Текст книги "Роль библиотек в информационном обеспечении исторической науки"

Библиотека как необходимое условие исследовательской деятельности ученого: концепция Д Б. Рязанова в контексте исследований феномена институтов социальной памяти

Library as a prerequisite for scientific research: concept of D.B Ryazanov in the context of studies of the phenomenon of social memory institutions

УДК 02+002+ 930

Н.Ю. Соколова,

N.Yu. Sokolova

Аннотация: в статье предложенная Д.Б. Рязановым концепция научного кабинета как «лаборатории ученого» историка и марксоведа рассматривается в контексте феномена институтов социальной памяти, в частности триады «библиотека – архив – музей». Показана ее востребованность в информационно-библиотечном обеспечении социально-гуманитарных наук, в том числе истории, на современном этапе.

Abstract: in his article D.B. Ryazanov proposed a concept of scientific office as a «laboratory of a scientist» – a historian and a specialist in Marxism in the context of phenomenon of social memory research institutes, in particular, the triad «library-archive – museum». He has shown its relevance in information-library software of social sciences and humanities, including history, at the present stage.

Ключевые слова: историческая наука, библиотековедение, Д.Б. Рязанов, Библиотека Коммунистической академии, «лаборатория ученого», социально-историческая преемственность, институты социальной памяти, информационно-библиотечное обеспечение, социальные науки, гуманитарные науки.

Keywords: historical science, librarianship, D.B. Ryazanov, Library of Communist Academy, «laboratory of a scientist», socio-historical continuity, social memory institutions, information and library software, social sciences, humanities.

Феномен социальной памяти изучают различные социальные и гуманитарные науки. В частности, в библиотековедении его рассматривают во взаимосвязи с проблемами социальных коммуникаций и библиотечно-информационной деятельности. Угол рассмотрения понятия «социальной памяти» у каждой науки свой, потому и само понятие трактуется по-разному. Так, А.В. Соколов трактует социальную память как «движение воплощенных в знаковой форме смыслов в социальном времени» [Соколов, 2014]. В социологии она трактуется как совокупность социокультурных средств и институтов, осуществляющих отбор и преобразование актуальной социальной информации в информацию о прошлом (ретроспективную) с целью сохранения накопленного общественного опыта и передачи его от поколения к поколению [Социологический словарь].

Под институтами социальной памяти специалисты понимают прежде всего учреждения науки, культуры и образования, выполняющие в обществе функции кумуляции и трансляции социального опыта следующим поколениям: научно-исследовательские институты, научно-информационные центры, библиотеки, архивы, музеи, вузы, школы [Дворкина, 2009]. Устоявшегося мнения, какие социальные институты следует рассматривать в качестве институтов социальной памяти, пока не сложилось. Чаще всего к ним причисляют триаду «библиотека – архив – музей», поскольку именно они в первую очередь выполняют в обществе названные выше функции кумуляции и трансляции социального опыта [Институты социальной памяти, 2014]. Специалисты называют библиотеки долговременной памятью культуры как универсального явления [Дворкина, 2009]. Наряду с музеями и архивами при посредстве документального фонда они транслируют информацию о культуре, ее образцы из поколения в поколение.

Традиционно считается, что научная библиотека является вспомогательным учреждением по отношению к научно-исследовательскому, обслуживает его. В целом эта точка зрения справедлива. Тем не менее в истории конкретных библиотек можно обнаружить периоды более сложного соотношения научно-исследовательской и библиотечной деятельности.

Осуществленный в России в октябре 1917 г. «колоссальный общественный эксперимент» [Покровский, 1922] поставил перед новым руководством трудную задачу поисков путей развития. Уже в конце XIX – начале XX в., когда марксизм был еще не «единственно верным», но одним из многих общественно-политических течений в палитре западноевропейской социал-демократической традиции [Волк, 1989], марксисты столкнулись с трудностью, а порою и невозможностью определить содержание текущих процессов, опираясь на теории вчерашнего дня.

