Текст книги "Приход Русской Православной Церкви в России и за рубежом. Материалы к изучению приходской жизни. Выпуск 4. Приходы Америки"

Интервьюер: Батюшка, последний вопрос. Америка – это христианская страна?

Иеромонах Никодим: Я не знаю. Давайте я отвечу так. Америка – религиозная страна, даже очень религиозная страна. Объезжая Америку, не этот сумасшедший Нью-Йорк, а, скажем так, одноэтажную Америку, я думаю, Вы тоже замечали, какое есть обилие культовых зданий. Их очень-очень много, особенно в небольших городках, что ни улица, то храм, условно говоря. Разных конфессий…

Интервьюер: И тем не менее… Современное американское общество можно ли назвать христианским?

Иеромонах Никодим: Я его называю религиозным, но не христианским. Я вам хочу пояснить. Для меня сложилось в Америке очень четкое разграничение: что такое религия, а что такое христианство. Христианство – это не религия. Поэтому я еще раз говорю, как мне кажется, Америка – очень религиозная страна. Христианство это не религия, это Путь. Нужно делать простые вещи. Взять и идти за Христом, за живым Христом. Естественно, на этом пути будет много каких-то испытаний, искушений, но в то же время ты понимаешь, что ты идешь за живым Человеком, Богочеловеком, который уже прошел этот Путь. Тебе остается просто его повторить. Просто делать простые вещи. Вот что для меня сегодня христианство, и вот эту Богооткровенную Истину, безусловно, твердо содержит и исповедует православие. Но я бы не сказал, что это религия. Поэтому я еще раз говорю: Америка – это религиозная страна, но не христианская в моем понимании того, что такое христианство и каким образом я сам себя считаю христианином.

Интервьюер: Как Вам кажется, православная религиозная община, в которой Вы служите священником, отличается существенным образом от «большого американского общества», которое ее окружает?

Иеромонах Никодим: Да, она отличается. Отличается в качестве веры, в степени доверия Богу в тех или иных ситуациях. Поскольку абсолютное большинство наших прихожан не может себе позволить наряду с таким, условно говоря, коренным американцем или жителем Нью-Йорка, таким среднестатистическим, в меру упитанным благополучным человеком, полагаться на какой-то счет в банке, на свою медицинскую страховку, которая обеспечит ему очень хорошее и качественное медицинское обслуживание, или еще на какие-то вещи, которые есть у обычного американца. У наших прихожан этого нет. Поэтому наши прихожане отличаются от них качеством своей веры в Бога и доверия Ему в тех или иных ситуациях. И вы знаете, помогает намного лучше, чем иная медицинская страховка, на которую у нас, по большому счету, просто нет денег. Господь не оставляет тех людей, которые стремятся прежде всего искать Его Царствия, а все остальное Он прилагает, причем в совершенно, казалось бы, неожиданных ситуациях. И чудеса Господь творит среди многих наших прихожан буквально каждый день, и сами люди об этом знают.

Знаете, чем еще отличаются? Отличаются еще радостью, какой-то искренней и настоящей радостью.

Три направления русской традиции православия в северных штатах и кризис русского православия в Америке

Иеромонах Евтихий (Довгань), клирик Знаменского синодального собора в Нью-Йорке (Русская Православная Церковь Заграницей).

«Чем хорошо, например, в патриарших приходах? Там еще есть старые мигранты, и почти все они общаются на английском языке. А вот в Русской Зарубежной Церкви люди хотят сохранять богослужебным церковнославянский язык и слышать проповеди на русском языке. Делать русские детские лагеря, учить детей и взрослых русскому языку».

Интервьюер: Расскажите, пожалуйста, о себе: в какой семье Вы выросли, как складывалось Ваше религиозное воспитание, какое образование Вы получили – светское или духовное?

