Текст книги "Непобежденный"

– Понимаю, – ответил Катон. Шрам на лице начал зудеть, и он слегка почесал его. – А какова настоящая причина?

– Настоящая? Катон, зачем такие подозрения? Неужели ты думаешь, что я до сих пор держу на тебя обиду?

– Ты, может, и нет. А вот я держу, за все те случаи, когда ты пытался сделать так, чтобы я и Макрон погибли.

– Это было не один год назад. Сейчас совершенно другая ситуация. У меня иные приоритеты.

– Несомненно. Но старые привычки так просто не бросишь.

– Катон, я же не скорпион из басни Эзопа[5]5
  В басне «Скорпион и черепаха» последняя перевозит первого на спине через ручей, и скорпион на противоположной стороне потока смертельно жалит черепаху, хотя перед тем клялся этого не делать.


[Закрыть]. Я сенатор, и политика научила меня тому, что обиды – большая роскошь. У меня нет надобности причинять вам вред. По крайней мере сейчас.

Вителлий снова поднял кубок.

– Просто, как в прежние времена, для меня будет честью служить с вами. Так что давайте выпьем за боевых товарищей, а?

Катон и Макрон молча поглядели на него, не пошевелившись.

Вителлий пожал плечами, поставил кубок и сел прямо.

– Как хотите. Сейчас мне надо идти. Еще с парой человек переговорить, прежде чем заняться последними приготовлениями к кампании. Первая когорта преторианской гвардии уже отплыла. Остальные войска готовятся к тому, чтобы последовать за ними. Завтра утром вы должны быть в Остии. Отплываем на рассвете послезавтра.

Повернувшись, Вителлий улыбнулся сыну Катона.

– До свидания, юный Луций. Надеюсь, мы когда-нибудь свидимся. Хочу узнать тебя немного получше.

Луций слегка помахал рукой в ответ. Вителлий встал с ложа.

– До завтра. Приятного аппетита.

Глава 11

Тарракон, столица провинции Тарраконская Испания

Когда военный корабль миновал волнолом и вошел в бухту, Тарракон купался в ярком солнечном свете. Менее быстроходные торговые суда, на которых перевозили остальные войска Вителлия, должны были прибыть только через два-три дня. Катон и Макрон стояли у носовой башни, глядя по сторонам. Оба они впервые прибыли в Испанию, и природное любопытство Катона разгорелось от возможности увидеть незнакомый уголок империи. В бухте было полно кораблей, округлых торговых судов, заполняющих большую ее часть и пришвартованных борт к борту по три-четыре в ряд и соединенных между собой трапами. На них работало множество людей, разгружая и загружая суда. Низко согнувшись, они носили тяжелые амфоры с оливковым маслом, которое отправят в Италию и восточные провинции империи. А из Египта и Сирии, в свою очередь, сюда привозили фрукты, ткани, благовония и ювелирные изделия. В дальнем конце причальной стены виднелась небольшая гавань и эллинги, где размещались корабли флотского подразделения, базировавшегося в Тарраконе. С полдесятка старых бирем[6]6
  Боевой гребной корабль с оснасткой для столкновения с вражескими судами, имеющий два ряда весел. Триремы – корабли с тремя весельными рядами.


[Закрыть] соседствовали с более крупными боевыми кораблями и транспортными судами, недавно прибывшими из Остии.

Позади складов, таверн и припортовых трущоб возвышалась стена, окружающая город, за которой тянулись серые холмы, составляющие ландшафт провинции. Тарракон, самый крупный город во всей Испании, был поделен на верхнюю и нижнюю части. В верхней части находился храм культа императора, самое высокое здание в центре города, с огромными колоннами, который нависал над беспорядочно усеивающими город черепичными крышами. На фронтоне храма была изображена фигура в тоге, символизирующая Клавдия, а прежде – Калигулу и Тиберия, которую короновала богиня Рома. Вокруг храма располагались другие крупные здания, в том числе сенат и дворец губернатора провинции.

