Текст книги "Хранители традиций"

– Вероятно, гроб с телом покойного в его доме устанавливать не будут. Сразу из морга привезем сюда. Хотел бы узнать, каков порядок, надо ли заносить его в церковь.

– Если не будете обращаться за услугами в ритуальную контору, которая поддерживает контакт с кафедральным собором, то привозите сюда. Поставите гроб с телом в середине храма напротив Царских врат, лицом к алтарю и иконам. То есть ногами к алтарю. Это для того, чтобы, если вдруг он откроет глаза, то увидел иконы. После литургии родственники покойного раздадут присутствующим заранее приобретенные свечи, которые они сами зажгут от уже горящих в церкви. Затем начнется обряд отпевания. Заканчивается оно прощанием с умершим. Все, кто пришел проститься с

покойным, кланяются перед гробом и целуют усопшего в бумажный венчик на лбу. Вот такой чин отпевания, то есть порядок.

– Спасибо, батюшка. Каковы расценки за отпевание? Простите, что так прямо спрашиваю.

– Бог простит… Обычно за отпевание делают взнос в размере тысячи пятисот – двух тысяч рублей.

– Можно устроить, чтобы вы проводили гроб с телом до могилы?

– Конечно, сын мой, такое тоже возможно, – пробасил поп.

– Еще один, может быть, несколько нескромный вопрос, с вашего разрешения…

– Спрашивайте.

– Часто случаются похороны в настоящее время?

– Да. Похороны стали проходить чаще. Примерно восемь – десять похорон в день. В обычные дни меньше, после праздников почему-то больше.

«Интересно, а сколько рождается детей, хотя бы в среднем, каждый день?» – подумал Дмитрий Иванович. На память пришла информация о деятельности экономиста на должности министра здравоохранения. При этом в государстве правоохранительные органы нередко выявляют липовых врачей с фальшивыми дипломами, привлекают их к ответственности. Эта мадам, не будучи медиком, проявила кипучую активность по разрушению фельдшерско-акушерских пунктов в селах, поселках и т. д. Люди тогда возмущались: почему назначили министром экономиста, бездетную «Таню-арбидол»? Зачем ей бешеные деньги, если она не имеет наследников и возможности забрать богатства с собой в мир иной? Как могут работать в правительстве на высоких должностях непрофессионалы, которые наделали столько ошибок?..

Спросить об этом священника? Бесполезно. Скажет: любая власть от Бога. Бог терпел, и нам велел.

Получив интересующие его сведения, Дмитрий Чекулаев поспешил связаться с завхозом и обговорить вопрос об отпевании. Где лучше, и как хотят родственники?.. Он позвонил Петру Сергеевичу:

– Пётр Сергеевич, я со священником церкви, что перед кладбищем, вопросы отпевания обговорил. Он не против. Ты у жены покойного не уточнил, где родственники собираются его отпевать?

– Этот вопрос мы с Людмилой Петровной не обсуждали. Ты же должен был с попом это обговорить?..

– Правильно. Повторяю: я уже говорил с батюшкой из церкви, что возле кладбища. Думаю, из морга, куда увезли тело Коршунова, ближе везти туда. Ты постарайся место для могилы найти поближе, чтобы гроб из церкви на руках можно было донести. Как обстоит дело с гробом и венками?

– Гроб, венки от сотрудников и вдовы заказали. Профсоюз раскошелился. Однако надо все же деньжонок собрать.

– Ты профорга нацель. Пусть собирает, он активный общественник. Вы с Людмилой Петровной еще что-то обсуждали?.. Например, кто и сколько приготовит подушечек для орденов и медалей. Их надо народу показать – покойный не только отечественные награды имел, но и зарубежных немало.

– Нет. Этот вопрос мы не смогли обсудить. Вдова в полубессознательном состоянии, ничего не соображает.

– Вот поэтому вас двоих к ней и направили. Давайте принимайте меры к ее успокоению и решайте.

– Ладно, разберемся.

На третий день после кончины Петра Ильича состоялись похороны.

Похоронная процессия выдвинулась из морга к церкви, что рядом с кладбищем. Впереди на катафалке медленно везли гроб с прахом покойного, около него на специальных скамьях сидели близкие родственники. Впереди процессии шли медленным шагом несколько сотрудников НИИ, они несли перед собой красные подушечки с орденами и медалями усопшего.

