Текст книги "Материалы международной научно-практической конференция «195 лет Туркманчайскому договору – веха мировой дипломатии»"

Военный успех Паскевича заставил наследного принца Аббас-Мирзу запросить переговоры. 20 июля 1827 г. Паскевич предписал Грибоедову выехать на переговоры в лагерь Аббас-Мирзы в деревне Каразиадин у р. Аракс. Их несостоятельность обусловила Ошаканское сражение 17 августа 1827 г., где армия Аббас-Мирзы не сумела добиться успеха[25]25
  Рукописный отдел Государственной публичной библиотеки им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, ф.564, оп. 1, ед. хр. 2, л.1.


[Закрыть].1 октября 1927 г. состоялась сдача Ереванской крепости[26]26
  Тунян В.Г. Х. Е.Лазарев: жизнь и деяния 1789–1871. Ереван, 2016, с.86.


[Закрыть].13 октября последовало занятие г. Тавриза[27]27
  13(25) октября 1827 г. – взятие Тавриза русскими войсками. – https://ochagsamara. wordpress.com /2016/10/13/1325


[Закрыть].10 февраля 1828 г. состоялась подписание Туркманчайского мира между Российской империей и шахской Персией на основе разработанных проектов, куда, по инициативе армянской стороны, была внесена статья о возможности переселению персидских армян на территории, отошедшие к российской стороне[28]28
  Тунян В.Г. Х. Е.Лазарев…, с. 186, 187.


[Закрыть].

Таким образом, сложная международная геополитическая ситуация начала XIX в. обусловила относительно длительное время для присоединения Закавказья к Российской империи. В ходе русско-персидской войны 1826–1828 гг. российская сторона сумела эффективно осуществить решение военно-политического противостояния и наметить дипломатическое решение итогов. Коренной перелом в этом процессе имел Туркманчайский мир 1828 г., ставший результатом успешной военно-политической деятельности руководящих кругов Российской державы.

Участие декабристов в освобождении Восточной Армении и присоединении ее к Российской империи

Степанянц Степан Мигранович,

д. и.н. РФ и РА, профессор.

[email protected]

После подавления восстания декабристов 14 декабря 1825 года по приказанию императора Николая I на Кавказ были сосланы 70 разжалованных офицеров – руководителей восстания и более 2800 солдат. Войдя в состав действующего Отдельного Кавказского корпуса почти что все они приняли участие в русско-персидской войне 1826–1828 гг. и русско-турецкой войне 1828–1829 гг.

В числе сосланных на Кавказ декабристов были И. Г. Бурцев, М. И. Пущин, Н. Н. Раевский, В. Д. Вольховский, Е. Е. Лачинов, Н. Н. Депрерадович, Н. Н. Семичев, Д. А. Искрицкий, Н. Н. Оржицкий, А. С. Гангеблов, Ф. Г. Вишневский, А. Е. Ринкевич, Н. Г. Цебриков, А. А. Добринский и другие. Все они приняли участие в боевых действиях.

Евдоким Емельянович Лачинов принял участие в сражении у деревни Ошакан, а в августе 1827 года во взятии Сардарапата и Эривани, за что был произведен в унтер-офицеры. Николай Николаевич Депрерадович участвовал в осаде Сардарапата и Эривани. Михаил Иванович Пущин, являясь командиром саперного батальона, принял активное участие в осаде и взятии Эривани. За проявленные храбрость и отвагу при взятии Сардарапатской крепости орденом св. Георгия был награжден декабрист Федор Гаврилович Вишневский, а за участие во взятии Эривани был произведен в унтер-офицеры. О доблести декабриста прапорщика Александра Ефимовича Ринкевича в октябре 1827 году царю докладывал лично генерал Паскевич.

Уроженец Белгородчины декабрист Николай Раевский принял участие во взятии крепостей Аббас-Абад, Сардарапат и Эриван, а также в русско-турецкой войне 1828–1829 гг.

Сосланные на Кавказ декабристы участвующие в восстании в Санкт-Петербурге на Сенатской площади были собраны в лейб-гвардии сводный полк под командованием декабриста-полковника (в дальнейшем генерал-майора) И. П. Шипова. Этот полк отличился во взятии Эриванской крепости.

