Текст книги "Приход Русской Православной Церкви в России и за рубежом. Материалы к изучению приходской жизни. Выпуск 5. Православные приходы греческого мира (Греция, Кипр). Место и роль русскоязычных общин"

Часть 2
Православный приход на Кипре и в Греции: взгляд приходского священника

XXI век и городское священническое сословие: формирование, обучение, особенности служения

Священник Константин Влецис, настоятель храма святых Апостолов, Элладская Православная Церковь (г. Салоники).

Интервью И. П. Рязанцеву, М. А. Подлесной.

«Лично я понял с детских лет, до того как стал священником, что все мы есть одна единая Церковь. Священник должен рано это понять, он должен понять, что твой приход – это все».

Интервьюер: Батюшка, позвольте для начала задать личные вопросы…

Священник Константин: Если смогу ответить.

Интервьюер: По возможности. Когда и где Вы родились? В какой семье? Какое получили образование и где? Как складывалась Ваша духовная жизнь?

Священник Константин: Я родился в Салониках 2 марта 1961 г. Вырос в семье священнослужителя. Нас было семеро детей, большая семья. Отец мой был священнослужителем, и все дети прихода были его детьми, потом вы поймете, почему я на этом акцентировал внимание.

В Греции женщины стеснялись исповедоваться мужчине-священнику, поэтому они приходили, рассказывали свои грехи матушке, моей маме. Дверь нашего дома всегда была открыта, и все прихожанки исповедовались у нее. Рассказывали, а потом просто шли к батюшке за разрешительной молитвой. Наш дом был базарной площадью. Все проходили через наш дом. Еще его можно было бы сравнить с колхозом, потому что на нижнем этаже шла катехизация детишек, на среднем была церковная школа, а выше – дом самого священника. Дети, которые не могли разместиться на первых двух этажах, могли подняться к нам домой на третий этаж, и тогда там также начиналась катехизация детей. Я тогда не совсем осознавал все, что происходит. Это я сейчас понимаю, когда у меня самого уже семья.

Вот эта вся община, которая находилась в доме, помогла развитию моей личности. Это так называемое общественное образование личности священника, когда он формируется самим обществом и умеет общаться с прихожанами. Сегодня существует определенная проблема в этом смысле. И в Греции, и в России есть священнослужители с очень хорошим образованием – университеты, иностранные языки, интернет, современные технологии, но когда они начинают общаться с народом, то не могут влиться. У них нет опыта нахождения в общине, и молодые священнослужители испытывают страх общения, не умеют общаться с многочисленными прихожанами.

Один из основных базовых моментов в жизни священнослужителя – это его семья. В семье он учится, как жить и выживать. У меня был очень прочный фундамент, может, поэтому мне очень легко общаться с миром. Это не то, что специально делалось, просто мы так жили. Такой вот образ жизни вместе со всеми, со всем приходом.

Второй кит, на котором формируется личность священника, – это наше образование. У нас в семье было много детей, и мы помогали один другому делать уроки, учиться. Самый строгий и самый образованный был у нас Афанасий[18]18
  Афанасий Влецис, профессор кафедры православного богословия Мюнхенского университета.


[Закрыть]. Мы его называли стражником и полицейским. Он непросто нас учил, он требовал от нас. Это подталкивало нас, мы хотели учиться. И все семеро получили высшее образование. А кое-кто из сестер и братьев получили по два высших образования. Мое первое образование техническое, я электрик. Богословием я стал заниматься параллельно. Мне было интересно, что я получал внецерковные, другие знания, которые выходят за рамки богословских. Получение разных знаний расширяет кругозор, помогает в общении с людьми.

Еще один момент, который меня сформировал как личность, – это военная служба. Мне было довольно-таки легко служить в армии, так как я уже знал, как жить с большим количеством людей в одном помещении, мог готовить и обслуживал сам себя по полной программе.