На небольшом расстоянии позади города виднелся земляной вал с частоколом, внутри которого расположились ровные ряды палаток из козьих шкур, установленные прибывшей на пару дней раньше когортой преторианской гвардии. Катон и Макрон принялись разглядывать лагерь когорты с профессиональным интересом, пытаясь оценить количество войск, с которыми им предстояло начинать кампанию.

– Неплохо, – признал Макрон. – Надо думать, преторианцы постарались покрасоваться. Они ни черта не делают, только тренируются да перед чернью выпендриваются.

Катон кивнул, вспоминая, как ему и Макрону довелось служить в императорской гвардии, когда они выполняли секретное задание по поручению Нарцисса. Преторианцы считали себя элитой римской армии, которой вверена защита императора и его семьи. Прежний командир гвардии сыграл главную роль в убийстве прежнего императора, поэтому Клавдий всегда старался баловать воинов этих двенадцати когорт. Мало серебра – и до преданности долгий путь, подумал Катон. Много серебра – и преданность станет фанатичной.

– Воевать они вполне умеют. В Британии мы это уже видели. Поначалу.

– Точно, – с неохотой согласился Макрон. – Осмелюсь сказать, что с течением времени они изнежились. Если жизнь слишком хороша, а маршей и боев слишком мало, это испортит даже лучших.

Повернувшись, Макрон оперся локтями на деревянный поручень носовой башни и поглядел на корму, где Вителлий и несколько его товарищей добродушно беседовали, попивая вино из бурдюка. Как сделал бы любой, удачно пережив опасное путешествие морем. К счастью, погода была к ним милостива и трирема попала всего лишь в один несильный шквал за все восемь дней пути до Тарракона. От качки у Катона, как всегда, началась морская болезнь, и он провел несколько дней, вцепившись в борт вместе с еще несколькими сухопутными. Их тошнило без перерыва, пока внутри не осталось ничего, кроме желчи. Макрону, напротив, нравилось путешествовать по морю, и он, как всегда, стоял лицом к сильному ветру, ощущая на губах вкус соли. Не то чтобы он не сочувствовал страданиям друга, но он понимал, что ничего не может с этим поделать, поэтому оставил Катона наедине с тошнотой, пока море не успокоилось снова.

Дополнительной причиной для страданий Катона явилось то, что ему пришлось путешествовать на одном корабле с Вителлием. Он нисколько не поверил словам сенатора насчет того, что его и Макрона выбрали за их боевые заслуги. Человек, подобный Вителлию, ни дня не проводит без интриг, планируя свой путь ко все большей власти.

Катон перестал смотреть на город и глянул туда же, куда смотрел Макрон.

– Не могу сказать, что меня очень радует перспектива снова служить с нашим старым знакомым Вителлием.

– Меня тоже, – ответил Макрон, цыкнув зубом. – Он скользкий ублюдок, и у него на нас есть зуб. Надо быть очень внимательными, когда мы рядом с ним. По крайней мере, сейчас хоть о врагах нечего беспокоиться. Банды бунтовщиков, скрывающиеся в горах, долго не протянут, когда за них примемся мы и наши ребята-преторианцы. Сдается мне, что мы схватились за кувалду, чтобы орех расколоть.

– Надеюсь, что ты прав… – тихо сказал Катон и улыбнулся. Он привык предполагать ситуацию наихудшей, хотя и считал себя скорее эпикурейцем, чем стоиком. И сейчас попытался сделать более оптимистичное выражение лица.

– Нет, я уверен, что ты прав. Испания умиротворена уже более ста лет по большей части. Когда мы доберемся до Астурики Августы и покажем, на что способны, Искербел и его сподручные поймут, что игры окончились. Осмелюсь сказать, что Вителлий с радостью сожжет достаточно поселений, чтобы местные просто выдали нам зачинщиков. До зимы все окончится.

Он почесал горло.

– Вопрос в том, что мы дальше делать будем? Мне не хочется надолго оставаться в преторианской гвардии. Даже с учетом раздач серебра из дворца потребуется много лет, чтобы накопить на достойное жилище. Благодаря Юлии.

Макрон с тревогой поглядел на него.

