Текст книги "Золотая клетка"

Семен Малков
Золотая клетка

Часть IV. ЗОЛОТАЯ ЖИЛА

Глава 24. Золотая лихорадка

Фомич приготовил на два дня еду и вместе с Петром отправился на работу, ничем не выдавая плохого самочувствия и ни на что не жалуясь.

Несколько часов рыли шурфы, промывали грунт по ранее намеченному Фомичом маршруту – добывали неплохое золото. Петру казалось, что дела идут успешно. Однако во время привала старатель высказал сомнение:

– Ты заметил, Петя, что золотишко пошло более мелкое, да и с каждым разом меньше его? О чем, по-твоему, это говорит?

Петр молча ожидал объяснений, они и последовали:

Да о том, что мы с тобой уходим в сторону от золотой жилки. Не в ту степь, значица, идем!

– Выходит, ты неверно определил направление, Фомич?

– А ты думаешь, это так просто? – рассердился старик, но тут же смягчился и терпеливо объяснил: – Ошибиться нетрудно – почва кругом здесь золотоносная. Путает меня другое.

Задумался на несколько минут, потом продолжал:

– Хорошо ведь помню: та жилка, что мы открыли с Лукой, прямо от берега ручья шла, а не вдоль, не наискосок… Просто теряюсь в догадках, почему никак ее не найду. Аж башка трещит!

Работа в следующем шурфе подтвердила его сомнения, к тому же начало темнеть, и Фомич решил – хватит! Вернулись в свое укрытие под скалой, развели костер и стали подогревать ужин. Старик всю дорогу угрюмо молчал; сидел глядя на огонь, напряженно размышлял.

Неожиданно хлопнул себя но лбу, словно его осенило, и радостно воскликнул:

– Ну конечно, в этом все дело! Теперь я ее найду! – Резко повернувшись к Петру, возбужденно объяснил: – У меня еще раньше догадка возникла смутная, но верилось с трудом. А теперь не сомневаюсь: ручей изменил свое русло!

– Не может быть! – поразился Петр. – Как же мы этого не обнаружили?

– Его камнями сплошь завалило. Обвал-то произошел много лет назад, и вода пробила себе новое русло, в другом направлении. Вот увидишь – найдем старицу!

Петр, все еще сомневаясь, промолчал, а его наставник зажегся новой идеей:

– Завтра весь день посвятим разведке; начнем с водопада. – И радостно взглянул на молодого напарника. – То-то мне с самого первоначалу показалось – не туды он теперь течет! – Снял с огня котелок с неизменной гречкой, подвесил чайник. – Я не я буду, если завтра не отыщем шурфы! Отмерим полсотни метров – и найдем!

– Нам целый день понадобится только камни ворочать, – недоверчиво буркнул Петр, резонно опасаясь тяжелой и безрезультатной работы.

– Ну и что? Без труда не вытащишь и рыбку из пруда! – сердито отрезал Фомич. – Наша задача на завтра одна – найти золотую жилку! А разрабатывать не будем.

– Как же так? – не понял Петр. – Разве мы не для того сюда пришли?

Старый золотоискатель посмотрел на него снисходительно. – А ты хоть прикинул, сколько потянет то, что нами уже добыто? Подумал, как мы это все унесем? – И укоризненно покачал головой – вопрос его застал парня врасплох. – Может, потрудимся, чтоб оставить золотишко здесь?

Но Фомичу чуждо было ехидство и он серьезно заключил: – Мы только пробы проведем, и, конечно, возьмем с собой найденные самородки. Дай Бог нам хоть это с собой унести! А сейчас поснедаем – и спать. Сам знаешь, какая предстоит работенка.

Однако на следующий день не работали, а отправились с утра на охоту. Пришлось изменить своему плану – оставшихся припасов не хватило бы и на двое суток. Муки и крупы еще достаточно, но консервы и дичь доели, – чтобы не голодать, надо хоть что-то подстрелить.

Часа за полтора старик добыл два зайца и красавца тетерева, а Петр настрелял куропаток.

