Текст книги "Муассанитовая вдова"

Глава 9. Знакомство

Состояние раба пугало до шварховой печенки. Притащив его на аэроносилках, отсоединила с жемчужного браслета несколько бусин и попросила Гутрун сходить на базар за лучшими средствами для дезинфекции и заживления ран. Соседка окинула меня подозрительным взглядом, но просьбу выполнила.

Пока мы спорили с Аюром, пока он готовил документы, пока искал разблокирующий наручники пульт, который, как выяснилось, он спрятал в сейф, начало смеркаться. Я попросила у маэстро отрез чистой ткани, чтобы накинуть на раба. Настояла, что в интересах маэстро, чтобы никто не сопоставил, откуда раб взялся у меня в доме. На самом деле мысленно уже представляла момент, когда сообщу очнувшемуся мужчине, что он свободен и может идти на все четыре стороны или лететь в любой сектор космоса. Не хотелось, чтобы соседи задавались вопросами, куда я подевала полуконтрактника.

Мы повздорили: Аюр настаивал, что не отдаст ничего, кроме плесневелых тряпок, валявшихся на полу в сарае, а я категорически не хотела прикасаться к ним, не то что нести в собственный дом. Еще один секкер изменил отношение маэстро к происходящему. Аюр приказал слугам принести покрывало и сложить на носилки «вещи из кладовой». Две бледно-зеленые орши, кидая любопытные взгляды на теперь уже моего полуконтрактника, укрыли несчастного одеялом, сверху навалив длинные сухие ветки, пару кривых тыкв, несколько крупных кабачков и выкорчеванный сорняк, в результате чего современные аэроносилки превратились в подобие тачки на воздушной подушке, которые арендовали состоятельные оентальцы, когда выбирались основательно закупиться. Благодаря такой маскировке даже любопытной соседке не пришло в голову, что я привезла домой еле живого гуманоида.

По сравнению с пентахаусом на Цварге мой дом на Оентале был крошечным: небольшая прихожая, спальня, гостиная, кухня, крыло, которое я называла прачечной, – там располагались душ, ванная и комнатка со стиральной и сушильной машинами. Плюс чердак и подвал, но спускать мужчину в подвал или затаскивать на чердак я не рискнула, а потому временно поселила его на узком длинном диване в гостиной.

Не задумываясь, я разрезала ножницами и отправила в утилизатор то недоразумение, которое когда-то было рубашкой. Выпрямилась и замерла, из меня будто вынули внутренний стержень, на котором до сих пор держалось все самообладание. Тот стержень, благодаря которому я хладнокровно торговалась за раба и фактически за бесценок купила жизнь.

Легкие невыносимо сдавило. Пальцы задрожали.

При свете диодной лампы взору открылась ужасающая картина. Конечно, все это я мельком видела в сарае, но в полутьме не разобрала деталей. Хотя к лучшему – если бы увидела это утром, вряд ли смогла бы совладать с собой. А если бы ушлый торговец понял, что я во что бы то ни стало собираюсь выкупить жизнь раба, сделка не ограничилась бы магнитными наручниками и тремя секкерами.

Грудь и руки мужчины были испещрены воспалившимися нарывами и глубокими уродливыми язвами. Желтовато-гнойная жидкость сочилась из волдырей с неровными краями, запекаясь поверх бурых пятен крови. На животе и боках кожа растрескалась и отслаивалась рваными лоскутами. Синие вены оплетали жилистые руки, на сгибах локтей и предплечьях просвечивали так сильно, будто кожа стала тонкой полупрозрачной тряпицей. У меня на миг помутнело перед глазами, а мельчайшие волоски на теле встали дыбом. Даже я, чистокровная цваргиня, всегда спокойно относившаяся к любым травмам, в первые секунды не могла заставить себя пошевелиться.

«Вселенная, как же ему должно быть больно! Хорошо, что он без сознания. Откуда это?»