Интервьюер: До революции в России существовало духовное сословие, и служение священника было связано не только с традицией Церкви, но и с глубокой семейной традицией. Можно ли говорить о таком духовном сословии в греческом обществе, где истории целых семей связаны со служением Церкви?

Священник Константин: Мы можем говорить о сословии, потому что не только моя семья, но всех, кого я знаю в своем кругу общения, непосредственно связаны с церковной жизнью. Но в данный момент истории, возможно, это представлено меньше, чем тридцать лет назад. Двадцать-тридцать лет назад эта связь была более крепкой и сильной, сейчас происходит некоторое ее ослабление. И еще обратите внимание на то, что у священника в городе другие задачи, поэтому он может себя вести по-другому. А служитель в деревне становится как бы членом каждой семьи.

Интервьюер: Если можно, хотя бы приблизительно, как изменилось соотношение тех, для кого священство – это семейная традиция, и тех, для кого священство – это то, что он обрел лично, впервые в истории своей семьи?

Священник Константин: До 70-х годов XX столетья это было, как правило, так, что каждый старший сын священнослужителя должен был стать священником. Сейчас этого нет.

Интервьюер: А сколько сейчас священников не из священнических семей?

Священник Константин: Больше половины не из священнических семей.

Интервьюер: С чем было связано то, что стала прерываться семейная традиция священства?

Священник Константин: С развитием городов. Потому что большинство людей живет в городе, и священник может жить в городе, а служить в деревенском приходе. Соответственно, семья священника уже не имеет такой связи с приходом. До 70-х годов дом священнослужителя должен был быть рядом с храмом, а сейчас нет. Например, наш дом от храма был на расстоянии ста метров, а сейчас уже другие расстояния.

Интервьюер: А в связи с этим можете назвать плюсы и минусы этого нового состояния духовного сословия?

Священник Константин: Один из положительных моментов в том, что ребенок не растет под давлением отца-священника. И еще один из таких моментов: женщина вышла за пределы дома. То есть если она раньше была дома, занималась детьми и т. д., то сейчас она уже и образовывается, и работает.

Городской образ жизни разрывает эти связи. Делает человека более свободным в своем выборе.

Я могу, если вам интересно, сравнить самого себя, как я рос в семье священнослужителя, и моих детей, которые растут уже на моем фоне. Если я буду рассказывать о себе лично, вы поймете разницу. Я вырос в семье священника в ста метрах от храма, поэтому мы были сами проводниками, помощниками на приходе – катехизаторами, псаломщиками. И мне лично это помогло влиться в церковную жизнь.

Теперь я сам священнослужитель, мой приход находится в одном районе города, а живу я в другом районе, в общем-то, расстояние большое. Моя супруга – богослов, она преподает Закон Божий в школе. Моя жена приходила ко мне на приход и катехизировала детей. Мои собственные дети не могли приходить ко мне на приход из-за большого расстояния. Поэтому не происходило этой непосредственной связи отца и детей на приходе. Расстояние нас разделяло. Я сам свободно решил, что стану священнослужителем, на меня никто не давил. Соответственно мои дети выросли в такой же свободе выбора, я абсолютно не влиял на их выбор. Мое уважение к их свободе выбора отдалило их в какой-то степени от ствола Церкви. Они постоянно причащаются, они в курсе всех церковных событий, но они не выбрали тот путь, который выбрал я. У меня 6 детей, из которых 5 студенты, а младший в гимназии. Но я вижу, что трое моих детей, получив одно высшее образование, как второе сейчас выбирают богословский факультет. Они совершенно свободно решают, я никак не участвую.

Интервьюер: Может быть, безусловная свобода – это не всегда хорошо? И что тогда авторитет отца?

Священник Константин: А дети, вырастая в семье, уже имеют перед собой примеры отца и матери, то есть не надо над этим работать, они видят это.

