Текст книги "Хроники Брэдбери"

5. С возвращением в мир

Мне нравится энтузиазм Рэя. Сколько я его помню, он всегда фонтанировал энергией и желанием добиться цели. Это, пожалуй, главный его ресурс. Переполняющий Рэя энтузиазм заразителен.

Рэй Харрихаузен[7]7
   Рэй Харрихаузен – кинорежиссер, «крестный отец» специальных эффектов.


[Закрыть]

Летом 1932 года семейство Брэдбери в пятый раз подряд отправилось отдыхать в леса на юге Висконсина. Несмотря на Великую депрессию, охватившую США, Лео Брэдбери сумел удержаться на работе в бюро энергоснабжения и освещения, а оно каждый год выдавало работникам путевки на курорт Lake Lawn Lodge в Делаване, штат Висконсин. В коттеджи на берегу озера съезжалось множество семей. В 1932 году вместе с Брэдбери туда отправился и дядя Инар с женой и дочерью; он все еще работал в прачечной Snow White Laundry и потому отвез всех на озеро Делаван в своем рабочем грузовичке.

Мальчишки Брэдбери с радостью гуляли по лесистому берегу и плавали в озере. Вечерами скучать тоже не приходилось – в главном отеле был павильон, где показывали кино, преимущественно немое. В павильоне играл оркестр, а за стенами пели в висконсинских летних сумерках лягушки и сверчки. Музыка начиналась в девять вечера, и на первые одну-две композиции танцпол отдавали детям. «Все девочки питали романтические чувства к дирижеру», – со смехом вспоминал Рэй. Вскоре дети убегали на улицу, и танцпол заполнялся взрослыми. Рэй, Скип и их кузина Вивиан – дочь Инара – оставались под окнами и, прижавшись к стеклу, наблюдали, как вальсируют родители. Волшебный ежевечерний ритуал наполнял сердце Рэя не только спокойствием, но и меланхолией: он знал, что скоро прекрасные вечера в Делаване закончатся. Как и в истории с дедушкой и воздушным фонариком на День независимости, Рэй начал оплакивать конец задолго до того, как тот настал.

В 1950 году он описал эти незатейливые детские воспоминания в рассказе «Кто там, под дождем?» (Someone in the Rain), который, как и многие другие его тексты, долго пылился в архивах, прежде чем много лет спустя был обнаружен давним библиографом и другом Рэя – Донном Олбрайтом. «Научившись раз за разом возвращаться в те времена, я получил возможность играть с разнообразными впечатлениями. Именно играть, не работать», – писал Брэдбери в эссе «Моя Византия», ставшем предисловием к изданию «Вино из одуванчиков» 1974 года. Написав множество рассказов, Рэй осознал: воспоминания зачастую становятся метафорой универсальных гуманистических истин. Он часто утверждал, что тексты «пишут себя сами», а метафоры появляются в них ненамеренно. Только написав «Кто там, под дождем?», Рэй понял, что рассказ выражает одну из таких идей. Герой, в котором легко узнается сам Брэдбери, много лет спустя возвращается на постаревший обветшалый курорт Lake Lawn Lodge с женой, приводит ее на танцпол и видит, как в окно, словно призраки прошлого, заглядывают дети. Он жаждет очутиться на их месте, а не танцевать со взрослыми, хотя в детстве это мнилось куда более веселым времяпрепровождением. Универсальное осознание – большинство детей отчаянно мечтает поскорее вырасти, а большинство взрослых тоскует по детству. Эта тема, так часто всплывающая в творчестве Рэя Брэдбери, раскрывает истинную суть его натуры: он беззастенчивый, бесстыжий сентименталист, и его произведения часто за это критикуют.