Иеромонах Евтихий: Я родился в Одессе, в семье учителей, православной семье. Какое-то время мы жили в Румынии, поэтому имели образование приходское. В 1984 году я окончил Одесский экономический университет, то есть тогда он назывался Одесский Институт народного хозяйства по специальности «экономика труда». Проработал экономистом по труду на заводе. В 1989 году я выехал в Югославию туристом, тогда давали паспорта при Михаиле Горбачеве. Прожил я более года в Загребе, в Хорватии. Через год переехал в Италию, пожил немножко в Риме. Вернее, в провинции Рима, это город Неми. Это Кастелли-Романи. И в 1996 году по благословению приходского священника поступил в Сербский монастырь в городе Пистоя[21]21
  Монастырь св. Серафима Саровского (Сербский Патриархат) на Тоскано-Эмилианских Апеннинах в местечке Сан-Феличе.


[Закрыть], Тоскана. В 2001 году я переехал в Джорданвилль, там окончил Свято-Троицкую семинарию. И вот уже пять лет служу здесь. Там я жил восемь лет, здесь – пять. Таким образом, 13 лет я уже в Америке.

Интервьюер: Как сложился Ваш путь в священство и в священстве?

Иеромонах Евтихий: На втором курсе семинарии мой духовник, нынешний настоятель монастыря, архимандрит Лука[22]22
  Архимандрит Лука (в миру Марк Петрович Мурьянка; 10 ноября 1951, Филадельфия, Пенсильвания, США) – священнослужитель Русской Православной Церкви Заграницей, архимандрит; с 2008 года – настоятель Джорданвилльского Свято-Троицкого монастыря.


[Закрыть] рекомендовал меня рукоположить, и митрополит Лавр[23]23
  Митрополит Лавр (англ. Metropolitan Laurus; в миру – Василий Михайлович Шкурла, словацк. Vasil’ Skurla; 1 января 1928, Ладомирова, Чехословакия (ныне Словакия) – 16 марта 2008, Джорданвилль, штат Нью-Йорк, США) – епископ Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ); с октября 2001 года – Первоиерарх (предстоятель) РПЦЗ, митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский.


[Закрыть] рукоположил меня в священный сан. Два года я был дьяконом, иеродьяконом. Иеромонах я с 2002 года. 11 лет я священник.

Интервьюер: На этом приходе Вы уже пять лет?

Иеромонах Евтихий: Это не совсем приход. Это синодальный собор Курской Коренной иконы Божией Матери. Это синодальное место, здесь нет приходского совета, здесь все богомольцы, все паломники. Таким образом, у нас нет такой проблемы, как приходской совет. Кстати, я очень рад, что теперь есть нормальный приходской устав, сейчас его изменили. Абсолютно верно, что настоятель прихода возглавляет и хозяйственную часть, а староста является только помощником настоятеля. Это очень правильно. И я думаю, что у нас в Церкви тоже нужно перейти на такой нормальный приходской устав.

При Знаменском синодальном соборе есть сестричество, которое помогает настоятелю. Настоятель у нас митрополит. Сестричество помогает в организации трапез, в уборке храма, в благоукрашении. И управляет всем этим старшая сестра, наряду с так называемым старостой. Староста – это в полном смысле помощник настоятеля. У нас все богомольцы и паломники. Прихожане как таковые у нас есть, но по сути они не могут участвовать в руководстве.

Интервьюер: Существует ли приход не столько в юридическом смысле, как некая единица в управлении, в административных взаимодействиях со священноначалием, а как община верующих, более или менее постоянная?

Иеромонах Евтихий: Да, тут с 2007 года была такая общность людей. Но после объединения (РПЦЗ с РПЦ), я бы сказал, что сейчас эта община разделена между двумя соборами – Свято-Николаевским и Синодальным. Тут расстояние два квартала. Поэтому эта община ходит и туда, и сюда.

Интервьюер: То есть нет какого-то закрепления между этими двумя храмами? Чтобы было, что одна община – это Николаевский собор, другая – Знаменский?

Иеромонах Евтихий: Я бы сказал, что существуют более постоянные прихожане и, так сказать, «общие». И туда, и сюда ходят.

Интервьюер: Несли говорить о «прихожанах» Вашего кафедрального собора, то что бы Вы могли о них сказать? Кто они, те, кто постоянно посещают именно Ваш собор? И те, кто курсирует между двумя кафедральными соборами? Что бы Вы могли сказать о них с точки зрения профессионального статуса, половозрастных характеристик, характеристик их социального положения, к какому классу общества их можно было бы отнести?

