Текст книги "Храни меня, мой талисман!"

 
Нищета плодит обезумевших гениев.
А богатство – тиранов: нельзя без них!
Чей-то жизни опять иссякает родник,
И с приходом зимы умирают растения.
Расточают богатство наследники праздные,
Ускользают творенья водою в песок…
Жизнь печальна… Усилия множит напрасные
Вседовлеющий Рок.
 

 
Женщина без шляпы —
Серенькая мышка:
Скромные масштабы,
Суетлива слишком.
 
 
Женщина без шляпы
Очень уж простая:
Взгляд не в небо – на пол,
Там, где пыль густая.
 
 
Женщина без шляпы
Лишена кокетства.
В шляпе – тут она бы
Отыскала средство
 
 
Выглядеть принцессой
Или королевой,
Героиней пьесы,
Соблазнённой Евой.
 
 
Нет, императрицей!
Незнакомкой Блока!
Сказочной Жар-птицей,
Очи – с поволокой!
 
 
Шляпа – это круто!
Шляпа – это чудо!
С залпами салюта
Я на бал прибуду!
 

 
Я сегодня в сиреневом,
Завтра – в лиловом.
Я поклонница гениев,
Обладающих словом.
Я как вишня с кислинкою,
Но – не в сахарной пудре.
Я не стану былинкою
В блеске и перламутре.
Великаншею стану я,
Без коня и доспехов…
Но сегодня – усталая,
С горстью грецких орехов
Над собою с иронией
Без конца размышляю…
Завтра – фото с аронией,
Покажу Вам, пылая!
 

 
Осень пришла внезапно,
Всё ещё не понимая,
Что поседеет завтра,
От перемен немая.
Ну, а сегодня осень,
Кисти калины тронув,
Держит, красива очень,
На голове корону.
Осень в лесах – царица,
В золоте утопает,
Осень в полях – Жар-птица,
Щедрая, не скупая.
Осень от буйных красок,
Плясок листвы – устала.
От карнавальных масок,
От оркестрантов бала.
Скинула платье осень,
Скрылась в лесу еловом,
Там, где тропинка с лосем,
Под ледяным покровом.
 

 
Провинциальная Таруса.
Автобус. Экскурсанты.
Седой Оки зеркально русло,
В толпе свежи таланты.
Литературной Меккой стала
Любимая Таруса,
И вот – цветы у пьедестала,
Застыла в бронзе Муза.
А берега столь живописны,
Что возникает чувство
Нетленной родины, отчизны,
Внезапное, как чудо.
На катерке звенит гитара,
Резвятся в ритме волны.
На палубе танцует пара,
И зрители довольны.
Чудесны песни и улыбки,
Прозрачен неба купол,
Полей развёрнутые свитки,
Светящиеся скупо.
Чудесен мир – маня простором,
Несбывшейся мечтою,
Поляной за сосновым бором
С малиною густою.
И этот воздух, что пропитан
Искусства ароматом,
И островки чужого быта
С крыльцом замысловатым.
 

 
Глянешь на берег левый —
В зарослях дремлют дачи…
Глянешь на берег правый —
Пляж, где взлетает мячик.
Кто-то на аквабайке
Пенит тугую воду,
Чистую – без утайки,
Там, где не видно броду.
Берег, и птичьи гнёзда:
В небе стрижи мелькают.
Как все легко и просто
К радости привыкают!
Как хороши пейзажи,
Праздничны неба краски!
Полные неги, блажи,
Лета земные сказки.
Тут для души – приволье,
Плавное колыханье,
И расстаёшься с болью,
Чуя Оки дыханье.
 

 
Красивое увидеть в безобразном…
Художники не признают канонов.
По набережной плыть в потоке праздном,
Писать под гулы колокольных звонов
Пейзаж, где стонет выгнутая плоскость,
И солнце тонет в тучах с каждым вздохом,
И где непредсказуемость и косность
Во мгле соединяются по крохам.
С палитрой нет взаимности, однако
Там пятна недосказанности просят
Размыть пространство, и горящим зраком
Увидеть в прядях у березы проседь.
Увидеть, что твой глаз не замечает,
Узнать, что не дано непосвящённым…
Берёза в небесах души не чает
И кланяется новоиспечённым
Художникам, что малевать горазды,
В полёте мысли отстают от кисти.
Красивы, в то же время безобразны
Эскизы, словно сны Агаты Кристи.
Что красота? Гармония с изъяном,
Которая не терпит повторенья,
Но манит первозданным и желанным
Огнём – и превращается в Творенья.
 