1-го октября 1827 года во время взятия Эриванской крепости батальоны сводного полка первыми начали штурм крепости и ворвались в крепость. Бойцы полка показали примеры мужества и отваги и многие были награждены орденами и медалями.

Кроме декабристов собранных в лейб-гвардии Сводном полку рядовые декабристы-солдаты бывшего Черниговского полка Южного общества декабристов были определены в Кабардинский пехотный полк, Навагинский пехотный полк, Ширванский полк, во 2-й батальон Апшеронского пехотного полка и в 43-й Егерский полк.

Среди рядовых солдат-декабристов было много выходцев с Белгородчины. Так, в Кабардинский пехотный полк были определены бывшие солдаты Черниговского полка Степан Касиченко, Яков Брилев, Федор Титюнов, в Апшеронский пехотный полк Лукьян Дубинин, Андрей Тараватов, в Кабардинский пехотный полк Илья Новиков, Иван Шевченко, в Ширванский полк Иван Щербаков, Андрей Попов, Василий Масалов, в Егерский полк Андрей Зинзиров, Дмитрий Карамзин, Марк Сердюков и другие. Все вышеупомянутые полки составили костяк Отдельного Кавказского корпуса осаждавшего и захватившего Эриванскую крепость[29]29
  С. М. Степанянц (Кертох). «Декабристы-белгородцы», Белгородские известия, 13 декабря 2014, № 240


[Закрыть].

В начале июня основные силы русской армии под командованием генерала И. Ф. Паскевича достигли Араратской долины, и вошли в Нахичеванское ханство. 7 июля 1827 была захвачена построенная принцем Аббас-Мирзой и считавшаяся неприступной крепость Аббас-Абад. При взятии крепости отличился Н. Н. Муравьев (Карский). При взятии этой крепости у И. Ф. Паскевича в составе Отдельного Кавказского корпуса имелось 4000 пехоты, 3500 кавалерии и 300 пушек. Русские войска захватили в крепости 3000 сарбазов, 23 орудия, 1000 бочек пороха, 500 центнеров пшеницы. При взятии крепости отличился отряд под командованием князя Эристова, в составе которого проявил себя также генерал-майор барон Дмитрий Ерофеевич Остен-Сакен.

Находясь в лагере при урочище Джангели генерал Афанасий Красовский 12 июля 1827 г. писал в св. Эчмиадзин архиепископу Нерсесу Аштаракеци прося его при получении сведений о продвижении врага прислать их ему через армянина Кзиора Арутинова, а также просил его послать несколько человек – армян для ведения разведывательной деятельности[30]30
  НАА Ф. 53, д. 175, л. 33–34


[Закрыть].

В письме от 16 июля 1827 г. генерал А. Красовский благодарил архиепископа Нерсеса за снабжение 20-й дивизии 350 пудами соли, а также оповещал его о взятии генералом Паскевичем крепости Аббас-Абад. Генерал Красовский также просил уведомить его «в каком теперь направлении главный отряд войск наших»[31]31
  Там же, л. 29–30


[Закрыть].

В письме от 19 июля 1827 года генерал А. Красовский просит архиепископа Нерсеса послать в сторону Эривани и Сардарапата «для разведания» несколько человек дабы разузнать «в каком состоянии находятся там войска и не имеется ли какого-либо сведения о действиях неприятеля, а также не предполагается ли со стороны оного какое-либо движение».

Со своей стороны генерал Красовский уведомлял архиепископа Нерсеса в том, что «осадная артиллерия выступает из Тифлиса непременно 20 числа сего месяца и прибудет сюда в первых числах августа»[32]32
  Там же.


[Закрыть].

В письме от 29 июля 1827 г. генерал А. Красовский поставил архиепископа Нерсеса в известность о том, что посылает в Эчмиадзин на смену находящегося там в гарнизоне батальона Крымского полка батальон 39-го Егерского полка, а также повозки принадлежащие Армянской дружине для перехода ее в военный лагерь под Джангали. Красовский также просил архиепископа Нерсеса, если он и изволил «получить известие через посыльных в крепости Эривань и Сардар-Абат, то не оставьте принять труд уведомить меня о том с отправляющимся сюда батальоном Крымского полка, причем отправьте и наших посыльных, для получения от меня награждений и для подробнейших расспросов, как у очевидцев там бывших»[33]33
  Там же, л. 31–32.