Иеромонах Евтихий: Ну, оба наших собора содержат потомков русских, в том числе американцев, которые даже не говорят по-русски, но русские по происхождению. Большая часть наших людей после объединения 2007 года перешла в раскол или вообще в никуда, к грекам, многие даже заходят в католические храмы. В общем, разочарование…

Интервьюер: А сколько потеряли?

Иеромонах Евтихий: Очень много. Мы фактически не можем содержать это синодальное здание. Потому что жители Манхэттена – очень богатые люди, а теперь у нас их больше нет. А большую часть теперь составляют представители последней, это 1990-х годов, волны эмиграции, вновь приезжие. Практически на них сейчас держится вся Русская Зарубежная Церковь. А сейчас, по-моему, из России уже нет притока этих людей. Но, тем не менее, чем хорошо, например, в патриарших приходах? Там потомки революционной волны, и почти все они на английском языке говорят. А вот в Русской Зарубежной Церкви люди хотят сохранять богослужебный язык церковнославянский и в проповеди русский. Делать русские детские лагеря, учить детей, взрослых русскому языку. Остальная часть ходит и в Свято-Николаевский, и к нам. Скажем, процентов 85. И 15 % таких постоянных.

Интервьюер: А кто эти постоянные 15 %?

Иеромонах Евтихий: Ну, это жители Манхэттена, Квинса, Нью-Джерси, те, которые тут живут всю жизнь.

Интервьюер: А они – представители какой волны?

Иеромонах Евтихий: Это потомки волны эмигрантов послевоенного времени, 1940–1950-х годов. На мой взгляд, отсутствие взаимопонимания с иерархами Американской Православной Церкви и существующее разделение между патриаршими приходами и Русской Зарубежной Церковью, то есть присутствие трех направлений русской традиции, здесь, в северных штатах, и в Канаде в том числе, абсолютно не нужно. Нужно объединить все эти три юрисдикции. Это была бы Северо-Американская Православная Церковь. Потому что Южная Америка – это уже другая реальность.

Интервьюер: Батюшка, мы наблюдали очень разные модели взаимодействия прихода и окружающего его большого общества. Вот, к примеру, тот же приход Русской Православной Церкви в Америке, о котором я Вам говорил, где настоятель – отец Фома Сорока. Там три общины, то есть три группы общины. И этот приход представляет из себя модель «плавильного котла». Язык богослужения английский, язык проповеди в рамках богослужения – английский, специальных каких-то образовательных программ приходских, где бы поддерживались русская культура и русский язык, нет. Это одна модель. Вторая модель реализуется Константинопольским Патриархатом, в том же Питтсбурге. Там приход на 99 % состоит из греков. Очень состоятельный. Это профессура, это врачи, это юристы. Они не только содержат приход в очень хорошем состоянии, но и очень хорошую приходскую школу, которая дает религиозное образование. Более того, за пределами религиозного образования существует отдельно греческая школа, где уже якобы вне прямой связи с религиозным воспитанием и образованием изучаются греческий язык и греческая культура. На деле это возглавляет человек прихода, который это все преподает. И мы имеем другую модель – модель прихода, поддерживающего не только религиозную, но и национальную, культурную идентичность. С этой точки зрения, как Вам кажется, какая модель прихода имеет место быть здесь, в вашем кафедральном соборе? Говоря о тех, кто вокруг собора собирается, кто молится, кто является постоянными прихожанами Вашего кафедрального собора.

Иеромонах Евтихий: Правильно было бы скопировать греческую модель…

Интервьюер: А сейчас как?

