Текст книги "Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 2"

Иван Крайности

Родился в с. Гаузены (Молдавия). После окончания городского профессионально-технического училища работал автокрановщиком в г. Рыбница. Срочную воинскую службу проходил в Харьковской области (Украина), с 1985 по 1989 г. учился в Московском высшем командном училище дорожных и инженерных войск (МВКУДИВ). По окончании был направлен в войска Гражданской обороны СССР. Служил в Москве и Санкт-Петербурге. В настоящее время полковник запаса, работает преподавателем ОБЖ, БЖД и охраны труда в Московском колледже геодезии и картографии.

Публиковался в журналах «Мост» (Санкт-Петербург), «Российский колокол» и «Автограф» (Москва); в сборниках «Поэт года», «Писатель года», «Наследие», «Воинская слава»; на сайтах «Проза.ру» и «Стихи.ру». В издательствах Санкт-Петербурга, Москвы и Екатеринбурга вышло тринадцать книг прозы (рассказы, повести, фантастические романы), а также сборник стихов.

Награждён ведомственными медалями МЧС России и Российского союза писателей.

 
Я на Кавказе много раз бывал
И любовался статью грозных гор.
Там яства я восточные вкушал,
Их сладость ощущаю до сих пор.
На женщин томных взглядов не бросал,
Ведь это для Кавказа не почёт.
Я думал: «Как суров, хоть слишком мал,
Живущий там, на склонах гор, народ».
Был восхищён дорожным серпантином,
Ведущим вверх и вниз по склонам гор,
И реками. Бурля потоком длинным,
Они шумят и поражают взор!
А Каспий удивлял меня прибоем.
И глянцем штиля. И потоком волн седых…
Я был согрет кавказским летним зноем,
Терялся там в ущельях гор крутых.
Но я в Москве живу и, тут бывая,
Порою с высоты вокруг смотрю…
Я на равнины взгляд, томясь, бросаю,
Как будто красоту тех гор ловлю!
И в час, когда спускаюсь с высоты,
Плыву в толпе, как в Каспия волнах!
Гляжу в глаза людей, что так пусты…
Погасли все в заботах и делах.
Работа – дом – работа – краткий сон…
Дела, что оставлять никак нельзя.
Зимой и летом, в бархатный сезон,
И по весне, и ночью, и в полдня.
Мой взгляд орлиный, гордый, одинокий…
Вдруг, несмотря на суету сует,
Увидел тут горянку, что проникла
Мне в душу, словно ясный лунный свет!
Её глаза подобны юной лани!
Она пленяет бархатом ресниц,
А взгляд её притягивает, манит,
Выводит ум мужчины из границ!
Атлáс её волос и кожи шёлк,
Как зеркала в оправе золотой!
И неприступность в нежности её!
И строгость в сочетаньи с теплотой!
Как полная луна на тёмном небосклоне,
Овал её лица, её бровей разлёт,
Как крылья птиц, парящих в небе знойном.
Забыть о них мне память не даёт!
Как вишенки, созревшие в саду,
Сочны и спелы губы у неё…
Готов, пожалуй, побывать в аду
За тёплый взгляд. За поцелуй её.
Я стал невольно пленником кавказским,
Когда услышал вдруг горянки речь.
Она была волшебною, как сказка…
И на любовь смогла меня обречь.
И я пошёл за ней, не отставая,
Стараясь обольщать вниманием своим.
Кругом народ, что, в сути не вникая,
Даёт пройти тропой и нам двоим.
Девушка с глазами юной лани,
Полная энергии любви!
Я хочу побыть однажды с вами,
Чтобы обомлеть и не уйти.
 

 
Я – «социальное существо».
Спать один – не могу!
Почему?
Делать природе назло
Не хочу!
Мне спать одному
С рождения не дано!
Быть одному
Непривычно!
Почему?
Потому!
Жить одному – необычно!
Сначала в папе я сочетался,
Потом же в маме обновлялся.
Потом обоих повидал,
Хотя совсем ещё был мал.
Увидела меня родня!
Подрос!
Пришли ко мне друзья!
И садик, школа…
Рос и рос!
Нашёл любимую…
Увёз!
И так о ней я тосковал,
Что вскоре сам уж папой стал!
И спать один – уж не могу!
Быть одиноким – больно…
Противно!
Мерзко!
Не хочу!
 