В первое 10-летие советской власти был создан ряд исследовательских институтов для изучения и развития марксистской теории, комплектования документальных источников, а также для решения широкого круга прикладных задач в сфере социалистического строительства. Одним из них стала образованная в 1918 г. Социалистическая академия общественных наук (САОН) (с 1924 г. Коммунистическая академия, КА). Первоначально основатели Академии, среди которых были видные ученые-марксисты М.Н. Покровский и М.А. Рейснер, видели в ней «автономную организацию» научных работников, содействовавшую «исследованиям и разработкам вопросов истории, теории и практики социализма». Она должна была выполнять не менее важные учебно-просветительные функции и играть важную роль в формировании социалистической интеллигенции. В.И. Лениным перед ней была поставлена задача перевода на русский язык «классической материалистической вообще и марксистской в частности литературы» [Покровский, 1928].

В первый период существования КАуделила большое внимание формированию научной библиотеки для решения научных и учебных задач. Специфика исследований КА в области теории и истории марксизма, политической экономии требовала особого подхода к комплектованию ее фондов. В этой связи особый интерес для Академии представляли не только библиотеки ликвидированных после Октябрьской революции обществ и учреждений (Практической академии коммерческих наук – ок. 27 000 биб. ед.; Катковского лицея – ок. 10 000; Московского биржевого комитета – 30 000; Литературно-художественного кружка – 10 000 биб. ед. [90 лет служения науке, 2009]), но и личные библиотеки ученых и общественных деятелей: обладавшая особой ценностью библиотека знавшего К– Маркса адвоката, юриста, общественного деятеля В.И. Танеева (около 20 000 томов); одного из основателей КА, правоведа, социолога, историка М.А. Рейснера (около 3000 биб. ед.) и востоковеда М.П. Павловича (Вельтмана) (около 100 биб. ед.) [Удальцов А., 1922].

В апреле 1919 г. изменился Устав КА: ее учебные функции были сужены, а исследовательские расширены. На базе накопленных к тому времени книжных фондов Академия смогла развить научную деятельность: она «из аудиторий, наполненных школьными скамьями, превращается в ряд научно-исследовательских кабинетов, наполненных специально подобранным книжным материалом».

Идея научного кабинета как «лаборатории ученого» была предложена академиком Академии Д.Б. Рязановым и одобрена ее Общим собранием 2 ноября 1919 г. [Удальцов А., 1922]. Кабинеты должны были объединять исследователей и их исследовательский инструментарий – архивные документы и печатные издания. В планах работы ряда из них предусматривалась систематическая роспись журнальных и газетных статей, а также составление сводных каталогов архивных материалов по той или иной проблеме. Исследователи наделялись правом свободного доступа к источникам. Такая организационная структура должна была способствовать, по мнению Рязанова, комплексному развитию наук обществоведческого профиля в Советской России, и марксизма в частности, в его неразрывной связи с европейской традицией общественной научной мысли.

По всей вероятности, идею научного кабинета Рязанов «привез» из заграничных поездок (в годы эмиграции он много работал в библиотеках Западной Европы). Сама организационная форма научного кабинета не была нова, новым было придававшееся содержанию работы кабинетов значение. Для Рязанова марксизм никогда не был догмой – он видел в нем живое развивавшееся движение общественной мысли, научная библиотека для него – единый организм с наукой и архивом, где все дышит в едином ритме, питает друг друга и развивается вместе. В таком подходе, как представляется, отражено и отношение Рязанова к марксоведению, которому он посвятил жизнь [Рокитянский, 2011].

К началу 1920 г. были созданы научно-исследовательские кабинеты, имевшие специально подобранный книжный фонд: К– Маркса; Истории социализма и анархизма на Западе; Политической экономии; Философии; Международных отношений; Истории Англии, Франции и Германии. Эти кабинеты с их фондами впоследствии стали организационной базой для основанного в 1921 г. Д.Б. Рязановым Института К. Маркса и Ф. Энгельса. В 1922 г. начали работу новые научные кабинеты: истории революционного движения в России (рук. М.Н. Покровский и А.С. Бубнов); II и III Интернационала (рук. Ф.Я. Кон); экономики (рук. В.П. Милютин), Кабинет мировой войны и внешней политики (рук. ФД. Ротштейн, М.П. Павлович); идеологии (рук. Е.А. Преображенский, В.В. Осинский); литературы и искусства (рук. В.М. Фриче); Рабочий кабинет (рук. С.А. Лозовский). В них могли работать не только члены КА, но и ее научные сотрудники. Доступ к книжным фондам имели студенты и члены научных кружков [Козлов, Савина, 2009].

