Текст книги "Москва и Восточная Европа. Национально-территориальные проблемы и положение меньшинств в странах региона. События. Факты. Оценки"

4 марта 1919 г. в ряде пограничных городов состоялись массовые выступления, участники которых протестовали против запрета выборов в австрийский парламент и требовали права на национальное самоопределение. Й. Зелигер, выступая на митинге в Теплице, заявил: «Судьбу Немецкой Богемии будет решать не созванная в Париже конференция, а мы сами по взаимному согласию с революционными народами всей Европы и, как мы надеемся, вместе с революционным чешским народом <…>. Поэтому мы будем упорно продолжать нашу борьбу за самоопределение, к которой нас вынудили. Мы клянемся сохранить верность нашим братьям и сестрам в Немецкой Австрии, вместе с которыми мы делили горести и радости. Мы желаем вместе с ними влиться в великую, свободную, социалистическую Германию!»[134]134
  Archiv der sozialen Demokratie der Friedrich-Ebert-Stiftung. Bonn. Seliger-Archiv (далее – AdsD der FES. SELA). T. VII. M 1922 (Reden, Korrespondenz J. Seligers).


[Закрыть] В нескольких городах демонстрации переросли в вооруженные столкновения. Чехословацкая полиция открыла по демонстрантам огонь. В результате столкновений 53 немца были убиты, многие ранены. В опубликованных списках убитых значились женщины и подростки-школьники. Погибли пятеро чехов, причем из них четыре женщины[135]135
  Statni politika vuci nemecké mensine v obdobi konsolidace politické moci v Ceskoslovensku v letech 1918–1920. Praha, 2002. Dok. 61. S. 85–87.


[Закрыть].

В тот же день в Праге состоялось заседание правительства ЧСР, на котором министр внутренних дел А. Швегла доложил о событиях в пограничье. Совет министров наметил меры для восстановления порядка. В случае необходимости допускалось и введение в отдельных районах осадного положения[136]136
  NA. PMR. Karton 4364.


[Закрыть].

Чехословацкие власти были встревожены. Немецко-богемский вопрос продолжал обостряться в то время, как Бенеш на Парижской мирной конференции прилагал столько усилий, чтобы создать имидж спокойной Чехословакии. Информация о событиях в ЧСР стала подвергаться цензуре. 28 февраля было запрещено издание в Праге немецкой газеты «Bohemia».

Немецко-богемские лидеры еще сильнее активизировали деятельность, апеллируя к державам Антанты, президенту США В. Вильсону, другим участникам Парижской конференции и всем, кто мог оказать хоть какое-либо влияние на правительство Чехословакии в решении немецкого вопроса. В марте 1919 г. представители Немецкой Богемии, Немецкой Южной Моравии и Области Богемского Леса добились встречи с прибывшим в Вену советником президента США проф. А. Кулиджем и информировали его о положении немецкого населения в пограничных округах Чехии и Моравии[137]137
  Malisch P. Die sudetendeutsche Freiheitsbewegung. S. 145–146.


[Закрыть].

Немецко-богемские политики установили также контакты с военными миссиями Великобритании и Италии в Вене и убеждали их руководителей, что немцы в Чехословакии не смирились с властью Праги и немецкий вопрос там может быть решен только на основе права на самоопределение наций[138]138
  Ibid. S. 144–145.


[Закрыть]. Французскому посланнику в Вене А. Аллизе Лодгман представил план нейтрализации Немецкой Богемии и Судетской области[139]139
  Bauer O. Werkausgabe. Wien, 1980. Bd. 9. S. 1050–1051; AdsD der FES. SELA. T. II. M. 232. Otto Bauer.


[Закрыть]. В Праге аналогичные проекты нейтрализации были переданы дипломатическим представителям США, Франции и Великобритании. В частности, поверенному в делах Великобритании в Праге было предложено провозгласить Судетскую область вместе с Моравско-Остравской промышленной областью самостоятельным государством под британским протекторатом. Как отмечал австрийский историк П. Молиш, британский дипломат проявил к этому плану определенный интерес[140]140
  Malisch P. Die sudetendeutsche Freiheitsbewegung. S. 147–148.


[Закрыть].

В то время как немецко-богемские политики вели переговоры в Германии, на Парижской мирной конференции судьба Немецкой Богемии и Судетской области была уже решена. Задача определения границы между Чехословакией и Германией возлагалась на комиссию по чехословацким делам во главе с опытным французским дипломатом Ж. Камбоном. В течение февраля и марта она выполнила эту работу, и 1 апреля Камбон представил Совету министров иностранных дел доклад комиссии, рекомендовав сохранить исторические границы с учетом незначительных изменений. Чехословакия получала некоторые территориальные приращения в районе Глатца (Кладска) в обмен на получение Германией области вокруг Фридланда[141]141
  Perman D. The Shaping of the Czechoslovak State. Diplomatic History of the Boundaries of Czechoslovakia, 1914–1920. Leiden, 1962. P. 153–154; WandyczP. S. France and her Eastern Allies 1919–1925. French-Czechoslovak-Polish Relations from the Paris Peace Conference to Locarno. Minneapolis, 1962. P. 57–58.


