Текст книги "Психологическое здоровье личности и духовно-нравственные проблемы современного российского общества"

Ананьев В. А. Основы психологии здоровья. Кн. 1. Концептуальные основы психологии здоровья. СПб.: Речь, 2006.

Баксанский О. Е., Лисеев И. К. Философия здоровья. М.: ИФ РАН, 2001.

Васильева О. С., Филатов Ф. Р. Психология здоровья. Феномен здоровья в культуре, в психологической науке и обыденном сознании. М.: Мини Тайп, 2005.

Некрасова Ю. Б. Групповая эмоционально-стрессовая психотерапия в коррекции психических состояний заикающихся // Вопросы психологии. 1984. № 2. С. 75–82.

Николаева Е. И. Психофизиология. Учебник для вузов. М.: Пер Сэ, 2008. Психология здоровья: Учебник для вузов / Под ред. Г. С. Никифорова. СПб.: Речь, 2008.

Секач М. Ф. Психология здоровья. Учебное пособие для вузов. М.: Академический проект – Гаудеамус, 2005.

Ajzen I. The theory of planned behavior // Organizational Behavior and Human Decision Processes. 1991. V. 50. N2. P.179–211.

Bridle C., Riemsma R. P., Pattenden J., Sowden A. J., Mather L., Watt I. S., Walker A. Systematic review of the effectiveness of health behavior interventions based on the transtheoretical model // Psychology and Health. 2005. V. 20. N 3. P. 283–301.

Cialdini R. B., Reno R. R., Kallgren C. A. A focus theory on normative conduct: Recycling the concept of norms to reduce littering in public places // Journal of Personality and Social Psychology. 1990. V. 58. № 6. P. 1015–1026.

DiClemente C. C. Addiction and change: How addictions develop and addicted people recover. N. Y.: Guilford, 2003.

Lichtenstein E., Glasgow R. E. Smoking cessation: What have we learned over the past decade? // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1992. V. 60. P. 518–527.

Littelle J. H., Girvin H. Stages of change: A critique // Behavior modification. 2002. V. 26. P. 223–273.

Prochaska J. O., Velicer W. F., DiClemente C. C., Fava J. Measuring process of change: Application to the cessation of smoking // Journal of Consulting and Clinical Psychology. 1988. V. 56. P. 520–528.

Prochaska J. O., DiClemente C. C., Norcross J. C. In search of how people change. Applications to Addictive Behavior // American Psychologist. 1992. V. 47. P. 1102–1114.

Prochaska J. O., Velicer W. F. The transtheoretical model of health behaviour change // American Journal of Health Promotion. 1997. V. 12. P. 38–48.

Sutton S. Transtheoretical model of behavior change / A. Baum, S. Newman, J. Weinman, R. West, C. McManus (Eds). Cambridge handbook of psychology, health and medicine. Cambridge: Cambridge University press, 1997.

Velicer W. F., Prochaska J. O., Fava J., Norman G. J., Redding C. A. Smoking cessation and stress management: Application of the transtheoretical model of behavior change // Homeostasis. 1998. V. 38. P. 216–233.

Velicer W. F., DiClemente C. C., Rossi J. S., Prochaska J. O. Relapse situations and self-efficacy: an integrative model // Addictive Behavior. 1990. V. 15. P. 271–283.

World Health Organization. World Health Report. 2002. URL: http://www. who.int/whr/en [2002. November. 6] (дата обращения: 25.04.2014).

Душевное здоровье с позиции православной антропологии
Протоиерей Вадим Леонов

Кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед.

Аристотель

Задача настоящей статьи состоит в том, чтобы, опираясь на опыт православной традиции, изложить с богословской точки зрения суть святоотеческого понимания здоровья и связанных с ним важных антропологических идей.

Термин здоровье ὑγίεια (или ὑγεία, производное от него ὑγιαίνω – быть здоровым) используется в Ветхом Завете более 30 раз, но всегда в одном значении – как отсутствие физических болезней или, точнее, как отсутствие отклонений от привычных норм и состояний человека. Например: «И сказал ему (Иаков Иосифу. – В. Л.): пойди, посмотри, здоровы ли братья твои и цел ли скот, и принеси мне ответ» (Быт. 37: 14).