Иеромонах Евтихий: А сейчас полный развал. Конечно же, греки стимулируют национальное самосознание, сохраняют греческий язык, культуру. И это, самое главное, обогащает американскую культуру. А что делают россияне? Всё переплавляют, делается смешение, и в конечном итоге никто не выигрывает. Ни американцы, ни русские, ни албанцы, ни румыны. Хотя албанцы имеют свое благочиние. Румыны имеют свое благочиние. Болгары даже создали. А у русских нет. Значит, нужна русская епархия в составе Американской Церкви. Тогда будет дело. Сохранять стиль тоже старый, юлианский календарь. Вообще, здесь каша. Святейший недаром сказал, что это провинция никому не нужная. Одно время святые отцы запрещали ездить в Америку православным людям. Я отчасти, в общем, понимаю почему. Все дело в России. Здесь нам делать нечего. У нас есть своя страна, своя земля, поэтому нужно там заниматься и делом, и воспитанием, и той же молитвой. В конечном итоге этот «плавильный котел», как вы заметили, «выплавит» если не этих детей, так последующие поколения… Здесь нам нечего делать. Это провинция для православия. Америка, конечно, скопировала Римскую империю, Нью-Йорк – это «третий Рим». В кавычках, конечно. Имеется в виду в связи с будущей всемирной империей антихриста, которую мы строим все вместе. Но нам, Русской Церкви, если мы уж здесь оказались, нужно делать все возможное, чтобы быть более активными, быть более влиятельными…

Интервьюер: Тем не менее при всем этом наши собеседники говорили о том, что число православных растет…

Иеромонах Евтихий: Растет. Конечно, растет. И будет расти, мы же здесь, извините, не баклуши бьем. Мы же тоже все-таки трудимся на ниве Христовой. Стараемся все делать, что можем. Но, к сожалению, мало, наверное. Безусловно, нет священников, нет духовников. Джорданвилль, видите, тоже иссякает. Хотя преподаватели у нас либо из Московской духовной академии, либо из Университета. Тем не менее сильнейший кризис в Русской Православной Церкви Заграницей.

Интервьюер: И как Вам кажется, кто эти новые православные, которые сейчас пополняют приходы Русской Православной Церкви здесь, в Соединенных Штатах? Мы ведь сейчас говорим о том, что волна интенсивной миграции пошла на спад…

Иеромонах Евтихий: Люди открывают для себя Церковь. Дело в том, что человек, который прожил здесь 10 лет, особенно если у него тут родились дети, он поймет, что Церковь – это его единственная настоящая родина здесь, в этой стране. И естественно, куда он идет? В Русскую Церковь, потому что русские корни, русская культура и, самое главное, язык церковнославянский – это боговдохновенный язык. Он и детей будет учить, и они будут сохранять, и иметь две культуры. Это настоящая ценность. А не то, чтобы ничего не понимать и иметь кашу в голове.

Интервьюер: То есть, если я Вас правильно понял, пополнение приходов сейчас – это продолжение освоения того пространства человеческого, тех людей, которые оказались здесь после 1990 года, но они попали в Церковь не сразу, а по прошествии времени, постепенно, через 10–20 лет?

Иеромонах Евтихий: Это самые разные люди. И они оказываются в Русской Церкви, находят себя в ней, едут за 100 км и далее. Эта ситуация по всей Америке.

Интервьюер: То есть эта волна, уже прекратившись, тем не менее питает приходы, все пополняет новыми и новыми прихожанами?

Иеромонах Евтихий: Есть приливы, как в океане.

Интервьюер: А какую роль в пополнении приходов играют те, кто покидают другие конфессии, протестантские конгрегации?

Иеромонах Евтихий: Очень много переходят из протестантов, просто из агностиков, вообще из людей, не знающих Бога. От католиков много приходит. Есть совместные браки, и для того, чтобы венчаться, люди переходят в православие. Крестят детей от таких смешанных браков, а потом уже переходят в православие.

Интервьюер: А каково соотношение вот этой новой волны, которая продолжает пополнять приходы, и «конвертов»? Как они соотносятся, кто сейчас составляет основную массу вновь приходящих?

Иеромонах Евтихий: У нас два храма. Нижний придел, храм Сергия Радонежского, это наша англоязычная миссия. Там полный храм американцев. Именно американцев. Но иногда приходят и русские.

Интервьюер: На Литургию на английском языке?

Иеромонах Евтихий: Да.

