Текст книги "Запад против Востока. 2500 лет первой битве"

История
Геродот

Книга восьмая
Урания

Состав эллинского флота при Артемисии, морские битвы (1-23). Осмотр варварами поля сражения при Фермопилах (24–25). Путь варваров от Фермопил в Беотию, Фокиду и в Дельфы, чудо в Дельфах (26–39). Состав эллинского флота у Соломина (40–49). Афины заняты варварами (50–55). Распри в эллинском флоте, хитрость Фемистокла (56–64). Чудо, предзнаменующее беды варваров (65). Персидский флот у Фалера, военный совет (66–69). Сооружение стен пелопоннесцами на Истме (70–73). Распри в эллинском флоте, хитрость Фемистокла, появление Аристида на Саламине (74–82). Поражение варваров при Саламине (83–96). Сборы Ксеркса к возвращению в Азию и оставление Мардония с войском в Европе (97-103). История с Гермотимом (104–106). Отступление персидского флота и преследование его эллинами (107–120). Наказание эллинами городов, отдавшихся Ксерксу, дележ военной добычи и чествование Фемистокла (121–125).

Осада Потидеи Артабазом и взятие Олинфа (126–129). Второй год войны: эллинский флот у Самоса и Делоса, пребывание Мардония в Фессалии (130–135). Посольство от Мардония в Афины, родословная Александра, царя македонян, неудача посольства (136–144).

1. Из эллинов зачислены были во флот следующие: афиняне, доставившие сто двадцать семь кораблей, причем платейцы, хотя и не искусные в морском деле, но движимые храбростью и усердием, снабжали эти корабли людьми вместе с афинянами; коринфяне доставили сорок кораблей, мегарцы двадцать; халкидяне поставили воинов на двадцать кораблей, но корабли им даны были афинянами. Египтяне доставили восемнадцать кораблей, сикионцы двенадцать, лакедемоняне десять, Эпидавр восемь, эретрийцы семь, трезенцы пять, стирейцы два, столько же и кеосцы, да еще два пятидесятивесельных судна. Наконец, опунтские локры явились на помощь с семью пятидесятивесельными судами.

2. Таковы были эллины, отправившиеся к Артемисию, а я уже сказал, какое количество кораблей доставлено было каждым народом. Число собранных у Артемисия кораблей, за исключением пятидесятивесельных судов, было двести семьдесят один. Главнокомандующего флотом поставили спартанцы, именно Еврибиада, сына Евриклида. Союзники объявили, что они не последуют за афинскими вождями и распустят войско, какое соберется, если только главнокомандующим будет не лакедемонянин.

3. Дело в том, что уже вначале, до отправки в Сицилию послов с просьбой о помощи, шла речь о том, что командование флотом следует поручить афинянам. Так как союзники восстали против этого, то афиняне уступили, будучи сильно озабочены спасением Эллады и зная, что Эллада погибнет, если эллины станут спорить между собою из-за преобладания, и они рассуждали верно. Действительно, внутренние смуты настолько хуже войны, ведомой единодушно, насколько война хуже мира. Будучи именно такого убеждения, афиняне не противились, уступили, но так было до тех пор, пока они имели крайнюю нужду в союзниках, что и доказали потом: когда персов прогнали и стали воевать с царем уже за его землю, тогда под предлогом наглости Павсания афиняне отняли первенствующее положение у лакедемонян. Но это случилось впоследствии.

4. В то время прибывшие к Артемисию эллины объяты были ужасом при виде огромного множества кораблей у Афет и чрезвычайной многочисленности воинов; действительно, силы варваров превзошли их представление и ожидание; поэтому они решили бежать от Артемисия внутрь Эллады. Узнав о таком решении, эвбейцы просили Еврибиада подождать немного, пока они не поместят в надежное убежище детей своих и слуг. Когда уговорить Еврибиада им не удалось, они обратились в другую сторону и стали склонять афинского вождя Фемистокла за триста талантов к тому, чтобы афиняне оставались перед Эвбеей и дали морскую битву.

