Текст книги "Война после войны"

Серьезные позиции советских спецслужб были в Великобритании. Здесь помимо нелегальной резидентуры активно работали Советская военная миссия, Комиссия по репатриации советских граждан, Советская группа делегации ООН в Соединенном Королевстве. Число офицеров-оперативников, действовавших под официальным прикрытием этих учреждений, было значительным. Так, в начале 1950-х годов в ней успешно работали известные советские разведчики и агенты Урсула Кучинская (Соня), ее брат Юрген и муж Лен Бертон, Карл Фукс, Аллан Мэй, Лео Лонг. ГРУ ГШ и Первое Управление НКВД располагали широкими сетями в США и Великобритании, в которых кроме довоенной агентуры использовались агенты, завербованные среди военнопленных в годы войны. Результаты деятельности резидентур и агентурных сетей, воссозданных на территории Германии и Австрии, приобрели особое значение в конце 1940-х годов в связи с созданием Североатлантического союза, Федеративной Республики Германии и новых германских вооруженных сил – Бундесвера.

Весьма активно действовали советские разведывательные службы во Франции. В августе 1943 г. в Алжир был направлен опытный советский разведчик И. И. Агаянц. Официально он значился главой советской Комиссии по репатриации. Одновременно он стал неофициальным представителем правительства СССР при Французском комитете национального освобождения. 10 сентября 1944 г. в освобожденный Париж прибыл первый легальный резидент Первого управления НКВД А. А. Гузовский, восстановивший связь с парижской агентурной сетью и начавший ее реорганизацию в соответствии с предварительным планом по развертыванию разведывательной работы во Франции. Необходимость в реорганизации агентурных сетей Первого управления НКВД во Франции была вызвана притоком в них в годы войны новых источников, завербованных без санкции Москвы, снижением качества добываемой ими информации и тесным переплетением работы этих подпольных групп с деятельностью легальных структур компартии Франции, создававшей реальную опасность политической компроментации Французской коммунистической партии.

Советская разведка в эти годы получала достаточный объем необходимой СССР политической, экономической, военной и научно-технической информации. По свидетельству бывших офицеров Первого Управления НКВД В. и Е. Петровых, «…отдел Комитета информации, ответственный за операции на территории Франции, был просто завален фотокопиями оригиналов официальных французских документов».

Географическое положение Швеции и ее нейтралитет в годы Второй мировой войны превратили это государство в один из главных центров деятельности спецслужб, в том числе и советских разведок. Стокгольм стал очень удобной «точкой» для наблюдения всего, что происходило не только в Германии, Дании, Норвегии, Финляндии, Польше и Прибалтийских республиках, но и в Швейцарии, Венгрии, Югославии и ряде других стран. Это место для проведения тайных переговоров и специальных операций. Именно в Швеции в 1943–1944 гг. осуществлялись тайные встречи представителей СССР и Финляндии, приведшие к выходу последней из войны на стороне Германии; именно оттуда поступила ценная информация о попытках руководства нацистской Германии вступить в тайные переговоры с США и Великобританией о заключении сепаратного мира. Было получено немало важных сведений о политических процессах, протекающих в странах Скандинавии, об отношениях указанных стран с США и их союзниками. Большой блок экономической и научно-технической информации добывался советскими разведчиками в послевоенные годы.

Однако в это время советским спецслужбам пришлось столкнуться с целым рядом проблем. Наиболее серьезной из них стала резко усилившееся противодействие со стороны контрразведки США, Великобритании и других стран. Второй по значимости стала проблема безопасности коммуникаций, надежности используемых шифров и кодов. Третья была тесно связана со второй. Это была проблема перебежчиков – бывших офицеров и агентов Первого управления НКВД и ГРУ, по различным причинам порвавших со своими службами и предоставивших обширную информацию о направлениях деятельности советских разведок, их агентурных позициях в различных странах, особенностях их сотрудничества с местными коммунистическими партиями. Четвертой проблемой стала серия послевоенных реорганизаций советских спецслужб в 1947–1952 гг. Наконец, последней стала реорганизация правительственных структур США, которая заключалась в ликвидации ряда агентств военного времени. Так, ликвидированы были Управление стратегических служб, Управление военного производства, Управление военной информацией. Значительно были сокращены штаты важнейших ведомств: Государственного департамента, военного и морского министерств, министерство финансов. В результате множество американцев, снабжавших Первое управление, ГРУ и РУ ВМФ ценнейшей информацией, либо потеряли работу, либо были переведены на новые второстепенные должности. Не менее негативно сказались на численности офицеров-оперативников всех ветвей советской разведки и их агентурного аппарата ликвидация Советской закупочной комиссии, а также сокращение штатов других советских учреждений, работавших в США.