Поступившие на тот момент в КА книжные коллекции послужили основой для отраслевых фондов кабинетов. Например, коллекция М.П. Павловича (Вельтмана), куда входили книги по вопросам международных отношений и «мировой войны 1914–1917 гг.» преимущественно на иностранных языках, стала системообразующей для Кабинета мировой войны и внешней политики, а часть книг из библиотеки Катковекого лицея отошла Кабинету политической экономии. Отраслевые фонды формировались согласно планам научной работы кабинетов. Стратегия их комплектования у Д.Б. Рязанова отличалась сильным личностным аспектом. По воспоминаниям современников, он любил «собственноручно ощупать каждую книгу», требовал от руководителей научных кабинетов досконального знания своего предмета, понимания факта необходимости той или иной книги для фонда [Дворкина, 2011].

В кабинетах литература расставлялась по системам, выработанным руководителями в соответствии с поставленными научными задачами. Научные планы по комплектованию зачастую являлись своеобразными «перспективными планами» развития не только самой Библиотеки, но научного направления в целом. Академия, по замыслу Рязанова, должна была развиваться как комплексная организация, основополагающие звенья которой – отраслевые «кабинеты-лаборатории» – по мере развития будут отпочковываться в самостоятельные институты. Все учреждения должны сочетать научную, издательскую работу и деятельность по формированию архивной и библиотечной базы. Научный поиск становился при этом естественным результатом документальной работы в соответствии с профилем учреждения [Колпинский, 2000]

С 1921 г. Д.Б. Рязанов сосредоточил все внимание и силы на организованном им Институте К. Маркса и Ф. Энгельса (ИМЭ), первоначально действовавшем в структуре КА, а в 1922 г. ставшем самостоятельным. В своем детище он в полной мере реализовал замысел научного кабинета как «лаборатории ученого». Здесь научные кабинеты просуществовали до 1931 г., вплоть до слияния ИМЭ с Институтом В.И. Ленина.

Библиотека КА далее развивалась без его участия. В 1923 г. ее возглавила крупный специалист в области библиотечного дела Г.К. Дерман. Она получила библиотечное образование в США и некоторое время работала в Библиотеке Конгресса. Свой американский опыт она применила в руководстве Библиотекой КА, творчески переосмыслив его. Отраслевой принцип, воплощенный Д.Б. Рязановым в кабинетной системе, был сохранен, но существенно видоизменился. Применительно к научным учреждениям он выразился в формировании Секций Академии, позднее преобразованных в институты. Отраслевая организационная структура сохранялась и в Фундаментальной библиотеке общественных наук АН СССР – преемнице Библиотеки КА [90 лет служения науке, 2009].

«Человек всегда действует по имеющимся у него образцам, являясь актуальным или потенциальным участником огромного количества эстафет. И именно это определяет постоянное воспроизводство социального целого, воспроизводство языка и речи, форм социального поведения и практической деятельности» [Розов, 2006. С. 47]. С середины XX в. все более важную роль в развитии мировой науки играют возможности, связанные с использованием новых информационных технологий. В последние десятилетия XX в. в России также началось активное формирование современной информационной среды, что привело к существенному обновлению и отечественного гуманитарного знания. В процессе научного познания ныне функционируют виртуальные сообщества, которые преодолевают географические и межкультурные границы, востребованы различными группами ученых, остро ощущающими потребность в расширении информационного поля для совместного научного творчества [Тищенко и др., 2013; Уварова, 2011]. Благодаря новым информационным технологиям расширился репертуар исследовательских методов. Конкретную научную дисциплину стало возможным рассматривать не только с точки зрения привычных историко-научных жанров (биографо-библиографических очерков ученых, истории исследовательских центров и др.), а как совокупность информационных ресурсов, создаваемых и используемых научным сообществом, или информационное пространство, в котором происходят успешное взаимодействие и «взаимообогащение» наук, что приводит к появлению новых дисциплин [Уварова, 2011].

В этой связи идея «творческой лаборатории ученого» получила новый импульс, реализуясь уже в виртуальном пространстве [Журавлева Е.Ю., 2010]. Одно из важных направлений применения сетевых технологий в науке – организация виртуальных исследовательских лабораторий или информационных порталов для обмена ресурсами. Такие проекты могут быть аналогом традиционного академического коллектива, но чаще всего это – сервисно-ориентированные объединения, включающие электронные архив, каталог, библиотеку, обзор ресурсов Интернета по отраслевым проблемам и др. [Там же]. Примером такого портала – ресурс Ассоциации «История и компьютер» (http://aik-sng.ru) – одной из старейших профессиональных ассоциаций в области гуманитарных наук на постсоветском пространстве (учреждена в 1992 г.).