– Да, жестко все обернулось. Я-то думал, что она достаточно разумна, чтобы не влезать в такие долги. Но с этим уже ничего не поделать. Этот Тавр – такой же ублюдок, как и все ростовщики. Сущие акулы, готовые последнее содрать с таких, как мы. Однако насчет службы в гвардии ты прав. Нам надо выбираться из Рима. Найти должности там, где враг под боком, готовый воевать, и где у него есть достаточно золота, серебра и прочего, что можно отбить в бою. Вот такие враги мне нравятся, – с довольным видом закончил он.

Пара взмахов весел – и трирема приблизилась к остальным боевым кораблям. Триерарх скомандовал убрать весла, и длинные вальки, с которых текла вода, вынырнули из моря и с грохотом уползли под палубу. Рулевой тщательно оценил расстояние до ближайших кораблей. Трирема понемногу теряла ход, и он аккуратно опустил в воду рулевое весло. Корабль медленно описал полукруг и подошел к другой триреме, на которой наготове стояли несколько матросов, чтобы принять швартовы. Вскоре корабль был прочно пришвартован к другому, и установили трап.

Моряк забрался на башню и отдал честь Катону.

– По поручению легата, командир. Офицеры должны присоединиться к нему и отправиться во дворец губернатора.

– Хорошо, – ответил Катон, кивая. Моряк спустился с башни по лестнице.

– Значит, времени терять не будем, – тихо сказал Макрон. – Хорошо. Чем быстрее все закончится, тем лучше.

Несмотря на то что жизнь на улицах столицы провинции текла своим чередом, настроение во дворце губернатора явно было напряженным, особенно с того самого мгновения, как Вителлий и его спутники решительно вошли в главный зал. «Ничего удивительного», – подумал Катон. С момента начала восстания прошло почти три месяца. Аудиенции губернатора Публия Баллина ожидало множество купцов и местных сановников. С полдесятка секретарей сдерживали их, а остальные записывали имена и причины, по которым они решили обратиться к губернатору. Шум и гам эхом отдавался от потолка и стен, и Вителлию пришлось кричать, чтобы секретарь услышал его имя.

– Легат Авл Вителлий. Только что прибыл из Рима. Я должен встретиться с губернатором немедленно.

Секретарь явно обрадовался, услышав это, и кивнул.

– Будьте любезны, следуйте за мной, господин.

Ближайшие из стоящих рядом сразу же обернулись к Вителлию, и один из них сделал шаг вперед, перегораживая сенатору дорогу.

– Из Рима, господин? Прибыли, чтобы разделаться с бунтовщиками?

Начали подходить другие. Некоторые смотрели с надеждой, некоторые сразу же стали требовать немедленных действий. Вителлий прокашлялся и поднял руки.

– Прошу вас, мгновение спокойствия, будьте любезны.

Дождавшись, пока толпа утихнет, выжидающе глядя на него, он заговорил снова:

– В Риме известно о ваших невзгодах, и император исполнен решимости сделать все, что в его власти, чтобы подавить бунт и восстановить мир. Именно поэтому он послал исполнить свое поручение меня, Авла Вителлия. Могу вас заверить, что у меня есть необходимый опыт и достаточное войско, чтобы выследить и уничтожить Искербела и его сброд. На этот счет вы можете быть спокойны, даю вам слово. А теперь, если позволите, дайте мне пройти.

Толпа начала засыпать легата вопросами и требованиями. Макрон повернулся к Катону и приподнял брови.

– Рад слышать, что делом занялись лучшие люди императора. У меня прям камень с души упал.

Катон оглядывал встревоженные лица людей, стоящих вокруг.

– Если такая обстановка в Тарраконе, вдали от места восстания, то, полагаю, ситуация может оказаться несколько хуже, чем нас пытались заверить.

– Ерунда. Ты же знаешь этих гражданских. Лишь только запахнет жареным, как они готовы бежать прочь, как куры безголовые, только бы свои деньги спасти.

Вителлий неторопливо пробирался сквозь толпу следом за секретарем, ведущим его к коридору. Стоявшие в начале коридора двое ауксилариев подняли копья и сомкнули щиты, не давая толпе идти дальше. Секретарь же вместе с прибывшими из Рима командирами прошли дальше. Идя вместе со всеми, Катон поглядывал из стороны в сторону, в боковые двери, где сидели как ни в чем не бывало другие секретари, не прерывая своей работы. Некоторые действительно выглядели встревоженными, некоторые даже бегали из комнаты в комнату, сжимая в руках восковые таблички.