5. Фемистокл употребил следующую меру для того, чтобы удержать эллинов: из этих денег он отдал Еврибиаду пять талантов, давая их как бы из своих денег. Еврибиад перешел на его сторону. Из прочих вождей противился этому только вождь коринфян Адимант, сын Окита, заявляя, что не останется и отплывет от Артемисия. Тогда Фемистокл стал заклинать его и сказал следующее: «Ты не покинешь нас, потому что я дам тебе большие подарки, нежели те, какие прислал бы тебе царь мидян, если бы ты покинул союзников». Он это сказал и в то же время отослал на корабль Адиманта три таланта серебра. Подарками он склонил их на свою сторону, и эвбейцы были удовлетворены. Сам Фемистокл извлек из этого выгоду, потому что тайно удержал остальные деньги для себя; те лица, которые получили долю из этих денег, думали, что для такой цели деньги получены были из Афин.

6. Так остались эллины у Эвбеи и дали морскую битву. Происходила она при следующих обстоятельствах: тотчас после полудня варвары подошли к Афетам; уже и прежде они знали, что подле Артемисия стоит небольшое число эллинских кораблей; теперь они видели это сами и возымели большое желание попытаться овладеть ими. Однако персы решили не нападать на корабли спереди для того, чтобы эллины не заметили их приближения и не обратились в бегство, причем ночь могла бы прикрыть бегущих; конечно, эллины должны были спасаться бегством, а персы говорили, что и сам огненоситель не должен уйти живым.

7. С этой целью они употребили следующую хитрость: из всех кораблей отделили двести и послали их за Скиаф для того, чтобы незаметно для неприятелей они обошли кругом Эвбеи подле Каферея и Гереста и вошли в Еврип. С прибытием в Еврип они замыкали эллинов и отрезали им обратный путь в Элладу, тогда как остальные корабли должны были напасть на эллинов спереди. Порешив так, варвары отослали назначенные для этого корабли, но сами не думали нападать на эллинов в тот самый день, до тех именно пор, пока отправившимися кругом Эвбеи воинами не будет дан сигнал о прибытии их на место. Итак, часть кораблей пошла кругом острова, а остальным сделан был смотр у Афет.

8. В то время как варвары делали смотр кораблям, некто Скиллий, уроженец Сикиона, лучший водолаз того времени, который во время кораблекрушения, что случилось у Пелиона, спас персам многие сокровища и многие приобрел для себя, – этот самый Скиллий, уже и раньше замышлявший перебежать к эллинам, теперь нашел случай привести свой замысел в исполнение. Каким образом он отсюда прибыл к эллинам, я не могу сказать с точностью, а то, что говорят об этом, меня удивляет, если только это правда; говорят именно, что он подле Афет нырнул в море и вынырнул не раньше, как по достижении Артемисия, проплыв, следовательно, под морем около восьмидесяти стадиев. Много баснословного рассказывается об этом человеке, кое-что, впрочем, и достоверное. Что касается этого случая, то, по моему мнению, он прибыл к Артемисию в лодке. Тотчас по прибытии он сообщил вождям эллинов о кораблекрушении, как оно было, и о том, что посланы корабли в обход кругом Эвбеи.

9. Получив это известие, эллины сошлись на совещание. Из множества предложений взяло верх следующее: в тот день остаться на месте в стоянке, потом, после полуночи, отступить и выйти навстречу огибавшим Эвбею кораблям. После этого, так как против них никто не показывался, эллины выждали вечернюю пору и сами поплыли на варваров с целью испытать их способ сражения и прохождение между неприятельских судов.