Отечественные библиотеки также стали осваивать сервисно-ориентированные технологии, давая возможность пользователю (ученому, преподавателю, студенту) организовывать свой рабочий кабинет не только в стенах конкретной библиотеки [Брежнева, Гиляревский, 2014]. В 2015 г. в Архиве РАН состоялась презентация веб-портала «Mnemosyne» (http:// arran.ru/?q=ru), который строится на концепции объединения интернет-ресурсов институтов памяти (библиотек, архивов и музеев) и реализуется на основе информационной системы «Архивы РАН» (ИСАРАН; головная организация проекта – Архив РАН). Количество подразделов и наполнение портала может расширяться за счет инициатив участников, его информационная система позволяет представлять широкий спектр сведений – от цифр государственного учета документальных собраний до публикации полнотекстовых электронных документов в структуре полей метаданных. Профильные разделы знакомят пользователя с деятельностью музеев и библиотек, презентациями их выставок и описаниями коллекций, с новыми и старыми экспозициями по истории РАН и фундаментальной науки. Музеи имеют дополнительную возможность популяризировать свой предметный фонд через «Виртуальный музей истории РАН».

Таким образом, происходящее подтверждает правоту М.А. Розова: «Мы смотрим в Прошлое из Настоящего, и это означает изменение контекста его существования. Социальный “генофонд” потенциально бесконечен, ибо, черпая из него, мы тем самым его обогащаем» [Розов, 2006. С. 49].

Библиография

90 лет служения науке: к 90-летию Фундаментальной библиотеки общественных наук и 40-летию Института научной информации по общественным наукам РАН: Сб. ст. / Рос. акад. наук, Ин-т науч. информ. по обществ, наукам; редкол.: Ю.С. Пивоваров (предс.) и др.; сост. Ю.Ю. Черный, Н.Ю. Соколова, Л.В. Юрченкова. М., 2009. 296 с.

Брежнева В.В., Гиляревский Р.С. От информационного обслуживания к информационному менеджменту: Текст докл. на 20-м заседании семинара «Методологические проблемы наук об информации». Москва: ИНИОН РАН, 20 ноября 2014 г.: [Электрон. документ]. Режим доступа: http://inion.ru/files/File/MPNI_20_Brezhneva_V_V_ Giliarevsky_R_S_D oklad.pdf

Волк С.С. К вопросу о факторах, детерминирующих историю марксизма // Марксистская мысль в первой половине XX века / Ин-т марксизма-ленинизма при ЦК КПСС. Сектор истории марксизма-ленинизма; ред. кол.: Леонов С.Л. (отв. ред.) и др. М., 1989. С. 44–45.

Дворкина М.Д. Судьба личной библиотеки Д.Б. Рязанова // Известный и неизвестный Давид Борисович Рязанов (1870–1938): к 140-летию со дня рождения: Мат. науч. конф. Первые Рязановские чтения / Отв. ред. Цветкова И.Б., Новиченко И.Ю. М., 2011. С. 203–230.

Дворкина М.Я. Библиотечно-информационная деятельность: теоретические основы и особенности развития в традиционной и электронной среде. М.: Изд-во ФАИР, 2009. 256 с. (Спец, издат. проект для библиотек).

Журавлева Е.Ю. Научно-исследовательская инфраструктура Интернет// Вопросы философии. 2010. № 8. [Электронный ресурс].URL: http://vphil.ru/index.php?option= com_content&task=view&id=192&Itemid=52

Институты социальной памяти (библиотеки, архивы, музеи): Секция XV Международной науч. конф. «Модернизация России: ключевые проблемы и решения» (Москва: ИНИОН РАН, 18–19 декабря 2014 г.): [Электронный ресурс]. URL: http://inion.ru/ conf.Russia-2014.isp

Козлов Б.И., Савина Г.А. Коммунистическая академия ЦИК СССР: краткий очерк истории // Коммунистическая академия ЦИК СССР (1918–1936 гг.): Мат. к социал. истории: Сб. ст. Вып. II. М., 2009. С. 4—45.