Интервьюер: Как будто потеряли русский язык…

Иеромонах Евтихий: Это, конечно, исключение из правил, но тем не менее, есть и такое.

Интервьюер: А что Вы могли бы сказать о том, что мы называем в нашем разговоре «приходом»? Какова его приблизительная численность? И сколько у Вас бывает причастников в обычные воскресные дни? В те воскресные дни, когда нет двунадесятых или великих праздников? Сколько человек обычно на такой Литургии?

Иеромонах Евтихий: Вот в последний праздник человек 100 было.

Интервьюер: Причастников?

Иеромонах Евтихий: Нет, просто молящихся. А причастников уже, конечно, меньше. Уже около 30–45. До половины причащаются.

Интервьюер: А сколько, Вы считаете, в Вашем приходе все-таки людей, включая прихожан разных категорий? Скажем, глубоко воцерковленных людей, которые не пропускают воскресные богослужения, систематически причащаются.

Иеромонах Евтихий: Довольно много, человек 50. Но это только сейчас. А вообще-то очень трудно сказать. До 2007 года было очень много. И это было каждое воскресенье: 150–200 человек в храме. А причастников было и до 80. Сейчас меньше. Молящихся 80–100–120, причащающихся 30–45. Почти в два раза меньше, чем было.

Интервьюер: А как Вы оцениваете, сколько всего прихожан, включая и тех, кто несистематически посещает богослужения, но тем не менее, приходят в Пасху, в Рождество…

Иеромонах Евтихий: На Пасху приходит тысяча человек. Это те, которые, когда приходят в церковь, всегда слышат «Христос воскресе!» И всегда удивляется эта тысяча человек – как ни придут, всегда одно и то же. В некоторые года, например до 2000 года, гораздо больше людей было. Было и пять тысяч человек на Пасху. Здесь перекрывались все улицы. Но это было давно. А вот сегодня актуальная ситуация – это около тысячи человек на такие праздники, как Рождество и Пасха. По большим праздникам Господским, и особенно Богородичным, например 12-го декабря у нас престольный праздник Курской-Коренной иконы Божией Матери, – тогда приходит человек 300–350.

Интервьюер: Батюшка, Вы уже сказали о сестричестве, о форме, в которой организована деятельность прихожан по поддержке храма. А что кроме этой формы еще делается прихожанами?

Иеромонах Евтихий: У нас детская школа, например. У нас есть молодежные встречи. Духовные беседы. Если бы вы заглянули в четверг, мы бы вас, безусловно, пригласили на встречу с молодежью.

Интервьюер: А сколько человек собирается на встречи с молодежью?

Иеромонах Евтихий: Вот, весь этот зал полный. Это сейчас. Я рассчитываю, что у нас будет собираться около 50 человек молодежи. В верхнем зале, в трапезе. Там у нас достаточно много места. Там у нас часто концерты бывают, и детские, и такие. Так что тут довольно активная русская культурная жизнь. Свадьбы, бракосочетания, крещения отмечают. Стол какой-то устраивают. Концерты. Хор Сретенского мужского монастыря был у нас несколько раз. Все приезжающие из России, ну, не все, но очень многие, приходят к нам в Синод. Особенно любят нашего настоятеля митрополита Илариона[24]24
  Митрополит Иларион (в миру Игорь Алексеевич Капрал; 6 января 1948, Спирит-Ривер (англ.), Альберта, Канада) – епископ Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ); с 18 мая 2008 года митрополит Восточно-Американский и Нью-Йоркский, Первоиерарх РПЦЗ, – первый в ее истории, утвержденный на должности Священным Синодом Московского Патриархата.


[Закрыть]. Он очень широкой души человек, и он принимает многих. Он многим интересуется. Вот он один, я считаю, самый крупный миссионер из архиереев Русской Православной Церкви в мире. Он очень много открыл миссий, занимается миссионерством. Он даже пробовал западный обряд[25]25
  Западный обряд в православии – канонические православные общины и группы, практикующие модифицированные формы исторических западных литургических обрядов. Существуют с середины XX века в Русской Зарубежной Церкви, в Североамериканской Архиепископии Антиохийской Церкви и Франции. 13 ноября 2008 года было принято решение, что все общины западного обряда в РПЦЗ находятся в прямом  подчинении митрополита Илариона (Капрала). 17 мая 2011 года приходы западного обряда были выделены в отдельный викариат, епископ Иероним (Шо) был назначен помощником первоиерарха РПЦЗ по управлению этими общинами.