Недолго думая побежала искать в переносной аптечке шприц-пистолет и ампулы со снотворным и обезболивающим, благо после посещения Миттарии удалось обзавестись самыми простыми лекарствами. Прежде чем очистить кожу, надо убедиться, что он не проснется и не умрет от болевого шока. После стандартной дозы, выданной моему невольному пациенту, я на секунду задумалась и впрыснула ампулу успокоительного еще и себе. Для цваргини это пшик, действовать будет недолго, но хоть что-то. Вдохнула-выдохнула, впервые за два года концентрируясь на том, чтобы представить себе крылатую деву-воительницу, и впервые в жизни призывая себя к спокойствию не ради комфорта окружающих, а ради того, чтобы пальцы не дрожали.

«Ты сможешь, Селеста, у тебя все получится».

Принесла тазик с водой, мягкую губку и приступила к долгой рутинной и кропотливой работе. Губка скользила, вбирала в себя грязь, затем я смачивала ее и вновь проводила, стараясь как можно меньше задевать воспаленные места. Худшее выяснилось после удаления гноя: в большинстве открытых язв остались крохотные ниточки от мерзких тряпок, что валялись в вонючем сарае Аюра. Пришлось спешно перерывать пожитки в поисках пинцета. Чтобы точно ничего не пропустить, я использовала камеру на коммуникаторе и наспех скачанное приложение как увеличительное стекло. Обмыла грудь и руки несчастного и принялась выковыривать оставшуюся дрянь.

Когда я закончила лишь с тем, что было доступно взгляду, за окном давно стемнело. Поясницу нещадно ломило из-за неудобной позы, в которой пришлось провести несколько часов напролет. Страшно хотелось спать, от колоссального перенапряжения вновь начали подрагивать пальцы. Все то время, что я очищала раны, с губ незнакомца срывались сиплые хрипы, заставая невольно думать: а вдруг все зря? Вдруг он умрет?

Черты лица раба скрывались за густой неаккуратной бородой. Я пыталась рассмотреть, кто передо мной, понять хотя бы расу, но так и не смогла определиться. Растительность на лице говорила, что это не цварг, но при этом и на человека раб тоже не был похож. Даже на смеска. Хорошо помня внешность Мишеля, с уверенностью могла сказать, что передо мной не полукровка. Тогда кто же?..

Мужчина застонал. Спешно обработав раны спреем с антисептиком и анестетиком, я ввела в вену раствор, ускоряющий регенерацию.

Весь вечер кусала губы и раздумывала, не потратить ли остатки жемчуга на вызов дока, но в итоге отмела эту соблазнительную мысль. У меня оставалось не так много местных наличных, если что-то срочно понадобится. Слетать на ближайшую технологичную планету и снять деньги в банкомате-анонимайзере в ближайшее время я тоже не смогу, а гарантии, что местный док будет обладать хотя бы сносной квалификацией, никакой. Зато, если он окажется оршем, вся округа, несомненно, узнает о полутрупе в моем доме.

Удалив пинцетом последнюю ниточку с тела мужчины, отложила инструмент, вытерла струящийся пот со лба и усмехнулась: за два последних года разнообразного опыта и впечатлений я приобрела больше, чем за всю сытую и ленивую жизнь на Цварге.

Коммуникатор показывал полночь, но вместо того чтобы идти спать, я сполоснула руки в чистой воде и цепко осмотрела незнакомца на предмет менее поврежденных частей тела, чтобы аккуратно перевернуть его на бок. Не придумала ничего лучше, чем заклеить глубокие нарывы на груди медицинскими салфетками с липким краем, чтобы не потревожить раны. Я была уверена, что легко получится повернуть пациента, однако, несмотря на болезненную худобу, раб оказался страшно тяжелым. С гравитационных носилок на диван его переложил встроенный роботизированный подъемник, и сейчас мне впервые довелось попытаться поднять на первый взгляд костлявое тело.

– Черная дыра! Или я стала слишком слабой, или на этом треклятом диване гравитационный колодец! – зло пропыхтела, тщетно пытаясь перевернуть эту тушу и одновременно осмотреть спину.

В конце концов я придумала положить на край дивана коммуникатор, выставить на таймер фотоаппарат и… получить желаемые снимки. То ли Вселенная была на моей стороне, то ли странная болезнь проявлялась у раба лишь спереди, но, к моему величайшему удивлению, нечеткие снимки на экране показали, что язв на спине нет, лишь холмистой дорогой выпирающие острые позвонки да бледные полосы шрамов.