[Закрыть].

В письме от 31 июля 1827 г. генерал Красовский благодарил архиепископа Нерсеса «за известия, доставленные мне посыльным от Вашего высокопреосвященства в Эривань»[34]34
  Там же.


[Закрыть].

Генерал беспокоится о нападении персов на представителей армянского духовенства недалеко от Эчмиадзина и не советует отдаляться от монастыря и просит «приказать как всем монашествующим, давно и прочим монастырским жителям, чтобы они никак не отвергали благоразумных мер осторожности», а также требует от военного коменданта «в сады же монастырские находящиеся около монастыря Рипсиме и Шогакат, со всеми следующими туда посылать особое прикрытие не менее, как из 50 человек»[35]35
  Там же, л.л. 26,37.


[Закрыть].

Узнав о продвижениях неприятеля генерал Красовский 7 августа пишет архиепископу Нерсесу Аштаракеци следующее: «Теперь я весьма интересуюсь знать, какое намерение неприятеля, собравшегося в лагере при речке Кара-су? Если он приступит к вам, то я по-первому известию тотчас выступлю на помощь со всеми войсками для чего с утра до вечера делается наблюдение с моих передовых постов, и в зрительную трубу видно каждого конного, подъезжающего к монастырю, а между тем и от вас ожидаю частых уведомлений о намерении и движении неприятеля и покорнейше прошу посылать верных людей узнавать как о числе войск, так ровно и о том, куда они намерены идти»[36]36
  Там же, А. 35–36.


[Закрыть].

Из многочисленной переписки генерала Афанасия Красовского с архиепископом Нерсесом Аштаракеци (будущий католикос Нерсес V) налицо дружеские отношения и полное доверие командования русской армии к представителям армянского духовенства и участие последних в военных действиях и в разведывательной работе на благо русской армии.

Чтобы отвлечь русские войска 4 (16) августа 1827 года принц Аббас-Мирза перейдя Аракс с 25-тысячной армией подступил к Эчмиадзинскому монастырю и 15 августа осадил его. Начальник гарнизона монастыря подполковник Волжанский отклонил ультиматум персов о немедленной сдаче, после чего персы подвергли монастырь интенсивной бомбардировке. Для русского гарнизона (2-го батальона Ширванского (по другим данным Крымский пехотный полк) пехотного полка и больных и раненых монастырского госпиталя) создалось тяжелое положение. Архиепископом Нерсесом Аштаракеци с гонцом была послана весть об осаде командиру дивизии генералу Красовскому находящемуся в предгорьях Арагаца в лагере Джангели, и русские войска поспешили на выручку осажденному гарнизону.

17 августа произошло кровопролитное сражение под Ошаканом (под Аштараком) между русскими войсками (до 3 тыс. чел., 100 армянских ополченцев и 12 орудий) под командованием генерал-лейтенанта А. И. Красовского и в десять раз превосходящими персидскими войсками под командованием Аббас-Мирзы. Русские войска пробились к Эчмиадзину и сняли осаду монастыря.

По сообщению английского исследователя Дж. Баддели русские «офицеры и солдаты сражались самоотверженно[37]37
  Baddeley J. F. The Russian conquest of the Caucasus (Завоевание Кавказа русскими 1720–1860), М. Центрополиграф [1908], 2011, с. 11.


[Закрыть]».

Вместе с отрядом Красовского монастырь освободили и армянские и грузинские добровольцы.

В битве приняли участие и декабристы в составе 39-го Егерского полка и в их числе капитан М. Соболев, Е. Лачинов и другие.

К концу сражения (5 сентября) генерал Паскевич оставив под Нахичеванью отряд под командованием князя Эристова поспешил к Эчмиадзину. Однако принц Аббас-Мирза спешно покинул поле брани и отошел за Аракс.

Новые боевые действия начались в сентябре. Паскевич окончательно решил завоевать Сардарапат и Эривань.

8-9 сентября 1827 года русские войска двумя колоннами двинулись в сторону Сардарапатской крепости, которую в 1815–1817 гг. построили под руководством французских инженеров на персидской службе. Во главе первой колонны шел сам Паскевич.

