Текст книги "Последний трюк"

Глава 43. Колода

– Бог Берабеска хочет, чтобы ты пошёл и убил его? – спросил Путь Горных Бурь. Тот самый высокий человек в приграничной шляпе, который сидел в одиночестве, когда мы с Рози принесли Фериус в салун.

– Не уверен, – ответил я. – Точная фраза звучала так: «Ты сейчас придёшь поиграть со мной, Келлен?»

Невысокая, плотная женщина с самыми чёрными волосами, которые я когда-либо видел, представившаяся как Путь Изумрудных Ступеней, наклонила голову, словно пытаясь расслышать нечто, скрытое в моих словах.

– Такая увертюра может означать, что он хочет тебя испытать, – предположила она.

– Испытать? – фыркнула стоявшая рядом с Изумрудом забанская девушка на пару лет младше меня. – Скорее всего, маленький ублюдок хочет заманить меткого мага в свой храм, чтобы убить. Я предлагаю взять артефакты – Бич и те нелепые Кости или что они такое на самом деле – и поменяться ролями с так называемым Богом.

Забанцы ещё меньше моего народа уважают религию (и азартные игры).

– Ты всегда смотришь на вещи слишком прямо, моя тейзан, – вздохнула Изумруд.

– Возможно, я просто вижу их ясно, маэтри, – возразила девушка.

Несколько аргоси высказали собственные соображения, некоторые произносили поэтические афоризмы вроде того, что нельзя путать игроков с фигурками на доске, а другие предлагали тонкие решения вроде: «Давайте просто взорвём двери храма и убьём его».

Рейчиса так увлекло последнее предложение, что я подумал – уж не собирается ли он записаться в тейзаны этого парня, но потом белкокот задрал морду и принюхался.

– Что-то воняет, – сказал он.

– Что, к примеру? – спросил я.

Не ответив, он выскочил из пещеры и побежал вверх по лестнице, ведущей в общую комнату наверху, оставив меня разбираться с пятьюдесятью аргоси, в данный момент обсуждающих моё будущее.

Мать Фериус Энна однажды сказала мне, что быть аргоси – значит выбрать свой собственный уникальный путь жизни. И, хотя этот путь иногда может пересечься с путём другого аргоси, каждому предназначено идти в одиночку. Слушая бесконечные споры, я понял: она упустила главное. Настоящая проблема заключалась в том, что каждый раз, когда в комнате собирается больше двух аргоси, они не могут договориться даже о том, какое сейчас время суток, не говоря уж о том, что делать с Богом, возможно, одержимым мыслью об убийстве.

– Ну ладно! – прогремел голос, заглушивший остальные и заставивший всех ошеломлённо замолчать.

Фериус, неуверенно опираясь на деревянную трость, неуклюже подошла ко мне, и остальные расступились перед ней. Дюррал, её отец, всё время держал руку у её плеча, готовый подхватить её, если она упадёт.

Фериус рассмеялась над собранием аргоси.

– Думаю, все мы знаем, почему наши маэтри учили нас играть в карты с закрытыми ртами.

– Странное замечание, сестра, – сухо заметила Рози, – из уст человека, который вряд ли позволял себе помолчать хоть минуту во время наших с тобой игр.

Фериус ухмыльнулась ей: слабый луч света, пытающийся пробиться сквозь плотное покрывало серых облаков.

«Она выглядит такой… старой», – беспомощно подумал я.

– Перестань смотреть на меня щенячьими глазами, малыш, – сказала она, прихрамывая. – Разве я тебе не говорила, что нет никакого смысла мной увлекаться? Я имею в виду, ты хорошенький и всё такое, но у меня иные вкусы.

Кое-кто из присутствующих засмеялся, и напряжение мгновенно испарилось из комнаты. Краем глаза я заметил, как уголок рта Рози чуть заметно дрогнул. Эта улыбка отличалась от других её сдержанных улыбок и предназначалась только Фериус.

«Предки, – подумал я. – Эти двое что, когда-то были парой?»

Каждый раз, когда они находились на расстоянии удара друг от друга в Семи Песках, они выглядели так, будто собирались сражаться на дуэли – или «драцца», как это называла Фериус.

– Ты собираешься в ближайшее время поправиться? – спросил я, заметив, что она нетвёрдо держит трость. – Или мне снова придётся спасать твою жалкую задницу?

Она всем весом опёрлась на трость и свободной рукой коснулась моей щеки.

– Всегда, малыш. Всегда.