В конце коридора была красивая арка, проход в которую закрывали обитые гвоздями дубовые двери. Секретарь дал знак рабу, и тот спешно открыл двери и отошел в сторону, склонив голову и пропуская римских военных в сверкающих шлемах и нагрудниках.

За дверью оказалась приемная, где склонились над столами еще два секретаря. На столах стояли высокие стопки восковых табличек и громоздились свитки самых разных размеров. Увидев военных, секретари мгновенно вскочили и поклонились.

– Легат Авл Вителлий из Рима, – провозгласил сопровождающий. – Испрашивает аудиенции губернатора.

Старший из секретарей снова склонил лысую голову и резко постучал в дверь, между их столами.

– Войдите! – послышался из-за двери приглушенный голос.

Секретарь открыл дверь и объявил о пришедших. Вителлий нетерпеливо повел плечами.

– Пусть войдут.

Секретарь шагнул в сторону и почтительно дал знак Вителлию входить. Тот двинулся вперед вместе с командирами. Десяток мужчин в армейских калигах и доспехах с грохотом пошли по мощенному плиткой полу и оказались в просторном кабинете, где были Публий Баллин и его советники. Губернатор сидел на большом стуле с подушкой, советники сидели на табуретах тоже с мягкой обивкой, расположившись полукругом. Все они сняли тоги, для удобства оставшись в туниках, что давало понять, насколько серьезный шел разговор еще до того, как прибыл легат и его военные.

Гражданские встали, Баллин вышел вперед и коснулся предплечьем предплечья Вителлия.

– Приветствую. Даже сказать тебе не могу, как я рад – как все мы рады – видеть тебя здесь.

Вителлий вежливо улыбнулся.

– Да, мы хорошо добрались, хвала Нептуну.

– Воистину. Хорошо, легат, присаживайся. И ты, и твои командиры.

Баллин показал на стоящие у стен свободные табуреты. Советники губернатора подвинулись, чтобы дать военным возможность сесть. Губернатор же уселся на место и тут вдруг вспомнил, что стоило бы проявить гостеприимство.

– Прошу прощения, не желал бы ты и твои люди чем-нибудь освежиться?

– Благодарю, нет. За последние дни мы более чем достаточно общались с жидкостями.

Шутка немного разрядила напряжение, и все заулыбались. Катон заметил, что губернатор мгновенно оглядел окружающих и лишь затем улыбнулся. «Человек, который скорее подстраивается под окружающих, чем ставит себя над ними», – подумал Катон.

– Твое прибытие, легат, очень своевременно. Мы как раз обсуждали, как наилучшим образом использовать подкрепления.

– О, – сказал Вителлий, приподняв брови. – И к чему пришли? Что именно вы придумали для меня и воинов под моим командованием?

– Очевидно, вы должны выступить к Астурике немедленно и подавить бунт в самом его сердце. Распять всех бунтарей, которых захватите живыми, чтобы все помнили, какую цену платит тот, кто противится воле Рима.

Советники выразительно закивали.

– Понимаю. Немедленно, говоришь. Я, мои товарищи, что находятся здесь, и единственный отряд, который в данный момент у меня есть. Сколько человек нам противостоит? Ты знаешь, сколько людей в распоряжении Искербела?

Баллин непонимающе поглядел на него и смутился.

– Пара тысяч, может, немного больше, но они ни в какое сравнение не идут с опытными легионерами.

Вителлий почесал нос.

– В последнем докладе, который я получил перед отбытием из Рима, говорилось, что у Искербела более пяти тысяч копий, и это число постоянно растет. Осмелюсь сказать, что к тому времени, когда мы дойдем до Астурики Августы, он станет еще сильнее. Дорогой мой губернатор, ты предлагаешь мне идти навстречу неминуемому поражению. Кроме того, я не стану ничего предпринимать, пока не высадятся все мои силы и пока мы не будем адекватно оснащены и не запасемся провизией для ведения этой кампании.