Колпинский Н.Ю. Д.Б. Рязанов – ученый, организатор науки, общественный деятель // Д.Б. Рязанов – ученый, государственный и общественный деятель: Сб. / Рос. независимый ин-т социал. и над. пробл., Рос. гос. архив социал. – полит, истории; ред-кол. К.М. Андерсон и др. М., 2000. С. 11–19.

Память социальная // Социологический словарь: [Электронный ресурс]. URL: http://enc-dic.com/sociology/Pamjat-Socialnaja-6588.

Покровский М.Н. 10 лет Коммунистической академии: Вступительное слово М.Н. Покровского на юбилейном заседании пленума Коммунистической академии 25 мая 1928 г. [Отдельн. оттиск]. Б.м., [1928]. 20 с.

Покровский М.Н. Общественные науки в России за четыре года // Наука в Советской России. М., 1922. № 2. С. 3—19.

Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы эпистемологии / Федерал, агентство по образованию. Смоленский гос. пед. ун-т. Смоленск, 2006. 438 с.

Рокитянский Я.Г. Политическая деятельность академика Д.Б. Рязанова // Известный и неизвестный Давид Борисович Рязанов (1870–1938): к 140-летию со дня рождения. Мат. науч. конф. Первые Рязановские чтения / Отв. ред. Цветкова И.Б., Новиченко И.Ю. М., 2011. С. 9–72.

Соколов А.В. Социальная память // Соколов А.В. Социальные коммуникации: учеб, для бакалавров, обучающихся по направлению подготовки 071900.62 «Библиотечно-информационная деятельность» / Науч. ред. Г.В. Михеева. Глава 3. СПб.: Профессия, 2014. С. 133–182.

Тищенко В.И., Жукова Т.И., Смирнова Н.С. Исследование процессов коммуникации в академическом научном сообществе // Социальные сети и виртуальные сетевые сообщества: Сб. науч. тр. / РАН. ИНИОН; отв. ред. Верченов Л.Н. и др. М., 2013. С. 272–289.

Уварова Т.Б. Информационный фактор в развитии российской этнологии / РАН. ИНИОН. Центр социальных науч. – информ. исслед. Отдел истории; отв. ред. Тишков. А. М., 2011. 320 с.

Удальцов А. Очерк истории Социалистической Академии 1918–1922 гг. // Вестник Коммунистической академии. М.; Петроград. 1922. № 1, ноябрь. С. 13–37.

Реорганизация военно-библиотечного дела и проблемы информационного обеспечения исторической науки

Reorganization of military librarianship and issues of historical science information support

УДК 026:355

С.Н. Лютов,

S.N. Lyutov

Аннотация: современное состояние военных библиотек в России характеризуется затянувшимся процессом их реорганизации. Насущными для них проблемами с точки зрения информационного обеспечения исторической науки являются ограничения доступа исследователей к фондам большинства из них и отсутствие центральной военно-научной библиотеки. В поиске путей и способов разрешения этих проблем закономерно обратиться к историческому опыту развития военно-библиотечного дела в России и изучению современной организации крупнейших военных библиотек мира.

Abstract: modern status of Russian military libraries is characterized by prolonged process of reorganization. From the point of view of historical science information support: there are some persistent problems, such as access restrictions for researches to collections of most part of military libraries and lack of Central military science library. Searching ways and methods of resolving these problems it’s natural to draw attention to historical experience of Russian military librarianship and to study of organization of biggest military libraries in the world.

Ключевые слова: историческая наука, библиотековедение, военные библиотеки, военно-историческая наука, история военно-библиотечного дела, информационное обеспечение

Keywords: historical science, library science, military libraries, military-historical science, military librarianship history, information support.

Ведомственная принадлежность военных библиотек обусловливает не только особенности их деятельности, но и трудности включения в общую систему информационного обеспечения науки. Традиционно сложилось так, что функции таких библиотек определялись эволюцией военного дела и задачами развития военной науки. Их деятельность предполагала, в первую очередь, удовлетворение образовательных и культурно-досуговых потребностей особой категории читателей, чьи жизнь и служба во все времена отличались определенной корпоративной замкнутостью. При этом нельзя не заметить одну из особенностей: в то время как библиотека была для военнослужащих одним из способов преодоления этой замкнутости и расширения культурного кругозора, доступ других лиц к фондам военных книгохранилищ, особенно находящимся на территории воинских частей и учреждений, всегда был ограничен. Вместе с тем есть немало примеров, когда волей прогрессивно мыслящих военачальников степень ограничений значительно снижалась, и исследователи, проявлявшие интерес к военной истории, получали возможность работать в военных библиотеках.

