Текст книги "Человек слова"

Везли заключённых долго, и переезд давался тяжело. Ехали в товарном вагоне, на дощатых нарах. Открывали вагон часовые пару раз в день на станциях. Давали возможность набрать воды и бросали в вагон несколько буханок хлеба. Делили потом на куски суровой ниткой.

Раздачей занимался один бугай. Роста он был огромного, кулаки как пудовые гири. Говорили, что он бандит и убийца. Вроде долго за ним гонялись, пока кто-то из сообщников не предал и его не взяли на каком-то грабеже. Грозил ему расстрел, однако что-то в деле разладилось, или вмешался кто. В результате расстрел заменили лагерями. И вот теперь он сидел как султан, а зэки выстраивались к нему в очередь за своей пайкой.

Народ среди зэков подобрался пёстрый. Были, конечно, и уголовники. Но много было простых крестьян и городских жителей, попавших по разным причинам под статью «Вредительство» и объявленных врагами народа.

Были среди зэков и интеллигенты. Рядом с Петром на нарах лежал приличного вида мужчина, которого все почему-то называли профессором.

В вагоне было холодно, отовсюду дуло, и люди прижимались спиной друг к другу на нарах, чтобы согреться. Петро прижимался своей спиной к профессорской. Постепенно разговорились, и оказалось, что тот действительно профессор.

– А вы, профессор, кому умудрились навредить?

– Себе.

– Чем же? – удивился Петро.

– Своим языком.

– Как это?

– Случилась дурацкая история. Главное, начиналась совсем обыкновенно. Одна лаборантка начала мне глазки строить, а я внимания не обращал. Она была совсем не в моём вкусе. Но начала ко мне липнуть. И в конце концов я не выдержал и согрешил пару раз.

– И что, за это сажают?

– Не сразу. Дело в том, что я занимаюсь наукой, вернее, занимался. Времени нет на всякие шуры-муры. А она начала намекать, что нам пора пожениться. Я ей говорю: куда так спешить? Она продолжает настаивать. И тут я заподозрил, что её больше интересует моя жилплощадь. Когда я заявил, что жениться пока не собираюсь, она побежала жаловаться в партячейку. Дескать, я её соблазнил и бросил.

Меня вызвали на партячейку и начали стыдить. Мол, пролетарский храм науки нельзя превращать в бордель, и если я уж соблазнил бедную девушку, то обязан на ней жениться. «Помилуйте, – разозлился я, – мы согрешили по обоюдному согласию, и я вовсе не обещал на ней жениться. А если вы так принципиально ставите вопрос, то ведь и большевики не являются образцом в плане морали!» – «Кого вы имеете в виду?» – насторожились члены ячейки и подозрительно оглядели друг друга. Они, видно, думали, что я знаю об амурных связях кого-нибудь из них. Да лучше бы что-то про них знал. Но у меня был аргумент покрепче, и я сказал: «Например, Владимира Ленина». – «Что-о-о?» – «А судите сами. Если учесть, что он умер от сифилиса, то, очевидно, не от Надежды Константиновны он его подцепил…» – «Как ты смеешь клеветать на вождя мирового пролетариата? Он умер из-за Фанни Каплан!» – «Вы думаете, что он вступал в связь с ней?» – «Ты что, издеваешься? Какая связь? Пулями отравленными она стреляла!» – «Извините, но в медицинских кругах другие сведения…» – «Да тебя, интеллигент ржавый, к стенке ставить немедленно надо!» – секретарь партячейки по привычке потянулся к воображаемой кобуре, видно, забыв, что время давно уже мирное и он не военный.

На другой день меня арестовали. Суда никакого не было. Очевидно, не хотели публично обсуждать причину смерти Ленина. Просто посадили в этот вагон, и вот я ваш попутчик.

Поезд прибыл, наконец, на какую-то северную станцию. Заключённых отконвоировали в лагерь, провели перекличку, присвоили номер отряду. Старшим в отряде назначили этого бандита-верзилу Профессора это покоробило.

– Подумать только! Что это за власть такая, если матёрые убийцы ей ближе, чем честные, образованные люди, – шепнул он стоящему рядом Петру.

– Профессор, лучше молчите. Язык ваш точно вас погубит, – тихо ответил ему Петро.

