Текст книги "Кавказ. Выпуск XXVII. Сказки кабардинского народа"

Трудовые деньги

Жил-был один крестьянин. От зари до зари трудился он в поле – очищал его от камней, сеял кукурузу, выхаживал ее. Нелегко было ему работать, никто ему не помогал.

Был у того крестьянина сын, лентяй – второго такого во всем свете не сыскать! Отец выходил в поле задолго до зари и возвращался, когда совсем стемнеет, а сын с утра до вечера бездельничал.

А к отцу тем временем старость подкралась, стали убывать его силы. Понял он, что хоть и поздно, а надо приучить сына к труду. Никак не мог он заставить сына работать на своем поле и решил отдать его в батраки.

Отвез крестьянин сына в соседний аул батрачить за один золотой в год.

Удивился хозяин, почему старик крестьянин запросил за своего сына такую малую плату.

«Видно, он богач, – подумал хозяин, – неспроста этот человек отдал мне своего сына. Чтобы не обидеть старика, я не буду заставлять работать этого парня».

А лентяю только того и надо. Живет лентяй в свое удовольствие – поздно встает, ест лучшие куски, наряжается да веселится.

Когда прошел год, хозяин дал лентяю золотой и с почетом проводил его.

Пришел лентяй домой.

Как тебе жилось-работалось, сынок? – спрашивает отец.

С утра до вечера трудился я не покладая рук. Хозяин остался доволен мною.

Протянул сын золотой, а отец взял деньги и, даже не взглянув, бросил в огонь.

Ни слова не сказал лентяй. Не удивился, отчего это отец вдруг стал деньги в огонь бросать. Повернулся и пошел себе спать. Подумаешь, деньги – один золотой!

Понял отец, что ничему не научился его сын, и решил отдать его к другому хозяину. Отвез он сына в другой аул.

Новый хозяин, как и первый, решил, что неспроста старик отдал своего сына в работники. И тоже не заставлял лентяя работать.

И снова незаметно пролетел год. Опять лентяй получил золотой.

Приходит он к отцу.

Ну как, сынок, тебе работалось?

Работал я от зари до зари. Вот мой заработок, – ответил сын.

Дай-ка его сюда!

Протянул сын золотой, и снова отец взял деньги и, даже не взглянув, бросил в огонь. И опять ни слова не сказал лентяй. Даже не спросил, почему это отец деньги в огонь бросает. Повернулся и пошел себе спать. Подумаешь, деньги – один золотой!

Видит отец, что напрасно прошли два года.

Решил он в третий раз отдать сына в работники. Отвез его в самый дальний аул, выбрал бедного крестьянина. В доме у него было много едоков, да мало работников.

Вижу я, трудно тебе живется, – говорит старик-отец бедняку, – нет у тебя помощников. Оставляю тебе на год своего сына: научи его работать как следует, а платы с тебя никакой не надо!

Новый хозяин с первого же дня заставлял лентяя работать наравне с собою.

Вставали они чуть свет, работали без передыху и заканчивали, когда все звезды на небе зажгутся.

Медленно потянулись дни, каждый казался лентяю таким длинным! Трудно было ему с непривычки: пот катился градом по его лицу, а хозяин не разрешал утереться.

Не взвидел лентяй белого света, а потом стал привыкать к работе и вскоре уже не мог без дела сидеть. И снова быстро побежало время.

Кончился год.

Теперь парень уже не был похож на прежнего лентяя: нарядная одежда его поизносилась, на руках появились мозоли.

Пришла пора отправляться домой.

На прощанье хозяин и говорит ему:

Твой отец не просил с меня никакой платы, но ты хорошо потрудился! Вот тебе два золотых – купишь себе новый бешмет.

Приходит сын к отцу.

Ну как, сынок, тебе работалось?

Хорошо работалось.

А заплатил ли тебе хозяин за твои труды?

Протянул сын отцу два золотых, а тот даже не взглянул на них – в огонь бросил.