В Новом Завете слово «здоровье» также используется в смысле «отсутствие отклонений от привычных норм и состояний человека», но Господь Иисус Христос употребляет его и в новом значении: «Книжники и фарисеи, увидев, что Он ест с мытарями и грешниками, говорили ученикам Его: как это Он ест и пьет с мытарями и грешниками. Услышав [сие], Иисус говорит им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мар. 2:16–17). Сам Иисус Христос говорит: праведники – это и есть здоровые люди, а грешники – это больные, т. е. здоровье – это, прежде всего, категория духовно-нравственная. Эту мысль Господь повторил, когда исцелил человека, 38 лет лежавшего в парализованном состоянии: «Иисус встретил его в храме и сказал ему: вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Иоан. 5: 14). Здесь Он указывает внутреннюю причину болезни – грех и призывает исцеленного человека не грешить, чтобы болезнь не возобновилась в худшей форме. Ясно утверждается, что в основании болезней лежат греховные причины.

Более того, Господь укоряет тех людей, которые надеются продлить свою жизнь за счет материального благополучия, питания и условий жизни. Он говорит прямо: «Жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лук. 12: 15). Учитывая все сказанное, можно сделать вывод, что согласно Евангелию, здоровье человека основывается не столько на физических факторах, сколько на духовно-нравственных.

Эта идея здоровья человека как свободы от греха и приобщения к святости является основополагающей в христианской традиции, для православного богослужения и церковных таинств. Например, в таинстве Елеосвящения, совершаемого для исцеления больных, бóльшая часть молитвенных обращений к Богу – это просьбы о прощении ведомых и неведомых грехов человека и значительно меньшая часть – просьбы о физическом исцелении. Снова этим ясно свидетельствуется, что главной причиной утраты здоровья является греховная жизнь, нарушение духовно-нравственных принципов бытия.

Феномен нравственного поведения человека является предметом изучения не только в богословии, но и в психологии, и в философии, поэтому было бы весьма интересно соотнести эти знания, что может стать темой для крупного исследования. В данной статье пока представлена попытка лишь обозначить основные подходы к раскрытию данной темы.

1) Нравственность как обобщенный социально-культурный опыт

В философии нравственное поведение человека очень часто рассматривается как нечто субъективное, как некий этический опыт, передаваемый из поколения в поколения. Такое понимание происхождения нравственности заложено в трудах классиков европейской философии.

Гегель считал, что нравственность – это «в себе и для себя сущие законы и учреждения» (Гегель, 1990, с. 200). Марксистское учение гласит: «Если человек черпает все свои ощущения, знания и т. д. из внешнего мира и из опыта, приобретаемого от этого мира, то надо, стало быть, так устроить окружающий его мир, чтобы человек получал из этого мира достойные его впечатления, чтобы он привыкал к истинно человеческим отношениям, чтобы он чувствовал себя человеком. Если правильно понятый личный интерес есть основа всякой нравственности, то надо, стало быть, позаботиться о том, чтобы интересы отдельного человека совпадали с интересами человечества» (Маркс, 1906, с. 87–88).

Нравственность рассматривается как продукт социальной эволюции человека. Она помогает человеческим сообществам выживать.

Подобные взгляды на основания нравственности широко представлены и в психологии. Считается, что мораль и нравственность проистекают из здравого осознания принятых в обществе норм поведения, из усвоенных в детстве понятий о добре и зле. В генетической психологии Ж. Пиаже и у его последователя, создателя теории нравственного развития Л. Кольберга моральное развитие ребенка осуществляется через взаимодействие с семьей и обществом, проходя определенные стадии.

2) Нравственность как природный орган в человеке

Среди исследователей есть и такая точка зрения, что нравственность обусловлена не столько внешним влиянием, сколько происходит изнутри, т. е. имеет внутренние природные основания в человеке. Например, М. Хаузер, профессор антропологии и психологии Гарвардского университета, в 2006 г. опубликовал работу, в которой он обосновывает врожденность человеческой морали (Хаузер, 2008). Он использовал тест «неуправляемой вагонетки», который выявил существование у людей универсальных принципов нравственности. Независимо от вероисповедания, национальности, профессии и возраста подавляющее большинство людей (90 %) быстро давали однотипные ответы, руководствуясь, по сути, одинаковыми нравственными нормами. Автор утверждает, что нравственность присуща человеку генетически, т. е. существует своего рода «орган» морали. По мнению Хаузера, генетическая запрограммированность моральных категорий не отрицает разнообразия моральных систем в различных культурах. Человеку в отличие от животных с рождения дан своего рода моральный строительный набор, которым пользуются воспитатели, формируя удобную для конкретного общества систему морали. Но сама способность отделять добро от зла зиждется на универсальных принципах, укорененных в онтологии человека. Как он считает, природа поступила мудро, запрятав моральные нормы в подсознание. Мораль – такой же отдельный «орган» мозга, как родной язык человека. Ведь, во время разговора мы не думаем всякий раз, где поставить подлежащее, где – сказуемое.