13 сентября к Сардарапату подошел и генерал Красовский, доставивший тяжелые осадные орудия, которые были введены в дело 18 сентября.

Гарнизон крепости состоял из 2 тысяч персов. 15 сентября в крепость проник брат эриванского сардара Гасан-хан и возглавил оборону крепости, однако после применения русскими тяжелой артиллерии 18 сентября он ночью трусливо бежал из крепости.

До того, ночью 15 сентября трое декабристов разжалованных в рядовые Пущин, Коновницын и Дорохов произвели разведку крепости, а по прибытии осадной артиллерии, по указанию Пущина, была заложена «брешь-батарея».

Сардарапатская крепость не устояла перед огнем осадной артиллерии русских: рухнула южная стена крепости.

Историк В. Потто отметил взятие Сардарапатской крепости: «Паскевич с главными силами вступил в крепость утром 20-го сентября, встреченный армянским духовенством и населением. В крепости взято было 13 орудий, большие зимние запасы хлеба, которые были очень кстати для войск, нуждавшихся в провианте, и было освобождено множество русских пленных».

Об Сардарапатском сражении архиепископ Нерсес Аштаракеци свидетельствовал: «Вечером девятнадцатого числа, – накануне 20-го числа, приходящегося на среду, устрашенный падением южной стены, рухнувшей от снарядов так называемых «осадных» тяжелых орудий, Гасан-хан со всем войском бежал из крепости. Преследуя его, наша конница перебила несколько сот человек, где только настигла их. И так, войдя в крепость, русское войско овладело ею миром, найдя в ней пшеницу, ячмень и различное военное снаряжение»[38]38
  Институт древних рукописей – Матенадаран им. М. Маштоца, полка № 58, документ 133.


[Закрыть].

Падению Сардарапата активно содействовали местные армяне, самоотверженно помогавшие осадившим крепость русским войскам.

После падения Сардарапатской крепости генерал Паскевич принялся за решение второй основной задачи – освобождение Эривани.

Оборону Эривани возглавил бежавший из Сардарапата брат сардара Эривани Гасан-хан. По его приказу в крепости были собраны 18 тысяч жителей – армян, проживающих в городе и близлежащих деревнях. И с ними установил связь находящийся при русской армии архиепископ Нерсес Аштаракеци.

На военном совете, созванном Паскевичем 24 сентября, решено было начать штурм Эривани с юго-восточной стороны[39]39
  В. Потто. «Кавказская война в очерках» т. III, с. 506.


[Закрыть].

Перед самым началом блокады крепости из нее выехал Эриванский сардар намереваясь набрать войско и ударить по русским. Его преследовал полковник Н. Н. Раевский.

После этого генерал И. Ф. Паскевич распорядился подвезти к крепостным стенам тяжелые орудия, часть которых была установлена на правом берегу реки Раздан (Зангу), напротив крепости («холм Паскевича»).

С левой стороны крепость была взята на прицел специальной батареей.

Ранним утром 24-го сентября тяжелая артиллерия русских начала бомбардировку Эриванской крепости. 28-го сентября город обстреливали 14 пушек, а с вечера 30-го сентября уже 40 гаубиц. Только в этот вечер на город упало более 1000 снарядов, из-за чего часть городских зданий была разрушена или сгорело.

Утром 1-го октября одна русская воинская часть захватила высоты на северо-востоке города, а другой отряд подошел вплотную к северным воротам и вскоре захватил их. Гарнизон крепости состоящий из 4 тысяч сарбазов сдался. Были взяты в плен Гасан-хан и 205 высокопоставленных лиц, захвачено 100 пушек, боеприпасы, провиант и 4 боевых знамени[40]40
  ЦГВИА Ф. ВУА, д. 4312, л. 197–203.


[Закрыть].

1 октября 1827 года над Эриванской крепостью взвился русский флаг.

