Текст книги "Культура и мир"

1. Ангелов Д. Богомильство в Болгарии. – М., 1954.

2. Буданов М. А. К вопросу о влиянии еретических воззрений на христианство Древней Руси // Аналитические исследования в исторической науке. – 2000. – № 10. Июль-Август (http://history-310106.machaon.ru/all/number_10/analiti4/attitude/index.html)

3. Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий / Избранное. Образ общества. – М.: Юрист, 1994.

4. Замалеев А. Ф., Овчинникова Е. А. Еретики и ортодоксы: Очерки древнерусской духовности. – Л.: Лениздат, 1991.

5. Константин Багрянородный. Сочинения Константина Багрянородного. «О фемах» (De thematibus) и «О народах» (De administrando Imperio) / С предисл. Гавриила Ласкина. – М.: Унив. тип., 1899.

6. Кузьмин А. Г. Западные традиции в русском христианстве // Введение христианства на Руси. – М., 1987.

7. Лев Диакон. История. – М., 1998.

8. Плебанек О. В. Курс лекций по истории и теории русской культуры. – СПб., 1996.

9. Прот. Г. Флоровский. Пути русского богословия. – Киев, 1991.

10. Прот. Георгий Флоровский. Восточные отцы IV в. – М., 1992.

11. Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. – М., 1964.

12. Шпенглер Освальд. Закат Европы. – Ростов н/Д.: Феникс, 1998.

М. В. Семичева. Мир Древней Руси глазами зарубежного туриста: к проблеме культурного диалога

Особенности культуры различных регионов мира все чаще побуждают людей к путешествиям. Во многих странах туризм включен в так называемую политику культурных отношений, являясь, таким образом, важным средством международного сотрудничества.

Уникальное культурное наследие региона способно вызвать сильный мотив к путешествию и предопределить тем самым успешное развитие туризма в регионе. Неизменный интерес к объектам мирового культурного наследия, внесенным в список ЮНЕСКО, способствует популярности включающих их посещение туристических направлений: Египет, Греция и другие.

В России к объектам мирового культурного наследия отнесены многие памятники Древней Руси, например, белокаменное зодчество Владимира и Суздаля, вошедшие в туристический маршрут «Золотого кольца», памятники Великого Новгорода, Московский Кремль. Они входят в число наиболее популярных туристских направлений. Вместе с тем значительное число из почитаемых исторических мест России, выдающихся объектов ее культурного наследия, еще не реализовали в полной мере свою притягательность для туристов.

Необходимо понимать, что национальное историческое и культурное наследие должно быть представлено в туризме разумно и творчески.

С одной стороны, регион, желающий стать популярным туристским направлением, должен максимально использовать уникальность своего культурного и природного наследия для создания туристических комплексов и продвигать их на рынок. С другой – недопустимо расценивать национальные святыни только лишь как «продукт», выставленный в «супермаркете культурного наследия» в системе мировой туристической индустрии. Так, широкую дискуссию в обществе вызывает возможность развития туристического комплекса на Соловках, которые являются не только выдающимся религиозным и культурным центром, внесенным в список мирового наследия, но и памятникам жертвам Соловецкого лагеря.

Следует учесть, что культурные комплексы, высоко оцениваемые специалистами, не всегда вызывают адекватную реакцию у туристов. Популярность объектов в известной степени определяется их доступностью и построением экскурсионных маршрутов. Наконец, представление о ценности культурных комплексов зависит от уровня образования, национальных особенностей туристов. Зачастую интерес к объектам культуры определяется модой. Важной характеристикой культурного комплекса является стабильность его соответствия ценностным критериям, сформировавшимся у туристического контингента. Эти ценностные критерии обусловлены различными причинами: национальной ментальностью, религиозными представлениями, уровнем культуры, отсутствием предубеждений и стереотипов, стремлением к диалогу.

