Текст книги "Французские сказки"

Золотая головня

Говорят, что в Броселиандском лесу, том самом, где растёт золотое дерево и беззаботные феи порхают среди изумрудной листвы, давным-давно поселились три брата. Звали их Жан, Жак и Франсуа. Правда, жизнь братьев была трудной и мало напоминала сказку. Они рано осиротели, а чтобы прокормиться, трудились день и ночь, работая на руднике. В лесу они выкопали себе землянку и по очереди поддерживали огонь в печи, выстроенной у дома. Там они обжигали уголь. В то время спичек не знали, а если у хозяйки в очаге гас огонь, то утром ей ничего другого не оставалось, как брать старый деревянный башмак и идти по соседям в поисках горящего уголька. Трём братьям одолжить головешку было негде, ведь жили они в лесной глуши, а потому рассчитывали только на себя.

Однажды вечером они как следует протопили печь, заполнили её углём, и старший из них Жан сказал:

– Ну, что ж, братья, сегодня, как я погляжу, мы уже почти всё сделали, остается только поддерживать огонь в печи. А потому, схожу-ка я, пожалуй, в Пемпон, попляшу на свадьбе у Жерома Шуана.

– Хорошо, ступай, – ответили Жак и Франсуа.

Жан тотчас вошел в хижину и стал наряжаться на свадьбу. Надел потертую куртку, почти новые штаны, на которых было всего две заплаты – одна на колене, другая на заду, башмаки, недавно подбитые новыми подметками, и шляпу с широкими полями, которую он доставал по особо торжественным случаям. Приосанившись и помахав на прощанье рукой, старший брат скрылся в лесной чаще, откуда еще долго доносился его бодрый напев.

Когда голос Жана затих, второй брат подумал:

«Зачем нам двоим сидеть у печи и ворошить угли? Малыш Франсуа отлично справится сам. Обидно умирать от тоски дома, когда сегодня все парни и девчата собрались у Жюльена Генеля, пьют сидр, едят жареные каштаны и рассказывают друг другу сказки?»

Жак быстро собрался и тоже ушел, наказав Франсуа, чтобы он глаз с печи не спускал, так как, если огонь погаснет, весь труд пойдёт прахом.

Франсуа шел четырнадцатый год. Паренёк он был послушный и безотказный, и старшие братья часто пользовались его добротой. Вот и в тот вечер он, бедняга, сам с ног валился от усталости, но не смог отказать братьям. Весь день он трудился наравне со взрослыми, а теперь ему предстояло еще добрую половину ночи не спать и поддерживать огонь в печи. Франсуа взял кочергу и стал ворошить угли, чтобы пламя не погасло.

Наступила ночь. На небе зажигались звезды, в печи тлели угли, медленно текло время. Как ни боролся Франсуа с усталостью, сон постепенно одолевал его. Чтобы не заснуть, паренёк стал расхаживать от печи к хижине и от хижины к печи. Но ничего не помогало, и, в конце концов, он в изнеможении присел у дерева и тут же уснул.

В ту ночь ему приснился удивительный сон, будто, он, Франсуа, больше не угольщик, а самый настоящий король. Он сидит на статном белоснежном коне и погоняет тучное стадо коров. Теперь он так богат, что каждый день ест белый хлеб и свиное сало. Ах, Франсуа! Если бы кто-то в этот миг увидел его спящим, то прочел бы на его лице такое блаженство! Но Боже, какое разочарование ожидало его после пробуждения! Наяву он был не молодым королем, разъезжавшим на белом коне, а бедным угольщиком, у которого, о ужас! погас огонь в печи, а за это, Франсуа не сомневался, братья непременно поколотят его.

Бедняга в отчаянии рвал на себе волосы и призывал на помощь всех святых. Как вдруг, подняв глаза к небу, заметил вдалеке, высоко над деревьями, языки пламени.

– Ого! – радостно воскликнул он. – Видно, какие-то рудокопы, вроде нас, развели костер, чтобы уберечься от ночной росы. Пойду-ка я поскорее да попрошу у них несколько головешек.