[Закрыть].

С критической оценкой предложений комиссии выступил государственный секретарь США Р. Лансинг. Он обратил внимание Совета министров на то, что в этих рекомендациях игнорировался принцип национального самоопределения, и потребовал провести плебисцит в районах Румбурка и Аша. Лансингу возразил Камбон, который подчеркивал, что новые государства должны быть поставлены в такие условия, которые позволили бы им выжить. Его поддержал французский министр иностранных дел С. Пишон, заявив, что Германия, все еще остающаяся страной, представляющей угрозу, не может укрепляться за счет бывших владений австро-венгерской монархии, тем более что они были бы отняты у Чехословакии – союзницы Франции. И если Америка отказывается принять во внимание соображения национальной безопасности, то Франция не собирается ими пренебрегать[142]142
  Solle Z. Masaryk a Benes ve svych dopisech z doby parizskych mirovych jednani. C. 2. Dok. XXXVII. S. 209; Wandycz P. S. France and her Eastern Allies 1919–1925. P. 58.


[Закрыть]. Так и не сформулировав своих рекомендаций, Совет министров 2 апреля представил проект решения о границах «совету четырех».

4 апреля «совет четырех» рассмотрел вопрос о германо-чехословацкой границе. Председатель конференции, премьер-министр Франции Ж. Клемансо, отверг все предлагаемые варианты территориальных изменений, предложив сохранить исторические границы. Что же касается возможности изменения линии границы, то Клемансо высказался за эвентуальную передачу такого права Германии и Чехословакии, чтобы позже они сами приняли решение на этот счет. Д. Ллойд Джордж и полковник Э. Хауз, представлявший заболевшего Вильсона, согласились с предложением Клемансо[143]143
  Mantoux P. Les deliberations du Conseil des Quatre (24 mars – 28 juin 1919). Paris, 1955. Vol. I. Doc. XX. P. 149–150.


[Закрыть]. Примечательно, что никто из участников конференции не ставил вопрос об отделении Немецкой Богемии или Судетской области от Чехословакии, даже те представители США и Великобритании, которые оспаривали некоторые территориальные требования чехословацкой делегации и поддерживавших ее французов. Речь шла лишь об уступках в пользу Германии отдельных городов или других населенных пунктов и прилегавших к ним районов. США и Антанта остались глухи к призывам немецко-богемских лидеров. Правда, «совет четырех» поручил комиссиям по чехословацким и польским делам еще раз проверить представленный проект и выработать совместные рекомендации о германо-польско-чехословацкой границе в Верхней Силезии[144]144
  Ibid. Doc. XXXI. P. 232.


[Закрыть]. Но это уже не могло оказать решающего влияния на судьбу богемских немцев. 24 апреля швейцарский посланник в Вене Ш. Буркар, ссылаясь на А. Аллизе, сообщал в Берн, что «границы Чехословакии установлены окончательно, Немецкая Богемия включена в состав нового государства»[145]145
  Diplomatische Dokumente der Schweiz. 1848–1945. Bern, 1979. Vol. 7. Dok. 351. S. 693.


[Закрыть]. 6 мая Бенеш телеграфировал Масарику: «Германия вынуждена будет полностью признать все, что нам передает конференция»[146]146
  Solle Z. Masaryk a Benes ve svych dopisech z doby pafizskych mirovych jednani. С. 2. Dok. LIV. S. 251.


[Закрыть]. Таким образом, еще до того, как германская делегация появилась на конференции, вопрос о германо-чехословацкой границе был решен.

28 июня 1919 г. в Версале был подписан мирный договор с Германией. Ряд статей Версальского договора непосредственно касался Чехословакии. В ст. 81 Германия признавала полную независимость ЧСР и соглашалась с границами чехословацкого государства, как их определили союзные державы[147]147
  Версальский мирный договор / Под ред. проф. Ю. В. Ключникова и А. Сабанина. М., 1925. С. 38–39.


[Закрыть]. В ст. 82 отмечалось: «Граница между Германией и чехословацким государством будет определяться бывшей границей между Австро-Венгрией и Германской империей, как она существовала к 3 августа 1914 г.»[148]148
  Там же. С. 39.


[Закрыть]. Согласно ст. 83 Германия отказывалась в пользу Чехословакии от части территории в Верхней Силезии. Южная часть округа Ратибор – Глубчице отходила к Чехословакии, а в северной части предполагалось провести плебисцит. Ст. 84 договора объявляла германских граждан, живущих на какой-либо территории, признанной частью ЧСР, чехословацкими гражданами. Следующая статья предоставляла право оптации в течение 2 лет немцам в ЧСР и чехам и словакам в Германии с переездом в страну в соответствии с принятым гражданством[149]149
  Версальский мирный договор. С. 40.