Очень часто иная культура воспринимается лишь как некий экзотизм, национальный курьез. Так, в частности, существуют устойчивые стереотипы массового сознания иностранцев в том, что русская культура это – матрешка, балалайка, балет и водка. Некоторые туроператоры подыгрывают этим расхожим представлениям, представляя программы, включающие в себя псевдорусские элементы: развлекательные шоу и прочие. Свою лепту в кичевый образ России вносит и сувенирная продукция, рассчитанная на неприхотливый вкус туристов: шапки-ушанки, матрешки и т. п. Стремление акцентировать культурную самобытность страны пребывания в рамках туристических программ является вполне оправданным. В современных условиях интенсивного развития массового туризма в развитых странах путешественники имеют широкие возможности для получения разнообразных культурных впечатлений. В условиях глобализации существует тенденция к унификации туристического продукта. Путешественники стремятся получить все: новые волнующие и незабываемые впечатления, отличные от того что существует в их стране, либо от того, что они уже видели в других поездках. Однако на этом пути есть опасность поверхностного восприятия другой культуры, оценка ее лишь по принципу свежести и остроты впечатлений.

При посещении другой страны туристами существенную роль в восприятии в целом играют культурные комплексы, составной частью которых является природа, памятники архитектуры, изобразительное искусство, музыкальная культура, фольклор, традиционные ремесла и даже национальная кухня. Аттрактивность культурных комплексов определяется их художественной и исторической ценностью, модой и доступностью по отношению к местам пребывания туристов. Культурные комплексы могут успешно развиваться на базе музеев, музеев-заповедников, достопамятных мест.

При всех издержках, в современных условиях памятники и музеи все более оказываются вовлеченными в сферу туризма. Более того, возможности финансовой поддержки объектов культурного наследия все более зависят от включения их в туристические программы. С одной стороны, именно туризм позволяет ознакомиться с уникальными культурными ценностями все большему числу людей, приезжающих не только из разных мест нашей страны, но и из-за рубежа. С другой – возникает ряд проблем, обусловленных спецификой восприятия иной культуры глазами современного туриста, особенно иностранного.

Вопрос усвоения предшествующей традиции или иностранной культуры является чрезвычайно существенным. Он связан с проблемой диалога культур. Сложность проблемы диалога культур заключается в том, чтобы воспринять иные культурные формы не как нечто внешнее, представляющее лишь некую нейтральную информацию, а осознать ценность данного явления, включить его в свой духовный мир.

Диалогическое взаимодействие, с точки зрения М. С. Кагана (Каган 1990: 280–281), в том числе диалог культур, отличаются от коммуникации, непосредственного донесения информации, которая по своей природе монологична. Законом диалогического общения является возрастание информации, обогащающей духовный мир партнеров. Диалог возможен лишь при свободном вхождении в него участников, а коммуникация облигаторна – она обязывает принять и усвоить ту информацию, которая передается. Диалог предполагает ощущение индивидуальности партнера и ориентацию на его тезаурс, на его мировоззрение. Таким образом, диалог становится способом приобщения к ценностям другого, оказываясь основным способом формирования и развития мировоззрения личности, ее системы ценностей. Диалог предполагает наличие особых семантических связей. «Идеальный диалогический язык многозначен и поэтому принципиально не терминологичен. Так метафоричен язык искусства – метафора ведь по сути своей многозначна» (Каган 1990: 280–281). Оптимальный способ диалогического общения – художественные языки, складывающиеся на базе семиозиса культуры средств (язык музыки, танца, изобразительного искусства, архитектуры и проч.). Они понятны всем, поскольку обладают образностью, эмоциональностью, поэтому могут быть пережиты и понятны всем людям. Диалогическое взаимодействие наиболее ярко проявляется в самом искусстве, здесь оно получает концентрированное выражение. Искусство во многом является универсальным «ключом», открывающим мир другой культуры посредством эмпатии, эстетического сопереживания, душевного отклика.