Наталья Ивановна, секретарь, несла подушечку с большой звездой, похожей на золотую, украшенную камнями, искрящимися на солнце. Таким орденом Петра Ильича наградил король одной из африканских стран за героическую помощь в ликвидации большой эпидемии, грозившей повальной смертью огромному количеству населения страны. Практически одна группа врачей под руководством Коршунова справилась с локализацией и последующим лечением пострадавших крестьян.

На Вишнёвой улице из открытых окон большого трехэтажного коттеджа доносилась песня на слова Николая Некрасова (но традиционно считающаяся русской народной) – «Меж высоких хлебов». Куплет, прозвучавший в исполнении Лидии Руслановой, особенно четко был услышан всеми в похоронной процессии:

 
– Ой, беда приключилася страшная!
Мы такой не знавали вовек:
Как у нас, голова бесшабашная, —
Застрелился чужой человек!
 

У некоторых людей, идущих за гробом, эта песня вызвала оживление, послышался шепот:

– Говорят, Коршунов застрелился. А вот – везут отпевать… Неправильно это, не по православному порядку.

– Еще бы не застрелиться! Его главбух сорок миллионов долларов положил в банк миллионера Брянского. Банк обанкротился, денежки пропали. Главбух уволился вовремя, видно, знал, что банк разорится.

– В народе говорят, что оставшиеся четыре миллиона зеленых потратили на покупку облигаций внутреннего займа. Так и эти ценные бумаги сперли…

Чекулаев услышал и песню, и разговорчики. Отреагировал немедленно. Подошел к переговаривающимся:

– Неправда, что застрелился. Установлено, что Пётр Ильич погиб от неосторожного обращения с оружием. Чистил пистолет перед проверкой о порядке хранения. Давно не пользовался, вот и произошел несчастный случай. Деньги никуда не денутся. Не надо распространять необоснованные слухи! – категорически обрезал он на корню ненужные разговоры.

Резко подошел к руководителю оркестра:

– А вы почему не играете?

– Так ведь только что закончили…

– Играйте громче!

Руководитель оркестра повернулся к музыкантам и взмахнул рукой. Но они уже и так из разговора своего шефа с Че-кулаевым поняли: надо играть, и были готовы. Над процессией поплыли всем знакомые звуки Шопена.

У дверей храма процессию встретил священник, отец Кирилл. Гроб с телом усопшего занесли и установили по церковным правилам.

Храм был наполнен народом, собравшимся проститься с покойным. Гроб окружали родственники и люди, хорошо знавшие Коршунова, – сотрудники НИИ и почти все наиболее известные лица в городе. В их числе были мэр города Павел Григорьевич Засядько, руководитель Департамента здравоохранения Николай Павлович Комаров, недавно на-злаченный главный врач городской больницы (его фамилии еще никто не знал), директор школы-интерната Оксана Романовна Сухина, начальник отдела МВД Николай Иванович Лежепеков и другие.

Дорогой гроб был завален цветами, возложенными присутствующими в церкви. После отпевания гроб с покойным перенесли на руках сотрудники НИИ и установили возле могилы. Мэр города произнес краткую речь:

– Мы потеряли дорогого нам человека. Пётр Ильич являлся по сути основателем крупного научного института. Каждому зрелому и молодому ученому, а также специалисту-медику в нашем городе известно его имя. Ни времени, ни бессонного труда не жалел он для развития медицинской науки, ее самой сложной отрасли – эпидемиологии. Его труды имеют мировое значение. Пусть земля будет ему пухом!

С необходимым в таких случаях словом выступил заместитель генерального директора НИИ Ерохин, в прошлом аспирант, а до последнего времени являвшийся докторантом, – свои научные труды он писал под руководством Коршунова.

– Безвременно ушедший от нас Пётр Ильич, доктор медицинских наук, создал свою научную школу и для ее развития не щадил ни сил, ни здоровья, – отметил Ерохин. – Его монографии переведены на многие иностранные языки. Это знают все сотрудники НИИ, и не только НИИ, а значительная часть научной общественности в нашей стране и за рубежом. Мы уверены, что его дело и его идеи получат дальнейшее углубление и расширение. Смерть настигла его внезапно, но память о Петре Ильиче останется в наших сердцах.