– А что? Мы ведь не на партячейке.

– До чего вы наивны… Кто-нибудь шепнёт о ваших разговорах начальству, и припишут вам «антисоветскую пропаганду с целью поднять восстание в лагере». И шлёпнут. Оружие у них всегда под рукой, не то что у вас в институте.

– Как это «шепнёт»? Это же аморально.

– Вы, профессор, как с Луны свалились. Тут у них шептунов полно, специально сексотов держат.

Отряд отправили в барак, зэки начали занимать койки и укладываться спать. Но было так холодно, что уснуть было невозможно. Люди лежали и ворчали.

– И почему в бараке так холодно? Не топят, что ли?

– Не топят. Говорят, некому котельную обслуживать.

– А чего её обслуживать? – вмешался в разговор Петро.

– А ты, что ли, можешь?

– Делов-то! Подумаешь, наука большая…

Утром за Петром пришёл военный и отвёл к начальнику лагеря.

– Ты, говорят, в котельном деле разбираешься?

«Быстро же слух дошёл», – подумал Петро.

– Разбираюсь немного, – скромно ответил он.

– Так ступай в котельную, попробуй разобраться.

Котельная оказалась большой, но запущенной. Петро проверил оборудование, затопил топку. Не выходил из котельной, пока в бараки не пришло тепло. Что-то приспособил, что-то переделал, усовершенствовал.

Жизнь лагеря пошла совсем по-другому. Люди теперь могли согреться, просушить одежду. И в кабинетах начальство от тепла вроде бы немного подобрело.

А в колхозе после ареста Петра дела пошли плохо. За техникой никто не умел так ухаживать, как Петро. Люди начали ворчать.

– Жалко ведь Петра. Надо выручать как-то.

– А как?

– Поехать в город разбираться.

Вспомнили про родственника Петра, что жил в Харькове, – был он юристом, значит, мог помочь.

Старшая дочь Петра и несколько селян поехали к нему. Юрист в дело вник, но помочь тогда не сумел. Момент, мол, сейчас неподходящий, надо подождать.

Через какое-то время то ли в стране чуть потеплело, то ли какая оказия вышла, только сумел юрист делу Петра ход дать. Дело пересмотрели, и отца оправдали. И пошла в Архангельск бумага о том, чтобы Петра освободили.

Начальник лагеря просматривал почту у себя в кабинете, и вдруг настроение его упало. Перед ним лежала бумага об освобождении Петра. Он вызвал своего заместителя и показал ему бумагу.

– Ищи замену нашему котельному мастеру. Не виноват он, оказывается. Надо отпускать.

– Да где же я возьму? Забыл уже, сколько мы тут без тепла сидели?.. Только теперь жить начали по-человечески. Пусть не виновен он там. А мы тут перемерзнём, кто будет виновен? Нет, нельзя его сейчас отпускать.

– И что ты предлагаешь?

– Почту уже регистрировали?

– Кажется, ещё нет.

– Ну и спрячь эту бумагу подальше. Не получали мы ничего.

– Но ведь жалко всё-таки человека. Нам тут всё наладил, а теперь ни за что будет сидеть?

– Жалко? А нас самих не жалко, если замерзнём тут? Притом не в тюрьме же сидит. Работает себе в котельной и спит там, а не в бараке. Всё так, как будто на воле работает.

– Так, да не совсем. Зарплату он здесь не получает.

– Ну и что? Питание и тепло имеет. У иных на воле ни жилья, ни хлеба.

– Ладно. Пока спрячу бумагу, а там посмотрим.

Конечно, Петро ничего не знал о той бумаге и продолжал давать лагерю тепло еще полтора года и тосковать по дому. Но потом что-то в лагере произошло. То ли начальство сменилось и нашло бумагу, то ли у старого начальства совесть проснулась, то ли запрос пришёл из Харькова, – а только Петра выпустили всё-таки на свободу.

Едет он, мечтает о встрече с женой и детьми, и кажется ему, что поезд идёт очень медленно.

Приезжает наконец-то домой, а тут его ждёт страшная весть…

Когда Петра осудили, к дому вскоре приехало начальство с охраной: объявили о конфискации имущества. А какое у селян имущество? Кузню из сарая вытащили да забрали из дому всё зерно. В ногах у начальства Маша валялась, плакала.