Несмотря на удачный промысел, старый таежник обеспокоился. – Не нравится мне все это, Петя! Чуют что-то звери, – нахмурив брови, высказал он свои опасения. – Уж точно – к перемене погоды! Может, ждут бури. Или где-то лес горит… Да вроде дымом не пахнет… — Повел носом и опроверг эту версию: – Да нет, не похоже: в этом разе они пускаются в бега. — Фомич оглядывался по сторонам. – А тут зверушки все больше мечутся. Прятаться собираются, что ли?..

Старый таежник так и не пришел к определенному мнению. Вернувшись в свой фот, пообедали и не теряя времени отправились к водопаду. Немало пришлось потрудиться разбирая каменные завалы, прежде чем обнаружили старое русло ручья и определили его направление. Отмерили от водостока приблизительно пятьдесят метров, снова затратили много труда, чтобы расчистить выбранный для работ участок, но признаков старого русла так и не обнаружили.

– Значица, мы ушли от него в сторону, – упрямо наклонив голову, заключил Фомич в ответ на вопрошающий с немым укором взгляд напарника. – Оно, русло, по ходу виляет, водица прямо не течет.

– Так куда же оно вильнуло? Как это узнать? – Петр совсем приуныл. – Неужели придется перевернуть здесь все камни?

– Ты только не паникуй, парень! – одернул его Фомич. – Думаешь, золотишко само в руки дается? Но на сегодня все, баста, работу кончаем, – устало добавил он. – А завтра обязательно найдем!

– Это мы уже проходили, – не удержался Петр, не скрывая сомнений. – Твой оптимизм, Фомич, нас угробит! А если и завтра не найдем? Согласишься тогда шабашить?

Старый золотоискатель смерил его разочарованным взглядом, хотел было сказать в ответ что-то резкое, но сдержался и с горечью произнес:

– А мне казалось, у тебя покрепче закваска. Да что возьмешь с вас, нонешних? Ладно, не пужайся. Завтра не найдем шурфы – все! Собираемся в обратную дорогу!

Весь вечер он мрачно молчал, не обмолвился с напарником ни единым словом, – видно, не на шутку на него рассердился. Петр понимал его настроение, но, разуверившись в успехе дальнейших поисков, считал себя правым и тоже молчал, не делая попыток разрядить обстановку. Впервые за все время им завладели усталость и тоска.

Вот и подошел этот Дашин день – день ее совершеннолетия. С каким нетерпением мечтала она вместе с любимым, чтобы он скорее наступил и они могли обвенчаться… Даша заливалась слезами и ходила как потерянная. Ни попытки развлечь, предпринимаемые Кириллом, – он следовал за ней по пятам, – ни сочувственные увещевания матери не могли ее утешить.

– Ну перестань же так убиваться! – отчаявшись уговорить, мягко потребовала Анна Федоровна. – Слезами горю не поможешь. Пора тебе его забыть. Слава Богу, есть и кроме него мужики на свете!

Только придя с работы и услышав горькие всхлипывания дочери, тут же опустила на пол сумки с продуктами и бросилась утешать. Однако все ее доводы до сознания Даши не доходили, на слова она не реагировала, и Анна Федоровна, не зная, за что ухватиться, обрушилась на Петра:

– Да плюнь ты наконец на него! Тоже о себе вообразил… Таких, как он, очень много, а ты, Дашенька, лучше всех! Еще локти кусать будет!

Этот аргумент подействовал, – видно, похожее чувство оскорбленного самолюбия переживала и Даша: словно очнувшись, посмотрела на мать и срывающимся голосом выговорила:

– Да, мамочка! Я тоже так думаю… и от этого мне… особенно горько. Петя… он еще поймет… и пожалеет… о нашей любви… Как мне жаль ее!

Подняла на мать заплаканные глаза – в них зажглись самолюбивые огоньки – и сгоряча открыла ей то, о чем до времени не собиралась говорить:

– Кир уговорил меня… принять участие в конкурсе красоты… – Замялась, поздно спохватившись, и после паузы продолжала: – Сначала я не хотела, но сейчас даже мечтаю победить! И вообще… хочу сделать карьеру!

– Ну и правильно, доченька! – с энтузиазмом поддержала ее Анна Федоровна, сразу осознав, что шумное шоу и связанная с ним суета наверняка отвлекут Дашу от тяжелых мыслей и переживаний. – Вот и утрешь ему нос – пусть знает наших! Уверена, Дашенька, – ты победишь!