Грудь и руки обработаны, на голове ран нет, спину можно назвать чистой по сравнению со всем остальным. Остались ноги. Взгляд задержался на истертом ремне штанов. Несколько секунд я стояла, закусив губу и не зная, что делать. Проклятое цваргское воспитание не позволяло мне нагло раздеть незнакомого и, в общем-то, беззащитного мужчину. Шумно вздохнула.

– Селеста, ну что ты там не видела? Двадцать лет замужем была…

Мысли о покойном супруге впервые за долгое время подняли настроение. Ему бы точно стало плохо с сердцем, увидь он воочию тот сарай и узнай, какую работу по очищению язв я проделала. Он вздрагивал и бежал мыть руки при виде не то что крови – томатного сока. А уж если бы кто-то из цваргов понял, что я собираюсь сделать сейчас, из уважаемой леди Гю-Эль я на всю жизнь превратилась бы в падшую женщину. И все же… Расстегнула брюки на мужчине и насколько возможно приспустила ткань. К счастью, незнакомец носил белье. Правда, оно прилегало плотно и обрисовывало мужской орган, оказавшийся весьма внушительным даже в спокойном состоянии. Шварх… очень крупным… В мысли само собой прокралось идиотское сравнение, что у Мартина был меньше. Я потрясла головой, отгоняя воспоминания, и осмотрела кожу. На бедрах никаких ран не обнаружилось.

– На сегодня точно все, – пробормотала, вкалывая еще дозу жаропонижающего.

Брюки, разумеется, застегнула обратно.

По-хорошему, надо бы дать антибиотики, но кто его знает, от чего нарывы? Почему локализованы на груди? Как организм полуконтрактника отреагирует на сильный препарат?

Набросила на пациента покрывало и, пошатываясь, отправилась спать. Часы предвещали скорый рассвет.

Шел третий день. Я боролась с жаром раба и обрабатывала его кожу антисептиками и заживляющими средствами. Соседка чуть не лопнула от любопытства, что же у меня случилось, коли срочно потребовались лекарства, хотя даже в сезон кислотных дождей я не просила ее о помощи. Пришлось врать, что, пока готовила, не совладала с разделочным ножом, а тот возьми и порежь ногу. Почему ногу? Да потому, что на мне была надета майка с коротким рукавом, а вот ноги, к счастью, прикрывал фартук. Орша долго переваривала сказанное, сочувствующе охала и… выдала совершенно иррациональное: «Мужика тебе надо, Леста». Не поняла, к чему был этот выпад, но пирог из корней кистаса, к счастью, переключил внимание соседки.

Я зашла в гостиную, поставила поднос со спреями и заправленным шприц-пистолетом на журнальный столик, отбросила покрывало и привычно села около бедра мужчины. Незнакомец все три дня лежал на спине, лишь слегка меняя позу. Очевидно, ему ненадолго становилось лучше, но устойчивый жар не давал полностью прийти в себя.

Высокий лоб и заросшую густой щетиной щеку пересекала длинная прядь волос. Машинально потянулась, чтобы убрать ее с мужского лица, заправив за ухо, и случайно дотронулась до рога. Испуганно замерла. Мартин терпеть не мог, когда я трогала эту часть тела. Органы восприятия бета-колебаний очень чувствительны, улавливают мельчайшие эманации живых существ, и беззастенчиво дотронуться до рогов – это как положить руку на мужской пах. Вопиюще возмутительно, преступно оскорбительно, и далеко не каждому мужчине будет приятно.

Но пациент так и не пошевелился. Ну и слава Вселенной! Облегченно выдохнув, провела подушечками пальцев по его груди, нащупывая край салфетки. Вот здесь, около ребер, была сильно загноившаяся язва, с трудом ее промыла… Наклонилась ниже, пыхтя от усердия, наконец поддела ногтем кончик силиконовой подложки и мягко убрала повязку. Моему изумлению не было предела! Видимо, спреи стоили своих денег, и в кои-то веки на Оенталь доставили не разбавленный контрафакт, а концентрированный заживляющий раствор. Место, где пару дней назад зияла воспаленная плоть, затянула тонкая розовая кожица.