– Чем я детей кормить буду? Оставьте хоть на еду что-нибудь.

Сжалились и оставили один мешок фасоли. Да надолго ли хватит этого мешка на тринадцать ртов? И постепенно дети стали умирать от голода. И соседи помочь не могли, потому что голод начался кругом.

Дело в том, что организация колхозов шла очень медленно. Не хотели свободные крестьяне идти в колхоз, а хотели работать на себя, не в этих «трудовых армиях».

И власть опять решала вопрос силой. У людей отбирали зерно, мясо засыпали хлором. Отобранный скот загоняли в вагоны и неделями держали без корма и воды, пока не подохнет. Начался повсеместный голодомор.

У Маши не было сил нести умерших детей на кладбище, и их закапывали здесь же, в саду. Видя, как умирают дети, не вынесла горя и она. Её тоже похоронили рядом с ними. А после смерти матери дети стали умирать ещё быстрей. Остались только старшая дочь Лена и сын Василёк.

Лена была неплохой портнихой, и её взяли в один дом шить одежду. За работу кормили. А кусок хлеба всегда прятала и приносила домой. На этих кусочках и выжил Василёк.

Как услышал Петро рассказ детей, так ноги у него и подкосились. Кое-как хватило сил в сад выйти. Упал возле могильных холмиков, обнимает их и плачет. До самой ночи пролежал так, еле-еле Лена с Васильком его смогли увести в дом. Ни пить, ни есть не мог. Целыми днями возле могилок и находился. Так за неделю и помер. Перед смертью просил похоронить его тут же, возле своих…

…Что с мельницей стало? А ничего. После Петра не нашлось в колхозе специалиста хорошего, и она вскоре вышла из строя. Постепенно всё сооружение ветшало, потом совсем развалилось. Что можно было, растащил народ по домам. О том, что здесь раньше была мельница, напоминали только каменные колёса жерновов, которые валялись в траве. Их удобно было использовать в качестве стола, когда кто-нибудь располагался позавтракать на лоне природы.

Как-то раз трактористы расположились там перекусить после трудов праведных. После второй бутылки самогона у них разгорелся спор, чьё колесо дальше прокатится с холма. Самогон, видно, придал им силы поставить два каменных жёрнова набок и толкнуть с холма. Колёса покатились вниз, набирая скорость. По мере спуска их траектория всё больше отклонялась от параллельности. Видно, пьяных трактористов подвёл глазомер. Одно колесо укатилось влево, задело угол коровника и сломало его. Второе покатилось в сторону села, врезалось в плетень чьего-то сада и поломало несколько деревьев.

Вот и всё процветание села. Так Рыжий Федька поставил всем сельчанам подножку, но никто об этом не догадывался.

Татьяна Козьмина

Родилась и живу на далёком прекрасном острове Сахалине, который люблю всем сердцем и душой. Пишу о нём и прославляю его в своём творчестве.

Мои стихи и песни написаны на различные темы: лирические, философские, о жизни, о любви, о духовности, о природе. Печатаюсь на порталах «Стихи. ру», «Неизвестный гений», «Изба-читальня».

Стихи были опубликованы в журнале «СовременникЪ» № 4 и в сборнике «Родные поэты» № 4 (2020), № 6 (2021) – изд-во «Общенациональная Ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков», Москва; в сборниках «Современный Дух Поэзии» №№ 29, 30 (2020), 32, 33 (2021) – изд-во «Первая книга», Будапешт; в «Каталоге современной литературы», «Антологии русской поэзии» (2020) – изд-во РСП, Москва; в сборниках «Самому себе не лгите», «Почерк времени» (2021) – изд-во «Четыре», Санкт-Петербург. Напечатаны также «Стихи и сказки для детей», «Сказки бабушки и внучки» (2020), «Буквознайка» (2021) – Академиздат, Новосибирск.

В 2020 году в Ridero издан авторский сборник стихов «Вдохновение». В этом же году была номинирована от портала «Стихи. ру» на соискание премий в конкурсах им. Сергея Есенина «Русь моя», «Наследие», «Поэт года» с публикацией в этих сборниках, получила соответствующие дипломы.