Взглянув на дочь, Анна Федоровна обрадовалась – хоть тоску свою забудет – и добавила, желая еще поднять ей настроение:

– Понимаю, дочка, почему ты не хочешь широко отметить свой день рождения, не зовешь друзей… Но Кирилла пригласить нужно!

Даша промолчала.

– Он мне звонил, сказал – подарок приготовил, хочет лично тебе вручить. Не следует обижать его, доченька!

– Сейчас уже поздно. Я ему сказала: сегодня празднуем мой день рождения в семейном кругу, – равнодушно пожала плечами Даша.

– Ну вот, я так и знала, что ты будешь не против! – с облегчением вздохнула Анна Федоровна. – Потому и пригласила его от твоего имени – очень обрадовался.

Дочь никак не отреагировала, и Анна Федоровна, приняв это как знак одобрения, предложила деловито:

– В нашем распоряжении еще два часа. Пора уже нарезать колбаску, ветчину, сыр, выставлять закуски… А я пока пойду с Кузей – совсем извертелся!

Порадовавшись, что дочь совсем успокоилась, она подождала, когда Даша пойдет умываться, и отправилась гулять с пуделем. Когда через полчаса вернулась, Даша уже усердно и с видимым удовольствием сервировала в гостиной праздничный стол на четыре персоны. Мать тут же присоединилась к дочери, и сообща через час они все привели в блестящий порядок.

Однако первым поздравил Дашу не глава семьи, а Кирилл – явился на полчаса раньше назначенного времени, неся перед собой корзину каких-то экзотических живых цветов.

– Эти цветы, как мне сказали, могут простоять все лето, – поздравив Дашу и Анну Федоровну, пояснил гость, протягивая корзину.

Затем гордо извлек из кармана маленькую шкатулку, открыл, достал из нее гарнитур – украшения из янтаря в серебре искусной работы: серьги, бусы, браслет и колечко.

– А это – на более долгую память! – И торжественно преподнес Даше свой подарок, влюбленно глядя ей в глаза.

Не успела виновница торжества благодарно поцеловать его в щеку, как в дверях показался сам хозяин. По такому выдающемуся случаю Василий Савельевич разорился на огромный букет прекрасных пунцовых роз.

– Это для вас, мои ненаглядные! – И вручил цветы жене и дочери, нежно поцеловав обеих. – Ведь в этом замечательном событии вы виноваты в равной степени.

Вскоре уже сидели за столом, и с каждым тостом веселье становилось все более непринужденным. Василий Савельевич пребывал, как никогда, в отличном настроении: балагурил, произносил тосты, рассказывал смешные истории и анекдоты. К радостному событию – совершеннолетию дочери – прибавился солидный гонорар за книгу по защите окружающей среды, изданную за рубежом.

Кирилл помогал ему, как только мог. Тем не менее Василий Савельевич заметил, что виновнице торжества веселье дается тяжело, и, разумеется, угадал причину.

– Вот что, доченька! – ласково обратился он к ней, с любовью глядя в глаза. – Никогда не жалей о том, что не состоялось. Смотри с надеждой вперед! Сегодня ты стала по-настоящему взрослой, только начинаешь жить. И будешь еще очень счастлива!

Даша молчала, тронутая этими словами; слезы подступили к глазам.

– Брось грустить, Дашенька! Выбрось ты из головы этого неудачника! – не выдержав, воскликнул Кирилл. – Он уже и институт бросил.

И ему Даша ничего не ответила, только ниже опустила голову. Тогда, на помощь Кириллу пришел Василий Савельевич:

– А что, он в этом прав, доченька! У меня нет сомнения, что Петр – глупец и неудачник! Хотя бы потому, что отказался от тебя. И не стоит он ни единой твоей слезинки!

Наутро Петр еще раз воочию убедился в верности таежных примет Терентия Фомича. Погода резко переменилась, небо заволокло тучами, подул порывистый ветер, – временами достигавший штормовой силы.

Настроения это не улучшало. В полном молчании позавтракали и отправились к водопаду – в последний раз попытаться отыскать золотую жилу Луки.