Франсуа бросился со всех ног туда, где высоко поднимались языки пламени, но, подойдя поближе, очень удивился. Никогда раньше не видел он, чтобы пламя переливалось всеми цветами: голубым, желтым, красным и белым.

В этом уголке леса ночью было светло, как днём, и Франсуа только сейчас рассмотрел, куда же он забрёл. Он был в двух шагах от Трессельенской прогалины у Барантонского ключа! Всем известно, что в этом месте, по ночам собираются лесные духи. От этой догадки холодный пот выступил у него на лбу. На колокольне в Пемпоне уже пробило полночь, а Франсуа всё стоял, как вкопанный. Когда-то он слышал от людей, что феи увлекают в свой хоровод всех смертных, кто пожаловал к ним без приглашения, и заставляют плясать до тех пор, пока те не падают замертво или без сил.

«Что теперь делать? – метался Франсуа. – Идти вперед? Или бежать обратно? Да и успею ли я убежать?»

Как раз в этот момент перед ним появились несколько фей. Они окружили юношу со всех сторон и повели с собой в лес. От страха тот был ни жив, ни мертв, но послушно следовал за ними. Так они дошли до самой середины колдовской прогалины, где перед огромным костром сидел бог дубов и подставлял поближе к жару свои крепкие ноги.

Увидев Франсуа, лесной бог закричал страшным голосом:

– Смертный! Что ты делаешь среди нас?

Франсуа, плача, рассказал ему о своей беде, о том, что не сберег огонь в печи и теперь боится побоев. Лесной бог понял, что бедный юноша не лжет, и пожалел его.

– Ну что ж, юноша, я тебе помогу, – ответил бог леса и, указав на костёр, продолжал, – вот возьми отсюда огня на свою лопатку и пользуйся им на здоровье, но только сюда больше не возвращайся.

Франсуа не заставил себя долго упрашивать, ловко сунул в костер лопатку и ухватил пылающую головню. Держа её перед собой, он легко нашел дорогу домой. И как только он бросил головешку из волшебного костра в свою печь, огонь в ней вспыхнул сразу, как по волшебству.

Когда под утро братья вернулись домой, обжиг угля в печи был закончен, и они так и не узнали, что случилось с Франсуа, пока их не было дома.

Когда рассвело, младший брат, как обычно, принялся вычищать печь. Но события минувшей ночи никак не выходили у него из головы. И вдруг среди золы он заметил ту самую подаренную головню, которая по-прежнему переливалась каким-то странным блеском. Франсуа придвинулся ближе, стал поворачивать её и так и этак, и тут понял, что она не горит, а когда обтер ее своим фартуком, больше не сомневался: у него в руках был большущий слиток золота, и это золото принадлежало ему!

Братья ушли продавать уголь, а Франсуа весь день думал о своей находке, и пламя алчности всё сильнее разгоралось в его неискушенной душе. «Такой увесистый слиток золота, – говорил он себе, – точно стоит уйму денег! Вот оно богатство, а богатые люди живут счастливо и беспечно! И всё это золото – моё, его ведь дали мне одному, а значит, с Жаном и Жаком можно и не делиться». В какой-то миг его совесть восставала против таких мыслей и попыталась напомнить Франсуа: «Не забывай, – твердила она, – когда ты совсем маленьким остался сиротой, братья заменили тебе умерших родителей». Но дурные чувства снова одерживали верх.

«Это было так давно, – убеждал Франсуа сам себя. – С тех пор я постоянно работал на братьев и с лихвой расплатился за все, что они для меня когда-то сделали. Так что, мы с ними давно в расчете, и я могу спокойно оставить всё золото себе».

Убаюканный такими сладкими мыслями, Франсуа выкопал под буком глубокую яму и зарыл в ней свое сокровище.