Активизация деятельности советских спецслужб и новые тенденции во внешней политике СССР на протяжение первых послевоенных лет были с тревогой отмечены в специальном докладе советника президента США Кларком М. Клиффордом, представленном президенту Гарри Трумэну в сентябре 1946 г. Масштабы деятельности советских разведок в США, Западной Германии и Австрии заставили администрацию Трумэна предпринять ряд срочных мер: главное контрразведывательное агентство США – ФБР резко усилило штаты своих подразделений в Вашингтоне и Нью-Йорке – основных центрах работы Первого управления, ГРУ и РУ ВМФ. В дополнение к существующей школе разведки и полиции в форте Райли Канзас была создана еще одна – в Баварии, в местечке Обераммергау. Была предпринята тотальная чистка армии и службы контрразведки и разведки от проникших туда членов компартии. В британской М16 создается специальный отдел IХ, задачей которого стало изучение документов, относящихся к деятельности компартии Великобритании и советских учреждений в Англии накануне и в годы войны.

Обеспокоенность правительства США, Великобритании и Канады в связи с деятельностью советских разведок усилилась в начале 1946 г. в связи с появлением первой волны перебежчиков. Так, Элизабет Бентли была связной между несколькими группами агентов, служивших в различных федеральных учреждениях, руководством компартии США и резидентурой Первого управления НКВД в Нью-Йорке, например, между шифровальщиком резидентуры ГРУ в Оттаве И. Гузенко и бывшим подпольным функционером аппарата компартии США Уиттэкера Чемберза, который был агентом ГРУ. Бентли назвала ФБР имена 48 известных ей агентов и источников информации, работавших в различных федеральных учреждениях. Сведения Гузенко позволили разоблачить 16 офицеров – оперативников резидентуры ГРУ и около 20 работавших на них граждан Канады, среди которых были члены парламента и высокопоставленные служащие различных правительственных ведомств, а также известный британской физик-ядерщик Аллан Нанн Мэй и его канадский коллега Исраэл Холперинг. В результате расследования, проведенного ФБР и Канадской королевской конной полицией, был установлен «круг интересов» советской разведки. Главными из которых являлась информация об исследованиях в сфере разработки и производства ядерного оружия, новейших способах наведения, а также сведения о внешней политике США. В результате расследования резидентуры Первого управления и ГРУ оказались в весьма непростом положении. Глава НКГБ В. Н. Меркулов отдал распоряжение прекратить все контакты, предупредить всех агентов и немедленно отозвать в СССР всех офицеров-оперативников. Советским резидентам в Нью-Йорке и Вашингтоне было предписано незамедлительно «прекратить на 3–4 месяца все контакты со значительной частью важнейших агентов. В сущности, разоблачения И. Гузенко и Элизабет Бентли смогли на небольшое время парализовать работу важнейших советских резидентур.

