Текст книги "Хроники Брэдбери"

В семействе Брэдбери и не догадывались, что у них растет не по годам развитый ребенок. Эдна Хатчинсон, вышедшая в 1924 году замуж за Биона, вспоминая знакомство с новообретенным племянником, заявила: «Он был обычным мальчуганом». Однако любимый мамин мальчик, выкормленный из бутылочки, рос, и его натура давала о себе знать – проявилась любовь к вниманию публики, которую Рэй пронес через всю жизнь. Он идеально вписался в классический образ младшего сына, любил развлекать людей и привлекать к себе внимание. «Бывало, он играл в песке на дворе, – вспоминала Эдна Хатчинсон, – а когда я проходила мимо, говорил: «Эдна, смотри!» – и съедал ложку песка».

Семейные традиции тех времен Рэй запечатлел в «Вине из одуванчиков» – элегической повести о лете на Среднем Западе. Летними вечерами, когда на Уокиган спускались сумерки, все большое семейство Брэдбери собиралось после ужина на веранде дома бабушки и дедушки Рэя по адресу: Вашингтон, 619. Эти сумеречные посиделки запечатлелись в самых ранних детских воспоминаниях Рэя. Сэм Брэдбери раскуривал трубку, а мальчики вытягивались на дощатом полу и слушали пение наступающей ночи, пока взрослые негромко разговаривали. «Через ксилофонное поскрипывание половиц до меня доносился рокот дедушкиного голоса, – вспоминал Рэй. – Можно сказать, это было своего рода простейшее радио».

Хотя маленький Рэй еще не вполне понимал, о чем говорят взрослые, в их голосах он улавливал печаль одиночества – ведь даже самые прекрасные времена неизбежно подходят к концу. Эту атмосферу он описывал в «Вине из одуванчиков»:

«Если встать под окнами столовой, можно было услышать, как около семи от столов со скрипом отодвигаются стулья, чьи-то пальцы пробегают по желтым зубам пианино, кто-то чиркает спичкой, в пенную мойку со звоном опускается посуда, стенные полки постанывают под весом тарелок, и откуда-то доносятся едва слышные звуки патефона. А когда вечер подкрадывался ближе, на сумеречных улицах в тени раскидистых дубов и вязов один за другим появлялись на верандах люди, словно фигурки в часах, предсказывающих погоду… Сидеть на веранде летним вечером так приятно, спокойно и уютно, что отказаться от этого просто немыслимо. Благим ритуалам суждено жить долго».

Когда Рэю исполнилось два года, в его жизни появилось радио. Из простых деталей – кристалла, мотка швейных ниток и обрезка медной проволоки – дедушка Брэдбери собрал детекторный приемник и слушал его в спальне наверху. Однажды он привел туда Рэя, посадил на колени и надел на малыша наушники. «Я услышал музыку из далекого Скенектади, и это было мое первое настоящее знакомство с радио, – вспоминал Рэй. – Слушая, как поют далекие голоса, я и не догадывался, что слышу будущее». Так началось влияние средств массовой информации на впечатлительную натуру Рэя Брэдбери. Немногим более года спустя, зимой 1924-го, головокружительное мелькание кадров черно-белого немого кино зачарует мальчика и на всю жизнь возьмет его в плен.

Эстер Брэдбери обожала кино и передала эту любовь младшему сыну, тем самым оказав серьезное влияние на его жизнь и творчество, в которых кино всегда играло решающую роль. Муж Эстер не разделял ее увлечения, поэтому она часто брала на дневные киносеансы Рэя. По его воспоминаниям, мать смотрела не меньше одного фильма в неделю. Жаркими днями, когда на улице нещадно палило солнце северного Иллинойса, Эстер с младшим сыном сбегала в темный кинозал, как в другой мир, а холодными зимними днями укутывала Рэя потеплее и приводила в уютный кинотеатр греться.

