все вижу.

Элиза сидела за столом, ожидая возвращения Крейга, и вдруг услышала крик из соседнего кубикла. Она побежала на звук, думая, что там погибает коллега. Но быстро поняла, что шум исходит от компьютера. Брайан оставил без присмотра свой стол в Физбезопасности.

Она вошла в пустой кубикл и внимательно всмотрелась в экран. Где-то в пригороде корчился, обхватив от боли лодыжку, упавший с батута подросток.

– Ой-ей, – протянул вернувшийся из уборной Брайан. – Наверное, не стоило мне уходить.

– Сильно он ушибся? – спросила Элиза.

Брайан взглянул на экран и рассмеялся.

– О да, – ответил он. И закрыл вкладку. – Вот блин. Ну и похмелье.

Он достал из шкафа для документов большую банку «Алка-Зельтцера» и вытряхнул на стол несколько таблеток. Элиза заметила, что банка уже почти пуста.

– Знаешь, что я тебе скажу? – спросил Брайан. – Плохой из меня ангел.

– Я уверена, что это не так.

– Нет, так, – настаивал он. – Я правда не справляюсь с этой работой. Знаешь, сколько травм я предотвратил за этот квартал? Две. И оба раза это были порезы бумагой. Даже не верится – два чуда за три месяца!

Он покосился на Элизу, кажется заметив ее впервые с тех пор, как она перешла в Департамент чудес.

– Экскурсию тебе уже провел кто-нибудь? – спросил он.

– Крейг показал мне весь этаж: Общее благоденствие, Физбезопасность…

– Это не экскурсия, – перебил Брайан. – У нас здесь не офисы сплошняком. В нашем распоряжении целый навороченный кампус. Единственная компания на Земле, похожая на нас, – это «Гугл». И, по-моему, мы их уделали.

Он бросил в бутылку с водой две таблетки «Алка-Зельтцера» и подождал, пока жидкость зашипит.

– В этом райском местечке есть все. Ты знала, что рядом с площадкой для пляжного волейбола суши-бар стоит? Круглосуточный. А если показать на входе крылья, то и бесплатный. – Он сурово ткнул пальцем в ее сторону. – Бери роллы «Двойной дракон». Только кретин закажет что-то другое.

Элиза кивнула.

– И это только верхушка айсберга, – продолжил Брайан. – Каждый вторник во флигеле делают массаж. Найди Люси – уж она свое дело знает. Принимает обычно с двух до четырех.

– Но это же рабочее время.

Брайан рассмеялся.

– Никого не волнует, что мы прогуливаем работу. В прошлом месяце я брал одиннадцать отгулов. Никто и слова не сказал. – Он ухмыльнулся. – Крейг, наверное, даже не упомянул об отгулах.

– Нет, – признала Элиза.

– Он попросту игнорирует все здешние плюшки.

– Может, потому, что он слишком занят важной работой.

– Да брось, – сказал Брайан. – Мы не так уж важны. Сколько бы чудес мы ни сотворили, это всего лишь капля в море. Весь наш офис просто смешон. Честно говоря, я дождаться не могу, когда нас прикроют.

– Может быть, Чудеса – это просто не твое.

Брайан покачал головой.

– Везде одна и та же туфта. Поверь мне – я все здесь повидал.

– А где еще ты работал?

Брайан присвистнул.

– С чего бы начать? Ну, сперва я гейзеры регулировал. Вот это был адок! День за днем одно и то же. А если хоть на пять минут отстанешь, все просто из штанов выпрыгивают.

– Звучит сурово.

– Не суровей, чем в Подавлении извержений. Это к слову о неблагодарной работе. Ишачишь двадцатичасовую смену, предотвращаешь тысячу извержений. А на следующий день все помнят только те, что ты пропустил. Кроме того, это было еще до компьютеров, поэтому приходилось планировать все вручную. С логарифмической линейкой, транспортиром и сыплющимся угольным карандашом в руке. Я умудрился перевестись, но потом меня засунули в Пляжи. И вот там все совсем плохо.

Он едва заметно содрогнулся от воспоминаний.

– Я пять лет провел, превращая песок в стекло, – сказал он. – Можешь себе представить? Песок в стекло, песок в стекло, песок в стекло.

Он залпом выпил свой «Алка-Зельтцер».