 
Среди грохота, звона, сумбура —
Девальвация ярких талантов.
В лупу глянешь – с изъяном фактура,
Текст читаешь – дебют дилетантов.
Вседозволенность пахнет добычей —
Дармовой и горячей: весомой!
Зло? Добро? Нет меж ними различий!
Есть! С одной роковой хромосомой…
 

 
Сердце вновь замирает от страха:
На качелях – набор высоты!
И трепещет от ветра рубаха:
Словно в пропасть, бросаешься ты.
Вверх взлетая, мне кажется: в птицу
Превратилась я с белым крылом!
В этот миг я желаю проститься
С тусклым бытом, что ждёт за углом.
К новой жизни взлетают качели:
От восторга – к печали глубин…
Но улыбка весны Боттичелли
Возникает без всяких причин.
Проявляется чувств амплитуда
От избытка нахлынувших грёз.
Там, вверху – ощущение чуда,
А внизу – шум любимых берёз!
 

 
Талант перерастает в опыт,
А мудрость – в воздух бытия.
И что-то замышляет, копит
Судьба могучая моя.
– Остановись! – душа трепещет, —
Замри, не мчись на всех парах!..
В прозрачном небе солнце блещет,
А на земле гнездится страх.
 

 
За чёрно-белое, за доброе-злое,
Нас ждёт расплата.
Полынью травой поросло былое,
Печалью – утрата.
Жизнь лёгким покажется дуновением
В песках – столетью.
За старость память платит забвением,
За жизнь – смертью.
 

 
Есть вещи сильнее томления тела,
Есть вещи – незримые глазу.
Любовь меня видеть распятой хотела,
Что пеплом становится сразу.
Но я уклоняюсь от жара соблазна,
Я прыгаю в жуть ледяную!
Любить, но дышать… Всё же я не согласна,
Покинуть орбиту земную.
 

Александр Омельянюк
Москва

 
Хочу с тобою поутру
Проснуться летом рано.
Лицо омывшую росу
Слизнуть с твоих губ пьяно.
И, крепко обнявшись с тобой
В стогу хмельного сена,
Почувствовать земной покой
 
 
В плену нагого тела.
И заглянуть в твои глаза,
И в них увидеть твердь земную.
А на моих – блеснёт роса
В синь неба нежно-голубую.
 
 
В тебе – энергия Земли.
И ты её души богиня.
Ты – за рождение семьи.
Ты в жизни, верно, берегиня.
 
 
Ты от Земли берёшь её.
А я беру её от неба.
Привносим мы с тобой своё.
Мы вместе рядом – это нега.
 
 
Вид нежный тела твоего
Таит в себе надежды силу.
Я красоту люблю его.
Сдержался я сейчас насилу.
 

7 и 8 марта 2002 года

Москва, 09-02-24.

 
Новый год! Новый год – наважденье.
И свеча, что горит на столе,
Вызывает во мне то смятенье,
Что приводит к душевной борьбе.
 
 
Я гляжу, как мерцает тут пламя,
Мотыльком пробежав по стене.
В потолке отражаясь, как знамя.
На полу – огоньками во мгле.
 
 
Долго ль так продолжалось – не знаю.
Непрерывно на пламя глядя,
Я кругом себя тень замечаю,
Будто крепко закрыты глаза.
 
 
И проносится жизнь год за годом,
Радость сердца рождая во мне.
Ведь прямым та прошла своим ходом
На свету, в полумраке, во тьме.
 
 
Но свеча, прогорев, догорает,
Унося с собой детства мечты.
И надежда, как воск свечной тает.
Всё же много хотим в жизни мы.
 
 
Догорает свеча, догорает.
По подсвечнику, словно слеза,
Очень медленно воск истекает,
Как текут нашей жизни года.
 
 
Догорает свеча, догорает.
На подсвечнике воск иногда
Разогретый от пламени тает.
Но внизу застывает всегда.
 
 
Догорает свеча, догорает.
И в ночи померещится вдруг:
По подсвечнику жизнь вниз стекает
От тепла пламенеющих рук.
 
 
Догорает свеча, догорает.
Всё короче для света она.
Как, наверное, жизнь увядает.
Какой долгой она б не была.
 
 
Догорает свеча, догорает.
Словно тает от сомкнутых рук.
Но мы в сердце надежде внимаем:
Может всё ж не сгорит она вдруг.
 
