Текст книги "Кавказ. Выпуск XXX. Кавказский этикет"

Как это часто бывает в народных сказаниях, здесь, да и в первом предании тоже, многое преувеличено. Но делается это для того, чтобы подчеркнуть важность главной идеи – нет ничего выше верности долгу, выше чувства высокого достоинства. Этим качествам младшие учились на преданиях, песнях о героях и на конкретных примерах из жизни старших.

Еще одно предание, герой которого – реальная историческая личность. Рассказывают, что дворянин Исмел Конов, владелец аула Коново (ныне – Нижний Куркужин) славился многими достоинствами.

Однажды случилось, что он сломал ногу. Наши костоправы были настолько искусны, что о них восторженно отзывался сам великий Пирогов, знаменитый русский хирург. Один из таких лекарей выправил поломанную ногу и вылечил больного. Осматривая, как ему казалось, в последний раз ногу своего пациента, лекарь, почти удовлетворенный, сказал: «Все хорошо. И хромоты никакой. Разве что нога чуть-чуть кривая». Этого было достаточно, чтобы Исмел Конов лег на кровать, высоко поднял ногу и, с силой ударив ею о спинку кровати, заново сломал ее: «Выправляй ее заново! – сказал он костоправу, – меня всю жизнь называли Коновым Исмелом, не хочу, чтобы мне на старости лет дали прозвище Колченогий Исмел».

Никто не скажет, что ему не было больно. Но у него хватило выдержки и самообладания не показать этого! Зато никто не сказал и того, что он так и остался с искривленной ногой только потому, что побоялся боли.

Кстати, старший обязан был строго следить и за своей внешностью. В этом он также показывает пример – пример опрятности, самодисциплины, хорошего вкуса. Если даже одежда небогатая, она должна быть чистой, выглаженной, подобранной со вкусом. Сам он – подтянут и чисто выбрит. Даже одна пуговица на вороте рубашки может говорить о многом: если она неуместно расстегнута, к человеку будет уже меньше почтения. На Кавказе это строго соблюдалось.

Конечно, не все, что сказано, можно встретить сейчас именно в таком идеальном виде. Но все же истина – если старший держит себя подобающим образом, то и уважение к нему будет соответствующее.

Вот и оказывается, что быть старшим и придерживаться хотя бы части тех принципов, которые ему предписываются, не так-то просто. А мы не ощущали этого, потому что старшие умеют делать не напоказ, неприметно, ибо еще один важный принцип, который предписывает этикет, – это скромность.

Нам, конечно, чаще доводится быть в роли младших. Но и в школе, и в семье иногда выпадает и нам побыть в роли старшего. С годами это будет случаться все чаще и чаще. Поэтому нам следует присматриваться к старшим, перенимать от них все, что вызывает почтение. Тогда и мы будем людьми воспитанными, и нашим младшим сумеем передать то хорошее, что наши отцы, матери, старшие братья переняли у своих старших и передали нам как эстафету.

Заключая эту часть нашего разговора, можно уверенно сказать, что уважительное отношение к старшему на Кавказе сохраняется не просто по традиции. Старших почитают, не слепо подчиняясь древним заветам и совсем не бездумно. Они не силой насаждают наше отношение к себе, а заслуживают его своей жизнью, своим трудолюбием, знаниями и житейской мудростью. Очень точно сказал о старших замечательный дагестанский поэт Расул Гамзатов:

 
Они в горах живут высоко,
С времен пророка ли, Бог весть,
И выше всех вершин Востока
Считают собственную честь.
 

Именно за то, что наши старшие хранят свою честь, считая ее самым большим богатством, мы и уважаем их. Когда же человек не имеет чести и достоинства, никакое богатство не заставит людей его уважать.

И еще вот что: первая строка этого четверостишия означает не просто то, что старики на Кавказе живут на большой высоте над уровнем мирового океана, она иносказательно указывает на высоту духа наших старших, на их высокое благородство.

* * *

Есть у нашей темы еще одна сторона – отношение не к старшему по возрасту, а старшему по должности. Когда говорят «Кавказ», вспоминаются сразу же эпитеты «вольный», «мятежный». Со времен Пушкина и Лермонтова многие поэты воспевали наш край как родину свободолюбивых и гордых людей. Слепое чинопочитание и бездумное подчинение должностным лицам только по причине занимаемой должности были чужды нашим предкам. В отличие и от Запада, и от Востока кавказцы, даже самого простого безвестного рода, не имели обыкновения кланяться своим или чужим господам.