Однако существует и критика теории Марка Хаузера о врожденности нравственности, где опять-таки отстаивается идея культурного происхождении нравственных норм (Rorty, 2006).

3) Нравственность как проявление метафизической реальности бытия

В философии эта идея восходит к учению Канта о «категорическом императиве». Это понятие было сформулировано в его труде «Основы метафизики нравственности» (1785). Он исходил из очевидного факта, что поступки людей постоянно оцениваются с позиций категорий добра и зла. Есть ли во внешнем мире образец, эталон добра или конкретная личность как носитель этого эталона? В видимом мире такой личности нет. Но почему же люди имеют представление о добре и зле? Кант сделал вывод, что это понятие дано нам свыше. Последовательный и непредвзятый анализ причин нравственного сознания неизбежно приводит к выводу, что есть Бог, который и является символом нравственного идеала, т. е. нравственность в человеке имеет метафизические основания.

В психологии также есть исследователи, которые осознают сверхъестественные причины нравственности человека. На мой взгляд, примером понимания нравственности как проявления духовных законов бытия может служить работа М. И. Воловиковой, которая отмечает: «Представление о неизменных нравственных основаниях нашего постоянно меняющегося мира восходит к Библии. На камне (скрижалях) были даны народу заповеди (10 законов поведения, обязательных для исполнения). На скрижалях сердца человеческого, в совести, записан внутренний нравственный закон (не противоречащий десяти заповедям). Но голос совести часто бывает слишком тихим (а звук телевизора слишком громким). Слышать его (и руководствоваться им) учили обычно с самых ранних лет. Этот навык (и в первую очередь именно он) в прежней культуре назывался образованием» (Воловикова, 2012, с. 44). Здесь указывается и Божественное происхождение нравственного закона, и как он реализуется в социальной среде. Но все же первичным признается именно Божественный закон.

Таким образом, в философии и психологии мы имеем 3 варианта ответов на вопрос об источнике нравственного поведения человека:

1) нравственность – это накопленный и оформленный моральный опыт, передаваемый из поколения в поколение через воспитание, социальные нормы и другие средства воздействия на человека;

2) нравственность – некий природный внутренний орган в человеке, который сформировался в ходе его развития и расположен на генетическом или нейрофизиологическом уровне (например, в каких-то отделах коры головного мозга) (Koenigs and others, 2007);

3) нравственность – проявление духовного, метафизического в жизни людей или, другими словами, как Божественный закон мира.

Как же понимается причина нравственного, а значит и здорового поведения в христианстве? Прежде всего, в христианстве есть четкие понятия о добре и зле. Бог есть высшее благо, поэтому Его благая воля и есть добро для всех тварных существ. Делать добро – это осознанно осуществлять волю Божию, или Его заповеди, или добродетели – все это равнозначные выражения. Соответственно зло – это уклонение от воли Бога.

Учение о нравственности исходит из этих вероучительных предпосылок: Бог есть абсолютное Благо, Он есть всесовершенная Любовь и Истина, поэтому все, что творит Он, несет на себе печать Его благости и любви, что в Священном Писании выражено в прекрасных словах, произнесенных при завершении творения мира: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31). Эта божественная печать доброты и правды проявляется не только в красоте и удивительной гармонии Вселенной, но и в наличии в ней нравственных законов, которые не только в христианстве, но и во всех религиозных учениях мира признаются столь же объективными, как и законы физические. В самом общем виде эти законы устанавливают причинно-следственную связь между нравственным содержанием поступка и их природными последствиями: добро порождает совершенство и блаженство, а зло производит страдания, болезни и смерть.

