Текст книги "Планета Футбола. Города, стадионы и знаменитые дерби"

Очень приятно, что подобные мемориалы существуют. И даже возрождаются. И, конечно, число посетителей этого кладбища не сравнить с памятниками АНЗАКа, хорошо, что наша история сохраняется в материальном виде. Пусть мы ее почти и не помним.

Спустя полтора года я неожиданно встретил галлиполийский памятник еще раз. Мама давно мечтала побывать в Париже, так что осенью 2012 года мы отправились на неделю в столицу Франции. Папа с мамой и мы с женой. Была запланирована обычная программа: Лувр, музей Орсе, Монмартр и Эйфелева башня. Кроме того, мама заставила всех сходить в Опера Гарнье на балет, который оказался авангардом. Зрелище оказалось для неподготовленных людей настолько непростым, что через два дня мы с папой отыгрались, купив билеты на футбол.

На знаменитом стадионе «Парк де Пренс» нас приняли за хорватских болельщиков (им вход на матч был запрещен) и забрали в полицию… В общем, насыщенный и содержательный отпуск. За день до возвращения мама уговорила-таки нас доехать до кладбища Сен-Женевьев-де-Буа, где похоронены многие русские эмигранты. Добираться туда крайне непросто, сперва придется ехать на электричке (RER), а потом долго трястись в автобусе…

Среди могил я вдруг снова увидел знакомый памятник, только меньшего размера. Оказалось, что это могила солдат и офицеров корпуса генерала Кутепова, которые после галлиполийского сидения эмигрировали по Францию. И я сразу вспомнил съемки в Турции по пути из Чанаккале в Стамбул…

Кстати, чтобы поддержать бодрость духа регулярного состава, российские галлиполийцы в Турции организовывали футбольные матчи. Конечно, в Стамбуле в то время уже вовсю играли, но в окрестностях Гелиболу это развлечение еще было в диковинку. Так что можно с высокой долей уверенности предположить, что футбол в эти края принесли русские. Вот такая история.

Стамбул. Наследие венетов и прасинов

Стамбульский выпуск «Планеты футбола» – наша маленькая гордость даже сегодня. Конечно, ничего шедеврального, однако это очень цельный документальный фильм. Два совершенно неопытного человека придумали просчитанный сценарный каркас и с помощью бывалого оператора задуманное осуществили.

Если первый выпуск «Планеты футбола», начавшийся в Измире, по сути, просто набор эпизодов, то со Стамбулом все было иначе. Мы долго не понимали, как подступиться к древнему Константинополю: город огромный, футбольные традиции – глубочайшие, заслуживающих внимания мест – десятки. Кто первым придумал формат «футбольного дня», я не помню, но идея стала развиваться быстро и бурно обсуждаться.

В итоге вывели такой план: ведущий целый день идет из одной условной «футбольной» точки в другую, проходя через наиболее интересные районы города и, в конце концов, попадает на стамбульское дерби. Фильм заканчивается тем, что уже после игры я сажусь на паром, отправляющийся через Босфор в азиатскую часть города, тем самым бросая мостик к третьей части (которая начиналась бы в Анкаре). Сеня сразу накидал план мест, которые необходимо посетить: стены Константинополя, парк Миниатюрк, Большой базар, Египетский базар, Галатский мост, туннель, улица Пера, площадь Таксим, стадион «Бешикташа».

Кроме того, Сеня настаивал на съемках рядом с одной из знаменитых стамбульских мечетей, предлагал заглянуть в районы Сулуккуле, Фатих и район челночников Лалели.

Волевым совместным решением клуб «Фенербахче» мы не стали трогать вообще. Во-первых, о нем уже был рассказ в предыдущей части. Но, самое главное – «Шюкрю Сараджолу», стадион «Фенера», расположен в азиатской части города, на другом берегу Босфора. Так что начнем от арены «Галатасарая», а завершим поход возле стадиона «Бешикташа». Плюс будет еще какая-то концовка. Осталось только связать все наши точки съемок в единую цепочку.

Пять дней мы провели в бесконечных спорах. Время было: Стамбул построен так, что переезжать из одного района в другой, минуя центр, довольно затруднительно. В результате мы всю неделю застревали в одной и той же пробке на набережной Босфора. Там и было объявлено, что начнем все-таки с парка Миниатюрк (Сеня говорил, что там есть и футбольный стадион), затем двинемся к арене «Галатасарая», а потом переберемся к стенам Константинополя.

