Текст книги "Сказки казаков-некрасовцев"

Сказки казаков-некрасовцев
Составитель Ф. В. Тумилевич

© ООО «Феникс»: оформление, 2022

© В оформлении книги использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com, 2022

Предисловие

В ваших руках необыкновенная книга – в ней собраны волшебные сказки казаков-некрасовцев.

Потомки донских казаков, некрасовцы более двухсот лет сохраняли своё поэтическое наследие, язык и культуру в странствиях по всему миру: они побывали в Болгарии и Румынии, Эфиопии и Турции, прежде чем вернуться на родную русскую землю. Казаки-некрасовцы получили своё название по имени предводителя – атамана Игната Фёдоровича Некрасова. В 1708 году он возглавил участников Булавинского восстания и вывел их на Кубань, которая в это время принадлежала Турции. После завоевания Кубани и присоединения её к России казаки-некрасовцы разделились на две группы: одна отправилась на Дунай, а вторая переселилась глубже в Турцию, на озеро Майнос. На Майносе казаки основывают закрытую общину, живут изолированно, практически не имея контактов с местным населением. Они создают собственное самоуправление и за свою самостоятельность платят в турецкую казну большие налоги. Эта замкнутость позволила создать уникальные условия для сохранения традиций в неизменном виде. Только в XX веке казаки-некрасовцы, выполнив завет Игната Некрасова «Царизме не покоряться, при царизме в Расею не возвертаться», возвращаются на родину.

Предлагаемые в сборнике сказки записаны со слов майносских казаков-некрасовцев Ф. В. Тумилевичем[1]1
  Тумилевич Ф. В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1961; Тумилевич Ф. В. Русские народные сказки казаков-некрасовцев. – Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1958.


[Закрыть] в 40–50 годы двадцатого века и адаптированы для современного читателя. В сказках сохранены отдельные особенности, подчёркивающие колорит речи рассказчиков, что позволяет насладиться поэтическим звучанием диалектной речи.

Рысенька

Жили давно старик со старухой, и росла у них дочка Танюшка. Старик охотничал, старуха по хозяйству управлялась, и дочка у неё на подхвате, помогала. Жить-пожить, померла старуха. Осталися отец с дочкой вдвоём. Пожили они вместе, а потом старик женился в другой раз. А у жены его новой тоже дочка была, очень некрасивая да характером дурная. А старикова Таня выдалась настоящей красавицей, глянешь – залюбуешься. Мачеха её за то сразу невзлюбила, но виду старалась не подавать. Так и жили они, пока не пришла пора девушек замуж выдавать.

Приехали до дома сваты да и сосватали старикову дочку, завели пир богатый, веселье на всю округу. Старик рад-радёшенек. А старуха сидит чернее тучи, её-то дочку никто в жёны не хочет брать. Уж так она злилась, что задумала недоброе. Позвала падчерицу на двор да под корыто и запрятала, а свою дочку отправила на посад¹ взамен сестры. А то дело недоброе кочеток² видал. И вот расхаживает кочеток по двору да гутарит³:

– Кукареку, кукареку, что видал, что прознал. Старикова дочка под корытом сидит, а старухина на посаде. Обманула всех старуха, одурачила.

Гости внимания на него не обращают, так он в другой раз то же самое гутарит, в третий. Услышали сваты, пригляделись, а и правда не та невеста. Позвали старуху, давай её выспрашивать строго да наказанием грозить, та и призналась. Подняли тогда корыто, достали невесту, посадили на посад, как полагается, а старухину дочку прочь с позором прогнали.

Суть да дело, свадьбу отыграли, увезли невесту сваты до мужа. Живут они хорошо год, другой, уж и сыночка нажили, ладного да здорового. И вот как народился сынок, стала Танюшка просить мужа:

– Соскучилась я по батюшке, сил нет. Дозволь мне домонь⁴ погостить поехать.

И уж так она мужа уговаривала, так упрашивала, что не смог он отказать, запряг тройку и повёз жену до родного дома. И вот едут они, и где проедут, там всё расцветает, трава да деревья зеленеют, птицы щебечут да солнышко светит ярче.

Вышел старик на крыльцо дочь с зятем встречать хлебом-солью, повёл в хату, за стол на лучшие места усадил, лакомые куски им в тарелки кладёт, мёд в кубки наливает. Внуком не нарадуется, не налюбуется.