 
Но свеча до конца догорела.
Утонув, фитилёк вдруг угас.
Как струна, оборвавшись, пропела.
И огонь от свечи вмиг погас…
 

10 февраля, 20 сентября

и 19 декабря 2017 года

Москва, 32-17-44.

Александр Пащенко
Химки

Храни меня, мой талисман

А.С. Пушкин

 
Маленький крестик на груди
С моим крещеньем появился.
Мне крестик этот впереди
Потом помог и пригодился.
 
 
Был несмышлен тогда и мал.
Теперь, став взрослым, понимаю,
Что это был мой талисман,
Он и сегодня помогает.
 
 
Мой крестик словно щит и меч
От всех невзгод и испытаний.
Спасибо, что сумел сберечь,
Что сердце биться не устало.
 
 
Мой крестик – оберег души
От чуждых нравов и пороков.
И прочь душа от них бежит
И знает то, что в жизни плохо.
 
 
Храни меня, мой талисман,
Серебряный красивый крестик.
Мне этот крестик свыше дан.
Со дня крещения мы вместе.
 
 
Храни меня, мой талисман.
Веди вперед меня дорога.
Чтоб все успеть, срок жизни мал,
И все же счастья в жизни много!
 

04.11.2018

 
Я в храм вошел и встретился глазами
Не с взором Господа и ликами святых.
Стоял мальчонка малый перед нами,
Задумчив, аккуратен, светел, тих.
 
 
Приветствовал мальчишка ясным взглядом
Добрых людей, пришедших в этот храм.
И были мы светлы, и были рады
Открытым миру голубым глазам.
 
 
Во взгляде светлом, в облике мальчишки
Был добрых чувств невидимый поток,
Как-будто в церковь он пришел из детской книжки,
Знакомый с давних лет нам Филиппок.
 
 
С кем же пришел ты? Знаешь что о Боге?
Слова молитвы можешь прочитать?
Кто поведет тебя по жизненной дороге?
Вера в Христа? Твои отец и мать?…
 
 
Что нас ведет вперед?
Конечно, вера,
Вера в добро и в Бога, и любовь,
И то, что в своем сердце охраняем,
И то, что открываем в душах вновь…
 
 
И посмотрел задумчиво и строго
Я на свои поступки и дела.
Не мальчиком пришел я в церковь к Богу,
Вера в добро и правду привела.
 
 
Хочется верить – и приходим в храмы,
Просим святых и с верою живем…
А в мире войны, слезы, кровь и драмы,
Тревоги, трудности приходят в каждый дом.
 
 
Но где же правда?
Где же справедливость?
И почему непросто людям жить?
Верить кому?
Скажи, Господь, на милость!
Что делать? Что творить? Как быть?
 
 
И Бог ответил, – или показалось? —
Услышал свыше я идущие слова:
«Знай, человеку в жизни нужна малость —
Чтоб Родина его была жива!
 
 
Себе будь верен, мальчику простому,
Каким ты в детстве в этот мир пришел,
Верен России будь, семье своей и слову.
Будет душа чиста – все будет хорошо!».
 
 
И мне мальчишка улыбнулся в храме,
Словно свечу волшебную зажег…
Из церкви вышел я.
Свечи горело пламя.
Пела душа.
И строго глядел Бог…
 

15.04.2017

Светлой памяти Юрьева Юрия Юрьевича[3]3
  В годы Великой Отечественной войны на станции утром нашли сверток, в котором был новорожденный мальчик. Мальчика отдали в детский дом и дали ему имя ЮРИЙ в честь святого Георгия, так как находка эта была обнаружена в самом начале мая. Фамилию записали ЮРЬЕВ, отчество ЮРЬЕВИЧ.
  Мальчик вырос. Отслужил срочную военную службу и стал жить в г. Суздале Владимирской области. Работал Ю.Юрьев киномехаником, потом устроился во Владимиро-Суздальский музей-заповедник. Ему было поручено включать для туристов в Спасо-Евфимьевом монастыре запись с магнитофона через динамик церковных звонов. Позже он освоил профессию звонаря и восстановил подлинные колокольные звоны, радуя и восхищая гостей города Суздаля.


[Закрыть]

посвящаю

 
На колокольне к небу ближе,
На колокольне ближе к Богу.
И ты, звонарь, над всеми выше,
Своим талантом душу тронул.
 
 
Как дирижер перед оркестром
Что-то сказал колоколам —
Медь отозвалась благовестом,
Твоим доверилась рукам.
 
 
Как волны, звоны вдаль поплыли,
В близкие, дальние места.
И взоры к небу обратили
Все те, кто верует в Христа.
 