Несмотря на любовь к чудесному детскому возрасту, в 1932 году Рэй Брэдбери, которому исполнялось двенадцать, понемногу взрослел. В его крови начинали бурлить гормоны, однако разговоры на такие темы в семействе Брэдбери были запрещены, и Эстер строго следила за тем, чтобы запрет соблюдался. Лишь однажды, лежа без сна на диване, Рэй слышал, как родители занимаются любовью. Поскольку латунная кровать выходила в дверной проход, на приватность рассчитывать не приходилось, и Лео с Эстер очень старались делать все тихо. Тем не менее совсем рядом, в гостиной, их младший сын лежал с широко раскрытыми глазами, навострив уши. Он растолкал брата, и оба с любопытством вслушивались в тихие звуки, издаваемые родителями. Поскольку вопросы интимной близости никогда не обсуждались, мальчики Брэдбери были до наивности невинны и не догадывались, что именно слышат. Даже Скип, старше брата на четыре года, не мог объяснить, чем заняты родители. «Он знал еще меньше моего!» – восклицал Рэй.

На летних каникулах 1932 года Рэя смущали странные чувства, которые он испытывал в присутствии кузины Вивиан. Она была на два года старше, и, по его словам, «лучше кузины было не выдумать». Вечерами они вдвоем убегали в лес, чтобы рассказывать друг другу страшные истории. Вдали от освещенных окон и шума родительских голосов испуганная Вивиан крепко сжимала руку кузена, и вскоре они перешли к поцелуям и прикосновениям. Это стало поворотным моментом на пути взросления Рэя.

Во время отдыха на озере Делаван в том году случилось еще одно значимое событие, которое Рэй позднее опишет в рассказе 1945 года «Большая игра между черными и белыми» (The Big Black and White Game), позже вошедшем в сборник «Золотые яблоки Солнца» (The Golden Apples of the Sun). Члены семейства Брэдбери стали зрителями бейсбольного матча с расистским уклоном: несколько белых мужчин из бюро энергоснабжения и освещения вместе с другими постояльцами играли против команды работников курорта, состоявшей сплошь из афроамериканцев. Рэй, Скип, Эстер, Лео, Инар, Артурина и Вивиан устроились жарким летним вечером на трибунах вокруг бейсбольного поля. В воздухе кишели комары, и зрители обмахивались журналами и газетами, тщетно сражаясь с жарой и кровососущими. Затея поставить белую команду против черной была, конечно, странной. Рэй запомнил одного доброго темнокожего, продававшего вечерами попкорн в павильоне, и тринадцать лет спустя сделал его главным героем рассказа, в котором впервые отошел от фэнтези и фантастики.

Случай на озере Делаван послужил для Рэя поводом совершить один из ранних экскурсов в реализм. В дальнейшем он стал писать истории такого рода чаще. Как отмечает исследователь Уэйн Л. Джонсон в критической работе «Рэй Брэдбери» (Wayne L. Johnson, Ray Bradbury), рассказ выдержан в духе «хорошей спортивной журналистики». Более того, этот единственный образчик спортивной прозы Брэдбери вошел в бейсбольную антологию 1987 года «На бейсбольном поле» (On the Diamond): «Большая игра между черными и белыми» прекрасно вписалась в ряд спортивных рассказов о бейсболе от Ринга Ларднера, П. Дж. Вудхауса и Томаса Вулфа. Однако замечательные подробности, которыми изобилует текст, – стежки на мяче; то, как он, вопреки силе притяжения, зависает в воздухе, соприкоснувшись с желтым деревом биты; змеистый изгиб тела питчера, – вторичны по отношению к главным темам: предубеждению и расизму.

Расовая несправедливость была важной темой ранних произведений Брэдбери – от «Я никогда вас не увижу» (I See You Never) и «Высоко в небеса» (Way in the Middle of the Air) из «Марсианских хроник» до «Око за око» (The Other Foot) из «Человека в картинках». Рэй не помнил, чтобы родители открыто проявляли расизм, но говорил: «[У] всех нас есть тайные предрассудки, даже если мы о них не подозреваем». Рэю-подростку было известно лишь, что отец презирает католиков и ирландцев (по иронии судьбы, повзрослев, Рэй женится на ирландке, исповедующей католицизм). Тем не менее в «Большой игре между черными и белыми» – глубоком размышлении о неведении, подпитывающем расизм и ненависть, – Рэй намекает на то недоверие, с каким его собственные родители относились к афроамериканцам в начале 1930-х годов. Хотя Рэй настаивал, что люди могут меняться, и верил, что родители изменились, в тот вечер, когда вся семья сидела на трибунах у тихого озера Делаван и двое мальчишек громко поддерживали чернокожего продавца попкорна, предубеждения Лео и Эстер сделались очевидны.