Не выдержал тут сын, закричал, стал голыми руками раскаленные угли разгребать:

Как же можно трудовые деньги в огонь бросать!

Кузнечик

Жил на свете бедняк по имени Кузнечик. Никто не знал толком, почему его так назвали.

Отправился он однажды в соседнее село просить подаяния. По дороге устал и сел на высокий курган отдохнуть.

Как раз в тех местах паслись ханские табуны.

Увидел бедняк, что табунщики спят, а кони спустились в глубокую лощину. Подумал, подумал и пошел дальше.

Когда до соседнего села Кузнечик добрел, суматоха там была: пропали лошади грозного хана!

Смекнул он, что на этом деле можно заработать, если с умом взяться.

Позволил бы мне великий хан по кабардинскому обычаю погадать на горстке фасоли, – нашел бы я ему скакунов, – сказал он.

Дошли его слова до хана.

Привести хвастуна немедля ко мне! – приказал хан.

Притащили слуги Кузнечика к хану. Разбросал бедняк по полу горстку фасоли и делает вид, что гадает:

Никто не захватил твоих табунов. Вижу я, как возвращаются они к тебе. А сейчас кони пасутся в глубокой долине, куда трудно проникнуть и конному, и пешему. Высятся над той долиной две высокие горы. Если пошлешь, господин, верных людей в долину, клянусь Аллахом всевидящим, всех коней без потерь получишь обратно. Если обманул я, – не гадать мне больше никогда на этой фасоли!

В селе, где жил хан, знали о глубокой долине с двумя горами. Помчались туда верховые и через некоторое время пригнали назад табуны в целости и сохранности.

Весть о чудесном предсказателе облетела все окрестные села.

А во дворе у хана опять случилась пропажа: потеряла ханская дочь золотое кольцо с драгоценными камнями. По приказу хана позвали Кузнечика.

Погадай на фасоли и найди нам золотое кольцо. Если отыщешь, награжу по-царски – сразу богачом сделаю. Не найдешь – пеняй на себя: быть тебе повешенным на большой площади.

«Зачем обманул я его тогда и выдал себя за гадателя, – печально подумал бедняк. – Что ж, поживу еще хоть одну ночь, от этого мне вреда не будет». И сказал хану:

Тогда прикажи, о всемогущий хан, дать мне отдельную комнату. Ночью я в ней в одиночестве погадаю.

Твою просьбу исполнить нетрудно, – ответил хан и велел запереть Кузнечика в самом просторном покое дворца.

Глаз не сомкнул ночью бедняк, все думал о том, как утром его повесят. В глухую полночь кто-то постучался в окно.

Кто там, зачем пришел? – спросил Кузнечик и услышал в ответ голос одной из служанок хана:

Это я, чудесный провидец, конечно, узнал ты меня, недостойную. Именем Аллаха молю, не выдавай меня грозному хану. Это я пасу его гусей на лугу – своего нет у меня ничего. Пожалей грешницу, вот возьми кольцо дочери хана, только не выдавай.

Повеселел Кузнечик.

Я, – говорит, – о тебе все думал. Если б не пришла ты с кольцом сама, пропащая была бы твоя голова. Ну, теперь так мы с тобой условимся: дай кольцо проглотить белому гусю, у которого крыло сломано, а как утро настанет, велю я его зарезать и вынуть перстень с драгоценными камнями.

Обрадовалась служанка, благодарит Кузнечика.

– Да продлит Аллах твои дни! Так и сделаю я, как ты сказал. Есть среди ханских гусей такой, о котором ты говоришь. Дам я ему кольцо проглотить.

Ушла она, а Кузнечик спать лег.

Наступило яркое утро. Вывели Кузнечика из дворцовых покоев во двор, где собрались почти все жители села.

– Что скажешь нам, знахарь? – спросил хан.

– Нехитрую задачу ты задал мне, господин, – ответил Кузнечик. – Думал я, долго искать придется, а нашел быстро: сразу зерна фасоли правду открыли. Лежит кольцо в зобу у твоего собственного белого гуся с поломанным крылом.