При взятии Эривани вновь отличился сводный гвардейский полк состоявший из декабристов, выдвигавшийся всегда на самые опасные участки – на прикрытие работ, по которым неприятель вел постоянный огонь, на вылазки и штурм. Во время штурма Эривани Паскевич приказал отправить в бой всех сосланных и разжалованных декабристов, которым поручались наиболее ответственные и смертельно опасные задания. Так, когда под огнем артиллерии рухнула восточная угловая башня крепостной стены и потребовались сведения о ширине и глубине крепостного рва для последнего штурма, был послан декабрист А. Ф. Багговут с двумя солдатами, причем один из солдат тут же был убит во рву[41]41
  В. Потто. «Кавказская война в очерках», с. 508.


[Закрыть].

Архиепископ Нерсес Аштаракеци писал о взятии Эриванской крепости следующее: «На третий день (после взятия Сардарапатской крепости – С. К.) главнокомандующий, оставив в Сардарапате гарнизон, с большим войском поспешил к городу Эривани и, осадив с юго-восточной стороны его крепость, почитаемую азиатами недоступной, с теми же орудиями за шесть дней совершенно разрушил как внешние, так и внутренние ее стены. И на этот раз также впал в панику бессердечный Гасан-хан сбежавший недавно из Сардарапата и ставший здесь главнокомандующим. Потеряв надежду и отчаялся, и не полагался более на восставшее против него войско и население, которые после разрушения крепостных стен были разъярены боязнью всеобщего истребления. Вопреки его воли, они открыли ворота крепости. После этого, надеясь, что найдет убежище в выстроенной его братом новой мельнице, он укрылся в одной из комнат, но был арестован грозным генералом Красовским, вместе со всем своим гарнизоном 1-го октября».

О взятии города-крепости Эриван Х. Абовян в своем романе «Раны Армении» писал: «Стоило русскому солдату ступить ногой в крепость – и в тысяче мест, в тысяче окон люди не в силах были открыть уста, так душили их радостные слезы. Но у кого было сердце в груди, тот ясно видел, что эти воздетые руки, эти застывшие, устремленные к небу глаза говорят и без слов, что даже разрушение ада не могло бы иметь для грешников той цены, какую имело взятие Эриванской крепости для армян!»[42]42
  Э. Григорян. «Военные походы русской армии по присоединению Восточной Армении к России», с.69.


[Закрыть].

Армянский народ навсегда сохранил признательность и любовь к русскому народу – освободителю. «И слепым, завистливым людям покажет армянский народ, – писал Х. Абовян, – что он не ради денег или ради корысти почитает имя русской державы, а сердечное свое чаяние выполнить желает – спасителю веры своей и сынов своих не пожалеть отдать и кровь, и жизнь самую, и детей!»[43]43
  Х. Абовян. Полное собрание сочинений в 8-ми томах, т. III, Е., 1948, с. 179.


[Закрыть].

За взятие Эривани Николай I даровал генералу И. Ф. Паскевичу звание графа Эриванского и наградил орденом Святого апостола Андрея Первозванного.

С самого начала боевых действий армяне приняли активное участие в боевых действиях на стороне русских войск. В своем обращении к населению Тифлиса от 24-го мая 1827 года военный губернатор Тифлиса генерал-адъютант Н. М. Сипягин отмечал: «С самого вторжения прошедшего года в наши пределы персидских войск армяне отличились неустрашимостью против врага, непоколебимой твердостью в претерпенны бедствиях…»[44]44
  ЦГВИА, Ф. ВУА, д. 4338, л. 8.


[Закрыть].

В августе 1827 года были сформированы три боевые армянские добровольческие дружины. Направляясь из Тифлиса в Эривань для присоединения к русской армии в дороге к ним присоединились армяне Эриванского ханства. Небольшие дружины быстро превращались в настоящие полки. Так, первая армянская дружина под командованием штабс-капитана Смбатяна, при выступлении 17 мая 1827 года из Тифлиса насчитывавшая 117 бойцов, по прибытии под Эривань насчитывала уже свыше 1000 бойцов. Второй дружиной командовал подпоручик Акимов.

На поле брани армянские ополченцы показывали примеры исключительной стойкости и героизма. Генерал П. Попов заверял: «Армяне сражались и умирали как герои»[45]45
  «История Армении», Е., 2014, с. 267.


[Закрыть].