Тварные существа, лишенные личностного начала, свободы и разума, детерминированы и не несут нравственной ответственности, как сказал об этом преп. Иоанн Дамаскин (VIII в.): «Бог, по Своему предведению, предопределяет то, что не находится в нашей власти» (Иоанн Дамаскин, 1992, с. 71).

Человек же создан по образу Божьему (Быт. 1: 27), т. е. наделен высшими Божественными свойствами: личностным началом, свободой, разумом, творчеством, могуществом, стремлением к добру. В отличие от неразумных тварных существ он может свободно самоопределяться в отношении как физических, так и нравственных принципов бытия, вплоть до их полного игнорирования и действий вопреки им. Однако, имея такой дар, человек несет на себе ответственность, навлекая на себя своим противоборством негативные последствия, независимо от того, признает или не признает он объективное существование нравственных принципов бытия.

Богообразность человека означает, что человек призван быть добрым – это его естественное состояние, соответствующее замыслу Божьему. Образ Божий воздействует на человека, понуждая его совершать поступки, которые логически не вписываются в принципы нижестоящего небогообразного мира. Воздействие совести – яркий пример энергийного проявления образа Божия в человеке.

Уклонение от добра для человека возможно, но оно становится причиной саморазрушения. Преп. Иоанн Дамаскин учит: «Следует принять к сведению то, что добродетель дана нам Богом вместе с нашей природой и что Он сам есть начало и причина всякого блага. И без Его содействия и помощи для нас невозможно ни хотеть, ни делать добра. Но в нашей власти или остаться в добродетели и последовать Богу, Который к ней призывает, или оставить добродетель, т. е. жить порочно и последовать дьяволу, который – правда, без принуждения – нас к этому призывает; ибо порок есть не что иное, как удаление от добра, подобно тому, как тьма есть удаление от света. Итак, оставаясь верными нашей природе, мы живем добродетельно; уклоняясь же от своей природы, т. е. от добродетели, мы приходим в противоестественное состояние и становимся порочными. Раскаяние есть возвращение, путем подвижнической жизни и трудов, из противоестественного состояния в состояние естественное и от дьявола к Богу» (Иоанн Дамаскин, 1992, с. 71). В этих словах ясно выражено, что добродетельность онтологически присуща человеку, естественна для него, но укоренена не в его физической природе, а в метафизической сфере его бытия – в богообразности человека. Отсюда следует важный вывод, что как образ Божий может быть поврежден, искажен, но неуничтожим в человеке, то и его тяга к добру также может быть подвержена деформациям, но полностью исчезнуть не может.

В православном учении нравственные принципы бытия описаны просто и ясно. Отвержение добра есть, по сути, отвержение Бога – источника жизни для всей Вселенной, поэтому такие поступки порождают страдания, болезни и смерть, что выражено в Священном Писании в кратких словах: «Сделанный грех рождает смерть» (Иак. 1: 15).

В православном понимании смерть физическая предваряется смертью духовной, и временная дистанция между ними может быть значительной. Адам умер духовной смертью, т. е. лишился вечной блаженной жизни в единстве с Богом в тот же день, когда и согрешил, а физически он умер через много лет. Духовная смерть сразу актуализирует процессы тления и смерти, прежде всего в виде физических и психических болезней человека. Помимо истории грехопадения, Библия преисполнена примеров, показывающих, что грех порождает духовную смерть, которая приводит к физическим страданиям, смерти и даже, как говорят в наше время, экологическим катастрофам: убийство Каином своего брата Авеля, гибель Содома и Гоморры, безумие царя Навуходоносора, наказание царя Давида за прелюбодеяние и т. д.

Из православного понимания причин нравственного поведения человека следует несколько выводов:

• нравственное поведение относится к богоустановленным принципам бытия мира и человека и укоренено на онтологическом уровне;

• добродетельная жизнь – это естественное состояние человека, греховная жизнь – неестественное состояние;

• нравственные основания бытия необходимо изучать и формулировать в предельном соответствии с Божественным откровением. Отчасти эту работу уже проделал для людей Господь Бог, когда предложил ветхозаветному человечеству 10 заповедей, но только к 10 заповедям нравственное поведение человека не сводится;

• нравственные законы во многом определяют физическое состояние человека, в том числе и его здоровье. Человек призван к их сознательному исполнению;

• они не подлежат произвольному изменению, игнорированию, ибо установлены Богом.

