Текст книги "Приход Русской Православной Церкви в России и за рубежом. Материалы к изучению приходской жизни. Выпуск 4. Приходы Америки"

Супермобильное общество и Православная Церковь в Америке

Епископ Толедский и Болгарский Александр (Голицын), временный управляющий епархии Чикаго и Среднего Запада, председатель Отдела внешних отношений Православной Церкви в Америке.

«Первая проблема – это выживание. Как мы можем донести нашу веру неизменно в этом запредельно мобильном обществе? Один из ответов на этот вопрос – использование английского языка».

Интервьюер: Владыка, расскажите о себе, откуда Вы, какое образование получили.

Владыка Александр: Я родился в Калифорнии и являюсь эмигрантом в третьем поколении. Я учился в американской средней школе, свой диплом бакалавра получил в Калифорнийском университете в Беркли. Затем я учился во Владимирской семинарии в Нью-Йорке, продолжил богословское образование по докторской программе в Оксфорде, в Англии.

Интервьюер: Не могли бы Вы рассказать о том, что такое Православная Церковь в Америке, какая у нее структура, какова численность приходов?

Владыка Александр: Эти вопросы на самом деле требуют довольно долгого описания и, возможно, более детальной информации, чем та, которую я могу дать вам с ходу.

Необходимо отметить, что развитие Православной Церкви в Америке начиналось как развитие Церкви миссионеров, служивших на таких территориях как Аляска, расположенная вне основной территории Америки. Что касается тех, кто входит в число прихожан, то это движение началось с конца XIX – начала XX века, когда из Восточной Европы сюда прибыло много людей в поисках работы в рудниках, на фабриках в только начинавших индустриализироваться Соединенных Штатах. Большинство этих людей, записанных в приходских книгах этих лет, прибыло из восточной части Австро-Венгерской империи, и были униатами, и только здесь они вернулись в общение с Православной Церковью, таким образом, их православию – три поколения. И в том, что они принесли сюда, в Америку, можно увидеть и хорошее и плохое. Хорошее – это то, что по отношению к Церкви они более дисциплинированны и вовлечены, по сравнению с русскими или другими славянами – из Украины, Сербии, Болгарии. То есть в каком-то смысле они более церковны, воцерковлены по сравнению с другими славянами. Теперь о плохом. Они принесли многое из богословия и привычек из их бывшей конфессии, из восточно-католической ориентации. Я предполагаю, что они сохранили некую обиду, возмущение[26]26
  Resentment – обида, негодование, возмущение. Ср. понятие «ресентимента» у М. Шелера, которое «выражает качественно негативную, т. е. имеющую враждебную направленность, эмоцию, переживание, которое строится на чувстве собственного бессилия», самоотравление души, вызванное этой эмоцией. (Шелер М. Ресентимент в структуре моралей. М.: Наука, 1999).


[Закрыть] по отношению к Австро-Венгерской империи, и священство, которое приезжало сюда из России, относилось к ним с некоторым раздражением. Они смотрели на них просто как на необразованных деревенщин. И священники из Русской миссии всеми силами старались их «русифицировать», сделать их в каком-то смысле «русскими». Они запрещали их музыку, а у этих карпатороссов была своя традиционная конфессиональная церковная музыка – ее полностью вытеснили и заменили на более привычную для Русской империи традицию церковного пения. Это только один момент – таких примеров много. Это все создавало основания для долговременного недоверия, недовольства и недопонимания по отношению к священству. И это и есть негативное наследие, с которым нам пришлось бороться последние сорок лет. Я думаю, это явление уже изжито, я надеюсь. Но это часть нашего прошлого.

Несомненно, основная часть церковной паствы в этой части страны – это выходцы из России и их потомки.

Интервьюер: Правильно ли я понял, что сегодня можно говорить о высоком уровне консолидации членов Церкви вокруг епископата и клира?

Владыка Александр: Чувство содружества, братства между мирянами, верующими, священниками и епископами очень велико. Мы доверяем друг другу, мы любим друг друга. Но это не было так некоторое время назад. Еще десять лет назад наблюдалось серьезное недоверие по отношению к епископату. И для этого были причины. Это не была какая-то фантазия. Я не буду говорить об этом более подробно, потому что это все еще слишком близко к сегодняшнему дню.

Интервьюер: А как на сегодняшний день складываются отношения между епархиями Вашей Церкви и Русской Православной Церкви?

