Текст книги "Георгиевские чтения. Сборник трудов по военной истории Отечества"

Благодаря тому что организация стратегической военной игры, принятая в Варшавском военном округе, оказалась удачной, в некоторых округах ее стали перенимать безо всяких изменений. В 1906 г. начальник штаба Виленского военного округа генерал-лейтенант А. И. Литвинов обратился к старшему адъютанту отчетного отделения штаба Варшавского округа подполковнику Н. С. Батюшину с просьбой выслать ему пособия для проведения военных игр, применявшиеся в округе. Последний пошел навстречу и препроводил в штаб Виленского округа копии инструкций для ведения занятий в 1903 и 1905 гг.[317]317
  РГВИА. Ф. 1956. Оп. 1. Д. 1739. Л. 10.


[Закрыть] На их основании с 22 февраля по 7 марта 1906 г. состоялась игра с офицерами и генералами Генерального штаба Виленского округа[318]318
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1257. Л. 75.


[Закрыть].

Главным итогом развития военной игры в России в XIX – начале XX в. следует признать то, что в это время складываются базовые принципы ведения занятий, действующие вплоть до начала Первой мировой войны. Русская школа военной игры отвергла основанные на жребии правила определения потерь и результатов столкновений как ненаучные и недостаточно объективные, но предложить новые принципы розыгрыша боя она не смогла. Основной ее особенностью следует признать отказ от розыгрыша столкновения главных сил. Несмотря на то что с 1902 г. стратегические военные игры стали применяться в окружных штабах в целях совершенствования профессиональных качеств и навыков офицеров Генерального штаба и строевых начальников, а также для проверки текущих военных планов, до широкого их распространения в армии было еще далеко. Главной причиной этого следует признать то, что за военной игрой не был закреплен статус обязательного занятия. Ситуация изменилась только после окончания русско-японской войны 1904–1905 гг., вскрывшей недостаточную подготовку высшего командного состава и корпуса офицеров Генерального штаба.

Неудачная кампания в Маньчжурии обнажила многочисленные изъяны военной машины Российской империи. Завершившиеся боевые действия продемонстрировали тактическую отсталость русских войск и неудовлетворительную организацию управления ими. Наибольшее нарекание вызывал уровень оперативной подготовки старших войсковых начальников и офицеров Генерального штаба[319]319
  Оберучев К. М. Наши военные вожди. М., 1909. С. 1–2.


[Закрыть]. С целью искоренения данных недостатков в 1905–1912 гг. военное ведомство провело масштабные реформы, направленные на улучшение организации войск и повышение уровня их материально-технического обеспечения[320]320
  Подробнее см.: Зайончковский А. М. Подготовка России к империалистической войне. Очерки военной подготовки и первоначальных планов. М., 1926. С. 83–104; Шацилло К. Ф. Россия перед первой мировой войной (вооруженные силы царизма в 1905–1914 гг.). М., 1974; Его же. От Портсмутского мира к Первой мировой войне: генералы и политика. М., 2000; Авдеев В. А. После Мукдена и Цусимы // Военно-исторический журнал. 1982. № 8. С. 2–9; Его же. В. А. Сухомлинов и военные реформы 1905–1912 гг. // Россия: международное положение и военный потенциал в середине XIX-начале ХХ века. М., 2003. С. 71–122. С. 247–284; Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале ХХ в.: очерки военно-экономического


[Закрыть].

Особое внимание обращалось на повышение качества командного и начальствующего состава и штабных работников, для чего военный министр генерал-лейтенант А. Ф. Редигер инициировал чистку высших командных кадров армии. Важным шагом на пути реформирования вооруженных сил стало создание в 1905 г. Главного управления Генерального штаба (ГУГШ), специального планирующего органа. Возглавлявший его в 1905–1908 гг. первый начальник Генштаба генерал-лейтенант Ф. Ф. Палицын прекрасно осознавал несоответствие уровня знаний генштабистов требованиям современной войны, поэтому значительная часть его действий на новом посту была направлена на ликвидацию этого недостатка.