– И когда это произойдет? – требовательно спросил один из советников, коренастый мужчина с густыми курчавыми волосами. – Мы и так уже немало пострадали. Твой долг – отправиться туда и уничтожить этих ублюдков-бунтовщиков. Мы за это налоги платим.

Вителлий небрежно повернулся к нему.

– Прошу прощения, но мы не знакомы.

Мужчина яростно поглядел на него и надул щеки.

– Кай Глеций, глава гильдии торговцев оливками.

– Что ж, Глеций, если ты в курсе, легат императора наделен властью реквизировать все необходимое, находясь в районе военных действий. Более того, он наделен властью призывать граждан на службу на время чрезвычайной ситуации. Так что, если ты еще хоть раз заговоришь со мной в подобном тоне, я назначу тебя рядовым в одну из моих когорт и прослежу, чтобы в бою с врагом тебя поставили в первые ряды. Чтобы удовлетворить твой энтузиазм в плане разгрома врага. Как тебе такое?

Глеций побледнел и осел на табурет, опустив взгляд в пол. Макрон не удержался от презрительной улыбки, видя страх гражданского, и позавидовал изяществу, с которым Вителлий подавил неподчинение в зародыше.

– Дабы ответить на вопрос нашего друга Глеция, сообщаю, что ожидаю прибытия остальных войск в течение пяти дней. К выступлению мы будем готовы дней через десять.

Губернатор немного наклонился вперед, обращаясь к легату:

– Это может оказаться немного поздновато. Учитывая последние сообщения с мест.

Он кивнул в сторону худощавого мужчины, сидящего с краю от советников. Тот, как заметил Катон, еще даже не успел смыть с себя пыль и грязь и теперь устало встал. Баллин показал на него.

– Гай Гетелл Цимбер, один из магистратов Ланции, городка в тридцати милях от Астурики Августы. Он сбежал из Ланции десять дней назад.

– Сбежал? – пробормотал один из командиров.

– Говори, Цимбер. Расскажи легату и командирам то, что уже рассказал нам сегодня.

Цимбер сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, и повернулся к Вителлию и остальным военным. Он говорил с сильным акцентом, сразу выдавшим его происхождение. Уроженец одного из местных племен, продвинувшийся по службе и занявший пост в римской администрации.

– За два дня до того, как я отбыл оттуда, бунтовщики взяли Астурику. Очень скоро до нас добрались оставшиеся воины гарнизона, которых преследовали восставшие. Воины рассказали о том, что произошло. Лидер местного сената похвалялся, что сам возглавит ополчение и поведет его в горы, откуда либо приведет Искербела в цепях, либо принесет его голову. В сенате считали, что бунтовщики не стоят особого беспокойства, поэтому не предприняли никаких мер предосторожности для обороны Астурики. Выжившие рассказали, что ночная стража была пьяна, и их смяли мгновенно. Ворота оказались открыты, и бунтовщики ворвались в город. Они истребили гарнизон, всех граждан Рима и чиновников, занимавшихся управлением городом.

Вителлий прокашлялся.

– Астурика в их руках? Ты уверен?

– Господин, я лишь повторяю то, что рассказали мне. Находятся бунтовщики в городе или уже нет, можно лишь догадываться. Но город был захвачен Искербелом.

– Понимаю. А как это связано с бегством, о котором ты упомянул?

Цимбер нервно почесал щеку.

– Наутро после того, как беглецы из Астурики добрались до нас, бунтовщики окружили Ланцию. Меня послали, чтобы поднять тревогу и запросить войска для спасения города. У меня был эскорт в шестеро конных. Мы выбрались под покровом ночи, но наткнулись на один из патрулей бунтовщиков и были вынуждены пробиваться с боем. Спастись удалось только мне и еще одному человеку.

– Следовательно, Ланция в осаде?

– Думаю, да, господин. Бунтовщики в тот же вечер принялись ставить лагерь у городских стен.

Катон наклонился вперед, чтобы Цимбер заметил его.

– Сможет ли Ланция выдержать осаду? Достаточны ли ее защитные сооружения?