Владыка Александр: Приходы Московского Патриархата Русской Православной Церкви управляются одним епископом, владыкой Юстинианом[27]27
  С 2010 по 2014 г. управляющим патриаршими приходами в США был архиепископ Юстиниан (Овчинников). С 2014 года управляющим патриаршими приходами в США назначен епископ Иоанн (Рощин), 1974 род. – архиерей Русской Православной Церкви, епископ Наро-Фоминский, викарий Патриарха Московского и всея Руси, управляющий патриаршими приходами в США.


[Закрыть]. Также существует Русская Православная Церковь Заграницей. Надо отметить, что за последние семь лет, с тех пор, как они вернулись к общению, отношения становятся все лучше и лучше. Но до этого они нас практически не признавали православными. Они представляли свое православие более чистым.

Интервьюер: Владыка, а как складываются отношения у вашей Церкви с американским государством и американским обществом?

Владыка Александр: Мы слишком маленькие, чтобы государство нами интересовалось. Если говорить по отношению к большому обществу, то надо учитывать определенный район и определенную территорию. Скажем, в этом регионе, в этой части штата Пенсильвания, и в большей части Пенсильвании, православные кажутся относительно заметными, потому что их здесь относительно много. Но в таком месте, где я вырос, в Лос-Анджелесе, практически ничего нет.

Интервьюер: То есть можно говорить о двух моделях. О модели с расширенным, серьезным участием, и модели, когда участие отсутствует. Может быть, есть какие-то еще модели взаимодействия с обществом?

Владыка Александр: Прежде всего, вы должны иметь в виду, что в Соединенных Штатах правительство не вмешивается в религиозные вопросы. Но факт тот, что когда какие-то религиозные сообщества являются очень большими, то они могут оказывать значительное влияние на местную политику. Это особенно верно в отношении Римско-Католической Церкви. Но, к сожалению, православные общины нигде по стране не являются столь многочисленными, даже если сложить все православные юрисдикции, которые есть.

Интервьюер: Владыка, что бы Вы могли сказать о типичном приходе Православной Церкви в Америке? Каков состав прихожан, соотношение между ними по возрасту, полу, образованию, экономическому статусу, социальному статусу?

Владыка Александр: В этом отношении наблюдается невероятная вариативность. Общество в Соединенных Штатах супермобильно. К примеру, в этом районе, только немного ниже по реке отсюда, было построено несколько городов вокруг сталелитейных заводов. И когда 40 лет назад я учился в семинарии, в этих городках были большие церковные общины. За последние 40 лет все заводы закрылись, большая часть металлургического производства была выведена за рубеж. Здесь больше нет работы, и молодые люди по большей части уехали отсюда. Пожилые люди постепенно умирают. Таким образом, от этих приходских общин почти ничего не осталось.

Другой пример – есть приходы в развивающихся пригородах, они за этот период становились все более и более многочисленными. Таким образом, приходские общины очень сильно различаются. Можно найти и чисто «пенсионерские» приходы, есть и многочисленные общины, в которых много молодежи и растущих семей, и даже с растущими доходами. Нет какого-то усредненного прихода.

Интервьюер: Владыка, а каковы проблемы современных приходов вашей Церкви? Понятно, что приходы различны, но не могли бы Вы привести какие-то примеры?

Владыка Александр: Первая проблема – это выживание. Как мы можем донести нашу веру неизменной в этом запредельно мобильном обществе? Один из ответов на этот вопрос – это использование английского языка. Конечно, это не есть универсальная формула успеха. В настоящее время у нас наблюдается небольшой рост. К примеру, многие из новых растущих приходов полны людей, которые не были рождены в православии, но сами пришли к нему. Треть епископов не были рождены в православии, и стали православными только уже во взрослом возрасте. То же самое касается и нашего приходского духовенства.

Интервьюер: Владыка, как складываются Ваши отношения как епископа с прихожанами и священством на приходах? Есть ли проблемы в этих отношениях?

Владыка Александр: В этом отношении я очень удачлив. Во-первых, моя епархия очень маленькая. В ней только 13 приходов. И, к счастью, нет никаких серьезных проблем между клиром и прихожанами. И, безусловно, нет никаких проблем в отношениях между мною и клириками. Мои проблемы имеют в основном внешний характер, они приходят извне. И лучше я не буду в них углубляться, потому что они носят сложный, дипломатический характер.