[Закрыть].

Версальский договор не оставлял никаких надежд на присоединение Немецкой Богемии и Судетской области к Германии. Но их эмигрантские правительства считали, что проблема немцев в Чехословакии еще не решена окончательно. Они продолжали выступать за присоединение к Австрийской республике. Лидеры эмигрантских правительств вошли в официальную делегацию Австрии на мирной конференции и в ее составе 14 мая прибыли в Париж. Правда, канцлер Австрии К. Реннер, осведомленный об условиях мирного договора с Германией, очевидно, понимал неизбежность утраты немецко-богемской и судетско-немецкой провинций. Заместитель крайсгауптмана (главы правительства) Немецкой Южной Моравии И. Ольдофреди вспоминал, что, когда австрийская делегация еще только направлялась в Париж и не было известно ни одной строки проекта мирного договора с Австрией, Реннер, пригласив в свой салон-вагон представителей немецких провинций в Чехии, Моравии и Силезии, во время беседы к лидерам Немецкой Богемии (Лодгману и Зелигеру) и Судетской области (Фрайсслеру) почти не обращался. Как отмечал Ольдофреди, «эти земли – Немецкую Богемию и Судетскую область, казалось, он рассматривал как отошедшие к Чехословакии. Менее отчаянным ему казалось положение Южной Чехии и Южной Моравии»[150]150
  Oldofredi Н. Zwischen Krieg und Frieden. S. 175.


[Закрыть]. И тем не менее австрийское правительство выступило в защиту всех немецких провинций. 7 июня в Национальном собрании Бауэр высказался против многих пунктов проекта мирного договора, врученного австрийской делегации 2 июня в Париже и в первую очередь против передачи Чехословакии населенных немцами пограничных районов. Он настаивал на том, чтобы население этих областей само определилось путем плебисцита[151]151
  ADÖ. Wien; München, 1994. Bd.2. Dok. 2/268. S. 205–218; Bauer O. Werkausgabe. Wien, 1978. Bd. 5. S. 756–761.


[Закрыть].

10 июня австрийское правительство направило мирной конференции ноту, в которой указывалось, что предлагаемые союзниками условия мирного договора не оставили Немецкой Австрии ее коренную территорию в размерах, обеспечивающих нормальное существование. Отторжение немецких областей Чехии, Моравии и Австрийской Силезии и части Нижней Австрии нанесет непоправимый ущерб экономике страны и сделает невозможным ее самостоятельное развитие. В ноте также указывалось, что предложение союзников присоединить «сплошные территории, населенные почти тремя миллионами немцев, живущих плотными поселениями», противоречит праву наций на самоопределение[152]152
  Wandycz Р. S. France and her Eastern Allies 1919–1925. Р. 60.


[Закрыть].

В тот же день, 10 июня, немецкие политики из Чехословакии были приглашены для беседы с участником американской делегации полковником Тэйлором. Он заявил, что, по мнению американской делегации, «в немецко-богемском вопросе еще нет ясности», и попросил проинформировать его. Беседа с Тэйлором обнадежила немецких лидеров[153]153
  Oldofredi H. Zwischen Krieg und Frieden. S. 197–198.


[Закрыть] и, видимо, побудила их 15 июня обратиться к мирной конференции с меморандумом, в котором подчеркивалось, что Чехословакия могла бы благополучно развиваться и без приграничных областей, населенных немцами, что подобное присоединение противоречит принципу самоопределения наций, что тем самым «державы создают в центре Европы очаг гражданской войны, который может стать более опасным для всего мира и его общественного развития, чем постоянное брожение на Балканах». В меморандуме предлагалось создать в пограничных с ЧСР областях нейтральные международные зоны, в частности в районе Остравы[154]154
  AdsD der FES. SELA. T. VII. M. 1960. CSR – Friedensverträge 1919.


[Закрыть]. Однако ни этот меморандум, ни последующая переписка Реннера с мирной конференцией, в которой он продолжал настаивать на соблюдении принципа национального самоопределения, не оказали какого-либо влияния на решения, принятые в Париже.

Тем временем в чехословацком пограничье произошло важное событие: 16 июня 1919 г. местное немецкое население приняло участие в муниципальных выборах, состоявшихся на всей территории Чехословакии. Этот акт был продиктован, в первую очередь, опасениями, что в случае бойкота выборов в местные представительные органы пограничья будут избраны чехи. Не случайно накануне выборов немецкие политические партии поспешили заявить, что участие в выборах не является шагом к сотрудничеству с чехословацким государством. Тем не менее оно все же означало своего рода поддержку политической акции чехословацкого правительства, само по себе стало фактом признания нового государства[155]155
  O результатах выборов см.: Karnik Z. Ceské zeme v ere Prvni republiky (19181938). Praha, 2003. D. 1. S. 71–72.