10. При виде того, что эллины идут против них с небольшим числом судов, воины Ксеркса, а в особенности начальники их были уверены, что враги сошли с ума и сами направили на них свои корабли в надежде без труда захватить неприятельские корабли. Надежда эта была весьма основательна: они видели, что эллинских кораблей немного, что у них в несколько раз больше и что их корабли имеют лучший ход, нежели эллинские. Все это они сообразили и стали окружать эллинов кольцом. Все из ионян, благорасположенные к эллинам и против воли отправившиеся на войну, сильно встревожены были тем, что эллинов окружают со всех сторон, и были убеждены, что ни один из них не возвратится домой: столь ничтожными представлялись им силы эллинов. Напротив, все те ионяне, которые радовались происходящему, спорили между собою из-за того, кто из них первый захватит аттический корабль и получит за то награду от царя, так как в стоянке у персов только и речи было, что об афинянах.

11. Когда эллинам дан был сигнал, они прежде всего выстроили свои корабли против варваров носами вперед и кормами внутрь, потом по второму сигналу перешли в наступление, правда, на небольшом пространстве и только с фронта. В это время они захватили тридцать варварских кораблей и сына Херсиева Филаона, брата саламинского царя Горга, человека значительного в персидском флоте. Первым эллином, взявшим неприятельский корабль, был афинянин Ликомед, сын Эсхрея; он же получил первую награду. Войска сражались с одинаковым мужеством, и только наступившая ночь разделила сражающихся. Эллины отступили на кораблях к Артемисию, а варвары к Афетам (сражение было более тяжелое, нежели они ожидали). В этой морской битве из числа всех эллинов, находившихся под начальством царя, перебежчиком оказался один только Антидор из Лемноса, в награду за это афиняне дали ему участок земли на Саламине.

12. С наступлением ночи – время года было середина лета – полил обильнейший дождь и шел всю ночь с сильными раскатами грома с Пелиона; трупы и обломки кораблей выбрасывало к Афетам; они кружились у корабельных носов и лопасти весел приводили в беспорядок. Находившиеся там воины при известии об этом пришли в ужас, полагая, что среди стольких бед они погибнут окончательно. Ибо прежде, чем оправиться от бури и кораблекрушения, случившихся у Пелиона, попали в жестокую морскую битву, а после битвы пошел ливень, потекли к морю бурные потоки и раздались сильные громовые раскаты. Так прошла для них ночь.

13. Однако эта же ночь была еще более ужасной для тех из варваров, которым приказано было обогнуть Эвбею, ужаснее была потому, что застигла их на пути в открытом море. Действительно, конец их был печален. Когда гроза и дождь разразились над кораблями в то время, как они плыли мимо «Лощин» Эвбеи, ветер понес их, и они, сами не зная, куда несутся, ударились о скалы. Все это было совершено божеством для того, чтобы персидское могущество сравнялось с эллинским и не было гораздо сильнее его. Итак, воины эти погибли у «Лощин» Эвбеи.

14. Варвары в Афетах обрадовались, когда настало утро, и неподвижно стояли со своими кораблями на месте: они довольны были тем, что в тогдашнем положении среди стольких бед могут, по крайней мере, остаться в покое. Между тем на помощь эллинам прибыли пятьдесят три аттических корабля. Эллинов ободрило их появление, равно как и полученное известие о том, что все варвары, плывшие кругом Эвбеи, истреблены бурей. Они снова дождались той же поры дня и сделали нападение на киликийские корабли, при наступлении ночи истребили их и возвратились назад к Артемисию.

15. На третий день после этого варвары, считая великим позором для себя то, что незначительное число кораблей причинило им такой урон, а также из страха перед судом Ксеркса, не стали дожидаться, пока эллины начнут битву, и, ободряя друг друга, вывели корабли свои в море около полудня. Случилось так, что и эти морские битвы, и битва сухопутная у Фермопил происходили в одни и те же дни; кроме того, как воины Леонида дрались за охранение прохода, так сражение на море всецело происходило из-за Еврипа. Итак, одни ободряли друг друга к борьбе, чтобы не пускать варваров в Элладу, а другие – чтобы сокрушить эллинское войско и завладеть морским путем.