Ранее, в 1944 г., в поле зрения ФБР оказался нелегал ГРУ Артур А. Адамс, который активно занимался сбором информации по созданию атомного оружия. Ему пришлось прервать контакты со своими источниками и в 1946 г. срочно выехать из США. Один из ведущих специалистов США лингвист и криптограф Мередит Гарднер сумел прочесть ряд телеграмм резидентуры Первого управления, содержащих список ученых-атомщиков. Это позволило ФБР не только выявить имена агентов, но и начать их судебное преследование. Значительный ущерб деятельности советской разведки нанесли в 1946–1953 гг. сами главные потребители получаемой информации – И. В. Сталин и В. М. Молотов, которые инициировали в 1947 г. кардинальную перестройку ведомств, отвечающих за указанную сферу. Стремление сконцентрировать получение и обработку информации в рамках одного ведомства, повысить оперативность ее поступления и усилить личный контроль за деятельностью разведки привело практически к полной замене руководства ПГУ. 30 сентября 1947 г. был создан Комитет Информации при Совете Министров СССР, который объединил выведенные из состава МГБ и военного министерства ПГУ и ГРУ. Первым главой КИ был назначен Молотов (впоследствии – А. Я. Вышинский, В. А. Зорин, Я. А. Малик), всей же практической работой руководил генерал-лейтенант П. В. Федотов. Представителями Комитета Информации на местах (главными резидентами) были назначены послы СССР, а их эаместителями стали резиденты бывшего ПГУ и ГРУ. Одновременно было принято решение оставить в структуре МГБ и Военного министерства специальные службы разведки и диверсионной деятельности на случай локальных военных конфликтов или большой войны в Европе, на Балканах, Ближнем и Дальнем Востоке. Еще одним нововведением стало создание по инициативе министра МГБ В. С. Абакумова в рамках его ведомства специальных Бюро № 1 и 2. Задачами первого из них были подготовка и проведение диверсий на важных военно-стратегических объектах и коммуникациях на территории главных агрессивных государств – США и Англии, а также на территории других капиталистических стран, используемых главными агрессорами против СССР; проведение активных действий (актов террора) в отношении наиболее активных и злобных врагов Советского Союза из числа деятелей капиталистических стран, особо опасных иностранных разведчиков, главарей антисоветских эмигрантских организаций и изменников Родины Через три года Бюро № 1 было преобразовано в 12-й спецотдел при Втором Главном (разведывательном) управлении МВД СССР. Задачей Спецбюро № 2 было выполнение специальных заданий внутри Советского Союза, проводимых отдельными лицами, по пресечению вражеской деятельности особыми способами, а также подбор, воспитание, обучение и тренировка работников и агентуры бюро. Вне рамок Комитета Информации, помимо специальных разведывательных подразделений, оставшихся в структурах МГБ и военного министерства, Бюро № 1 и 2, продолжали заниматься в 1947–1953 гг. сбором различного рода информации Главное управление Пограничных войск, НИИ– 100 и Отдел международной информации ЦК КПСС.

Так, попытка создать аналог ЦРУ не удалась, КИ не стал подлинным центром координации разведывательной деятельности, обработки и анализа всей поступавшей в СССР разведывательной информации и не оправдал возлагавшихся на него надежд. Распыление сил и средств, разделение одних и тех же функций и задач между несколькими параллельно действующими ведомствами и учреждениями, раздел агентурного аппарата не могли не оказать негативного влияния на деятельность советских разведок в самых различных регионах мира. Поэтому неудивительно, что примерно через десять месяцев после создания Комитета информации Генеральному штабу удалось убедить Сталина в необходимости вернуть военную разведку вооруженным силам. После ухода военных разведчиков Комитет информации был «понижен в ранге» и стал, по сути дела, придатком Министерства иностранных дел. В конце 1951 г. Сталин принял решение о том, чтобы вся оперативная разведка была вновь сосредоточена в руках ГРУ и нового Первого Главного управления МГБ. Еще через два года были упразднены Бюро № 1 и 2.

Советские разведывательные службы сумели не только выжить, но и достаточно продуктивно работать. Одной из самых ярких страниц в послевоенный период стала серия операций по получению информации, необходимой для разработки и производства нового типа оружия – атомной бомбы. Первые сведения о начале работ по практическому созданию атомной бомбы были получены 10 августа 1941 г. в Лондоне резидентом ГРУ С. Д. Кремером (псевдоним «Барч») от Клауса Фукса. Фукс сообщил о проводимых под руководством Отто Фриша и Рудольфа Пайерлса в Бирмингеме исследований по получению изатопов урана. В декабре 1942 г. резидентура Первого управления НКВД получила детальный доклад об исследованиях, проводимых в Англии и США в рамках атомного проекта «Тьюб Эллойз». 10 марта 1942 г. Берией был сделан подробный доклад Сталину о состоянии работ по созданию ядерного оружия. К июлю следующего года в Москву было доставлено более 300 секретных отчетов по проблемам исследований в области атомной энергии. 11 февраля 1943 г. Сталин подписал Постановление об организации исследований и опытно-конструкторских работ по использованию ядерной энергии в военных целях. Одновременно было решено сделать получение информации по атомной проблематике приоритетной задачей Первого управления Наркомата государственной безопасности. Еще через год, в феврале 1944 г., функции координации работы всех отечественных спецслужб по атомной проблематике были возложены на группу «С» во главе с генерал-майором Судоплатовым, специально созданную в рамках НКГБ. Кроме координации усилий по сбору и обработке информации на это подразделение, преобразованное в отдел, были возложены функции реализации полученных данных внутри страны, т. е. незамедлительная передача их советским ученым-атомщикам.