 
С молитвой обращаясь к Богу,
Странники видят в небе крест —
Их к храму привела дорога
И звон, летящий в мир окрест.
 
 
Волнуют души перезвоны,
Веков связующая нить.
Смиренно люди бьют поклоны,
Стремясь честнее лучше быть.
 
 
Светлой души огнем согрета
Звонов мелодия твоя.
И все благодарят за это
Невидимого звонаря.
 
 
Тебя услышат и узнают:
Ты даришь звоном добрый свет.
А звоны, – верю, – защищают
От неприятностей и бед.
 
 
Ты дальше видишь, больше слышишь…
Звони же, колокол, гуди!
Пусть осеняет крест, что выше!
Пусть крест хранит, что на груди!
 

07.05.2005

 
Вы открываете сердца, как открывают книги,
Вы слушаете их, как слышат ноты.
С небес на Вас святых взирают лики,
Благословляя Вас на трудную работу.
 
 
Дано Вам свыше Божие доверье
Держать в своих руках сердца людские,
Чтоб к новой жизни открывая двери,
Могли мы глубже понимать дела мирские.
 
 
Вы словом эпикриза, как крестом,
Нас осеняете на шаг, бесспорно, важный.
И мы приходим к Вам, как входят в дом,
С верой, надеждою, молитвою отважно.
 
 
Отвага есть, а вот бесстрашья нет…
Меня и внук спросил: «Дед, а тебе нестрашно?»
Вопросом этим он меня смутил,
И я невольно рассмеялся даже.
 
 
Страх пересилил, отогнал я прочь,
В кулак взял крепко волю и терпенье,
Спал хорошо, спокойно провел ночь,
А поутру с молитвой на леченье.
 
 
И операция свершилась словно чудо!
Ваш труд хирурга – это волшебство!
И возвращение откуда-то оттуда —
Большого коллектива торжество!
 
 
В мгновенье первое, когда приходит свет,
Когда очнулся вдруг я только от наркоза,
Не понимаешь даже, сколько тебе лет —
Вокруг ромашки, белые березы,
 
 
И я, мальчишка маленький босой
Бегу легко по солнечному лугу
И умываюсь утренней росой,
Не ведая тревоги и испуга.
 
 
И понимаю, что живу, дышу,
И знаю то, что недоступно многим…
Даст Бог, и я об этом напишу,
Идя вперед по жизненной дороге.
 
 
И чувствую, как сердце застучало,
Что невозможное становится возможным.
Этапа нового счастливого начало —
Мой каждодневный труд, упорный, сложный.
 
 
И моей грешной жизни продолженье,
Как-будто мое новое рожденье,
А, может, это все не так и сложно —
И это просто жизни обновленье?
 
 
И происходит обновленье мира,
Но в нем страдания не преодолены,
Поэтому трудиться и терпеть, не жить уныло
Для близких, для друзей и для страны.
 
 
О своих чувствах напишу едва ли:
Сердце взволнованно стучит в моей груди…
Желаю Вам, чтоб свое дело продолжали
И чтоб победы были впереди,
 
 
Победы ежедневные над смертью,
Когда на поле боя каждый раз…
В себя, в свой труд хирурга свято верьте,
Как мы, родившиеся снова, верим в Вас.
 
 
Здесь можно мне поставить многоточие
Или, художник бы сказал, последний штрих…
Спасибо от себя, жены и дочери,
От сына, внуков, от друзей моих.
 

20.02.2018

Тамара Потапова
Москва

 
Не было у мамы золотых сережек,
дорогих колечек не бывало тоже,
не носила мама и богатых платьев,
наряжалась мама в папины объятья.
 
 
А когда подружки хвастались обновой,
радовал мой папа маму песней новой,
помню, как на кухне мамочка стирала,
на аккордеоне мой отец играл ей.
 
 
И такой любовью их глаза светились,
что она обоим придавала силы.
А, бывало, папа мамочку рисует,
карандаш отложит и бежит – целует.
 
 
Выигрыш по займу выпал им однажды
и покупка шубы стала делом важным,
а ещё для мамы часики купили.
Как мои родные счастливы-то были!
 
 
Для часов наручных вбили в стену гвоздик,
в них ходила мама в институт и в гости.
Берегла подарок, мужа всё хвалила,
шесть десятков вёсен их любовь продлилась!
 
 
Свет родного дома – как маяк в метели,
все преграды вместе одолеть сумели,
путь прошли достойно, свыше Богом данный.
А любовь такая – подвиг неустанный!
 