Путь Изумрудных Ступеней неодобрительно закудахтала.

– Сентиментальность не остановит руку Бога, если он стремится завоевать этот континент.

– Как не поможет и попытка заставить его подчиниться, выпоров каким-то жалким обрывком старой верёвки, – ответила Фериус и повернулась к остальным. – Слушайте сюда, люди. У нас, аргоси, нет генералов. Мы не подчиняемся никаким правителям. У меня нет сводов законов, и я никогда в них не нуждалась.

Она убрала руку с моей щеки и дружески похлопала по плечу, но я сразу понял: она пытается скрыть, что ей нужно на кого-то опереться.

– А этот малыш – единственный, с кем Бог, похоже, хочет поговорить. Его путь, извилистый, как ни один другой, приводил его с земель джен-теп куда угодно – от Гитабрии до Дарома и даже до Аббатства Теней. И, куда бы он ни пошёл, он всегда находил какую-то связь с тем, что ставит этот континент на грань войны.

Покалывающий зуд вокруг левого глаза сделал слова Фериус ещё более зловещими. Она была права: все тревожные открытия, сделанные мной за три года, с тех пор, как я покинул родину, казались взаимосвязанными. Ониксовые черви, с которыми мы столкнулись в Академии Семи Песков, таинственные способности монахов Аббатства, сила белого Пленителя, овладевшего мной в Дароме. Я поднял руку, чтобы обвести пальцами извилистые линии, начинавшиеся над левой щекой: моя бабушка наградила меня ими, когда я был ещё ребёнком.

«Я как будто смотрю на кусочки головоломки, но не могу собрать всю картину, потому что одного кусочка всё ещё не хватает».

– К чему ты клонишь? – спросила забанская девушка рядом с Изумрудом, игнорируя хмурый взгляд своей наставницы.

Фериус одарила её дружеской улыбкой.

– К тому, милая, что именно этот малыш решит, каким путём ему теперь идти, чтобы вытащить нас всех из передряги. Любому, кто собирается встать у него на пути, сперва придётся драцца со мной.

В ответ раздался весёлый смех, сперва уважительный, под конец – одобрительный. К сожалению, подобные чувства разделяли не все.

– Кто ты такая, чтобы решать судьбу народа Берабеска? – спросила коренастая женщина, чей цвет лица и ястребиные черты указывали на то, что она родом из этих мест. – Бич – древний артефакт моего народа. Бог, настоящий или нет, принадлежит моему народу.

Фериус возвела глаза к потолку.

– Да, и в настоящий момент твой народ хочет пролить кровь всех остальных народов. Кроме того, ты перестала быть берабеском в тот день, когда выбрала Путь Аргоси, Лили.

– Путь Водяных Лилий, – поправила женщина, и от резкости её голоса мои пальцы дёрнулись. – Не «Лили», не «милая» и не прочая твоя хрень.

Фериус не подала виду, что заметила угрозу.

– Как скажешь, лютик. Хочешь вернуться к своему народу? Иди и найди себе копию кодекса часовщика, или кодекса воина, или того кодекса, который больше тебе подходит. Там тебя ожидает путь, сплошь вымощенный их милыми стихами.

Путь Водяных Лилий двинулась к нам, её движения были плавными, как вода, скользящая по речным камням, и более пугающая, чем гремучая змея, ползущая по песку.

– Речь идёт не о моём выборе, поэтому, возможно, мне следует просто «подрацца» с тобой, идущая Путём Дикой Маргаритки.

Другие аргоси заговорили вполголоса. Некоторые ратовали за мирную беседу, другие уже отступали в сторону, чтобы освободить место для поединка двух женщин. Всё резко оборвалось, когда в пещере прогремел оглушительный взрыв. Всплеск красного и чёрного пламени опалил каменный пол в дюйме от идущей по Пути Водяных Лилий.

Я защёлкнул застёжки своих кобур с порошками, постаравшись, чтобы никто не заметил, как сильно дрожат мои руки.

– Ты угрожаешь мне, тейзан? – спросила идущая Путём Водяных Лилий.

Несмотря на все поединки, в которых я сражался с магами, маршалами, солдатами, шпионами и случайной летающей змеёй, мне никогда не приходилось вставать против аргоси – человека, знающего больше о том, как победить противника с помощью обмана. Мне не нравились мои шансы.

– Фериус – мой друг, – объявил я достаточно громко, чтобы услышали все. – Она моя семья. Поэтому – да, Лили, прими этот первый взрыв как предупреждение, потому что других предупреждений не будет.