А старуха с дочкой сидят в сторонке смурные. Злоба лютая да зависть их одолевают, потому как Танюшка живёт в любви и достатке, а старухина дочка всё в девках, никому она не глянется. Злилась-позлилась старуха да и надумала лихое. Зовёт Танюшку к себе в комнату этак ласково, просит дитя показать ей поближе, дать понянчить. Та и дала.

Качает старуха младенчика, а сама нашёптывает:

– Ай люли, люли, люли, мать родную разлюби, мать родную разлюби, мать другую полюби.

Прошептала это трижды, взглянула на Танюшку да как топнет ногой:

– Пошёл прочь, зверь дикий, не место тебе среди людей!

Обернулась девушка рысью да и побёгла⁵ прочь из хаты. А мачеха-колдунья родную дочь в Танюшку оборотила, да так, что и не отличишь. Дала ей дитя на руки и в горницу вывела.

Сидят они, сидят, пришёл час дитя кормить. А старухиной дочке кормить-то нечем, нет у неё молока материнского. Младенчик плачет, кричит всё сильнее. Вот зять-то стариков и говорит:

– Поехали, жена, до дому, пора нам.

Собрались они в путь. Всю дорогу дитё⁶ не унималось, а где тройка их проехала, там цветы завяли, листья пожухли да облетели, звери и птицы попрятались, скрылось за тучами ясное солнышко.

Приехали они домонь, а сынок-то всё кричит. Старухина дочка его успокоить не может. Уж и песни она ему пела, и качала его, и водицей личико омывала – ничего не помогает. Муж волнуется, не заболел ли сынок. А тут приходит к ним в хату бабушка старенькая, вся сгорбленная. Поглядела она на дочку мачехину, на младенчика, на мужа да и гутарит:

– Что это сынок у вас такой неспокойный? Дайте мне его понянчить, я с детьми хорошо умею.

А самозванка и рада дитё отдать.

– Берите, – говорит, – нянчите.

Взяла дитя бабушка, пошла с ним на двор, а оттуда в лес, за околицу. Идёт, младенцу нашёптывает:

– Потерпи, сынок, сейчас маменька тебя накормит.

Бабушка та сильной волшебницей была, всех людей и дела их насквозь видела и мачехино дело лихое уразумела враз.

Вот пришла она в лес дремучий, села на поваленное дерево да и запела песню:

 
Беги ко мне, рысенька,
Беги скорей, матушка.
 

Выбежала из леса рысь, накормила сыночка, приласкала да снова в чаще лесной скрылась.

Принесла бабушка мальчика в хату, а он весёлый да спокойный. Играет, агукает, улыбается отцу. Муж Танюшкин надивиться не может перемене.

– Что такое ты, бабушка, с сыном сделала? Вот только плакал, а сейчас играет.

– Ничего я не сделала, мил-человек, просто я умею детей нянчить, а жена твоя не умеет. Вот дитё у неё и кричит.

Удивился муж, как возможно такое, что всегда умела жена его за сыном ходить и вдруг разучилась. Лёг он спать задумчивый, а наутро просыпается – сын снова криком кричит, никак не успокоится. И снова его мачехина дочка и качает, и баюкает, и по хате носит – ничего не помогает. Сердится муж, бранится:

– Что же это, жена моя, не умеешь ты нянчить сына моего? Чужая женщина и то лучше тебя управляется.

А тут и бабушка на пороге, снова просит мальчика понянчить. Отдала ей ребёнка мачехина дочка, колдунья и в другой раз с ним в лес идёт, а муж Танюшкин тайно за ней. Хочет он узнать, как так его сыночка бабушка нянчит. Вот пришла в самую глушь старушка, Танюшку зовёт сына накормить. Прибёгла⁷ рысь, накормила-приласкала дитё да обратно в чащу воротилась. Нельзя ей было надолго выходить, злое колдовство мешало. А зять стариков за деревом стоял и всё видел, да только ничего не понял. Воротился он домонь вслед за бабушкой, а она его и не заметила.

На третий день снова плачет сынок, заливается. Бабушка только на порог, а мачехина дочь уж ждёт её, дитя протягивает понянчить. Только направилась колдунья к лесу, а муж Танюшкин её догнал и путь преградил.

– Отвечай, – говорит, – бабушка, зачем в лесу рыси моё дитё давала, зачем она его кормила? Что ты знаешь?

Бабушка сначала отговаривалась, клялась, что не знает ничего, а потом спрашивает:

– А не испугаешься, коли подмоги твоей попрошу за-ради сыночка твоего?

– Не испугаюсь, – отвечает парень.

