Текст книги "Наивное искусство и китч. Основные проблемы и особенности восприятия"

Под тяжестью «каменного цветка». Сказы Павла Бажова и массовое искусство Урала
Е.П. Алексеев
Екатеринбург

Павел Бажов – фигура для уральцев знаковая и почитаемая. Неожиданный, фантастический успех «Малахитовой шкатулки» (1939), официальное признание (Сталинская премия), восторженные отзывы маститых литераторов вызвали у населения края законную гордость за добившегося известности в столицах земляка. Бажов оказался востребован детской аудиторией, понятен обывателю, привыкшему к тому, что «сказка – ложь, да в ней намек», удобен местным чиновникам всех мастей как «личность, определяющая региональный компонент в культурной работе». Да и интеллектуальная элита, постепенно осознав глубину и выразительность уральских сказов, прониклась уважением к их создателю. Недаром среди первых почитателей «Малахитовой шкатулки» был Андрей Платонов, отметивший в своей рецензии на книгу: «Здесь есть точное ощущение всемирного исторического нравственного закона: жизнь и работа людей вскоре, с течением времени, приведут их к счастью и высокой судьбе…»[85]85
  Цит. по: Бажовская энциклопедия / Ред. – сост. В.В. Блажес, М.А. Литовская. Екатеринбург, 2007. С. 294.


[Закрыть]. Уральцы обрели признанного мастера, который чудесным образом создал мифологию края, авторский эпос Каменного Пояса: «Бажов представил нам горнозаводской Урал как традиционно-сакральное место, многоликое, живущее одновременно в разных измерениях, определяющее человеческие дела и память и сохраняющее иерархию ценностей, соответствующую своему статусу»[86]86
  Никулина М. Слово о П.П. Бажове // Бажовская энциклопедия. С. 15.


[Закрыть]. В последнее десятилетие ХХ столетия в регионе возникает «бажовское движение» – сообщество людей, для которых сказы Павла Петровича есть некое «тайное знание», зашифрованное послание человечеству. Бажов обретает статус Великого Учителя, благодаря которому должно произойти духовное возрождение Урала и всей России[87]87
  См.: Соболев В.В. Древние пророчества от времен Атлантиды до Апокалипсиса Нострадамуса. Челябинск, 1997; Щипков А. Не в сказке – наяву придет горы Хозяйка… // Церковно-общественный вестник. 1997. № 10.


[Закрыть].

Именно многоликость Павла Бажова, неоднозначность оценок его произведений, связь с народным творчеством, массовой культурой и одновременно ощущение элитарности «бородатого колдуна» делают его фигуру неожиданно актуальной для современной художественной жизни Урала. Он нужен всем: и безвестным производителям безвкусной сувенирной продукции, и художникам наива, и мэтрам концептуального искусства. Так, иллюстратор и писатель Леонид Тишков именует себя «новым Бажовым» и, по примеру великого земляка, сочиняет новые мифологические миры: даблоидов, стомаков, чурок и водолазов[88]88
  См.: Тишков Л.А. Чурки. М., 1995; Пацюков В. Авто-био-графия: Мифология вечных возвращений Леонида Тишкова // Художественный журнал. 2002. № 4.


[Закрыть].

При жизни Бажов был окружен художниками. Как вспоминал один из первых иллюстраторов сказов В.И. Таубер: «Они тянулись к нему не только потому, что его произведения были плодотворнейшей почвой для их творчества. Их влекло и то, что писатель сам был великий мастер живописать словами»[89]89
  Таубер В.И. П.П. Бажов и художники // В мире книг. 1976. № 5. С. 26.


[Закрыть].

Для всех обращающихся к творчеству Павла Петровича важна широкая известность бажовских сказов в России и за рубежом. Ведь с легкой руки сказителя Хозяйка Медной горы и Данила-Мастер становятся символами всего Урала, зеленая ящерица и каменный цветок – широко распространенными эмблемами, а цвет малахита – фирменным цветом края. Названия сказов – «Серебряное копытце», «Каменный цветок», «Медной горы хозяйка» – используются как вывески ресторанов, баров, кафе, клубов и торговых заведений. «Каменный цветок» и «Малахитовая шкатулка» – частое название ювелирных салонов и магазинов по продаже камнерезных изделий во многих российских городах. А фраза Хозяйки Медной горы: «Ну что, Данила-мастер, не выходит у тебя каменный цветок?» (в оригинале: «Ну что, Данило-мастер, не вышла твоя дурман-чаша?») – стала крылатой и фигурирует в народных анекдотах и шутках. Большую роль в подобной популярности сыграли кинофильмы, мультфильмы и спектакли по произведениям писателя.