Решением Президиума Российского союза писателей награждена юбилейными медалями «Сергей Есенин», «Иван Бунин», «Афанасий Фет», звездой «Наследие».

Старинная сказка

Давным-давно это было. Так давно, что никто уже и не помнит, когда и как это происходило.

В одном селе жила одинокая молодая женщина, и был у неё сынок. Она его безумно любила, заботилась о нём и очень беспокоилась, когда он, заигравшись с другими ребятишками, долго не прибегал домой, забыв даже о еде. Сын рос сильным и смелым. Он любил свою мать и всегда помогал ей. Жили они небогато, и им приходилось много работать, чтобы прожить.

Шло время. Мальчик рос, рос и стал стройным, красивым юношей. Таким красивым, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Волосы кудрявые, цвета жёлтого колоса пшеницы. Оттого был он словно солнышко. А глаза были цвета васильков, что растут в поле: как будто море расплескалось на просторе. Звали его Лето, а мать называла его ласково «Летушко».

Сынок вырос, а мать постепенно со временем состарилась. И ей трудно было уже управляться одной по дому. И стала она говорить сыну, что надобно ей помощницу в дом – молодую хозяюшку. Да и внуков хотела бы успеть понянчить.

Вот стала она присматривать сыну подходящую невесту.

Прослышала она, что в соседнем селе живёт девушка-красавица. Белокурая, лицом бела, проворная, статная, по имени Зимушка. Стала мать разговор с сыном заводить про сватовство, женитьбу. Долго не соглашался сын с просьбой матери, но не мог ослушаться её. Согласился.

И вот уж поехали в соседнее село сваты: просить руки этой красавицы. А невеста бровью повела, посмотрела на жениха – понравился. Дала своё согласие сватам.

Вскоре и свадьбу сыграли. Мать не нарадуется. Такая красивая пара!

Стали они жить втроём. Но молодая хозяйка не спешила приниматься за работу по дому, свекрови помогать. Долго спала, наряжалась да гуляла. Если женщина просила её приготовить еду к приходу сына, то она была недовольна и скандалила – чугунки и сковородки так и летали по кухне!

Строптивой и своенравной оказалась красавица. О детях и слышать не хотела. Мать терпела, не жаловалась сыну: не хотела его расстраивать, думала, что всё ещё образуется. Но постепенно стала замечать, что часто хмурым стал сын. Раньше улыбка была у него светлая, добрая. А сейчас и не улыбнётся вовсе. И радость понемногу исчезала из хаты.

Холодно, неуютно стало в доме. Всё тяжелее становилось матери управляться самой кругом. Ещё тяжелее было у неё на душе – оттого что сыну такую жену злую выбрала. Занемогла она. И вскоре умерла.

Тяжелая это утрата была для Лета. Запечалился он, закручинился. Понял он, кто матушку погубил. Не мог он простить Зимушке-Зиме такое и велел ей уходить из дома. Та выслушала молча решение мужа, недолго собиралась, а уходя, сказала на прощание: «Долго помнить меня будешь. Не будет тебе спокойной жизни!»

Остался Лето жить один. Работает, себя не жалеет, старается свою боль заглушить. На гулянья не ходит. На девушек не смотрит. Живёт как затворник – только знает, работает себе и работает. Но, как бы ни занимал себя делом, а заскучал. И решил он как-то в лес сходить, на городьбу что-нибудь заготовить.

День выдался хороший. Зашёл он в лес, да так увлёкся рубить деревья, что не сразу заметил – в лесу кроме него ещё кто-то есть. Это была девушка, которая рвала подснежники. Она поздоровалась с дровосеком. Лето перестал рубить и поднял глаза.

Перед ним стояла хрупкая девушка. Она была одета в лёгкое скромненькое пальтишко, на голове был повязан красивый цветастый платочек. Смотрела на Лето своими серо-зелёными глазами и улыбалась.

– Я давно за вами наблюдаю. Как вы ловко рубите!

– Откуда такая красавица? Я прежде здесь тебя никогда не встречал…

– Я живу в этом селе у тётушки. Тепло. Подснежники расцвели. Вот и пришла за ними.

Голос её был таким звонким, нежным – словно ручеёк журчит. Хоть и смущалась, но говорила спокойно, и взгляд её был лучистым.