[Закрыть], это неважно, как это было, он по-евангельски просвещает Христовым светом все уголки мира, страны, даже такие, как Индонезия или Пакистан.

Интервьюер: Я об этом совсем недавно читал, что РПЦЗ открыла свой приход в Пакистане.

Иеромонах Евтихий: Владыка много что делает. Он много сделал для миссии Православной Церкви. Он именно в авангарде этой миссии. То, о чем мы говорим, «Свет Христов просвещает всех», эта проповедь Евангелия должна быть повсеместно. Он очень на этом сосредоточен. Он очень любит и уважает Святейшего, очень много содействовал объединению Церкви, врачеванию расколов. Много общается непосредственно с русскими людьми, с представителями русской интеллигенции. И всех, кто приезжает сюда, он приглашает. Приезжают исследователи, они издают книги. Например, А. А. Кострюков, который написал книгу по нашему архивному материалу.

Интервьюер: Какие основные проблемы прихода?

Иеромонах Евтихий: Ну, проблемы… В XXI веке у нас одна проблема – количество зеленой бумаги, которую производит эта страна. Конечно же нам необходима реконструкция здания, нам необходимы деньги, чтобы его содержать. Вы видите, где оно находится – в одном из дорогих районов Нью-Йорка. Здесь рядом консульство Российской Федерации. Если бы мы больше взаимодействовали… Мне кажется, государство в первую очередь призвано сохранять русскую культуру, русское присутствие. А этого как-то не видно.

Интервьюер: По действиям нашего государства?

Иеромонах Евтихий: Нет, по действиям нашей активности на этом маленьком кусочке. Тут очень тесное соседство: Русский собор на 97-й улице, Русский Синод, на 93-й, и на 91-й – Русское Консульство. Мы могли бы уже тут открыть и ресторан русский, или интернет-кафе, где бы встречались. Русскую школу бы открыли, колледж. Большой бизнес… Можно было бы уже втроем сложиться и работали бы люди, и дети бы говорили по-русски. А это будущее. Они потом становятся государственными деятелями, какими-то бизнесменами, научными деятелями и тому подобное. Мода, машины, архитектура… Дело в том, что когда нет царя в голове, в смысле хозяина, то ничего и не происходит. У нас есть наше богатство – русская культура. Должно найти эту золотую середину и жить просто всем народом.

Интервьюер: Батюшка, как Вы думаете, можно ли говорить об Америке как о христианской стране?

Иеромонах Евтихий: Ну, в общем, да. Потому что, в общем, пока сохраняются ценности еще того поколения христиан американцев, которое еще не вымерло. Когда оно умрет, тогда мы будем говорить уже о чем-то другом. Но даже если оно умрет, все-таки большой присутствует контингент латинос, а они все-таки католики. Поэтому христианские ценности, слава Богу, сохраняются. Таинства тоже. Как бы не определено еще… Хотя есть мнение, есть соборные документы осуждения латинян как ереси. Но, к сожалению, сегодня Греческая Церковь ставит это под сомнение. Но это неважно. Дело в том, что здесь комфортно для любой Церкви. Она не облагается налогом. Ей дается свобода религиозного вероисповедания. Это очень важно. Но у нас совсем другое. То, что для американцев хорошо, для России плохо. В том смысле, что у нас совсем другая реальность. Другое дело, что нужно накормить, одеть, обуть и дать жилье русскому народу. А потом уже начинать думать о других меньшинствах, находящихся на территории страны. Таким образом, получится как, по словам, преподобного Серафима Саровского: «Спасись сам, тогда вокруг тебя спасутся тысячи». То же самое и о нас: если мы будем богатые и уверенные в себе, тогда мы можем помочь другим. А если мы сами ничего не имеем, то чем мы поможем другим?