Цимбер немного задумался, прежде чем ответить.

– У Ланции хорошие стены, и нас не застали врасплох, как гарнизон в Астурике.

– А что насчет гарнизона? Сколько воинов сможет выставить город?

– Это всего лишь ополчение, господин. Да еще, быть может, сотня молодых парней, учившихся воинскому делу. Сотен пять, насколько я могу сказать.

– Понимаете? – вмешался Баллин. – Мы потеряли один город, второй город в опасности, если еще не пал. Мы должны действовать. Немедленно. Вы должны выступить немедленно, легат.

Вителлий нахмурился, даже не скрывая своей озабоченности тем, что только что услышал.

– Мне нужно время, чтобы подумать. Чтобы составить план.

– У нас никакого времени нет, – отрезал Баллин. – Ты еще не знаешь самого худшего.

– Есть еще что-то хуже? – пробормотал Макрон. – Похоже, это вовсе не та легкая прогулка, о которой нам сказали.

Губернатор всплеснул пухлыми руками.

– В двадцати милях от Ланции, в горах, находится имперский рудник, Аргентий. Самый большой рудник в провинции. Сборный пункт для всего серебра, добываемого в остальных рудниках. В это время года в Тарракон обычно отправляется обоз с охраной со слитками серебра. Если бунтовщики захватили рудник и обоз, то серебро не поступит ни в казначейство провинции, ни в Рим. Провинция, как и император, нуждаются в серебре, чтобы платить воинам и здесь, и в Риме. Если оно пропадет…

Заканчивать мысль не было нужды. Опасность и так очевидна. Воины будут недовольны, если им не выплачивать жалованье. Что еще хуже, они могут начать искать тех, кто заплатит. Особенно это опасно в столице, где преданность когорт преторианской гвардии может купить любой богатый человек. Есть и другие угрозы, понял Катон. С такими огромными средствами Искербел сможет найти много больше сторонников. Восстание охватит не только Тарраконскую Испанию, но и соседние провинции, Лузитанию и Бетику. В этом случае Вителлия с его войском просто задавят числом, и потребуется огромная армия, чтобы разгромить бунтовщиков и восстановить порядок. Проблема в том, что армия Рима разбросана вдоль границ империи. Если собирать большое войско для умиротворения Испании, придется снимать легионы с границ в других местах. А враги Рима определенно воспользуются этим моментом слабости.

Какой бы огромной и смертоносной ни была армия Рима, на самом деле управление империей основывалось на тонком равновесии сил. Особенно в нынешней ситуации, когда боевые действия в Британии истощили резервы. Катон мгновенно осознал это.

– Мы не можем допустить, чтобы рудник и его сокровищница попали в руки бунтовщиков, – продолжил Баллин. – Если это случится, мы ответим головой.

Вителлий уставился на него.

– Мы?

– Безусловно. Это моя провинция. То, что ответственность понесу я, – данность. Но ты также можешь быть уверен, что командующий войском, посланным для подавления восстания, понесет равную ответственность, об этом я позабочусь.

– А, я понимаю. Это шантаж, Баллин. Очень мерзкая попытка шантажа, должен сказать.

– Вовсе нет, легат. Я просто изложил политические реалии текущей ситуации.

Губернатор откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Думаю, будет разумно, если мы станем сотрудничать, чтобы уничтожить Искербела. В интересах нас обоих добиться этого.

Вителлий сжал губы, сдерживая гнев и размышляя.

– И что ты от меня хочешь? Чтобы я послал моих воинов и их порубили в куски? Я ничего не могу сделать, пока не прибыли все.

– Стратегия – твоя сфера ответственности, мой дорогой Вителлий. Я всего лишь политик.

– Трус, – сказал Вителлий, презрительно улыбнувшись и качая головой.

В зале приемов повисла напряженная тишина, и Катон слегка кашлянул. Вителлий повернулся к нему.

– Хочешь что-то предложить, префект Катон?

– Да, командир.

– И почему я не удивлен? – со вздохом сказал Вителлий. – Тогда валяй.

Катон сдержал раздражение, на ходу обдумывая, что сказать.