Но вот беда, с этого дня он потерял покой. Безмятежные и радостные сны навсегда покинули паренька, а в его душе поселилась неотступная забота. Теперь он избегал братьев, своих прежних приятелей и всех, кого знал. Франсуа в одиночестве бродил по лесу, думая о том времени, когда покинет эти глухие места, уедет в Париж, обменяет свое золото на деньги, а потом вернется сюда и скупит всю землю в их округе, чтобы знакомые лопнули от зависти. Но тщеславным мечтам суждено было исполниться не сразу. Золотая головня лежала в земле, а Франсуа терпеливо, по грошу, копил деньги на дорогу. Так прошло несколько лет. Юноша часами любовался на своё сокровище, украдкой пересчитывал отложенные деньги, но по-прежнему был беден. Когда он понял, что не может откладывать столько, сколько хотел, то оставил своих братьев и нанялся работать к другим угольщикам, которые хорошо платили.

И вот настал долгожданный день.

Ни с кем не попрощавшись, Франсуа налегке покидал родные места, за его спиной была только полупустая котомка, где в старом тряпье, перевязанный веревками лежал золотой слиток. Бледный, изможденный паренек шёл в Париж, переходя из деревни в деревню, и никто, глядя на него, не поверил бы никогда, что это владелец огромного состояния. По пути, чтобы не умереть с голоду, он собирал оббитые ветром яблоки и каштаны, а когда миновал Бретань, воровал в чужих садах виноград, и иногда лакомился спелой ежевикой.

Он охотно пользовался гостеприимством крестьян, которые кормили его из сострадания, обманутые его жалким видом.

И вот после долгих странствий однажды вечером Франсуа заметил на горизонте крыши великого города. Он не мог больше откладывать эту долгожданную встречу и изнемогая от усталости добрёл до парижских предместий, где и остановился на ночлег.

Утром он разбил на куски свою золотую головню и отправился продавать её ювелирам. Золото было превосходным, и к вечеру угольщик был сказочно богат.

Первым делом он сменил своё рубище на модный городской наряд, затем поселился в гостинице и вкусил всех удовольствий, какие предлагает Париж. Вскоре бедный угольщик из Броселиандского леса превратился в маркиза де Компе, так он сам решил себя называть. Впрочем, надо отдать должное уму и обаянию Франсуа, которыми он обладал от рождения, кроме того, теперь он стал щедрее, чем раньше и рассыпал золото пригоршнями направо и налево. Так исполнилась его мечта, он стал настоящим вельможей, перед которым заискивали, которого баловали, которому завидовали.

Но всё, к чему Франсуа так страстно стремился многие годы, вскоре наскучило ему. По рождению он был бретонец и тоска по родине никогда не оставляла его. Всё чаще он вспоминал о высоких деревьях Броселиандского леса, о полях, над которыми разносится аромат цветущей гречихи, и всё чаще говорил себе: «Ведь я мог бы и там, на родине, веселиться не хуже, чем здесь, и пировать с друзьями».

И вот в одно прекрасное утро, по своему обыкновению ни с кем не простившись, он покинул Париж, купив перед отъездом отличную лошадь и надежное оружие, – ведь в те времена дороги были не так безопасны, как теперь, – и отправился в Бретань.

Путешествие прошло благополучно, и по приезду Франсуа купил роскошный замок в окрестностях Плелана. Новый маркиз пригласил к себе дворян со всей округи, и началась беззаботная жизнь. В лесу своры гончих заливались лаем и трубили охотничьи рога, а в замке день и ночь звенели бокалы и не смолкала музыка. Богач швырял деньги направо и налево, и вскоре его состояние стало таять. Тогда маркиз де Компо решил вернуть деньги игрой. Это его погубило. В одну из ночей после шумного пиршества он потерял последнее, что у него оставалось, и снова стал таким же нищим, как в юности. Игра была в самом разгаре, когда к маркизу прибежали испуганные слуги и сказали, что в конюшнях замка вспыхнул пожар и его никак не удается потушить. Но Франсуа был слишком увлечен игрой, и в ответ только махнул рукой. Через несколько часов весь замок выгорел дотла, спасти ничего не удалось. Все гости разбежались от пожара по домам, и никто из них не приютил Франсуа у себя. Теперь все избегали нищего погорельца, и он, несчастный, стоял один среди развалин и пепла. Он пробыл на пепелище весь день, тяжело переживая свою потерю, но к вечеру голод заставил его искать приюта. И тогда бывший богач вспомнил о своих братьях, и направился к их старой хижине. За эти годы в лесной землянке мало что изменилось. Жан и Жак, как и прежде, разводили огонь в печи и напевали за работой. Надо сказать, что до этой встречи они пару раз видели нового маркиза на охоте и даже поговаривали о том, что он похож на их младшего брата, но им и в голову не могло прийти, что это он и есть. Но когда он подошёл к хижине, у них больше не осталось сомнений, перед ними их Франсуа, правда, разодетый как знатный вельможа:

– Здравствуй, братец, – сказали они, – ты, видно, теперь очень богат: у тебя замок, лошади, собаки, прокормить которых, верно, дороже, чем всех крестьян в нашем лесу. К тому же у тебя столько друзей!

– Нет, я больше не богат, – возразил Франсуа. – Замок мой сгорел, лошади и собаки проданы, деньги прожиты, а друзья от меня отвернулись. У меня больше нет ничего, и я умираю от голода и холода.

– Так раздели с нами обед и отогрейся у огня, – предложили угольщики, приглашая его к очагу, над которым дымилась пустая похлебка из черного хлеба. – Садись, здесь всегда найдется место для бедняка.

Франсуа устроился у огня и принялся за еду, а братья продолжали работать. Вот только этот сердечный прием показался ему унизительнее самого грубого отказа в приюте. Он страдал оттого, что братьям сейчас было легче, чем ему, потерявшему всё, и больше не захотел оставаться у них.

Кроме того, он совсем отвык работать и прекрасно понимал, что не сможет оставаться у братьев, если он не будет трудиться вместе с ними.

– Эх! Будь что будет! В последний раз попытаю счастья! – сказал он себе. – Пойду-ка к лесным феям на Трессельенскую поляну.

Дождавшись темноты, Франсуа вышел из хижины и, борясь со страхом, пошел к заколдованной прогалине. Погода была скверная, начиналась летняя гроза, над лесом разносились раскаты грома, и яркие молнии бороздили небо. Наконец, Франсуа, как и в первый раз, разглядел разноцветное пламя, сиявшее над вершинами вековых деревьев. Собрав все свое мужество, он двинулся вперед.

В пугающей тишине изредка зловеще ухали совы, неугомонные лягушки и сверчки испуганно молчали, будто боялись выдать себя в эту теплую летнюю ночь. И только ветер шумел в кронах, тяжело вздыхали лиственницы, нервно дрожали папоротники, робко колыхался вереск. Вдруг из чащи донеслись голоса, взрывы смеха и веселое пение. Снова несчастного обступили феи, увлекли на поляну, закружили в неистовой пляске.

Бог дубов, увидев Франсуа, сразу узнал его и крикнул страшным голосом:

– Смертный, зачем ты снова пришел сюда?

Франсуа начал рассказывать ему все ту же историю о потухшем в печи огне. Но старик перебил его на полуслове:

– Слыхал, слыхал, да что-то не верится! Впрочем, – добавил он, с усмешкой, – сейчас увидим, говоришь ли ты правду. Опусти лопатку в огонь и попробуй вытащить головню.

Бледный, с блуждающим взором Франсуа подошел к костру, сунул в огонь лопатку и хотел вытащить ее обратно. Но так и не смог, казалось, ее удерживает в пламени какая-то невидимая сила.

Руки его судорожно напряглись, они, словно приросли к лопате, которую он держал, и не могли выпустить её. Пламя сначала перекинулось на лопату, потом – на ладони несчастного маркиза и вмиг охватило его. Издав душераздирающий крик. Бедный Франсуа исчез в огне.

На заре феи исчезли, костёр погас, и на опустевшей поляне осталось лежать только обгорелый силуэт.

Прошли годы, он покрылся корой; сквозь которую стали пробиваться молодые побеги, и теперь на этом месте стоит старое дерево, ветви которого свисают до самой земли. Его теперь так и зовут «дерево угольщика».