 
Часики в коробке я храню как память.
Что возвысит душу, выбираем сами.
Мне любовь и верность всех богатств дороже.
Пусть вам улыбнётся это счастье тоже!
 

 
Прикоснулась Муза к сердцу, воспеваю край родной,
открываю настежь дверцу в сад души цветущий мой:
вот родимая деревня, где в колодце спит вода,
и берёзонька-царевна смотрит в зеркало пруда.
 
 
Утопает дом в сирени, в нём жила моя семья,
колыбелью поколений называю дом свой я.
В нём семья была опорой и защитою от бед,
печка русская от хворей нас спасала много лет.
 
 
Там учила мама стряпать, вышивать и песни петь,
я любила вместе с папой рисовать, альбом смотреть.
За родительскую ласку, за заботу и любовь,
и за песни, и за сказки низко кланяюсь им вновь!
 
 
Передам любимым внукам всё душевное тепло,
те семейные науки, что познать мне довелось.
И любовь к родным просторам, и дождей осенних
грусть,
и ромашки, по которым в сарафане ходит Русь.
 
 
Никогда не забывала, покидая отчий кров,
что семья – всему начало и основа всех основ.
Всё милее и дороже мне родная сторона
и родительский порожек, за которым – вся страна!
 

 
Загрустил в деревне дом – окна в белых шалях,
год за годом раньше в нём ёлку наряжали.
В детстве я ждала чудес: Новый год всё ближе!
Уходил мой папка в лес на широких лыжах.
 
 
Он, как гостью, привозил ёлочку с собою,
и по дому долго плыл запах свежей хвои.
Доставали всей семьёй из коробок с ватой
бусы, звёзды с мишурой и зверят усатых.
 
 
Так хотелось мне не спать ноченькою звёздной,
чтобы только увидать Дедушку Мороза!
Сон на облаке приплыл беленьким барашком…
Дед Мороз к нам приходил в папиной рубашке…
 
 
Спит в коробке хрупкий зверь, котик белолапый,
только нет со мной теперь мамочки и папы.
В городской квартире я ёлку наряжаю,
здесь живёт моя семья – дружная, большая.
 
 
Но поеду поскорей я в свою деревню,
навещу своих друзей, дом родимый древний.
Я достану с чердака старые игрушки,
рады мне, наверняка, будут все зверушки!
 

 
Человеку дана от природы прекрасная память,
и подносит сюрпризы она, когда вовсе не ждёшь,
вдруг припомнится то, что хранилось под спудом
годами,
и волною по телу прокатится сладкая дрожь.
 
 
Я недавно была с моей внучкой в большом зоопарке,
целый день проводить возле клеток малышке не лень,
хоть денёк тогда выдался солнечный, душный
и жаркий,
задержалась она у вольера, где бегал олень.
 
 
Тот красавец с роскошными, будто из сказки, рогами,
величавую голову с царским достоинством нёс.
И внезапно представилась ярко картина другая —
юность, полная пылких мечтаний, желаний и грёз.
 
 
Были молоды мы, не мешала дождливая осень,
в это время для нас были чувства превыше всего.
Помню, как подарил мне любимый заколку на косы,
и была она сделана – вот ведь! – руками его.
 
 
Ту заколку вытачивал сам он из медной пластинки,
как искусно был выбит олень на заколочке той!
Я хвалилась подружкам, гордилась изящной картинкой,
дорожила подарком, как будто он был золотой…
 
 
Внучкин взгляд, как и мой, был к оленю-красавцу
прикован.
Мне припомнилось всё и решила я внучке сказать:
«Я желаю, чтоб в жизни твоей было много такого,
что сердечко до старости будет с теплом вспоминать!»
 