Самыми «урожайными» с точки зрения объема информации и качества стали 1944–1945 гг. В этот период крупные ученые Клаус Фукс, Бруно Понтекорво, Теодор Холл, Сивил Секс, Кларенс Хаски, Исраэль Холперин, Джон Чэпин оказали советским разведчикам огромную помощь в получении ценной информации. Необычайного успеха добилась советская резидентура ГРУ, которая в 1945 г. от А. Н. Мея получила пробу урана-235 в Канаде. Заместитель резидента полковник П. С. Мотинов вез ампулу на себе, а затем всю жизнь страдал от лучевой болезни.

Уже через 12 дней после сборки первой атомной бомбы в Москву из Вашингтона и Нью-Йорка были доставлены схемы и описания ее устройства; осенью 1945 г. получены фотографии помещения завода в Оук Ридже и секретные части доклада администрации и конгрессу, не вошедшие в опубликованный текст доклада комиссии Смита, а кроме этого, информация об отдельных элементах конструкции бомбы и дневниковые записи о первом испытательном взрыве в Аламогордо, произведенном 16 июля. В целом по мнению советского научного и административно-технического руководства в лице И. В. Курчатова и А. П. Завенягина доля участия разведчиков в успешном осуществлении советского атомного проекта составляла не менее 50 %. Именно поэтому Сталин смог вовремя принять ряд важнейших политических решений, одним из которых стало создание Спецкомитета по проблеме № 1 о немедленном начале форсированных работ по разработке атомного оружия, а позже, в 1946 г., в него были внесены коррективы. Сталин знал содержание секретного доклада Ачесона – Лилиенталя, который сводился к попытке с помощью международного соглашения сохранить монополию США на обладание атомным оружием и ввести всеобъемлющий контроль за исследованиями в этой области, проводимые в других странах.

Кризис, сковавший деятельность советской разведки в США и Канаде, существенно снизил объем поступавшей информации по разработке, производству и накоплению атомного оружия. Общий объем информации не стал меньше, изменились лишь ее характер и основные источники. Главное отличие заключалось в том, что теперь источники касались в основном не только исследований и опытно-конструкторских работ, необходимых для создания ядерного оружия, но и средств его доставки, мест размещения и складирования, планов использования, деталей финансирования, ядерных программ США и Великобритании, а позже, начиная с 1949 г., планов создания ядерных сил НАТО, размещения их на территории Германии. Информация к концу войны поступала из Швеции, Дании, Болгарии, Чехословакии. Германии и ряда других стран.