Интервьюер: Ну и говоря о том, что Америка пока, при всех ограничениях этого суждения, все-таки является страной христианской…

Иеромонах Евтихий: Пока да, но есть тенденция… Вы же видите, что творится сейчас. Увольняют всех госслужащих, всех сокращают, забирают еду у американцев. Это направление какое-то странное. В общем, довольно сложная ситуация. Но до сих пор, конечно, приятнее говорить о 1950–1960-х годах в Америке, вот это христианство. А сейчас, конечно, уже христианство отходит назад. Но, слава Богу, пока кресты не снимают, как в Европе, и мусульманам не дают преимуществ. Здесь свобода религий. Здесь у нас есть мечеть, видели на 96-й улице. Здесь недалеко. Скажем так: до сегодняшнего дня можно сказать, что страна христианская. Но это нельзя будет сказать, вероятно, лет через 10–15. Потому что так развиваются события, что трудно прогнозировать ценностные ориентации в современном мире. Потому что, видите, уже содомский грех стал нормой, и жречество Венеры стало нормой. Все это признается. Сейчас неоязычество, Вы же видите. Полная ветхозаветная законность. Никакого христианства, скажем прямо. Соединенные Штаты когда-то предполагались как Новая Земля, земля Нового Завета. Все ущемленные со Старой Европы, или со Старого мира переезжают в Новый и обретают… Это задумывалось как христианство. Но, к сожалению, мы видим, что вообще во всем мире, в том числе и в России, потому что они следуют этой светскости, наблюдаются иные тенденции. Здесь вообще в Америке русскость не любят. К ней довольно негативное отношение, к национальному самосознанию. Хотя до недавнего времени приветствовалось. В частности, греки постоянно помогают Константинополю, например. Вы видите, что в Турции Константинополь – это ничто. Имеется в виду Патриархия. Даже досками забит патриарший храм. Но дело не в этом, дело в том, что христианство на сегодняшний день повсеместно преследуется. Как скрыто, так и открыто. На самом деле это правда, хотя все прекрасно знают, что христианские корни вообще у всей человеческой культуры. Сейчас интересуются восточными религиями, философией, вот это поклонение дракону… Тут хочешь не хочешь, если русское правительство понимает, что необходимо делать, то конечно же они возьмут во главу угла русскость и в первую очередь православие. А потом, безусловно, весь этот опыт предыдущий, который мы имели, в том числе и в Советском Союзе, огромнейший опыт по отношению к национальным меньшинствам, к религии. У нас есть традиционные религии как то: буддизм, ислам, то же протестантство на западе Российской империи. У нас все опыты есть, и их можно свободно внедрять в современное государственное управление и в общественное самоуправление, что, мне кажется, более важно. Столыпинская реформа, по-моему, самая идеальная. И, скажем, если это не монархия, то это должна быть, например, президентская республика. Это вполне нормально. Единственное, заставить работать законы, наладить вертикальную власть. В основном это полиция, армия и флот. Вот и все.

Интервьюер: Батюшка, как Вы думаете, на фоне большого американского общества, как оно складывается теперь в своем ценностном измерении, общины православные отличаются или уже сегодня неразличимы с американским обществом?

Иеромонах Евтихий: Ну конечно отличаются! Люди, когда приходят из мира в Церковь, видят, что здесь абсолютно другой мир. Это частичка русской земли в Манхэттене. Здесь совсем другие взаимоотношения, здесь люди возвращаются в себя. Там они выходят и уже «с волками жить – по-волчьи выть», как говорится. А сюда приходят, тут люди отдыхают духовно.

Интервьюер: Напрягаются, скорее…

Иеромонах Евтихий: Напрягаются, но вместе с тем переходят в другую реальность, как бы в так называемую Святую Русь из этой американской действительности. Они приходят сюда к этим ценностям, к этому образу жизни. Конечно, центр этого всего – это Церковь. Ну и все окружающее. Скажем, в трапезной после службы они общаются. Или бывают какие-то концерты, выставки, встречи. В общем, два разных мира.