В День труда 1932 года, накануне первого учебного понедельника, Рэй отправился на ежегодный фестиваль, который проводило на берегу озера Мичиган местное отделение Ветеранов зарубежных войн – Пост 281. Двенадцатилетнего Рэя ждала масса впечатлений: процессия гондол на озере, конкурс красоты среди шестнадцати местных девушек в купальниках и облезлый старый цирк «Объединенные шоу братьев Дилл». Рэй с нежностью описывал эти цирковые представления: «[П]ыхтящая каллиопа, гирлянды лампочек, воздушные гимнасты… и повсюду запах капусты. Все было ржавое и потертое, как грязная львиная шкура». Несмотря на обветшалость цирка, эти представления и последовавшие за ними события произвели на мальчика неизгладимое впечатление. На смену прекрасному лету пришли тяжелые для семейства Брэдбери времена. Леонарда сократили, и он задумал очередной переезд в Аризону, а дядя Лестер, младший брат матери Рэя, трагически погиб в результате вооруженного ограбления.

Лестер Томас Моберг, ветеран Первой мировой войны, был красивым, блистательным мужчиной с хорошим вкусом. Он работал служителем в ветеранском госпитале на юге Уокигана, был разведен и воспитывал дочь, Кэрол. Как-то ясным вечером понедельника Лестер повел коллегу, медсестру Этель Миллер, которая тоже разошлась с мужем и одна воспитывала сына, на представление в театр Genesee. Около одиннадцати часов вечера Лестер и Этель вышли из театра, сели в ее «форд»-купе и поехали кататься. Они выехали за город, проехали мимо фермерского дома и свернули на дорожку за ним. Двадцать минут Лестер и Этель просидели в машине, наслаждаясь ночной тишиной, как вдруг окно с пассажирской стороны осветилось фонарем, и испуганные любовники увидели холодный блеск ружейной стали. Человек, чье лицо оставалось в тени, велел им выйти из машины и стал рыться в салоне в поисках денег. Ключи зажигания он прикарманил, чтобы жертвы не смогли пуститься в погоню. Закончив свое грязное дело, он пошел прочь, но Лестер окликнул его, прося вернуть ключи. Грабитель потребовал, чтобы за ключами подошла Этель, Лестер отказался ее отпустить и нагнал грабителя сам. В ходе потасовки тот ранил его выстрелом в печень.

Почти неделю Лестер пролежал в больнице, борясь за жизнь. Вся семья вечерами собиралась в доме его брата Инара в ожидании звонка с сообщением о состоянии раненого. Однажды вечером, пока взрослые в гостиной ждали новостей, Рэй, Скип, Вивиан и их кузина Ширли, не сознавая серьезности ситуации, сидели на втором этаже и рассказывали друг другу истории о привидениях. «Истории о привидениях! Ну и выбор для такого вечера», – писал Рэй в рассказе 1948 года «Дом разделившийся» (House Divided), в котором творчески переосмыслил воспоминания о том мрачном вечере. «Истории о привидениях были лишь поводом пообжиматься», – пояснял он. Пока взрослые внизу ждали и молились о том, чтобы Лестер выкарабкался, дети наверху рассказывали в темноте страшные истории, и уже скоро Вивиан прижалась к Рэю, а Скип с Ширли уединились в темном углу на другом конце комнаты.

Однако подростковым любовным играм быстро настал конец: внизу зазвонил телефон. Из больницы сообщили, что Лестер скончался от осложнений, полученных в результате ранения. Два дня спустя Брэдбери и Моберги собрались на кладбище Pineview Cemetery в северной части города, чтобы предать тело Лестера Моберга земле. Похороны оплачивали родители Лестера и, поскольку денег у них не было, памятника не поставили. Безымянной могила остается и по сей день.