– Ну смотри, коли пообещал, назад ходу нет. Как придём в лес, прибежит рысь, увидит тебя – оборотится огненной змеёй. Вся сама будет гореть и огнём на тебя дышать. Ты её схвати крепко да держи, как бы она в твоих руках ни вилась, как бы ни вырывалась. Жечь будет тебя огнём, а ты терпи, потому как, коли отпустишь, и вовсе спалит дотла.

Вот пришли они в лес, села под кусток колдунья, ребёнка баюкает, песню поёт:

 
Беги ко мне, рысенька,
Беги скорей, матушка.
 

Бежит рысь на зов, ветки трещат, лес гудит-стонет. Страшно старикову зятю, а стоит рядом с сыном, как будто к земле прирос. Прибежала рысь-Танюшка, увидала мужа, перекинулась змеёй огненной, дышит на него жаром. Схватил парень ту змею, руки от жара горят, волосы тлеют, уж рубаха занялась, а не выпускает он змею. Сила у него богатырская, никак не вырваться рысеньке. Вот билась она, билась да и затихла. Опустил её муж на землю, глядит – лежит его Танюшка, дышит тяжело. Поднял он её, сына в руки дал, обнял да домонь повёл. Ведёт во двор её, а где пройдут, там трава зелёная поднимается, цветы расцветают, солнце светит да птицы поют. Сыночек на руках у матери смеётся-заливается.

Как увидела их мачехина дочка, хотела убежать, да не вышло. Поймали её и наказали примерно.

А Танюшка с мужем стали жить в любви и согласии и отца её к себе позвали.

Рыбак и златорогий олень

Жили как-то на свете охотник с женой, и нажили они себе сыночка Ванюшку. Нажить-то нажили, а вырастить да в люди вывести не успели – померли. Наследства от них не осталось. Стал маленький Ванюшка сам по себе жить. То к одним добрым людям ночевать попросится, то к другим. Как подрос немного – стал рыбалить⁸, тем и жил. Да только мало рыбальством⁹ выручишь, едва на еду хватало.

Вот и думает Ванюша: «Не выходит у меня ничего, работаю-работаю, а проку нет. Пойду в лес, попробую травы накосить да тут в деревне продать. Может, так поболе денег выручу».

И вот пошёл он в лес подальше, там набрёл на лужок. Травка на том лужку сочная, густая, очень Ване местечко глянулось. Там и порешил косить. Косит час, другой, уж и день к закату клонится. Устал Ванюша, непривычно ему с косой управляться. Остановился передохнуть, пот с лица только обтёр, глядь – бежит из леса на поляну олень, да непростой. Шерсть его гладкая да блестящая, как шёлк, а рога – из чистого золота, сверкают на солнце.

Стал олень подле Ивана да и гутарит:

– Схорони меня, мил-человек, от охотников, а уж я добра твоего не забуду.

Пожалел чудесного оленя Ванюша, накрыл его свежескошенной травой. Знатная копна вышла, оленя и не видать. Только закончил, как вышли на поляну охотники:

– Парень, не видал ли тут оленя златорогого? Куда побежал он, говори!

– Не видал я никакого оленя, – отвечает им Ваня, – целый день тут траву кошу, только оводы и вьются вокруг, больше никого.

Охотнички ему поверили да и ушли восвояси. Олень тут же сбросил с себя сено, протянул Ивану три волоса и гутарит:

– За подмогу твою возьми эти волоски. Береги их, а как понадобится помощь, подожги один – я тут же к тебе явлюсь.

С тем и ускакал прочь, будто и не было его вовсе. А парень траву собрал, отнёс в село и продал. На другой день снова в лес пошёл косить, и на третий. Тем и кормился дальше.

Жить-пожить, задумал Ванюша жениться. Да только кто ж за него пойдёт: ни кола, ни двора, ни хозяйства своего. И надумал Ваня просить помощи у оленя златорогого. Прижёг волос, олень сей же час явился.

– Чего тебе надобно?

– Надумал я жениться. Да вот где жену найти – не знаю. Бедный я, никто за меня свою дочь не отдаст.

– Тут я тебе помочь могу – хороший совет дам. Пойдёшь строго на север, через три дня пути выйдешь к озеру. На берегу озера кусты густые, там схоронись и жди терпеливо. Может, день придётся ждать, может, три, но ты терпи, сиди тихо. Придут к тому озеру купаться девицы, и какая тебе глянется, у той скрытно возьми платок да спрячь за пазухой. Как соберутся домой девушки, будет одна искать пропажу, тут ты ей покажись, но платка не отдавай. Она с тобой жить и останется. Главное – ни в коем случае платка ей не давай. Покуда платок у тебя – она жена тебе, а как получит своё – тут же исчезнет.