Наиболее показательным и поучительным периодом в истории военно-библиотечного дела является вторая половина XIX в., когда инициативные начинания офицеров по созданию библиотек получили поддержку военного ведомства, а укомплектованность фондов столичных военных библиотек стала привлекать внимание лиц, занимающихся научными трудами и интересующихся историей военного дела. Военный министр Д.А. Милютин, под руководством которого осуществлялись военные реформы 1860—1870-х гг., хорошо осознавал роль книги и библиотеки в информационном обеспечении военной науки, получившей новый импульс в условиях масштабных военных преобразований, принял ряд мер по развитию военно-издательской деятельности и совершенствованию работы военных библиотек [Лютов, 2003. С. 107–108]. Предметом его особого внимания была библиотека Главного штаба, где к тому времени хранилось 40 760 сочинений, составляющих 90 793 тома на русском, французском, немецком, английском, латинском, итальянском, испанском, шведском, голландском, турецком, еврейском и на всех славянских языках. По численности фондов она уступала лишь Императорской публичной библиотеке, но превосходила библиотеку Академии наук (около 75 000 томов) и библиотеку морского ведомства (около 50 000 томов) [Лютов, Панченко, 2007. С. 77].

С целью превращения библиотеки Главного штаба из закрытого ведомственного книгохранилища в доступную библиотеку решением Д.А. Милютина был изменен порядок ее работы и 13 ноября 1874 г. утверждены новые правила пользования книгами. С 1 января 1875 г. возможность пользоваться богатейшими собраниями библиотеки получили «все военнослужащие офицерского звания и лица, занимающиеся учеными трудами». С особого разрешения руководства Главного штаба доступ в библиотеку получили даже юнкера и вольноопределяющиеся [Военный сборник, 1875. С. 166]. К сожалению, установленный порядок был нарушен пожаром, случившимся в здании Главного штаба в феврале 1900 г. и нанесшим невосполнимый урон библиотеке. После пожара в течение 10 лет она ликвидировала его последствия и пребывала во временных помещениях. Лишь к 1911 г. ее привели в порядок в отремонтированном помещении и с некоторыми ограничениями предоставили в общее пользование.

В истории других военных библиотек (окружных, гарнизонных, полковых) также есть немало интересных примеров, когда они становились культурными центрами, притягивавшими к себе интеллигенцию провинциальных населенных пунктов и применительно к местным условиям организовывавшими взаимодействие с другими библиотеками. В целом история военно-библиотечного дела второй половины XIX в. свидетельствует, что в России сложилась отвечающая условиям того времени сеть военных библиотек разных типов и система управления ими. В советский период их деятельность была существенным образом преобразована и встроена в систему идеологической работы.

Современное состояние военно-библиотечного дела демонстрирует результаты его бессистемной реорганизации, начавшейся в 1990-е гг. Как отмечено в «Стратегии социального развития Вооруженных сил РФ на период до 2020 г.», оказываемые библиотеками культурно-досуговые и информационные услуги не отвечают возрастающим информационным потребностям военнослужащих. Если же говорить о роли военных библиотек в информационном обеспечении исторической науки, то проблема предстает значительно сложнее.

В понятие «информационное обеспечение исторической науки» специалисты вкладывают представления о деятельности по поиску, сбору, обработке, накоплению и хранению, распространению и использованию репрезентативной и достоверной информации, необходимой для решения исследовательских задач в области изучения истории, а также сама такая информация, определенным образом структурированная (организованная) и представленная в удобном для исследователя виде [Воронцова, Гарскова, 2013. С. 488]. Нет необходимости пояснять, что информацию военно-исторического характера, отвечающую изложенным представлениям, должны предоставлять военные библиотеки, архивы, музеи. Каждый из названных институтов хранения военно-исторической памяти выполняет свои функции. Библиотекам отведена роль хранения и предоставления пользователям информации военно-исторического содержания, последовательно аккумулированной в рукописных и печатных изданиях.