Вечером накануне похорон Рэй отправился на ярмарку. На берегу озера высились шатры, на ветру плескались флаги, карусели без устали вращались. В воздухе пахло приближающейся осенью. Рэй вошел в один из шатров и занял место в первом ряду на скамье, стоявшей на усыпанном стружками полу. Выступал фокусник – Мистер Электрико. «Он сел на электрический стул, – вспоминал Рэй, – и его помощник прокричал: «Десять миллионов вольт чистого огня, десять миллионов электрических молний пронижут плоть Мистера Электрико!» Он дернул рычаг, и электрический разряд с треском побежал по телу иллюзиониста. Тот протянул руку к зрителям; его глаза горели, седые волосы стояли дыбом, в улыбающемся рту вспыхивали искры. Фокусник водил Экскалибуром над головами детей, пламенем посвящая их в рыцари. Через меч электричество перетекало из тела иллюзиониста на головы детей, и их волосы стояли дыбом от статического заряда. Потом Мистер Электрико приблизился к сидевшему в первом ряду мальчику в очках. То был Рэй. Глядя в его вытаращенные глаза, фокусник коснулся мечом одного его плеча, другого, потом лба, кончика носа и воскликнул: «Живи вечно!»

Рэя это потрясло – другим детям Мистер Электрико ничего подобного не говорил. Почему же сказал теперь? По телу пробежала молния, «в ушах трещало, голубой огонь несся из мозга по рукам и выходил электрическими фонтанами из пальцев». Рэй изумлялся своей удаче и гадал, почему Мистер Электрико произнес эти слова. Даже семьдесят лет спустя, в 2002 году, этот вопрос по-прежнему его занимал. Каким бы ни был ответ, двенадцатилетний мальчик вынес собственное суждение насчет вечной жизни: «Я решил, что лучше ничего и быть не может. Несколько недель спустя после того, как Мистер Электрико произнес эти слова, я стал писать каждый день и больше никогда не останавливался».

Рэй впервые рассказал эту историю в печати на страницах буклета «Обзор Рэя Брэдбери» (William F. Nolan, The Ray Bradbury Review) – частного издания, предпринятого Уильямом Ф. Ноланом в 1952 году. По его словам, на следующий день после знаменательной встречи с иллюзионистом, в субботний День труда 3 сентября 1932 года, состоялись похороны Лестера Моберга. «Мы ехали с кладбища на нашем старом «бьюике», – вспоминал Рэй. – Я выглянул из окна, увидел на склоне, спускающемся к озеру, шатры и флаги братьев Дилл и крикнул отцу: «Останови машину!» Он спросил: «С чего это?» Я ответил: «Мне надо выйти!» Хотя Лео Брэдбери протестовал, независимый сын настаивал. «Бьюик» остановился на Шеридан-роуд, и Рэй выбрался из-за спин родителей. Скип остался в машине, а Рэй в своем лучшем воскресном наряде бегом припустил по заросшему травой склону к цирку братьев Дилл. У одного из шатров сидел Мистер Электрико. Чтобы завести беседу с таинственным иллюзионистом, Рэй соврал, что никак не может освоить фокус с волшебным четвертаком, и протянул магу монетку. Тот объяснил, как работает фокус, и спросил, не хочет ли мальчик посмотреть на циркачей. Рэй тут же согласился, и Мистер Электрико отвел его в другой шатер. «Выражайтесь прилично! – прокричал фокусник с порога. – Придержите языки!»

То, что Рэй Брэдбери увидел в шатре, укрепило его любовь к цирку, уродцам, аттракционам, каруселям, акробатам и фокусам. Здесь, за кулисами «Объединенных шоу братьев Дилл», Мистер Электрико познакомил его с карликом, гигантом, воздушными гимнастами, мальчиком-тюленем, тучной женщиной и человеком в картинках. Этот опыт не просто еще сильнее влюбил Рэя в цирковую и карнавальную культуру – он заложил основы для «карнавализации», которая станет краеугольным камнем творчества Брэдбери, как отмечают Джонатан Р. Эллер и Уильям Ф. Тупонс в монографии «Рэй Брэдбери: фантастическая жизнь» (Jonathan R. Eller, William F. Touponce, Ray Bradbury: The Life of Fiction). «[Термин «карнавализация»], впервые введенный русским критиком Михаилом Бахтиным, означает проникновение карнавальных образов и тем в литературу», – пишут Эллер и Тупонс, доказывая, что бесчисленные проявления карнавальных образов и тем составляют один из ключевых компонентов прозы Рэя Брэдбери.