Поймали гуся, зарезали и распотрошили. Смотрит хан, а в зобу у гуся – золотое кольцо и драгоценные камни блестят.

Изумились люди искусству предсказателя, а хан щедро одарил Кузнечика и отпустил с миром.

Немало времени с тех пор пролетело. Поехал однажды хан в гости к хану другого государства и, будто бы ненароком, похвалился ему:

– Есть у меня в стране чудесный человек: любую тайну раскрыть сумеет, все разгадает, что ни прикажешь.

Не поверил хозяин. Долго они спорили, потом, наконец, решили биться об заклад на большое богатство.

Возвратился хан к себе во дворец и вызвал Кузнечика.

– Поспорил я, – говорит, – со своим другом, повелителем соседнего ханства, что любую тайну ты сумеешь открыть. Если разгадаешь, что он прикажет, озолочу тебя, на всю жизнь богачом станешь. Не ответишь – велю повесить на большой площади.

Взял хан с собою Кузнечика и отправился в соседнее ханство.

А о споре властителей узнали все люди в той стороне, и толпой собрались встречать приезжих. Кто же из двух ханов выиграет?

Приехали они, принял их хан с почестями. Кузнечик сидит в кунацкой и щеку рукою подпер – сразу грустный сделался, лица на нем нет.

Хозяин молча вышел на улицу и снова вошел, пряча в кулаке что-то.

Узнай, прорицатель, что держу я в своей руке?

Покачал головой бедняк и говорит:

Эх, бедный, несчастный Кузнечик, раз прыгнул – ушел от расправы, другой раз прыгнул – опять ушел, а на третий – попался!

Рассердился хозяин, топнул ногой.

Дьявол, а не человек мог угадать такое! – вскричал он и разжал кулак, из которого зеленый кузнечик выскочил и застрекотал на полу.

Обрадовался хан, который бедняка привез, что заклад выиграл, и, вернувшись домой, предложил Кузнечику столько добра, что тому на всю жизнь хватило бы.

Отказался от богатства Кузнечик.

Только три раза имел я право гадать, – сказал он хану. – Теперь не гневайся, господин, а больше я тебе не слуга.

До сих пор живет Кузнечик в достатке и благополучии.

Черная лиса

Там, где река Теберда впадает в Кубань, жил старик по имени Шералуко. У него был сын Шамиль. Всем Шамиль был молодец: и ходок без устали, и стрелок без промаху, да не было у него счастья. А без счастья, известно, сколько ни иди – к хорошему не придешь, сколько ни стреляй – все мимо.

Охотился однажды Шамиль целую неделю – ничего не убил.

Вернулся он домой и узнал, что его старый отец Шералуко умер с голоду.

Заплакал молодец и ушел куда глаза глядят. Шел он, шел и увидел на скале Орла.

«Ладно, – думает Шамиль, – Орел так Орел», – и прицелился.

Вдруг заговорил Орел человечьим голосом:

Не стреляй в меня, охотник Шамиль. Разве мое мясо – еда? Я тебе пригожусь. Возьми перо из моего крыла. Если попадешь в беду, сожги перо: где бы я ни был, хоть на краю света, я тотчас прилечу к тебе.

Опустил Шамиль ружье, спрятал перо Орла и пошел дальше. Видит Шамиль – скачет дикий Козел.

Только вскинул Шамиль ружье – заговорил Козел человечьим голосом:

Не стреляй в меня, охотник Шамиль. Я тебе пригожусь. Выдерни волосок из моей бороды. Если попадешь в беду, сожги волосок: где бы я ни был, хоть за семью морями, я тотчас явлюсь к тебе.

Взял Шамиль у Козла волосок и пошел дальше.

Много ли шел, мало ли шел – кто знает? Дошел Шамиль до широкой реки. Прилег он на берегу отдохнуть и видит – у самого берега в воде огромная Щука. Сунул он руку в воду, схватил Щуку за жабры, выбросил ее на берег. Вдруг заговорила Щука человечьим языком:

Не губи меня, охотник Шамиль! Я тебе пригожусь.