 
Если ты мужчина и живёшь на Земле,
А живя, никого не родил,
То радость не принёс себе,
Да и другим её не подарил!
 
 
Ты ласку и заботу не познал
И грусть, печаль, обиду не приметил.
Ты горе от потери не узнал.
И самую красивую не встретил.
 
 
Весной не слышал пенья соловьёв,
А летом писк кузнечиков в соломе.
И не пригрел в ночи ты никого
От сырости в своём прекрасном доме!
 
 
Живи, живя, родимый, на земле!
И радуйся заре, а к вечеру – закату.
Люби. И разреши любить в тебе
Лицо и мысли, душу, тело, хату!
 

 
В Театре сатиры выпустили драмы.
Не милые.
Не слёзные.
Не серьёзные…
 
 
А очень кровавые.
И немного бесхозные.
 
 
В ссадинах артисты.
И в ранах их облик.
А жизнь, как в подворье…
(Ничуть не в упрёк.)
 
 
Герои-артисты как на подборе
Дают нам печальный и страшный урок.
 
 
Я помню, раньше в театре сатиры
Ходили, смеялись до слёз,
Даже когда они говорили,
Играли на сцене всерьёз.
 
 
Сейчас смеяться не хочется,
Хотя их сюжет за душу берёт.
 
 
Не хочется плакать,
Хоть спектакль без антракта идёт.
А в зале все стали лакать
И чавкать… Ведь трудный пошёл народ.
 
 
Спектакль идёт как старый, скрипучий обоз,
Где ездовой не ковбой и не конюх. Он на урода похож.
 
 
Словарный запас мой иссяк.
На сцене вдруг лошадь в упряжке
Идёт не управляемая никем и никак…
А рядом артист. Он курит в затяжке.
 
 
И темень кругом, будто бесов тут суд…
Лишь искры с окурка артиста идут…
 
 
Вдруг какой-то странный дурак
Внезапно на сцену вскочил!
Кажись, находясь до тех пор за углом,
Он тихонько… себя обновил.
 
 
Весь грязный, ободранный, старый.
Как бомж. В синяках и какой-то усталый…
 
 
Как многое терпит Родина-мать!
Сюжетные темы из жизни простой,
Что у нас никак не отнять…
Мы завязаны ими общей судьбой.
 
 
Мне в зале хочется встать,
Встать и уйти, чтобы финал спектакля не увидать…
 
 
Но уйти от всеобщей проблемы
На уродов людских не напасть.
Ведь за дверью всё те же дилеммы.
И можешь, не зная, пропáсть.
 
 
Тут тело моё бьётся в экстазе, и я держусь, не упасть…
Ведь на сцене раскрылась акулова пасть!
 

 
Всё так не так.
Я сам сейчас не свой.
Обычный сверстникам чудак,
Родным я не родной.
Моя семья из «Я» без «Я».
Куда-то шестеро пропали.
Воспитан, видно, плохо «Я»,
Вдруг эгоистом обозвали.
Моя звезда не с небосвода.
Зовёт она в другие дали!
Обманута во мне природа
Красивой, нежной ляли.
«Я», говоря другим о мире,
Пугал большой войной.
Стреляя сам с опаской в тире,
«Их» забавлял игрой.
И инструктаж «Я» получал,
И подпись робко ставил!
Коль «попадал», переживал,
Что вмятины оставил.
А опрокинутые там «звери»,
Болтаясь на своей оси,
Вскрывали мне «глазные двери»
Чувствительной души!
Так жизнь идёт, чеканя шаг,
Рисуя страшный бой.
И мысли ищут, где же враг,
И кто он, и какой.
А может, он живёт с семьёй?
Не хочет воевать?!
Он, как и я, такой простой,
Каким взрастила мать?
И может, отодвинуть страх
И жить, как жил, живя?
Вдруг успокоится мой враг,
А я останусь «Я»?
Но голос шепчет мне чужой:
«Ты, моська, соберись!
Не забывай, что шар земной
Поделен. Берегись!»
«Я» вспоминаю дом родной
И дачу. И соседей.
И понимаю, что чужой
Для всех на белом свете!
И мысли быстро напрягаю:
«Где “Я” моё, где семь все “Я”?»
Вдруг, встрепенувшись, понимаю:
«Люби других, любя себя!»
 