Завхоз «НИИЗарубежМедицины» подыскал место для могилы на старой части кладбища, среди могил известных в прошлом людей города, в той части кладбища, где росли вековые деревья.

Кто-то из числа возвращавшихся с кладбища пропел себе под нос:

 
– Под большими плакучими ивами
Упокоился бедный стрелок.
 

Летом Оксана Романовна жила в доме с садом и огородом. Надо было ухаживать за плодовыми деревьями, за теплицами с огурцами и томатами. Большие грядки с клубникой нуждались в особом внимании. Клубника в Энске славилась тем, что была необычайно вкусная. Такая работа требовала больших физических усилий. На удивление, у Оксаны Романовны на всё хватало сил. Энергией эту женщину Бог не обидел, всё спорилось в ее руках.

На следующий день после похорон Петра Ильича Коршунова она завела за ужином разговор со своим сыном. После развода с мужем её сын не ушел жить к отцу, хотя такое желание у него было: между ними сложились более дружеские отношения. Как обычно, Михаил рассказывал матери об обстановке в «НИИЗарубежМедицине»: он работал там старшим специалистом в финансовой службе.

– Миша… Я на похоронах Коршунова мельком слышала, что у вас в институте большие деньги пропали. Ты чего молчишь?.. Матери ничего не сообщаешь. Весь город об этом говорит!

– Что еще говорят?.. Поди, сплетни всякие.

– Ты там работаешь, тем более в бухгалтерии, а не в химической лаборатории. У тебя, наверно, более точные сведения есть о произошедшем.

– Мам, во-первых, нам заместитель генерального директора по экономической безопасности запретил с кем-либо на эту тему разговаривать…

– Ну я же не «кто-либо», а твоя мама. И должна знать, как у моего сына обстоят дела на работе.

– Мама, это обычное женское любопытство. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Вот когда женишься, заведешь своих детей, то и будешь давать им такие советы. А мне выкладывай всё как есть! – тоном, не терпящим возражений, заявила Оксана Романовна.

Она привыкла на работе и в семье, чтобы ей обо всем рассказывали правду. Иначе греха не оберешься. Тем более материнское сердце подсказывало: как бы с ее сыном не произошло несчастье. Там, где исчезают большие деньги, всегда находят стрелочника.

– Мама, я старший специалист по маркетингу финансовой службы и тонкостей пока никаких не знаю.

– Рассказывай, что знаешь. – Оксана Романовна присела на стул в выжидающей позе, готовясь слушать сына. Даже стакан с чаем отставила.

– Мам, действительно, чуть больше сорока миллионов долларов наш главный бухгалтер Евгений Львович Жушман уговорил Петра Ильича положить на хранение в сберегательный банк миллионера Брянского. Это было лет десять назад. Я еще в НИИ не работал. Недавно банк обанкротился. Этим делом занимается наш заместитель по экономической безопасности. Обещал, что какие-то немалые деньги наша фирма получит. Он активно участвует в заседаниях арбитражного суда. По словам Евгения Львовича, дело движется в нашу пользу. Вот что я могу сказать о сорока миллионах… Больше ничего не знаю.

– Представляю, о ком ты говоришь. Это тот Женя Жушман, что живет на Советской в трехэтажном особняке с балконом?.. Домик огорожен высоченным кирпичным забором. Разъезжает на дорогой машине, по-моему, на «бентли».

– Мам, у Евгения Львовича не было «бентли». Он ездил на BMW представительского класса. Называл ее «бээмвэшкой». Сейчас на ней ездит его дочь, она живет в его особняке. Сам уже месяца два как уехал, кажется, в Бельгию, где у него живут родственники.

– Пусть будет так. Зато я сама видела его загулы в ресторане. Как богатенький купчишка, деньгами швырялся!

– Ты, наверное, в ресторане видела его прощание с друзьями перед отъездом за границу. Меня тоже приглашали, но я не пошел. Вот самой не надо ходить в рестораны!

– Мал еще матери указывать, куда мне ходить. Лучше расскажи, что с облигациями на сумму более четырех миллионов долларов.

– Мам, об этом я бы не хотел тебе рассказывать.

