Текст книги "Отечественная философская журналистика. История и современность"

Коллектив авторов
Отечественная философская журналистика. История и современность

© И. Д. Осипов, ред., 2017

© Авторы, 2017

© Фонд развития конфликтологии, 2017

И. Д. Осипов
Философская журналистика в эпоху перемен

В данный сборник вошли материалы Круглого стола, посвященного отечественной журналистике 1917–1922 гг, который проводился 27 октября на Международном Научно-культурном форуме «Дни философии в Санкт-Петербурге-2017». Философия и журналистика в России были тесно связаны в эпоху революции. Известные журналы «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Богословский вестник», «Вопросы философии и психологии» и др. на своих страницах печатали статьи, посвященные различным событиям жизни, русской культуре, а также философской проблематике. Можно утверждать, что именно журналистика оказалась той сферой культуры, которая в наибольшей степени отражала динамичные общественные и социокультурные изменения в стране. Философ-журналист оказался востребован в ситуации, требующей оперативного отклика на повседневную жизнь и политические события. Таким образом, развивался жанр практической философии, ориентированной на проблемное и конкретное отражение явлений жизни со всей ее многообразностью и противоречивостью. Наступившая эпоха радикальных изменений в обществе требовала соответствующего литературного оформления и стилистики, получивших свое адекватное отражение в журналистике. Отечественные журналы различались своей политической направленностью, но были едины в своем стремлении сформулировать и предложить обществу определенный социальный идеал, которым, как правило, выступал либо либеральный, либо консервативный, либо социалистический, либо анархистский проект будущего общества. В условиях кризиса ценностей и сложившихся социокультурных традиций общество нуждалось в новых духовных ориентирах. Данная тема связана с рассмотрением проблем нравственного просвещения, роли и значения церкви в государстве, классовой и национальной культур. В статьях сборника также рассматривается творчество М. М. Ковалевского, П. А. Кропоткина, В. П. Виноградова, П. В. Нечаева, Л. М. Лопатина, которые сыграли важную роль в развитии жанра философской публицистики.

В заключение следует отметить, что публикуемые материалы Круглого стола содержательно не исчерпывают столь сложной и многоплановой темы, что делает необходимым ее дальнейшее конкретное изучение.

М. А. Арефьев, А. Г. Давыденкова
П. А. Кропоткин в европейской и отечественной журналистике: проблема войны и мира

Среди разнообразных форм отечественной социально-политической мысли в дореволюционной России заметное место занимала философия русского классического анархизма. Как пишет известный исследователь этого феномена Сергей Федорович Ударцев, «крупными теоретиками российского анархизма второй половины XIX – начала XX вв. (пожалуй, самой яркой странице истории мирового анархизма) были: теоретик революционного анархизма-коллективизма М. А. Бакунин, анархист-коммунист П. А. Кропоткин, анархист-коммунист и мистик А. А. Карелин, анархист-гуманист А. А. Боровой, анархист– универсалист А. Л. Гордин, теоретик ассоциационного анархизма П. Д. Турчанинов (Лев Черный), сторонник мистического анархизма А. А. Солонович и др.»[1]1
  Ударцев С. Философия права анархизма: научное издание. Саарбрюкен: Palmarium Academic Publishing, 2016. С. 12.


[Закрыть]. Говоря об отличительной черте теории анархизма и анархического сознания в целом, Ударцев подчеркивает не столько негативный его характер, проявившийся в отрицании государственности (этатизма) и безвластии, сколько позитивное содержание, заключающееся в том, что анархизм выступает политическим антитезисом по отношению к этатизму, заставляя его эволюционировать и развиваться. Современная научная парадигма, непосредственно связанная с синергетикой, давно уже реабилитировала отрицательные значения противоположностей и противоречий, например, таких как хаос и порядок, асимметрия и симметрия и т. п.