Проблема диалога культур сопряжена с вопросом сохранения культурной идентичности в эпоху глобализации. Культурная самобытность в современных условиях не может быть реализована в условиях изоляционизма, сохранения и «консервации культуры». Диалог культур возможен в различных формах, в том числе и как познание. Диалог культур как познание через слово, культурную рефлексию только тогда диалог, когда обе стороны готовы к позитивному восприятию. Можно сохранять в качестве экспонатов элементы традиционной культуры, но вряд ли она может быть востребована в современном мире, если ее ценности входят в противоречие с теми, которые являются актуальными в современном мире. Противостояние объективным тенденциям губительно. Единственный способ сохранения культурной самобытности в современном мире – это не отрицание процесса глобализации, а нахождения своего места в нем, создание концепции собственного развития, которая будет привлекательной и актуальной.

Цель, обозначенная во Всеобщей Декларации ЮНЕСКО о культурном разнообразии (2001), – сохранение культурного плюрализма. Понятие плюрализма относится не только к этническим культурам.

Процесс глобализации противоречив, но он дает возможность широким массам людей активно знакомиться с другими культурами через средства массовой информации, прежде всего телевидение, а также посредством индустрии туризма. Различные формы туризма – познавательный, культурный и другие – вовлекают миллионы людей в познание природы, нравов и обычаев, культурного наследия других стран. Восприятие другой культуры глазами туриста не всегда является формой полноценного диалога культур. На это есть ряд причин объективного и субъективного характера. В частности, существующие стереотипы и предубеждения в отношении культуры другой страны, а также монологический характер экскурсионных программ, рассчитанных только на передачу необходимого объема информации о тех или иных объектах природного и культурного наследия, о культуре страны.

Д. С. Лихачев отмечал, что «История культуры движется и развивается не только путем изменений внутри этой культуры, но и путем накопления культурных ценностей. Ценности культуры не столько меняются, – сколько созидаются, собираются или утрачиваются. Особенное значение имеет отношение одной культуры к другой. Формы и типы усвоения предшествующих или иностранных культур» (Лихачев 2001: 357).

Мир Древней Руси охватывает все грани национальной традиции: религиозные и духовно-нравственные представления, письменные памятники, произведения архитектуры и изобразительного искусства, художественные промыслы и ремесла, фольклор, национальные обычаи, быт и нравы наших предков, нормы и образцы поведения. Его образ предстает перед нами в форме национального культурного наследия, в исследованиях отечественных и зарубежных ученых, в просветительских программах, в том числе и в экскурсионно-туристических. Мир Древней Руси, имеет непреходящее значение для подержания национальной духовной традиции. В свете общечеловечских ценностей мир Древней Руси является неотъемлемой частью мирового культурного наследия.

Драгоценные памятники, являющиеся вечными символами отечественной истории и культуры – Кижский погост, Кремль и Красная площадь в Москве, исторические памятники Новгорода, Владимира, Суздаля, архитектурный ансамбль Троице-Сергиевой лавры в Сергиевом посаде, ансамбль Соловецкого монастыря, церковь Вознесения в селе Коломенское, признаны частью общего культурного достояния человечества и внесены в Список ЮНЕСКО.

Нематериальные формы наследия, такие как фольклор, обычаи, традиционные ремесла, уходящие своими корнями в древние пласты отечественной истории, так же имеют непреходящую ценность для мировой культуры.

Древнерусское искусство привлекает неизменный интерес иностранных туристов. Этот живой интерес, о котором свидетельствуют популярные маршруты по Золотому кольцу, в Великий Новгород, в Кижи, на Валам и другие, обусловлен рядом причин. Среди иностранцев, побывавших за последние годы в России, встречались некоторые, кого, даже еще в большей степени, нежели развернувшаяся перед ними картина грандиозных социально-экономических явлений, поразило совершенно неожиданно для них открытие древнего русского искусства. Недоумевающие, спрашивали они, как могло случиться, что Европа до сих пор почти ничего не знает об этом искусстве?