Это, однако, не означает, что здесь царила анархия или же в обычае было одно лишь подчинение старшим по возрасту. Отнюдь нет. Наибольшая часть обозримой истории народов Кавказа падает, пожалуй, на период феодальной формации. Князья и дворяне или сельские старшины имели определенную власть над подданными, и это обязательно отражалось на общественной жизни, на характере взаимоотношений людей. Но особенность Кавказа заключается в том, что господин не унижал своего холопа, а тот никогда не терял осознания того, что он человек. Как же эта проблема преломляется в нашем быту сегодня? Когда люди вступают в деловые или производственные отношения, там, конечно, право старшего по возрасту фигурирует минимально. В таких случаях главенство переходит к тому, кто старше по должности. И это правильно, поскольку он отвечает за исход дела и перед вышестоящим начальством, и перед людьми. Поэтому он должен иметь всю полноту власти. Но и здесь умный руководитель, которому дорог авторитет в коллективе, может своим вниманием выделить старшего по возрасту, обратившись к нему за советом, или младшего – подбодрив его уместной похвалой. Как то, так и другое стимулирует настроение людей.

Но когда та же самая группа людей оставляет работу и собирается вместе где-то вне своего предприятия или учреждения (а быть может, и в самом учреждении, но не по производственным вопросам, «в неформальной обстановке»), приоритет должен переходить к старшему по возрасту. Это и демократично, и вполне соответствует духу кавказского этикета.

* * *

В заключение хочу к уже приведенным выше предписаниям добавить еще несколько. В большинстве своем они почерпнуты мной из двух источников – книги известного педагога и литератора Нурби Жиляева «Воспитание характера на народных традициях» (издано на кабардинском языке: Щэнгъасэ. Налшык, 1995) и наставлений замечательного просветителя Адама Дымова, который жил в начале нашего столетия и вместе с другим удивительным человеком, Нури Цаговым, издавал первую на кабардинском языке газету, создал первую типографию и книжное издательство (материалы взяты из книги «Адаб баксанского культурного движения». Нальчик, 1991). Должен оговориться, что я не цитирую, а только черпаю мысли из этих книг и несколько вольно формулирую их на русском языке, но ни на сколько не изменяю сути.

* * *

Когда мой брат попросил меня сходить на базар за хлебом, я с радостью согласился; несмотря на сильный дождь, принес хлеб и угостил моих младших братьев и сестер. В вазе лежали два яблока, их бы на всех нас не хватило, поэтому я разрезал каждое на две части и поделил между домашними, не оставив доли себе.

В присутствии моих родителей или старших, или же тех, кто имеет больший авторитет, чем я, я во весь голос не кричу. Оскорбительных слов не употребляю. Если кто-то резко заговорит со мной, стараюсь успокоить его мягким словом.

* * *

Один царь решил посмотреть, как живут его люди, переодетым вышел в город и увидел человека, телега которого застряла в грязи. Этот человек просил всех прохожих помочь ему, но никто не хотел ради этого лезть в грязь. Тогда царь спешился со своего коня, подтолкнул телегу и помог вывезти ее из грязи. Хозяин телеги узнал царя и стал извиняться перед ним за причиненное беспокойство. «Почему ты извиняешься, – отвечал ему царь. – Ты ни в чем не провинился. Мы оба, и я и ты, дети Адама и Евы. Человек человеку обязан помогать, и в этом нет ничего позорного для обоих. Позор – когда один другому не помогает».

* * *

Когда старший выйдет на улицу, вслед его не окликают, а при необходимости догоняют и передают ему забытую вещь или же говорят то, что забыли сказать вовремя.

* * *

То, что решено старшими, не перерешают, ничего туда не добавляют и не убавляют.

* * *

В присутствии старшего не говорят с сигаретой в зубах, с запахом винного перегара изо рта, сунув руки в карманы или став в театральную позу.

* * *

Идущему старшему дорогу не переходят и речи его не перебивают.

В присутствии старшего и без его разрешения младшие не садятся, его сиденье другие не занимают, если даже он ушел надолго.

* * *

Со старшим не принято разговаривать в дерзком тоне, его не передразнивают; также при его уходе после этого не свистят и не смеются, чтобы он не подумал, будто это относится к нему.