– Это еще что за новость?! Ну-ка, сейчас же все подробно расскажи, – оживилась Оксана, почувствовав, что сын знает подробности и, возможно, имеет к этому какое-то отношение.

– Мама, ты не волнуйся. Это все было давно, и я уже забыл, как там все происходило. Но хорошо помню, что я действовал в соответствии с соглашением о приеме меня на работу в «НИИЗарубежМедицину». Я ничего не нарушал, лишь выполнял возложенные на меня обязанности. Мне так сказали Дмитрий Иванович и Елизавета Борисовна. Это всё, что я могу тебе сообщить.

– Нет, это не всё. Говори, когда и что ты там не нарушил. И почему тебя не считают виноватым замдиректора и заместитель главного бухгалтера? Значит, ты каким-то образом связан с исчезновением четырех миллионов долларов.

– Мама, это было лет пять назад, я только начал работать и учиться!

– У тебя, как у финансиста, память на операции с деньгами должна быть очень хорошей, и ты никогда на память не жаловался.

– Хорошо. Я буду вспоминать… Ну, во-первых, не долларов, а облигаций. Во-вторых, на основании указания ныне покойного Петра Ильича получил их в одном банке и передал их же по акту в наш институт. Через несколько дней я же передал эти же облигации в ООО, по-моему, «Малахит», а затем на основании поручения нашего директора продал их в другой банк. Вот и всё.

– Нет, дорогой, и это не всё. Я тоже имею отношения с банками, но никогда не поручаю проведение валютных или крупных денежных операций в рублях молодым сотрудникам бухгалтерии. Для этого есть главный бухгалтер и опытный кассир. Я специально окончила бухгалтерские курсы и кое в чем разбираюсь.

– Мама, я тоже кое в чем разбираюсь. Ты, наверно, забыла, что у меня есть диплом об окончании Финансовой академии. Я слушал лекции опытных ученых и практиков. Я уже не один год работаю в финансовой службе крупного научного заведения.

– Весь вопрос в том, почему проведение финансовых операций с крупной суммой поручили тебе, студенту-заочнику в то время, а не заместителю главного бухгалтера или заместителю директора по экономической, безопасности?..

– Мама, потому, что Елизавета Борисовна в тот период была больна, а Дмитрий Иванович никогда в проведении финансовых операций не участвовал. Главный бухгалтер был в отпуске, отдыхал в Турции. Пётр Ильич мне специально выписывал доверенность на проведение всех действий с облигациями. Кроме того, я тогда получил премию. Ты помнишь?

– Помню, я еще удивилась. Только начал работать – и вдруг премия. Теперь как бы тебе за эти «сребреники» не пришлось расплачиваться. Ты скажи, следователь из полиции тебя на эту тему допрашивал?

Михаил немного задержался с ответом, потом твердо сказал:

– Нет. Я думаю, никто меня виноватым в продаже облигаций займа не считает. При чем здесь следователь? Хотя… вчера мне Наталья Ивановна, секретарь генерального директора, намекала, что операцией с облигациями будет заниматься следствие.

– Вот, миленький, почему выбор на проведение действий с получением и передачей облигаций выпал именно на тебя, молодого финансиста!

– Мама, я сегодня устал на работе. Давай закончим этот пустой разговор. Завтра снова на работу. Я хочу спать.

– Ладно. Иди спи. Перед сном попытайся вспомнить всё в деталях. Может, утром у тебя вся картина действий с облигациями восстановится. На всякий случай… Эти воспоминания тебе могут пригодиться. Я вряд ли сегодня усну.

– Мама, не волнуйся, твой сын честный парень и в грязных делах не замешан. Спокойной ночи тебе!

– Будем надеяться, что это так.

Ночью Оксана Романовна долго не могла уснуть. Ее тревожили мысли о судьбе сына.

Двадцать семь лет оболтусу. Еще не женат. Рвался в Москву. Хорошо, что не получилось с покупкой квартиры там. Связался с мошенницей. Слава богу, что всё закончилось благополучно, и деньги остались целыми. Повезло, что Владислав тогда оказался рядом. А сейчас он далеко, связи с ним нет. Да если бы и была, она звонить ему не будет. Старое не вернешь. Что прошло, то прошло. Вот снова возникла очень подозрительная ситуация. Хоть и давно операция с облигациями произошла, но нервы может попортить сильно. Дай Бог, чтобы чего-нибудь похуже не случилось. Об этом и думать даже не хочется. А если начнутся допросы? Зная нынешние порядки, на сына (еще, по ее мнению, молокососа) могут всё взвалить…

Так, ворочаясь с боку на бок, женщина смогла уснуть только под утро.