Ф. Ф. Палицын являлся одним из способнейших офицеров русского Генерального штаба. Он окончил НАГШ в 1877 г., принимал участие в русско-турецкой войне 1877–1878 гг. на Кавказе. После завершения боевых действий в течение 20 с лишним лет служил на штабных должностях в войсках Гвардии и Петербургского военного округа. В 1895 г. был назначен на должность начальника штаба генерал-инспектора кавалерии великого князя Николая Николаевича и занимал ее в течение 10 лет. В случае войны с Тройственным союзом генерал должен был стать начальником штаба главнокомандующего армиями Северо-Западного фронта, ориентированного против Германии. На новом посту Ф. Ф. Палицын досконально изучил вооруженные силы вероятного противника и методы подготовки, принятые в прусско-германском Генеральном штабе. Возглавив ГУГШ, он решил применить их для занятий с подчиненными офицерами. Повысить уровень тактической и оперативной подготовки штабных работников он намеревался, превратив военную игру в обязательную форму подготовки.

Первые шаги в этом направлении были сделаны Ф. Ф. Палицыным через год после назначения его начальником потенциала. М., 1986. С. 9–66; Отечественные военные реформы XVI-ХХ веков / Под общ. ред. В. А. Золотарева. М., 1995. С. 96–115; Кавтарадзе А. Г. Военные реформы в России 1905–1912 гг. / / Реформы и реформаторы в истории России: сб. статей. М., 1996. С. 157–166; Menning B. W. Op. cit. P. 201–271.

Генерального штаба. Зимой 1906/07 г. он провел большую оперативно-стратегическую игру с офицерами ГУГШ, посвященную действиям на восточно-прусской границе[321]321
  Сохранившиеся документы игры см.: РГВИА. Ф. 1859. Оп. 1. Д. 2795. Л. 2–9, 12 об. -13, 16–19, 23–27, 30–33 об., 37–37 об.; Ф. 2000. Оп. 1. Д. 440. Л. 62–65, 136.


[Закрыть]. В марте 1907 г. Ф. Ф. Палицын совершил поездку в штабы трех важнейших пограничных округов – Виленского, Варшавского и Киевского, в ходе которой он присутствовал на их военных играх[322]322
  Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии: генерал М. В. Алексеев. СПб., 2000. С. 232–233.


[Закрыть]. Поездка обнаружила неспособность окружных штабов организовывать и проводить такие занятия.

По итогам поездки 10 апреля 1907 г. Ф. Ф. Палицын подготовил специальные рекомендации, призванные служить руководством для организации и ведения военных игр. Этот документ, получивший название «Свод указаний, данных начальником Генерального штаба во время военной игры офицеров Генерального штаба в 1907 году» (далее – «Свод указаний»), был разослан в военные округа и стал важной вехой на пути введения военной игры в повсеместную практику[323]323
  Свод указаний, данных начальником Генерального штаба во время военной игры офицеров Генерального штаба в 1907 году. СПб., 1908.


[Закрыть]. В нем Ф. Ф. Палицын предлагал следующую организацию военных игр в округах: «а) для старших офицеров Генерального Штаба в генеральских чинах вести военную игру под руководством начальника штаба округа; военную игру со старшими офицерами желательно вести в составе четырех-пяти корпусов, одной или двух кавалерийских дивизий и нескольких резервных дивизий; б) для остальных офицеров – под руководством генерал-квартирмейстера – для офицеров штаба округа и под руководством начальника штаба корпуса – для офицеров корпусных и дивизионных штабов; состав отряда для военной игры не выше корпуса отдельно действующего или действующего в составе армии»[324]324
  Там же. С. 4.


[Закрыть]. Фактически Ф. Ф. Палицын рекомендовал организацию игры, уже применявшуюся в Варшавском военном округе с конца XIX в., где проводилось строгое разделение этих занятий на стратегические и тактические. Начальник Генштаба настаивал, чтобы район игры «выбирался в пограничном пространстве, с заданиями по указанию начальника штаба округа»[325]325
  Свод указаний, данных начальником Генерального штаба. С. 4.


[Закрыть]. Задание должно было «отвечать той цели, для достижения которой армия или отряд организованы»[326]326
  Там же.