* * *

Поговорка гласит: «Если ценишь старшего, сам будешь ценим».

* * *

Юноша не садится в застолье за одним столом со своим отцом, дядей или старшим братом. Считается, что сидящие за одним столом и вкушающие с него – равны.

Женщина и этикет

Срединное положение Кавказа между странами западной культуры и странами Востока существенно отражено и на положении женщины в традиционном кавказском обществе. Если сказать по правде, то отношение к женщине противоречиво как у народов Востока, так и на Западе. Мы привыкли говорить о закрепощенном положении женщины в странах Ближнего Востока и Центральной Азии, и этому есть свои основания. Она была здесь традиционно лишена элементарных прав, ею могли торговать, как живым товаром, она не имела возможности принимать прямое участие в решении общественных вопросов. В то же время великие поэты Востока посвящали ей вдохновенные стихи, женщину, особенно мать, превозносили и ставили чуть ли не наравне с божествами. Поэтому утверждать однозначно, что у восточных народов женщина была абсолютно закрепощена, тоже несправедливо.

На Западе было несколько иначе. Разумеется, и там поэты слагали вдохновенные стихи и поэмы о любви и даже посвящали даме своего сердца целые книги великолепных поэтических творений. Но если на Востоке «дама сердца» не могла порою даже появиться среди людей с открытым лицом, то женщины-европейки знатного происхождения были неизменной частью жизни своего общества и нередко оказывали немалое влияние на политическую жизнь целых государств. Вместе с тем и здесь они не занимали официальных должностей в государстве; женщины не становились министрами и не заседали в парламентах, хотя, что, быть может, несколько странно, – могли в качестве королев возглавлять государства. И все же вплоть до ХХ века круг занятий европейской женщины ограничивался, как говорят немцы, четырьмя К: Kinder, Kuche, Kleider, Kirche – дети, кухня, одежда, кирха (церковь). Значит, и здесь неравноправие и противоречивость!

А как было на Кавказе? Увы, двойственное отношение, господствующее в разных частях земли, не миновало и наш уголок. Женщина Кавказа не была закрепощена настолько, как это было в классических восточных странах, хотя такой свободы, как у европейской женщины, у нее не было. Впрочем, если мы будем только судить и давать оценки с позиций нашего времени, вряд ли мы сможем разобраться в самом нынешнем состоянии. А поэтому давайте немного заглянем в историю.

В древние времена был такой период, который назывался матриархат. Семьи как таковой в ту пору еще не существовало, и из двух родителей дети в основном знали только мать. Женщина же вела основное хозяйство, так как мужчины-добытчики по большей части пропадали на охоте, рыбной ловле, в поисках съедобных растений, плодов и всего прочего. Хоть женщина и слабее мужчины, но, благодаря своей важной роли в жизни человеческого сообщества тех времен, она все же пользовалась высоким авторитетом. Это укреплялось еще тем, что ей приписывались сверхъестественные способности, которыми никак не мог обладать мужчина. Возможно, еще оттуда идет традиция почитания женщины.

Со временем в обществе произошли большие изменения; появились семья, род, племя; во главе семьи стал мужчина, так как он был и сильнее, и социально активнее; физически слабая, занятая хлопотами по дому и воспитанием детей, женщина не могла принимать столь активного участия, как мужчина, в решении вопросов общины, рода или племени. Но древнее почитание ее, хоть оно и было поколеблено, все еще оставалось в традиции. За ней закрепилась роль хозяйки дома, главной хранительницы семьи и домашнего очага.

Вот отсюда и сложилось во всем мире двойственное отношение к женщине: с одной стороны, ее еще не стали допускать к равноправному с мужчиной участию в решении общественных дел, с другой – как хранительницу домашнего тепла и семьи ее стали почитать и даже превозносить. Разумеется, в разных обществах на первом плане было или то, или другое.

В любом человеческом обществе по мере его развития все большую роль начинают играть не примитивные утилитарные отношения, а духовность. Это случилось и здесь: женщина – создание слабое, хрупкое, беззащитное; а что может более возвысить истинного рыцаря, чем благородство, проявленное к слабому и беззащитному, но в то же время прекрасному! И вот на месте древнего почитания женщины за ее магические способности или за ее роль в семье понемногу вырастает новая мотивировка, более рыцарски облагороженная. Вернее будет сказать, что старые и новые мотивы взаимно дополняют друг друга, при этом новые просто занимают все больше места, чем ранее.