В феврале 1924 года Эстер впервые отвела Рэя в расположенный недалеко от дома кинотеатр Elite. На афишах рекламировался фильм «Горбун из Нотр-Дама» с Лоном Чейни. Билет со скидкой на картину продолжительностью два с половиной часа стоил пятьдесят пять центов. Рэй почти не запомнил обстановку и посетителей кинотеатра в тот зимний день, зато черно-белые кадры, мелькавшие на экране, оставили в его памяти неизгладимый след. Говорить, что фильм потряс трехлетнего мальчика, было бы преуменьшением: он заложил в плодовитом уме Рэя основы того, что станет впоследствии его фирменным стилем: вкладывать элемент причудливого, фантастического и невероятного в откровенно человеческие истории. «По воле божьей я оказался существом, к которому накрепко прилипают метафорические образы, – объяснял Рэй. – Все увиденные метафоры, начиная с «Горбуна из Нотр-Дама», навечно застревали у меня в памяти».

В этом классическом фильме Лон Чейни играет одну из самых непростых ролей в своей карьере – уродливого горбуна с нежным сердцем. «Горбун затронул в моей душе некую тайную струну, и я, как ни удивительно для трехлетнего ребенка, почувствовал, что во мне самом, возможно, есть что-то от него. Не знаю, как фильм мог пробудить сочувствие в трехлетке, но Чейни сыграл Горбуна так изумительно, а история несчастной любви оказалась такой яркой и трогательной, что я, несмотря на нежный возраст, потянулся к нему всей душой и, хотя был еще мал, ощутил себя Горбуном. Именно так все и вышло», – вспоминал Рэй. Уже в трехлетнем возрасте он чувствовал, что отличается от своих родных – что сам в некотором смысле отщепенец. «Горбун из Нотр-Дама» стал для Рэя утешением, показав, что он не одинок – у него был брат по духу, живший в высокой башне мрачного средневекового Парижа.

Фильм не просто очаровал мальчика; он пробудил в Рэе горячую любовь к кино – к искусству, которое впоследствии помогло ему отточить ремесло рассказчика и овладеть тайной сжатого повествования. Многие произведения Брэдбери, как и лучшие киноленты, можно назвать строго концептуальными; его идеи просты, метафоричны и хорошо запоминаются. Именно благодаря их кинематографичности поколение за поколением дети стекаются в воображаемые миры Брэдбери, словно он, по его собственному выражению, Гамельнский крысолов. «Я не просто дитя своего времени; справедливее сказать, что я дитя кинематографа своего времени, поскольку он существенно повлиял на направление моего творчества в последующие годы, на то, что я пишу и как выражаю свои мысли», – замечал Рэй. Именно кино дало толчок его необузданному воображению. Именно кино послужило для него, как он выражался, «завтраком чемпиона», впервые познакомив с метафорами. Именно кино стало той ракетой, на которой Рэй Брэдбери отправился в будущее.

ПРИМЕЧАНИЯ[3]3
   В основу этой книги легли сотни часов моих разговоров с Рэем Брэдбери. Все цитаты и сведения взяты из этих интервью, если не указано иное.


[Закрыть]

«…Рэй Дуглас Брэдбери появился на свет…»: свидетельство о рождении Рэя Дугласа Брэдбери, 22 августа 1920 года, округ Лейк, запись клерка № 4750.

«У господина и госпожи Лео Брэдбери, Саут-Сент-Джеймс-стрит, 11, родился сын…»: Waukegan Daily Sun, 29 августа 1920 года.

«Годы спустя его друг…»: письмо Рэя Брэдбери Энтони Бучеру от 10 июля 1947 года, из личного архива Рэя Брэдбери.

«Первыми обитателями земель…»: Osling, Historical Highlights of the Waukegan Area; Holmes, The History of Waukegan.

«По городской легенде…»: Waukegan News-Sun, 5 ноября 1984 года.

«В 1909 году, несколько десятилетий спустя…»: Историческое общество Уокигана, вырезки из ежедневных газет Уокигана за февраль 1909 года.

«Другое примечательное событие произошло в Уокигане…»: Holmes, The History of Waukegan.

«В 1920 году, когда родился Рэй Брэдбери, Уокиган был…»: данные четырнадцатой переписи населения США.

«Первые документально засвидетельствованные предки Брэдбери…»: Lapham, The Bradbury Memorial.

«26 июля 1962 года она предстала перед судом…»: Boyer, The Salem Witchcraft Papers.

«…я полностью невиновна…»: там же.

«Дело Мэри Брэдбери основывалось…»: там же.

«…6 сентября 1692 года Мэри Брэдбери признали виновной…»: там же.

«Должно быть, она передала мне…»: Kunitz, 20th Century Authors.