16. Воины Ксеркса выстроились в боевой порядок и начали наступление, а эллины неподвижно стояли у Артемисия. Варвары расположили свои корабли в виде полумесяца и стали окружать эллинов кольцом, чтобы охватить их со всех сторон. Тогда эллины также перешли в наступление и начали бой. И в этом морском сражении обе стороны оказались равносильными. Дело в том, что флот Ксеркса терпел неудобства вследствие своей же обширности и многочисленности кораблей, ибо корабли мидян смешивались в беспорядке и попадали один на другой; тем не менее они сопротивлялись и не отступали, считая позором для себя бежать перед небольшим числом кораблей. Эллинских кораблей и воинов погибло много, но варварских кораблей и людей погибло гораздо больше. После такого сражения оба войска разошлись.

17. В этой битве из воинов Ксеркса больше всех отличились египтяне: помимо других славных подвигов, они захватили пять эллинских кораблей вместе с воинами. Из эллинов в тот же день больше всех отличились афиняне, а из числа афинян сын Алкивиада Клиний; он на собственное иждивение вооружил двести воинов и прибыл на собственном корабле.

18. Обе стороны охотно прекратили сражение и поспешно возвратились к своим стоянкам. По окончании битвы и по возвращении на стоянку эллины имели в своей власти мертвые тела и обломки кораблей; но так как они пострадали жестоко, особенно афиняне, у которых половина кораблей была повреждена, то порешили бежать внутрь Эллады.

19. Однако Фемистокл сообразил, что, если от варваров отторгнуты будут племена ионийское и карийское, то эллины смогут одолеть остальное войско. Так как к тому времени эвбейцы выгоняли свой скот к морю, он собрал сюда вождей и сказал им, что знает средство, с помощью которого рассчитывает отторгнуть от царя доблестнейших из его союзников. Только это он и открыл им. Что же касается настоящего положения дел, сказал Фемистокл, то следует поступить так: пускай каждый из них убьет столько скота эвбейцев, сколько желает, ибо лучше, чтобы скот достался эллинскому войску, а не варварам. Вместе с тем постарался уговорить начальников, чтобы каждый из них приказал своим воинам зажечь огонь. О благовременном возвращении в Элладу, прибавил Фемистокл, он позаботился сам, о том именно, чтобы эллинам возвратиться невредимыми. Начальники приняли его совет, тотчас велели зажигать огни и приниматься за скот.

20. Эвбейцы пренебрегли изречением оракула Бакида, как ничего не значащим, поэтому совершенно ничего не унесли со своего острова, не приготовили никаких запасов на случай угрожавшей осады и тем сами себе уготовили несчастный конец. Изречение об этом Бакида гласило следующее:

Позаботься о том, чтобы удалить с Эвбеи многоблеющих коз, Когда говорящий на варварском языке наложит на море папирусное ярмо.

Эвбейцы не применили этих слов ни к тогдашнему своему положению, ни к будущему, и потому теперь предстояло им подвергнуться величайшим бедам.

21. Пока они были заняты этим, явился соглядатай из Трахина. При Артемисии находился соглядатай Полий, родом из Антикиры; он имел наготове хорошо устроенную лодку и должен был дать знать находившимся в Фермопилах воинам, если бы флот сильно пострадал в сражении; также был соглядатай и при Леониде, афинянин Аброних, сын Лисикла; он обязан был отправиться на тридцативесельном судне к тем войскам, что находились у Артемисия, и известить их, если бы несчастие постигло сухопутное войско. Этот-то Аброних и явился к ним с известием о судьбе Леонида и его войска. Узнав об этом, эллины не стали больше медлить с отступлением и отправились в обратный путь в том самом порядке, в каком каждый народ был в стоянке; первыми шли коринфяне, последними афиняне.