Король-ворон

Давным-давно на самом краю Рамьерского леса в старом покосившемся домишке жил странный человек. Странный, потому что кожа у него была зеленая, как трава, а на лбу красовался всего один глаз. «Может, он был и не человек вовсе?» – спросите вы. Человек, хотя прямо скажем, не очень-то симпатичный. Зато три его дочери были настоящие красавицы: старшая была хороша как ясный день, средняя – еще красивее, а младшая, которой исполнилось всего-то десять лет, прекраснее их обеих.

Однажды зимним вечером этот зеленый человек настежь распахнул окно и залюбовался открывшимся видом. На темно-синем небе мерцали первые звёзды, вдали над рекой клубился белый туман. И вдруг в полной тишине раздался шум огромных крыльев и из темноты к окну метнулась черная, как уголь, тень. Это была птица, но такая огромная, что она заслонила собой всю стену.

– Кар! Кар! Кар! – прокричала она. – Я – король воронов.

– Король воронов, зачем ты пожаловал ко мне в столь поздний час? – спросил зеленый человек.

– Кар! Кар! Кар! Зеленый человек, я хочу взять в жены одну из твоих дочерей.

– Король воронов, подожди меня здесь, – ответил зеленый человек и пошел к трем своим дочерям.

– Послушайте, дочки, – сказал он. – Прилетел король воронов и сватается к одной из вас.

– Отец, – сказала старшая, – не могу я стать женой короля воронов. Скоро год, как я обручена с сыном испанского короля. Он приезжал в Лектур в день святого Мартина покупать на ярмарке быков. Мой жених как раз вчера прислал весточку с одним из паломников, что скоро он приедет и увезет меня в свое королевство. Так что, отец, вы видите, что моё сердце и рука принадлежат другому.

– Я тоже не могу выйти замуж за короля воронов, – промолвила средняя дочь, – скоро год, как я обручена с сыном короля морских островов. Мой милый как раз вчера прислал мне весточку с одним матросом из Бордо, что он скоро приедет и увезет меня к себе. Вы сами видите, отец, что моё сердце и рука принадлежат другому.

И тут зеленый человек взглянул на свою младшую дочь. И сердце его сжалось от горя: «Будь я проклят навеки, как те, что умирают без покаяния, – подумал он, – если отдам это дитя в жены королю воронов», – и ничего не сказав своей меньшей дочери, вернулся к королю воронов, который ждал его у окна.

– Король воронов, ни одна из моих дочерей не хочет выходить замуж за тебя, – сказал зеленый человек. Услышав такой ответ, король воронов пришёл в ярость, со всей силой ударил клювом несчастного по середине лба, как раз в его единственный глаз, схватил глазо и скрылся в тумане. Зеленый человек завопил не своим голосом, будто в него бес вселился. На крик прибежали все три его дочери.

– Отец, что с вами? Кто вам выколол глаз? Неужели вы ослепли? – наперебой стали спрашивать они.

– Его унес король воронов за то, что вы все отказались выйти за него замуж.

– Отец, – молвила младшая дочь. – Но я ведь не отказывалась выйти замуж за короля воронов?

– Хорошо, будь по-твоему, – вздохнул отец. – А теперь, доченька, помоги мне дойти до кровати и оставь меня одного, пока я сам тебя не позову. Третья дочь сделала всё, как приказал её отец. Целый день он не выходил из своей комнаты, а к вечеру позвал её и сказал:

– Отведи меня, дочка, в ту комнату, где я сидел вчера, распахни окно и уходи.

Младшая дочь усадила отца у открытого окна и ушла к себе. А зеленый человек стал ждать ночного гостя. Всё было, как вчера: на темно-синем небе мерцали первые звёзды, вдали над рекой клубился белый туман. Но только зеленый человек теперь не мог этого увидеть. Вдруг в полной тишине раздался знакомый шум крыльев и огромная, черная, как уголь, птица села на подоконник.

– Кар! Кар! Кар! – прокричала она. – Я – король воронов.

– Король воронов, зачем ты снова пожаловал ко мне в столь поздний час?

– Кар! Кар! Кар! Зеленый человек, я хочу взять в жены одну из твоих дочерей.

– Король воронов, ты получишь мою младшую дочь, – ответил зеленый человек.