Ванюшка всё сделал, как велено было: пришёл к озеру, схоронился в кустах. Ждёт-пождёт, прибежали на озеро три девки, весёлые да собой пригожие. Одна из них дюже¹⁰ Ивану приглянулась. Он её платок тихонько взял и за пазуху убрал. Накупались девицы, вышли на берег, начали одеваться, одна платка-то своего и хватилась. Подруги её уж ушли, а она всё ищет, найти не может. Тут Ваня из кустов выходит. Девица просит его платок вернуть:

– Отдай, мил-человек, мой платок. Без него мне домонь дороги нет.

А Иван ей и отвечает:

– Не отдам тебе платок. Оставайся со мной, женой мне будь. Я хоть и бедный, а любить тебя буду всей душой.

Ну делать нечего, осталась девица, стала Ване женой. Звали Машей её. Теперь вдвох¹¹ они скитались от одного двора до другого. Дома-то своего у них не было, и очень это Ванюшку печалило. День ото дня он всё мрачнее делается. Видит Маша, что неладное творится с мужем, взялась допытываться, какая кручина у него на сердце. Иван скрепя сердце признался:

– Люблю я тебя, Маша, и живём мы ладно, да только очень бедно. Как будем дальше, ума не приложу. Довольно уже по чужим домам скитаться, нам своё хозяйство нужно, да где его возьмёшь?

Улыбнулась Маша да и гутарит:

– Не горюй, муж мой. Будет у нас и хата, и хозяйство. Ложись спать, утро вечера мудренее.

Послушался Иван, лёг спать, а поутру проснулся уже в новой хате. Понял он, что не простую девушку себе в жёны взял, чародейку.

Зажили они в своей хате хорошо, дружно. Ванюшка рыбалит, Маша мужа ждёт да по хозяйству управляется. И так всё у них складно да ладно, что соседи диву даются.

Только нет-нет да и вспомнит Маша про платочек, попросит его у Вани. А тот ей платка не даёт, помнит наказ оленя. Вот уж сынка нажили они, следом второго, а потом и третьего. Детки растут крепкими, здоровыми да послушными.

Уж который год живут они, а Маша всё платок просит:

– Трое деток у нас, много лет живём семьёй, неужто думаешь, убегу я? Ну хоть одним глазком дай на него посмотреть, хоть в руках подержать чуток. Память он мне о родном доме.

Думает Ваня: «Правду ведь жена говорит. Разве плохо живём? Детей трое, как она их оставит?» Подумал-подумал да и дал ей платок. Обрадовалась Маша, голову повязала, ходит по дому весёлая, а на Ванюшку и не глядит. Утром на следующий день ушёл он рыбалить, а когда вернулся, не нашёл дома ни жены, ни детей. Остался Ваня один, в большой печали. Плохо ему без жены, без детишек. Думал-думал, как их найти да вернуть, и вспомнил про чудесного оленя. Достал второй волосок, подпалил, олень тут же явился.

– Чем помочь тебе, Ваня?

– Горе мне, горе. Нарушил я твой наказ, дал жене платок, и теперь ни жены у меня, ни деток. Научи: как мне найти их и домонь возвернуть?

– Помогу тебе и в этот раз. Вот возьми семечко, посади его на дворе, как стемнеет, и к утру вырастет стебель до самого неба. Ты по нему полезай наверх, да смотри на землю не оглядывайся – упадёшь. Как поднимешься на самый верх, найдёшь там жену свою и сынков.

Сказал так олень и исчез. Ваня семечко ввечеру посадил и спать лёг. Поутру глядит, и правда вырос стебель до самого неба. Полез по нему Иван. Лезет-лезет, уж ни рук ни ног не чует, а не понимает, высоко ли поднялся. Ну и глянул вниз – и тут же упал на землю. А стебель исчез.

Делать нечего, пришлось Ванюшке последний волос подпалить. Явился олень, отругал его за непослушание, но дал ещё одно зёрнышко.

– Бери да впредь умнее будь, больше я к тебе не приду на помощь.

Снова посадил Ваня семечко, но уж не смотрел на землю, долез до самого небесного царства. Пошёл по небу куда глаза глядят и вышел к большому красивому саду. В том саду нашёл он своих сыновей. Увидели они отца, обрадовались, кинулись мать звать.