Интервьюер: Владыка, а как Вы относитесь к социальному служению на приходах? Как оно складывается, в каком направлении развивается?

Владыка Александр: Я очень радуюсь, когда вижу на приходах моей епархии растушую заботу о голодающих, обделенных, безработных. Таких в наших городах очень много. Я являюсь в настоящее время епископом не только болгар, я несу пастырское попечение о всех приходах в данном районе. У нас действуют, развиваются три или четыре инициативы, они исходят от мирян. Они организовали службы помощи обездоленным людям, и я могу это только одобрить и поощрять.

Интервьюер: Владыка, как складываются отношения Ваших приходов с соответствующими диаспорами? Болгарской, русской, с другими?

Владыка Александр: У меня нет особой связи с русской диаспорой. С болгарской диаспорой поддерживают связь некоторые из приходов. Один из них в Чикаго и один в Лос-Анджелесе. Остальные приходы моей епархии состоят из людей, которые уже довольно сильно ассимилировались и являются эмигрантами уже в третьем или четвертом поколении.

Интервьюер: Как Вам кажется, какое место занимает приход и приходская жизнь в личной жизни ваших прихожан?

Владыка Александр: Это очень интересный вопрос, потому что на протяжении этих трех или четырех поколений мы потеряли сотни и сотни людей. И что же мы потеряли? Людей, которые в целом были очень преданы Церкви. В среде этих потомков мигрантов почти ничего не осталось, ничего от обычаев, связанных с Церковью. Они православные, потому что родились в православных семьях. Они в Церкви, потому что они привыкли к этому.

Интервьюер: В связи с этим можно ли говорить, что в приходской жизни и в жизни этих людей, живущих на приходе, существуют ценности, которые отличают их от ценностей, господствующих в американском обществе?

Владыка Александр: Это зависит от того, о каких ценностей Вы говорите.

Интервьюер: Духовных, моральных и нравственных ценностях. Хотя бы те же Десять заповедей. Можно ли сказать, что ценности, провозглашаемые в христианстве, в равной степени разделяются и вашими прихожанами, и американским обществом в целом? Или все-таки можно говорить о различиях?

Владыка Александр: Десять заповедей – это десять заповедей. Разумеется, я согласен, что в настоящее время в отношении всех христиан в Соединенных Штатах наблюдается растущий разрыв между тем, что ценится и признается правильным и истинным внутри всех христианских Церквей, причем не только православных, и ценностями большинства в обществе. И в этом Америка практически не отличается от Европы.

Интервьюер: Но в Европе, к примеру, сегодня формируются целые христианские социальные движения, например против однополых браков.

Владыка Александр: Но это только отдельные проявления деятельности церковных, христианских групп по отношению к обществу, но в целом ситуация такая, что христиане чаще гонимы, и порой их даже убивают.

Социальные трансформации американского промышленного города в столетней истории православного прихода

Священник Фома Сорока, настоятель храма свт. Николая в МакКиз-Рокс (Православная Церковь в Америке, г. Мун-Тауншип, штат Пенсильвания, США).

«Большинство наших молодых прихожан не выросло в Православной Церкви, а перешли из другой веры. Многие из них открыли для себя православие, когда разочаровались в своей предыдущей конфессии, в основном это протестанты».

Интервьюер: Батюшка, разрешите Вам задать несколько личных вопросов, которые для нас очень важны, для того чтобы мы лучше представляли, кто является священником на этом приходе. Нам хотелось бы узнать, в какой семье Вы родились? Для нас это вдвойне важно. Вы представитель, как мы понимаем, большой священнической семьи. Как Вы воспитывались? Каким образом Вы формировались как священник? Какое образование Вы получили? Когда Вы были рукоположены?

Иерей Фома: Я вырос в семье священников, мои дедушка и отец были священниками, а также оба мои дяди. Я и два моих брата учились в Свято-Владимирской семинарии в Нью-Йорке. До этого я изучал музыку, преподавание музыки, вокал в Питтсбурге. Моя семья, родственники выпустили ряд церковно-хоровых книг на английском языке. И сегодня эти книги используются во всем англоязычном православном мире. Они включают в себя литургические песнопения, Октоих, а также песнопения православных праздников. Конечно, наша семья была очень близка Церкви. Церковь была центром моей жизни. Я с детства посещал церковь. Мы всегда были в церкви, и поэтому я с самого маленького возраста начал петь в церковном хоре. От случая к случаю я учился у своих родственников как управлять хором. Честно говоря, у меня не было намерения стать священником, и в молодости я даже не хотел им становиться. Планировал стать профессиональным музыкантом, хотел руководить хором, может быть преподавать в университете. Но у Бога оказались другие планы на меня. Когда я получил степень магистра по композиторскому искусству, то в Луисвилле[28]28
  Храм св. Архангела Михаила (Луисвилль).