Знакомство с творчеством Бажова начинается для уральцев с раннего детства: утренники в детских садах, праздничные мероприятия в школах и пионерских (детских) лагерях не обходятся без бажовских персонажей. Эти образы нещадно эксплуатируются разнообразными творческими коллективами. Фольклорные фестивали, ярмарки декоративно-прикладного искусства, городские празднества и другие широкомасштабные культурные мероприятия уральского региона активно используют популярность сказов Бажова.

Стоит отметить, что в массовом сознании и в массовом искусстве славой пользуется сказочный (мифологический) пласт бажовских произведений, тогда как историческая и бытовая основа (детально воспроизведенный быт и психология горнозаводского населения) практически незаметна. Современные кустари всех мастей пустили на поток «уральский сувенир» – безделушки для туристов: шаблонная ящерица на малахитовом камне (в большинстве случаев имитация малахита), каменный цветок (самых разных форм и из самого разного материала), шкатулки, брошки, статуэтки и картины на темы сказов. Росписи с героями Бажова присутствуют в детских дошкольных и общеобразовательных учреждениях, пунктах общественного питания, аптеках, больницах, санаториях и Домах отдыха.

То, что китч активно паразитирует на сказах Бажова, не случайно: он нуждается в архетипах, в образах коллективного бессознательного. По мнению современных философов, это явление – не просто выражение мещанской психологии: «Китч – важнейший момент в самоорганизации социума. В китче мы имеем дело с архетипами: роза, младенец, детеныш животного, золото и золотой свет и т. п., которые интуитивно принимаются большинством и, значит, отражают некий общечеловеческий алгоритм мироупорядочения»[90]90
  Оболкина С. Кич в онтологическом измерении // Проблемы кича в современной визуальной культуре. Материалы науч. – практ. конф. Екатеринбург, 2002. С. 15–16.


[Закрыть]. Сам Павел Петрович подчеркивал, что мифологическая суть его сказов полностью восходит к народным представлениям: «Одно несомненно – образ у меня не возникает из пустоты (…), а берется, подыскивается, подбирается из фольклора… Это вам не метафора, не изящество влияний, а корень»[91]91
  Цит. по: Швабауэр Н. Женские демонические персонажи в творчестве П.П. Бажова // Бажовская энциклопедия. С. 132.


[Закрыть].

Другое дело, что китч лишает архетип художественной выразительности, многогранности, ограничиваясь плакатным, примитивным прочтением. Так, Хозяйка Медной горы предстает лишь как сказочная красавица, одаряющая героя. У Бажова это образ куда более противоречивый: «В Хозяйке сосуществует, составляя ее сущность, доброе и злое, живое и мертвое, возвышенно-прекрасное и низменно-отвратительное»[92]92
  Блажес В.В. П.П. Бажов и рабочий фольклор. Свердловск, 1982. С. 75. 66


[Закрыть]. Подземный мир – мир мертвых (символом смерти является и холодный зеленый, малахитовый цвет) – не только поражает земными богатствами, но и пугает холодной мрачной атмосферой (герои сказов рано умирают, пропадают без вести, не обретают человеческого счастья). Философская составляющая сказов, их сакральная таинственная многозначительность, народная мудрость в образцах массового искусства исчезают бесследно. Непростая система человеческих взаимоотношений, социальные конфликты и особенность менталитета горнозаводского населения, составляющие особый пласт бажовских текстов, игнорируются.

Стоит отметить, что производителей китча на кустарной основе давно уже затмили уральские дизайнеры, активно использующие сюжеты и образы сказов в своей продукции. Известны разнообразные этикетки, обертки, фантики и упаковки с изображением героев сказов (со временем дизайн меняется, но художественный уровень остается прежним).

Среди массовой продукции – сувенирный пряник «Сказы Бажова» (выпускается в ряде уральских городов), подарочный набор конфет «Сказы Бажова» (Челябинск), шоколад «Сказы Бажова» (Екатеринбург), шоколадные конфеты «Серебряное копытце» (выпускаются на кондитерских фабриках Свердловска и Челябинска с 1960-х), пиво «Каменный цветок» (Нижний Тагил) и «Уральский мастер» (Челябинск).