Если в качестве ключевых критериев приведенного выше определения выделить доступность информации, ее структурированность и удобство пользования, то становятся более очевидными векторы модернизации военных библиотек с целью вывода их на уровень современных требований. Нацеленность военного ведомства на совершенствование военно-библиотечного дела усматривается в создании специального отдела в Управлении культуры Минобороны РФ, курирующего деятельность военных библиотек. Основные направления деятельности обозначены в докладах и публикациях начальника отдела Т.Л. Маниловой и сводятся к укреплению связей и организации системного взаимодействия между библиотеками Вооруженных сил РФ, созданию единого электронного каталога и единой электронной библиотеки, поиску оптимальных путей включения военных библиотек в общебиблиотечное пространство России и организации сотрудничества с гражданскими библиотеками [Манилова, 2016. С. 42–43].

Реализация данных направлений деятельности актуализирует проблему центральной военной библиотеки, доступной для широкого круга исследователей. Таковой библиотекой в России до 1918 г. была библиотека Главного штаба. Она обслуживала не только офицеров высших органов военного управления, но и других лиц, занимавшихся научной деятельностью, что по тому времени вполне отвечало удовлетворению потребностей в структурированной информации военно-исторического характера. После революционных потрясений 1917 г. не удалось сохранить целостность фонда этой библиотеки и доступность исследователей к ее книжным сокровищам. В 1918 г. библиотека перешла в ведение Петроградского военного округа под названием «Библиотека аудитории военного дела при Петроградском окружном комиссариате по военным делам». Часть ее фондов была перевезена в Москву. В 1921 г. инициатива командующего Петроградским военным округом Д. Д. Аврова по созданию «Центральной библиотеки военных знаний» не получила поддержки, но разрозненность фондов и отсутствие системной методической работы в области военно-библиотечного дела и военной библиографии диктовали необходимость решения данной проблемы. Лишь в марте 1929 г. согласно договору между Народным комиссариатом по военным и морским делам и Всесоюзной публичной библиотекой им. В.И. Ленина «в целях концентрации в одном месте военно-книжных фондов и наилучшего их использования для научной работы» был организован военный сектор, позднее переименованный в военный отдел Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина [ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 120. Л. 532–532 об.], задачей которого являлось «обслуживание военной литературой и военной библиографией Центральных правительственных и партийных органов, Народного комиссариата обороны СССР и его центральных управлений, военно-научных работников, начсостава Красной Армии и всех лиц и учреждений, работающих над военными проблемами» [ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 211. Л. 234]. Договор был заключен на 10 лет, и срок его действия истек в 1939 г. С того времени, как свидетельствуют архивные документы, военный отдел находился в бесправном состоянии, работа его носила кустарный характер, он был не в состоянии выполнять функции научно-библиотечного и военно-библиографического центра Красной Армии [ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 120. Л. 527], что вновь выдвигало на повестку дня вопрос о создании центральной военной библиотеки.

Примечательно, что этот вопрос рассматривался в трудные годы Великой Отечественной войны. Одним из инициаторов реорганизации военного отдела Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина в Центральную военно-научную библиотеку был начальник этого отдела батальонный комиссар В. Олишев. Осенью 1942 г. в письме начальнику отдела культпросвет-учреждений Главного политуправления РККА он излагал мотивы ее создания, отмечая, что «Красная Армия, стоящая на пороге своего двадцатипятилетия, все еще не имеет своей центральной военно-научной библиотеки, которая являлась бы библиотечным и библиографическим центром работы с военной книгой» [ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 96. Л. 140]. Здесь же он аргументировал, что военный отдел, не имея самостоятельности и необходимой материальной базы, «не выполняет возложенных на него в 1929 г. задач центральной военной библиотеки» [ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302.Д. 96. Л. 141]. Надо полагать, что приведенные В. Олишевым аргументы возымели определенное воздействие, поскольку сохранились документы 1942–1943 гг., среди которых проект Положения о центральной военно-научной библиотеке Красной Армии, проект ее штата (130 единиц, в том числе 16 военнослужащих), справка о размерах необходимой площади (2000–2500 кв. м), а также письмо на имя начальника Главного политуправления Красной Армии А.С. Щербакова с обоснованием необходимости создания Центральной военно-научной библиотеки «на базе объединения книжных фондов и штатов военного отдела Государственной библиотеки им. В.И. Ленина и библиотеки Центрального дома Красной Армии им. М.В. Фрунзе с привлечением неиспользуемых дуплетных книжных фондов крупных военных библиотек» [ЦАМО. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 120. Л. 527–527 об.]. Разместить библиотеку предполагалось на базе ЦЦКА им. Фрунзе. К сожалению, на все документы накладывалась резолюция «В дело», и проект не был реализован.