Современная эпоха модернизма и постмодернизма может быть обвинена в некоторой увлеченности креативностью, постоянной погоней за новизной. Никто, с другой стороны, не может отказать ей в небывалом богатстве и разнообразии критического, исторического и эстетического опыта. Пониманию европейского человека XX – начала XXI века доступен неизмеримо больший объем культурных и художественных интересов, чем тот, который был свойствен пониманию людей позапрошлого века. Понятие культурного плюрализма стимулирует открытость иному художественному языку, другим формам искусства, другой культуры в целом. Однако на этом пути есть определенные трудности, связанные с некой тенденцией: ориентацией на рекреационные функции культуры в контексте массовой культуры.

Сложности восприятия Мира Древней Руси глазами иностранного туриста обусловлены рядом причин, которые обусловлены как условиями восприятия памятников в контексте туризма, так и особенности древнерусской культуры. Как уже отмечалось, в современном туризме преобладает рекреационная и развлекательная сторона. Просветительный, культурный туризм также имеет своих приверженцев, но зачастую все-таки создатели программ въездного туризма создают некие «облегченные» варианты освоения другой культуры, исходя из общего усредненного представления об уровне образования, интересов контингента туристов.

С другой стороны, Мир Древней Руси «прикровенен» по своей сути, его характеризуют окрашенность всех сторон жизни, культуры православным миросозерцанием, глубоким символизмом, имеющим свои, высокодуховные смыслы.

Мир Древней Руси сложно воспринимался европейцами во все периоды истории культурных контактов между нашей страной и Европой. Так, уже в начале XIX века, во время наполеоновского нашествия, Наполеон, наблюдая памятники Москвы, называл собор Василия Блаженного «мечетью». Формы древнерусской архитектуры, язык иконописи, музыка церковных песнопений могут восприниматься, в силу сложностей культурных кодов, как недоступные для понимания, и в силу этого как экзотизм.

Следует отметить, что и соотечественниками мир Древней Руси стал восприниматься как особая, представляющая выдающуюся ценность часть культурного наследия, достаточно поздно.

Нет оснований обвинять ученых, археологов, всех, кто занимался русскими древностями на протяжении позапрошлого века, в том, что они «проглядели» величие и красоту старого русского искусства и ничего не поведали о нем Европе. В своих суждениях они прибегали к иным критериям оценки, они ориентировались на другой эстетический идеал. В древнерусском искусстве не только иностранцы, но и соотечественники долгое время видели лишь некий национальный курьез. Выдающиеся художники предшествующих поколений, например Виктор Васнецов и Нестеров, искренне стремившиеся к иконному и старому стенному письму, представляли его себе совершенно ошибочным образом. Желая поддерживать старые традиции, они на деле снабжали русские храмы картинами, решительно ничего общего не имевшими с подлинным стилем древней русской живописи. Некоторыми приверженцами либеральных «западнических» взглядов считалось, что дряхлеющая Византия передала нам свою «омертвелость» и «безжизненность», которой мы лишь неумело подражали и вторили на протяжении нескольких столетий. Правильная оценка древнерусского искусства, открытие его для России произошло лишь в конце XIX века. К началу XX века складывается многогранное представление о своеобразии и особой роли древнерусской культуры в национальной идентификации нашего народа. Изучению культурного наследия, духовности, этнического своеобразия уделяли внимание фольклористы, искусствоведы, этнографы: И. Э. Грабарь, В. В. Суслов, Н. Е. Бранденбург, И. Е. Забелин и многие другие.

В советский период идеологическое давление значительно ограничивало изучение наследие Древней Руси, в первую очередь ее религиозных основ. Но усилиями настоящих подвижников – ученых, реставраторов, музейных работников – было сделано немало для музеефикации культурного древнерусского наследия, его изучения и охраны. Памятники Древней Руси были включены в туристические программы, правда их интерпретация находилась в «тисках» государственной идеологии, построенной на атеизме, примитивно материалистическом понимании исторического процесса, учении о классовой борьбе.