До полудня перевернули груды камней повсюду, где по предположению Фомича могла пролегать старица ручья. Удача им не сопутствовала, несмотря на огромный, самоотверженный труд. Упорный старик несколько раз возвращался к водопаду и вновь начинал поиски, но очевидно, в чем-то ошибался. Наконец по молчаливому согласию сделали обеденный перерыв и вернулись в свое укрытие.

– Ну что ж, Фомич, хочу поймать тебя на слове, — первым нарушил молчание Петр, когда они уселись поесть; он старался не глядеть на расстроенное лицо старика. – Ничего не найдем – и баста! Но не лучше ли нам за оставшееся время поработать там, где есть золото, чем без пользы ворочать камни?

– А тебе что, все мало? – бросив на него злой взгляд, буркнул в сердцах Фомич. – У нас больше пяти кило золотишка! Да и многое другое здесь не бросишь. Как думаешь все это на себе унести?

Видя, что Петр сконфуженно опустил голову, смягчился и объявил свое решение:

– Сделаем так, как вчерась договорились! Мое слово – олово! Вернемся назад и, ежели не найдем мою жилку – шабаш!

Петр беспрекословно подчинился; снова занялись тем же изнурительным трудом – разборкой камней в местах предполагаемой старицы ручья, на расстоянии полусотни метров от водопада. Начинало смеркаться, и они совсем выбились из сил, когда Фомич все же наткнулся на подобие старого русла.

– Это беспременно оно самое! – с возрастающей уверенностью раздумчиво произнес он, внимательно всматриваясь в очертания того, что осталось от берега ручья после камнепада. – Однако как же здесь все размолотило! Будто утюгом сгладило!

«Неужели старик что-то узнал? – недоверчиво думал Петр. – Уж больно зациклился на своей мечте. Наверно, опять выдает желаемое за истину».

– Ты получше посмотри, Фомич! – произнес он просительно. – Сил уж нет ковыряться понапрасну!

Но старый золотоискатель его не слушал. Воспрянув духом, он с новой энергией принялся за поиски, и, наконец, его упорство и непреклонная воля к достижению заветной цели оказались вознаграждены! Разбирая очередную груду камней в стороне от левого берега ручья, где, как он надеялся, должен находиться старый шурф, Фомич издал радостный вопль:

– Во-от он, роди-имый! Сюда-а! Иди сюда, Пе-етя! Знал я, знал, что отыщу!

Петр, разбиравший неподалеку большую груду камней, стремглав бросился к нему, забыв об усталости. Никаких сомнений: глазам его открылся неглубокий шурф, выкопанный человеческими руками…

– Здесь, где-то рядом, и второй… – Старик, счастливо улыбаясь, опустился на землю – силы после временного подъема уже оставили его. – Но мы сейчас его искать не будем. Нужно взять пробы из этого, пока не стемнеет.

Спустившись в шурф, Петр энергично, будто не было тяжелого трудового дня, освободил его от камней и стал промывать грунт. Первые же пробы подарили незабываемую радость – таких крупных самородков еще не добывали… Работать, работать дотемна! Но Фомич уже пришел в себя, с довольной улыбкой наблюдая, с каким азартом трудится его напарник, и решительно воспротивился.

– Все! Не увлекайся, Петя! Нам надо хорошенько отдохнуть! – Он поднялся. – Отметим это место на карте и пойдем праздновать удачу. Говорил же тебе – фортуна любит упорных и сильных духом!

Несмотря на вконец испортившуюся погоду и сразу навалившуюся усталость, счастливые старатели возвращались в свое укрытие, не обращая внимания на хлынувший дождь и ураганные порывы ветра. Разожгли огонь, устроили празднество, разведя остатки спирта, припрятанного Фомичом как раз на этот случай, и совсем забыли, что находятся в труднодоступных горах, среди бушующей стихии, и от дома их отделяет тяжелая и опасная дорога.

Хмельные и довольные, легли отдыхать. Старик, по привычке, сразу мерно захрапел, – судя по спокойному выражению лица, ему ничего не снилось. Петр от усталости тоже сразу уснул, и на этот раз вместо привычных кошмаров явилось ему дивное видение.