Теперь вернемся к описанным выше трем вариантам понимания нравственности в философии и психологии и сопоставим их с богословским подходом.

В первом случае, нравственность человека воспринимается как накопленный культурой и усвоенный конкретным человеком моральный опыт. Несомненно, что социокультурное влияние на моральное поведение – это факт, который невозможно отрицать, но если мы будем считать, что именно внешнее воздействие и воспитание человека более всего формируют его нравственность, то мы должны допустить возможность радикального изменения нравственных установок человека и общества. Более того, выглядят возможными, а в некоторых случаях и оправданными манипуляции нравственными категориями человека, ибо социокультурная среда – это явление изменчивое. Смена культурных парадигм происходит в истории все чаще, а значит, и нравственные установки людей должны адекватно и столь же радикально меняться. Но жизненный опыт не согласуется с таким представлением о нравственной изменчивости.

Приведем один пример. 7 ноября 2012 г. правительство Франции одобрило закон об однополых браках, согласно которому соответствующие лица могут не только официально регистрировать свое сожительство как семью, но и усыновлять детей. Против этого закона вышли на митинг более 1 миллиона граждан Франции. Люди восприняли этот закон как безнравственный и крайне опасный для общества. Подобных массовых выступлений Франция не знала уже десятки лет. Что вывело людей на улицы? Если придерживаться той точки зрения, что нравственное поведение определяется внешним социокультурным воздействием, то такой массовости выступлений не должно было быть. Французы как нация во все века не только чутко реагировали и подхватывали все культурные новшества, но и сами их формулировали для европейцев в разных сферах, по крайней мере, со времени взятия Бастилии. Культурное сознание каждого француза многократно «прокручено через мясорубку» либерализма, обильно «приправлено» толерантностью и красиво «упаковано» в политкорректность. Тогда откуда эти массовые возмущения, учитывая при этом то, что политическая власть и средства массовой информации находятся под контролем их противников? С богословской точки зрения, в данном случае произошло энергийное проявление богообразности людей, явила себя нравственная онтология человека, которая допускает вариации, но противится разрушению и извращению по сути. Таким образом, «культурно-наследственное» понимание причин нравственного поведения человека является неполным, ущербным и может спровоцировать и отчасти оправдать произвол, насилие и манипуляции в нравственной сфере. При таком подходе всегда можно смоделировать, хотя бы локально, необходимую культурную среду, позволяющую оправдать любой грех.

Что касается второй концепции – «физиологической», то с богословской точки зрения она выглядит интересной, потому что переводит причину нравственности во внутренний план бытия человека, но и здесь видятся определенные проблемы. Если действительно существует в человеке некий нравственный орган, то трудно удержаться от соблазна и не научиться им управлять, например, для того, чтобы лечить неврозы, которые часто возникают на нравственной почве. Можно было бы отключать его, например, у солдат, которые идут в бой, чтобы их потом не мучили угрызения совести, избавить их от психологического стресса и т. д. «Физиологический» подход к нравственности человека ученые пытались разрабатывать с середины 1920-х годов до начала Второй мировой войны в СССР, и приблизительно в то же время подобные работы велись и на территории Третьего рейха. В рамках этой концепции нравственная жизнь человека становится предметом манипуляций и деформаций, что крайне опасно.

Для третьего – «метафизического» подхода в понимании источника нравственности характерно несколько существенных моментов:

• восприятие нравственных принципов бытия как объективной реальности в жизни человека;

• нравственные законы можно изучать;

• их необходимо соблюдать.

Данный подход уже несовместим с манипуляциями в нравственной сфере, ибо метафизика находится за гранью привычных средств деятельности человека. В этом случае предлагается изучать нравственность и гармонично вписаться в нее, жить в соответствии с ней. Этот подход ориентирует исследователя на выяснение сути нравственных законов для последующего воплощения в жизнь ради истинной пользы человека. С богословской точки зрения именно такой подход видится самым перспективным.

В заключение отметим, что само по себе пристальное внимание к нравственному поведению человека не только в сфере богословия, но и психологии – весьма отрадный факт, который дарит надежду, что постепенно и реальное нравственное состояние нашего общества улучшится. Ибо там, где просыпается подлинный интерес к нравственности, происходит и нравственное возрождение.