Наиболее ценная часть поступала из Великобритании: самыми продуктивными агентами стали Клаус Фукс, Милита Норвуд, Дональд Маклейн и Джон Кернкросс. Главный центр ядерных исследований в Великобритании был в Харуэлл. Офицером КИ, контролирующим Фукса, был А. С. Феклисов. Уникальной информацией снабжал в то время первый секретарь британского посольства в Вашингтоне Маклейн. Он имел постоянный доступ в Комиссию по атомной энергии США. Кернкросс служил в министерстве финансов и сумел раздобыть весьма ценные сведения, позволившие советскому политическому руководству иметь точное представление о финансировании британской ядерной программы. Самой важной была информация о ядерном потенциале США и Великобритании – числе атомных бомб, готовых к применению в случае военного конфликта, средствах их доставки, дислокации соединений американской стратегической авиации. Эта информация позволила Сталину принять решение о начале блокады Берлина, что способствовало отвлечению внимания США от событий в Китае и победе коммунистов в гражданской войне. Оценивая деятельность советской разведки в сфере атомного шпионажа нельзя не прийти к выводу, что ее деятельность существенно ускорила осуществление отечественной ядерной программы. Информация о британских и американских ядерных проектах побудила Сталина принять решение начать подобные исследования в СССР. Она позволила советским ученым атомщикам в предельно короткие сроки создать атомную, а затем водородную бомбу. Достаточно точные сведения о ядерном потенциале и военно-политических планах США и Великобритании предоставили возможность Советскому Союзу трезво оценить соотношение сил и добиться решения многих военных и политических задач, стоявших перед СССР.

Получение информации политического характера всегда являлась одной из приоритетных задач советских спецслужб. Этому направлению придавалось не меньшее значение, чем атомному шпионажу. Сведения о планах послевоенного устройства разрабатывались Министерствами иностранных дел и находились в фокусе деятельности советской разведки. Информационная подготовка к работе Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций велась самым тщательным образом: сведения о намерениях и планах делегаций США и Великобритании собирались, перепроверялись и корректировались в ходе самих конференций. Сведения, собранные советскими агентами, поступали из первых рук – кругов политической элиты США и Великобритании. Значительный объем информации поступал в Москву по спорным вопросам межсоюзнических отношений, таким как политика трех держав в отношении побежденной Германии, восстановление Польши и изменение ее послевоенных границ; отношение к Югославии. Другой причиной стал рост противодействия операциям советской разведки со стороны американских, британских, французских и других контрразведывательных служб. Сказывалось существенное сужение возможностей вербовки новой агентуры, отказ ряда старых источников возобновить контакты, обусловленный как страхом разоблачения, так и разочарованием многих людей в коммунистических идеалах, во внешней и внутренней политике СССР. Влияние этих факторов усиливалось ростом интереса советского руководства к европейскому «театру действий», что привело к новому этапу в деятельности советских спецслужб. Во второй половине 1940-х годов советское руководство столкнулось с угрозой возможного информационного голода. Весной 1947 г. отдел внешней политики ЦК ВКП(б) вынужден был получать необходимые ему сведения о процессах внутриполитической жизни США преимущественно из противоречивых сообщений советских дипломатов из Вашингтона, из материалов американской прессы таких сомнительных источников, как руководство компартии США. Информация о различных аспектах американской политики, поступавшая из Западной Европы, приобрела важное значение. Политическому руководству Советского Союза периодически не хватало достоверной разведывательной информации для принятия серьезных политических решений.

Уже в годы войны в ЦК ВКП(б) и центральные газеты поступали многочисленные предложения по реформированию советской экономической и политической системы. Однако сталинское руководство не было готово к проведению реформ. Неверная оценка геополитической ситуации в мире стала причиной принятия неадекватных мер при решении конкретных задач, а также причиной возврата к механизму репрессий. В 1948 г. Постановлением Совета Министров СССР на спецпоселение было направлено свыше 33 тысяч человек и 13 тысяч членов их семей.

Другой проблемой в послевоенные годы стало массовое знакомство с западным образом жизни. Эти впечатления заставили иными глазами посмотреть на советскую действительность. Однако критические высказывания не носили массовый характер и ограничивались лишь «разговорами на кухне» (подслушанными МГБ) о необходимости иметь настоящую демократию, распустить колхозы и т. п. Такие настроения проникали и в армию. Так, генералы Кулик, Гордов, Рыбальченко были расстреляны в августе 1950 г. как «буржуазные перерожденцы».

Наиболее радикальные настроения были зафиксированы в молодежной среде. В 1947 г. школьники и студенты Воронежа создали нелегальную Коммунистическую партию молодежи. Аналогичные группы создавались в Москве и других городах.