Пожалел Шамиль Щуку, отпустил ее обратно в воду. Плеснула Щука хвостом, и не успел Шамиль глазом моргнуть – валом валит к берегу мелкая рыба, да идет так плотно, что и воды не видно – одни рыбьи спины.

Становись, Шамиль, на рыбьи спины, не бойся! – говорит ему Щука. – По ним, как по мосту, перейдешь на другой берег!

Перешел Шамиль широкую реку. На прощанье Щука дала ему свою чешуйку.

Если попадешь в беду – сожги чешуйку: где бы ты ни был, хоть на вершине Эльбруса, я мигом явлюсь к тебе.

Идет Шамиль голыми степями, сыпучими песками. Много дней не было у него во рту ни капли воды, ни крошки хлеба. Вдруг видит Шамиль – бежит по степи Черная Лиса. Только хотел Шамиль выстрелить в нее, взмолилась Лиса:

Не стреляй в меня, охотник Шамиль! Я тебе пригожусь.

Опустил он ружье, а Лиса продолжала:

Ступай все время прямо. Придешь ты в большой город. В том городе живет царевна. Она уже погубила девяносто девять женихов, но ты не бойся, смело сватай ее. А когда будет тебе тяжело, сожги волосок из моего хвоста: где бы я ни была, хоть на седьмом небе, я тотчас явлюсь к тебе.

Сказала так Лиса и исчезла – словно провалилась сквозь землю. Двенадцать дней и двенадцать ночей Шамиль не ел не пил, только шел да шел. И подошел он к большому городу. Повстречалась ему дряхлая старушка.

Живи еще много лет, нана, – поздоровался с нею Шамиль.

Спасибо на добром слове, сынок, – ответила старушка. – Скажи, куда путь держишь?

Рассказал ей Шамиль, что хочет посвататься к царевне, которая уже погубила девяносто девять женихов. А старушка и говорит:

Эта царевна живет в нашем городе. Много джигитов сваталось к ней, да всех погубила коварная красавица. Каждому жениху велит царевна прятаться три раза. Кого найдет все три раза – тому голову с плеч долой. Не отыщет хоть один раз – за того замуж пойдет. Только разве можно от нее спрятаться, когда есть у нее волшебное зеркальце. Оно видит каждую пылинку на всем белом свете. Эх, красавец, лучше не ходи, если нет у тебя запасной головы! А пойдешь – не забудь: ты у царевны сотый жених. Сотому царевна позволит спрятаться и в четвертый раз. Тогда ты обо мне вспомни.

Что за диво – вмиг исчезла старушка, словно сквозь землю провалилась. Только показалось Шамилю, будто метнулся черный лисий хвост.

Пришел Шамиль во дворец и говорит царю, что хочет посватать его дочь. Царю уже надоело смотреть, как славным молодцам рубят головы из-за своенравной царевны. Понравился ему статный Шамиль, и стал он его отговаривать.

Нет, – отвечает Шамиль, – я решил попытать счастья.

А царевна говорит из другой комнаты:

Хорошо, что ты пришел! Пустует у меня сотый кол. Твоя голова как раз пригодится для этого кола. Сегодня отдохни с дороги, а завтра в первый раз спрячешься.

Всю ночь думал Шамиль, как ему получше спрятаться. И вспомнил он об орлином пере. Высек Шамиль огонь, подпалил перо – тотчас прилетел Орел.

Что нужно тебе, охотник Шамиль?

Спрячь меня так, чтобы царевна не нашла.

Садись мне на спину.

И полетел Орел на высокую гору Казбек, где было его гнездо. Спрятал Шамиля в гнездо, а сам сел сверху.

Утром вышла царевна на балкон и давай смотреть в свое волшебное зеркальце. Смотрела-смотрела – нигде нет Шамиля. Уже полдень наступил, высоко поднялось солнце. Тут и нашла его царевна. Когда Шамиль прятался в орлиное гнездо, свесилась через край пола его черкески.