Михаил тоже долго не спал. Не потому, что выполнял мамино поручение – вспомнить детали операции с облигациями внутреннего валютного займа. Его взволновал допрос следователя по делу с облигациями. Он об этом не сказал матери, так как не хотел ее еще сильнее беспокоить. Она без того тревожится, по его мнению, напрасно. Тем не менее некоторая озабоченность у Михаила возникла. Видимо, Дмитрий Иванович всерьез взялся за возвращение денег и ценных бумаг в бюджет института. Зашевелился следственный отдел полиции. При Петре Ильиче никто и говорить о потерянных деньгах не думал. Однако следователь ничего, что могло бы его насторожить, не сказал. Это маме всё кажется серьезным…

Успокоившись, Михаил уснул здоровым сном. Утром – свежий, бодрый, полный сил и энергии – он отправился на работу в НИИ.

Не прошло и двух недель после разговора с матерью, как Михаила арестовали. Материнское сердце не обманешь, оно заранее чувствует надвигающуюся на детей беду…

Задержали его сразу после обеда на выходе из кафе: предложили прокатиться в ОВД на несколько минут. Только вечером разрешили воспользоваться правом на один звонок родственникам. Вспомнив недавний разговор с матерью, решил позвонить отцу. Тот все-таки бывший работник полиции и больше разбирается в полицейских делах. Маме сможет объяснить и сразу успокоить… Арест явно ошибочен. Он не чувствует за собой вины, и его должны освободить. Скрываться от следствия он не намерен.

– Папа, меня арестовали! – так, без вступлений, начал свое сообщение Миша. В его голосе чувствовались тревога, беспомощность и желание найти поддержку.

– С обвинительным заключением тебе дали ознакомиться?

– Да, дали.

– В чем тебя обвиняют?

– В совершении мошенничества в группе лиц и в крупном размере…

Март 2022 г.

Ирина Карра-Бранкович

Состоит в Союзе писателей XXI века и Союзе писателей Северной Америки.

Дипломант премии «Поэт года – 2014», номинант премии «Поэт года» (2015–2017), учреждённой Российским союзом писателей в партнёрстве с Бюро ЮНЕСКО, под эгидой Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям Российской Федерации.

Номинант премии имени С. Есенина «Русь моя – 2016», номинант премии «Наследие» (2016, 2017), учреждённой Российским Императорским Домом совместно с Российским союзом писателей, под Высочайшим покровительством Главы Российского Императорского Дома Е. И. В. Великой Княгини Марии Владимировны Романовой.

Дипломант Всероссийского фестиваля «Русский Лад», победитель в номинации «Литературное произведение» Международного конкурса-фестиваля ‘‘New Indigo ” (2017).

Участник международной литературной конференции «РосКон – 2018».

Номинант Международной Лондонской литературной премии – 2020 в категории «Премия имени лорда Джорджа Ноэла Гордона Байрона – эссе, поэзия».

Бабушкин платок

 
За окошком ветер воет,
Нагоняя страх…
Кошка лапой морду моет,
Снежная тоска…
Вот и я когда-то в детстве
Под протяжный вой
Пряталась в платок пуховый
Бабушки седой.
Печь трещит, на ней оладьи
Поспевают в срок…
С мёдом сладким кушать вкусно,
Лишь бы было впрок.
Тихо радио играет,
Слышен гармонист.
Он игрою оттеняет
Ветра тихий свист…
За окном метель бушует,
А в избе – тепло.
Все дороги снег засыпал,
Двери замело.
Под мурлыканье мурлыки
Дрёма подкралáсь
И со мною на перине
Рядом улеглась.
Как под бабушкины сказки
И под треск огня
Сон в незримой колыбели
Колыхал меня.
Дом продали… Толку мало…
Где же тот платок?
Просто бабушки не стало…
Детству вышел срок.
Только помню свист метели,
Помню треск огня…
Помню сон, что в колыбели
Укачал меня…
 

Как давным-давно – было ль, не было…

 
Как давным-давно – было ль, не было —
Жил да поживал на Руси святой,
В мире да в ладу, в граде Киеве,
Витязь молодой – Луч Иванович.
Он детей любил, старых уважал,
Девок молодых тешил песнею.
Кликал молодцев на кулачный бой,
Кости поразмять, позабавиться.
 