Тогда король воронов вернул глаз зеленому человеку и прокаркал:

– Кар! Кар! Кар! Скажи моей невесте, чтобы она ждала меня завтра на заре в белом платье и венце.

Ничего не ответил зеленый человек. А на заре небо почернело от воронов, которые слетелись на свадьбу своего короля. Они принесли на своих крыльях алтарь и поставили его прямо перед хижиной зелёного человека. Запылали свечи, словно из-под земли появился священник в полном облачении и с ним служка. Теперь всё было готово к венчанию. У алтаря гордо стоял жених – король воронов, с ног до головы укутанный в белое как снег покрывало, так что его почти не было видно. И ждал свою суженную. Вот появилась невеста. И священник тут же обвенчал молодых. После венчания он и служка исчезли так же внезапно, как и появились. А король воронов все скрывался под белым, как снег, покрывалом.

– Кар! Кар! Кар! Отведите мою жену к отцу, – прокричал он.

Новобрачную проводили в родной дом, и только тогда король воронов сбросил своё белое, как снег покрывало.

– Кар! Кар! Кар! Послушай меня, зеленый человек, пусть дочь останется у тебя до полудня, а в полдень прилетят вороны и унесут ее в мое царство. С этими словами король воронов поднялся ввысь и полетел на север.

В полдень юная жена ворона стояла на пороге отцовского дома.

– Прощай, отец мой! Прощайте, сестры! Я покидаю родную страну и отчий дом. Меня унесут на чужбину, и я не вернусь никогда, никогда!

В этот миг с небес спустились вороны, подняли свою королеву и понесли ее на крыльях в царство холода и льда, где нет солнца, деревьев и травы. До заката они пролетели три тысячи миль и опустили на землю свою королеву, прямо перед главными воротами замка.

– Спасибо вам, вороны, – сказала она своим подданным. – Я не забуду вашей верной службы. А теперь поужинайте и ложитесь спать. Вам надо отдохнуть.

Вороны улетели, а королева вошла в свой новый дом. Замок короля воронов был в семь раз больше, чем церковь святого Жерве в Лектуре. Повсюду горели свечи, в каминах пылал огонь, такой жаркий, как в печах, где обжигают кирпич. Но нигде не было видно ни души.

Королева долго бродила по замку в одиночестве и наконец, оказалась в просторном зале, в самом центре его был накрыт роскошный стол, каких только угощений там не было, но вот прибор был только один. Для новой королевы. Она села за праздничный стол, но так и не притронулась к кушаньям, всё думала о своём бедном отце и сестрах.

Час просидела она в тоске за свадебным столом, а потом отправилась спать. Легла в постель, задернула золотой полог, но так и не смогла заснуть, всё смотрела на пляшущие огоньки свечей. Часы пробили полночь, и тут в коридоре послышался шум крыльев. Это король воронов прилетел домой ночевать. Он остановился за дверью спальни и прокричал:

– Кар! Кар! Кар! Жена, потуши свет.

Королева задула свечи, и в темноте в спальню вошел король.

– Кар! Кар! Кар! Слушай, жена моя, и запоминай каждое моё слово, мы здесь на ветер слов не бросаем. Когда-то я был королем над людьми. Теперь я король над воронами: злой колдун обратил в черных птиц весь мой народ и меня. Но злым чарам скоро настанет конец. И ты поможешь в этом. Я надеюсь, что ты исполнишь данное мне обещание. Сегодня нас обвенчали, но ты еще ребёнок, тебе только десять лет, и ты не можешь мне стать настоящей женой. Нам надо ждать еще семь лет, когда ты достигнешь совершеннолетия. Я буду прилетать к тебе каждый день, но пока тебе не полнится 17 лет, всё это время даже не пытайся увидеть меня. Если ты ослушаешься, то накличешь великую беду на себя, на меня и на мой народ.

– Король, я исполню вашу волю, – пообещала девочка и услышала, как в темноте король воронов снял свои крылья, подошел к кровати и лег, а рядом положил свой меч.

Король проснулся до зари, в полной темноте снова облачился в своё мрачно оперение, надел крылья, взял свой меч и улетел, не сказав ни слова.