Вот как обстоит с историей этого вопроса в самых общих чертах. Теперь возвратимся к тому, как это у нас, на Кавказе. Чем вдаваться в очередные скучные рассуждения, лучше я вам расскажу о том, как народное отношение к женщине запечатлелось в древних сказаниях Кавказа.

Самые ранние языческие божества у наших народов (ученые говорят, что так было не только у нас) имели не мужское, а женское начало. Вот каких древних адыгских богинь называет, например, известный ученый и писатель, автор многих глубоких исследований Аскерби Шортанов: Псыхо-Гуаша (богиня реки), Хипа-Гуаша (богиня моря), Хада-Гуаша (богиня культурных растений), Мэз-Гуаша (богиня леса) и др. Добавим, что и саму женщину-хозяйку, то есть старшую женщину в доме, у кабардинцев до сих пор именуют Унэ-Гуаша (богиня дома).

В великолепном народном творении, нартском эпосе, который является одной из вершин поэтического творчества адыгов, балкаро-карачаевцев, абхазов, абазин, вайнахов и осетин, представлен целый ряд замечательных женских образов. И, конечно же, самая яркая из них – блистательная, мудрая и вечно молодая наставница нартских богатырей Сатаней-Гуаша (осетины называют ее Сатана, а вайнахи – Села-Сата). Ни одно большое событие в нартском обществе не обходится без ее участия. Она воспитательница центрального героя эпоса – нарта Сосруко, который совершает свои богатырские подвиги, следуя ее советам. В абхазских сказаниях ее называют матерью девяноста девяти братьев нартов. С ней считаются даже боги, да и сама она имеет многие признаки божества. Она дает мудрые советы и наставления всем нартским героям, умеет предсказать будущее, влиять на погоду. Во многом благодаря образу Сатаней-Гуаши разрозненные сказания о разных богатырях соединяются в одно целое – нартский эпос. Это очень символично, что стержневой, объединяющей фигурой героического эпоса, где в центре внимания должен быть богатырь, становится не образ воина-богатыря, а образ заботливой и мудрой женщины.

В сказаниях народов Кавказа женщине нередко приписывается изобретение / участие в изобретении или добывание первых орудий труда, добывание или взращивание первых культурных растений. Таково, например, адыгское сказание о возвращении нартом Сосруко семян проса. Здесь кроме всеведающей советницы Сатаней-Гуаши есть еще один женский персонаж – девушка, похищенная чудовищем. Она помогает герою своими умными советами и хитростью, и он увозит ее вместе с добычей к себе домой. Вот так переплетаются два очень древних мотива – добывание блага (ученые называют его культурным подвигом) и сватовство. В богатырских сказках нередко перемешиваются сватовство к красавице и добывание предметов, приносящих благополучие. Это значит, что в людском сознании они стоят на одном месте. Как это получается? В самых ранних сюжетах речь чаще всего идет о поисках героем чудесного предмета, который обеспечит благо и ему, и всему обществу. Но со временем сказание развивается, осложняется, и в один прекрасный день в канву повествования вместе с добыванием этого предмета вплетается еще и сватовство. Постепенно сватовство, как элемент занимательный, выходит на центральное место, а добывание чудесного предмета оказывается уже не самой главной целью. Так случается, когда одно сказание переходит из уст в уста на протяжении многих сотен лет. Но мы ведь знаем, каково было начало! Значит, женщина красавица олицетворяет добро, благополучие, счастье, и это очень подходит ей.

* * *

После небольшого обзора истории проблемы возвратимся к более жизненным вопросам.

В повседневном быту кавказцев, как мы их представляем, – людей воинственных и суровых, женщина, скажем прямо, не приравнивалась к божеству. Но это совсем не означает, что ее у нас совсем ни во что не ставили. Напротив, женщина у нас имела такой высокий авторитет, что об этом надо поподробнее рассказать.

Я опять хочу обратиться к фольклору, потому что в народном творчестве, в устном обиходе среди простых людей сохраняется только то, что люди считают важным для запоминания. Здесь не бывает специальных заданий, как в школе: в жизни человек запечатлевает в памяти не то, что ему задали, а то, что произвело на него впечатление.