В начале ХХ столетия в отечественной теории анархизма наибольшую роль сыграли воззрения известного русского ученого-географа, философа-анархиста и журналиста-публициста Петра Алексеевича Кропоткина. Начальный период журналистской деятельности Кропоткина относится к 80-м годам XIX века, когда он выступил с рядом статей в зарубежных общественно-политических изданиях, в частности, во французской газете «Бунтовщик» («Le révolté»). Впоследствии эти статьи были им сведены в монографическое издание, известное под названием «Речи бунтовщика», – большой теоретический труд, в котором впервые Кропоткиным была сформулирована в целостном виде доктрина анархо-коммунизма. Особенностью его газетных публикаций данного периода была критика парламентаризма, представительной демократии, предвыборных махинаций, манипуляций сознанием избирателя со стороны политиканов. Кропоткин, ориентируясь на западного читателя, писал о необходимости развития в различных регионах производств, ориентированных на насущные потребности местного населения, а не на максимальную прибыль. Наконец, им была, во-первых, затронута проблема преодоления сырьевой ориентации народного хозяйства (столь актуальная для современной России), а во-вторых, обоснована идея организации общественного самоуправления коммун, объединений жителей городов. Впоследствии проблема самоуправления и самоорганизации стала ведущей в его теоретическом труде «Взаимная помощь как фактор эволюции». Задача самоуправления – освободить граждан от всевластия бюрократии. «Свобода, – это не именинный подарок. Ее нужно взять; даром она никому не дается», – такова центральная мысль социально-философского учения Кропоткина в целом.

Журналистская деятельность П. А. Кропоткина получила свое развитие в лондонский период его жизни как политика-эмигранта. Она была связана с публикацией ряда статей в серьезных естественнонаучных изданиях Англии. В них он обосновывал на естественно-историческом материале суть «синтетической философии». По Кропоткину, синтетическая философия – это синтез естественных и социальных наук, поиск мета оснований для научных гипотез и выводов. Эта философия формировалась под определяющим воздействием классического позитивизма. Хотя она имела и свою специфику, которая выражалась в том, что в социальных законах, как считал Кропоткин, отражаются закономерности, которые можно выявить на иных уровнях организации мира. На ступенях эволюции социальной жизни прослеживаются особенности природного характера. Согласно Кропоткину, «общество… существовало задолго до появления человека среди животных»[2]2
  Кропоткин П. А. Хлеб и воля. Современная наука и анархия. М.: Правда, 1989. С. 275.


[Закрыть]. Рассматривая закон взаимной помощи и солидарности как основополагающий в эволюции человека, Кропоткин приходит к выводу, что это лишь частный случай общего биосоциального закона эволюции общественных существ. Для методологии ученого в лондонский период жизни постепенно становится определяющим приоритет эволюции, в отличие от ранних революционных воззрений. Революция, как прерывание постепенности, стала рассматриваться им с точки зрения исторически назревшей фазы общего эволюционного процесса. Вероятно, это повлияло в последующем на его отношение к одной из ведущих социальных проблем – вопросу войны и мира.

Начало Первой мировой войны в 1914 году в значительной мере определило раскол в оппозиционных силах по вопросу защиты Отечества. Как отмечал в свое время С. Ф. Ударцев, в отношении Кропоткина к войне выразилось два противоположных начала. С одной стороны, осуждение войн, разоблачение их как выгодных эксплуататорам, но в то же время признание права на существование справедливых войн. С другой стороны, осознание того, что победа Германии в Первой мировой войне явилась бы национальной катастрофой для России. Отсюда проистекает его так называемая «оборонческая позиция», за которую Кропоткина критиковали и большевики и анархисты. В основе оборончества Кропоткина, по нашему мнению, лежал его патриотизм русского человека, душой болеющего и переживающего беды и страдания Родины.

По представлениям современных исследователей, актуальна проблема реабилитации социальной позиции Кропоткина по вопросам войны и мира во время Первой мировой войны. Например, петербургский историк анархизма П. И. Талеров в своей монографии отметил, что взгляды Кропоткина в этот период в определенной мере противоречили его анархистским идеалам, поскольку «любая поддержка любой государственной политики претит анархистскому противогосударственному принципу. Нельзя выступать против власти и вместе с тем поощрять ее действия, руководствуясь хотя бы и благими целями. Анархисты всегда и везде выступали и выступают за разрушение любого государства, за свободу от любого угнетения и насилия»[3]3
  Талеров П. И. Классический анархизм в теории и практике российского революционного движения. 1860–1920-е гг.: монография. СПб.: Институт иностранных языков, 2016. С. 192.