6 октября генерал И. Ф. Паскевич, во главе основных сил Отдельного Кавказского корпуса выступил в поход на Тавриз. Но еще за два дня до этого князь Эристов выступил из Нахичевана и 13 октября почти не встретив сопротивления авангард отряда князя Эристова под командованием барона Д. Е. Остен-Сакена занял Тавриз. Как в самом городе, так и в его крепости, русские захватили боевые трофеи. По взятии Тавриза Остен-Сакена был назначен начальником всех русских войск в Персидском Адербейджане и Тавризе и возглавил местное Адербейджанское правление. Комендантом Тавриза стал декабрист генрал-майор Н. Г. Бурцев.

При виде наступающей русской армии персы во главе с принцем Аббас-Мирзой панически бежали в сторону Тегерана.

После Тавриза русские заняли уезды Хой и Салмаст, а в течении зимы города Марага, Ардебиль и Урмию.

Шах Ирана поторопился заключить с русскими мир. 10 февраля 1828 года, на пути из Тавриза в Тегеран, в селе Туркманчай был заключен мирный договор получивший название Туркманчайского. В заключении и разработке этого договора принял непосредственное участие русский дипломат и писатель А. С. Грибоедов.

Согласно Туркманчайскому договору Эриванское и Нахичеванское ханства окончательно переходили к Российской империи, вместе с Ордубатским уездом, однако захваченное русским оружием часть северной Персии вместе со знаменитым армянским монастырем святого Фаддея возвращалась Персии. Это событие вызвало глубокую печаль выдающегося армянского церковного деятеля архиепископа Нерсеса Аштаракеци, так как этот монастырь вместе с Эчмиадзином и Мушским монастырем Св. Иоанна Предтечи являлся символом Армянской церкви.

Персия также лишалась права содержать флот на Каспийском море, и исключительное право плавания в море представлялось лишь России. Помимо этого Персия обязывалась заплатить России 10 куроров туманов (20 млн. рублей серебром) контрибуции в покрытие военных издержек, а также обязывалась не препятствовать возвращению насильственно угнанных армян на территорию Восточной Армении.

Восточная Армения была присоединена к России благодаря храбрости, стойкости и самоотверженности русского солдата и армянского ополченца. Навсегда в историю освобождения Восточной Армении от персидского ига вошли имена русских генералов и офицеров: фельдмаршалов И.В. Гудовича и И.Ф. Паскевича, генералов А. Тормасова, П. Небольсина, Д. Давыдова, П. Котляровского, А. Красовского, декабристов И. Бурцева, М. Пущина, К. Раевского и др.

Армения в парадигме восточнохристианской цивилизации: новые вызовы

Аракелова Виктория Александровна,

к. и. н., профессор РАУ,

заместитель главного редактора международного журнала

Iran and the Caucasus.

[email protected]

По результатам событий, о которых мы говорим, армянский народ и в дальнейшем Армения, как государство, прочно вошло в парадигму современной Восточнохристианской цивилизации. Почему я делаю акцент на современности? Ведь Армения очень давно, еще в Аварайрской битве, явно и недвусмысленно обозначила свой вектор, никому не оставляя сомнений в том, что христианство – выбор исторический, которому суждено стать основным маркером армянской идентичности на протяжении всей истории армянства.

Сегодня именно Восточнохристианский мир остается носителем и защитником традиционных христианских ценностей и христианского кодекса: даже если формальные кодексы – конституции наших стран, правовые документы не маркированы как христианские, очевидно, что пока они базируются в общем и целом на базовых христианских ценностях, а Восточнохристианские сообщества сохраняют эти ценности как базовые на разных уровнях – от межличностных отношения до национальных праздников. При этом, формальные кодексы – конституции – Западнохристианского мира за последние десятилетия последовательно переписывались в угоду либеральным ценностям. В результате, сложившееся на постхристианском Западе правовое поле создает ситуацию, когда пытающийся жить в постхристианской парадигме человек может оказаться вне закона, не будучи хозяином собственных взглядов даже на уровне внутрисемейных отношений. Западная, постхристианская цивилизация наделяет граждан множеством свобод (реальных и эфемерных), лишая их единственно главной для христианина свободы – свободы от греха, свободы оставаться одновременно законопослушным гражданином и христианином. А ведь практически все западные кодексы – конституции европейских стран и правовые документы – создавались в свое время исключительно на основе базовых христианских ценностей. Столь резкое переписывание кодексов в угоду антихристианским настроениям доказывает лишь одно – Запад живет под диктатом либерального фашизма, не допускающего никакого альтернативного взгляда на ценности, этику, мораль, сакральную историю, кроме как либеральный. Я ни в коем случае не говорю о том, что христианство на Западе мертво. Нет. Об этом говорит и активная христианская позиция некоторых представителей западных церквей, и даже примеры новомученичества. Я говорю о уже состоявшейся постхристианской парадигме, ценности которой явно противоречат христианским, да и просто традиционным ценностям иных религий.