Арта валар. Мой лучший талант аргоси. Я был почти уверен, что однажды из-за него меня убьют.

– Ты такой милый, малыш, – прошептала мне Фериус. – Но ты же знаешь, что я прекрасно могу о себе позаботиться, правда?

– Ты еле стоишь на ногах, – прошептал я в ответ. – Поэтому, если ты не собираешься упасть и раздавить её насмерть, просто оставь это…

Я уловил лёгкое движение правого запястья Лили. Оружие, спрятанное в манжете рукава, скользнуло к её ладони. Носком ботинка она стёрла следы взрыва на полу перед собой.

– Первый принцип Пути Грома учит никогда не обнаруживать своё самое мощное оружие, если ты не собираешься на самом деле им воспользоваться, тейзан. Это прекрасно – желать защитить других, Келлен из джен-теп, но этот город полон солдат, храм охраняют правоверные, а шпиль – визири, чьи способности легко соперничают со способностями лорд-магов твоего народа. Кто защитит тебя от них? – Я услышал щелчок металлического предмета, спрятанного в её руке. – Кто защитит тебя от меня?

Я не был уверен, какое у неё оружие, но готов был поспорить, что она сумеет меня убить, прежде чем я снова успею вытащить порошки. Наверное, именно поэтому она выглядела почти такой же удивлённой, как и я, когда второй взрыв, настолько громкий, что он эхом разнёсся по всей пещере, оставил в воздухе запах молнии и трещину в каменном полу у ног Лили.

Идущая Путём Водяных Лилий смотрела на меня, прищурившись, пытаясь понять, как мне удалось сотворить заклинание так, что она не заметила. Меня тоже это интересовало, поскольку я даже не прикоснулся к футлярам.

Взрыв устроил кто-то другой.

– Эту работу выполню я, – сказал кто-то позади меня.

Я был так оглушён взрывом, что не смог разобрать, кто именно. Все остальные уставились на галерею, поэтому я повернулся, чтобы проследить за их взглядами… там стояла она.

Оказалось, что счастье – это покрытая пылью женщина в длинном синем дорожном пальто, настолько облепленном коричневым и золотым песком, что она с таким же успехом могла бы облачиться в саму пустыню. Три пальца каждой руки закрывали крышку маленького железного ящика, шипящего и искрящегося из-за заточённой в него грозы.

Нифения, странствующая чародейка, в которую я влюбился задолго до того, как по-настоящему понял значение слова «любовь», поймала мой очарованный взгляд и подмигнула.

– Скучал по мне? – спросила она.

Глава 44. Защитница

Нифения спустилась по лестнице с галереи неторопливо, показывая, что не собирается ни на кого бросаться.

Айшек, её талисман-гиена, следовал за ней, высоко подняв короткий хвост и выглядя очень достойно, не считая того, что на нём, как на пони, сидел взъерошенный белкокот.

– Запомни на будущее, Келлен, – заметил Рейчис, – вот как тебе надо обставлять своё появление.

– Фериус права, – сказала Нифения, спустившись по лестнице. – Что бы ни ждало на вершине того шпиля, путь Келлена ведёт туда. Я доставлю его в храм.

Айшек довольно сурово тявкнул. Нифения наклонилась и погладила его по голове.

– Мы доставим его в храм.

Рейчис несколько раз на неё зарычал. Я решил не переводить, но она улыбнулась.

– Я хотела сказать, с неоценимой помощью некоего дьявольски красивого белкокота.

Остальные аргоси как будто готовы были хотя бы обсудить эту идею, но идущая Путём Водяных Лилий она не впечатлила. Женщина повернулась к остальным.

– Два едва обученных тейзана не от мира сего и пара непослушных животных? Вот кого идущая Путём Дикой Маргаритки заставила бы нас послать на встречу с Богом?

– Если он и вправду Бог, – выразила сомнение Фериус, – именно их я бы и послала.

– Как и я, – добавила миниатюрная женщина с чёрными как смоль волосами.

Идущая Путём Изумрудных Ступеней начала обходить Нифению, Айшека, Рейчиса и меня, словно мы четверо были неким экспериментальным изобретением.

– Немного силы, немного хитрости и ещё кое-чего… чего-то непредсказуемого.

– Слово, которое вы ищете, – дружба, – сказал я.