Итак, предание, дошедшее до нас через два с лишним столетия, гласит, что однажды сидел Жабаги Казаноко в кругу почтенных старцев, а мимо проходила девушка лет пятнадцати. Как и подобает, она вежливо поздоровалась. Седобородые старики солидно закивали головами; а Жабаги Казаноко, приветствуя девушку, встал со своего места и стоял, пока она не прошла.

Старики собрались было его попрекнуть за то, что он вскакивает перед девчонкой, чего, по их мнению, не следовало делать уважающему себя старейшине. Однако мудрец отвечал им:

– Я приветствовал не просто девчонку, а в ее лице – будущую держательницу семейного очага, будущую мать семейства, от которой будут зависеть покой и благополучие в доме, будет зависеть, какие люди выйдут из чьего-то дома и войдут в наше общество. А как она будет вести дом, как будет воспитывать детей – это зависит от того, каково отношение к ней.

Рассказывают, что старики признали его правоту, и с тех пор вошло в обычай – мужчинам вставать при появлении даже совсем юной особы женского пола.

Может быть, и вправду было так, а может, это просто красивый вымысел, но у народов, живущих на Кавказе, издревле принято относиться к женщине со всем вниманием и предупредительностью. Даже в самых бедных крестьянских семьях женщину оберегали от тяжелых работ.

Кричать на женщину, попрекать ее считалось недостойным, а если кто поднял на нее руку, он этим обрекал себя на позор и всеобщее презрение.

Более того, не только кричать на нее, но даже в ее присутствии нельзя было ссориться с другими, тем более неприличным считалось сквернословить, драться, обнажать оружие.

Если оружие уже обнажено, при появлении женщины надлежало его немедленно убрать. Ни в коем случае не дозволялось поворачивать оружие в сторону женщины.

Даже самый жестокий поединок прекращался, если женщина, прося об этом, снимала свой головной платок. Женщина с обнаженной головой имела очень важное знаковое содержание: поступить вопреки ее воле, пожалуй, не смел ни один уважающий себя мужчина, настолько сильно было влияние традиции.

Если по воле случая мужчина оказывался в дороге попутчиком женщины, он обязан был опекать ее, обеспечивая ей все возможные удобства.

Мужчина, встретивший в пути одинокую женщину, был в старые времена обязан, оставив собственное дело, сопровождать ее до первого безопасного места или же до тех пор, покуда она сама не разрешит ему продолжать свой путь.

Если мужчина ехал на коне, то при встрече с женщиной ему следовало спешиться, взять левой рукой коня под уздцы, приветствовать женщину, и только когда она пройдет, можно было продолжать свой путь. Кстати, в наше время, по меткому замечанию Нурби Жиляева (о нем я упоминал в предыдущей главе), нынешним лихим джигитам на иномарках весьма приличествовало бы, проезжая хотя бы мимо знакомых или пожилого возраста женщин, чуть-чуть притормозить, чтобы ненароком не заляпать их грязью.

Если мужчина встретит женщину вблизи какого-либо опасного места, он обязан был уступить ей более защищенную сторону.

Всякая просьба женщины должна была выполняться мужчиной, даже если ему для этого пришлось бы оставить свое срочное дело. Не оказать помощи или достойного внимания женщине, находящейся в затруднительном положении, было равносильно тому, чтобы уронить свое достоинство.

В присутствии женщины мужчина обязан был держать себя строго, подтянуто, аккуратно и при этом естественно. Человека, который в присутствии женщины сквернословит, разговаривает, попыхивая сигаретой в зубах и держа руки в карманах, чрезмерно громко говорит и жестикулирует, позволяет себе в нетрезвом состоянии находиться в обществе женщины, считали безнадежным невежей.

Если мужчина на коне проезжал мимо сидящих женщин, они приветствовали его вставанием, а он обязан был в знак ответного приветствия привстать на стременах. Остановиться и спешиться при этом означало бы отвлечь внимание женщин на довольно продолжительное время. Поэтому рекомендовалось после указанной формы приветствия проехать, не медля и по возможности меньше беспокоя их.

А вот еще один очень любопытный и распространенный на Кавказе обычай. Если мужчина в поисках спасения попал в женскую половину дома и попросил у хозяйки защиты и покровительства, после определенного ритуала он обретал статус молочного сына этой женщины, и ни один уважающий себя мужчина не осмелился бы его тронуть, пока он находится в этом доме. Это правило было нерушимо, даже если покровительства попросил самый отъявленный злодей или, что не менее покажется парадоксальным, кровный враг этого семейства. Преследователям его оставалось только ждать следующего удобного случая, но нападать в доме женщины на врага было бы неслыханно грубым нарушением этикета.