[Закрыть], штат Кентукки, мне предложили место регента хора.

Приход там был очень большой, это меня очень привлекало. Предложение было заманчивым, и я согласился, переехал из Питтсбурга и начал там работать регентом и помощником священника. Под моим руководством сформировался хор, певчие стали более опытными. Я также руководил воскресной школой, где детям и молодежи преподавали основы православной веры. Там я познакомился с будущей женой, мы поженились. Она тоже учитель, но преподает в начальной школе.

Я проработал в той церкви четыре года, потом перешёл на работу учителя музыки в системе общеобразовательных школ, а также преподавал хоровое искусство в специализированной школе для молодых музыкантов. В этой школе я проработал пять лет, потом захотел внести изменения в свою карьеру и начал искать другую работу для себя, но найти её было трудно. Я хотел перейти преподавателем в старшие классы (9– 12 классы), но там было трудно найти место. Таким образом, я оставил преподавание музыки и занялся обучением работе с компьютером и информационными технологиями. Самостоятельно стал профессионалом в этой области, после чего начал преподавать «Информационные технологии и компьютерные сети».

К 1988 году мой отец формально уже вышел на пенсию, вышел за штат, но он переехал и, уже будучи на пенсии, отслужил на приходе в Маккиз-Рокс еще 10 лет. Так что в 1998 году мой отец был священником здесь, в церкви Святого Николая, тогда же он связался со мной. Ещё за несколько лет до 1998 года отец стал вновь подумывать об окончательном уходе на пенсию. Он позвонил мне и сказал, что было бы неплохо, если бы меня рукоположили. Он сказал: «Ты будешь хорошим священником для этой церкви». Я сразу ответил ему, что не интересуюсь этим, что у меня другая карьера. Мне нравилось преподавание компьютерных технологий, да и жена не хотела уезжать из Луисвилла. Но отец был очень настойчив. Он опять позвонил мне и сказал, что уже поговорил с местным епископом, – в то время это был архиепископ Кирилл[29]29
  Архиепископ Кирилл (в миру Илия Манчов Йончев; 26 февраля 1920 род., Панагюриште, Болгария – 17 июня 2007, Питтсбург, США) – епископ Православной Церкви в Америке, архиепископ Питтсбургский, Западно-Пенсильванский и Болгарской епархии.


[Закрыть], – и что он хочет со мной встретиться и поговорить о рукоположении. Я с ним встретился, поговорил. Вскоре меня рукоположили в дьяконы. В июле 2000 года меня рукоположили в священника. Тогда же я переехал в Питтсбург с семьей. Отец ушел на пенсию, а я стал служить вместо него.

Хочу отметить, что тогда приход был маленький, он и сейчас небольшой, но тогда был еще меньше. И такому маленькому приходу трудно собрать средства на содержание священника с семьей, хотя бы и молодого священника с небольшой семьей. И поэтому, по обоюдному согласию, была достигнута договоренность, что я буду продолжать работать по своей светской профессии, чтобы получать дополнительный доход на содержание семьи. И сегодня мне приходится продолжать трудиться и на светской работе, хотя приход и несколько увеличился. Делаю я это для того, чтобы частично снять бремя расходов с прихода и сэкономить средства для ремонта храма. Таким образом, можно часть средств пустить на нужды церкви, а не на зарплату священника. По Божьей милости я уже 13 лет являюсь священником в этой церкви.

Интервьюер: Батюшка, расскажите, пожалуйста, об истории вашего прихода, когда он сформировался, как он сложился.

Иерей Фома: Приход сформировался в 1914 году, так что в 2014-м мы будем праздновать 100-летие (интервью было взято в 2013 г. – Прим. ред.). Приход в основном сформировался по причине того, что рядом протекает река Огайо, так что некоторым прихожанам было сложно добираться до церкви Александра Невского. Эта церковь была на другом берегу, моста не было, поэтому они и решили начать строительство нового храма.