[Закрыть]. Этим подчеркивалась необходимость проводить стратегические игры на основе действительных планов развертывания русской армии. Военные игры надлежало организовывать в течение всего учебного периода, за исключением лета, когда все офицеры отвлекались занятиями в поле.

Зимой 1907/08 г. Палицын вновь провел военные игры с офицерами частей 2-го и 3-го обер-квартирмейстеров ГУГШ[327]327
  РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 515. Л. 24.


[Закрыть]. После завершения занятий он совершил две поездки в военные округа с 4 по 19 и с 27 по 29 февраля и присутствовал на играх старших офицеров Генштаба Виленского, Одесского и Московского округов; офицеров окружных штабов в Вильно, Киеве, Варшаве и Москве и на занятиях при штабах Гренадерского, III, VIII, IX, XI и XII армейских корпусов[328]328
  Там же. Д. 431. Л. 259.


[Закрыть].

Зимой 1908/09 г. начальник Генерального штаба вновь намеревался организовать военные игры с подчиненными[329]329
  Там же. Д. 515. Л. 24.


[Закрыть]. Однако реализовать разработанный план занятий не смог, т. к. был смещен с должности 13 ноября 1908 г. При следующих начальниках Генерального штаба В. А. Сухомлинове, А. З. Мышлаевском, Е. А. Гернгросе, Я. Г. Жилинском и Н. Н. Янушкевиче военные игры с офицерами ГУГШ не проводились вообще. Объяснить этот факт можно как недостаточной компетентностью руководителей Генштаба, так и чрезмерной загруженностью его сотрудников текущими делами[330]330
  См.: Кожевникова Г. В. Главное управление Генерального штаба накануне Первой мировой войны (1910–1914). М., 1998. С. 33–37.


[Закрыть].

Несмотря на прекращение проведения военных игр с офицерами ГУГШ, в окружных и корпусных штабах они стали обязательными занятиями. Крупной неудачей руководства Генштаба следует признать то, что ему не удалось добиться единообразия в их организации. Через год после отставки Ф. Ф. Палицына Комитет по образованию войск, возглавляемый реформатором русской военной игры в 70-х гг. XIX в. генералом от инфантерии А. П. Скугаревским, издал «Наставление для офицерских занятий», утвержденное Николаем II 4 ноября 1909 г.[331]331
  Наставление для офицерских занятий: высочайше утверждено 4 ноября 1909 г. СПб., 1909.


[Закрыть] Этим документом военная игра была официально введена в круг обязательных занятий с командным составом и штабными работниками. Ей посвящалась отдельная пятая глава[332]332
  Там же. С. 30–36.


[Закрыть]. Наставлением регламентировались организация и проведение игр, обязанности участников, посредников и руководителя. Рекомендации, изложенные в Наставлении, вполне соответствовали воззрениям на военную игру, разработанным в литературе в последней четверти XIX в. Определение результатов действий сторон находилось в ведении посредников: «При столкновениях разъездов и целых частей войск маневрирующих сторон посредники – подобно тому, как и на маневрах, – решают, какой разъезд или какая часть войск куда должны отойти»[333]333
  Там же. С. 35.


[Закрыть]. В случае возникновения затруднений допускалось использование жребия. Особо указывалось, что «результаты столкновений не должны считаться победой для одной и поражением для другой стороны, так как военная игра имеет лишь целью развить умение целесообразно управлять войсками, а не определять, кто одержал успех или выиграл игру»[334]334
  Там же. С. 37.


[Закрыть]. Таким образом, в Наставлении подтверждался фундаментальный принцип русской школы военной игры, заключавшийся в прекращении занятий до начала боя главных сил.

В Наставлении 1909 г. впервые вводились обязательные занятия для старших войсковых начальников и командиров отдельных частей. Их организация рассматривалась в третьей главе[335]335
  Там же. С. 8–11.