Вначале перед его мысленным взором предстала картина неимоверного богатства – то ли сокровища пещер Али-Бабы, то ли клад, найденный графом Монте-Кристо. Потом увидел себя среди роскошных апартаментов, чем-то напоминающих интерьер особняка Сленневых в Мамонтовке: стоит он в гордой позе посредине огромной гостиной, а перед ним на коленях униженно просят о помощи Кирилл и Даша…

При виде изменницы у него вновь заболело сердце, но гордость и презрение к предателям взяли верх: с бессознательным удовлетворением, открыл он ларец и принялся швырять к их ногам пригоршни золотых самородков…

На этом картина сладкой мести куда-то исчезла и вместо нес возникла другая, не менее радостная, – встреча с родными. В особенно долгом этом сне он всем делал богатые подарки и наслаждался этим наравне с теми, кого одаривал…

Видя эти блаженные сны, Петр, к счастью, не знал, какой ужасный сюрприз преподнесет ему на следующий день судьба.

После празднества в семье Волошиных Кирилл решил действовать активнее. Понимая, что в лице Анны Федоровны приобрел верную союзницу, построил свои планы так, чтобы именно она агитировала в его пользу и мужа, и дочь.

«Подкинуть ей козырей, зарядить посильнее! – пришла ему в голову резонная мысль. – Лучше всего продемонстрировать наше богатство, чтоб знала не понаслышке».

Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, сразу, как только доедал «хвосты» (накопил в эту сессию аж два), отправился в Мамонтовку предъявить матери зачетку – свидетельство, что переведен на третий курс, – и договориться о визите Волошиных.

Когда приехал сын, Любовь Семеновна наблюдала в саду, как рабочие подстригают газоны; сразу бросила это занятие и улыбаясь, поспешила ему навстречу.

– Какой ты молодец – все успел сдать до каникул! – похвалила она сына, поцеловав в щеку и перепачкав ее помадой. – Подумать только: мой мальчик уже студент третьего курса! Просто не верится…

– Вот видишь! А вы с отцом все волновались, считали меня несерьезным. – Кирилл отстранился, вытирая щеку носовым платком. – Теперь, надеюсь, поймете наконец, что я взрослый, вполне ответственный человек!

– Ты совершенно прав, Кирюша! – с довольным видом поддержала его мать. – Я рада вдвойне – всегда ведь убеждала отца, что он в тебе ошибается! – Счастливо рассмеялась, пообещала шутливо: – За это мы его с тобой накажем – потребуем солидную контрибуцию. Сразу, как только вернется из Штатов! Ты надумал, куда на сей раз отправишься отдыхать?

Никуда не поеду. Вернее, поеду туда же, куда и Даша! – отрезал Кирилл. – Ты ведь знаешь, мама, о моих планах в отношении ее.

– Ладно, знаю-знаю – ты у нас жених! – весело ответила Любовь Семеновна. – Но отец мне говорил, что твоя Даша намерена участвовать в каком-то конкурсе красавиц, а он проводится на выезде. Что же: поедешь туда вслед за ней?

– Само собой, не то украдут! – пошутил сын и добавил серьезно: – Отпускать ее одну мне не стоит, раз решил жениться. Да и конкурс проведут на юге. Вот там, у моря, вместе и отдохнем! – Победно посмотрел на мать. – Заодно от имени отца, как главного спонсора, прослежу там, чтобы меньше блатовства. Пусть, как говорится, победит сильнейшие!

– А что, это толково! – одобрила Любовь Семеновна. — Отдохнешь, интересно проведешь время, и недурно, если твоя Даша оторвет приз.

– Она может победить! Сама убедишься, когда поближе с ней познакомишься! – заверил ее Кирилл и находчиво предложил: – Давай я завтра привезу ее сюда вместе с матерью, Анной Федоровной? Как раз выходной день.

Предложение застало Любовь Семеновну врасплох, однако, немного подумав, она согласилась.

– Пожалуй, для первого знакомства даже лучше, что отец в отъезде: будут себя чувствовать непринужденнее, – рассудила она. – Нам действительно пора уже начать общаться, раз ты хочешь на этой Даше жениться.

Договорившись с матерью, Кирилл позвонил Волошиным: Даши дома не оказалось, подошла Анна Федоровна.