В настоящее время, когда идеологические путы были сброшены, появилась другая негативная тенденция. Бурное развитие туристической индустрии в нашей стране, начавшееся в 90-е годы, имело свои издержки. Стремление к увеличению объема посещений страны иностранными путешественниками привело к созданию «массового туристического конвейера». Зачастую просветительская функция культурного туризма стала приноситься в жертву развлекательной и релаксационной. Положительным явлением постсоветского периода стало развитие паломнического туризма. Однако паломничество имеет свою целевую аудиторию. В условиях России оно ориентировано в большей степени на программы внутреннего туризма. Сохраняется берущее свое начало еще в советские времена традиция делить туристические экскурсионные программы на исторические, культурные, религиозные, связанные с городской инфраструктурой.

Туристическим комплексам необходимо разрабатывать инновационные подходы для того, чтобы на высоком профессиональном уровне, но вместе с тем увлекательно и доступно представить наше национальное духовное и культурное наследие иностранным туристам. При этом нужно учитывать много факторов: ограниченность времени, отведенного на вхождение в мир древнерусской культуры в рамках туристических программ, особенности ментальности, культурные и религиозные различия. Необходимо творчески использовать имеющийся положительный отечественный и зарубежный опыт по созданию исторических реконструкций, анимации, активному включению туристов в различные виды деятельности (традиционные ремесла, игры, обряды). Только объединив усилия музеев, научных и культурно-просветительных организаций, туристических компаний, администраций можно успешно развивать культурные комплексы, открывать миру сокровища мира Древней Руси.

1. Каган М. С. Философии культуры. – СПб., 1990.

2. Лихачев Д. С. Русская культура нового времени и Древняя Русь // Раздумья о России. – СПб.: LOGOS, 2001.

Г. В. Скотникова. Византийзм как проблема современной русской науки: Основные области исследований

Византийские исследования актуальны в России всегда. Византия, как писал «ипат» отечественных византинистов, академик Ф. И. Успенский (1845–1928), дала русской культуре «свою определенную фигуру и свое лицо». Последнее десятилетие отчетливо выявило качественно новое содержание и масштаб освоения византийского культурного наследия российским научным сообществом. Чем обусловлен этот процесс, каковы его основные составляющие, в чем состоит его главный, жизнетворческий импульс и смысл?

Византийская проблематика имеет важнейшее значение для русского национального самосознания, о чем ярко свидетельствует история отечественной философской мысли (Скотникова 2002: 96–186). Один из основоположников русского национального самосознания, А. С. Хомяков, решая вопрос о месте России в мировой культуре, нашел «иную мысль, иную формулу» (А. С. Пушкин) по сравнению с гегелевской европоцентристской, линейно-прогрессистской моделью, «подняв знамя византизма» (П. В. Анненков) <курсив Г. С.>, то есть, сделав акцент на духовном, восточнохристианском ядре русской культуры. Вместе с тем, подчеркивая цивилизационное единство Византии и России, отстаивая самобытность русской культуры, А. С. Хомяков писал: «Византия прожила Средние века и породила Россию, оставаясь чуждою и Средним векам, и России» (Речь шла о культурной роли государственно-юридического эллинско-римского «острова» византийской культуры. См.: Хомяков 1873: 479).

Характерной особенностью, во многом определявшей и продолжающей определять степень внимания к византийскому культурному наследию, силу звучания византийской темы в социальной жизни, является ее тесная связь с государственной идеологией, которая, как известно, в течение последнего века отечественной истории претерпевала кардинальные повороты.

В конце XIX – начале XX столетия русская (по преимуществу петербургская) византинистика обрела статус всемирно известной школы. Развитию научных исследований в этот период активно способствовало российское правительство, соединявшее с идеей решения чисто академических задач стремление к усилению культурного и политического влияния России на Востоке. В русле политических проектов находилось создание Российского археологического института в Константинополе (РАИК) в 1894 г. (активно действовавшего до 1914 г.). Основание в 1882 г. Императорского Палестинского общества так же имело во многом политико-идеологическую подоплеку. Общий глубинный смысл византийских исследований осознавался учеными, воспринимавшими свое дело как служение русскому самосознанию. Русская византинистика до 1917 г. была тесно связана с политической реальностью народов, находившихся ранее в сфере влияния Византийской империи, отражала пульс современной жизни, была исследованием прошлого во имя лучшего, органично целостного, понимания настоящего.