22. Тогда Фемистокл выбрал из афинских кораблей самые быстрые, поплыл с ними кругом острова и во всех местах, где находилась вода для питья, начертал надписи, которые были прочитаны ионянами на следующий день по прибытии к Артемисию. Надписи гласили следующее: «Несправедливо поступаете, ионяне, воюя против отцов и порабощая Элладу. Лучше всего переходите на нашу сторону! Если же сделать этого не можете, то, по крайней мере, удалитесь и держитесь в стороне, и склоните к тому карийцев. Если вы не можете сделать ни того ни другого, если вы находитесь под столь тяжелым игом, что не в силах отложиться от царя, то, по крайней мере, помните, что происходите от нас и что начало этой борьбы нашей с варварами исходит от вас, поэтому в случае стычки будьте нерадивы в бою». Фемистокл начертал это с двояким расчетом, как мне кажется: или надпись останется неизвестной царю и побудит ионян изменить ему и перейти на сторону своих, или же она будет доставлена Ксерксу и истолкована в худом смысле, через то навлечет на ионян подозрение и устранит их от участия в морских сражениях. Вот что начертал Фемистокл.

23. Тотчас после этого явился к варварам в лодке некий житель Гистиеи с известием о бегстве эллинов от Артемисия. Варвары не поверили этому, заключили вестника под стражу и отрядили для расследования несколько быстрых кораблей. Когда корабли доставили известие о том, что было, весь флот целиком, с первыми лучами солнца направился к Артемисию. В том месте он прождал до полудня и затем поплыл к Гистиее. По прибытии туда варвары овладели городом гистиейцев и нападали на все приморские деревни местности Эллопии в земле Гистиеотиды.

24. Пока флот находился в этом месте, Ксеркс принял все меры касательно тел павших воинов и отправил во флот глашатая. Принятые меры состояли в следующем. Из всех своих воинов, павших подле Фермопил (а таких было около двадцати тысяч), он оставил только тысячу трупов, все остальные велел похоронить в вырытых канавах, насыпать сверху земли и набросать древесных листьев для того, чтобы воины флота не видели могил. По прибытии в Гистиею глашатай созвал на собрание все войско и сказал: «Союзники! Царь Ксеркс дает каждому из вас позволение покинуть свой пост и идти посмотреть, как он сражался с безрассудными людьми, рассчитывавшими одолеть мощь царя».

25. Когда это было объявлено, число лодок для переправы оказалось слишком недостаточным: столь многие желали поглядеть на поле сражения. Переправившись к Фермопилам, они ходили среди трупов и рассматривали их. При этом всем казалось, что павшие все лакедемоняне и феспийцы, хотя они видели тут и илотов. Однако от переправившихся не скрылось, что сделал Ксеркс с трупами своих воинов. И действительно, это было смешно: мертвых тел варваров лежало на виду только тысяча, тогда как тела эллинов собраны были все в одном месте в числе четырех тысяч. Этот день союзники употребили на осмотр мертвецов, а на следующий одни отплыли к кораблям своим в Гистиею, другие с Ксерксом во главе продолжали путь.

26. Тем временем из Аркадии прибыли к варварам в небольшом числе перебежчики, которые просили пропитания и искали работы. Персы повели их к царю и расспрашивали, чем занимаются эллины; расспрашивал их об этом один из персов за всех. Те отвечали, что эллины устроили Олимпийские игры и любуются гимнастическими и конными состязаниями. На вопрос о том, что служит наградой победителю, из-за чего происходит состязание, перебежчики отвечали, что победителя награждают оливковым венком. Тогда сын Артабана Тигран высказал благороднейшее мнение, за что царь укорил его в трусости, а именно: услыхав, что наградой служит венок, а не деньги, он не мог сдержать себя, чтобы в присутствии всех не сказать: «Горе нам, Мардоний! Против какого народа повел ты нас на войну: они состязаются не из-за денег, а из-за доблести».