– Я звоню узнать, какие у вас планы на завтра, – поздоровавшись, без предисловий поинтересовался он. – Приглашаю к нам в Мамонтовку. Мама жаждет с вами познакомиться.

От неожиданности Анна Федоровна опешила, но любопытство взяло верх.

– Да я-то свободна, но Дашенька вечером работает. А Василий Савельевич с утра уезжает по своим экологическим делам.

– Вот и чудесно! – бодро заключил Кирилл таким тоном, словно получил согласие на свое предложение. – Я сейчас загородом, позвонить вам сегодня больше не смогу. Так что передайте Даше: заеду за вами часам к десяти. Не очень рано?

– Погоди, я ведь не знаю, какие у нее планы… – смущенно возразила Анна Федоровна. – И потом, она же завтра работает…

– Уговорите ее поехать, ну прошу вас, пожалуйста! – мягко, но очень настойчиво попросил Кирилл. – А то мама может обидеться. А на работу Даша успеет. После обеда доставлю вас домой с ветерком. Все, больше не могу разговаривать! – соврал он, чтобы не получить отказа, и положил трубку.

Расчет оказался точным. Даша устала за неделю и собиралась утром отоспаться. Однако, когда узнала от матери, что Кирилл специально заедет на машине, чтобы захватить их в загородный особняк, возражать не стала. Тем более что любопытно взглянуть на этот дворец, о котором так много слышала.

– Только с одним условием, – решительно заявила она Кириллу, прибывшему точно в назначенное время с неизменным букетом цветов. — К трем часам дня я должна быть дома!

Слушаюсь! Все будет исполнено! – шутливо отдал он ей честь, очень довольный, что она согласилась и поездка не отменяется. – Отвезу потом куда пожелаешь!

– Ладно, посмотрим на твое поведение, – благодушно пообещала Даша.

Обе женщины были полностью готовы, втроем вышли из дома и сели в машину Кирилла. В субботу с утра москвичей загород ехало намного меньше, чем в пятницу, и поездка по довольно свободной дороге оказалась неутомительной.

Трехэтажный особняк банкира Слепнева еще издали поразил воображение и матери, и дочери. Сверкающий остеклением широких окон и цветных витражей зимнего сада, роскошный дворец, естественно, выделялся на фоне окружающих старых, убогих дач; мало того, он был самым красивым в ряду соседних богатых особняков.

Волошиных, как и всех, пленили современная архитектура и техническое совершенство оборудования, начиная с видеодомофона и кончая дистанционным управлением открытия дверей и ворот. И конечно, полнейший их восторг вызвало неимоверное богатство и изящество внутренней отделки и обстановки.

Любовь Семеновна, облаченная в свое любимое кимоно, встретила гостей в холле, сияя приветливой улыбкой. Провела их по всем этажам, просто, без всякой заносчивости показывая устройство дома и помещения. Кирилл присоединился к ним позже, когда все уже осмотрели.

– Недурно устроились мои предки? – с небрежным видом шепнул он Даше на ухо, когда выходили из дома в сад. – Согласись: не каждый у нас может себе позволить такое.

– Но откуда у твоего отца столько денег? – не удержалась она от вопроса, который все время вертелся у нее на языке. — Ведь все это выглядит как в кино у американских миллионеров!

– Вот войдешь в нашу семью, и мы тебе откроем эту тайну, – пошутил Кирилл. – А если всерьез, мой батя и есть самый настоящий миллионер! Как и полагается крупному банкиру.

Прижал к себе Дашин локоть и с подчеркнутым значением произнес:

– Ты умная, Дашенька, и теперь видишь: я не трепал языком, когда, борясь за тебя с Петей, говорил, что он по сравнению со мной – нищий и никогда не сможет дать тебе такую жизнь, как я!

Даша ничего на это не ответила, лишь в глазах у нее он прочитал упрек и больше об этом не заговаривал. Фруктовый сад, оранжерея, крытый бассейн, примыкавший к бане, – за обедом гости не скрывали своего восхищения.

– Я вас от души поздравляю, Любовь Семеновна! Это мечта жить в таких комфортных условиях! – искренне высказала то, что на душе, Анна Федоровна. – Мы привыкли довольствоваться минимумом, но разве кто-нибудь откажется от лучшего.