«8 ноября 1828 года в городе Олбани, штат Нью-Йорк, родился Сэмюэл Ирвинг Брэдбери…»: некролог Сэмюэла И. Брэдбери, Yard Scrapbook, Историческое общество Уокигана.

«1 декабря срубил первое дерево…»: там же.

«Немногим более месяца спустя после прибытия…»: там же.

«У Сэма и Мэри было трое детей…»: Lapham, The Bradbury Memorial».

«Сэмюэл Хинкстон Брэдбери родился…»: свидетельство о смерти Сэмюэла Хинкстона Брэдбери, штат Иллинойс, округ Лейк, запись клерка № 1023.

«Сэмюэл-старший занимался печатным делом…»: некролог Сэмюэла И. Брэдбери, Yard Scrapbook, Историческое общество Уокигана.

«…а когда-то он находился по адресу: Норт-Стейт-стрит (позднее Шеридан-роуд), 22…»: Bradbury Collection, Историческое общество Уокигана.

«…он уходил корнями подвалов…»: Брэдбери, «Из праха восставшие».

«…мыши в каждой норе…»: там же.

«…21 января 1896 года у Сэмюэла Хинкстона родилась дочь…»: свидетельство о рождении, штат Иллинойс, местная запись № 602.

«Когда в 1900 году была проведена перепись населения…»: сведения о дочери Брэдбери в переписи населения США 1900 года отсутствуют.

«Тем не менее в данных переписи 1910 года указано…»: сведения о Роуз М. Брэдбери присутствуют в переписи населения США 1910 года от 19 июня 1910 года.

«Леонард, отец Рэя, после возвращения стал работать…»: в городском справочнике Уокигана за 1906–1907 годы Леонард С. Брэдбери указан как «печатник».

«В 1912 году Леонард Брэдбери начал ухаживать…»: интервью автора с Леонардом «Скипом» Брэдбери. На обороте самой ранней из сохранившихся фотографий Леонарда С. Брэдбери и Эстер Мари Моберг, сделанной в период ухаживаний, написана дата «1912».

«…8 августа 1914 года, Леонард и Эстер поженились…»: свидетельство о браке Лео Брэдбери и Эстер Моберг, из личного архива Рэя Брэдбери.

«Как и многие другие шведы в Уокигане…»: в городском каталоге Уокигана из собрания Исторического общества Уокигана, охватывающего период с 1905 по 1922 год, указано занятие Густафа Моберга – истопник на местном волочильном заводе.

«…работал водителем в местной прачечной…»: городской каталог Уокигана, Историческое общество Уокигана.

«17 июля 1916 года у Леонарда и Эстер родились близнецы…»: интервью автора с Леонардом «Скипом» Брэдбери-младшим.

«…30 сентября 1918 года маленький Сэм…»: свидетельство о смерти, штат Иллинойс.

«Восславим же в нем сладкое безумье это…»: ежегодник средней школы Уокигана за 1912 год.

«…капитан Сэм Брэдбери похоронен…»: письмо Жака Р. Аделе из Американской комиссии по военным материалам Рэю Брэдбери от 25 августа 1989 года. Могила капитана Сэмюэла Х. Брэдбери за номером 18 находится в ряду 12 на участке C. Четырнадцать лет спустя после его смерти, в сентябре 1932 года, бабушка Рэя Минни Брэдбери, как член Ассоциации американских матерей Золотой звезды, объединяющей тех, чьи дети погибли на службе в войсках США, совершила путешествие во Францию на лайнере Leviathan, чтобы навестить могилу сына. «Я проехала почти пять тысяч километров, чтобы увидеть клочок земли, на котором стоит белый крест, – приводит ее слова газета Waukegan News-Sun в выпуске от 16 сентября 1932 года. – [Т]олько мать, которой довелось проводить на войну сына, готового отдать долг родине, и терзаться страхом никогда его больше не увидеть, поймет мои чувства».

«Он был обычным мальчуганом»: интервью автора с Эдной Хатчинсон.

«Встав под окнами столовой, можно было услышать…»: Брэдбери, «Вино из одуванчиков».

«В феврале 1924 года Эстер и Рэй…»: из афиши фильма «Горбун из Нотр-Дама» следует, что премьера в Уокигане состоялась в середине февраля 1924 года.

«Говоря о том, что я дитя своего времени…»: Cunningham, 1961 UCLA Oral History Program transcript.