[Закрыть]. Вместе с тем Талеров отмечает, что Кропоткин увидел в мировой войне нечто большее, чем просто столкновение враждующих сторон с территориальными и экономическими претензиями. Кропоткин был активным сторонником победы Антанты над Германией, осуждал пацифизм и пораженчество. Он считал, что победа монархической Германии приведет к милитаризации социума, усилит позиции самодержавия в Европе и похоронит надежды на приход социальной революции. Так, в одном из своих писем он прямо писал, что «при данных условиях всякий, кто чувствует в себе силы что-нибудь делать, и кому дорого то, что было лучшего в европейской цивилизации, и то, за что боролся рабочий Интернационал, может делать только одно – помогать Европе раздавить врага самых дорогих нам заветов: немецкий милитаризм и немецкий империализм»[4]4
  Кропоткин П. А. Письма о текущих событиях. М.: Задруга, 1917. С. 3.


[Закрыть]. Как отмечает И. В. Петушкова, главной причиной оборончества Кропоткина была его ненависть к германскому империализму (вспомним в связи с этим Николая Яковлевича Данилевского с его антигерманизмом), вера в цивилизационную роль демократической Франции и защита России, способной после Февральской революции 1917 года привести российское общество на более высокую ступень исторического развития[5]5
  Петушкова И. В. Петр Алексеевич Кропоткин и Первая мировая война // Труды международной научной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения П. А. Кропоткина. Вып. 2. М., 1997. С. 88–98.


[Закрыть].

В диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук О. Н. Шенниковой эта тенденция реабилитации позиции оборончества со стороны Кропоткина прослеживается наиболее явно. Автор приходит к выводу, что оборончество Кропоткина оказалось наиболее дальновидной позицией защитника Отечества. Патриотизм Кропоткина-анархиста, по мнению Шенниковой, не противоречил его мировоззрению в целом и стал несомненным достижением Петра Алексеевича как социального философа, который, начиная с народнического периода, отражал интересы русского крестьянства[6]6
  Шенникова О. Н. П. А. Кропоткин в контексте истории русского анархизма: автореф. дис. … канд. истор. наук. Барнаул, 2000.


[Закрыть]. Оборонческая позиция Кропоткина по отношению к воюющей России и странам Антанты нашла свое отражение в публицистической деятельности классика русского анархизма. В феврале 1916 года была опубликована «Декларация 16-ти» (Манифест анархопатриотов), в которой Кропоткин вместе с другими анархистами европейских стран публично определил свое одобрительное отношение «освободительной миссии» антантовского милитаризма. Первыми документ подписали активисты из Франции (Жан Грав, Жак Герен, Альбер Лезан, Франсуа Ле-Леве, Марк Пьерро, Поль Реклю, Шарль Малато), Французского Алжира (Антуан Орфила, Ф. Ришар), России (Кропоткин, Черкезов), Бельгии (Анри Фюсс, Жюль Муано), Японии (Исикава Сансиро) и Нидерландов (Христиан Корнелиссен). Всю вину за возникновение войны авторы декларации возлагали исключительно на германский блок: «Мы глубоко убеждены, что немецкое нападение было угрозой – приведенной в исполнение – не только против наших освободительных надежд, но и против всей человеческой эволюции, – говорилось в заявлении. – Вот почему мы, анархисты, антимилитаристы, враги войны, горячие сторонники мира и братства народов, встали в ряды защиты и не сочли возможным отделить свою участь от участи всего остального населения». Авторы манифеста решительно отвергли любые мирные переговоры, так как «говорить в настоящий момент о мире – значит, играть на руку немецкой министерской партии, Бюлова и его агентов». «Вместе с теми, кто принимает участие в борьбе, мы считаем, что вопрос о мире не может стоять до тех пор, пока немецкое население не вернется к более здравым представлениям о справедливости и праве, пока не откажется быть орудием проектов господства пангерманской политики», – заявляли подписавшие декларацию, фактически целиком солидаризируясь с официальной позицией государств Антанты[7]7
  Анархисты: документы и материалы: в 2 т. Т. 1. М., 1998.


[Закрыть].