[Закрыть]. Для командиров бригад и отдельных частей предусматривалась ежегодная тактическая игра под руководством корпусного командира, которая должна была вестись от 3 до 7 дней. Высших начальствующих лиц и штабных работников – командиров корпусов, начальников дивизий, начальников корпусных штабов – предполагалось привлекать к стратегической игре под руководством командующих войсками в округах или назначенных ими лиц. Подчеркивалось, что занятия стратегического характера должны вестись на картах районов вероятного театра военных действий, что превращало их в важный инструмент подготовки к войне[336]336
  Наставление для офицерских занятий. С. 9.


[Закрыть]. Благодаря этому стратегические игры стали широко применяться в окружных штабах для проверки планов развертывания. Так, в Пояснительной записке о занятиях во время военной игры старших офицеров Генерального штаба при штабе Виленского военного округа 1909/10 г. говорилось: «Ближайшей целью игры (подчеркнуто в документе. – Прим. О. А.) поставлена проверка всех соображений относительно сосредоточения и развертывания войск округа, разработанных в окружном штабе и в войсках первой линии, т. е. корпусах прикрытия, крепостях и кавалерии, по мобилизационному расписанию № 18 восстановленному»[337]337
  РГВИА. Ф. 1956. Оп. 1. Д. 1804. Л. 58–59 об.


[Закрыть]. В задания для стратегических игр обязательно вводились действительные сведения о сосредоточении войск армии, формируемой военным округом, и предположения о действиях вероятных противников. В качестве примера больших стратегических игр, проведенных с целью проверки военных планов, назовем игры со старшими войсковыми начальниками Варшавского военного округа, состоявшиеся в 1910 и 1911 гг. при окружном штабе. В их ходе начальник штаба округа генерал-лейтенант Н. А. Клюев протестировал разработанный им план концентрического вторжения в Восточную Пруссию, реализованный русским командованием в начале Первой мировой войны. Результаты завершившихся занятий подтвердили его выполнимость[338]338
  Подробные описания этих игр см.: РГВИА. Ф. 1859. Оп. 1. Д. 2821. Л. 197–204. Разбор военной игры старших пехотных начальников, веденной в феврале 1910 года при штабе Варшавского военного; Там же. Д. 172. Л. 1-12 об., 13–17. Отчет о военной игре старших войсковых начальников Варшавского военного округа в 1911 г.


[Закрыть].

Исключение военных игр из практической деятельности офицеров ГУГШ после 1908 г. следует признать крупным просчетом руководства русского Генштаба. Кроме того, к занятиям не привлекались командующие войсками округов, на чьи плечи во время войны возлагалось руководство фронтами и армиями. Существовавшая организация игр не позволяла моделировать действия на всем восточноевропейском театре. Первая попытка исправить ситуацию была предпринята только в конце 1910 г., когда предполагалось провести в Петербурге большую стратегическую игру с целью проверки плана войны по «мобилизационному расписанию 1910 года». Однако эти занятия не состоялись вследствие интриг главнокомандующего войсками Гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича. Игру широкого масштаба удалось провести только 20–24 апреля 1914 г. в Киеве. В ее ходе сотрудники ГУГШ во главе с военным министром В. А. Сухомлиновым протестировали план развертывания по разрабатываемому «мобилизационному расписанию № 20»[339]339
  См. подробнее: РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1990. Л. 3-14 об. Отчет о стратегической военной игре, состоявшейся в г[ороде] Киеве с 20-го по 24-е апреля 1914-го года; Суворов А. Н. Военная игра старших войсковых начальников в апреле 1914 года // Военно-исторический сборник. 1919. Вып. 1. С. 9–28; Меликов В. А. Проблема стратегического развертывания по опыту мировой и гражданской войны. М., 1935. Т. 1. Мировая империалистическая война 1914–1918 гг. С. 247–261; Алпеев О.Е. На пути к Каннам. Планирование «похода в Восточную Пруссию» в штабе Варшавского военного округа, 1872–1914 гг. // Русский сборник: Исследования по истории России / Ред. – сост. О. Р. Айрапетов, М. Йованович, М. А. Колеров, Б. Меннинг, П. Чейсти. М., 2011. Т. X. С. 254–258; Его же. Стратегическая военная игра старших войсковых начальников в Киеве 20–24 апреля 1914 года // Военно-исторический журнал. 2019. № 10. С. 14–23.