Но вот здесь есть одно большое «но». После 16 лет наша мама не могла контролировать нас абсолютно. Она ведь понимала, что не может больше участвовать в нашей жизни. Когда она почувствовала, что дети ушли из семьи, что не может больше контролировать их духовную, церковную жизнь, тогда помимо того, что обучила нас этой общественной жизни, она смогла сделать самое главное – на коленях молиться за нас. Я это понял и осознал, когда сам стал священником. Я чувствовал, что какая-то рука главенствовала над нами. Я не мог тогда объяснить это, теперь понимаю.

Интервьюер: Очень интересно, я спросил про авторитет отца, а мне рассказали про маму…

Священник Константин: Я считаю, что это единое целое – отец и мать. Вообще, в Греции, может быть, как и у евреев, авторитет матери очень силен. Мама – основа, фундамент, отец – добытчик. То есть личный пример мамы имеет большое значение, не столько отца, сколько матери в доме.

Интервьюер: Батюшка, позвольте задать несколько вопросов о Вашем приходе, в котором Вы служите сейчас и являетесь настоятелем. Когда он был создан? Кто был инициатором создания прихода, где Вы служите сейчас? Основные вехи развития и становления этого прихода.

Священник Константин: Это относительно новый приход. Редзики – это район, в котором я живу, там 700 жителей было раньше, а сейчас уже 22 000. Самой первой церкви где-то 60 лет. И 20 лет, как мы строим новый большой храм. Район заселился внутренними мигрантами из других районов Салоник. Это хороший, зеленый район, немножко за городом. В городе живут более пожилые люди, а за городом – чаще молодые семьи. В наших школах около 5000 детей, поэтому и наша роль изменилась. Это уже не 700, а 22 000.

Что делаю лично я на приходе? Вечерни и утрени, литургия – весь богослужебный круг. Потом я должен посвящать какие-то определенные часы тому, чтобы выполнить какую-то офисную работу – заполнить какие-то документы. Вечером опять совершаю вечернюю службу. И снова сижу в офисе, заполняю какие-то документы, решаю нужды прихожан. Литургическая часть происходит почти каждый день. Второе, в чем я участвую, – исповедую народ, стараюсь делать это каждый день, чтобы не было больших очередей. Сегодня, например, после литургии три человека исповедовались, а потом была офисная работа. Вечером – вечерняя служба, а потом у женщин будет духовная беседа с помощницей богословом, я же снова буду исповедовать. Вот примерно так складывается мой обычный день. Он состоит из очень простых дел.

Очень большое внимание на приходе мы уделяем катехизации молодежи. Это происходит, как правило, по вечерам. Сформированы три группы детей по возрасту. У нас есть хор, который занимается песнопением, раньше была еще танцевальная группа детей. Есть залы, в которых ребята занимаются теннисом.

Есть и еще кое-что… Во время исповеди, как правило, проявляются какие-то общие для всех личные проблемы, их можно обсудить группами. Обычно я собираю 2 раза в месяц группы молодых пар, и за чашечкой кофе мы обсуждаем их семейные проблемы. Среди прихожан у нас есть образованные люди – специалисты в каких-то областях. Например, врачи, педиатры, психологи, которые могут внести свой какой-то вклад в решение этих семейных проблем. Одна из важных и сложных проблем для нас в настоящее время – это ереси, которые очень распространились в городе. В самом городе очень много появилось протестантских организаций, а по окраинам, особенно в нашем районе, – «Свидетели Иеговы». И мы были вынуждены создать свою команду, которая намеренно стала заниматься вопросами ересей. Один раз в месяц мы делаем урок и обсуждаем вопросы взаимодействия с сектами.