Раньше мне никогда не приходило такое в голову, но аргоси на самом деле не заводят друзей. Даже Фериус, несмотря на её любезность, держала остальной мир на расстоянии. Я поймал на себе её пристальный взгляд и более чем когда-либо осознал, какой драгоценной и неожиданной была наша дружба.

Идущая Путём Водяных Лилий оглядела комнату. Думаю, она оценивала, где стоят остальные, прикидывая, что произойдёт дальше. В конце концов она вскинула руки вверх.

– Да будет так. Давайте возложим наши надежды на Путь Бесконечных Звёзд. Самое худшее, что теперь может случиться, – он умрёт, и тогда остальные смогут найти другой путь.

После этого комната довольно быстро опустела. Я попытался остаться наедине с Нифенией, но у неё и Айшека были другие дела.

– Я уже несколько недель не мылась, – объяснила она и резко ткнула пальцем в Рейчиса. – И никаких комментариев от вас, господин.

Белкокот был так потрясён, что в кои-то веки смолчал. Нифения прижала руки к моей груди.

– Я знаю, что мы давно не виделись, Келлен, и это неловко, и… А, чёрт бы всё побрал.

Она обвила мою шею и притянула к себе, чтобы поцеловать.

Иногда она так делала. Просто целовала меня внезапно, без предупреждения, без объяснений и уж точно без обещаний.

Она была такой застенчивой девочкой, когда мы оба были посвящёнными джен-теп. Я понял, что её поведение в последнее время куда больше мне импонирует.

Кто-то за моей спиной кашлянул. На мой взгляд, в тот момент это граничило с оскорблением.

– Простите меня, – сказал высокий, неприятно красивый парень, называвший себя Путём Горных Бурь. – Я надеялся поговорить с Путём Бесконечных Звёзд.

Нифения чмокнула меня в щёку.

– Увидимся через час. Как только совсем стемнеет, мы должны отправиться в путь.

И она опять исчезла.

– Извините за вмешательство, – сказал Путь Горных Бурь, с трудом скрывая ухмылку.

– Чем могу помочь, Буранчик? – спросил я, жестом приглашая его присоединиться ко мне за одним из столов.

Прозвище заставило его вздрогнуть.

– Думаю, я сам напросился. – Он сунул руку во внутренний карман куртки и достал игральную карту. – Тебе она пригодится.

– Дискорданс? – спросил я.

Он пододвинул ко мне карту через стол.

– Не совсем.

Я перевернул карту и увидел замысловатый рисунок из шести кругов, каждый чуть меньше другого. Внутри кругов было полно замысловатых линий, поворачивающих туда-сюда, почти как лабиринт. Мне понадобилась секунда, чтобы понять, на что я смотрю.

– У тебя есть карта храмового шпиля?

– Теоретически.

Я посмотрел на него через стол, чтобы проверить, не шутит ли он.

– Шпиль не открывали для верующих уже много веков, – пояснил он. – Только для верховных визирей и их асабли – это слепые слуги, которые носят священные тексты визирей и переворачивают для них страницы.

Я и забыл, что визирям запрещено прикасаться к страницам своих кодексов из страха их осквернить.

– Разве асабли не набираются из берабесков, которые рождаются не только слепыми, но и немыми? – спросил я.

Буранчик кивнул и улыбнулся.

– Но они, конечно, любят выпить, и хотя нельзя сказать, что они становятся болтливыми, когда пьют, у асабли есть собственный язык.

Его пальцы дёрнулись, проделав несколько едва уловимых жестов, которые заставили мои руки потянуться к футлярам с порошками, прежде чем я понял, что он не творит заклинание.

– Значит, ты нашёл слугу визирей, готового выдать тайны самого священного храма? – спросил я.

Буранчик рассмеялся.

– Думаешь, мне пришлось найти только одного? Келлен, каждому визирю разрешён вход лишь на один из этажей, и, если бы я попытался вытянуть хоть у одного асабли, как туда попасть, он бы меня раскусил.

– Тогда как ты…

– Я занимаюсь этим почти два года. Разные маскировки, разные контакты. – Он протянул руку и постучал по карте. – Иногда я неделями выведывал детали. И всё равно никто намеренно не раскрывал местоположение коридора или прохода. Мне приходилось подталкивать асабли к тому, чтобы они рассказали о своих обязанностях. Каждый раз, когда они описывали одну из них, они слегка поворачивали голову в сторону того коридора или передней, через которые им приходится проходить.

Он откинулся на спинку стула.

– Худшее задание, которое когда-либо давала мне идущая Путём Дикой Маргаритки.