Я зачарованно дотронулась до нее и погладила, не веря своим глазам, как вдруг крупная мозолистая рука накрыла мои пальцы. Мгновенно прострелило ощущение сродни тому, когда тебя застукали за чем-то неприличным. В голове обжигающе ярко вспыхнуло предательское воспоминание, как я накануне расстегнула ему брюки.

«Расщепите меня на атомы, надеюсь, он не читает мысли. И эмоции тоже…»

Резко глянула на лицо мужчины. Он смотрел так пристально, что в голове вмиг стало пусто и гулко. Если по состоянию тела, морщинкам на лбу я до сих пор думала, что мужчина пожилой, то сейчас…

Эти блестящие омуты просто не могут принадлежать старику!

Молчаливый взгляд почти осязаемо потрогал мое лицо – скулы, нос, подборок, губы, переместился на волосы, шею, затем изучил одежду – футболку с коротким рукавом и шорты, в них я любила ходить по дому. Почему-то стало стыдно за свой внешний вид, захотелось натянуть штаны или платье, но я отогнала дурацкие мысли.

«Гравитационная нестабильность, передо мной какой-то полуконтрактник, почему я так волнуюсь?»

И совершенно забыла, что хотела сказать, когда незнакомец очнется. А на каком языке говорить? Он знает хотя бы местное наречие?

– Где я?

К моему колоссальному облегчению, он заговорил на межгалактическом. Голос прозвучал надтреснуто и сипло, и мужчина откашлялся, прочищая горло.

– У меня дома.

– Как тебя зовут?

– Леста.

На лбу собеседника выступили бусины пота. Я видела, что он еще борется с жаром, ему сложно говорить, и потянулась за водой, но меня силой удержали, сжав запястье.

– Я тебя купила, – пробормотала, чувствуя себя глупо. – Отпусти, пожалуйста, мою руку. Тебе ничто не угрожает, откуда бы ни были твои раны. Они, кстати, почти зажили. Ты здесь в безопасности…

– Купила? – перебил мужчина таким странно-вибрирующим низким голосом, что каждую клеточку тела буквально пронзило из ниоткуда взявшееся волнение.

– Да, не переживай, все в порядке. – «Селеста, ты сейчас кого успокаиваешь? Себя или его?» – Я приобрела тебя по договору Оенталя у маэстро душ и желаний. Ты сейчас мой полуконтрактник, но, когда придешь в себя, я тебя отпущу. Смотри, на тебе уже нет наручников. – Кивком указала на его кисть, думая, что это успокоит очнувшегося мужчину.

Похоже, я совершила тактическую ошибку. Он неохотно перевел взгляд на руки и изменился в лице, будто в него внезапно дикий зверь вселился.

– Ты сняла с меня успокоители? Зачем?!! – угрожающий рык пронесся по дому.

Я опешила. Реакция мужчины настолько обескуражила, что последние разумные мысли сгорающими метеорами вылетели из головы. Желание свободы для любого разумного существа мне казалось очевидным и исконно природным, и я не нашла, что ответить. Воздух со свистом вылетел из легких, когда ноздри моего визави расширились, а глаза покраснели.

– Зачем ты сняла с меня наручники, женщина?! Совсем глупая?! Жить надоело? Ты каждого подонка стремишься освободить?

«Дезинтегрируйте меня в звездную пыль…»

Он потряс моей рукой, зажатой его лапищей, словно пытаясь добиться разумного ответа. Но какой может быть здравый ответ, когда разговариваешь с безумцем?! Даже перед прессой я никогда не докатывалась до столь жалкого блеянья.

– Э-э…

Этот ненормальный неожиданно сузил серые глаза и резко притянул меня к себе, распластывая по еще недавно израненной груди. Весьма твердой, несмотря на худобу.