[Закрыть]. Во всяком случае, чехословацкое руководство расценило это именно так, и Бенеш в Париже не замедлил воспользоваться этим обстоятельством[156]156
  DCZP. Ceskoslovensko na panzské mirové konferenci 1918–1920. Sv. 1. Dok. 260. S. 378.


[Закрыть].

Понимая, что Германия не сможет оказать существенную помощь в борьбе за независимость немецких провинций, все больше немецко-богемских политиков склонялись к тому, чтобы ограничиться требованиями автономии в рамках Чехословакии. Глава британской военной миссии Т. Канингем сообщал из Вены, что среди немецко-богемских политиков произошел раскол и во главе с Лодгманом образовалась группа, которая могла бы согласиться на автономию в рамках Чехословацкой республики. Но вторая группа, руководимая Ф. Лангенханом, настаивает на аншлюсе и не соглашается на автономию[157]157
  Documents on British Foreign Policy. 1919–1939. London, 1956. Ser. I. Vol. 6. 1919. Doc. 3. P. 8.


[Закрыть]. 28 июня либерецкая газета «Reichenberger Deutsche Volkszeitung» опубликовала программу Немецкой национальной партии. Пункт 14-й содержал требования богемских немцев на тот случай, если они «все же будут вынуждены остаться в Чехословацкой республике». Они сводились к предоставлению провинции Немецкой Богемии территориальной автономии со своим парламентом и правительством, созданию на ее территории собственных военных формирований, пропорциональному немецкому представительству в Национальном собрании, правительстве и Верховном суде ЧСР, созданию немецких отделов в министерствах и немецкого сената в Верховном суде, развитию немецкого образования и т. д.[158]158
  Documents on British Foreign Policy. 1919–1939. Ser. I. Vol. 6. 1919. Doc. 14. P. 25.


[Закрыть].

Видимо, в то же время происходили перемены во взглядах на немецко-богемский вопрос и в Вене. Как сообщал Канингем в вышеупомянутом донесении от 1 июля, государственный секретарь Бауэр, по его мнению, «не поддерживает группу Лангенхана»[159]159
  Ibid. Doc. 3. P. 8.


[Закрыть]. Австрия вынуждена была смириться с утратой Судетской области и Немецкой Богемии. Правда, Реннер еще надеялся, что его правительство сможет повлиять на решения мирной конференции относительно немецких областей вдоль границы с Австрией в Южной Чехии и Моравии. Но государства Антанты не склонны были идти на уступки. Кроме того, немецкое национальное движение на юге не было столь сильным, как на севере, в Немецкой Богемии и Судетской области. Власти Верхней Австрии в Линце не проявили заметного стремления включить в свою землю Область Богемского Леса[160]160
  Molisch Р. Die sudetendeutsche Freiheitsbewegung. S. 61–62.


[Закрыть]. Большая поддержка была оказана нижнеавстрийскими властями немцам Южной Моравии. Правда, инициатива при этом исходила главным образом из Вены[161]161
  Подробнее см.: Ibid. S. 69–78.


[Закрыть].

Мирный договор с Австрией был подписан 10 сентября 1919 г. в Сен-Жермен-ан-Ле. Австрия признавала полную независимость чехословацкого государства и его границы. Бывшие австрийские провинции в Чехии, Моравии и Силезии отошли к Чехословакии[162]162
  Сен-Жерменский договор / Под ред. проф. Ю. В. Ключникова и А. Сабанина. М., 1925. С. 26, 33.


[Закрыть]. Тогда же, 10 сентября, в Сен-Жермене союзники подписали с Чехословакией договор о национальных меньшинствах, который гарантировал защиту и равенство перед законом всем гражданам ЧСР, «независимо от их происхождения <…>, языка, расы или религии». В случае нарушения прав национальных меньшинств они могли обращаться в Лигу Наций[163]163
  Problem ochrany mensin / Uspofadal A. Hajn. Praha, 1923. S. 237–240.


[Закрыть].

После подписания Сен-Жерменского договора на территории Австрии прекратили существование все эмигрантские правительства[164]164
  Soukup F. 28. fijna 1918. Praha, 1928. D. 2. S. 1183–1184.


[Закрыть]. Депутаты из этих областей должны были покинуть Национальное собрание Австрийской республики. Судето-немецкие батальоны распускались. Правительство Чехословакии разрешило вернуться из Вены немецко-богемским лидерам.

В начале октября 1919 г. прибывший из Вены Лодгман, выступая перед немецким населением в Усти-над-Лабем, провозгласил, что теперь не может быть немецко-богемской политики, а должна быть только судето-немецкая, предполагающая теснейшее единство всех немецких партий. Применительно ко всем немцам Чехословакии термин «судето-немецкий» был менее точен, чем «немецко-богемский». Настоящими судетскими немцами были только те, кто жил в Судетских горах[165]165
  Campbell F. G. Confrontation in Central Europe. P. 74–76.