* * *

Как нетрудно заметить, в этих правилах многое похоже на предписания младшему, как он должен относиться к старшему. Отчасти так оно и есть. Даже поговорка гласит: «Женщине уступают старшинство», т. е. к ней относятся по тому же принципу, как этикет предписывает относиться к старшему. Исключение составляет, например, ситуация, когда следует проявлять опеку или выполнять какую-либо совместную работу. В таких случаях чаще действует модель «отношение старшего к младшему».

Мой коллега Барасби Бгажноков, автор многих исследований по национальной культуре и истории, однажды вознамерился выяснить, как в адыгских пословицах и поговорках отражено отношение к женщине. Результат был для нас несколько неожиданным: среди множества народных афоризмов, отточенных веками, отыскалось всего два или три, где о женщине говорилось бы плохо. Значит, основная установка народа – почтительное отношение к женщине. Это очень важно учитывать.

Но в то же самое время мы еще нередко можем увидеть, наблюдая взаимоотношения людей старшего поколения, как женщина во всем обихаживает своего мужа, старается ему услужить, а прежде чем приступить к какому-нибудь делу, обязательно спросит разрешения у него. Можем даже видеть, как женщина пропускает вперед в дверь мужчину. Быть может, это следы патриархальщины у нас?

Попробуем кое-что прояснить для себя. Представьте себе времена, когда многие правила и нормы взаимоотношений, дошедшие до нашего времени, жили полнокровной жизнью или даже только зарождались. Я уже говорил, что кавказец всячески ограждал женщину от тяжелого физического труда. Но сам он постоянно был в трудах: летом – летние работы, зимой – зимние и т. д., и всегда этих дел невпроворот. Представьте себе человека, который целый месяц пахал и сеял, домой не возвращался, ночевал в поле, с зарею вставал, только в сумерки уходил с пахоты, не знал выходных и праздников, ибо ему жизненно необходимо было управиться к сроку. И вот он все закончил, вернулся домой. А жена ему: «Вон там хлеб, там вчерашняя картошка. Подогрей себе и ешь». А он ей сказал бы кротко: «Спасибо, дорогая»?

Конечно же, так не могло быть. Она его бы и обмыла, и во все свежее одела, и в честь возвращения что-нибудь повкуснее приготовила да еще бы стояла над ним и мух от него отгоняла! И никто бы не сказал, что для нее это унизительно, так как мужчина в этом случае заслужил заботу о себе.

Думаю, такая картина все же и вероятнее, и справедливее. Мужчина порою целыми днями, а то и неделями вынужден был находиться вне дома – то сенокос, то пахота, то сбор урожая, то заготовка дров на зиму. Работы, и притом тяжелой, было много, и, возвращаясь домой усталый, промерзший, продутый ветрами и политый дождями, он, конечно же, имел моральное право ожидать теплоты, заботы, внимания. А женщина хоть сидела дома, в тепле. Вот и пошло деление на дела мужские и женские, которыми мужчине заниматься стыдно. При этом мужские дела – большие, женские – мелкие. А отсюда мужчине почет, внимание и уважение.

Вот видите, как все непросто! Единственный выход из этого в том, чтобы женщина уважала мужчину за его большой труд, а мужчина женщину – за ее не менее значительный, хоть и не так заметный. Это, по сути, мы и видим в выработанных народом этикетных нормах. Только писать и читать об этом, может быть, просто, а в жизни все гораздо сложнее. Поэтому, если вдаваться во все детали проблемы, то разбираться придется долго, ибо сложности в жизни неминуемо порождают такие же сложности, а иногда противоречивость в правилах и нормах взаимоотношений.

Еще раз вернемся к описанной ситуации, когда мужчина вернулся домой после трудов больших и праведных. Только перенесем эту ситуацию в наши дни: муж работает инженером, жена – продавщицей в магазине. Оба вернулись домой почти одновременно или вместе, оба устали. Он, как подобает мужчине, не станет заниматься «женскими» делами – мыть посуду, пылесосить, выносить мусор, чистить одежду и пр. и пр. Тем более он не станет готовить ужин. Он настоящий кавказец! Поэтому все по дому делает жена. Правда, на работе она уже набегалась. К тому же покупатели пошли капризные – и то им не нравится, и это, а директор требует все успевать и при этом оставаться вежливой и предупредительной. Да еще после работы по базару и магазинам прошлась, что отняло у нее целый час и остатки нервов.