Лету понравилась девушка. Ему не хотелось так быстро расставаться, и он засобирался вместе с ней в село. По дороге они долго разговаривали. Лето узнал, что девушка тоже сирота. Когда пришли в село, он спросил:

– А как зовут-то тебя, красавица?

– Весна. А матушка звала Весняночкой, – ответила девушка с грустинкой.

– Ну, теперь не потеряемся, ещё встретимся, – улыбнувшись, сказал Лето.

Придя домой и занимаясь хозяйством, Лето не переставал думать о девушке. Он долго не мог уснуть, перед глазами всё время стояла она в своем цветастом платочке.

На следующий день Лето снова отправился в лес. И какова была его радость, когда он снова увидел Весну! Она ходила между белоствольных берёзок, гладила их, обнимала, напевая песенку. Она и сама была стройной, как берёзка.

На берёзах уже показались первые нежные светло-зелёные кружевные листочки, и висели красивые серёжки. Лето не хотел пугать Весняночку, он лишь хотел понаблюдать за ней и послушать её песенку. Он даже затаил дыхание, боясь спугнуть девушку. Но как ни старался быть Лето незамеченным, Весна всё равно увидела его.

Девушка подошла ближе, они поздоровались. В руках у неё была берёзовая веточка, а на голове веночек из подснежников. Весна сияла своей лучистой улыбкой, а глаза светились изумрудами. Они снова вместе возвращались в село и долго разговаривали по дороге, и было видно, что оба нравятся друг другу.

Расставшись с девушкой, Лето не мог думать ни о чём кроме неё. Он не находил себе места и твёрдо решил посвататься к Весняночке. Когда они снова встретились, Лето признался ей в любви и попросил стать его женой. Девушка подумала и сказала, что надо идти к тётушке за благословением.

Тётушка встретила Лето радушно. Она знала этого парня давно, знала и о его несчастной женитьбе. Лучшего жениха для Весняночки и желать не надо! Благословила она молодых на совет да любовь.

Живут молодые в доме счастливо. Радостью лица светятся. И в доме, и в поле работа спорится. Прознала про это злая Зима и стала всякие неприятности на молодых напускать. Уже всходы на пашне дружно взошли, да только погода резко вдруг поменялась: пошёл снег, похолодало. Тучи хмурые по небу ветром погнало. Словно снова Зима возвращается, не даёт Весне хозяйничать.

Но не сдаётся Весна. Любовью своей все снега растопила. Небо стало голубей. Солнышко пригревает, подснежники расцветают, листочки на деревьях распускаются. Повсюду ручьи бегут – торопятся, звенят, птицы щебечут. Кругом шум, гам.

Нечего делать, обессилела, отступила Зима, но злобу затаила. И решила молодых разлучить. Знала она, что в деревне живёт ещё одна красавица. Брови тёмные вразлёт, ресницы длинные, глаза карие, волосы пышные, волнистые. Эта знойная красавица была рыжеволосая Осень. И решила Зима с ней подружиться, чтобы осуществить свой коварный план. Задумала она устроить ненароком встречу Лета с этой красавицей…

А Осень уже и сама давно к парню приглядывалась. Уж больно он ей нравился, да всё как-то не получалось с ним познакомиться.

Но вскоре случай представился. Когда Лето однажды работал на пашне, Осень прознала об этом, взяла плетёную корзинку и пошла в лес по грибы.

Дорога проходила мимо пашни. Осень шла по тропинке, весело размахивая своей корзинкой. Поравнявшись с пашней и увидев Лето, она остановилась, поздоровалась и спросила:

– А вы не скажете, много ли грибов нынче в лесу? И не ходят ли там дикие звери?

Лето перестал работать, обернулся и увидел высокую и красивую рыжеволосую девушку. Она была одета в пёстрое платье необычной красоты. Лето удивился, что до сих пор не видел её никогда. Девушка была круглолицая, с нежным румянцем на щеках. Она стояла и смотрела на него большими тёмными глазами из-под полуопущенных длинных ресниц.

Лето знал, что в лес ходить небезопасно по одному. Что там водятся всякие звери и обычно все деревенские собирались – по грибы ли, по ягоды ли – по нескольку человек. И бабы, и ребятишки гурьбой. Шумели так, что звери прятались. А тут одна девушка собралась идти в лес. «Смелая…» – подумал Лето. И сказал девушке:

– Вообще-то в лес в наших краях по одному не ходят. Опасно это. Если вы не возражаете, я закончу сейчас свою пахоту и смогу вас проводить, а заодно и себе грибочков наберу.