2. Глинда добрая[4]4
   Глинда – добрая волшебница из книги Л. Ф. Баума «Волшебник страны Оз».


[Закрыть]

Он давно вдохновляет мир фантазий, подстегивающих наше любопытство.

Эдвин «Базз» Олдрин[5]5
  Эдвин «Базз» Олдрин – астронавт, член экипажа «Аполлона-11».


[Закрыть]

Один человек повлиял на юного Рэя сильнее прочих. Нева Брэдбери, старше всего на десять лет, стала для него не просто тетей, а партнером по фантазиям – таким же отщепенцем, как он сам. Нева была творческой личностью: писала картины, вырезала линогравюры, шила костюмы и платья, играла в школьном театре и любила рисовать карикатуры. Несмотря на энергичность, увлеченность и страсть к искусству, она так и не стала заниматься творчеством профессионально. «Она избегала жизни», – с печалью говорил Рэй, вспоминая о великом непризнанном таланте своей тети. Пожалуй, величайшим ее творением стал племянник. Можно сказать, что именно Нева подарила миру Рэя Брэдбери. Разумеется, его воображение развилось бы и без Невы – в конце концов, он был рожден, чтобы стать Рэем Брэдбери, – но именно Нева растила и направляла его талант.

Третий и четвертый годы своей жизни Рэй провел под крылом матери, продолжая, наряду с обычной едой, кормиться из бутылочки. Его разум подпитывала стабильная кинодиета, однако на Рождество 1925 года Нева, тогда еще подросток с короткими каштановыми волосами и выразительными серыми глазами, подарила своему маленькому другу нечто куда более насыщенное. Рождество в доме Брэдбери было простым и уютным праздником семейства, принадлежащего к «не слишком удачливому среднему классу», как выражался Рэй, – денег на дорогие подарки не водилось. Тем не менее каждый год и на Сент-Джеймс-стрит, и в соседнем доме бабушки и дедушки ставили елку и украшали настоящими свечами. За украшение дома всегда отвечала Нева – она любила праздники, особенно Рождество и Хэллоуин.

Тем памятным рождественским днем в Уокигане выпал снег. Рэй и его брат, спавшие на раздвижном диване в гостиной, проснулись рано, чтобы поскорее увидеть подарки. На одном из свертков под елкой было написано «Шорти» – «Коротыш» (так в семье звали Рэя, а его старший брат Леонард носил прозвище «Скип» – «Попрыгун»). Это был подарок от Невы – сборник «Давным-давно», первая сказочная книга, которой предстояло изменить жизнь Рэя навсегда; ведь, хотя критики и ученые втискивают творчество Брэдбери в узкий жанр научной фантастики, на самом деле он в куда большей степени сказочник. В книге были собраны сказки о Джеке и бобовом стебле, Красавице и Чудовище, Мальчике-с-пальчик, Золушке и других классических персонажах. Сборник вышел в 1921 году в издательстве Rand McNally and Company. Редактором выступила Кэтрин Ли Бейтс, сочинившая в 1893 году стихотворение America the Beautiful, которое сделалось буквально вторым гимном Соединенных Штатов.

Той зимой родители учили Рэя читать. Как и полагается выкормышу популярной культуры, он учился по комиксам в воскресных газетах: «Меня учили читать на «Счастливом хулигане», «Воспитании отца» и прочем подобном». За «Давным-давно» Рэй принялся с наслаждением и был очарован яркими иллюстрациями Маргарет Эванс Прайс. «Сейчас в книжном магазине я в первую очередь спешу в отдел детских книг – ради картинок», – признавался Рэй в восемьдесят два. Несомненно, именно очарование тех первых рисунков впоследствии побуждало его лично контролировать создание обложек, а иногда и иллюстраций почти для всех своих книг. Возможно, произведения Брэдбери рисуют такие яркие визуальные образы во многом именно благодаря его давней любви к иллюстрации и кино.

Когда Рэю исполнилось пять, тетя Нева показала ему свою коллекцию книг, включая серию про страну Оз, и он пришел в восторг. Ничего подобного историям Л. Фрэнка Баума мальчик еще не встречал: они были полны сказочных сюжетов, причудливых выдумок и ярких иллюстраций. «Я часто думал, что Нева сама из страны Оз», – писал Рэй в 1940-е годы в неопубликованном эссе о своей тете под названием «Бескрылая летучая мышь» (The Wingless Bat). Именно с Невы начался путь Рэя в «далекую страну метафор», как он любил выражаться. Несмотря на вполне обычную жизнь с матерью, отцом и братом, а позднее с женой и собственными дочерьми, с этого пути он никогда не сходил.