С той поры это повторялось каждый день. Вечером заколдованный король превращался в человека, а утром снова становился птицей. Его жена так ни разу и не видела его истинного лица, но прониклась к мужу уважением, за его силу и смелость.

Но в один прекрасный день ей надоела такая жизнь. Она затосковала, ведь ей не с кем было даже поговорить. Единственным развлечением добровольной пленницы замка стали прогулки по его заснеженным окрестностям. Но там, среди льда и снега бедняжка так и не встретила ни одной живой души. Однажды королева забрела далеко от замка и вдруг увидела на горизонте высокую, до самого неба гору. И вот что странно: на ней совершенно не было снега! Королева поспешила к этой необычной горе. Семь часов она шла вперёд и не спускала глаз с её вершины, чтобы не сбиться с пути и вот, наконец, остановилась у её подножья. Перед королевой сверкал полноводный горный ручей, а на другом его берегу стояла старая и сморщенная, как выжатое полотенце, прачка. Она отжимала красными руками белье, которое было черней сажи, и напевала себе под нос:

 
Фея, фея,
Стирке твоей
Все еще нет конца.
Долгожданная дева-жена
Все еще не пришла.
 

– Здравствуйте, прачка, – сказала королева. – Давайте, я помогу вам выстирать белье, оно черное, как сажа.

– Спасибо, дитя мое, – сказала старуха и протянула ей корзину с бельем.

Но только девушка окунула его в воду, как всё белье вмиг стало белее молока, а старая прачка запела:

 
Фея, фея,
Стирке конец!
Дева-жена пришла.
 

Потом она сказала юной королеве:

– Я давно жду тебя у этого ручья. Наконец-то, ты появилась и раз и навсегда избавила меня от моей непосильной работы. Спасибо тебе! Но вот твоим страданиям, бедная моя, еще не конец! Муж дал тебе добрый совет. Но советы ни к чему не ведут. Что суждено, то и сбудется. А теперь ступай домой и не возвращайся сюда до тех пор, пока однажды не наступит день, когда ты будешь сильно нуждаться в помощи.

Королева попрощалась с прачкой и вернулась домой. И снова жизнь её потекла день за днём без радостей и горестей, в полном одиночестве. Так прошло семь лет, и остался всего один день до срока назначенного её мужем-вороном. Королева устала ждать и однажды подумала: «Я ждала целых семь лет. Днем раньше или днём позже, я всё равно увижу своего мужа, почему бы не сегодня? Решено, сегодня же ночью я, наконец, узнаю, каков собой мой супруг».

И вот наступил вечер, королева потушила все свечи в спальне, кроме одной и так искусно спрятала её, что в комнате было темно, и муж ничего не заподозрил. Как только часы пробили король-ворон, как всегда, вернулся домой, снял свои крылья и, положив в постель рядом с собой меч, заснул. Тогда королева приподнялась, взяла свечу из потайного места и поднесла к лицу спящего мужа. О чудо! Рядом спал не ворон, а прекрасный юноша.

– Боже, как хорош мой супруг! – прошептала она и еще ближе поднесла свечу, чтобы лучше рассмотреть его. Вдруг капля расплавленного воска сорвалась со свечи и обожгла короля. Он тут же открыл глаза:

– Жена, что ты наделала! – воскликнул он. – Ты навлекла великую беду на меня, на себя, на мой народ. Завтра нашему испытанию должен был наступить конец. Я стал бы тебе настоящим мужем, а теперь … Исполнится колдовское проклятье. Злой колдун, который все эти годы держит меня в своей власти, сможет поступить со мной, как захочет. Но что теперь говорить, слезами горю не поможешь. Я прощаю тебе зло, которое ты невольно причинила мне. Только прошу, уходи поскорее из этого замка, здесь скоро свершится то, чего тебе не следует видеть. Ступай, и да будет с тобой милосердие божие, где бы ты ни была.