 
Ноябрь спокойно по земле идёт.
Не холодно. А осень сыростью не вышла.
Но непонятно тем, кто зиму всё же ждёт,
Что ждать погоду далее нет смысла.
Бушуют ураганы на востоке,
И страсти накаляются в Европе.
А север уж давно не одинокий.
И Африку загнали миром – в «попе».
В Америке горят поля, леса.
Россию душит в санкции «задира»!
И тянется такая полоса,
Как воз начала при «концовке мира».
Ноябрь, как месяц, мимо пролетает,
Как тот Октябрь сто лет назад прошёл!
Но люди помнят. Люди точно знают,
Что тот Октябрь в историю вошёл!
Ноябрь – последний месяц мокрого сезона.
Потом декабрь, а значит, вот – зима.
И новый год даст шанс людям «резона»
Ждать дни, когда придёт опять весна!
А за весной ведь лето уж не за горами.
И надо поливать, ведь жаркая пора!
Так хочется, чтоб, как когда-то сами,
Купалась в море детства детвора!
 

 
Обычный.
Рыжий.
Свой?
Не свой?!
 
 
Пацан.
Мальчишка боевой!
Рогатку в спешке смастерил,
Друзей созвал.
Уговорил.
 
 
И на охоту поспешил.
Стрелять по воробьям решил.
Как стал стрелять по воробьям,
Всех напугал и рассмешил!
 
 
Ведь не попал.
И тут друзьям стал говорить:
«Воробушков не смог убить.
Я их попросту разогнал».
 
 
«Я не плохиш!»
«Я не нахал!»
«Я мир в “деревне” насаждал!»
«Я есть отраву им не дал!»
 

 
Весь мир бурлит.
В умах людей война!
Слова.
Слова.
Бредовые слова.
Военные слова.
На поле Он – тропу торит,
Которой шёл войной сюда
Вооружённый, как бандит!
О мире говоря,
В контексте разумел «война»!
 
 
Не заросла ещё зелёная тропа.
Забыл бандит, как битый и гонимый
Вновь возвращался в домик свой,
Где от любви народной мнимой
Он славился
Лишь как изгой.
И встрял на островах,
Где жалким был, а не героем.
И жил, ища в себе себя,
И чувствовал себя изгоем.
Там вспоминал свои права!
 
 
На острове Святой Елены
Опять вакантные места!
Учтите это, господа.
Учтите это, господа,
Идя тропой войны сюда!
Прославитесь, как Он!
И будете изгоем!
И встрянете на островах,
Где жалким будете героем
И жить придётся без права!
Там вспомните мои слова!
 

 
Сначала видны недостатки:
Большие, мелкие, догадки…
Потом весь повод – раздражение.
И ненависть.
И отвращение.
 
 
Не пишут письма…
А звонки –
Лишь отвлеченье от тоски.
 
 
О встречах реже говорят,
Ища причины невпопад.
И наконец образ врага
Вникает в память на века
И там гуляет до конца.
 
 
Лишь разные души частицы
Хранят былые небылицы.
 
 
Слова любви не произносят.
В кумирах образ не возносят.
А в разговоре холодок,
Сильнее, ярче.
Как звонок.
 