27. Между тем тотчас после поражения при Фермопилах фессалийцы отправили глашатая к фокийцам, на которых они всегда злобились, особенно после недавнего поражения. Дело в том, что за несколько лет до похода царя фессалийцы вместе с союзниками напали со всем войском на фокийцев, но были разбиты ими и подверглись жестокой участи. Когда фокийцы оттиснуты были к Парнасу, в числе их был и гадатель Теллий, родом из Элиды; этот Теллий придумал следующую хитрость: он побелил гипсом шестьсот храбрейших фокийцев, не только их самих, но и их вооружение, а ночью напал с ними на фессалийцев, отдав приказание убивать всякого, кого заметят непобеленным. Фессалийская стража первая увидела их и пришла в ужас, так как приняла это за нечто сверхъестественное; за стражей последовало все войско, так что фокийцы имели в своей власти четыре тысячи трупов и щитов неприятельских; половину щитов они пожертвовали в Абы, а другую – в Дельфы. На десятую долю денег, добытых в сражении, поставлены были большие кумиры вокруг треножника, что против храма в Дельфах (1), а другие такие же пожертвованы в Абы. Вот что учинили фокийцы с фессалийской пехотой, когда были осаждены ею.

28. Когда фессалийская конница вторглась в землю фокийцев, они нанесли ей поражение, от которого та не могла оправиться. В проходе, что у Гиамполиса, фокийцы выкопали огромную канаву, вложили в нее пустые амфоры и, набросав сверху земли, сровняли это место с остальной почвой; так ждали они вторжения фессалийцев. Между тем фессалийцы, рассчитывая без труда окружить фокийцев, стремительно бросились на них и попали на амфоры; там их лошади поломали себе ноги.

29. Будучи озлоблены этими двумя поражениями, фессалийцы отправили к фокийцам глашатая со следующим объявлением: «Теперь, фокийцы, вы уже яснее видите, что вам не равняться с нами. В самом деле, и раньше, пока только одобрялось нами поведение эллинов, мы всегда стояли у них выше вас, и теперь у варваров мы имеем такую силу, что от нас зависит лишить вас земли и обратить в рабство. Однако мы не злопамятны и потому, хотя могли бы сделать все, удовольствуемся за прежнее зло пятьюдесятью талантами серебра и тогда обещаем отвратить от вашей земли грозящие ей беды». Вот что объявили фессалийцы.

30. Дело в том, что одни лишь фокийцы из жителей той области не склонялись на сторону мидян, притом, как я по соображению заключаю, не по какой-либо иной причине, но вследствие вражды к фессалийцам; если бы, напротив, фессалийцы были на стороне эллинов, фокийцы склонились бы на сторону мидян. В ответ на заявление фессалийцев фокийцы сказали, что денег не дадут им вовсе и что они могли бы, если бы только захотели, принять сторону мидян, но что по доброй воле никогда не будут предателями Эллады.

31. По получении такого ответа фессалийцы вознегодовали на фокийцев и проводили варваров в их землю. Варвары из Трахинии вторглись прежде всего в Дориду. Здесь тянется узкая полоса Дорийской земли в тридцать стадиев шириной между областями Малийской и Фокидской; в древности это была Дриопида. Эта же самая область есть родина пелопоннесских дорийцев. Вторгшись в Дорийскую область, варвары не разоряли ее, потому что тамошние жители были на стороне мидян, да и фессалийцы не желали того.

32. Из Дориды варвары вторглись в Фокиду, но не покорили фокийцев. Часть их взошла на высоты Парнаса; на вершине этой горы, особняком поднимающейся против города Неона, может удобно поместиться толпа народа; называется она Тифора. Туда часть фокийцев снесли свое имущество и взошли сами; большинство их удалилось к озольским локрам, в город Амфиссу, который лежит по ту сторону Крисейской равнины. Варвары исходили всю Фокиду, причем войско их имело проводников из фессалийцев; куда бы они ни приходили, везде все жгли и разоряли, бросая огонь на города и храмы.