В России второй половины XIX – начала XX в. создалась атмосфера растущего интереса к истории и культуре Византии, осуществился перенос внимания с идеализации государственного устройства и культуры языческой Римской империи (модели, культивировавшейся Петром I), на последовательное открытие культурных ценностей Византии. В архитектуре в системе государственного заказа получил большое развитие «византийский стиль» как выражение идеалов православной культуры и государственности. «Византийский стиль» явился проявлением «историзма», означавшего в своем глубинном понимании поиск и выражение цивилизационных истоков культуры (Савельев 2006: 5).

Интересно обратить внимание на трансформацию содержания понятия «византийского» или «русско-византийского» стиля. В первой половине XIX в. под этим стилем подразумевалось применение в архитектуре форм допетровского зодчества. Концепция «русского стиля» охватывала зодчество, основанное на реминисценциях архитектурных образов времени первых Романовых, то есть в основном XVII столетия. В русской архитектуре второй половины XIX века понятие «византийский стиль» стало означать претворение традиций зодчества собственно византийской эпохи. Архитекторам пришлось специально изучать ее памятники, то есть освоение византийского наследия не вытекало из сложившейся ранее системы образования, не было естественным и органичным. Знание древнерусского зодчества оказывалось далеко недостаточным. Дело в том, что общность фундаментальных принципов церковного зодчества, «монументального богословия», не означала калькирования конкретных элементов языка архитектуры. «Древнерусский храм никогда не спутаешь с византийским» (М. В. Алпатов). Таким образом, смысл государственного заказа на развитие «византийского стиля» в архитектуре России состоял не столько в создании национального стиля, сколько в утверждении принадлежности России к византизму как типу цивилизации, православной в своем духовном архетипе.

В начале XXI в. пути решения проблемы государственно-культурной самобытности России вновь сопряжены прежде всего с изменением правительственной политики в отношении православной Церкви. Президент В. В. Путин отметил, что «государство… на протяжении многих предыдущих десятилетий много сделало для того, чтобы корни нашей истории и культуры, в том числе духовной, были подорваны. Государство вернет долг Русской Православной церкви, другим конфессиям, вернет долг российскому народу» (Цит. по: «На Валдай, к Иверской» 2008).

В постижении проблемы византизма в настоящее время в русской науке можно выделить следующие области: философия культуры, собственно византинистика и сфера образовательно-педагогической мысли.