Восточнохристианское пространство переживает кризис иного рода, одним из очевидных проявлений которого – военные конфликты в разных его частях. Мы можем сколько угодно рассуждать о работе культуртреггеров-проводников ценностей либерального фашизма, о жестких условиях, которые были наложены международными организациями и банковской сферой на наше общее цивилизационное пространство в обмен на иллюзорные гарантии процветания, а порой даже выживания, о многом, другом, что удалось за последние три десятилетия тем, кто ставит целью если не наше полное уничтожение, то уничтожение реальной христианской парадигмы в наших сообществах. Но проблема ведь не только в тех, кто был активным актором, проводя все это, но и в обществах-реципиентах, обращенных в сообщества потребителей, готовых воспринимать предлагаемые иллюзорные блага, поступаясь своим традиционным стержнем.

В этом контексте нет смыла говорить отдельно о случае Армении. Подобно планетам, вращающимся вокруг солнца по своим орбитам, малые страны-спутники устойчивы, лишь когда держатся своих орбит вокруг цивилизационного центра.

В новый исторический период для Армении и шире – для всего Закавказья – этот центр был определен как раз результатами обсуждаемых сегодня исторических событий – русско-персидских и русско-турецких войн. Армения здесь, безусловно, ключевое звено, маркирующее сразу несколько фронтиров, контактных зон – христианского и исламского миров, тюркского, иранского (шиитского) и кавказского… Но все происходившее с Арменией невозможно рассматривать вне процессов, имевших место и в самом цивилизационном центре современной Восточнохристианской цивилизации – России. Подъем религиозного сознания на нашем общем пространстве сопровождался насаждением либеральных ценностей в жестком формате становления самых диких форм антинационально ориентированного капитализма. Сбой ценностного ряда в самом цивилизационном центре не мог не отразиться на периферии, попавшей в тот же поток и не имевшей ресурса противостоять ему (хотя я бы тут ответила, Армения держалась дольше остальных будучи в наименее благоприятных обстоятельствах – наши соседи по региону со своих цивилизационных орбит соскочили решительно, ориентируясь на новые цивилизационные центры и обретя новые векторы: Грузия – прозападный, Азербайджанская Республика – протурецкий). Выравнивание же орбиты Армении невозможно без стабилизации внутри самой России – Восточнохристианского цивилизационного центра, принадлежность к которому Армения не раз доказывала в самые критические исторические моменты. И именно поэтому здравомыслящий сегмент армянского общества с надеждой смотрит на некие наметившиеся очистительные процессы, которые закономерно должны распространиться на все наше общее цивилизационное пространство, подобно тому, как когда-то, увы, распространились процессы разрушительного характера.

И, наконец, возвращаясь к Восточнохристианской цивилизации, или, как ее еще называют, Русской цивилизации, безусловно, не вкладывая в слово «русский» этнической коннотации, вы, вероятно, заметили, что, рассуждая о стоящих перед ней вызовах, я не упомянула иные религии, в частности, ислам. И это закономерно. В парадигме Русской цивилизации есть органичные ниши не только для христианских народов, но и для мусульман, для представителей иных религий. Идея добрососедства с мусульманскими соседями всегда маркировала и армянство – у армян тут огромный исторический положительный опыт на Ближнем Востоке, в Иране, в Средней и Юго-Восточной Азии – повсюду, где не работает пантюркистский проект, в котором армянству ниши не оставлено. Есть и возможность конструктивного диалога с Западнохристианским миром. Но все это возможно только тогда, когда сильны позиции самой Восточнохристианской цивилизации.

И именно с этой точки зрения стоит говорить о вызовах, стоящих перед нами сегодня.