Другой пример из публицистического опыта П. А. Кропоткина в его отношении к Первой мировой войне мы находим в высказываниях по поводу успеха среди социал-демократов манифеста Циммервальдской конференции (против империалистической войны). Циммервальдская конференция проходила 5–8 сентября 1915 года в Швейцарии. Конференция, которая ставила себе целью объединить все революционные элементы социалистического движения, оказалась далеко не однородной по своему составу. После долгих прений конференция сошлась на средней линии и выпустила манифест-призыв – начать борьбу за мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов. Затем была образована постоянная интернациональная социалистическая комиссия с временным секретариатом в Берне. Впоследствии к Циммервальдскому союзу примкнуло более двадцати партий и партийных меньшинств. Циммервальдская конфедерация просуществовала вплоть до I Конгресса Коминтерна, на котором она объявила себя распущенной. Кропоткин во время встречи с П. Н. Милюковым весной 1916 года, обсуждая содержание Циммервальдского манифеста, обосновывал тезис о необходимости поддержки стран Антанты тем, что справедливыми могут быть войны не только национально-освободительные, но и происходящие между империалистическими державами. Победа в войне над прусско-милитаристской Германией способствовала бы социальному прогрессу человечества, отвечала бы интересам крестьян, ремесленников и рабочих[8]8
  Милюков П. Н. Воспоминания: в 2 т. М., 1992. Т. 1. С. 153–154.


[Закрыть].

Находясь еще в эмиграции, 27 марта 1917 года Петр Алексеевич послал две телеграммы в московскую либеральную газету «Русские Ведомости». Призыв революционера-эмигранта был напечатан в виде листовки партией «Народной Свободы»: «Германский император сосредоточивает войска, чтобы пойти на Петроград и восстановить господство абсолютизма… Мужчины, женщины, дети России, спасите нашу страну и цивилизацию от черных сотен центральных империй!». Уже в России, отвечая на приветствие солдат Семеновского полка, Кропоткин говорил «о двойной задаче», стоящей перед Россией: «Война, прежде бывшая только защитою своей земли, стала теперь для России защитою такого высокого идеала, как Права Человека, т. е. равенства всех граждан в их политических правах».

В заключение укажем, что, во-первых, анархизм Кропоткина выражал общинные устремления русского крестьянства, самоуправленческие начала отечественной народной жизни. Соборность, общинность были издавна присущи духу русского народа, и Кропоткин, в отличие от его последователей, был истинным патриотом России и прекрасно понимал, что основной вектор социальных преобразований должен быть основан на традиционной культуре.

Во-вторых, будучи революционером-анархистом, он мог совмещать свои антимонархические идеи с любовью к России и русскому народу. Как патриот, Кропоткин становился на сторону своей страны в дни, когда ей угрожала внешняя опасность (осуждал в 1904 году Японскую агрессию против России, а в годы Первой мировой войны занял позицию защитника Родины).

В-третьих, суть оборонческой позиции Петра Алексеевича заключалась в том, что перед лицом внешнего врага, угрожающего самому существованию России, русской цивилизации, необходимо забыть взаимные обиды и политические споры, нужно сплотиться для обороны своей Родины. Надо сплотиться всем – и тем, кто видит развитие России в качестве монархии, и тем, кто придерживается республиканской формы правления, и даже тем, чьи идеалы лежат в плоскости безгосударственного социалистического устройства общества.

В-четвертых, Кропоткин в революционном 1917 году отнюдь не выступил за немедленное уничтожение российской государственности. Отступив от буквы своего учения, он сохранил его дух, который выражался в требовании широких прав самоуправления в различных его вариантах. Российская государственность представлялась им в таком случае в форме федеративного устройства. Самостоятельность субъектов федерации должна строго контролироваться федеральным центром и в стратегически важных вопросах мнение федерального центра должно быть решающим.

В-пятых, как философ и гуманист, крупный специалист по истории Великой французской революции, Петр Алексеевич мог наглядно представлять весь ужас возможной гражданской войны и выступал однозначно за ее предотвращение посредством превращения страны в федерацию с сильной центральной властью. Гражданская война в постреволюционной России была для него абсолютным социальным злом.