 
Но была одна, сердцу милая,
Та что светится ярче солнышка,
Говорит-журчит словно реченька,
Раскрасавица свет-Любавушка.
Сговорилися свадьбу сделати,
Да беда пришла на землю Русскую.
Собрались в дружины красны молодцы,
А всех впереди – Луч Иванович.
 
 
И оделся Киев-град из бела в чёрно,
И летит над ним плач с рыданием.
Лишь Любавушка стоит будто каменная,
Ни кровиночки в лице, закручинилась.
– Ой ты, Луч ты мой, свет-Иванович,
Воротись ко мне, да не раненый,
Да не раненый вернись, а живой приди!
Дам тебе с собой одолень-траву,
Да еще траву расторопшицу.
Чтобы в час лихой травы над тобой
Поднялись стеной, заступилися,
Перед Господом помолилися.
 
 
И пошли они биться с ворогом,
Словно лебеди с чёрным вороном,
С чёрным вороном да с печенегами,
С племенами их, с их набегами.
Нет от них вестей день, и два, и три.
Плачут матери пуще прежнего.
Плачут да клянут свою долюшку,
Что детей родных увела от них.
 
 
Вдруг встает Любава-красавица,
Говорит слова свои твёрдые —
Слова твёрдые, неподкупные,
От судьбины злой неотступные.
– Будет нам сидеть по домам своим,
По домам своим, аки горлицам!
Соберём дружину в подмогу им!
Будем воевать с вражьей силою,
С вражьей силою, да с печенегами.
 
 
Я пойду одна, всё проведаю…
(В воду окунусь, рыбой окажусь!)
Посмотрю, как дела у них ладятся…
(Птицею взметнусь, в небо поднимусь!)
Принесу из дома им весточку
(Наземь упаду, девицей пойду!),
Что подмога к ним собирается…
 
 
Обернулась вдруг свет-Любавушка
Белой птицею да лебедушкой.
Взвилась в небеса, махнув крыльями,
Да исчезла с глаз в голубой дали.
И летит она, лебедь белая,
Над сражением да над сечею.
И кричит она от горя горького,
Сколько полегло там русских витязей…
Среди них лежит Луч Иванович,
На траву склонивши головушку.
Печенегами весь изрезанный,
Весь изрезанный да живой пока.
 
 
Обратилась из птицы в девицу,
Подбежала к нему Любавушка.
Да на раны его кровавые
Кладёт горькую одолень-траву,
Одолень-траву да расторопшицу.
И встаёт богатырь Луч Иванович,
Поднимает он войско Русское.
А из войска тех, кто в живых живой.
Кто травой прикрыт, смертным сном уж спит…
Тут дружина поспела в подмогу к ним,
В подмогу к ним да из Киева.
А в дружине той одни дéвицы —
Кто сестра, кто мать, кто любимая.
 
 
На коня воссел Луч Иванович,
Знамя Русское высоко поднял!
Да подальше от светлого Киева
Вражью силу треклятую прочь погнал.
Хлеб да соль несут победителям,
Победителям, кто в седле сидит.
Кто в земле лежит, по тем стон стоит…
Плач да стон стоит, да набат гудит…
Нет сынов, братóв, нет мужей у вдов.
В поле им покой, да трава – покров.
 
 
Грянул гром с небес страшной силою.
Застонала Мать Русская земля:
– Так ужасен плач над могилами,
Пусть в стихах живут ваши сыновья!
Будет мир, да лад, зацветут цветы!
Пусть наливом сад наливается!
Рожь, пшеницу пусть ветер колоси́т!
В сердце пусть любовь возрождается!
 
 
И прошли века – всё шумят сады.
Жизнь приводит миг в бесконечность.
И цветут везде по полям цветы,
Память тем, кто жить будет вечно.
Как давным-давно – было ль, не было…
Жил да поживал в граде Киеве,
В граде Киеве Луч Иванович,
Со своею женою Любавушкой.