Сейчас я хотел бы перейти к рассказу об общественном социальном служении нашего прихода. Это более сложное, кстати. В храме – легко, это как бы мое предприятие, моя территория, люди приходят, я принимаю их, я делаю свою работу. В любом случае они были крещены, в купели крещения они были записаны гражданами Небесного Царства, и это все как бы проходило с моим участием. И в связи с этим какую ответственность мы несем! Но легко говорить, когда они на моей территории, я всех их признаю, и это очень легко. А теперь я сам должен выйти за рамки храма, и общество должно меня принять. Теперь мы идем к клиентам, которые еще не совсем наши клиенты, которые не всегда тебя принимают. И ты должен решать с ними вопросы и задачи, которые, может быть, не всегда тебя устраивают, они тебе даже не интересны, или ты не большой специалист в этом. Общественные задачи, которые вынужден решать священник, оказываются зачастую весьма сложными. И ты начинаешь мучить себя и думать, как решать эти задачи и вопросы, проблемы, с которыми ты столкнулся. Благодаря опыту, который я получил в детские годы, в семье, я вывел для себя такое правило: чтобы иметь возможность решить проблемы, надо быть членом всех общественных организаций района. Общество любителей кошек, пчеловодов и т. д. И во все общественные организации нашего района я записался. Ежегодно с меня просят взнос 20–30 евро, я их плачу и так становлюсь членом всех этих общественных организаций. Соответственно я принимаю участие в решениях проблем, которые касаются нашего района и нашего прихода – дороги, озеленение, парки. Эти все проблемы, которые я перечислил, это богословские или не богословские вопросы?

Ведь еще важно, что все те, кто не посещает богослужения, они все могут быть крещеными, значит, все равно являются членами Церкви. И поэтому узнать их проблемы для меня тоже важно. Об этом говорил апостол Павел, что мы все – части тела Христова, и священник становится тем звеном, которое объединяет Церковь и общество.

Перед тем как переехать в этот район, я 18 лет жил в другом районе. И меня там сначала не знали. Через один год, благодаря такой общественной жизни, какую я веду, я знал всех людей, выучил весь район.

Сложный вопрос – отношения со школой. У нас в Греции в обязательном порядке дети посещают божественные литургии, то есть по большим великим праздникам учителя всех детей собирают, отменяют уроки и всех 500 человек ведут в храм. Я сходил в школу, с учителями договорился и сказал, что я могу вас принять в любой день, когда придете. Буду служить литургию, только приводите их ко мне по классам, по очереди, чтобы их было немного. В одной гимназии, где как раз учится 500 детей, мы добились этого от них, и еще в одной школе. Поэтому мы делаем одну-две литургии в неделю для детей. Служим на новогреческом языке, и Евангелие, и Апостол, и служба идет на новогреческом. По греческому типикону вечером служится вечерня, а утром до литургии служится утреня, поэтому мы начинаем рано утреню, заканчиваем и ждем, когда дети придут, потом, когда они приходят, мы начинаем литургию.

Интервьюер: В какой момент Вы понимаете, что приход – это уже община?

Священник Константин: Лично я понял с детских лет, до того как стал священником, что все мы есть одна единая Церковь. Священник должен рано это понять, он должен понять, что твой приход – это все. Я спрашивал одного владыку в Белоруссии, как организуется у них социальное образование, как они учат своих священников пониманию отношений в обществе? Он смотрел на меня, как на сумасшедшего – при чем тут как бы это? Я считаю, что это важно – чтобы священники понимали жизнь общества, разбирались в общественных отношениях, а не просто знали типикон и как правильно размахивать кадилом.

Интервьюер: Тем не менее священник является настоятелем, священнослужителем на определенном приходе. В Греции тем более это актуально, потому что каждый приход имеет географические границы. И священник несет перед Богом ответственность за то сообщество людей, которое в этих географических границах существует. Поэтому мы и задаем вопросы – как складывается это единое целое? Мы прекрасно понимаем, что Церковь – Тело Христово, объединяет собой весь мир, это понятно. Но нас интересует вот этот приход, вот эта община. Как она формируется, существуя в определенных границах в Греции?