[Закрыть].

Введение военной игры в круг обязательных занятий с офицерами русской армии послужило толчком для дальнейшего развития теоретической литературы и появления новых практических руководств. «Свод указаний» Палицына и «Наставление для офицерских занятий» 1909 г. давали только общие рекомендации для проведения занятий, тогда как в войсках и штабах требовались более подробные пособия. До начала Первой мировой войны появилось несколько удачных пособий по военной игре, разработанных в военных округах: «Руководство военной игрой с приложением некоторых справочных сведений» (Виленский военных округ)[340]340
  Руководство Военной игрой с приложением некоторых справочных сведений: составлено в управлении окружного генерал-квартирмейстера штаба Виленского военного округа. Вильно, 1907.


[Закрыть], «Руководство для ведения военной игры офицеров Иркутского военного округа» генерал-майора М. А. Сулькевича[341]341
  Сулькевич М. А. Руководство для ведения военной игры офицеров Иркутского военного округа. Иркутск, 1911.


[Закрыть], «Руководство для ведения военной игры» полковника В. А. Косякова (Московский военный округ)[342]342
  Косяков В. А. Руководство для ведения военной игры. М., 1913.


[Закрыть] и другие.

Подводя итоги развития русской военной игры в 1906–1914 гг., мы должны отметить положительную роль первого начальника Генерального штаба Ф. Ф. Палицына, благодаря которому был совершен качественный скачок в организации занятий. Главным результатом эволюции военной игры в этот период стало повсеместное ее введение в войсках и штабах, а также появление исчерпывающих руководств по ее ведению. Признание за военной игрой места в кругу обязательных офицерских занятий имело огромное значение для повышения уровня подготовки русской армии.

С момента первой военной игры в России 1824 г. теория и практика ее ведения непрерывно совершенствовались. Можно выделить три этапа. Первый, «просветительский», охватывает промежуток времени со второй четверти и до 60-х гг. XIX в., когда игра определялась как всеобъемлющее средство подготовки офицеров. Основным содержанием второго, «позитивистского», этапа развития игровой теории, длящего с 1870-х гг. и до начала русско-японской войны, стало формирование научной школы военной игры. С этого момента она рассматривается исключительно как вспомогательное средство обучения офицеров и генералов. Складываются базовые принципы ведения занятий, действующие вплоть до начала Первой мировой войны. Усилиями штаба Варшавского военного округа разрабатывается удачная организация стратегической игры, позволяющая использовать ее с целью проверки планов войны. Последний этап, связанный с реформаторской деятельностью Ф. Ф. Палицына, характеризуется включением военной игры в круг обязательных занятий с командным составом и штабными работниками. Он длился с 1906 по 1914 г.

Несмотря на отсутствие единых стандартов организации и ведения военных игр, Генеральному штабу Российской империи в целом удалось справиться с их методическим обеспечением. Главным достижением русской школы военной игры являлась возможность моделирования в ходе упражнений всех сторон деятельности войск, предшествующей боевым столкновениям. Высшее руководство русской армии получило в свое распоряжение действенный инструмент совершенствования техники управления войсками и проверки военно-стратегических планов. Накопленный опыт дореволюционного Генштаба в проведении военных игр активно использовался в СССР, в первые годы существования которого были изданы многочисленные пособия и руководства: «Временное руководство по ведению военных игр с комсоставом РККА»[343]343
  Временное руководство по ведению военных игр с командным составом РККА. М., Ленинград, 1925.


[Закрыть], «Оперативно-тактическая и авиационная военные игры» И. П. Уборевича[344]344
  Уборевич И. П. Оперативно-тактическая и авиационная военные игры. М., Ленинград, 1929.


[Закрыть] и другие.