– Если Искербел захватит рудник, последствия затронут всю империю. Так что мы не можем медлить с тем, чтобы попытаться предотвратить это. Наличествующие силы должны быть отправлены, чтобы перехватить серебро.

Он повернулся к Цимберу:

– Ты был на руднике?

Тот кивнул.

– Да, пару раз. У меня был контракт на поставку зерна, рабов кормить.

– Хорошо, тогда рассказывай. Есть там хоть какие-то укрепления? Полагаю, стены должны быть, чтобы рабы не сбегали.

– Там бараки для рабов, на уступе склона, над рудником. У подножия утеса сам рудник, с другой стороны ущелье и река, а в проходе стена.

– Сколько там рабов?

Цимбер на мгновение задумался.

– Около трех тысяч.

– А охранников?

– Наверное, сотни две. Центурия ауксилариев и надзиратели. Если прибыла охрана обоза, то еще центурия там будет.

Катон кивнул.

– Пока достаточно, чтобы обороняться. Достаточно хотя бы для того, чтобы отпугнуть разведывательный отряд бунтовщиков, если они там появятся. Но недостаточно, чтобы противостоять целенаправленной атаке.

– Которую они, несомненно, попытаются провести, – вмешался Вителлий. – Как только до них дойдет, что дело пахнет серебром. Если они уже не захватили рудник.

– Это, командир, они сделали бы, если бы знали о слитках, – сказал Катон и повернулся к губернатору. – Я так понимаю, что факт существования обоза со слитками не рекламировался?

Баллин фыркнул.

– Едва ли. Малейший слух, и все банды разбойников в горах сразу же сели бы обозу на хвост, как только он покинул бы рудник. Слитки прячут на дне повозок и маскируют мешками с зерном и амфорами с оливковым маслом. Выглядит как обычное военное подразделение на марше, не привлекая по пути ненужного внимания местных.

– Хорошо, значит, Искербел, скорее всего, пока не знает о слитках.

Катон помолчал, и ему в голову пришла другая мысль.

– Рабы на руднике. Я так полагаю, их требуется постоянно сменять. Откуда их берут?

Цимбер пожал плечами.

– Большинство обеспечивают работорговцы из Гигии, пленных из Британии. Есть другие, из племени астуров, которых продают в рабство за долги. Последнее время их много было. Это сородичи Искербела. Одна из причин того, почему все были готовы взбунтоваться. Благодаря кровопийцам-заимодавцам, действующим по поручению своих хозяев из римского Сената…

У Цимбера расширились глаза, и он поглядел на губернатора.

– Господин, я никого не хотел оскорбить. Просто в последние пару месяцев доверенные сенатора Аннея принялись собирать долги и опустошили несколько селений. Это и стало поводом для бунта.

– Этому нет оправданий, – отрезал Баллин. – Местные должны были понимать, во что ввязываются, когда брали в долг.

Катон не стал возражать. Он прекрасно знал, что заимодавцы были опытными дельцами, обещая клиентам дешевые займы, но ловко скрывали тонкости, в результате которых должникам приходилось выплачивать лихву всю оставшуюся жизнь. Или продавать имущество, землю или саму свою свободу. Он достаточно насмотрелся на следовавших за легионами заимодавцев в Британии. Достаточно насмотрелся на несчастья и нищету людей, ставших их жертвами.

– Тогда следует предположить, что Искербел будет атаковать рудники, чтобы освободить своих соплеменников, проданных в рабство, – сказал он. – И на определенном этапе обязательно решит взять Аргентий. Если нам повезет, он сначала займется рудниками поменьше, набирая силу по мере того, как будет освобождать рабов оттуда.

Вителлий сухо усмехнулся.

– А если не повезет?

– Тогда мы в полном дерьме, командир. Давайте предполагать, что нам повезет, поскольку у нас нет выбора. Мы должны сделать все возможное, чтобы сохранить слитки.

– Что ты имеешь в виду, Катон?

– Тебе надо послать размещенную у Тарракона когорту к руднику, командир, немедленно. Ты не можешь позволить себе терять время. Остальное войско пойдет следом, когда высадится.