Священник Константин: Сейчас в Греции, в общем-то, тоже есть проблема границ. В деревнях это проще потому, что существует административная единица, а в городе уже сложно.

Интервьюер: И отсюда вопрос: как формируются эти приходы, которые экстерриториальны по своей природе? Как складываются связи между людьми? Какая роль здесь литургической и внебогослужебной жизни? В городах очень большое внимание стали уделять внебогослужебной жизни, она начинает играть большую роль. Насколько это благоприятно?

Священник Константин: Первое – это то, что сами священники больших приходов должны уметь ладить друг другом. Второе – те, кто уже ходит в храм, должны стать одним целым, одной группой, каждый человек которой должен чувствовать, что у него есть поддержка. Затем можно начинать работать внутри общины, разделяясь на маленькие группы по возрасту, полу, по интересам, по имеющимся проблемам, по виду деятельности, которая осуществляется в приходе и т. д. Далее приход выходит вовне, в общество, например, в школы.

Интервьюер: Говоря о реалиях приходской жизни, там, где Вы являетесь настоятелем, как Вы можете сначала количественно, потом качественно определить: кто Ваши прихожане?

Священник Константин: У нас два прихода и три храма, то есть в целом в воскресный день на службах присутствует около тысячи человек во всех трех храмах. Я так думаю, некоторые ездят в воскресный день в город, и очень многие, конечно, высыпаются в это время перед началом новой трудовой недели.

Интервьюер: То есть население района 22 000, 1000 человек приходят в три храма этого района, и тогда те, кто пришли – это все-таки полупериферия или активно действующее ядро?

Священник Константин: Считается, что тысяча человек, которые ходят в воскресный день, это много.

Интервьюер: А тогда каково количество тех, кого можно назвать ядром прихода? Которые не просто приходят на службы, но еще помогают приходу, во внебогослужебной деятельности участвуют?

Священник Константин: Из тысячи людей, пришедших в воскресенье, я могу сказать, что самое большое – сто человек – это активные участники, которые участвуют во всех работах. За этой тысячей прихожан стоят еще двести детей, которые обучаются в воскресной школе.

Интервьюер: А еще есть периферия – это те, кто ходит на богослужения не систематически, предположим, на большие праздники, на Пасху, на Рождество.

Священник Константин: В общем, на большие праздники, на Страстной седмице, когда ход с плащаницей, можно сказать, что это как минимум половина всех жителей района, потому что в это время обычно многие уезжают отдыхать в деревню.

Интервьюер: Батюшка, могли бы нарисовать портрет этих людей, которые составляют ядро, полу периферию, периферию? Кто эти люди – женщины, мужчины, старые, молодые, рабочие, инженеры, профессора? С точки зрения социальных характеристик, кто эти люди?

Священник Константин: Катехизацией в основном занимаются женщины, девочки-студентки. В основном, конечно, это женщины, 40 лет и старше, кто занимается всякими социальными программами в приходе. Те, у которых есть дети, обычно участвуют в командах молодых семей, проводят семинары по работе с детьми.

Интервьюер: А мужчина какую роль играет в приходской жизни? И сколько их вообще?

Священник Константин: Мужчин у нас мало. Они занимаются вопросами строительства, ремонта и, конечно, входят в церковный совет, который переизбирается каждые четыре года. В группе, которую недавно создали по работе с ересями, в основном работают мужчины, женщины приходят только послушать, а всеми организационными, исследовательскими вопросами занимаются мужчины.

Интервьюер: Если взять приход в целом, то каковы его социально-демографические характеристики – пол, возраст, социальное положение?

Священник Константин: У нас не совсем обычный приход, это район тех, кто немножко разбогатели и построили за городом себе дома. Поэтому есть люди с повышенным уровнем образования – врачи, успешные преподаватели, средний бизнес. В основном это молодые люди. Прежде 18 лет я служил в приходе, где были совсем простые люди, крестьяне и рабочие.