В Гулаг угодили и бывшие военнопленные, прошедшие фильтрационные лагеря: из обшего числа 1 млн 95 тыс. в лагеря угодило 900 тыс. человек. Репрессиями и ужесточением политического режима власти пытались пресечь создание возможной оппозиции. Физическое старение и болезнь Сталина явились также одной из причин их нового витка. Недоверие к военным в послевоенный период выросло многократно. Сбор компрометирующих материалов начался на многих военачальников, включая и маршала Жукова. Он был снят с поста Главнокомандующего сухопутными войсками и назначен командующим Одесским военным округом. В начале 1946 г. были арестованы Главный маршал авиации А. А. Новиков и командующий 12-й армией С. А. Худяков.

В послевоенные годы Сталин утрачивает доверие к органам государственной безопасности. Берия и Маленков были временно отстранены от высоких постов, и Сталин пытается создать собственную «партбезопасность». Меняется конфигурация власти А. А. Жданов получает высокие полномочия, фактически равные сталинским. Политическое руководство страны пополняется Н. А Вознесенским, а новым куратором органов госбезопасности становится А. А. Кузнецов. Возникает две соперничающие группировки: Жданова и Кузнецова, с одной стороны, и Маленкова и Берия – с другой. Сталин умело манипулировал и теми и другими. Это создавало в стране обстановку напряженности и нестабильности.

15 июля 1947 г. создается комиссия ЦК ВКП(б) во главе с А. А. Ждановым для подготовки новой Программы ВКП(б). Сталин отсек как нереальные задачи «догнать и перегнать развитые капиталистические страны». В этом проекте нашли свое отражение многие лозунги, озвученные в период «оттепели». Тогда же Госпланом был подготовлен проект Генерального народнохозяйственного плана СССР на 1946–1965 гг., выполнение которого должно было стать рубежом вступления в коммунистическую фазу развития государства и общества. Однако все планы и проекты были сданы в архив и не стали достоянием общественности. Главной причиной явился окончательный перелом в 1947 г. в отношениях с бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции.

Сталин отдавал себе отчет, что крепость системы зависит от веры в непогрешимость марксистско-ленинских идей. После войны он специально консервирует созданную систему, очень скоро были ликвидированы все послабления, на которые пошла власть в годы войны, начались массовые идеологические проработки. По инициативе А. А. Жданова начинается массированная кампания по насаждению в обществе образа врага. Свою лепту в кампанию против инакомыслия вносят Берия и Маленков, используя ленинградскую тему в борьбе за власть. С инициированного ими постановления о журналах «Звезда» и «Ленинград» начинается подавление инакомыслия и интеллектуальной свободы, В постановлении давалась резкая негативная оценка творчеству Зощенко и Ахматовой. Их обвиняли в безыдейности, беспринципности, формализме и низкопоклонстве перед буржуазной культурой. Постановление ЦК в обязательном порядке изучали и одобряли на партийных собраниях на заводах, фабриках, в школах и колхозах. Это был первый шаг к изменению общественного климата. Вскоре выходят постановления ЦК о кино, театральном творчестве и музыке.

Новые оттенки начались после того, как профессора Клюева и Роскин направили рукопись по проблемам лечения рака для публикации в США. Академик В. Ларин, передавший рукопись американцам, был обвинен в шпионаже и приговорен к 25 годам заключения. По всей стране прокатилась кампания борьбы с космополитизмом. С лета 1947 г. принимаются жесткие меры по предотвращению публикаций, якобы составляющих государственную тайну. Начинается глушение заграничных радиостанций и запрещаются браки с иностранцами В министерствах и ведомствах вводятся суды чести для воспитания патриотизма и преданности интересам Советского государства. Суды чести были избраны в 62 министерствах и ведомствах, включая аппарат ЦК ВКП(б) Однако это не прижилось, и Сталин уже в 1948 г. утратил к ним интерес.

В это же время все направления культуры находятся под пристальным вниманием и контролем цензуры. Сталин лично определяет лауреатов Сталинских премий, непосредственно организует философскую дискуссию, разгром генетики, редактирует доклады по этим вопросам Жданова и Лысенко, пишет руководящие материалы по политической экономии и языкознанию.