Вышла Маша на крыльцо, увидела мужа, в дом повела, за стол посадила, накормила, напоила и жить у себя оставила. Прознали про то её сестры, нажаловались отцу, что незнакомый мужчина у Маши поселился.

А был Машин отец сильным чародеем и на небе правителем. Приказал он зятю явиться на поклон. Собрался Ванюша к тестю, а Маша его и учит:

– Коли кабана увидишь – то отец мой, коли кочета – тоже он, коли пса – снова он.

Пришёл Ваня до тестя, а тот оборотился кабаном, землю роет, а сам ждёт, узнает его зять или нет. Подошёл к нему Иван, поклонился, приветствовал уважительно и прошёл на двор, а там кочет ходит да на него посматривает. И снова приветствовал его Иван как тестя своего и в сени прошёл. А в сенях прямо у двери лежит пёс, зубы скалит. И снова признал в нём Ваня тестя. Пришлось тому принять свой истинный облик и встретить в хате гостя, как положено. Сели они за стол пировать, едят-пьют, вот уж к ночи дело, гость домонь засобирался, а хозяин его не пущает.

– Выполни, зятёк, последнее дело. Пустил я утром стрелу на землю, а куда – и не помню. Поутру ступай да найди мне её. Как принесёшь – отпущу с тобой Машу и сыновей.

Вернулся Ванюшка до дому чернее тучи, Маше свою беду поведал, а она гутарит:

– Не печалься, завтра утром проси у отца коня, он тебя в конюшни поведёт, там выбери самого маленького да горбатенького. Садись на него и скачи, он сам тебя куда надо вынесет.

Наутро Ваня сделал всё в точности, как ему жена наказывала. Сел на конька-горбунка и поскакал. И полдня не прошло, а Ванюшка уж со стрелой воротился.

Делать нечего, пришлось чародею отпустить дочь и внуков на землю. Вернулись Ваня с Машей в свою хату и зажили счастливо.

А небо над их хатой всегда было ясным – такой подарок сделал зятю и дочери небесный правитель.

Богатый и бедный

В давние лета жили в одной станице кумовья, богатый да бедный. У богатого, Василия, семья – жена да сын, а у бедного, Ивана, семеро детей мал мала меньше да жена хворая.

Как стали они кумовьями, пообещали не бросать в беде один другого, что бы ни случилось.

Раз выдался неурожайный год в станице, хлеба мало собрал бедняк, не хватило запасов до весны. Голодно стало Ивановой семье, не из чего хлеба испечь. Дети плачут, жена плачет. Пошёл он до Василия, поклонился тому да и гутарит:

– Дай мне, кум, хлеба взаймы, до лета. Все запасы поели, голодаем.

– Отчего ж не дать, возьми.

Насыпал Василий куму полный чувал муки, тот, обрадованный, домонь отправился. Две недели семья бедняка горя не знала, пекла жена хлеб пышный пшеничный, радовалась, что сыты детишки. А после опустел чувал, всю муку поели, и обратно стало им голодно.

Опять пошёл Иван до богатого кума.

– Здоров будь, куманёк! Не выручишь ли хлебом? Совсем есть нечего.

– Выручу, кум, помогу в беде. Вот тебе мера муки.

Отнёс Иван муку домонь, накормил жену, детей. Хватило той меры на неделю, а после заново нечего есть стало. И совестно бедняку идти до кума, а и другого выхода не видит.

Детки плачут голодные, жена ослабела совсем. День голодают, другой, а на третий всё ж пошёл Иван до кума, понурив голову.

– Помоги, кум, совсем оголодали детишки, дома даже чёрствой краюхи не осталось.

– Ну что ж, помог дважды, помогу и в третий раз.

Дал Василий куму хлебину, а хватило той хлебины Ивановой семье на три дня. И не хотел бедный идти к богачу с просьбой в четвёртый раз, а голод и не на то вынудит. Плачут дети, жена ругается почём зря. Никакого житья не стало. Что ж, пришёл Иван до кума, просит дать ему хлеба.

Нахмурился Василий недобро.

– Дать-то дам, – говорит, – но уж не просто так. Вот две хлебины, бери, но за каждую хлебину отдай мне один глаз.

Задумался бедняк, долго думал, но решился:

– Бери, кум, мои глаза, а мне дай кусок хлеба.