– Фериус была твоей маэтри?

Он насмешливо склонил голову набок.

– Она никогда обо мне не упоминала? Я был её тейзаном до тебя.

Я ощутил знакомый укол негодования. Так я чувствовал себя каждый раз, когда обнаруживал ещё одну часть прошлого Фериус Перфекс, которую она тщательно от меня скрывала. Но я отбросил свои чувства в сторону. Когда ты должен человеку столько, сколько я должен Фериус, ты должен принять ограничения, которые человек решил установить для вашей дружбы.

Рейчис подошёл, запрыгнул на стол и стал принюхиваться к моему лицу.

– Тьфу. Опять ревность?

– Заткнись, Рейчис.

Он подался ближе и заговорщически засвистел – хотя, конечно, никто, кроме меня, всё равно бы не понял, что он говорит.

– Не расстраивайся, партнёр. Я уже отомстил ему за тебя.

Белкокот шире разинул пасть, чтобы показать блестящую, влажную серебряную монету с крошечным рубином в центре.

– Она ведь должна чего-то стоить, верно? – пробормотал он.

То, что Рейчис украл что-то у Пути Горных Бурь, никоим образом не должно было улучшить моё настроение. Но улучшило.

– Ладно, – сказал я, убирая в карман карту с сомнительными планами шпиля. – Пожалуй, мне лучше забрать Нифению и Айшека и уйти. Вряд ли Богу нравится, когда его заставляют ждать.

Буранчик схватил меня за запястье. Рейчис на него зарычал, но аргоси не обратил на белкокота внимания; он не сводил с меня глаз.

– Что ты собираешься делать, когда туда попадёшь?

– Ты о чём?

Было шесть хороших способов заставить его меня отпустить. Я склонялся к способу, в котором Рейчис отрывал кусок его руки, но тут Буранчик резко меня отпустил.

– Прости, – сказал он. – Но я…

Он оглянулся на занавешенную часть пещеры, куда родители отвели Фериус отдохнуть.

– Она умрёт, Келлен. Ты это знаешь, и я знаю. Точно так же, как оба мы знаем: она никогда не захочет, чтобы мы убивали ради неё.

– А что бы ты сделал на моём месте?

Он покачал головой.

– Есть причина, по которой я не присоединился к людям, спорившим, кто именно должен иметь дело с Богом Берабеска нынче ночью.

Он уставился на стол, как будто ему вдруг стало слишком стыдно, чтобы выдержать мой взгляд.

– Но если бы всё зависело от меня, если бы я носил тот дароменский артефакт, который тебе дали Шептуны? Я забыл бы всё, чему учила меня Фериус, отказался бы от любых притязаний называть её своим другом и пошёл бы убивать кого придётся, чтобы спасти ей жизнь.

У меня во рту появился горький привкус. Что-то в его словах, как бы преданно и решительно они ни прозвучали, как бы близко ни повторяли мои собственные слова, сказанные всего пару недель назад, показалось мне трусливым. Если Фериус и научила меня чему-то, так это тому, что смелость означает поиск правильного пути, неважно, какой ценой. Долгом можно оправдать любые злодеяния, если ты позволишь долгу заглушить свою совесть.

– Что ты собираешься делать, Келлен? – снова спросил он.

Я встал из-за стола. Ножки стула заскрежетали по грубому каменному полу.

– Если предположить, что меня не зарежет на улице какой-нибудь фанатик по дороге к храму. Если предположить, что я найду подземный туннель, чтобы попасть внутрь. Если предположить, что я успею добраться до шпиля, прежде чем меня прикончит сотня стражников. Если предположить, что я и вправду попаду внутрь, а твои карты каким-то образом окажутся точны и ни у одного из парней, с которыми ты говорил, не было просто нервного тика, отчего он и дёргал головой. И, конечно, если Бог не сразит меня в ту же секунду, как я окажусь рядом с ним.

У моего собрата-тейзана был слегка извиняющийся вид.

– Да, если предположить всё это.

У меня не было ответа. Стрелка компаса, который существует в наших сердцах, чтобы направлять наш выбор, сейчас вращалась во всех направлениях. Поэтому я поступил так, как, по моему мнению, поступила бы в такой момент Фериус: я сунул ладонь под подбородок Рейчиса и щекотал его до тех пор, пока, одарив меня соответствующим моменту мерзким взглядом, он не выплюнул монету. Я подбросил её в воздух и повернулся, чтобы уйти.

– Пожалуй, я подброшу монетку.