Что касается данной конкретной церкви, то здесь, как и во многих других приходах в этом регионе США – в Питтсбурге, большая часть прихожан была родом не из таких больших городов, как Москва или Санкт-Петербург. Большая часть первых прихожан были из так называемой Карпатской Руси или из Украины. В основном они были рабочими сталелитейных предприятий, которыми тогда так славился Питтсбург. Так что они начинали строительство храма на очень скромные, в основном заемные, средства. Потихонечку, за 2–3 года, как я предполагаю, была построена нижняя часть церкви, службы тогда проходили в этом нижнем приделе. И в то время у них не было постоянного священника, приписанного к приходу, поэтому каждые полгода или год у них служил новый священник. В то время это была очень распространённая практика, тогда были «путешествующие священники», которые часто меняли свои приходы. Даже мой дедушка, отец Григорий, здесь служил примерно год.

После 1930–1940-х годов приход очень сильно вырос, и примерно к 50-м годам в нем было уже 500–700 взрослых прихожан. После войны были большие семьи, рождалось много детей. К сожалению, многие стали вступать в брак, создавать семьи с представителями других конфессий, и приход стал уменьшаться. Были проведены исследования, и оказалось, что примерно к 1950–1960-м годам не только в нашей, но и во многих других православные церквях в США, особенно на восточном побережье, стало уменьшаться количество прихожан.

Интервьюер: Почему?

Иерей Фома: Я предполагаю, есть множество факторов. В частности, одной из причин стали распространенные в то время в стране сильные антирусские, антисоветские настроения. Возможно, что многие захотели забыть про свое русское происхождение и стать настоящими американцами. И одним из выходов был уход из Русской Православной Церкви и вхождение в более западные церкви, например католическую или англиканскую. Кроме того, если православный мужчина женился на католичке, или православная девушка выходила замуж за католика, то правила Римско-Католической церкви требовали, чтобы их дети были крещены и воспитаны в католичестве. Таким образом, когда появлялись дети, сразу становилось понятно, что православного будущего у этой семьи нет. Я знаю это наверняка, потому что мне пришлось служить на многих похоронах и, к сожалению, из всей семьи только лишь усопшая бабуля, которую хоронили, оставалась верной православию.

Возможно, есть еще одна причина, хотя у нее и нет научного, статистического доказательства. Но я об этом знаю. Детей не обучали русскому языку, на русском языке не говорили дома. И если даже эти дети приходили в православный храм, то они не могли понять не только церковнославянский язык службы, но и говорящих друг с другом на русском других прихожан. Когда дети вырастали, поступали в университет, становились взрослыми, они переходили в другую конфессию, поскольку не понимали службы. И если это все продемонстрировать в цифрах, например, то от пятисот прихожан осталось только 75 взрослых активных прихожан в 2000 году. Также оставалось очень мало детей. Когда в 1988 году в этой церкви стал служить мой отец, он начал привлекать эмигрантов из России, которых в то время как раз наблюдался большой поток. Большинство наших новых русских прихожан говорили по-русски, а из старых прихожан практически уже никто не говорил по-русски. Это было, конечно, неплохо, но это не могло являться стратегией для развития прихода.

Когда я стал священником, я знал, что нужно что-то делать, чтобы приход развивался. По милости Божией приход стал расти, мы стали привлекать молодые семьи, молодых людей, в особенности из тех, кто недавно принял Православную веру. И, слава Богу, у нас сейчас много молодых семей, очень-очень много маленьких детей, которые постоянно приходят в церковь с родителями и принимают активное участие в жизни прихода наряду со старыми прихожанами и с русскими семьями. Сегодня у нас где-то 150 взрослых, которые являются активными членами прихода, и около 40 детей. Нужно, однако, отметить, что состав прихода очень сильно отличается от того, который был 100 лет назад. Перед нами стоит задача построить свою работу так, чтобы с уважением к старым традициям, традиционной культуре православия, показать, что мы открыты для новичков, для тех, кто может прийти к нам из других конфессий, из неверия, чтобы им тоже было комфортно приобщаться к азам веры. И задача на данный момент состоит в том, чтобы работать вместе и являться одним неделимым целым, единым Телом, а не тремя раздробленными группами на одном приходе. Я верю, что мы станем довольно активным приходом.

Другой, очевидно еще более важной, проблемой на данный момент является то, что в районе, где сейчас находится церковь, уровень жизни заметно снизился, никто из прихожан сейчас в этом районе не живёт. Церковь находится в том месте, где наши прихожане не живут.