Изначально был план в каждом новом эпизоде ставить время и геотитр (подпись), например: «9:00. Стены Константинополя». Эта мысль есть в сценарии, но на практике так и не была реализована. А вот красивую карту города, на которой нарисован наш путь, графики сделали. Получилось эффектно. Подразумевалось, что начинаем прогулку мы ранним утром.

Всего в Стамбуле мы провели пять дней, четыре из которых были рабочими. И хотя впереди были еще съемки в Центральной Турции, я был уверен, что так тяжело нам уже не будет. С утра до вечера кружить по городу, постоянно стоящему в пробках. Держать в голове общую канву сюжета передачи и помнить последовательность эпизодов. Не промахнуться с погодой, которая здесь весьма переменчива. Помню, в один из вечеров мы настолько устали, что завалились спать, не став досматривать полуфинал Лиги чемпионов «Реал» – «Барселона».

Но, если честно, это все ерунда. Мы были в Стамбуле – одном из самых важных, красивых и интересных городов мира. Сколько бы раз я здесь ни бывал, всегда возвращаюсь с радостью, словно на встречу со старым другом, с которым можно просидеть хоть всю ночь напролет и не наговориться.

Я правда его люблю. А потому для меня было делом чести раскрыть как перед Вовой, так и перед зрителями программы все его грани, все полутона. В общем, прочесть видеолекцию под свежим названием «Стамбул – город контрастов».

В этой до хохота банальной фразе – вся суть города. Его, если хотите, диалектика. Борьба двух противоположностей: Запада и Востока, Европы и Азии, христианства и ислама, которые в итоге дают совершенно уникальный и притягательный материал. Стамбул – одновременно последний мегаполис Европы и первый мегаполис Азии.

Блуждая по Старому Стамбулу (т. е. городу в границах прежнего Константинополя), европеец постоянно испытывает дежавю. Застройка улицы Диван-Йолу с проносящимися рядом трамваями ужасно напоминает венский бульвар Ринг. Улица Алемдар в районе отеля «Кавказ» как две капли воды похожа на Женеву. Изгиб трамвайных путей напротив Баб-и-Али – чисто пражский. Ну а улица Пера – самый что ни на есть Париж.

Иногда кажется, что Стамбул – европейский город, вдруг решивший провести грандиозный карнавал «под Азию». Для этого он прилепил к церквям бутафорские минареты, обрядил пару сотен «массовки» в чадру и галабеи, а также заставил продавцов сувениров одеться в клоунские костюмы, увенчанные смешной феской. Но мы-то знаем, что это лишь буффонада. Ведь на улицах трещат неотличимые от дрезденских городские трамваи. Бизнесмены в строгих костюмах прикрывают мобильный телефон рукой, чтобы разговору не мешал «саундтрек» несущегося с минарета азана. А смешные фески помимо торговца чая на центральной площади носят только японские туристы.

Иллюзия, что находишься в европейском (пусть и в последнем европейском) мегаполисе, рассеивается, когда решаешь перекусить. Не моргнув глазом, торговец уличной снеди называет тебе цену, явно завышенную втрое. Короткий, но яростный торг находит компромиссный ценовой баланс, и тут оказывается, что денег в кошельке меньше – обманули при обмене валюты. Затем ошеломленного путешественника проглатывает рынок. Попав в это чрево, позавидуешь библейскому Ионе, тому было явно проще выбраться.

Из бесконечных рыночных рядов, являющих собой параллельную вселенную, ибо не может на столь ограниченном пространстве столько всего помещаться, путешественник выходит с ворохом непонятных вещей, которые он непонятно зачем (да и не помнит как) купил. Разглядывая их, он не замечает, как кварталы стремительно теряют сначала респектабельность, а затем и вовсе божеский вид. Дорогу начинают перебегать куры, а у подпираемых рогатинами стен хлопает по ветру белье. И это тоже Стамбул – первый мегаполис Азии.

Я искренне старался, чтобы в наш фильм «Один день в футбольном Стамбуле» вошли все грани этого города. Итак, поехали.

08:30. Кафе «Пудинг-шоп»

Сперва мы хотели, чтобы завтрак в «Пудинг-шопе» стал последней остановкой перед посадкой на паром и переездом в Азию. Мы даже сняли эту самую посадку, но затем все-таки было решено тот эпизод исключить – и чашка чая за столом перекочевала в самое начало. Тем не менее я говорю, что начинаю свой путь в Азию (про футбол нет ни слова!). Кроме того, в кадре присутствует непонятно откуда взявшийся рюкзак, с которым я якобы отправляюсь в путь.