[Закрыть]. Однако заявление Лодгмана отразило перемены в его политике после подписания Версальского и Сен-Жерменского договоров, что было связано с коренным изменением положения немцев в Чехословакии. Стало очевидным, что немцы Чехии, Моравии и Силезии останутся национальным меньшинством в чехословацком государстве. В новых условиях встала задача объединения всех немцев в ЧСР для того, чтобы достичь автономии и создать наиболее благоприятные условия для национального развития. В этой связи замена термина «немецко-богемский» на «судето-немецкий» не была случайной. Если термины «Немецкая Богемия», «немецко-богемский» акцентировали внимание на том, что немцы являются жителями Богемии (Чехии), то определение «судето-немецкий» подчеркивало их общее немецкое происхождение. Немецкий вопрос в Чехословакии вступал в новую фазу.

Болгарские турки в условиях модернизационных вызовов первой половины ХХ в.[166]166
  Работа выполнена в рамках проекта РФФИ. Грант № 18-09-00573 «Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-1960-е гг.».


[Закрыть]

Татьяна Викторовна Волокитина

Среди мусульман Болгарии, традиционно отличавшихся значительной численностью и сложным составом, наиболее крупной являлась меньшинственная группа, определяемая этнонимом «болгарские турки». Наряду с ними в мусульманскую общность входили болгары-магометане, или помаки[167]167
  Принявшие мусульманство в период османского владычества и тяготевшие к исламской культуре болгары-магометане в Турции считались турками, хотя и неполноценными, в Болгарии – исламизированными болгарами, также утратившими в глазах православных статус полноценных соотечественников. Этимология термина «помаки» чаще всего связывается с понятием «измена» (Макарова И. Ф. Болгары и турки в Османской империи: идеологические стереотипы и культурное взаимодействие // Славянский мир в третьем тысячелетии. Межкультурный и межконфессиональный диалог славянских народов. М., 2011. С. 165).


[Закрыть], татары, гагаузы, частично цыгане. В качестве отправной точки при подсчете численности болгарских мусульман исследователи, как правило, обращаются к первой официальной переписи населения Княжества Болгария 1880 г., по которой мусульмане составляли почти треть населения (750 тыс., или 28 %)[168]168
  Хаков Д. История на Турция през ХХ век. София, 2000. С. 144.


[Закрыть].

Основными местами расселения тюркоязычных мусульман, то есть тех, для которых турецкий язык был родным или разговорным, были северные, часть центральных и юго-восточных районов страны – Шуменская, Старо-Загорская, Бургасская, Плевенская и Пловдивская области. Помаки сосредоточивались в основном в Родопских горах на сопредельной с Грецией южной территории Княжества. Отдельные анклавы их имелись и в центральных районах (горный массив Стара Планина).

Болгарские мусульмане обосновалась на юго-восточном фланге христианского мира, на границе Запада и Востока, в тысячелетней контактной зоне противостоявших и взаимно дополнявших друг друга культур, где сложилась и действовала Балканская модель мира с присущей ей полиэтничностью и отсутствием массового образования[169]169
  Подробнее см.: Топоров В.Н. Балканский макротекст и древнебалканская нео-энеолитическая цивилизация (общий взгляд) // Материалы к VI международному конгрессу по изучению стран Юго-Восточной Европы: София, 30 VIII – 6 IX 1989. Лингвистика. М., 1989. С. 10.


[Закрыть].

Коллапс многонациональной Османской империи и установление новых государственных границ наиболее ощутимо затронул судьбу болгарских турок: продолжая испытывать воздействие достаточно живучей и сильной балканской матрицы, по которой «штамповался» образ жизни homo balkanicus традиционного общества[170]170
  Гришина Р. П. Модернизация по-балкански: диктует матрица (конец XIX – середина ХХ века) // Славяноведение. 2004. № 3. С. 34.


[Закрыть], принадлежа к другому культурному кругу и исповедуя другую религию, нежели основное население, они оказались в изоляции от своего основного массива, существовали как рудимент в чужом окружении.

Освобождение Болгарии в одночасье поменяло местами подневольных прежде болгар и их лишившихся льгот и привилегий господ, создав, по образному определению Р. П. Гришиной, ситуацию, сравнимую с «перевернутыми песочными часами»[171]171
  Гришина Р. П. Мусульманское меньшинство в Болгарии: нормы права и их реализация в период между двумя мировыми войнами // Человек на Балканах в эпоху кризисов и этнополитических столкновений ХХ века. СПб., 2002. С. 221; она же. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии // Восточная Европа после Версаля. М., 2007. С. 121.