33. Здесь шли они вдоль реки Кефис и опустошили все: сожгли города Дримос, Харадру, Эрохос, Тефроний, Амфикею, Неон, Педиеи, Тритеи, Элатею, Гиамполис, Парапотамии и Абы; в Абах был богатый храм Аполлона с сокровищницами и множеством пожертвований. Там же было и теперь есть прорицалище; варвары ограбили и сожгли этот храм. Нескольких фокийцев они догнали на горах и взяли в плен, нескольких женщин толпа изнасиловала, от чего те и умерли.

34. Миновав Парапотамии, варвары прибыли в Панопей. Там войско разделилось и начиная оттуда дошло двумя путями: гораздо бо льшая и сильнейшая часть войска с Ксерксом во главе по дороге в Афины вторглась к беотийцам в Орхоменскую область. Беотийский народ весь был на стороне мидян; города их охранялись македонянами, расставленными в них и с этой целью присланными Александром; они охраняли эти города и тем давали знать Ксерксу, что беотийцы заодно с мидянами. Итак, часть варваров направилась по этому пути.

35. Другая часть варваров со своими вождями устремилась к дельфийскому святилищу, направо от себя оставляя Парнас. Все местности Фокиды, куда проникали варвары, опустошались ими: они сожгли города панопеев, давлиев и эолидов. По отделении от остального войска варвары пошли этим путем с целью ограбить дельфийское святилище и представить царю Ксерксу его сокровища. Как я слышал, все замечательные предметы в этом храме известны были Ксерксу лучше, нежели те, которые он оставил в своих храмах; действительно, многие говорили о них постоянно, в особенности о пожертвованиях Алиаттова сына Креза.

36. При известии об этом дельфийцы сильно оробели. Объятые ужасом, они вопрошали прорицалище относительно священных сокровищ: следует ли закопать их в землю, или вынести в другую страну. Однако божество воспретило касаться сокровищ и объявило, что само оно достаточно сильно для защиты их. По получении такового ответа дельфийцы стали заботиться о себе самих: женщин и детей отослали через море в Ахею, большинство их самих взошло на вершины Парнаса, а имущество перенесено в Корикийскую пещеру; другая часть удалилась в локридскую Амфиссу. Таким образом, все дельфийцы, за исключением шестидесяти и прорицателя, покинули свой город.

37. Когда наступающие варвары были близко и уже видели храм, прорицатель по имени Акерат заметил, что перед храмом лежит священное оружие (2), вынесенное из внутренней части святилища: прикасаться к нему не смел никто из людей. Прорицатель отправился известить о чуде дельфийцев, остававшихся в городе; между тем варвары поспешно подходили к храму Афины Пронеи, и им явились чудеса еще более замечательные, нежели раньше упомянутое. Действительно, велико чудо – самопроизвольное появление военного оружия изнутри храма и нахождение перед ним. Но знамения, следовавшие вскоре за этим, были поразительнейшими чудесными явлениями, ибо, когда варвары подошли к святилищу Афины Пронеи, в это время с неба упала на них молния, а от Парнаса оторвались две вершины, с сильным шумом устремились на них и многих задавили. Из храма же Афины Пронеи слышались громкий голос и жалобные восклицания.

38. Когда все это вместе обрушилось на варваров, ими овладел ужас, а дельфийцы, узнав о бегстве неприятелей, спустились с горы и перебили немалое число их; уцелевшие бежали прямо в Беотию. Как я слышал, спасшиеся бегством варвары рассказывали, что, кроме этих чудес, они видели и другое, а именно: два тяжеловооруженных воина сверхчеловеческого роста неотступно следовали за ними, гнали и убивали их.

39. По словам дельфийцев, эти два воина – местные герои Филак и Автоной, святилища которых находятся вблизи храма: Филаково – подле самой дороги, над храмом Пронеи, а Автоноево – подле Касталии, у подножия крутого утеса Гиампии. Что касается камней, упавших с Парнаса, то они сохранились до нашего времени и лежат в святилище Афины Пронеи, куда попали через ряды варваров.