– Муж говорит, у нас в стране теперь многие могут добиться того же. Сам он начинал с нуля, – тактично отвечала хозяйка. – И думаю, что наша молодежь будет жить хорошо! Вот победит ваша дочь на конкурсе и станет богатой и знаменитой! – пошутила она, весело взглянув на Дашу. – Вы же знаете, как процветают звезды шоу-бизнеса.

– Или удачно выйдет замуж, – в тон ей подхватил Кирилл, подмигнув по-свойски Анне Федоровне.

Прекрасный обед, привезенный из ресторана, закончился непринужденно и весело. Когда пришло время распрощаться, радушная хозяйка не скрывала, что Даша ей понравилась.

Приятно расслабившись на заднем сиденье «форда» по дороге домой, Анна Федоровна, не сдержав переполнявших ее эмоций, шепнула Даше:

– Можешь меня осуждать за меркантильность, но недаром мой материнский инстинкт выбрал Кирилла. Какая же мать не мечтает о такой благодати для своей дочери!

С самого утра буря разыгралась во всю, шквальные порывы ветра валили с ног; всюду слышался грохот камнепада. Фомич, все еще радостно переживая осуществление своей заветной мечты, бодро развел костер и подогрел гречневую кашу с зайчатиной. Плотно позавтракали и, как было решено накануне, стали собираться в обратный путь.

– Золотишко помещаем вот сюда! – распорядился Фомич, доставая из мешка нательные пояса с карманчиками, наподобие патронташа. – Это самое ценное! В случае чего оправдает все наши затраты и потери.

– Неужели придется оставить здесь весь инструмент, а, Фомич? Может, захватим с собой самое лучшее, дорогое?

– А зачем нам надрываться? Мы же вернемся!

– Вдруг сюда еще кто-нибудь наведается? Мы же сумели пройти. И другие смогут!

– Не смогут! Если только вместе с нами! Мы прошли потому, что знали наверняка, а другому человеку сюда не добраться. Этот распадок огорожен обрывами и голыми скалами.

Старик аккуратно сложил у боковой стены грота оборудование и инструменты, надежно укрыл брезентом; отобрал только самое необходимое в пути. Всю провизию, приготовленную в дорогу, уложил в свой рюкзак.

– Ты зачем так нагружаешься? Оставь часть мне! – запротестовал Петр. Тебе же еще тащить ружье с патронами!

– Ничего, выдюжу! – заверил Фомич. – Возьму поменьше золотишка. Все одно тебе основной вес нести, пока на ту сторону не переберемся. Один трос с блоками чего стоит!

В завершение сборов рассортировали золотой песок и самородки, разместив полиэтиленовые пакетики в карманчиках нательных поясов, так что на долю Петра пришлось почти две трети добычи. Оба рюкзака, пояса, охотничье ружье и походный инструмент сложили у входа в укрытие.

– Ну что ж, Петруха, вроде мы со всем управились. Теперь можно и передохнуть, чаи погонять, – с довольным видом потер руки Фомич. – Как ветер немного утихнет – двинемся!

Снова развели костер, подвесили кипятить чайник. Однако и к полудню погода не улучшилась: к штормовому ветру прибавился ливень, с окружающих скал в распадок обрушились потоки воды.

– Похоже, придется переждать непогодь до утра, – с сожалением решил старый таежник. – В такую бурю и думать нечего переправляться на ту сторону.

Петр удрученно молчал – спорить не приходилось. Как ни рвалась душа в обратную дорогу, как ни мечтал скорее оказаться в лагере геологов, пускаться в путь при разгуле стихии – сущее безумие.

В бездействии, без привычной работы время тянулось медленно; настроение упало, сидели молча, уныло прислушиваясь к вою ветра и грохоту падающих камней. Неожиданно старый золотоискатель встрепенулся, тревожно взглянул на Петра.

– А ведь мы вчера на радостях никак не пометили шурф. А камнями завалит? Опять отыскивать? – Помолчал, размышляя, и не без колебаний принял решение: – Нет, так оставлять нельзя! Придется сходить, сделать надежные отметки.