Характерной особенностью современной отечественной философии культуры предстает укоренение в ней метафизического, историософского начала, то есть понимание культуры, человека, истории в неразрывной связи с их отношением к трансцендентной реальности. В русле этой тенденции находится деятельность Византийского Клуба «Катехон», основанного в 1999 г. А. М. Малером при Институте философии РАН, существование центра «Северный Катехон» и ежегодного альманаха с таким же названием, посвященного исследованию «византизма» как единого философско-политического направления. А. М. Малер отмечает, что его базовая философская установка – это интуиция абсолютных ценностей, которые возможны только в религиозно-метафизическом измерении и отсутствуют в измерении секулярном. Сам мыслитель прошел путь «от неопределенного “традиционализма” – к христианской ортодоксии и от размытого “евразийства” к “византизму” (Новизантизм как новый большой стиль 2007: 110). Ярким, неординарным и вместе с тем органично связанным с магистральной линией отечественной философской традицией мыслителем предстает Н. А. Нарочницкая. Исследователь пишет, что в конце XX века Россия оказалась на перепутье, напоминающем ее судьбу в начале столетия, что свидетельствует о глубокой болезни национального организма. В книге «Россия и русские в мировой истории» Н. А. Нарочницкая следующим образом формулирует главное содержание нашей эпохи: «Уничтожение российского великодержавия во всех его духовных и геополитических определениях, устранение равновеликой всему совокупному Западу материальной силы и русской, всегда самостоятельной исторической личности с собственным поиском универсального смысла вселенского бытия» (Нарочницкая 2004: 12). Автор подчеркивает, что история человеческой мысли и духовного исканияэто всегда борьба двух противоположных основ мировосприятия идеи личного Бога Творца и идеи самосущной природы. Любая религиозно-философская система выстраивается на одном из этих краеугольных каменей. Именно эти первоначала и порождают противоположные устремления – искание Царства Божия или строительство царства человеческого. «В христианских критериях прогрессом является нравственное совершенствование человека, духовное преображение мира, а попытки его переустроить по критериям земного благополучия сами по себе не имеют положительного смысла. Несмотря на единство материального в основе цивилизаций лежит разное понимание человека и его отношения к Богу, человеку, обществу, природе и космосу». (Нарочницкая 2004: 19). Современный Запад отрицает самобытный путь Россия вследствие разного отношения к сути христианства – преодолению искушения хлебом и властью и заповедям Блаженств. Православная Россия, согласно христианским критериям, не является частью постренессансной западноевропейской цивилизации, сформировавшейся на рационалистической философии Декарта, идейном багаже французской революции и протестантской этике мотивации к труду. Но несмотря ни на какие многоуровневые различия (политические, природные, производственные, бытовые) европейская культура имеет единый фундамент, данный в христианском Откровении. Жак Ле Гофф, ведущий историк школы «Анналов» пишет о задаче, которую предстоит осуществить европейцам Востока и Запада как об объединении «обеих половин, вышедших из общего братского наследия единой цивилизации, уважающей порожденные историей различия». Подлинное единство состоит в признании вселенской равноценности наших опытов. «Будущее – в конструктивном соединении исторического наследия и творчества всех этнических, конфессиональных и культурных составляющих Европы: германской, романской и славянской, Европы латинской и Европы православной. Поэтому «русский вызов» – это не вызов, это «призыв». А будущее России – это будущее Европы» (Нарочницкая 2004: 8).

Необходимо подчеркнуть, что современному Западу присуща инерция «мифологии цивилизационного превосходства», наличие отрицательного, византийского мифа (ситуация формирования которого возникает в западной традиции после Четвертого Крестового похода). В верном настраивании европейского культурфилософского зрения, в «реабилитации» Византии не последнюю роль могут сыграть ученые – византинисты. Основатель и директор Научного Центра восточнохристианской культуры в Москве А. М. Лидов пишет: «Без понимания православной идентичности, православной модели и связанной с ней глубочайшей культуры, уходящей корнями в Византию, и без признания существования Европы как отдельного очень важного и самостоятельного целого со своим способом видения, мы не продвинемся далеко в нашем европейском диалоге» (Лидов). Исследователь обосновывает необходимость практического шага, создания некоего европейского Центра византийского наследия, имеющего целью разъяснение европейской среде, европейским интеллектуалам сути православной византийской традиции как традиции, с одной стороны – европейской, с другой – традиции высокой культуры. Наилучшим местом расположения этого Центра византийского наследия мог бы стать остров Керкира (Корфу), поскольку он, находясь на границе двух европейских миров, способен дать необходимое культурное, историческое и географическое пространство для реализации этих идей.

Значительной духовно-интеллектуальной силой является сегодня творчество петербургского философа А. Л. Казина. Этот мыслитель последовательно в ряде своих книг («Последнее царство», «Россия и мировая культура», «Великая Россия») и статей («“Тишина, в которой слышно слово”…: Метафизика консерватизма»; «“Сеть” против Державы»; «Динамика власти как проблема цивилизации» и др.) раскрывает существо духовных идеалов русского человека, показывает их как метафизический стержень жизни на протяжении веков, помогает понять, что никакие внешние изменения и катаклизмы не способны противостоять органике духа народа, органике, которую, однако, необходимо сохранять, оберегая духовный инстинкт (развивая душу) и целеустремленно переводя его в сознание (формируя русское самосознание).