На другое утро подпалил Шамиль козлиный волосок. Козел тут как тут.

Спрячь меня, – говорит Шамиль, – чтоб царевна не отыскала.

Занес его Козел далеко в горы, спрятал в небольшой пещере, сам лег у входа.

Целый день высматривала царевна охотника – не могла увидеть. Уже вечер наступил. Тряхнул Козел головой, отогнал мух – и нашла царевна Шамиля!

На третий день позвал Шамиль Щуку. Проглотила его Щука и ушла на дно речное. Смотрела-смотрела царевна с утра до захода солнца – не могла отыскать Шамиля. Рассердилась она и хотела бросить зеркальце, но тут Щука разинула пасть – царевна и увидела Шамиля.

Вот куда ты забрался!

Явился Шамиль к царевне и просит, чтобы разрешила она ему спрятаться в четвертый раз.

Пусть будет по-твоему, – говорит она, – прячься в последний раз. Все равно не сносить тебе головы.

Не страшно было Шамилю умереть, жалко было с царевной расстаться – уж очень полюбилась она ему. Вышел Шамиль наутро в поле, только поднес к огню лисий волосок, а Черная Лиса тут как тут.

Здравствуй, – говорит, – что прикажешь?

Выручай, Лиса, – просит Шамиль. – Надо мне спрятаться от царевны, не то снесут мне голову с плеч.

Обернулась Черная Лиса рыжебородым торговцем, а Шамиля превратила в блоху.

Идет торговец мимо дворца и кричит:

Товары для молодой царевны! Заморские!

Велела царевна позвать торговца. Развязал торговец свой узел с товарами, а блоха-Шамиль прыг – и спрятался в рукаве у царевны.

Целый день смотрела царевна в свое зеркальце, не смогла отыскать Шамиля. А когда село солнце, царевна с досады разбила зеркальце.

Должно быть, джигит испугался казни и убежал, – сказала царевна.

Тут блоха выпрыгнула из рукава, ударилась об пол и обернулась Шамилем.

Здесь я!

Обрадовался царь, что остался в живых этот славный молодец, и устроил пышную свадьбу.

Так женился бедняк охотник Шамиль на красавице царевне. После смерти старого царя он стал царем. Мудро правил Шамиль царством, всех врагов победил… На то и был он кабардинцем.

Шакумций[2]2
  Шакумций – непереводимое сочетание, приблизительно равнозначное понятиям – маленький, плешивый.


[Закрыть]

Жили-были старик со старухой. Послал им Аллах только одного сына. Да и тот был так мал ростом и так плешив, что прозвали его Шакумций.

Узнав однажды, что соседские мальчишки собираются в лес за морковником, Шакумций тоже отпросился у матери и увязался за ними.

Отпуская сына, мать велела ему не отставать от других, рвать морковник неподалеку от остальных и вместе со всеми домой возвращаться. А соседским мальчикам она приказала:

Вы большие, а мой Шакумций мал, как ноготь на мизинце. Смотрите же, не давайте его в обиду, следите, чтобы не заблудился, домой за руку приведите.

Пошли они в лес. Шли, шли по дороге, и вдруг повалился Шакумций на траву. Остановились дети. Спрашивают его:

Что с тобой, почему на землю упал?

Отвечает им Шакумций:

Мать моя велела вам за мной присматривать, беречь меня, малого, незаметного! Поднимите и понесите меня!

Согласились дети. Понесли на плечах Шакумция по очереди, пока не добрались до леса.

В лесу прохладно. Птицы поют и свежей травой пахнет.

Стали все собирать ароматный морковник, а Шакумций сидит на дубовом пеньке, ничего ни делает.

Почему сидишь, Шакумций? Отчего не собираешь купырь[3]3
  Купырь – морковник.


[Закрыть]? – спросили дети.