Как вы думаете, уважаемый читатель, справедливо такое разделение обязанностей? Конечно же, несправедливо.

Вот по всему этому мой любимый герой – мудрец Жабаги Казаноко на вопрос о том, что есть обычай, ответил: «Что пойдет в народ, то и обычай» (Ебгъажьэр хабзэщ). Эти слова надо понимать так, что за обычай слепо цепляться не надо, а следует подумать, что оправдано, а что нет. На вопрос, кого следует называть достойным мужчиной, тот же Казаноко сказал: «Того, кто соответствует своему времени». И этим еще раз подтвердил важность разумного отношения к этикету.

Значит, не тот настоящий мужчина, кто, соблюдая отжившие обычаи, протирает остатки плюша на старом диване, а тот, кто поможет своей жене прибраться, приготовить ужин (например, пусть на его долю выпадет хотя бы заварка чая – вполне достойное занятие) да еще и похвалит жену за вкусно приготовленное блюдо. Не зря тому же Жабаги принадлежат слова: «Кто не помогает женщине, тот не мужчина!». Поразительно: жил этот мудрец триста лет назад, а будто в наши времена заглянул!

Есть в этикетных нормах и правилах разных народов такие расхождения, которые порождают недоумение и даже порою взаимное неприятие. Так, у европейцев принято всем, независимо от пола и возраста, ходить на кладбище во время похорон. У народов, исповедующих ислам, на этот счет есть ограничения: женщин, особенно молодых, не принято вообще пускать на кладбище. Кому-то это может представиться дискриминацией. Но послушаем, чем мотивируют это мусульманские богословы.

По их представлению, кладбище – это место, промежуточное между нашим миром и загробным. Психологически находиться в таком месте не просто даже для взрослого мужчины. А для женщины, создания хрупкого и впечатлительного, по мнению мусульманских священнослужителей, посещение кладбища может иметь неприятные последствия для психики. Между тем природой на нее возложена очень важная миссия: она должна вырастить и воспитать здоровое потомство, что само по себе весьма ответственно как для семьи, так и для всего общества. И чтобы уберечь ее от возможных расстройств, женщину не принято допускать к участию в похоронных процессиях. Это, если сравнить, похоже на то, как в законодательствах многих стран женщине не позволяется работать на определенных производствах, где труд связан с большим риском для здоровья (например, в горячих цехах, где плавят металл или обжигают кирпич, в бригадах грузчиков, поднимающих большие тяжести, и т. п.).

Как видим, у каждого явления есть свои причины. С этими аргументами можно соглашаться, можно не соглашаться, но считаться следует, чтобы не навязывать свое личное понимание всем остальным. Значит, дело не столько в том, какое общество более отсталое, а в том, как в этом обществе видится данная проблема. Пусть каждый делает так, как считает для себя более разумным и удобным, но только при этом пусть он не создает неудобства другим.

Рассмотрим еще один типичный случай, у многих вызывающий недоумение. Идет по улице кавказец; женщина, которая шла ему наперерез, останавливается и пропускает его, хотя оба они примерно одного возраста или даже, случается, женщина намного старше его. Откровенно признаться, я не одобряю такого жеста и сам оказывался не раз в этой ситуации. Но разберемся, почему в народе существовал и даже в наше время еще не совсем исчез такой обычай. В традиционном кавказском обществе, как мы уже отмечали, женщина не занималась делами, которые были бы связаны с дальними поездками, решением каких-либо значительных общественных вопросов. Если женщина вышла за ворота, то, скорее всего, она идет или за водой, или к соседке о чем-то потолковать, или загнать во двор курицу с цыплятами – словом, по делам сугубо бытовым и незначительным. Мужчина же – совсем другое дело: он фигура гораздо более социально значимая, может ехать издалека или же в дальние места по весьма серьезным делам. А у многих народов считалось, что, перейдя человеку дорогу, можно повлиять на успех его дела. Конечно же, в наших глазах это суеверие, но подумайте сами: если вы верите в то, что от этого зависит удача, тогда кто же кому должен уступить дорогу? Конечно, тот, кто идет по делу малозначительному!