В уральской эмблематике первое место занимает ящерица (образ Хозяйки Медной горы). Она фигурирует в современных гербах уральских городов (Полевского, Сысерти, Арамиля, Дегтярска, Богдановича), в эмблемах различных государственных и общественных организаций, нашивках 245 мотострелкового полка (Екатеринбург) и многих охранных фирм, на значках, жетонах, проспектах, товарных знаках (Богдановический фарфоровый завод), афишах, плакатах и вывесках. Ящерица (зеленая и золотая, в короне и без) – неизменный атрибут этикеток пива «Золотой Урал» (Челябинск), «Бажовское» (Челябинск) и пр. Образ ящерицы часто используют в графической и телевизионной рекламе для создания иллюзии регионального патриотизма и заботы о культурных традициях края.

Подавляющее большинство этикеток, графической и телевизионной рекламы с использованием темы бажовских сказов – откровенный китч, образы героев предельно трафаретны и поверхностны, цвета крикливы (излюбленное сочетание: золотого и малахитового цветов), а цель (пропаганда алкогольных напитков, продовольственных и непродовольственных товаров, мебели и т. п.) низменно утилитарна. Почитателей творчества Павла Петровича подобное положение дел, несомненно, возмущает, но некоторые из них философски замечают, что это следствие народного признания сказов, которое надо принять как должное.

Что говорить о халтурщиках – и именитые профессионалы нередко создают произведения безвкусные и безграмотные. Особенно это заметно в ювелирном и декоративно-прикладном искусстве, когда вычурность и чрезмерное богатство декора, обилие драгоценностей и украшений приводит к потере чувства меры и, как следствие, художественной ценности изделий. Художники много говорят о возрождении камнерезных традиций края и действительно демонстрируют на выставках изысканную технику и совершенство в обработке материала. Однако использование широко известных литературных персонажей (бажовских и не только) оборачивается примитивной иллюстративностью, ущербностью образов на уровне дешевой кустарной продукции. Оказался порочным сам принцип бездумного перевода в камень живописных и графических сюжетов. Герои картин М. Врубеля и В. Васнецова вместе с трехмерностью обрели несвойственную им карикатурность и нелепость.

В последнее десятилетие снизился художественный уровень иллюстраций к уральским сказам. Появилось много скороспелых изданий с аляповатыми картинками, без внимательного, вдумчивого отношения к тексту, без выразительных художественных находок. Иллюстратор Бажова московский художник В.И. Таубер замечал: «Недопустимую ошибку совершают те художники, которые сводят философский подтекст и красочную полифонию “Каменного цветка” к условным декорациям в стиле “а ля рюс”… Мир бажовских сказов – не опера, не просто вымышленный мир; это реальность, увиденная под особым углом зрения»[93]93
  Таубер В.И. Потайное слово Бажова // Детская литература, 1969. № 1. С. 53.


[Закрыть]. В большинстве современных изданий иллюстрации не соответствуют самому характеру сказов, нет в них ни горнозаводских реалий, ни игры воображения при изображении ирреального мира, все сводится к легковесному развлекательному настрою.

Как не вспомнить, что в сказах Бажова проблеме мастерства и подлинного искусства уделяется особое внимание. Его главный герой – мастер, человек внутренне независимый (пусть и крепостной), упрямый и открытый для творчества. Сирота Данила, освоив все навыки камнерезного ремесла, с презрением говорит о барском заказе: «Хитрости многое множество <…>, а красоты ровно и вовсе нет». Он противостоит профессиональному сообществу, желая работать «в полную силу» и понять красоту камня, ни власть денег, ни страх смерти не останавливают его: «Без цветка мне жизни нет!». Павел Бажов всегда отстаивал приоритет высокого мастерства и искусства перед массовым ширпотребом, а его герои – художники-самородки из народа (Иванко-Крылатко, Данило-Мастер, Василий Торокин), преодолевая косность и непонимание окружающих, стремятся познать и создать истинную красоту.

Китч на перекрестке народной и массовой культур в Сербии[94]94
  Перевод Е. Якушкиной.


[Закрыть]
Н. Крстич
Ягодина (Сербия)

В 1995 году в Белграде проходила конференция «Культура как самозащита общества и личности», где поднимался вопрос защиты человека средствами культуры. На мой взгляд, он носит основополагающий характер. Человек – прежде всего порождение культуры. Определение ее роли в защите общества и индивидуума может быть ключом к теме «Китч на перекрестке народной и массовой культур». И художнику, и зрителю в современном мире очень легко потеряться среди бесплодной и губительной коммерциализации, сбиться с дороги в цивилизованный мир.