Выколол Василий оба глаза бедняге, дал ему две хлебины да грубый посох. Иван побрёл домонь да заплутал, дороги не видя. Зашёл в лес дремучий, присел на корягу и заплакал горько. Как выйти на дорогу – не знает, как донести хлебины до дома – не ведает.

Вдруг слышит, щебечут на старой орешине две пичуги. Одна другой гутарит:

– Глянь, сидит под деревом бедняк слепой, горюет, а не ведает, что спасение его недалече. Коли пойдёт прямо по тропинке, выйдет к плоскому камню. Под тем камнем бьёт ключ студёный. Кто водицей из того ключа умоется, тотчас прозреет.

– Да разве бывает, чтобы такая хворь от водицы прошла?

– И не такое бывает. Вот в тридевятом государстве царская дочь уж год как чахнет. Ни один лекарь не может ей помочь, от всех лекарств только хуже делается. А вылечить девицу очень просто, нужно всего лишь надеть на мизинец кольцо с синим камнем, что носит, с руки не снимая, самый богатый купец в столице. Так что бывает всякое.

Птицы вспорхнули в небо, а Иван поднялся да и двинулся ощупью по тропинке. Нашёл плоский камень, под камнем родник. Умылся ледяной водой и прозрел, лучше прежнего видеть стал.

Принёс домой две хлебины, отдал жене, а сам в путь-дорогу собрался, в тридевятое царство.

Пришёл в столицу, нашёл дом самого богатого купца да и просится к нему в работники.

– А что за работу возьмёшь? – спрашивает его купец.

– Кольцо с твоего пальца, то, что с синим камнем.

– Коли год на меня отработаешь, отдам тебе кольцо, – отвечает купец.

Согласился Иван и стал на купца работать. Вот и год прошёл, приходит работник за платой к купцу, а тому жалко отдать перстень драгоценный.

– Ещё год, – гутарит, – работай на меня, тогда отдам.

Не стал противиться Иван, отработал и другой год, а снова не отдаёт кольцо богач, третий год требует.

Только спустя три года получил кольцо бедняк и сразу отправился к царскому дворцу. Пришёл, а стража его не пускает к царю. Где это видано, чтобы оборванец встречи с государем требовал?

По счастью, в ту пору шёл мимо ворот сам царь. Увидел, как бедняк спорит со стражей, подошёл, спрашивает, чего тому надо.

– Царскую дочь хочу вылечить.

– Ну раз лечить пришёл – проходи. Вылечишь – награжу. Но коли не сумеешь – головы лишу, так и знай.

Проводили слуги Ивана в покои царевны, а сам царь туда не пошёл. Больно отвратительная была царская дочь, вся покрыта язвами и коростой. Но стоило надеть ей на палец кольцо, как стали раны на теле её затягиваться, щёки зарумянились, появились силы. Пошла больная на поправку и вскоре стала совсем здорова, будто и не хворала никогда.

Как увидел царь дочь свою здоровой, так сразу Ивану дал золота да каменьев драгоценных столько, сколько тот сумел унести. Вернулся он домонь богатым, а застал жену при смерти, детей босыми, голодными да в лохмотьях. Тут же накупил им еды, одёжи¹², к жене лекарей пригласил. Поправилась она, стали они жить в мире и достатке.

Проведал про то богатей. Пришёл до Ивана, здоровкается¹³, а сам всё по сторонам смотрит. Любопытно ему, как так вышло, что кум не только зрячим стал, а и разбогател. Не стал Иван утаивать, что с ним приключилось за три года, всё рассказал, как было. А Василий и просит:

– Кум, а выколи мне глаза да палку какую-никакую дай. Пойду тоже до той орешины, глядишь, разбогатею пуще прежнего.

– Что ты, кум, не возьму я такого греха на душу. Да и зачем тебе ещё богатства, и так всё у тебя есть, что потребно для жизни.

Ушёл богатей, а мысли о богатстве не оставил. Нашёл человека, что согласился выколоть ему оба глаза, а после взял палку и пошёл в лес. Нашёл корягу, сел на неё, ждёт.

Прилетела целая стая птиц, сели по ветвям и гутарят промеж собой:

– Погляди-ка, подруга, кто под сосной сидит.

– Вижу-вижу, это тот богатей, что кума своего за две хлебины глаз лишил.

– И как мы его наградим за такую доброту?

– А давайте заклюём его, чтоб уж больше никому не навредил.

Накинулись птицы на Василия да и заклевали насмерть.

А Иван с семьёй жили долго в достатке, да ещё и семье Василия подмогали¹⁴ в трудные времена, как уговаривались меж собой кумовья.