Улыбнулся малыш и отвечает:

Разве не приказала вам моя мать исполнять все, что я пожелаю? Нарвите сначала мне купыря, а потом уж себе.

Послушались дети, нарвали сочного морковника для Шакумция, сложили возле пенька, на котором он сидел. Потом себе большие связки бечевками навязали и домой пошли. А плешивый малыш с ноготок сидит и не шелохнется.

Остановились соседские мальчишки и спрашивают:

Почему домой не идешь, чего ожидаешь?

Прищурился Шакумций, улыбается:

Несите меня, – говорит.

Понесли Шакумция мальчишки. И его купырь забрали.

Темная ночь на лес опустилась, ни звезд, ни луны не видно. Заблудились они в лесу – не знают, куда идти. Сколько ни искали, – не могут найти дорогу. В полночь уже, еле ноги от усталости передвигая, кое-как выбрались дети со своей ношей из леса. Темно вокруг – будто сверху черную бурку накинули. Куда дальше идти? Вдруг услышали они лай собаки. И огонек вдали засветился.

Побрели они на огонек – об кочки да пни спотыкаются, из сил совсем выбились. Подошли к огню и увидели старую саклю. Покосилась она от времени, ни окон, ни дверей не осталось. Жила в этой старой сакле колдунья. Увидала она детей: «Добро пожаловать, гости дорогие!» Зазвала их в саклю, а сама думает: «Вот счастье мне привалило, наточу-ка я зубы поострее, подожду, пока уснут дети глупые, и съем по одному за ужином».

Накормила ведьма Шакумция и его товарищей, постелила на пол кошму и спать гостей уложила. Только Шакумций запротивился:

Меня мать дома не так укладывала. Сажала она меня в бурдюк и к балке под потолком в бурдюке подвешивала.

Быть по-твоему, – сказала ведьма. Посадила малыша в бурдюк и на веревке к балке подвесила.

Как только полночь пробило и петухи в первый раз закричали, подкралась ведьма к кошме, чтобы съесть того, кто с краю лежит. Шакумций зацарапался в бурдюке, заскреб ноготками об сыромятину.

Чего не спишь, Шакумций? – шепотом спросила старуха.

Мать я свою вспомнил. Она мне перед сном хатламу[4]4
  Хатлама – вареные в воде чуреки.


[Закрыть] готовила и кормила меня.

Быть по-твоему, – сказала старуха. – Хатламу сварить – немудрое дело.

Замесила она крутое тесто, воду в котле вскипятила и сварила Шакумцию хатламу. Поел он и снова в бурдюке спрятался. Пропели петухи во второй раз, когда ведьма снова к кошме подкралась. Зацарапался Шакумций в бурдюке, заскреб сыромятину ноготками.

Отчего не спишь, Шакумций? – шепотом спросила старуха. – Чего тебе еще нужно?!

Опять матушку вспомнил. Она мне ночью гедлибже готовила и кормила меня.

Изволь, и я приготовлю, – согласилась старуха. Зарезала она курицу, в сметане зажарила и подала Шакумцию. Поел он и снова залез в бурдюк. В третий раз, перед рассветом, петухи закричали. Ведьма опять к кошме подобралась. Зацарапался Шакумций в бурдюке, заскреб сыромятину ноготками.

Почему не спишь, Шакумций? Чего тебе не хватает?

Опять матушку вспомнил. Поила она меня перед утром: с речки воду большим решетом носила.

Изволь, и я принесу, чего тут мудреного, – сказала старуха. Взяла она решето и пошла за водой, а Шакумций даром времени не терял: выскочил из бурдюка, разбудил своих товарищей и говорит им:

Поднимайтесь, да побыстрее! Бежим, пока не вернулась злая колдунья и нас всех не съела!

Оделись дети и убежали, забрав с собою морковник.

До утра сидела старуха на речке – воду решетом черпала. Только зачерпнет, а вода из решета выливается прямо ей на подол. Ноги ведьма совсем промочила, а толку не добилась.

Измученная, мокрая домой пришла и в сакле пустой никого не застала.