«Надо кончать с Восточной Пруссией»: к вопросу об оперативном руководстве Восточно-Прусской операцией 1914 г

Константин Александрович Пахалюк

канд. полит. наук (МГИМО), главный специалист – куратор научно-просветительских проектов Российского военно-исторического общества

Аннотация. В статье на основе вновь привлеченных архивных документов рассматриваются особенности оперативного планирования и руководства Восточно-Прусской операцией, ключевое внимание уделяется роли Ставки Верховного Главнокомандующего, деятельности штаба Северо-Западного фронта, а также личным отношениям между командующими лицами. Корни поражения лежат не только в достоинствах противника, но и в особенностях русского оперативного руководства. Та аналитическая работа, что проводилась до войны, лишь в общих чертах была известна тем, кто отвечал за стратегию и принятие принципиальных решений. С самого начала Ставка находилась в предвкушении победы, прорабатывая планы второго наступления в Германию, но при этом тратя силы и отвлекая внимание на третьестепенные угрозы. Штаб Северо-Западного фронта предпочел играть роль передатчика воли сверху, а наступательным порывом были охвачены не только П. К. фон Ренненкампф, но и первоначально А. В. Самсонов. Входе проведения операции административно-бюрократическая «покорность», как это часто и бывает, ярким образом дополнялась в переписке то подчеркиванием побед (до Танненберга), то проявлением готовности вести решительное наступление, которое оставалось достоянием телеграмм, ибо мало сопрягалось с реальным положением.

Ключевые слова: Восточно-Прусская операция, Ренненкампф, Самсонов, Ставка.

В отечественной историографии Восточно-Прусская операция 1914 г., в проведении которой были задействованы три армии Северо-Западного фронта (1-я армия генерала П. К. фон Ренненкампфа, 2-я армия генерала А. В. Самсонова и сформированная позднее 10-я армия генерала В. Е. Флуга), является, пожалуй, одним из наиболее изученных эпизодов Первой мировой войны. Основной комплекс исследований сложился в 1920-1930-е гг.[345]345
  См. наиболее крупные исследования: Вацетис И. И. Боевые действия в Восточной Пруссии в июле, августе и в начале сентября 1914 г. Стратегический очерк. М., 1923; Краткий стратегический очерк войны 1914–1918 гг.: Русский фронт. Вып. 1. М., 1918; Коленковский А. К. Маневренный период первой мировой империалистической войны. М., 1940; Цихович Я. К. Стратегический очерк войны 1914–1918 годов. Ч. 1. М., 1922; Храмов Ф. А. Восточно-Прусская операция 1914 г. М., 1940; Иссерсон Г. С. Канны Мировой войны (гибель армии Самсонова) // Катастрофы Первой мировой войны. М., 2015. С. 13–193; Радус-Зенкович Л. Очерк встречного боя по опыту Гумбинненской операции в августе 1914 г. М., 1921; Рогвольд В. Конница 1-й русской армии в Восточной Пруссии (август – сент. 1914 г.). Ленинград, М., 1926; Евсеев Н. Ф. Августовское сражение 2-й русской армии в Восточной Пруссии (Танненберг) в 1914 г. М., 1936; Эйстрехер-Егоров Р. А. Гумбинненское сражение (активная оборона в армейской операции). М., 1933.


[Закрыть], в дальнейшем выходили работы, посвященные частным вопросам – от действий отдельных соединений до гуманитарных аспектов[346]346
  См. напр.: Яманов А. А. Встречный бой. М., 1959. С. 158–170; Корсун Н. Г., Харкевич П. Х. Тактика русской армии в первую мировую войну 1914–1918 гг. // Развитие тактики русской армии XVIII – нач. XX века. М., 1957. С. 264–315; Алпеев О. Е. На пути к Каннам. Планирование «похода в Восточную Пруссию» в штабе Варшавского военного округа (1872–1914) / / Русский сборник. Исследования по истории России / Ред. – сост. О. Р. Айрапетов, Мирослав Йованович, М. А. Колеров, Брюс Меннинг, Пол Чейсти. Т. X. М., 2011. С. 183–260; Постников Н. Д. 1-я армия Ренненкампфа. Битва за Восточную Пруссию М., 2012; Дементьев И. О. Черчилль о Гумбиннене: к истории одной цитаты // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2011. Вып. 12. С. 93–99; Генерал Ренненкампф / Сост., ред., прим. и коммент. Р. Г. Гагкуев при участии Н. И. Богомазова, В. В. Голицына. М., 2017; Пахалюк К. А. «Неудобный помощник»: Российское общество Красного Креста на восточнопрусском фронте в годы Первой мировой войны (август 1914 – февраль 1915 года) // Время Великой войны: от глобального переустройства до трансформаций повседневности: сборник научных статей / Отв. ред. И. О. Дементьев. Калининград, 2016. С. 92–121.