Дом Брэдбери на Сент-Джеймс-стрит был скромным и заурядным: спальня, кухонька, столовая и гостиная, в которой спали мальчики. Все пространство крошечной спаленки Лео и Эстер с двойными раздвижными дверьми занимала латунная кровать – такая длинная, что один конец выходил в дверной проем. В ногах кровати стоял патефон, на котором Рэй часто слушал музыку. Эстер коллекционировала музыкальные альбомы, и Рэю хорошо запомнилось, как он без конца крутил исцарапанную пластинку с песней The Lady Picking Mulberries. Если Нева познакомила племянника со своими творческими увлечениями напрямую, то мать влияла косвенно: она любила кино и музыку, и сын перенял эти пристрастия.

Из гостиной маленького дома на Сент-Джеймс-стрит лестница вела на чердак и в единственную уборную. Свой страх подниматься по темной лестнице в туалет среди ночи Рэй описал в рассказе «Нечисть над лестницей» (The Thing at the Top of the Stairs) из сборника «Конвектор Тойнби» (The Toynbee Convector). Семейство Брэдбери было очень бережливым: Леонард выключал свет на лестнице, чтобы экономить электричество, поэтому маленькому Рэю, боявшемуся темноты, приходилось каждую ночь подниматься в неизвестность. Он верил, что на чердаке живет чудовище, и терпел до последнего, а иногда даже мочился прямо на лестнице. В итоге раздосадованный отец поставил под диван Рэя и Скипа ночной горшок.

Впоследствии Рэй превратил свой страх, как и другие воспоминания детства, в творческую метафору. Его, как и большинство других писателей, очень часто спрашивали о том, где он черпает идеи. Ответ прост: Рэй брал события из жизни и наполнял их мрачными фантазиями. Дэвид Моген, автор критического трактата «Рэй Брэдбери» (David Mogen, Ray Bradbury), называл такие сюжеты (которых у Рэя было великое множество) «автобиографическими фантазиями». «Еще в начале своей карьеры Брэдбери понял, что лучшая проза рождается из символической интерпретации личного жизненного опыта, и экзотические сюжеты можно использовать как метафору того, что нам известно. Превращая факты в вымысел, Брэдбери творит мифы из повседневных и необычных событий собственной жизни», – писал Моген.

К весне 1926 года, под воздействием Невы и благодаря собственным склонностям, Рэй по уши погрузился в сказочный мир. Тем временем в семье разразилась беда: заболел любимый дедушка Рэя. Сэмюэл Хинкстон Брэдбери, тихий пожилой человек, так и не оправившийся от финансового краха своих золотоискательских предприятий, подхватил менингит. Много недель он пролежал в спальне наверху. Рэю помнилось, как однажды в конце весны он навестил умирающего дедушку и поговорил с ним в последний раз. Утром 4 июня 1926 года, проведя шесть дней в коме, Сэмюэл скончался. Ушел тот, на ком держались традиционные вечерние посиделки на веранде; кто спокойно курил сигары посреди всеобщей суеты; чей баритон, словно по радио, передавался сквозь половицы.

Последний День независимости, проведенный с дедушкой за год до его смерти, остался в памяти Рэя одним из самых дорогих воспоминаний. Тем теплым летним вечером вся семья собралась на веранде и лужайке перед домом. Бион, дядя Рэя, принес маленькую самодельную латунную пушку и выстрелил, разорвав громким шумом тишину ночи – к восторгу детей и возмущению взрослых. Рэй вспоминал тот день в неопубликованном интервью 1971 года, которое дал своему агенту, Дону Конгдону:

«…когда фейерверки закончились и оконные стекла потряс последний выстрел из самодельной пушки дяди Биона, вечер четвертого июля подошел к концу. Настал тот особый, печальный и прекрасный момент, миг философской задумчивости, когда я помог дедушке вынести последнюю коробку, где лежал, словно призрак, полупрозрачный воздушный фонарик из папиросной бумаги. Нам предстояло наполнить его дыханием огня и отпустить в полуночное небо.