– А может, ты из тех, кому нравится грубое отношение?! – Щеку и мочку уха обдало внезапно горячее дыхание. Мужская ладонь уверенно разместилась на моей ягодице. – Ну, Леста, признавайся, с какой целью меня купила у Аюра? Захотелось чего-то остренького? Не боишься, что с тобой может сделать не связанный раб?!

Пока он нес какую-то дичь, я оправилась от первого шока, вывернула руку, дотянулась до журнального столика, нащупала шприц-пистолет со снотворным и всадила полную ампулу в шею взбесившемуся полуконтрактнику. В ту секунду, когда я нажала на спусковой крючок, в темных глазах промелькнуло удивление. Секунда, – и мужчина обмяк. Я резко вскочила, отплевывая попавшие в рот волосы, и на дрожащих ногах поплелась перезаряжать шприц-пистолет. Чувствую, он мне еще понадобится.

«Вот же придурок…

Придет в себя, и избавлюсь от него по-быстрому. Селеста, чем ты думала, когда решилась приобрести раба на Оентале? Сомнительно, что он вообще разумен».

Льерт Кассэль

Сознание покачивало на теплых волнах, и я думал, что умер. Какое-то время легкие еще обжигало, затем навалилась блаженная темнота, а боль отступила, оставив после себя тонкий аромат эдельвейса. Так пахло в снежных горах на моей родине. Неужели так же пахнет желанная смерть? Как приятно…

Из странного, почти сладостного состояния меня вывела какая-то эмоция. Мягкая, как дуновение ветерка, она коснулась рогов и испуганно отшатнулась. Ветер? Эмоции? По ту сторону жизни? Быть такого не может… Или может?

Еще несколько секунд ничего не происходило, а затем я понял, что ощущения совсем не фантомные. Кто-то меня касается, вот уже рядом с ребрами. Прижал ладонью чужую маленькую ручку и приоткрыл глаза, пытаясь понять, где я и что случилось.

Передо мной сидела испуганная светловолосая девушка, которая приходила во снах, а я принял ее за ангела. Она что-то лепетала, кусая губы. Оказалось, ее зовут Леста и она купила меня у Аюра. Воспоминания нахлынули внезапной лавиной, все и сразу: смерть Фьенны, быстрый военный суд, радиоактивная тюрьма на забытом астероиде, пираты…

– Смотри, на тебе уже нет наручников! – В тяжелые размышления вклинился голос хорошенькой захухри.

То, что она слабая человеческая девушка, у нее буквально на лбу написано: длинные золотистые локоны, милая челочка, пронзительные кофейные глаза – кстати, необычное сочетание для захухри – ямочки на щеках, маленький носик. Мои ладони были в разы крупнее, чем тонкие аристократические запястья Лесты, а грубые мозолистые пальцы с заусенцами не шли ни в какое сравнение с ее с аккуратными овальными ногтями. Она все говорила, а я вдруг испытал глухую ярость, поняв, что наручники, с которыми уже сжился, проносив не один десяток лет, вдруг исчезли!

– Ты сняла с меня успокоители? Зачем?!!

Как и ожидалось, глупый ангелочек не смог даже слов подобрать в свое оправдание. Ну не дуреха ли? Девушка! Беззащитная! Сидит на одной постели с незнакомым мужчиной и радостно щебечет, что сняла с него таноржские успокоители! Высокотехнологичные устройства, которые по окончании суда надевались на преступников до конца жизни. Они распадались на звенья-полукольца, лишь когда у гуманоида окончательно пропадал пульс, и в очень редких случаях их снимали после успешной апелляции.

Она что, ненормальная? Купить больного полудохлого раба, зачем-то его выхаживать, снять наручники?!..

На миг на симпатичном личике проявились упрямые черты Фьенны. Она так же глупо себя повела, поверила траскам, обвела меня вокруг пальца… и только поэтому произошла трагедия.

Ярость на поступок Фьенны, на себя, что не смог уберечь невесту, смешалась со злостью на непонятную девчонку, освободившую меня. Перед глазами вспыхнуло прошлое, так ярко и дико, что хотелось выть. Под гнетом эмоций и призраков прошлого я схватил Лесту и притянул к себе, демонстрируя, что могло бы произойти, будь на моем месте любой другой гуманоид – с плохими мыслями. Жестокие слова сорвались с губ, нутро замерло в ожидании, что вот – сейчас! – она испугается и заплачет. Будто бы этот миг мог поменять и перечеркнуть прошлое! Если бы Фьенна испугалась, если бы самовольно не пошла на те переговоры…

И понял, что просчитался, почувствовав тонкий комариный укус в районе шеи. Тело предало, переставая слушаться.