Н. В. Кузнецов, И. Д. Осипов
Философия права в «Вопросах философии и психологии» в эпоху революции

Философская журналистика дореволюционной России во многом связана с журналом «Вопросы философии и психологии». Он был основан при финансовой поддержке мецената А. А. Абрикосова и по инициативе председателя Московского психологического общества, профессора Н. Я. Грота, который и стал его первым редактором, с 1893 года соредакторами были Л. М. Лопатин и В. П. Преображенский. В 1900–1905 гг. журнал редактировали Л. М. Лопатин и С. Н. Трубецкой, а в 1905–1918 гг. – Л. М. Лопатин. В журнале публиковались такие известные философы и ученые, как А. А. Козлов, В. С. Соловьев, Л. М. Лопатин, Н. И. Кареев, Б. Н. Чичерин, С. Н. и Е. Н. Трубецкие, В. О. Ключевский, Н. А. Бердяев, П. Б. Струве, Н. О. Лосский, И. А. Ильин, Л. Н. Толстой, П. И. Новгородцев. В журнале печатались и статьи религиозно-философского содержания ректора МДА архимандрита Антония (Храповицкого), С. Н. Булгакова, А. И. Введенского, С. С. Глаголева, А. С. Лебедева, В. В. Розанова. В первом номере Н. Я. Грот сформулировал задачи издания, подчеркнув, что не только личные интересы тех или иных людей, но и объективные предпосылки лежат в основании нового печатного органа. Смысл нового начинания, по его мнению, во многом обусловлен глубоким социокультурным и духовным кризисом, в котором оказалось человечество. Кризис особенно заметен на Западе, где наряду с несомненными достижениями «положительных» наук и важными техническими изобретениями, «взаимная любовь и свободное взаимодействие людей во имя высших задач не только не возрастают, а все более слабеют и подвергаются ограничениям…»[9]9
  Грот Н. Я. О задачах журнала // Вопросы философии и психологии. Кн. 1. М., 1889. С. VII.


[Закрыть]. Грот отметил, что насущная задача, особенно значимая для русских философов, состоит в том, чтобы на основе всесторонней философской критики данных науки выработать такие концепции, которые дали бы людям прочные нравственные устои. Грот сетовал на то, что русский философский язык во многом заимствован на Западе, и это затрудняет общение философов с читателями, но подчеркивал недопустимость высокомерного отношения к интеллектуальным и духовным достижениям других народов. Философ обратил внимание на то, что у каждого народа есть своя философия: у античных мыслителей был эстетический подход в философии, а у современных философов Запада – гносеологический. Идеал же философии состоит в примирении разума, чувства и воли, науки, искусства и религии. Своеобразие русской философии заключается в особом интересе к проблемам нравственности. В этой связи он указал на творчество Ф. М. Достоевского как пример подлинно национальной философии. Грот также отметил, что политическая вера отличается от политического разума. В первом случае служение обществу трактуется как исключительно служение злобам дня, интересам своего «племени», партии, сословия, общественного класса. Политический разум опирается на широкий культурный кругозор, критичность в отношении различных политических лозунгов и способность человека иметь собственные убеждения. Философ резюмирует: хотя философия не находится вне политики, но она самостоятельна в ее оценках, так как исходит из универсальных принципов логики и истории философии.

На протяжении почти трех десятилетий «Вопросы философии и психологии» был лучшим философским журналом России, заключительный период работы журнала проходил в условиях мировой войны и русских революций. Эти события отразились на тематике публикаций: во многих статьях осуществлялся философский анализ войны, кризиса европейской культуры, поиска нравственного и социального идеала. Вместе с тем этот идеал подвергся серьезному испытанию в годы войны и революций. В связи с этим интерес вызывает статья редактора журнала Л. М. Лопатина. Тематически в ней сохраняется преемственность с прежними задачами издания, философ указывает на главные причины краха европейской культуры – геоцентризм, ориентированный на интересы земного существования, а также разрыв гносеологии с психологией. Лопатин высказывается в пользу единства духовной деятельности человека, определяя его как спиритуализм. Спиритуализм преодолевает противоречие материального и идеального в духовной деятельности человека и создает необходимое единство науки, философии и религии в культуре и воспитании. В своих оценках будущего Лопатин оптимистичен, он верит в то, что человек, если его обмануло нечто близкое и преходящее, «с тем большей энергией станет искать далекого и окончательного, и чем труднее его жизненное положение, тем дороже ему делается идеал, независимый ни от каких житейских случайностей»[10]10
  Лопатин Л. М. Неотложные задачи современной мысли // Вопросы философии и психологии. Кн. 136 (1). М., 1917. С. 80.