А Осени этого только и надо было. Села она возле пашни на тропинку и стала терпеливо ждать. Быстро управился Лето с работой, и пошли они вместе в лес по грибы.

Грибов в этот раз в лесу было видимо-невидимо. Хороший год, урожайный. Без труда набрали они полные корзинки грибов и стали возвращаться в деревню. Да только хитрая была Осень. Перед самым селом она вдруг вскрикнула, якобы от боли. Как будто нечаянно оступилась, ногу подвернула, идти дальше сама не может.

Делать нечего, пришлось Лету её на руки брать. А она, как только оказалась на его руках, обхватила его шею своими руками жаркими, словно боялась упасть. Так и донёс её Лето до дома, благо жила она почти на краю села. Поставил корзинку на землю во дворе и хотел уже уходить, да не тут-то было. Зазвала она парня к себе в дом, попросила печь растопить. Ведь грибы испортятся, их же надо в дело пустить – пожарить или супчик грибной сварить. А она же сама не сможет…

Лето был очень добрый парень и не мог оставить её в таком положении. Тем более что с детства привык ко всякой работе и умел делать всё, и стряпал отменно. Растопил он печь. Часть грибочков пожарил с картошкой, а из другой половины быстренько супчик грибной сготовил. Уходить собрался, да Осень его не отпускает – пригласила его, как радушная хозяйка, вместе с ней поужинать.

За то, что он ей помог и в лес сходить, и домой грибы донести, да и кушанье ещё сварить, налила она ему чарочку настойки. Парень после того как поработал на пашне, в лесу грибы собирал да потом ещё девушку домой донёс, устал шибко. Не заметил, как сон сморил его.

А дома Весняночка волнуется, беспокоится. Где же Лето так долго? Почему не идёт домой? Не случилось ли чего с ним? Побежала на пашню. Смотрит – нет там его. Пришла домой, не знает, что и думать, что делать… Всю ночь глаз не сомкнула Весна, всё ждала, что вот-вот придёт её любимый.

Рано утром вернулся домой Лето и в глаза жене не может смотреть. Всей душой и сердцем любит он свою Весняночку, да другая очи затмила, жаркими речами погубила, голову вскружила. А Осень-красавица рыжеволосая торжествует. Наступает, хочет, чтобы Лето только её был.

Пробежал холодок. Прохладно стало. Дожди участились. И в доме стало нерадостно. Не поёт свои песенки Весняночка. Не улыбается, а только ещё больше хмурится Лето. Совсем опечалился: не знает, как ему быть, как ему дальше жить. И Весняночку свою крепко любит, жить без неё не может. И Осень совсем с ума свела…

Сидит Лето, думу горькую думает. А с кем ему быть, никак не может решить. Видит, что сживают его Весняночку со свету. С одной стороны Зима подступает – хотя проходит её пора, да снова и снова возвращается, ветра, снега, холода в ход пускает. Не даёт Весне наступать. А с другой стороны Осень, коварная дама, Весну выгоняет, сама раньше времени наступает. Сначала зелёную листву в золотой и багряный наряд обряжает, кое-где серебряную паутинку на ветки деревьев цепляет. Посмотришь – всё как будто красиво, а на самом деле природа увядает, листопад наступает. Деревья без листьев оставляет.

И понял Лето, что некогда ему о себе думать, что никто кроме него не спасёт Весняночку, не оградит, не защитит её от нападок этих двух коварных, злых и хитрых красавиц. С одной стороны Зима злая наступать будет, а с другой – Осень своенравная подступать. Вот и решил он встать грудью на защиту своей любимой, не дать её в обиду, чтобы хоть как-то рядом с милой быть.

Встал Лето между двух красавиц – Весной и Осенью. От Зимы спасает, поддерживает. Не даёт злюке мешать Весне наступать, её срок отодвигать. А с другой обороняет, не даёт Осени раньше времени приходить, дожди лить, Весну торопить уходить. Все удары на себя принимает, а поэтому и сам холодным иногда бывает…