Глава 10. День первый

Селеста Гю-Эль

Взвинченная, я снежным вихрем залетела в спальню и с силой хлопнула дверью. Той дозы снотворного и жаропонижающего, которую я всадила в наглого раба, должно хватить на половину суток, но меня все равно потряхивало. Спасла на свою голову! Прав был внутренний голос, зудя, что не нужны мне такие проблемы. И что теперь делать? Выпроводить надо побыстрее и забыть, как страшный сон.

Отпечаток бесстыжей загребущей лапищи так и горел на ягодице. Мужчина, чье имя так и не выяснила, не ударил, не шлепнул, а просто сжал, причем через ткань и совершенно не больно, но место, которого он коснулся, все равно чувствовалось пылающим ожогом. Так унизительно! Дикарь неотесанный! Я наворачивала круги по спальне, плевалась от злости и негодования, а потом… внезапно успокоилась.

Селеста, ну что ты хочешь от бывшего раба? Интеллигентности? Культурного обхождения?! Утонченных манер?! Вон старший сыночек Гутрун пробрался в чужой дом, почуяв запах еды, напугал до шварховой матери и ничуть не раскаивался в своем поведении. А судя по заверениям соседки, хамоватый Хэварт еще и «завидный жених» на Оентале. С воспитанием и безукоризненными манерами цваргов не сравнить. Что касается незнакомца… Неизвестно, сколько лет он провел в ужасных наручниках и как с ним обращались, может, в самом деле слегка тронулся умом? В конце концов, он проснулся непонятно где, ничего не знает, и тут девица в шортах объявляет, что выкупила его контракт. Вдруг и правда что-то неправильное себе надумал?

Я шумно вздохнула и полезла в шкаф за джинсами. В разгар лета днем стояла невыносимая жара, но я решила, что, пока мужчина живет в этом доме, мои ноги будут закрытыми. Откормлю его, выхожу и отпущу, и можно будет снова одеваться удобно.

Успокоившись окончательно, я заплела косу и вышла в гостиную, ожидая, что незнакомец тихо спит на диване. Не тут-то было. Диван оказался пустым.

На бесконечную пару секунд мыслями завладела откровенная паника. Сбежал? Почему-то я думала не о том, что если мужчина нападет на кого-то или учинит разгром, то обвинят меня, а о том, что ему может стать плохо или он не поймет, что ему будут говорить на местном наречии. На Оентале не все знают общегалактический. Но стоило мне пошевелиться, как явственно послышался шум воды.

Стыдоба, Селеста! Пока ты в негодовании металась по спальне, он проснулся и пошел мыться, а ты уже навоображала… Как только очнулся-то? Может, медицинские препараты на его расу не особенно действуют? Надо бы вызнать подробнее.

Пока в нерешительности раздумывала, что делать – ждать незнакомца в гостиной, метнуться в спальню за шприц-пистолетом или вовсе уйти на кухню и успокоить себя привычной готовкой, – скрипнул вентиль душа, шум воды стих. Сердце ускорило бег, ладони вспотели, напряжение молнией пронзило позвоночник.

Характерный звук шагов босых ног раздался в коридоре. Нет, мужчина не шлепал по полу, наоборот, двигался на удивление тихо для того, кто недавно валялся в горячечном бреду. Просто врожденный слух улавливал и не такие шорохи.