 
Любовь пропала навсегда…
Опять ищи, опять пора…
 

 
Присел. Удобно, мягко кресло.
И купол яркий – полушарий.
Сижу и жду. Мне интересно,
Что может скрыться в планетарии.
Вдруг яркий свет совсем погас.
И небо вскрылось надо мной!
И звёздный мир блеснул в тот час,
Как в тихий, свежий миг ночной!
Кругом все в мистики да в знаки,
И я лечу, как в корабле.
Средь звёзд, галактик, зодиаков
Песчинкой, поднятой в песке.
Песчинкой ведь сама Земля.
Песчинкой Солнце и Система.
Песчинкой и Галактика,
Туманности… живут не смело.
И страх ничтожества во мне
Растёт, как Млечный Путь Вселенной!
Кругом планеты, но нигде
Не спрятаться от «неземельной».
И среди ярких многих звёзд
Ищу свою. Свою одну!
И этим занятый всерьёз
На лица в зале всё смотрю.
 

 
Любите, люди, Родину свою
И научите деток помнить быль.
Россию создали родные в старину,
Чтоб не пожрал красу лихой упырь.
Кочевники – они везде бывали
И, жадно убивая и воруя,
Всех в страхе и насилии держали,
Пока Иван не спел им «аллилуйя».
Потом другие на Русь пришли,
Террор и гнёт с собой везя в родную.
Но им про песню тоже наплели.
Надеюсь, всем понятно, про какую.
И жили мы, любя страну народно.
И били всех врагов, всегда сплетясь!
И власть любили дружно, всенародно.
Мы жили, выполняя их наказ!
Всегда так было – чинно, благородно.
Любили, жили, коль душа согрелась.
Мы из страны, где дышится свободно,
Где заграница всем давно приелась.
Нам нужно изучить свою страну,
Любить и верить: мы живём в богатстве!
Мы родились и бились в старину
За блага, за детей, за наше счастье!
 

 
Напасть не Боженькой дана,
Воюет долго вся страна…
Передний край, земли родной
Полит весь кровью боевой.
 
 
ИГИЛ. С ним сброд людской с земли
Идёт тропой лютой войны.
И им, сирийцам, не справляться,
Но не готовы им сдаваться.
Бомбят. Бомбят кому не лень
Святыню стран, что, как сирень,
Веками ярко расцветала,
Туристов мира привлекала!
И гибнут люди. Где же правда?
Не та, кой правила Орда.
Где мировая сила – слава,
Что миром правила всегда!
 

 
«Ты помнишь, что завтра была война?» –
Спросил ребёнок, спутав времена.
«Война давно была! – ответил дед. –
Партнёрам нашим передай привет!
Надеюсь, это слово позади!
Кругом партнёры. И они нужны.
Их сложно обвинить в агрессии и лжи.
Те, что, воюя, ищут приключения,
Не помнят, что были детьми,
Что жить хотели в мире, вне сомнения,
Как я хочу сегодня. Как и ты…
Нас выбрали козлами отпущения,
Чтобы прикрыть свои дела-грехи.
И всё, что делают во имя славы,
На самом деле повод воровства!
Утехи, развлечения, забавы
Лишают отдыха людей и сна.
А жизнь, внучок, у каждого одна!
Жизнь – дар природы и её дела…
Обязанности мыслить и права!»
(Дед новости внимательно все слушал
И нежно говорил, душевно и любя…)
Он внука часто наставлял
И прав был непременно, как всегда:
«Так что война была. Была война!
И помнить мы должны её веками!
Обязаны не забывать её везде!
Кто воевал когда-то с нами,
Все погибали, будто дурачьё!
А санкции – война другой породы!»
Дед слушать стал уже прогноз погоды.
И возмущения его нашли
В прогнозе слов, как в эхо отражение:
«Погоду усмирять мы, может, и смогли б,
Но только сообща прося прощение
У нашего создателя земли,
Который придал времени вращение!
Учти, когда взрастёшь! Внучок, учти:
Историю свою коль забываешь,
Теряешь всё! И больше не найти
Страны такой, где жизнь, как понимаешь,
Зависит от тебя и от войны,
Которую по книгам изучаешь».
 