40. Между тем эллинский флот по просьбе афинян отплыл от Артемисия и причалил к Саламину. Афиняне просили эллинов пристать с кораблями к Саламину для того, чтобы самим поместить там в безопасности своих детей и женщин, а затем обсудить, что делать дальше. Дело в том, что афиняне были обмануты в своих расчетах и теперь собирались посоветоваться о положении дел: они полагали было, что найдут пелопоннесцев со всем их войском в Беотии против варваров, но не нашли ничего подобного; они узнали, что пелопоннесцы укрепляют стеною Истм, будучи озабочены более всего спасением Пелопоннеса, что поэтому оберегают только его, а об остальной Элладе не заботятся. Вот почему при этом известии афиняне попросили союзников остановиться с кораблями у Саламина.

41. Таким образом, все союзники причалили к Саламину, а афиняне к своей земле. По прибытии сюда афиняне объявили через глашатая, чтобы каждый афинянин спасал, куда может, своих детей и слуг. После этого большинство отправили детей и слуг в Трезену, иные – на Эгину, а иные – на Саламин; все торопились спасать свое добро в безопасном месте во исполнение оракула, но больше всего по следующей причине: афиняне рассказывают, что огромная змея, страж акрополя, обитает в храме. Впрочем, не только говорят об этом, но и каждое новое новолуние совершают и предлагают змее жертву, как будто она в самом деле находится в храме; ежемесячная жертва состоит из медовой лепешки. В прежнее время такая медовая лепешка всегда бывала съедаема, а теперь осталась нетронутой. Когда жрица объявила об этом, афиняне тем скорее и с большей охотой покинули город, ибо, думали они, сама богиня покинула акрополь. Вывезя все добро свое в безопасные места, афиняне отплыли к стоянке.

42. Когда эллины, которые стояли у Артемисия, расположились с кораблями у Саламина, остальной эллинский флот при известии об этом прибыл туда же из Трезена: раньше им приказано было собираться в трезенскую гавань Погон. Там корабли собрались в гораздо большем числе, нежели сколько участвовало их в сражении при Артемисии, и от большего числа городов. Главнокомандующий был тот самый, что и при Артемисии, спартанец Еврибиад, сын Евриклида, хотя не из царского рода. Наибольше кораблей, притом с самым лучшим ходом, доставили афиняне.

43. Во флоте сражались следующие эллины: из Пелопоннеса лакедемоняне на шестнадцати кораблях, коринфяне, доставившие сюда столько же вооруженных кораблей, как и к Артемисию, сикионцы доставили пятнадцать кораблей, эпидаврийцы десять, трезенцы пять, гермионяне три. Все эти эллины, кроме гермионян, – дорийского и македонского племени; они выселились в последнее время из Эринея, Пинда и Дриопиды. Гермионяне – дриопы, вытесненные из так называемой теперь Дориды Гераклом и малийцами. Это были вышедшие из Пелопоннеса.

44. Из той части материка, что лежит за Пелопоннесом, афиняне доставили больше кораблей, чем все прочие, а именно сто восемьдесят. И притом они одни, ибо в сражении при Саламине платейцы не помогали афинянам по следующей причине: когда эллины отплывали от Артемисия и находились уже против Халкиды, платейцы высадились на противоположный берег Беотии для того, чтобы укрыть домашних своих в безопасном месте; занятые спасением их, они не участвовали в битве. Что касается афинян, то они, пока нынешнюю Элладу населяли пеласги, были пеласгами и именовались кранаями. В царствование Кекропа названы были еще кекропидами, а когда власть наследовал Эрехфей, переименованы были в афинян, наконец от Иона, сына Ксуфа, начальника афинских войск, названы ионянами.

45. Мегарцы доставили такое же число вооруженных кораблей, как и к Артемисию; ампракиоты явились на помощь с семью кораблями, а левкадцы – с тремя; эти эллины были также дорийского племени из Коринфа.