– Но хоть где-то занимаются важными делами? – спросила Элиза.

– Это какими?

– Даже не знаю. Например болезнями, голодом или смертью?

– О. Есть Департамент чрезвычайных ситуаций, но он все еще работает в тестовом режиме. Их офис прямо рядом с банями, и всякий раз, когда я прохожу мимо, слышу, как они бегают и орут. Не думаю, что кому-то там нравится.

Слегка ошеломленная Элиза кивнула. Компания была настолько огромной, что даже в голове не умещалось.

– Скажу тебе честно, – поделился Брайан, – если бы не Сервер, я бы, наверное, уже с ума сошел.

– Какой Сервер?

Брайан изумленно уставился на нее.

– Ты серьезно? Крейг даже не показал тебе, как работать с Сервером?

Элиза покачала головой.

– Он его и не упоминал.

Брайан закатил глаза.

– Ну разумеется.

Он втащил в кубикл второй стул.

– Сядь, – скомандовал он. – Сейчас мы с тобой немного повеселимся.

Сервером называли сложное программное обеспечение с очень простой функцией: записывать все, что когда-либо происходило на Земле. Вбросив в суперкомпьютер несколько ключевых слов, можно было просмотреть любое событие в истории человечества – под любым углом, в режиме быстрой перемотки, по порядку, задом наперед или в виде стоп-кадров. Программу написали в исследовательских целях, но ангелы использовали ее одним-единственным способом: чтобы прокрастинировать.

– Ну что ж, – сказал Брайан. – Давай я покажу тебе, как застрелили Линкольна.

– Это просто отвратительно, – ответила Элиза, будто против воли медленно нагибаясь к экрану.

Брайан ввел в поисковую строку «театр Форда Вашингтон», «Авраам Линкольн» и «1865 год». Появилось несколько разных окон; очевидно, в этом году Линкольн не раз бывал в театре.

– Нам нужно вот это, – сказал Брайан, щелкнув по окошку с самой поздней датой.

Восхищенная Элиза молча наблюдала, как Брайан приблизил изображение красной кирпичной крыши театра. Крыша на экране увеличилась в размерах, затем внезапно исчезла, сменившись россыпью лысеющих голов и цветастых шляпок. Они с Брайном были внутри театра и смотрели сверху вниз на зрителей.

Брайан слегка изменил угол наклона, чтобы было видно сцену.

– Давай-ка кое-что пропустим, – сказал он, нажимая на быструю перемотку.

Актеры сновали взад-вперед по обитой досками сцене и отчаянно жестикулировали. Зрители дружно хлопали в ладоши и смеялись.

– А вот и оно, – сказал Брайан и увеличил изображение огороженного веревкой участка на верхнем балконе.

Сначала Элиза подумала, что он выбрал не ту ложу: она была пуста, если не считать малопривлекательную пожилую пару. Но когда изображение приблизилось еще сильнее, Элиза поняла, что это Линкольны, которых она просто не узнала, хоть и видела их на картинах. В реальной жизни они выглядели совсем по-другому.

Брайан остановил перемотку, и пара ангелов понаблюдала за четой Линкольнов. Мэри Тодд оказалась намного тучнее, чем ожидала Элиза (портретисты ей явно льстили). Дряблая шея женщины блестела от пота, и приходилось то и дело промокать ее грубым бежевым платком. Из родинки на щеке супруги президента рос маленький черный волосок, и она время от времени теребила его, но так и не выдернула. Президент ни разу не рассмеялся, но добродушно улыбался на протяжении всего второго акта. Глубоко запавшие глаза на бледном морщинистом лице влажно блестели.

Внезапно позади четы появился потный, но удивительно красивый мужчина с маленьким черным «дерринджером» в руке. На мгновение он замер, а затем медленно навел пистолет на затылок Линкольна.

– Не могу на это смотреть! – закричала Элиза, прикрывая глаза. Когда она в следующий раз бросила взгляд на экран, президент лежал на ковре, а вокруг его головы растекалась ужасная темно-красная лужа.

– Хочешь взглянуть в режиме замедленной съемки? – спросил Брайан, вытряхивая на стол еще немного «Алка-Зельтцера».

Элиза покачала головой.

– Может, мы переключим на что-то… менее страшное?

– Конечно, – согласился Брайан. – Мы можем увидеть все, что захотим.