Интервьюер: Какой мир ценностей этих людей и как ценности прихожан согласуются с ценностями окружающего их общества, отличаются они?

Священник Константин: Это такой вопрос, что Господь пусть Сам определяет. Я встречал таких людей, которые никогда не ходили в церковь, но когда они приходили ко мне на исповедь, я готов был встать перед ними на колени. И я знаю людей, которые постоянно находятся в церкви, но в духовном плане совершенно дети, формальное отношение к церкви – типикон правила – и больше ничего.

Интервьюер: Я позволю себе тогда прокомментировать свой вопрос. Находясь с исследованием в Соединенных Штатах, мы всегда задавали этот вопрос. И все говорили о том, что в общем-то что в приходе, что на улице люди одни и те же и в духовном смысле не отличаются друг от друга. Мы задавали тот же вопрос в других странах, нам говорили: «Да, это все-таки община верных, законы духовной жизни действуют». В Греции какие наблюдения можно сделать?

Священник Константин: Ну, есть разница у нас, так как мы, естественно, работаем духовно на приходе, и уровень духовный прихожан, естественно, выше. Но надо отметить, что и тот, кто все время в церкви, у него высокий уровень духовный, и тот, кто редко ходит в церковь, но он тоже христианин, тоже член Церкви. Часто встречаешь высокодуховных людей, которые нечасто приходят в церковь, и трудно определить количественно, сколько таких, сколько других.

Интервьюер: Насколько можно границы какие-то определить?

Священник Константин: Грань, да, ее очень нелегко определить, потому что человек, который вчера был невоцерковленым, за небольшой промежуток времени может воцерковиться. Хотел этот момент отметить, тут есть разница, и сравнивать разные страны сложно, потому что в Греции есть традиция, основанная на общей православной культуре, чего нет, например, в России сейчас, после 70-летнего уничтожения веры. Поэтому нельзя сравнивать русского человека, который когда-то был крещен и не ходит в церковь, и грека, который тоже крещен и тоже не ходит в церковь. Это совершенно разные возможности. Приведу пример. Один генерал из Белоруссии пригласил меня на венчание своего сына. Мне было стыдно ехать на венчание в своих повседневных одеждах, я взял самые лучшие, ожидая того же и от других. Заезжают за мной на машине в гостиницу, и мы едем на свадьбу. Приезжаем, а там простое здание, не церковь. А генерал говорит: «А какую церковь ты ищешь? Что за церковь?» Это же заключение брака, говорит, пойдем дальше, посмотришь… А там, значит, такой центр развлекательный, на скрипочках играют… «Сейчас, батюшка, прочитаешь нам “Отче наш…”, и мы начнем есть, вот это наша свадьба. А в церковь парочка пошла со своими свидетелями, они уже там были и все сделали, что положено, а сейчас начинается самое главное действие». У греков все наоборот. Все торжество в храме, может прийти тысяча приглашенных, а уже на гулянку и развлечения – маленький круг. Это такая традиция в стране, у которой очень глубокие корни, на Крещении – все то же самое. То есть любое таинство, которое происходит, оно происходит в храме, и народ концентрируется там.

Другой пример. В храме, в котором я служу, Двенадцати Апостолов, на вечерню приезжает владыка Варнава, мы совершаем крестный ход с иконой… Заканчивается вечерня, выходим наружу, и во дворе церкви уже столы, стулья, сцена, играет духовой оркестр. Там мы можем выпить микадо, пиво, что-то покушать. И вот эта прямая неразрывная связь жизни литургической церкви с народной традицией.

Богословские школы в России сегодня, которые готовят следующие поколения священников, должны уделить, как мне кажется, особое внимание нескольким вещам. Будущие священники должны получить хорошее богословское образование, хорошее общее образование, а также важно, чтобы они имели хорошие знания по медицине, биоэтике, палеонтологии и социологии. Это очень важно.

Интервьюер: Спасибо за интервью.