[Закрыть]. Хотя в целом болгарские власти демонстрировали толерантное отношение к своим гражданам мусульманской веры, исследователи единодушно констатируют отсутствие продуманной государственной программы, а следовательно, и политики, направленной на обеспечение экономического и культурного развития мусульман. Что касается общества, то восприятие им болгарских турок отразило характерную для болгар «двойственность» сознания, поскольку в течение длительного времени турки воспринимались одновременно и как угнетатели, «господари», и как «соподданные», «сограждане»[172]172
  Подробнее о политических нравах болгарского общества в XIX в. см.: Петков Петко Ст. Преди сто и повече години. Изследвания и очерци по нова история на България. Велико Търново, 2009. С. 58–80.


[Закрыть]. В Болгарии сформировалась и действовала модель сосуществования и взаимодействия «комшилук» (от турецкого «комшия» – сосед), предполагавшая сожительство и даже сотрудничество. Проявления национального антагонизма на бытовом уровне существенно не меняли картину. Вместе с тем границы между этническими и религиозными общностями оставались не просто прочными, но и, как правило, непреодолимыми. Осознание себя в новом статусе меньшинственной группы, хотя и крупной, способствовало закрытости, самоизоляции болгарских турок и, в конечном счете, формированию сознания собственной неполноценности в рамках одного с болгарами государства[173]173
  Манчев К. Националният въпрос на Балканите. София, 1995. С. 266.


[Закрыть].

Доступная статистика вполне отчетливо прорисовывает динамику роста численности болгарских турок: 1905 г. – 488 тыс. чел.; 1920 г. – 520 тыс.; 1926 г. – 575 тыс.; 1934 г. – 618 тыс. (Так же, кстати, обстояло дело и с помаками: 1905 г. – 19 тыс.; 1920 г. – 88 тыс.; 1926 г. – 100 тыс., и, наконец, 1934 г. – 102 тыс. чел.[174]174
  Манчев Кр. Националномалцинственият въпрос в българо-турските отношения // Турция. Балканите. Европа. История и култура. Изследвания в чест на профессор Дженгиз Хаков. София, 2003. С. 100; Kostanick H.L. Turkish Resettlement of Bulgarian Turks, 1950–1953. Berkely; Los Angeles, 1957. P. 75; Общи резултати от преброяване на населението в Царство България на 31 декември 1926 г. София, 1931. Кн. 1. С. 190–191.


[Закрыть]). Одновременно наблюдалось снижение удельного веса болгарских турок по отношению к общей численности населения (17 % в 1882 г., 12,2 % в 1900 г., 9,7 % – в 1934 г.)[175]175
  Манчев Кр. Националномалцинственият въпрос. С. 100.


[Закрыть], что объяснялось благоприятной в то время для болгар демографической ситуацией. Для основной части мусульман (76,5 %) родным языком, согласно переписи 1926 г., был турецкий[176]176
  Общи резултати от преброяване на населението. С. 191; Гришина Р. П. Версаль и вопрос о меньшинствах в Болгарии. С. 118.


[Закрыть].

Развернувшиеся в Болгарии после освобождения модернизационные процессы характеризовались наличием многих составляющих, включая институциональное строительство, функционирование системы управления, интеллектуальную сферу и пр. Наряду с религией и армией, на формирование элементов государственности и состояние общества серьезное влияние оказывало образование. В национальной политике болгарских правительств последнее занимало заметное место. По существовавшему с последней четверти XIX в. законодательству туркам было разрешено иметь свои автономные школы. Постоянное государственное финансирование не предусматривалось, хотя время от времени школы могли получать дотации от властей. В основном же финансовыми источниками служили доходы от вакуфов[177]177
  Вакуф (вакф) (араб.) – движимое и недвижимое имущество, отказанное государством или отдельным лицом на религиозные и благотворительные цели и изъятое из государственного оборота. В мусульманских странах – основа экономического влияния духовенства.


[Закрыть], частные дарения, отчисления, поступавшие от мусульманского населения данной общины. С самого начала школы имели статус частных учебных заведений, что было вполне естественно для меньшинственной группы с отличной от основного населения религиозной, культурной и языковой принадлежностью. В них действовал принцип самоуправления: руководство осуществляли настоятельства, избиравшиеся местными мусульманами. Контроль за преподаванием вероучения осуществлял окружной муфтий, а общеобразовательные предметы курировал государственный школьный инспектор. Обучение велось на родном языке, учебные пособия предварительно должны были получить одобрение министерства народного просвещения.

Внешне статистика выглядела вполне благополучной: в годы консолидации болгарского государства в стране имелись около 1300 мусульманских учебных заведений. В каждом населенном пункте, где проживали мусульмане, действовали от одной до четырех начальных школ; имелись прогимназии с 3-4-летним обучением (в Княжестве их насчитывалось 15, в Восточной Румелии – 6), а в крупных городах Русе, Пловдиве и др. – действовали также школы-трехлетки для девочек.