Не успела Элиза опомниться, как они просидели в Сервере три часа. Они посмотрели первый концерт «Битлз» (удивительно скучный) и первый концерт Моцарта в Версале (разочаровывающе короткий). Они смотрели, как что-то мямлит перед толпой напуганных солдат Жанна д’Арк. Они наблюдали, как принимает ванну Нефертити – невероятно сложный процесс, на который даже с перемоткой ушло двадцать минут. Элиза морщилась, глядя, как англичане громят Непобедимую армаду, поджигая ее корабли вместе с матросами. Она смеялась над афинским карликом, который, как сумасшедший, бил кулаками по залитой солнцем мраморной сцене.

Но самое захватывающее свое открытие она сделала случайно. Элиза смотрела, как индейцы семнадцатого века ловят бобров, и нажала на кнопку уменьшения масштаба. Индейцы съежились, превратившись в крохотные пятнышки, и со всех сторон показались зубчатые береговые линии.

– Что это за островок? – спросила она, указывая на прямоугольную полоску земли.

– Это Манхэттен, – ответил Брайан. – Видишь?

Он включил перемотку, и перед ними начал обретать очертания город. Сначала по южной оконечности острова раскинулось беспорядочное скопление домов. Затем лес рассекли мощенные булыжником улицы, словно стая серебряных змей, пожирающих на своем пути деревья.

– А можно еще быстрее?

Брайан щелкнул по кнопке «х500», и сеть дорог, грубо прорезавших лес, привела к небольшому фермерскому поселению. Размытые пятна лошадей разрослись, а затем исчезли, сменившись кляксами машин. Центр города вырос, затем сгорел, затем снова вырос – на этот раз одевшись в сталь и стекло. Внезапно в кадре появились самолеты, заполонившие небо и заслонившие обзор. А потом все внезапно замерло. Они достигли настоящего момента.

– Посмотри на всех этих людей, – прошептала Элиза, приближая Таймс-сквер. – То есть, ну правда… Ведь всем им не поможешь, как ни старайся.

Брайан рассмеялся.

– Не волнуйся, – сказал он. – Они все равно никогда не замечают разницы.

– А потом мы смотрели, как тонул «Титаник»! – задыхаясь, поведала Элиза Крейгу. – Там был один ирландец, одетый как женщина. И когда они его заметили в спасательной шлюпке, он заговорил до безобразия высоким голосом, вроде такого: «О небеса! Я же просто малышка!»

Крейг кивнул.

– Да, я видел.

– А ты знал, что на самом деле оркестр не «продолжил играть», как все говорят? Они ведь тоже просто кричали и паниковали, как и все остальные. Двое пытались переодеться женщинами, но не смогли найти шляпки. А потом мы наблюдали, как умирает Оскар Уайльд! Все думают, что его последние слова: «Убийственная расцветка! Одному из нас придется отсюда уйти», а на самом деле он сказал: «Мне нужно больше морфия, а кому-то еще – вымыть мне задницу». Не слишком-то остроумно, да? Что еще… О! Елена Троянская была не такой уж красоткой. А Пол Ревир никогда никого не предупреждал о британцах! Он просто наврал о том, куда едет, потому что слишком боялся остаться и сражаться!

Она заметила, что Крейг не обращает на нее внимания.

– Крейг? Что-то случилось?

Он пожал плечами.

– Ничего.

– Уверен?

– Я в порядке.

Он включил компьютер и молча уставился на экран загрузки.

– Знаешь… Смотреть все это в Сервере – не слишком хорошая идея.

Она саркастически отсалютовала ему.

– Знаю, знаю. «Только в исследовательских целях».

– Дело не в этом, – сказал он, не отрывая глаз от экрана. – Просто… – Он повернулся к ней. – После этого чувствуешь себя плохо, понимаешь? Становишься циником.

Элиза с удивлением заметила, что глаза Крейга блестят, словно он пытается сдержать слезы.

– Прости, – прошептала она. – Не надо было так много об этом болтать.

Крейг смущенно усмехнулся.

– Все в порядке! – заверил он. – Ничего страшного! Я просто устал, понимаешь?.. Просто устал. – Он быстрым движением провел рукавом по лицу. – Может, приступим к работе?

Элиза мягко улыбнулась.

– Звучит заманчиво, Крейг.