– Одна когорта против тысяч бунтовщиков? Ты с ума сошел. Их перебьют.

Катон покачал головой.

– Им не надо нападать на Искербела, командир. Они просто должны занять рудник и держаться там до прибытия в Аргентий основных сил.

– А если бунтовщики нападут на когорту прежде, чем прибудет главный отряд?

– Тогда им придется оборонять рудник столько, сколько они смогут. Если станет очевидно, что им не устоять перед бунтовщиками, то серебро можно закопать или опустить в реку. Что угодно, чтобы оно им в руки не попало. А потом его можно будет достать.

Вителлий опустил взгляд в пол, задумавшись. И тут тишину нарушил губернатор:

– Твой подчиненный прав, легат. Ты должен отправить гвардейцев к руднику немедленно. Остальные отправятся следом сразу же, как прибудут в Тарракон. У нас нет выбора, надо делать, как он говорит.

Все выжидательно поглядели на Вителлия. Когда легат поднял взгляд, Катон увидел в его глазах холодный блеск.

– Что ж, хорошо, преторианская когорта отправится в Аргентий на рассвете.

На лице Баллина читалось облегчение. Он кивнул.

– Очень хорошо. Я прослежу за тем, чтобы у тебя и твоих воинов были все необходимые припасы.

– Благодарю тебя. Но я не отправлюсь вместе с когортой. Я остаюсь здесь, чтобы составить план боевых действий в ожидании прибытия остальных войск. Когорту должен возглавить человек, крепкий духом и быстро соображающий на случай возникновения непредвиденных ситуаций.

Макрон с шипением вдохнул.

– Черт, даже мне понятно, куда он клонит…

Легат повернулся к Катону, не вставая с табурета.

– Префект Катон. По моему мнению, ты лучший, кому можно поручить такое дело. Никто другой не приходит мне на ум, когда речь идет о столь важной и опасной операции. Учитывая связанные с ней риски, я настаиваю, чтобы с тобой отправился и доблестный центурион Макрон. Вот мои приказы. Принимаешь командование над второй когортой преторианской гвардии. Направляешь к руднику в Аргентии так быстро, как только возможно. Предлагаю тебе взять с собой и присутствующего здесь Цимбера. Он знает местность и местное население, так что будет тебе полезен.

Цимбер потряс головой.

– Но я же не воин.

– Не бойся, мой друг. Под защитой префекта Катона и его воинов тебе ничто не грозит.

– Все равно, господин, я бы предпочел остаться в Тарраконе.

– Не сомневаюсь в этом, но мне требуется твое содействие в разгроме бунтовщиков. Ты можешь отправиться с когортой по своей воле, а можешь – в цепях.

Сложив руки, Вителлий сомкнул указательные пальцы.

– На твоем месте я бы отправился добровольно.

Цимбер нервно поглядел на него, но лишь покорно кивнул.

– Молодец. Как говорится, один доброволец стоит десятка подневольных.

Вителлий снова поглядел на Катона.

– Итак, префект, как только ты доберешься до рудника, твоя задача – охранять серебро и спрятать его, если возникнет угроза того, что оно попадет в руки врагу. Ты остаешься там до тех пор, пока не прибуду я с остальными войсками. Вопросы есть?

Катон покачал головой, и тут Макрон поднял руку.

– Да, центурион?

– Командир, а что, если Искербел доберется до рудника раньше нас?

Вителлий слегка улыбнулся.

– Если такое случится, центурион Макрон, то я ожидаю, что вы сразу же атакуете его и отобьете рудник, сколь ни тяжела была бы ситуация.

Макрон нахмурился.

– Это самоубийство, командир.

– В этом случае я несомненно сообщу в Рим о вашем самопожертвовании. Вероятно, в дополнение к копью тебя еще чем-нибудь наградят, пусть и посмертно.

– Благодарю, мать твою, командир, – ответил Макрон, кивая.

Остальные командиры тихо ахнули, глядя на Макрона, но тот сидел с мордой кирпичом. Глаза Вителлия сузились, и он протяжно вдохнул.

– Итак, префект Катон, приказ тобою получен. Можешь сейчас же принимать командование над когортой.