В 1907 и 1908 гг. власти дважды модифицировали старый (1885 г.) закон о школах. По закону 1907 г. об основном и среднем образовании мусульманские школы оставались частными, выпускники могли поступать в народные (болгарские) школы и, следовательно, пользоваться всеми правами их учеников только после сдачи специального платного (10–20 левов) экзамена (ст. 152), учителями в турецкие школы, вопреки установленному возрастному цензу в 20 лет, назначались и 17-летние, если они обладали знаниями, дававшими им право быть «ходжей», т. е. учительствовать (ст. 160, г). Годом позже был принят закон о народном просвещении. Помимо стилистических коррективов (например, вместо слова «ходжа» было введено слово «учитель»), отдельные статьи, направленные на интеграцию меньшинств, фактически ограничивали их прежние права. Так, преподавание в частных школах велось только на болгарском языке (ст. 313), турецкие учителя не получали пенсий, на них не распространялись права, которыми наделялись учителя народных школ (ст. 320). Закон (ст. 357) не приравнивал аттестаты выпускников, что препятствовало или делало невозможным продолжение образования и затрудняло освоение элементарных ремесел. Рассмотрение законопроекта в Народном собрании обошлось без дискуссий, что свидетельствовало об отсутствии у депутатов каких-либо разногласий. Прозвучавшее единственное предложение ввести в начальной школе (1–3 классы) преподавание на родном (турецком) языке и отменить платный экзамен для поступления в государственную школу после окончания турецкой не было принято во внимание, и в последующие десятилетия турецкие дети учились в условиях, явно затруднявших их дальнейшее развитие[178]178
  Стоянов В. Турското население в България между полюсите на етническата политика. София, 1998. С. 71–72.


[Закрыть].

Характеризуя содержательную сторону обучения в частных турецких школах, следует отметить, что основное внимание уделялось изучению Корана и традиционному религиозному воспитанию детей. Общеобразовательные предметы, знание которых было необходимо в условиях модернизации болгарского государства, преподавались крайне слабо. Вкупе с ограниченными материальными возможностями школ, низким уровнем подготовки учителей и, следовательно, преподавания и слабой успеваемостью преодолеть вопиющую неграмотность турецкого населения не удавалось. Авторитетный болгарский исследователь В. Стоянов, изучив статистические ежегодники Царства, констатирует, что к началу ХХ в. почти 91 % мужчин-турок и 97 % турчанок были неграмотными. Данный вывод подтверждают и приведенные им отрывочные данные по годам: например, в 1905 только 6 % турок (у помаков и цыган процент был еще ниже) могли читать и писать[179]179
  Стоянов В. Турското население в България между полюсите на етническата политика. София, 1998. С. 70.


[Закрыть]. Положение не изменилось и спустя два десятилетия: в конце 1920 г. 91,3 % турецкого населения Болгарии продолжало оставаться неграмотным[180]180
  Там же. С. 71 (автор ссылается на: Статистически годишници на Царство България, 1933 и 1938 г.).


[Закрыть].

Таким образом, действовавшие частные турецкие школы не решали на должном уровне вопрос образования подрастающего поколения. Политика государства в этой сфере, закрепившая самоуправленческий статус школ, фактически определила перспективу социального и культурного отставания турецкого населения, превращения его в политически невлиятельную, стагнирующую часть общества[181]181
  Там же. С. 72–73.


[Закрыть]. Понимание последствий подобной национально-меньшинственной политики властей вызвало к жизни требование представителей левого политического спектра превратить турецкие школы в светские учебные заведения, принять их на баланс государства. Подобную позицию занимала, в частности, Болгарская рабочая партия (БРП, позднее БРП(к)), исходившая при этом из своих политических целей. В одном из циркуляров ЦК партии от 23 февраля 1920 г. указывалось, что реформирование учебных программ турецких школ в современном духе позволит осуществлять контроль за состоянием образования «со стороны классово сознательного и организованного пролетариата»[182]182
  Мемишев Ю. Участието на българските турци в борбата против капитализма и фашизма. 1919–1944. София, 1977. С. 66, 67.


[Закрыть].

Некоторые позитивные перемены обозначились при кратковременном правлении Болгарского земледельческого народного союза (БЗНС) (1920–1923), когда в соответствии с социально ориентированным внутриполитическим курсом «земледельцев» были приняты меры по целенаправленному стимулированию учебного дела среди мусульман. В частности, в 5 раз (с 600 тыс. левов до 3 млн), был увеличен размер дотаций мусульманским школам, им выделялась земля, хозяйствование на которой давало определенный стабильный доход. В то время в Шумене было основано большое медресе «Нюв-ваб» – главное учебное заведение, готовившее духовные кадры. При медресе можно было пройти также трехлетний высший курс обучения по системе Каирского университета «Аль-Ахзар», предполагавшей изучение арабского и турецкого языков и различных религиозных наук. В планах правительства Александра Стамболийского в сфере образования значились и другие меры по улучшению положения в частных турецких школах – решен был вопрос о пенсиях учителей и уравнивании их статуса с учителями государственных школ. Турецкая интеллигенция (в первую очередь учительство) получила доступ к государственной, окружной и общинной службам, что несколько улучшило ее материальное положение и повысило самооценку.