Вслед за разгромом биологии в декабре 1948 г. проходит конференция по астрономии, разгром реакционного эйнштейнианства. Ведущие физики пытались отстаивать науку от идеологического разгрома. Борьба с космополитизмом началась в театральной критике, а затем перекинулась на писателей, композиторов, архитекторов и актеров. В 1949 г. происходит ужесточение карательной политики послевоенного сталинизма, начинается новый виток репрессий. Волна арестов грозила вновь захлестнуть страну. Однако полного повторения сценария 1937 г. не получилось. Чистки могли серьезно дестабилизировать страну, и поэтому они носили точечный характер. Наиболее известным из них было «Ленинградское дело». Вернее, это была целая серия дел, сфабрикованных МГБ против видных партийных, советских и хозяйственных работников Ленинграда. По разным оценкам, было арестовано от 2 до 10 тыс. человек. Главными фигурантами этого дела были председатель Госплана Н. А. Вознесенский, начальник Управления кадров ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов. Одно время они фигурировали как преемники Сталина. Одной из главных побудительных причин стало и то, что новые выдвиженцы оттесняли от власти старые кадры. Внезапная смерть Жданова в конце августа 1948 г. привела к усилению позиций Берии и Маленкова.

Формальным поводом для «Ленинградского дела» стало проведение без разрешения Совета Министров СССР Всероссийской оптовой ярмарки по реализации остатков залежавшихся товаров в январе 1949 г. К этому добавилось обвинение в фальсификации результатов голосования во время городской партийной отчетно-выборной конференции. Аресты начались в конце июня 1949 г. Сначала был арестован по обвинению в связях с английской разведкой второй секретарь Ленинградского горкома партии Я. Ф. Капустин, а затем в кабинете Маленкова были арестованы по обвинению в измене Родине и ведению вредительско-подрывной деятельности в партии А. А. Кузнецов, первый секретарь Ленинградского горкома и обкома партии П. С. Попков, председатель Совета Министров РСФСР М. И. Родионов. Министр Государственной безопасности В. С. Абакумов уже в начале сентября 1950 г. представил Сталину записку с предложением о расстреле шести человек.

В ходе следствия, в котором непосредственное участие принимал Г. М. Маленков, арестованных заставили «признаться» в преступлениях, которых они никогда не совершали В сентябре 1950 г. состоялся судебный процесс. Как и предлагалось, шестеро были приговорены к расстрелу, остальные – к разным срокам тюремного заключения. Впоследствии по приговорам суда были приговорены к расстрелу и длительным срокам заключения свыше 200 партийных и советских работников Ленинграда.

Ленинградское дело изменило расстановку в политическом руководстве СССР. Был заменен руководитель Московской партийной организации Г. Попов, Молотов был освобожден от поста Министра иностранных дел. Вслед за Ленинградским последовали московское, менгрельское, эстонское дела. По обвинению в шпионаже и злоупотреблении служебным положением были арестованы даже секретарь Сталина А. Н. Поскребышев, начальник личной охраны Н. С. Власик и еще несколько человек.

Одной из последних преступных акций Сталинского политического руководства стала фальсификация дела врачей. По этому делу было арестовано 37 человек. Они под пытками дали показания о существовании «террористической группы», связанной с международной террористической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Лишь смерть Сталина помешала довести дело врачей до трагической развязки.

В 1948 г. в системе Гулага создаются 15 новых лагерей особого назначения. На 1 января 1949 г. в системе МВД насчитывалось 67 ИТЛ, несколько десятков тысяч лагерных отделений и лагпунктов, 1734 колонии, в которых содержалось 2,4 млн заключенных, из них 2 млн трудоспособных. МВД монополизировало добычу алмазов, асбеста и апатитов, резко активизируется добыча цветных металлов. МВД выпустило продукции почти на 20 млрд рублей. Валовая продукция промышленности МВД составила более 10 % общего выпуска продукции в стране.

С начала 50-х годов обозначился кризис лагерной экономики. Она не располагала грамотными кадрами, заинтересованными в результатах своего труда, и в итоге стала убыточной, принося государству материальный ущерб. Лагерная экономика сформировала у миллионов граждан устойчивое отвращение к труду. Служащие в системе Гулага считали вполне естественным жить за счет эксплуатации своих граждан, превращенных в рабочий скот.