Интервьюер: Хотелось бы задать еще несколько вопросов. Вы уже начали говорить по очень важной теме социальной структуры прихода. Как Вы можете охарактеризовать ваш приход с точки зрения профессиональной, половой, возрастной структуры, а также в целом по уровню и качеству жизни ваших прихожан?

Иерей Фома: Наш приход на данный момент очень разнороден, много молодых семей, примерно 20 % прихожан моложе 30 лет, примерно 50 % – от 30–60 лет, остальные – это самые «старинные» наши прихожане, которым старше 60 лет. Что касается профессий, на данный момент наша молодежь, молодые семьи – это люди с высшим образованием, профессиональные работники, среди них есть юристы, врачи, инженеры, работники банков. Современный приход очень отличается от первоначального, где в основном были рабочие. Хочу также отметить, что большинство из наших молодых прихожан не были рождены и не выросли как православные христиане, но являются «перебежчиками» из других вероисповеданий. Многие из них раскрыли для себя православие, когда разочаровались в своем предыдущем вероисповедании, чаще всего в протестантизме. И т. к. это растущая часть нашего прихода, мы хотим обеспечить возможность для них воспринять православие в максимально возможной степени. Таким образом, мы имеем две наиболее важные проблемы. Первая заключается в том, что американское общество не способствует православному образу жизни. Жизнь людей поглощена развлечениями, постоянной потребностью в информации, и это отвлекает их от православного образа жизни. И, с другой стороны, есть люди, перешедшие из другой веры, они очень серьезно относятся к вере. Но у них тоже есть семьи, работа, другие обязанности, которые препятствуют, мешают осуществлению их желания жить православным образом так, как написано в книгах.

Интервьюер: Как Вы думаете, все-таки в целом ценности тех, кто находится в Православной Церкви, отличаются от системы ценностей окружающего их американского общества?

Иерей Фома: Я надеюсь, что так. Однако в повседневной жизни наша вера не всегда отражается в наших поступках, действиях, в образе жизни. Я это говорю потому, что в настоящее время политическая структура, структура общества в нашей стране не способствует серьезной духовной жизни в повседневности, помимо того, что ты ходишь в церковь. Поэтому требуется большое мужество, чтобы для себя решить, что я не просто буду открыто иметь веру в своем сердце, но смогу противостоять тем тенденциям в обществе, которые противоречат Православному учению, учению Церкви. И в этом заключается самая сложная и важная наша задача – пытаться противостоять тем тенденциям в обществе, которые противоречат нашим ценностям в православии.

Интервьюер: Как Вы думаете, каково место прихода и Церкви в личной жизни прихожанина?

Иерей Фома: Я считаю, что задачей прихода является оказание содействия каждому прихожанину несколькими путями: через богослужение, через просвещение, образование, через взаимную поддержку между прихожанами в разных группах, которые есть у нас на приходе, чтобы помочь и поддержать их в стремлении жить в соответствии с Православной верой. Например, мы просим, чтобы все посещали церковь по возможности как можно чаще, особенно в период Великого поста.

Конечно, мы понимаем, что люди не всегда могут приходить в храм, тем более каждый день, в будние дни. Во время Великого поста, даже в более малочисленных приходах, службы проводятся очень часто. И мы проводим службы каждый день, чтобы дать людям возможность помолиться в храме, чтобы они могли прийти и подумать здесь о своей духовной жизни. Лично я считаю, что недостаточно просто приходить в церковь, нужно еще и понимать, что мы живем в мире, где все подвергается сомнению. Поэтому церковь должна просвещать прихожан. Мы должны обучать людей, проводить занятия по Священному Писанию, Евангелию, по богослужению, по песнопениям, по агиографии – изучению святых Православной Церкви, по богословию иконы, по всему, что связано с церковью, чтобы люди понимали, в чем заключается их вера и что означает быть православным.

Поэтому я считаю, что в служении мы должны добиться того, чтобы каждый как можно лучше понимал свою веру. Нельзя, чтобы люди возлагали все на священника, думали: «вот я батюшку попрошу, и он за меня помолится». Лучше бы, чтобы люди сами понимали и участвовали в молитве… По-моему, чем больше каждый узнает о своей вере, поймет свою веру, тем больше он будет любить Бога и веру. В конце концов, я считаю, что приход должен предлагать и обеспечивать взаимную поддержку между прихожанами, буквально обеспечивать возможность любить друг друга, этим исполняя заповеди.