Королева вышла из замка, заливаясь горькими слезами. Не видела она, как прилетел в замок злой колдун, сковал её суженного железной цепью весом в сорок пудов и унес сквозь тучи на вершину непреступного утеса посреди бушующего моря и приковал его высоко на скале, да так крепко, что даже силач не разорвал бы эту цепь. Посмотрел коварный чародей на свою работу и как свистнул: и тотчас на его свист прибежали два волка, каждый величиной с буйвола, один был черней сажи, а другой – белее снега. Белому волку колдун приказал сторожить пленника днем, а черному – ночью.

– Волки мои, зорко стерегите короля воронов! Глаз с него не спускайте! – приказал злодей и исчез.

А бедная королева всё шла и шла по свету, куда глаза глядят и так горько плакала, что пути не видела. И вот однажды огляделась она по сторонам и видит, что дошла она как раз до вершины высокой горы, здесь по-прежнему не было снега, а прачка ждала ее в своей хижине у окна.

– Бедная ты моя, – вздохнула старуха, – чему быть, того не миновать, вот и пришло горе, как я тебе и предсказывала. Но ты помогла мне, и я хочу отплатить тебе добром за добро. Я подскажу тебе, где отыскать твоего мужа, а дальше всё будет зависеть от тебя. Надень эту пару железных башмаков, возьми вот эту котомку, в которой не заканчивается хлеб, кувшин из пустой тыквы, в котором никогда не заканчивается питьё и этот золотой нож. Он тебе пригодится, чтобы нарезать голубую траву, ту траву, что поет ночью и днем, и сокрушает железо. Ступай, дочка, с Богом! И помни, как только твои железные башмаки лопнут – для короля воронов пробьет час освобождения.

– Спасибо, прачка! – сказала королева и отправилась в дальнюю дорогу.

Через три дня пришла она в такую удивительную страну, где не было ни ночи, ни луны на небе и всегда сияло солнце. Целый год провела она в солнечной стране. Когда ей хотелось есть, в котомке всегда находился хлеб, а кувшин из тыквы утолял ее жажду. Земля стала постелью для странствующей королевы. Нелегко ей пришлось одной, но вот настал день, когда она разыскала в этой стране волшебную траву, голубую от верхушки до корня. Но едва бедная скиталица достала свой золотой нож, как голубая трава зашелестела и молвила человеческим голосом:

– Королева, не режь меня своим золотым ножом. Я – голубая трава, но я не та трава, что поет ночью и днем, не та трава, что сокрушает железо.

Вздохнула королева, спрятала золотой нож и отправилась дальше. Через три дня она пришла в другую удивительную страну: там всегда была ночь, светила луна, а солнце никогда не показывалось на небе. Целый год королева странствовала в этой стране.

Когда ей хотелось есть, в котомке всегда находился хлеб, а кувшин из тыквы утолял ее жажду. И вот настал тот день, когда королева разыскала в этой стране волшебную траву, голубую от верхушки до корня, трава покачивалась на ветру и пела:

– Я – голубая трава и пою ночью и днем.

Скиталица тотчас достала золотой нож.

– Королева, – молвила голубая трава, – не режь меня своим золотым ножом. Я – голубая трава, пою ночью, и днем, но я не та трава, что крушит железо.

Королева снова спрятала золотой нож и отправилась дальше.

Через три дня она пришла в страну, где не светят ни солнце, ни луна и всегда царит непроглядная тьма. Когда королеве хотелось есть, в котомке всегда находился хлеб, а в кувшине из тыквы – вода. И вот настал день, когда она разыскала в этой стране волшебную траву, голубую от верхушки до корня. Трава раскачивалась на ветру и пела:

– Я – голубая трава, та, что поет ночью и днем, та, что крушит железо.

Королева достала свой золотой нож и наощупь в темноте пошла на голос поющей травы. Но едва девушка сделала несколько шагов, как железные башмаки лопнули и её босые ноги ступили на волшебную траву. Королева срезала её золотым ножом, а та все продолжала петь:

– Я – голубая трава, трава, что поет ночью и днем, трава, что сокрушает железо.

Королева срезала пучок голубой травы и побрела дальше во мраке ночи, босиком среди колючего терновника. Долго она шла, очень долго. И вот вдали забрезжил рассвет, ночь кончилась, взошло солнце.