После знакомства с циркачами Мистер Электрико и Рэй сидели на каменистом берегу озера Мичиган и разговаривали. Иллюзионист поведал, что когда-то служил пресвитерианским священником, но лишился сана и теперь живет в Каире, штат Иллинойс. Он дал мальчику свой адрес и предложил писать, когда захочется. «Он поделился со мной своей маленькой философией, а я с ним – своей большой», – часто говорил Рэй, вспоминая об этой судьбоносной встрече. Важнее всего для юного Рэя было то, что Мистер Электрико отнесся к нему как к равному. «Мы раньше уже встречались, – заявил он, к изумлению мальчика. – Ты был моим лучшим другом во Франции в 1918 году и погиб у меня на руках во время битвы в Арденнах. А теперь родился снова – в другом теле, под другим именем. С возвращением!»

Рэй был потрясен. «Нетвердой походкой я возвращался после встречи с Мистером Электрико, воодушевленный двумя чудесными дарами: прошлой жизнью, о которой теперь знал, и стремлением жить вечно», – рассказывал он. В тот день не раз шел дождь, и, когда Рэй возвращался домой, вновь полило. Он остановился рядом с крутящейся каруселью и расплакался под звуки песни Beautiful Ohio, которую насвистывала каллиопа. «Я сознавал, что произошло нечто важное, только не понимал что».

На протяжении десятилетий Рэй много раз повторял эту историю и чаще всего (в том числе при первой публикации на страницах «Обзора Рэя Брэдбери») упоминал в ней о похоронах Лестера Моберга. Убегая с похорон на озеро, Рэй, по его словам, «бежал от смерти к жизни». Однако его воспоминания о дате кончины дяди не совпадают с архивными записями и сообщениями в газетах. В свидетельстве о смерти Лестера Моберга, дознании по делу о насильственной смерти и газетных публикациях говорится, что он скончался не накануне Дня труда, а семь недель спустя, 24 октября 1932 года. Тем не менее Рэй, его брат Скип и кузина Вивиан точно помнят, что это произошло накануне Дня труда. Даже дочь Лестера Моберга, Кэрол Моберг Треклис, которой тогда было семь лет, вспоминала, что похороны отца состоялись на праздничных выходных. «Я в этом уверена», – сказала она и добавила, что мать, бывшая жена Лестера, Люси Кэрролл, всегда говорила ей, что отца похоронили в День труда. Хотя Скип, Вивиан и Кэрол – все бывшие тогда детьми – соглашаются с Рэем, газета Waukegan News-Sun с заголовком «МОБЕРГ ПОГИБ ОТ БАНДИТСКОЙ ПУЛИ» вышла 24 октября 1932 года. В свидетельстве о смерти указано, что пулевое ранение было получено 17 октября в ходе ограбления «неизвестным лицом», а дата смерти в свидетельстве – 24 октября 1932 года.

Словом, Рэй ненамеренно объединил давние воспоминания о волшебстве и смерти – об убийстве дяди Лестера, о прибытии бродячего цирка братьев Дилл и об удивительном прикосновении заряженного меча Мистера Электрико. И пусть факты противоречат символической встрече смерти и жизни в интерпретации Рэя, это не умаляет ни трагической тайны убийства Лестера Моберга, ни загадочного знакомства с Мистером Электрико. Убийцу разыскать не удалось, и дело по сей день остается нераскрытым.

Не раскрыта и тайна личности Мистера Электрико. Рэй написал ему в Каир, штат Иллинойс, и Мистер Электрико даже ответил, но с годами Рэй потерял это письмо. В 1983 году во время съемок диснеевского фильма «Надвигается беда» продюсеры пытались разыскать человека, который перевернул жизнь Брэдбери, велев ему жить вечно, и подтолкнул его на путь литературного бессмертия, однако поиски не увенчались успехом. В архивах не нашлось данных ни об «Объединенных шоу братьев Дилл», ни о фокуснике по имени Мистер Электрико.