 
Я и не знал, что есть на свете та,
Которой даже звёзды покоряются!
В ней сочетаются и ум, и красота…
Ей без причины люди улыбаются.
 
 
Она есть воплощенье доброты,
И мысль её глубокая и чистая,
А сердце как источник теплоты,
И щедрость бесконечная, лучистая.
Её душа как Тихий океан,
Украшенный коралловыми рифами,
А голос, словно сладостный дурман,
Пьянит как песнь, исполненная нимфами.
Не знал. Но, встретив, сильно полюбил
Восточную загадочную леди.
Её одну из множества светил,
Которые в ночи нам ярко светят!
Отец её – прекрасный Исмаил,
А мама – кремень с щедрою душой.
И вот тандем сей бережно взрастил
Ту, что навеки стала мне родной!
Ту, о которой хочется мечтать.
Ту, о которой думаю в ночи.
Ту, о которой вынужден молчать,
Жестоко задувая блеск свечи.
Мне хочется припасть к твоим устам,
Как сладок для меня запретный плод.
Когда мы рядом – мало жизни нам,
Когда же без тебя, сам час земной ползёт!
 

 
Сказать «люблю» для многих просто…
Любить любя, куда сложнее!
Умело надо ждать, терпеть…
Быть выше зависти, умнее.
Прощать. Обид не замечать.
Иммунным стать от слов и взглядов.
С высоких планок себя спускать.
Умом уйти от злых доглядов.
Не верить скомканным сплетениям!
Уметь любя горой стоять!
В минуты большого значения
Душой любовь свою объять!
В минуты счастья – рядом быть!
В миг расставания – сберечь!
До смерти верить и любить!
Молчать, когда скудеет речь.
Проблемы сообща решать.
Уметь быть сильным, не пугливым.
Душевных ран не принимать.
Быть светлым, чистым и красивым.
 

 
Ты так добра ко мне,
А я – к тебе!
И всё добро нашей любви
Из глубины идёт, с души!
Честна, умна.
Стесняешься, как я…
Великодушна!
Телом хороша!
И мне любить тебя
Ничуть не скучно!
И ты ко мне
Совсем не равнодушна!
Мы счастливы вдвоём
И выглядим прилично!
Не оставляем на потом
И любим только на «отлично»!
И нет причины горевать.
В волнах любви мы на гребне!
Мы любим жизнь, а не кровать.
И не смешаем их нигде.
 

 
Родился, как все, с душою святой,
Без злости, желаний наживы.
Христос – Человек, но другой,
Ведь мысли его чисты и не лживы!
 
 
Хрусталики глаз с глубиной…
Лицо и глаза по-Божьи красивы!
С улыбкой он доброй и мягкой, простой,
Слова чисты́ и игривы.
 
 
Он рос, понимая: святая душа
Навечно витает над миром земли.
А тело, как камень, извёстка,
Исчезнет всё в прахе и тлене!
 
 
Мирским помогал поправляться,
Лечил от болезней на теле, в душе.
Он отдал себя, не стал ополчаться
И умер, чтоб жить не как все!
 
 
При жизни учил любить, улыбаться,
Прощать все грехи чужаков «во грехе».
Отдать всё своё и скромно прощаться,
Оставив идеи любви на земле.
 
 
И воскрес, чтобы лучше понять,
Как силы добра велики!
Как нужно нам всем любить, веровать!
Как жить в преисподней мечты!
 
 
И воскрес, растворившись во мгле.
Но в мыслях, в душах всех живя,
Нас греет, как солнце при тёплой весне,
Божественно, нежно любя.
 
 
Он Бог – как Отец!
Весь святой – как и Мать!
Он прожил как мудрец
И смог по-людски умирать.
 

 
Мы за МИР во всём-всём-всём Мире!
Думаем молча, дела все творим.
Не лежим на диване в квартире,
А боремся и – победим!
 
 
Мы против тех, кто, не зная правды,
Говорит. Наступает и врёт.
Кто, применяя санкции бравады,
Всемирной любви, уважения ждёт.
 