[Закрыть]. Единственным исключением (если не считать ряд объемных публикаций, носящих скорее просветительско-популяризаторский характер[347]347
  Белаш Е. Ю. Мифы Первой мировой. М., 2012; Оськин М. В. Крах «плана Шлиффена» 1914 г. М., 2019; Олейников А. В. Решающая битва Первой мировой: Восточно-Прусская операция 1914 года (4 августа – 2 сентября 1914 г.) // Орловский военный сборник. 2018. № 9. С. 7б-104.


[Закрыть]) стала опубликованная в 2020 г. монографии С. Г. Нелиповича, подводящая итог его многолетнему изучению этой операции, с опорой на немецкие источники и акцентами преимущественно на оперативно-тактическом уровне и понесенных потерях[348]348
  Нелипович С. Г. Два похода: борьба за Восточную Пруссию в августе – октябре 1914 года. М., 2020.


[Закрыть]. В большинстве фундаментальных исследований 1920-1930-х гг. боевые действия в Восточной Пруссии рассматривались как самостоятельное событие, имеющее внутреннюю логику развития. Изучение оперативных и тактических аспектов происходило в русле объективистского подхода, который был практически нечувствительным к субъективному (личностному) измерению.

В данной статье мы хотим сосредоточить внимание на процессе оперативного руководства операцией и, в частности, прояснить роли Ставки Верховного Главнокомандующего и штаба Северо-Западного фронта в нем. Именно этот вопрос является наиболее дискуссионным, а также порождает различные спекуляции, наиболее ярким выражением которых стал миф о вражде П. К. фон Ренненкампфа и А. В. Самсонова, якобы приведшей к поражению[349]349
  Разбор мифа см.: Бахурин Ю. А. «Вокзал для двоих»: К вопросу о «мукденской пощечине» Самсонова Ренненкампфу // Рейтар. 2010. № 51. С. 144–153.


[Закрыть]. В основу положены документы из фондов Российского государственного военно-исторического архива: переписка и записи разговоров по прямому проводу между штабом фронта и Ставкой, а также штабами армиями и штабом фронта. Некоторая часть проанализированных материалов не была включена в известный сборник документов «Восточно-Прусская операция», составленный В. Е. Белолипецким в 1939 г. и до сих пор зачастую используемый как единственный источник оперативных документов[350]350
  Восточно-Прусская операция: сборник документов / Под ред. B. Е. Белолипецкого. М., 1939.


[Закрыть].

Рассмотренные источники позволяют уточнить логику оперативного руководства, а также прояснить роль Ставки, которая не была совершенно пассивной, как это представляется порою. Ее генерал-квартирмейстер Ю. Н. Данилов, которого нередко называют ключевым стратегом русской армии в 1914–1915 гг., в мемуарах, опубликованных спустя 10 лет, указывал, что якобы ввиду сложившегося порядка Верховный Главнокомандующий не мог серьезно вмешиваться в работу фронтов и вообще «внимание более привлекал Ю[го]-З[ападный] фронт, где соотношение в силах было не столь выгодным и где поэтому от руководителей требовалось крайнее напряжение волевых качеств»[351]351
  Данилов Ю. Н. Россия в мировой войне, 1914–1915. Берлин, 1924.
  C. 136.


[Закрыть]. Мы постараемся продемонстрировать, что в действительности это было не совсем так. Отметим, что особенность переписки такова, что, как правило, по оперативным вопросам главнокомандующий Северо-Западным фронтом Я. Г. Жилинский общался с начальником штаба Ставки Н. Н. Янушкевичем, а начальник штаба фронта В. А. Орановский – с Ю. Н. Даниловым. Причем при передаче указаний нередко звучала ссылка на волю великого князя, который лично не участвовал в этих переговорах, довольствуясь докладами ближайших подчиненных.