После устранения правительства Стамболийского новые кабинеты, не пересматривая официально его меньшинственную политику, резко ограничили ее социальную направленность. Сразу после июньского переворота 1923 г. правительство Демократического сговора – правоцентристского партийного блока, объявившего своей программой консолидацию государства и создание «сильной и авторитетной государственной власти», поспешило восстановить status quo в сфере образования. В первую очередь были исключены из государственного бюджета те 3 млн левов, которые выделило правительство Стамболийского и которые позволяли несколько улучшить состояние турецких школ, было отменено право учителей на пенсии и значительно сокращены школьные фонды. Власти блокировали попытки реформаторов решить вопрос о статусе турецких школ и поднять уровень обучения в них[183]183
  Ялъмов И. Влияние на кемалисткия модернизъм върху турското малцинство в България // Турция. Балканите. Европа. История и култура. Изследвания в чест на професор Дженгиз Хаков. София, 2003. С. 38.


[Закрыть]. Жесткую руку государства школы почувствовали и по линии ограничения собственной автономии, проявившегося во вмешательстве властей в самоуправление, увольнении неугодных преподавателей, роспуске легально избранных настоятельств, введении «назначенства» настоятельств из числа «своих» людей. О том, что подобные действия имели массовый характер, свидетельствовали акции протеста мусульман в Шумене, Варне, Сливене, Ловече и других городах[184]184
  Мемишев Ю. Участието на българските турци в борбата против капитализма и фашизма. С. 82–84.


[Закрыть]. В контексте такой политики логичным видится и резкое сокращение общего количества школ с середины 1930-х годов. В целом картина складывалась достаточно пессимистичная: хотя в 1926 г. какое-либо образование имели уже 12 % болгарских турок, но к концу 1934 г. неграмотность среди них оставалась вопиющей – 80,6 % у мужчин и 90,6 % среди женщин[185]185
  Стоянов В. Турското население в България между полюсите на етническата политика. С. 78, 73, 71.


[Закрыть].

Важным фактором развития болгарских мусульман стала революция в соседней Турции, положившая начало воплощению идеи кемализма – превращения феодального турецкого общества в современное модерное. Основные положения новой доктрины были сформулированы идеологом национально-освободительного движения (1919–1923) Мустафой Кемалем Ататюрком и в концентрированном виде изложены в программе Народно-республиканской партии (1931) как шесть принципов, или «шесть стрел». Сам Ататюрк сравнивал их с «лучами», освещавшими пути турецкой внутренней и внешней политики[186]186
  Ататюрк К. Избрани речи и изказвания. София, 1981. С. 306.


[Закрыть].

Принцип республиканства в сочетании со светскостью (лаицизмом) определял идеологические контуры будущей политической системы, а этатизм – ее экономическую основу. Национализм как укрепление и развитие национальных ценностей и культуры и национальной идентичности в сочетании с принципом народности являлись залогом национального единства. И, наконец, принцип революционности, то есть радикальной вестернизации и разрыва с прежней культурной традицией, был призван проторить дорогу модернизации. Став общенациональной политической философией переходного периода, кемализм, по словам Ататюрка, нацеливал на «революцию прогресса и обновления» во всех сферах общественной жизни – политике, экономике, культуре[187]187
  Там же. С. 266.


[Закрыть].

Итоги, без преувеличения, огромной созидательной работы проявились в 1920-е – первой половине 1930-х годов: упразднение султаната и халифата и установление республиканской формы правления, принятие Конституции 1924 г., введение светского права и гражданского судопроизводства вместо шариата, новых государственных институтов взамен устаревших, секуляризация образования, латинизация алфавита (1928), освобождение объявленного государственным турецкого языка от арабизмов и персизмов, коренные преобразования в сфере культуры и пр. Преодолевая средневековые традиции в быту, кемализм ориентировал население на сближение восточной и западной цивилизаций (вводятся новый календарь, европейское летоисчисление, европейское время, европейская система мер и весов (килограмм и метр вместо оки и аршина), выходным днем стало воскресенье). Европеизируется одежда, причем если в отношении мужской части населения власти действуют более решительно (введение по закону 1925 г. обязательного ношения шляп, шапок и кепок), то к женщинам отношение было более бережным и осторожным: законодательных установок на отказ от паранджи и шаровар не было, предпочтение отдавалось агитации, убеждению, личному примеру.