В тот миг дедушка был верховным жрецом, а я его прислужником… Я помог вынуть драгоценный красно-бело-синий бумажный призрак из коробки, и дедушка поджег лампадку с сухой соломой в основании фонарика. Когда огонь разгорелся, фонарик с шелестом расправил крылья, наполнившись горячим воздухом, и к этому моменту я уже был готов расплакаться. Несмотря на юный возраст, я начал понимать, что все заканчивается, все уходит, как и этот красивый бумажный фонарик. В предстоящем году моему дедушке суждено было умереть. Поразительно, насколько хорошо я его помню – помню, как мы стояли на лужайке перед верандой и под взглядами двух десятков наших родных в последний раз держали в руках наполненный теплым возбуждением бумажный фонарик, готовый лететь. А я все не мог отпустить: в нем так красиво танцевали тени и свет! Только когда дедушка, взглянув на меня, слегка кивнул, я наконец выпустил фонарик, и он поплыл над верандой, освещая лица моих дорогих родных, ввысь над яблонями и засыпающим городом, прочь от нас, в звездное ночное небо. Не меньше десяти минут мы наблюдали за его полетом, а потом он растворился вдали. Слезы текли по моим щекам рекой. Дедушка, не глядя на меня, прокашлялся и переступил с ноги на ногу, родственники заходили в дом или расходились восвояси, а я остался один – вдыхать въевшийся в кожу запах шутих и утирать слезы перепачканными в сере пальцами».

История о дедушке Брэдбери и воздушном фонарике, как и все великие истории Брэдбери, – метафора отпускания, и Рэй очень любил ее рассказывать. О последнем Дне независимости с дедушкой он вспоминал и в своем эссе «Моя Византия» (Just This Side of Byzantium), которое впоследствии стало предисловием к поздним изданиям «Вина из одуванчиков». Кроме того, эти воспоминания нашли отражение в фантастическом рассказе о Марсе «Огненные шары» (The Fire Balloons) из сборника «Человек в картинках» (The Illustrated Man).

Сэмюэла Хинкстона Брэдбери похоронили на кладбище Union Cemetery на западе Уокигана. Минни Брэдбери, которой было тогда пятьдесят пять лет, сделалась вдовой; Лео Брэдбери, его младший брат Бион и семнадцатилетняя Нева потеряли отца. Все они тяжело переносили утрату, равно как и свалившееся на них финансовое бремя. После смерти мужа Минни решила сдавать три комнаты своего дома внаем, чтобы свести концы с концами. Одни постояльцы приезжали и уезжали, другие задерживались в доме по адресу: Вашингтон, 619, надолго.

Кончина дедушки стала для Рэя, которому тогда не исполнилось и шести лет, первой встречей со смертью. В последующие дни и недели каждая деталь, каждый подслушанный разговор, любые звуки, запахи и будничные предметы домашнего обихода стимулировали его безудержную фантазию. Перед лицом смерти он увидел мир в новом свете. Его воображение развивалось день ото дня.

Рэй любил прижаться ладонями к прохладным витражам в доме бабушки и дедушки – двум прямоугольным окнам на лестничном пролете, – уткнуться носом в стекло и смотреть наружу через калейдоскоп оттенков, вызывавших мысли о джеме, мармеладе и летних напитках со льдом. Маленькая лужайка вдоль боковой стены дома была усеяна желтыми одуванчиками. Порой сквозь цветное стекло Рэй видел, как в траве крадется кошка или идет по улице прохожий. Ему нравилось, как разные цвета преображают реальность, и даже годы спустя после отъезда из Уокигана он продолжал смотреть на мир словно через цветные витражи в доме бабушки и дедушки. Эти окна появляются в его рассказах «Постоялец со второго этажа» (The Man Upstairs) из сборника «Темный карнавал» (Dark Carnival) и «Земляничное окошко» (The Strawberry Window) из сборника «Лекарство от меланхолии» (A Medicine for Melancholy). Оба можно охарактеризовать как «автобиографическую фантастику» – фантастические рассказы, основанные на реальных воспоминаниях.