ПРИМЕЧАНИЯ

«В 1950 году он описал эти незатейливые детские воспоминания…»: рассказ «Кто там, под дождем?» был опубликован лишь в 1997 году в сборнике «Вождение вслепую».

«Научившись раз за разом возвращаться в те времена…»: Брэдбери, «Моя Византия».

«Как отмечает исследователь Уэйн Л. Джонсон…»: Johnson, Ray Bradbury.

«…ежегодный фестиваль, который проводило на берегу озера Мичиган…»: о фестивале на выходных в честь Дня труда сообщалось в выпуске Waukegan News-Sun от 31 августа 1932 года.

«…пыхтящая каллиопа, гирлянды лампочек…»: цитата Рэя Брэдбери из книги Нолана «Обзор Рэя Брэдбери». Это довольно редкое издание с тиражом всего 1200 экземпляров.

«Лестер Томас Моберг, ветеран Первой мировой войны…»: интервью с Рэем Брэдбери, Скипом Брэдбери, их кузиной Вивиан и дочерью Лестера Моберга Кэрол Моберг Треклис.

«Он работал служителем…»: род занятий, семейное положение и сведения о детях указаны в свидетельстве о смерти, выданном штатом Иллинойс.

«Как-то ясным вечером понедельника…»: события описываются на основе данных дознания по делу о насильственной смерти в округе Лейк, а также на основе репортажа в выпуске Waukegan News-Sun от 18 октября 1932 года.

«Истории о привидениях! Ну и выбор для такого вечера…»: Брэдбери, «Дом разделившийся» из сборника «Вождение вслепую». Рэй вспоминал: «Я написал рассказ «Дом разделившийся» о том, как тискал Вивиан, в 1940-х, когда еще жил с родителями, и оставил рукопись в гостиной. Мама прочла и пришла в ужас: все эти годы у ее сына был тайный роман с Вивиан! «Ты, грязный…, как мог ты такое написать?!» – воскликнула она, а я ответил: «Ма, я это пережил».

«Рэй впервые рассказал эту историю в печати…»: цитата Рэя Брэдбери из книги «Обзор Рэя Брэдбери».

«Этот опыт не просто еще сильнее…»: Eller and Touponce, Ray Bradbury: The Life of Fiction.

«В свидетельстве о смерти Лестера Моберга…»: свидетельство о смерти, штат Иллинойс; дознание по делу о насильственной смерти, округ Лейк; Waukegan News-Sun, 24 октября 1932 года; The Independent Recorder, 27 октября 1932 года.

«Тем не менее Рэй, его брат Скип и кузина Вивиан…»: интервью с Рэем Брэдбери, Скипом Брэдбери, их кузиной Вивиан и дочерью Лестера Моберга Кэрол Моберг Треклис.

«В архивах не нашлось данных…»: интервью автора с Фредом Далинджером-младшим, директором по архивам и исследованиям музея «Мир цирка» в Барабу, штат Висконсин. Даллинджеру не удалось найти никаких упоминаний о Мистере Электрико – лишь о Мадемуазель Электре (1911–1914 годы) и Мисс Электрике (1926 и 1946 годы). Исследователи творчества Брэдбери часто ошибочно принимают популярный бродячий цирк Сэма Б. Дилла за загадочные «Объединенные шоу братьев Дилл», о которых рассказывал Брэдбери, однако в цирковом журнале White Tops за январь-февраль 1955 года сообщается, что цирк Сэма Б. Дилла в День труда был в Кроуфордсвилле, штат Индиана, и сам Рэй настаивал, что это не он. В тот День труда в Уокигане давали представления еще два цирка: популярный цирк Хагенбека-Уоллеса и цирк братьев Дауни. В Waukegan News-Sun упоминается ярмарка на берегу озера, но без названия. «Объединенные шоу братьев Дилл» и Мистер Электрико по сей день остаются загадкой.