Шаги приблизились, на пороге гостиной нарисовалась мужская фигура. Как в замедленной съемке я скользила взглядом снизу вверх, будто впервые разглядывая раба. Узкие стопы с неожиданно аристократически высоким подъемом и крупными костяшками на лодыжках. Истрепавшиеся штаны, прилипшие к влажным икрам и бедрам, не скрывали длинные крепкие ноги. На несколько секунд взгляд прикипел к ямке пупка и поджарым мышцам живота, которых раньше не было видно из-за многочисленных язв и нарывов. За фантастически короткое время раны заросли, лишь светло-розовая кожа кое-где указывала, что там были воспалившиеся раны. Зато теперь виднелся каменный пресс и твердая мужская грудь. По структуре мышц угадывалось, что когда-то незнакомец был крупнее и накачаннее. Так случается с бывшими профессиональными спортсменами, забросившими тренировки, – даже спустя десятки лет видно, что их тело отличается от сородичей. Полуконтрактник передо мной казался невероятно худым, кожа обтягивала торс так, что ребра можно пересчитать, не дотрагиваясь. Тем не менее даже в таком «жалком» состоянии он был значительно крупнее меня. И сильнее.

Мужчина кашлянул. Почувствовав, что слишком пристально и неприлично долго разглядываю его тело, перевела взгляд выше и замерла. Некогда запутанные сальные волосы ниспадали на плечи и грудь гладкими влажными прядями. Сложно точно сказать, какого цвета – волосы переливались всеми оттенками коричневого от темного шоколада до пшенично-золотого и карамельного. Но не это поразило больше всего. Неопрятная борода, ранее полностью скрывавшая лицо, была сбрита, взору открылись впавшие щеки, бугры высоких скул, линия крепкого подбородка с ямочкой, четко очерченные, но сжатые в тугую линию губы, ясные серые глаза… Все-таки с возрастом раба я колоссально просчиталась. Он был не стар. Отнюдь.

– Прошу прощения, Леста, – заговорил мужчина, как только наши взгляды встретились. Голос медовой патокой разлился в воздухе. Ничего общего с надтреснутыми сиплыми хрипами, которые мне довелось слышать трое суток напролет. – Я повел себя просто ужасно, этого не повторится. – Очередная волна паники прошлась по телу, поднимая волоски дыбом. Его точно не подменили? Может, задумал что-то плохое и решил усыпить мою бдительность?! – Не знаю, как объяснить то, что произошло час назад. Не иначе как помутнение рассудка. Мне жаль, что напугал тебя.

Была бы рада этим словам, если бы в правой руке бывшего раба не блеснуло лезвие ножа.

Льерт Кассэль

Я лежал, не шевелясь, привычно давая организму возможность поскорее вывести обездвиживающее вещество, которое вколола мне человеческая девушка. Минуты текли одна за другой, в голове постепенно прояснялось, и стало ужасно стыдно. Леста сказала, что выкупила меня, что сняла наручники, явно заботилась, а я повел себя как последний идиот. Фьенны больше нет, она умерла давным-давно, и ничто не повлияет на прошлое и не воскресит мою невесту.

Надо извиниться.

Размышляя о прошлом, я почувствовал, что пальцы ощутимо покалывает. Сжал их в кулак, поднял перед лицом, фокусируя зрение, ухватился за спинку дивана, медленно подтянулся… Когда очнулся в первый раз, возможности рассмотреть обстановку не было. Сейчас же взгляд скользнул по простенькой, но современной пластмассово-тканевой мебели, чистому полу из универсального синтетического паркета, уютным занавескам на окнах. Изумленно моргнул. На обстановку космического корабля не походило, но, возможно, пока я был в отключке, меня перевезли на другую планету? Стоило подойти к окну и увидеть характерное гигантское синее солнце, рыжевато-розовые облака, четыре спутника, выстроившиеся идеальным ромбом над горизонтом, и колючие кусты кистаса, стало очевидно, что я все еще на полуаграрном Оентале, просто у хозяйки дома хороший вкус. Если цвет и размер местной звезды и флора еще могли совпасть, то столь редкий орбитальный резонанс спутников – нет.

Сделав себе мысленную заметку посмотреть на ночное небо, чтобы определить по положению созвездий, как долго я пробыл в отключке, обошел небольшое жилье. В дверь, за которой, судя по шорохам, скрылась Леста, дипломатично стучаться не стал. Осмотрел небольшую кухню, сантехническое крыло, вход в подвал, лестницу на чердак. Весь дом оказался меньше моей «Сверхновой».