Существует несколько определений китча, и все они описывают Kitsch (нем.) как негативное явление, как товар, единственной целью которого является продажа. Большинство авторов соглашаются с тем, что китч – неизбежное явление массовой культуры, которую большое число социологов отождествляет с культурой низшего уровня. Если слово «китч» рассматривать в широком смысле, оно может быть отождествлено с массовой культурой, но в узком – оно относится только к искусству и представляет собой его сниженную ступень. Он отличается от искусства, но имеет с ним и определенное сходство. Различие заключается в том, что китч – это плохо реализованный художественный замысел и чаще всего фальсификат оригинала, который оценивается как произведение искусства. Это не означает, что китч создают люди, лишенные эстетического опыта, напротив, часто его производят сами художники. Он нравится потребителям, в каком бы виде искусства он ни был представлен.

Китч использует умилительные цвета или трогательные мелодии, которые могут вызвать наслаждение и удовольствие, но не интеллектуальное или духовное напряжение. Другими словами, китч провоцирует поверхностные и сиюминутные ощущения. Это низкопробное творчество с художественными претензиями и целью быть доступным для самого широкого круга людей. Китч существует благодаря тем, кто его покупает, так называемым «китч-людям», потребности которых он и удовлетворяет. Чаще всего он отвечает неразвитому вкусу и человеческим желаниям, которые находятся на грани ценностной и нравственной приемлемости, но обладают сильным эмоциональным зарядом.

Китч можно рассматривать и как манипуляцию всеми важнейшими культурными ценностями, к которым, кроме искусства, относятся мораль, наука и религия. Многие журналы и газеты нередко преподносят научные открытия в упрощенной форме, чтобы приблизить их к массовой аудитории. В этом смысле китч может иметь и положительное значение, как, впрочем, и вся массовая культура. Например, человек, читая статью по психоанализу в модном журнале, может заинтересоваться проблемой и обратиться к более серьезной литературе на эту тему. Или же, посмотрев фильм, захочет прочитать или посмотреть в музее или галерее оригинальное художественное произведение, по которому или о котором фильм снят. Поэтому массовая культура рассматривается в том числе как форма демократизации культуры, как форма маркетинга.

Формирование и распространение китча относится к эпохе индустриальной революции в Америке и Западной Европе. Индустриализация привлекла большую часть сельского населения в города и создала новый слой – рабочих. Новый класс по долгу службы овладевал грамотой, но из-за недостатка образования и нехватки свободного времени не мог принять высокую культуру. В то же время бывшее сельское население отдалилось от народного искусства, которое раньше удовлетворяло его потребности. Созрела необходимость в новой форме искусства, приспособленной к запросам пролетариата. Новые потребности нарождающегося класса создали и новую культуру в качестве замены старой. Эта культура должна быть легкой для восприятия, не требовать духовных или интеллектуальных усилий и нравиться людям. Это искусство, которое усталый человек будет легко воспринимать после тяжелого рабочего дня. Новый класс в силу низкого уровня образования не мог распознать китч, он просто искал что-то новое, не зная, что это и каким оно должно быть. Это «новое» ему предложили люди с утонченным чувством коммерции – менеджеры, которые нашли способ психологически манипулировать потребителем.

К сожалению, главная идея современности – это идея финансовой прибыли. Капитализм полностью деформирует духовную сферу. Это основная проблема современной культуры – бизнес вытесняет творчество. Истинные художники в изобразительном и музыкальном искусстве, в литературе отступают перед натиском массовой культуры. «Удар по среднему классу» – название целого цикла работ художника Предрага Миличевича, известного под именем Барбериен, посвященных именно этой проблеме – ложной системе ценностей, которая прославляется в обществе. В Сербии многим самобытным художникам все-таки удалось выстоять и в подобной сложной атмосфере сформировать новые эстетические принципы. Среди них следует назвать нынешних классиков наивного искусства Саву Секулича, Воислава Якича, Эмерика Фееша, Илию Босиль-Башичевича, Богосава Живковича, Драгишу Станисавлевича, Драгутина Алексича, Ференца Калмара.

Вследствие постоянного обновления механизмов массовой культуры традиция неоправданно попадает в тень, предается забвению или же вульгаризируется, ею злоупотребляют, пропагандируя банальности, лишенные подлинной ценности. А визуальная идентичность нации – один из ключевых сегментов всемирного культурного наследия. Важно сохранить преемственность развития от истинного народного до аутентичного наивного искусства, очищенного от примесей китча и дилетантизма. Картины и скульптуры наивных художников Сербии и других стран мира ненавязчивым образом, спонтанно возвращают веру в вечные ценности. Инстинктивно реагируя на отчуждение и ускоренную массовую глобализацию, они борются за свою веру, сохранение традиции и свободу индивидуальности.