В 1926 году Рэй и его брат Скип пошли в театр Academy в центре Уокигана на фильм «Призрак Оперы». Лон Чейни в роли Призрака поразил воображение Рэя не меньше, чем три года назад в роли горбуна. Мальчик был очарован темой неразделенной любви и всей душой сочувствовал трагическому персонажу, обреченному жить в подземельях. Фильм закончился в девять часов вечера, и братья отправились домой, по обыкновению через овраг. В зеленую темноту спускались деревянные ступеньки, и Скип, опередив брата, скрылся под мостом, перекинутым через ручей. Рэй осторожно спустился следом, дрожа от страха перед темнотой и зная, что старший брат может, как всегда, его бросить. «Когда я, испуганный темнотой, перешел ручей, откуда ни возьмись выскочил Скип. Я ревел всю дорогу домой», – вспоминал Рэй. Увидев зареванного младшего сына, Лео Брэдбери – небольшой любитель розыгрышей – нахмурился и взялся за кожаный ремень. «Отец хорошенько отлупил Скипа, и я остался очень доволен», – со смехом рассказывал Рэй.

С того дня Призрак Оперы всегда оставался в его душе. В этом чувствительном непонятом человеке Рэй видел многое от себя. Отец и брат Рэя были людьми крепкими, мужественными, спортивными, а сам он – хрупким фантазером, чувствительной творческой натурой. Его понимала лишь Нева, но в ноябре 1926 года Рэя разлучили с любимой тетей – семейство Брэдбери переехало в Иллинойс.

Той осенью Рэй поступил в первый класс Центральной школы Уокигана. Его учительницей стала мисс Мори, учившая прежде его отца и Неву. Однако дни Рэя в Уокигане были сочтены – по крайней мере на тот период. Леонард Брэдбери, как его собственные отец и дед, испытывал тягу к странствиям. Он с любовью вспоминал дни, проведенные в путешествии по железной дороге через всю страну вслед за отцом, отправившимся добывать золото, любил Запад и хотел туда вернуться. Поэтому после смерти Сэмюэла Хинкстона Леонард решил покинуть Уокиган в поисках новой жизни и приключений. Уложив чемоданы, вся семья отправилась пассажирским поездом из Чикаго в пустыни Нью-Мехико. Прощание с Невой и привычной жизнью стало для шестилетнего Рэя трагедией.

Интересно, что первым городом, в котором остановилось семейство Брэдбери, по чистой случайности оказался Розуэлл в штате Нью-Мехико. Уфологам он хорошо известен – именно здесь в июле 1947 года, предположительно, произошло крушение неопознанного летающего объекта. В том же году появился первый сборник Рэя Брэдбери «Темный карнавал». Всплеск интереса к инопланетянам и НЛО в конце 1940-х – начале 1950-х был вызван многими факторами, и два из них – это, несомненно, крушение в Розуэлле и Рэй Брэдбери, ожививший Марс и марсиан в своем сборнике рассказов «Марсианские хроники», который вышел в 1950 году. А осенью 1926 года Рэй и Розуэлл ненадолго сошлись в одной точке пространства.

Семейство Брэдбери провело в Розуэлле всего две недели, а потом Леонард решил ехать дальше на запад, в Аризону. «В шестнадцать отец побывал в Аризоне и очень к ней привязался», – объяснял Рэй. Поэтому вся семья отправилась в Тусон – на большом такси с пятью другими пассажирами. В Тусоне Леонард снял небольшую двухэтажную квартиру на Лоуэлл-авеню, неподалеку от Аризонского университета.

Для ребенка, выросшего в прериях, перемены были огромными. Здесь на горизонте возвышались голубые холмы, а пересохшая земля дышала жаром даже после заката. Тем не менее Рэю понравился этот пейзаж, хотя он отчаянно скучал по Неве и каждый месяц писал ей, умоляя переехать в Аризону. Та училась в выпускном классе и никак не могла уехать, хотя ужасно скучала по племяннику.

Леонард Брэдбери не мог найти работу, но его это не заботило – главное, что он наконец оказался на Западе. Тяга к путешествиям была удовлетворена. Вскоре та же тяга проснется и в душе Рэя, однако для начала следовало покончить с кормлением из бутылочки. «Кого вообще кормят из бутылочки до шести лет?!» – вопрошал он годы спустя. Справедливости ради, Рэй выпивал всего одну бутылочку в сутки, обычно перед дневным сном, тем не менее отец решил, что дольше терпеть это невозможно. «Однажды, когда я капризничал и не хотел есть овощи, отец в ярости швырнул мою бутылочку в мойку и разбил ее. Это меня сильно травмировало: настал конец!» – вспоминал Рэй.