[Закрыть]. В статье Е. Н. Трубецкого «Мировая бессмыслица и мировой смысл» также анализируется ситуация в мире. Он считает, что одной из самых мучительных коллизий современности является конфликт между присущей человеку жаждой смысла и силой бессмыслицы – повторения одних и тех же событий и ценностей, «вечного возвращения». По его мнению, вера в смысл жизни определяется верой в человека, однако этому препятствуют некоторые обстоятельства, в частности, коллективная, государственная жизнь, где нет места сохранению достоинства человека. С одной стороны, государство хочет быть для человека безусловной ценностью, оно извращает самый духовный облик человека, а с другой стороны, культура сама по себе является носителем мировой бессмыслицы. В ней вечная война, а человек лишь повторение этой борьбы. Трубецкой полагает, что только христианский идеал, связанный не столько с тем или иным социальным устройством, сколько с нравственной позицией субъекта, может помочь человеку в сложившихся коллизиях и конфликтах.

Особо следует выделить цикл статей П. И. Новгородцева по проблеме общественного идеала, которые развивают его публикации в журнале «Вопросы философии и психологии», начатые еще в 1901 году. Новгородцев – профессор Московского университета, член Государственной Думы, директор Московского коммерческого университета, член-учредитель Лиги русской культуры. Большая часть его работ посвящена изучению метафизических оснований морали, политики и права, форм взаимосвязи этических и юридических норм. Критикуя позитивизм, он исходил из того, что изучение общества предполагает учет интересов и ценностей личности, включающей и духовные идеалы. Эти идеи были близки неокантианской философии и совпадали с разработками философии жизни и социологии познания. Проблема общественного идеала как вечной и непреходящей ценности, связанной с универсальными принципами организации общества, – одна из кардинальных концептуальных идей Новгородцева. По его мнению, исходить из реальности – значит, непрерывно приближаться к Абсолюту, по отношению к которому конкретные формы политических и социальных идей могут рассматриваться только как частные моменты социокультурной эволюции человечества. Единственным истинным общественным идеалом может быть только идеал бесконечного развития личности. Концепция общественного идеала личности Новгородцева была направлена против марксизма, анархизма, синдикализма, получивших широкое распространение в России и Западной Европе. Критическому анализу были подвергнуты идеи Бернштейна, Каутского, Сореля, Берта, Кропоткина, Штирнера и др. По его мнению, марксизм призывал к вере в будущее земное счастье и могущество объединенного человечества, призывая забыть для этого религию, отечество и национальность. Но оказалось, что конкретное человеческое сознание не может принять этой отвлеченной веры. Новгородцев показывал, что в марксизме существуют противоречия между идеей социальных реформ и перспективой постоянного ухудшения положения рабочих. Это противоречие привело к изменению программы германской социал-демократии, которая фактически встала на путь социал-реформизма. Критикуя идеал безгосударственного состояния, философ отстаивал право человека на выбор определенной формы государственного устройства, в той или иной мере сопрягающейся с нравственным идеалом. По его мнению, «теория правового государства принципиально исключает утопию безгосударственного состояния: она учит, что государство правильно организованное, может стать воплощением начал справедливости»[11]11
  Новгородцев П. И. Об общественном идеале // Вопросы философии и психологии. Кн. 136. (1). М., 1917. C. 141.


[Закрыть]. Высшей задачей общественного прогресса является осуществление демократического государства, а принципы единства и равенства прав представляют собой «драгоценное приобретение культуры», исчезновение которого означало бы возврат к менее совершенным формам жизни. Поэтому, согласно Новгородцеву, имеются слабости юридического позитивизма и правового формализма, не учитывающего динамики и относительности любого общественного идеала. При этом философ отмечает, что конкретное рассмотрение личности во всей совокупности присущих ей начал с необходимостью приводит к признанию связей и норм, ограничивающих личную свободу. Эти ограничения, поскольку они исходят из природы общения и из нравственных стремлений личности, служат не умалению, а укреплению дела свободы. Задача нравственного прогресса заключается в том, чтобы исторические и временные ограничения привести в соответствие с началами нравственного сознания.

Таким образом, в условиях масштабного социокультурного кризиса начала ХХ века авторы журнала «Вопросы философии и психологии» предложили различные нравственные идеалы. В их основе находилось утверждение стойкой нравственной позиции личности. Ее можно назвать этикой стоицизма и умеренного оптимизма.