 
Мы, как медведи в берлоге зимою,
Лапу сосём и тихонько молчим.
Но если проснёмся, с грохотом, с воем
В сортире врагов «замочим».
 
 
Врагов мы заранее знаем.
Они нам жужжат комаром.
Давайте дружить! Мы всё понимаем…
Не шутите, ребята, с огнём!
 

 
С рождения нам даны вдохновения:
любить и страдать.
Любить свет,
хоть и режет нам остро глаза!
Страдать от неожиданно наступившего объёма
пространственного холода.
Любить руки, прижимающие нежно к тёплому телу,
где слышен запах детства – молочный!
Страдать от того,
что отвергнуты были недавно родимой нам оболочкой.
Любить солнца лучи,
что нежно светят и согревают!
Страдать от окружающих,
с рождения родню не выбирают.
Любить любимую, которая, того не зная,
вонзилась в душу как стрела!
Страдать от счастья, понимая,
что нашлась, что мимо не прошла.
Любить этот мир
и людей, в нём живущих!
Страдать, встречая злодеев,
Больных, ничего не могущих.
Любить того, кого не зная,
все называют просто – Богом!
Страдать, не видя, как косой
смерть косит нас в свою дорогу.
Любить страну,
всю карту Мира изучая!
Страдать, поняв, что люди гибли в войнах,
её защищая.
Любить и гордо понимать:
страна у нас одна!
Страдать, боясь её терять,
и защищать, на смерть не глядя.
 

 
Кто другом был тебе, люби!
Не смей терять своих друзей!
Друзья не те, что издали
Кричат с улыбкой «чиз», «окей».
 
 
Друзья с тобой почти всегда!
Их нужно в сердце принимать!
Они опора для тебя,
Ты им родной – отец и мать!
 
 
А если ты обидел их,
Им «кровли-душке» насолил,
Найдёшь врагов среди своих,
Получишь клич людской – «дебил»!
 
 
Враги твои, что раньше были,
Те, что с обидой наступали,
Друзьями станут и родными,
Ведь их, врагов, не обижали!
 
 
И вся твоя защита в них!
Весь мир вчерашних ссор-печали!
Коль потерял друзей своих,
Живи в изгое и с врагами!
 

Марина Ламбертц-Симонова

Родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Долгие годы была членом различных литературных объединений и творческих клубов родного города.

Является многократным лауреатом международных конкурсов: Национальная литературная премия «Золотое перо Руси», Международный конкурс им. Сергея Михалкова на лучшее художественное произведение для подростков, «Русский стиль» Международной гильдии писателей, Международный конкурс им. Дюка де Ришелье. Победитель конкурсов: к 100-летию Константина Симонова, «Поющие поэты», «Лохматый друг», «Добрая книга», «Новые сказки», «Большой финал» и др.

Член Международной гильдии писателей и Международного творческого объединения детских авторов, Союза писателей Северной Америки, Международной академии литературы, искусства и коммуникаций ЛИК.

 
Что жизнь с годами все быстрее мчится,
Для нас давно не новое явленье.
Стирает память постепенно лица
Сменяющих друг друга поколений.
 
 
И размывает резкость очертаний,
Оттенки канут без следа в пучину
Всех передряг, лишений, испытаний…
Их звук и запах не вписать в картину.
 
 
Хотя казалось очень это просто:
Мозаику сложить из наших странствий.
Мир слишком многогранный, слишком пестрый,
Чтоб всех событий сохранить нюансы.
 
 
Нам не хватает некоторых пазлов,
Чтоб воссоздать прошедших дней полотна,
И зрительная память там увязла,
Фрагменты потеряв бесповоротно.
 
 
Составить живописный атлас трудно
Из чудом сохранившихся осколков,
Из тех обрывков, что остались, скудных,
В которых сложно разобраться толком.
 
 
Но в постоянной спешке, в суматохе,
Когда с печалью радость совмещаю,
Я голоса своей большой эпохи
Все ярче и острее замечаю.
 