Понимая, что Фомич прав, Петр нехотя поднялся.

– Ладно, схожу! Забью колья, – предложил он. – Если и поломает, легче будет потом найти.

– Я тоже пойду, – встал на ноги Фомич. – Может, заодно отыщу второй шурф. Все равно делать нечего.

– Ты бы лучше отдохнул перед дорогой, – попытался удержать его Петр. – Поберег бы здоровье!

– Не беспокойся, мое здоровье не то что у вас городских, – обиделся старик, – простуды не боится!

Фомич загасил огонь, надел брезентовый дождевик с капюшоном и взял кирку.

– Пошли! – бодро скомандовал он Петру. – Не забудь топор! Колья нарубим по дороге.

Облачившись в плащ-палатку, Петр вышел вслед за ним из укрытия.

Борясь с ветром, двинулись по направлению к открытой вчера золотоносной жиле, стараясь держаться подальше от крутых склонов горы, с которых иногда падали камни. По пути Петр, срубив пару молодых деревцев, заготовил колья – пометить шурф. Отвесный склон горы совсем рядом, – на очищенную накануне площадку уже навалило много камней. Пока Петр вновь убирал камни, долбил почву, забивал колья, старик усердно рыскал неподалеку, пытаясь найти следы второго шурфа.

Наконец раздался его радостный вопль, возвестивший – поиски увенчались успехом. Петр поспешил к нему: Фомич не жалея сил разгребал груду камней, под ней уже виднелись обвалившиеся края старого шурфа. На глазах у молодого напарника он ухватился за большой камень, пытаясь в одиночку вытащить его из ямы.

– Погоди, Фомич, сейчас подсоблю! – крикнул Петр, бросаясь ему на помощь. Вдруг старик охнул, схватившись за сердце, выпустил камень и опустился на край ямы, бессмысленно глядя перед собой выпученными глазами, – инфаркт…

Не сведущий в медицине, Петр, конечно, догадаться об этом не мог, поняв только, что Фомичу стало плохо. Расстроенный неожиданным осложнением, он со всей осторожностью вытащил старика из ямы на расчищенное место, прислонил к большому камню.

– Как себя чувствуешь? Идти сам сможешь? Нельзя оставаться под дождем!

Фомич, видимо плохо соображая, молчал, и лишь тяжело дышал.

– Тебе прилечь надо, Фомич!

Крепкий организм старого золотоискателя изо всех сил сопротивлялся болезни; глаза приобрели осмысленное выражение, он хрипло выговорил:

– Очень… плохо… сердце… болит. – Снова умолк, с видимым усилием добавил: – Ослаб я… но пойду… если пособишь.

Через несколько минут ему немного полегчало, и он взглядом подал знак, что способен передвигаться. Петр наскоро вбил оставшийся кол на месте второго шурфа и осторожно приподнял Фомича, крепко обхватив рукой за талию. Так, прижимая его к себе, почти держа на весу, двинулся с ним, медленно ступая, к укрытию.

Прошли уже полпути, когда старику стало хуже и он потерял сознание. Петру не оставалось ничего другого, как взвалить почти стокилограммовое тело на спину и, сгибаясь под непомерной тяжестью, тащить на себе. Даже недюжинной его силы еле хватило, чтобы справиться с этой задачей.

Совершенно измученный и насквозь промокший, он дотащил все же свой груз до места, сбросил с себя плащ-палатку и разжег огонь. Устроил в глубине грота, куда не задувал ветер, удобную лежанку и заботливо поместил на ней Фомича, предварительно переодев во все сухое. Лишь после этого переоделся сам.

Что ж, в большом деле не без накладок; придется несколько дней лишних здесь задержаться. Все равно погода жуткая.

Чем больше он размышлял, тем тяжелее ему виделось их положение. Самая трудная задача – переправить на ту сторону Фомича, если к нему не вернутся силы. При всем своем оптимизме Петр понимал, что вряд ли удастся перетащить через пропасть старика без его активной помощи.

– Ладно, сделаем так! – вслух высказал он свое решение. – Если Фомич к утру не оклемается, пущу сигнальные ракеты о помощи. Сутки выжду ничего не будет – отправлюсь один! Еды ему здесь на несколько дней хватит.