Один из главных моментов, который я бы хотела озвучить: сегодня, несмотря на ряд проблем, противоречий, системных ошибок и, как следствие, снизившейся степени взаимного доверия и порой непонимания, единственным оплотом Восточнохристианской цивилизации в нашем регионе является армянство. Не удивительно, что против него направлен один из наиболее разрушительных векторов. Если на Ближнем Востоке, в результате войн последних десятилетий, инструментарием которых выступили созданные Западом исламистские прокси, мы наблюдали жесткое преследование и исход всех раннехристианских общин с территорий их формирования и жизни на протяжении двух тысячелетий, то в Закавказье эти процессы касаются, прежде всего, именно армянства. Инструментарием последовательного вытеснения армянства со своих исторических земель в нашем регионе выступает неоосманский тандем в лице Азербайджана и Турции. Более того, там, где армянство уже вытеснено, ведется активная война с армянским духовным и культурным наследием. Начата она не сегодня, но именно сейчас достигла своего апогея. Наследие это огромно настолько, что даже его последовательное стремительное уничтожение – как это произошло с целым культурным пластом, когда в Нихичевани бульдозерами были снесены тысячи средневековых хакчкаров и прочих памятников, – все это запротоколировано детально и иранской стороной, и европейскими археологическими обществами). Турецкий опыт исторической Западной Армении неприемлем для современного общества: на западноармянских землях, несмотря на активное уничтожение следов армянства, они видны повсюду – от разрушенных храмов до камней с эпитафиями на заброшенных и разворошенных кладбищах.

Так вот, именно невозможность полного физического уничтожения такого огромного культурного слоя – храмов, эпиграфики и прочего, подвигла Азербайджан к политике переатрибуции армянского наследия, так называемой его албанизации. К сожалению, практически не говорится о том, что это проблема не собственно армянская. Все эти памятники маркируют территорию нашего общего Восточнохристианского цивилизационного пространства. Очевидно, что присутствие Русской православной церкви в регионе критически мало, оно совершенно недостаточно в качестве цивилизационного маркера. Этим маркером как раз на протяжении веков выступал армянский культурный сегмент. И именно он соединял регион с Восточнохристианским пространством и цементировал это пространство в Кавказско-Каспийском регионе. Таким образом, конечная цель ДЕАРМЕНИЗАЦИИ ДУХОВНОГО НАСЛЕДИЯ РЕГИОНА – окончательный ВЫВОД Закавказья ИЗ ПАРАДИГМЫ РУССКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Мне доводилось изучать и анализировать некоторые «обоснования» этого процесса и попытки его апологии, что, мол, если не уступить прямо сейчас Азербайджану, Баку пригласит в страну Константинопольский патриархат. Хочу указать не только на зыбкость и полную несостоятельность этого аргумента, но и назвать его антиобоснованием. Все обстоит совсем наоборот! И в проекте деарменизации региона Азербайджан – идеальный инструмент, учитывая, что происходящее ему на руку. Реальные заказчики этого проекта находятся гораздо западнее. И они прекрасно понимают, что пока христианское наследие Азербайджана атрибутировано как армянское, оно остается в парадигме Русской цивилизации – по крайней мере, на метафизическом уровне. А вот как только оно будет переатрибутировано, оторвано от армянства, его можно будет «монетизировать» в любую сторону – хоть константинопольскую, хоть ватиканскую. Это ведь огромный пласт, оставшийся без хозяев, историческое и культурное присутствие которого намного превышает присутствие в регионе РПЦ. Так что, процесс переатрибуции армянского духовного наследия задуман вовсе не в Азербайджане, хотя он и на руку Азербайджану и реализуется через азербайджанское руководство. Задуман он как раз в недрах тех структур, которые больше всего заинтересованы в том, чтобы России в регионе не было даже на уровне метафизики. Теми, кто сегодня противостоит ей на реальных фронтах. Деарменизация в данном случае равна дерусификации, попыткам передать пространство, за которое Восточнохристианская цивилизация билась, под юрисдикцию ее главных оппонентов. Та же метафизическая борьба предворяла реальные военные действия на Украине, именно эта метафизическая война, включая церковный раскол, привела к нынешнему кризису – войне вполне осязаемой.