Владимир Пучков
Москва

 
Полотна мастера в столицах
Смотрел я, точно, и не раз:
И в галереях за границей,
И те, немногие, у нас.
Цветы, пейзажи, натюрморты, —
В них Гончаровский колорит,
Цвет, словно музыка звучит,
Где как анданте, где как форте.
В ее полотнах есть загадка, —
Смотри и пробуй разгадать,
Но мне открылась, если кратко, —
От них тепло, светло и сладко,
Да так, что трудно рассказать.
Но средь полотен Гончаровой
Не видел сряду трех картин,
Чтоб был на них цветок суровый,
Пространству, цвету – господин;
И был он центром притяженья,
Особой тайною творца,
Одним предметом восхищенья,
И будоражил те сердца,
Что к медитации готовы;
В обычном видят образ новый,
Стремятся с Духом говорить
И духом новое творить.
Цветок простой, порой невзрачный,
Витиеватой красоты,
Но пир украсить может брачный,
Как знак девичьей чистоты;
Цветок в колючках – недотрога,
Но излучает силу, мощь;
Он для защиты создан Богом,
И всяку нечисть гонит прочь.
Творенья тайны в нем сокрыты,
И лунный свет, и солнца зной, —
Давно уже цветок забытый
Старинный оберег живой.
И вот теперь мой взор прикован
К тому, что мастер сотворил, —
Чертополох я видел снова,
А голос внутренний твердил:
Здесь проведение – не случай,
Я доказать это готов,
Передо мной букет колючих
С шипами длинными цветов.
Цветов того чертополоха,
Что детство мне напомнил вдруг, —
Средь тьмы и яростных сполохов
Судьбы замкнулся тайный круг.
И в этом круге – Гончарова,
Ее душа близка моей:
Сошлись в единый фокус слово
И образ милый для очей.
Он в красках лег на холст картины,
И словом в стих – куда поздней…
Одна дорога – в палестины
Искусств и творческих страстей.
Но в детстве я еще не ведал,
Что жил художник где-то там,
И рисовал цветы, – их с дедом
Я рвал в овраге по утрам.
Потом цветы я взял в дорогу,
Когда покинул дом родной,
И мне сказали очень строго,
Что связан оберег с судьбой.
Я с детства был не суеверен,
Всегда с природою на «ты»,
И ей как матери я верен,
Она – родник всей чистоты,
И вдохновения источник,
И может радость нам дарить,
Когда союз наш с нею прочный,
А сердце пламенем горит…
И то, что было в детстве в радость,
Приобрело на склоне лет
Особый вкус, особый цвет, —
Их не испытывает младость.
Я все хранил цветок и память
О мудрых предках, старине.
Моей душе легко, как в храме
Иль даже в горней вышине.
 
 
И я стоял ошеломленный,
Не в силах взгляда отвести,
И понял я, что во Вселенной
Пересекаются пути
Духовных чад, творящих чудо,
Искрящих божией искрой,
И наполняющих сосуды
Искусства вечною струей.
А те сосуды – божьи люди —
Всегда стяжают благодать;
Искусство в них надежду будит,
Они – Прекрасному подстать.
 

19 ноября – 14 декабря 1999 г.

Александр Рябцов
Москва

 
Он защитит от многих ран,
и будет путеводной нитью.
Так пусть хранит вас талисман,
и вы свой талисман храните.
 

 
Стихи, как талисман,
как сердца обереги.
Как дар, который дан,
как говорят, – «От бога».
 
 
Нам без стихов не жить —
у них своя мессия:
стихи должны сдружить
всех любящих Россию!
 
 
С вниманьем к стихам
поэтов будут слушать.
Поэзия, – как храм,
где Русь спасает душу.
 

 
Милая! Ты даришь талисман!
И с любовью нежно обнимаешь.
Прижимается ко мне твой стан.
Говоришь напутствие, ласкаешь:
 
 
«Талисман любви – лишь для любви,
а не для богатства и спасенья.
Ты любовь на помощь позови,
если будут в жизни затрудненья.
 
 
Вдалеке услышу я тебя.
Талисман любви – мне (!) предназначен.
Отвернёт от дев, кем не любя,
Будешь приглашён и озадачен.
 
 
Не зажгут ни поцелуи их,
не заманят очи озорные.
Я – твоя невеста, ты – жених.
Я – тебя люблю, они – чужие.
 
 
Заговорен тайным волшебством
талисман волшебницей твоею.
Надпись вязью есть моя на нём,
что люблю тебя я всех сильнее»!
 

 
Давно нет от тебя вестей, —
с тех пор, как я с тобой расстался…
Цветок, свидетельство страстей,
в страницах книги отыскался.
 
 
Тобою сорванный цветок
когда-то цвёл, благоухая.
Мы на развилке двух дорог
вдыхали ароматы рая.
 
 
Цветущий возле наших ног,
нечаянная наша замять,
тобою сорванный цветок
ты подарила мне на память.
 
 
Не потускнели лепестки,
не потеряли своей власти,
в них аромат твоей руки,
в них наша юность, наше счастье.
 
 
Цветок, свидетельство страстей,
в страницах книги осыпался…
Давно нет от тебя вестей,
но талисман со мной остался…