Отражение в узком зеркале в прихожей заставило вздрогнуть. Я подозревал, конечно, что годы заточения на астероиде и плен у пиратов не сказались положительно на моей внешности, но чтобы настолько…

Отличительный фиолетовый оттенок кожи под действием радиации жестокой звезды, вокруг которой вращался безымянный астероид, давно потерял насыщенность. Вначале кожа посерела, а позднее из-за смены облучения приобрела бежевый, как у людей, цвет. Некогда черные волосы и брови выгорели, стали настолько светлыми, что оттенок их я бы не взялся определить. Глаза тоже выцвели. Я криво ухмыльнулся хилому страшиле из зазеркалья. Куда подевались мышцы? Мясо? Что за плоская грудь и торчащие ребра? Фу, позорище, самому противно.

Отвратительная борода маячила перед глазами грязной мочалкой. В какой-то момент – официально я еще числился заключенным на астероиде – у меня начала расти щетина. Видимо, тоже из-за облучения, ведь у цваргов никогда не было лишней растительности на лице. Из зеркала на меня смотрел какой-то дряхлый старик отсталой расы. Уже давно не цварг…

Рога – гордость и символ любого цварга, органы, с помощью которых мужчины улавливали волновые колебания мыслящих существ, – и те поблекли, покрылись трещинами и высохли. Повезло, что каким-то чудом научился блокировать бета-колебания так же, как и купировать боль. Или, наоборот, не повезло? Если бы не эта способность, давно окочурился бы и попросил прощения у Фьенны на том свете.

С ненавистью посмотрел на свое тело, скрипнул зубами от бессильной злости и пошел на кухню выискивать нож, чтобы побриться и привести себя в относительный порядок. Надо воспользоваться моментом, пока захухря спряталась в спальне.

Душ оказался обычным, со стандартными вентилями, как в большинстве гостиниц Миров Федерации – чтобы гуманоиды не путались, включая воду. Густой пар заполнил тесное пространство душевой, тугие горячие струи ударили в плечи и спину.

Хорошо! Как же давно я не мылся в нормальном душе, уже и не надеялся, что доведется. Не в грязной ледяной луже и не из шланга в общей камере. Кусочки салфеток, которыми меня облепила эта смешная девчонка, намокли и отлепились, являя уже заросшие участки кожи. Усмехнулся. Ускоренное создание клеток и повышенная плотность тканей и тут не подвели. Надеюсь, это не очень сильно напугает захухрю. У людей, насколько помню, такой регенерации нет.

Наскоро сделав все необходимое, натянул брюки и, уже не глядя в зеркало, вышел.

Леста стояла посреди гостиной, растерянная и нервничающая. Мне и прислушиваться к ее эмоциям не пришлось, чтобы понять, что она чувствует. Жгучий стыд захлестнул с головой. Напугал беззащитную захухрю, молодец, Льерт, так держать! Еще отбери у ребенка шоколадку!

Скомканно извинился – шварх, никогда не умел этого делать! – и протянул нож рукояткой вперед.

– Взял на кухне, чтобы побриться.

Девушка отпрыгнула зайцем и посмотрела широко раскрытыми темно-карими, как крепкий кофе, глазами. Шумно сглотнула. Я замер, мысленно проклиная себя.

«Совсем одичал, дружище…»

– Наверное, надо было сразу представиться. Меня зовут Льерт.

На языке крутилась родовая фамилия, но… После произошедшего на «Сверхновой» я недостоин ее носить. Блондинка отмерла, забрала у меня разделочный нож и уточнила:

– Льерт?..

Прозрачный намек на вторую часть имени. Я отрицательно покачал головой.

– Просто Льерт.

– Леста Эль, – еще раз представилась девушка, поспешно пряча руки за спину.

Почему-то остро вспомнилось, как Фьенна в каждую нашу встречу протягивала руку для стандартного поцелуя в запястье. Исконно цваргский жест, с учетом демографического кризиса означающий что-то вроде женского ответа: «Я вас заметила и запомнила, быть может, позднее обращу внимание». А когда даже руки не подают, следует читать: «Вы мне омерзительны».