В Тусоне он обрел новую свободу. Гиперопекающая мать стала отпускать сына чуть дальше от себя, и он больше не был привязан к метафорической яблоне. Сегодняшним родителям и в голову не придет отправлять шестилетних детей гулять в одиночестве по окрестностям, а вот Эстер Брэдбери в 1926 году дала своему Коротышу свободу. Рэй открыл для себя Тусон, в то время примитивный городок скотоводов, и немедленно влюбился. «Ничто не сравнится с атмосферой растущего, строящегося места – с энергией новых начал. То же касается любых событий в нашей жизни, будь то женитьба, новая любовь, новое здание, район в преддверии реконструкции или город, растущий, как Тусон», – объяснял Рэй.

Целыми днями светловолосый мальчишка носился по огромному кампусу Аризонского университета, бродил по факультету естественных наук, с изумлением рассматривал скелеты, кости динозавров, чучела змей, скорпионов и тарантулов, а в другом здании с любопытством наблюдал за сборкой локомотива. «Уже в шесть лет я был студентом – самым юным в стенах Аризонского университета», – заявлял Рэй. Впрочем, не все в университете радовались любознательному херувимчику: охранники регулярно и бесцеремонно выпроваживали Рэя с территории, а на следующий день – или через неделю – он возвращался вновь. В это время сформировались и укрепились многие интересы Рэя. Он восхищался останками динозавров, а много лет спустя написал рассказ «Ревун» (The Fog Horn). В 1953 году кинорежиссер Джон Хьюстон прочел историю о последнем на свете динозавре, выползающем из морских глубин, спутав рев маяка с жалобным зовом потерянной спутницы, и почувствовал, что в Брэдбери есть что-то от Германа Мелвилла, поэтому предложил ему написать киносценарий по «Моби Дику». «Спрашивается, что было бы, откажись я от динозавров? Не сделал бы карьеру!» – десятки лет спустя говорил Рэй.

Пока он открывал для себя новые увлечения, в семействе Брэдбери происходили волнующие события. 27 марта 1927 года, через несколько месяцев после переезда в Тусон, Эстер Брэдбери родила. У Рэя появилась сестренка – Элизабет Джейн Брэдбери. Он перестал быть самым маленьким в семье, и это его мучило. Рэй всегда был центром внимания, звездой, а теперь оказался просто средним сыном. Он любил сестру, однако в глубине души негодовал.

После рождения дочери Леонард принял решение. Несмотря на всю любовь к Западу, работы для него здесь не нашлось, а сбережения подходили к концу, поэтому семье ничего не оставалось, кроме как вернуться в Уокиган.

У древних греков было понятие «даймоний» (однокоренное со словом «демон»), которое Платон описывал в «Мифе о загробных воздаяниях» – одной из частей труда «Государство». Предполагалось, что у человека с рождения есть внутренний голос, к которому он может прислушиваться – а может неправильно толковать его слова или вообще их не слышать. У римлян существовала похожая идея о «гении»; в христианстве это называют ангелом-хранителем. Романтики Китс и Блейк тоже придерживались этой теории, а Джеймс Хиллман рассматривал ее в своей книге «Код души»: «У концепции образа души долгая запутанная история; она появляется в самых разных культурах и имеет огромное множество имен. Лишь учебники по современной психологии и психиатрии о ней умалчивают». Рэй Брэдбери предостерег бы читателей от чересчур метафизического взгляда на свою творческую эволюцию, и все же, рассматривая его писательский путь, невозможно не заметить влияние трех главных факторов, из которых складывается великая амальгама его жизни: Нева, Уокиган и внутреннее призвание – или, пользуясь словами самого Рэя, автопилот. О том, что он был запрограммирован на творчество, Брэдбери писал в эссе «Мой демон, не боящийся счастья» (My Demon, Not Afraid of Happiness): «За время жизни меня незаметно поглотила странная, невероятная муза. Я дал ей новое имя – идеальная замена нашлась в стихотворении Фридриха Зайделя: «демон, не боящийся счастья». Это отличное описание для демона, который сидит то на одном плече, то на другом, и шепчет тебе на ухо то, чего другие не слышат».