Интервьюер: А каков этнический состав вашего прихода? И можно ли говорить о том, что существуют какие-то специфические задачи, связанные с этническим составом вашего прихода?

Иерей Фома: Я бы не сказал, что с этим связаны какие-либо проблемы, но этнический состав довольно разнообразный. Конечно, в настоящее время доминируют люди русского происхождения, но из новых прихожан, тех, кто переходит из других вероисповеданий, нет практически никого русского происхождения. Для американцев это не является проблемой, потому что в Америке мы привыкли жить в «плавильном котле», который модифицирует национальность, адаптирует ее для жизни в полиэтничном обществе. Так исторически сложилось. Я бы сказал, что прихожане нерусского происхождения с большим уважением относятся к традициям, которые связаны с русским началом церкви.

Интервьюер: Как Вы думаете, существуют ли у прихода какие-то функции, задачи, связанные не только с его внутренней жизнью, но и с жизнью большого общества, которое окружает его?

Иерей Фома: В нашем приходе в настоящее время мы работаем над тем, чтобы создать социальные программы для бедных, нуждающихся. Мы работаем с несколькими организациями, которые занимаются именно благотворительной деятельностью. Одна из таких православных благотворительных организаций называется «Фокус» и находится в Питтсбурге. Другая – католическая организация, которая работает с бедными непосредственно в нашем районе. Хотя у нас нет собственной службы помощи бедным, но мы сотрудничаем с этими организациями, помогаем им материально, собираем для них продукты и одежду. И как раз сейчас настал такой момент, когда, как я считаю, наша церковь созрела и духовно, и по уровню осознания, чтобы понять: очень много требуется сделать даже в радиусе четырех кварталов вокруг нашего храма. Мы должны сами себе задать честный вопрос о том, готовы ли мы протянуть руку помощи людям, к которым в нашем обществе традиционно относятся с подозрением, которые не являются нашими прихожанами и не желают ими стать. Но все равно, несмотря на это, хотим ли им помочь? И на данный момент мы считаем, что необходимо решить для себя этот вопрос, который является евангельской заповедью – помочь нуждающимся среди нас.

Интервьюер: Батюшка, Вы уже начали вести разговор о социальном служении на приходе. Можно ли четко обозначить, какие есть основные направления социального служения и, может быть, привести примеры такого рода социального служения на приходе? Помимо того, что Вы сказали о деятельности, связанной с благотворительностью, есть ли еще какие-то направления социальной деятельности, связанные с детьми, престарелыми прихожанами?

Иерей Фома: В настоящее время мы такой организованной работы не ведем. Дело в том, что сейчас мы стараемся предоставлять помощь, какие-то собранные нами ресурсы тем, кто в этом остро нуждается. Мы направляем силы на очевидные нужды, помогаем тем, кому требуются питание, работа, деньги, жилье и т. д. Помогаем тем, кому нужно срочно помочь.

Интервьюер: Батюшка, как Вы можете охарактеризовать Ваши отношения с прихожанами? Как они складываются, к чему Вы стремитесь в своих отношениях с прихожанами?

Иерей Фома: Вам лучше спросить об этом самих прихожан (смеется). Каждый раз, когда я думаю о проблемах прихода, бываю на приходе, вижу моих прихожан, каждый раз убеждаюсь еще раз, насколько сильно я их люблю. Больше всего я боюсь того, о чем уже говорил – это фрагментации жизни американцев, которая сейчас происходит. Иногда мне кажется, что для некоторых я лишь священник, которого они видят по воскресеньям, и больше никакого влияния в их жизни я не имею. Не все наши прихожане такие, лишь некоторые – те, которые смотрят на Церковь как на одну из множества организаций, членами которых они являются. Поэтому я хочу, чтобы они понимали Церковь более широко, чтобы видели Церковь и меня самого как источник того, что может сделать их жизнь более богатой в духовном плане.

Интервьюер: Батюшка, Вы уже отчасти затронули эту тему, но все же… Какие проблемы своего прихода Вы видите?

Иерей Фома: Первая проблема – это число прихожан. Нам нужно, чтобы было достаточно прихожан для того, чтобы церковь могла себя содержать в будущем, обеспечивать свое существование. Еще одна потенциальная проблема – это выделение на приходе трех обособленных групп: молодых семей, которые недавно перешли в православие, молодых русских семей и старых прихожан. Вопрос в том, чтобы они были единым целым.