 
Один звучит во мне задорный, дерзкий,
Другой – иной – торжественно-веселый:
Звук горна на линейке пионерской,
Звонок, впервые пригласивший в школу.
 
 
И как моей эпохи бурной вехи
Порой я слышу, и довольно близко,
То голос Магомаева, то Пьехи,
То Зыкиной, то Майи Кристалинской…
 
 
Я голоса могу часами слушать
Из юности своей и детства дочки:
В «Спокойной ночи, малыши!» он Хрюшин
И заячий – Степашкин, помню точно!
 
 
«Я вижу землю! И она прекрасна!» –
Из космоса звучат в прямом эфире
Гагарина слова. И ненапрасно!
Мы с ними эру новую открыли.
 
 
«Поехали!» – сказал, нас окрыляя.
И не забыть Гагарина призыва,
Который до сих пор нас вдохновляет,
В нас и сегодня песни лет тех живы.
 
 
Я помню в магазинах женщин вздохи,
Которым так хотелось быть моднее…
Но мамин голос в музыке эпохи
Звучит с годами всех других сильнее.
 
 
Ее рассказы о войне, блокаде,
От голода как люди умирали,
Как без руки вернулся с фронта дядя…
Не смолк и звон родительских медалей.
 
 
Мелодии печальных их рассказов
О страшных схватках на полях сражений
Порой я слышу вместе все и сразу
И даже вижу голосов тех… тени,
 
 
Которые и моего коснулись детства,
Когда с тоской какой-то запредельной
Мой папа пел мне фронтовые песни,
Других я и не знала колыбельных.
 
 
А вот и снова тихий мамин голос,
Но мне ушные рвущий перепонки,
В рассказах, как за жизнь бойцов боролась
И как была для них для всех… сестренкой.
 
 
Как не хочу, забыть я не умею
Тех голосов, боями обожженных…
Как будто я была там вместе с нею,
Я слышу крики раненых и стоны.
 
 
Их заглушает громкий голос деда
(Не может же мне это показаться!):
«Сынок, иди на фронт и до победы
За родину старайся ты сражаться!»
 
 
«За родину!» – зов моего еще не папы,
Звучащий так решительно и гордо.
Мне слышно, как его братишка плакал,
И крик застрял у мамы парня в горле…
 
 
Она ведь больше не увидит сына!
Я слышу: в дом ее попала бомба…
Той – звуковой – мрачнее нет картины,
Я от нее сама оглохла словно…
 
 
Но позже слух свой обрела я снова!
Какой же силой звуки обладают,
Что, став воспоминаний всех основой,
Нас никогда уже не покидают…
 
 
Конечно же, я дедушку не знала,
Погибшего в блокадном Ленинграде,
Но, видно, есть во мне его начало,
Ведь и меня от зла так лихорадит,
 
 
Когда нам снова угрожает кто-то
И, радость мирной тишины нарушив,
Звучат опять безжалостные ноты
В речах заговоривших гневно пушек.
 
 
Хор этих голосов не умолкает,
Которыми взывает к нам эпоха,
Что к ближним так любви нам не хватает,
Что это грех – кому-то делать плохо.
 
 
Мольбы о мире на клочки рвет ветер,
Разрушены надежды подлецами.
Сигнал тревоги, снова плачут дети,
Когда они прощаются с отцами.
 
 
И гаснет стон бойца с последним вздохом,
Сраженного безжалостной гранатой…
Так голосит нелегкая эпоха,
Звучащая то маршем, то кантатой.
 
 
То радостной, то скорбной, то победной,
Лирической, торжественной, могучей,
Но не прошедшей мимо нас бесследно,
Нам опыт дав других эпох покруче.
 
 
Наш острый слух в любых тонах разборчив,
Дана в наследство эта нам способность.
Но важно, чтоб звучал гораздо громче
В самих нас голос – собственная Совесть!
 
 
И слышали его при каждом вдохе,
Чтоб тишина над миром не повисла.
Тогда, я верю, голоса Эпохи
Наполнятся серьезным здравым смыслом!