Американский философ и социолог Джон Фиске (John Fiske) писал, что сложность художественной культуры ведет к классовому различию: недоступность – это ворота перед входом в культуру, через них она дает возможность пройти только тем, у кого есть особые пропуска, а массы отстраняет. Этим положением автор снижает значение культуры, функция которой сводится им лишь к утверждению классовых различий и обслуживанию господствующей идеологии. Популярную культуру создают подчиненные, которые не мирятся со своим положением в обществе. Экономическая и общественная зависимость обуславливает то положение дел, когда постоянно создаются тактики ежедневного сопротивления гегемонии правящих структур. В этимологическом смысле термин «популярный» подразумевает, что обозначенное им близко народу или народным массам, а в эстетическом – что явление, заслужившее это название, обладает определенным качеством, которое делает его привлекательным и / или приемлемым для определенного, чаще широкого, круга людей.

Феномен популярности, однако, не так легко определить. Делая это, мы должны принять во внимание множество факторов политического и культурного характера. С одной стороны, популярная культура ассоциируется с идеями простого исполнения желаний, пассивного наслаждения потреблением товаров, характеризуется недостаточной аффирмативностью и связью с господствующей идеологией. Популярная или массовая культура – это все то, с чем мы встречаемся в СМИ: это попытка простым, понятным и интересным способом представить общественные процессы и явления в целях развлечения или образования широких народных масс. Это культура, которую люди создают для самих себя. Массовая культура, таким образом, часто связывается с идеями упрощения, обобщения, карикатуры или чрезмерного подчеркивания явлений или процессов в целях их концептуализации, определения. Не вызывает сомнения тот факт, что большая часть произведений популярной культуры не стремится к тому, чтобы соответствовать высоким критериям. Понимание этих произведений не требует особых интеллектуальных усилий, и, насколько это возможно, они избегают моральных дилемм. Произведения массовой культуры зачастую направлены на то, чтобы вызвать интерес, эмоции, обеспечить развлечение и отдых. Поэтому они прибегают к стереотипам или, другими словами, селективному подходу к изображению действительности. Происходит разрыв с устаревшими системами ценностей, разрыв с прежней традицией. В этом смысле популярная массовая культура – реальный и актуальный ответ на экзистенциональные вызовы. Это постмодернистский способ самовыражения, это культура, мерой которой является человек, а не унаследованные идеалы, с которыми мы себя идентифицируем все с бо́льшим трудом. Популярная культура в этом смысле в некоторых своих проявлениях скорее авангард, чем товар широкого спроса для нетребовательных пользователей. Она обнаруживает свою силу и слабость прежде всего в отсутствии деления на элиту и массы, а также в отказе регулировать отношения между ними.

Выставка «Украшение красивого: элитарность и китч в современном искусстве» (2012–2013) в Государственной Третьяковской галерее в Москве способствовала разъяснению этой проблемы. Проект был посвящен теме «эстетика прекрасного», которая раскрывалась на материале современного профессионального и любительского искусства. Будто бы отказываясь от традиционной категории прекрасного, современные художники пользуются продуктами массового представления о высоком, черпая материал из фольклорных и квазифольклорных китч-стереотипов.

О китче говорить нелегко, его невозможно просто и ясно определить как отрицание искусства и чистую безвкусицу. Так, по мнению Клемента Гринберга, любой китч представляет собой определенный вид академизма, и наоборот, все академичное – это своеобразный китч. Поэтому можно сказать, что академизм – это, по сути, китч, только для «высших» слоев, так как в нем присутствует определенная доля стагнации. Китч тесно связан с искусством с момента его возникновения и присутствует еще в желании авторов пещерных рисунков понравиться зрителю. Парадоксально, но, вопреки разнообразию уровней и форм, природа китча неизменна. Что же в таком случае китч? Обладает ли китч художественной природой или это полное отрицание искусства? Как он возник и как бы мир выглядел без него? Почти все дефиниции китча описывают его как негативное явление, но ни одной из них не удается полностью истолковать природу этого феномена. В широком смысле китч сравнивается с массовой культурой и отождествляется с безвкусицей, а в узком – представляет собой плод коммерциализации и деградации искусства. Китч – это квазиискусство, которое в первую очередь стремится нравиться и в одинаковой степени может быть результатом деятельности как хороших, так и плохих художников. Китч попадает в журналы и газеты и тут живет в популярных и упрощенных изложениях научных теорий. Путем упрощения сложного он служит его популяризации и, таким образом, способствует демократизации культуры в целом.