Наконец, самое забавное: на мне белый свитер. С одеждой мы слегка запутались. Дело в том, что в Стамбуле было довольно тепло, так что я моментально сварился в теплой курточке. Пришлось позаимствовать у Ильи светлую ветровку, но набросить ее просто на футболку тоже не получилось: слишком зябко. И я стал обладателем сногсшибательной комбинации из светлых туфель, светлых брюк и темно-синего свитера. Времени купить что-то из одежды уже не оставалось: надо было начинать работать.

Проблем вообще оказалось больше, чем я ожидал, ведь подразумевалось, что я иду по городу на протяжении одного дня. То есть всю неделю съемок должен быть одинаково одет и всегда чисто выбрит. Через два дня успел заскочить в магазин и купить свитер светлого цвета. Мы это ловко обыграли в одной из сцен, но когда один из последних эпизодов переехал в начало, то получилось так: я сперва в бежевом, потом в синем, потом опять в бежевом. Впрочем, никто этого так и не заметил, кроме нас. Творческий процесс. Киноляпы, как известно, только повышают популярность блокбастера.

А теперь, собственно, ответ на законно назревший вопрос: а что такое «Пудинг-шоп»?

В начале 1970-х культура хиппи выплеснулась из тесных для них буржуазных рамок Западной Европы и Северной Америки на просторы Азии. Восторженному и слегка расфокусированному взгляду «детей цветов» предстал экзотический континент, полный гостеприимных людей, красивых пейзажей и дешевых наркотиков. Маршрут «из Стамбула в Катманду» моментально сделался легендарным.

Это сейчас мы вздрагиваем от одного лишь перечисления его чекпойнтов: Иран, Афганистан, Пакистан. Тогда же это были открытые и расслабленные страны. На улицах Кабула витал запах «травки», а на площадях Тегерана бренчали на гитарах патлатые юноши и девушки. А вот нынешние мекки молодежного туризма – Вьетнам и Камбоджа – тогда были зонами боевых действий. Ничто не вечно под луной.

Путь «из осман в нирваны» начинался в Стамбуле. В его центральном районе Султанахмет моментально размножились дешевые ночлежки-хостелы, а кафе «Лалели» (т. е. «тюльпан») на улице Диван-Йолу стал хиппи-аналогом бара на Татуине из «Звездных войн». Здесь собирались путешественники, обменивались новостями.

Это было культовое место. За соседним столиком можно было встретить икону битников Аллена Гинзберга или икону рока Фрэнка Заппу. Но была одна проблема: многие посетители кафе обычно пребывали в таком состоянии сознания, что запомнить и, тем более, выговорить несложное, в общем, название «Лалели» было невозможно. Поэтому его и стали называть просто «Пудинг-шоп» по имени продающихся здесь лакомств.

Разумеется, культовая стартовая точка для трансазиатских вояжей как нельзя лучше подходила для старта азиатского фильма про Турцию. Но в итоге кафе довольствовалось куда более скромной ролью в истории «Планеты футбола».

09:00. Парк Миниатюрк

В парке Миниатюрк представлены копии самых знаменитых турецких достопримечательностей. Вот тебе Галатская Башня, а неподалеку Каппадокия. Сеня утверждал, что стадионы там тоже есть. Не соврал. Трибуны, команды, маленькие фигурки болельщиков. А рядом еще и специальные стойки: бросил монетку и наслаждаешься гимном на выбор.

Мы сообразили, что отсюда можно сразу метнуться к настоящему стадиону «Галатасарая», так что я под внимательным взглядом камеры бросал монетку и слушал гимн. Первые два дубля я, кстати, запорол, потом монетки необходимого номинала у нас закончились. Так что бодро подходил к терминалу с пятью рублями, автомат, разумеется, выплевывал деньги обратно, а я делал вид, что музыку слушаю. Звуковую дорожку мы записали отдельно, дождавшись какого-то преданного юного фаната, и подложили звук при монтаже. Сплошное надувательство. Но смотрелось неплохо.

09:30. Стадион «Галатасарая»: «Тюрк Телеком Арена»

Было раннее серенькое утро, снимали на скоростном шоссе, дул ветер и накрапывал мерзкий дождик. Я рассказывал, что сейчас отправлюсь на другой конец города и оценю все городские достопримечательности, за спиной была хорошо видна громада стадиона.

Мы сперва хотели попасть и на территорию спорткомплекса, и даже были какие-то договоренности на эту тему. Были и сплыли по Босфору. Пришлось поцеловать замок на воротах и переправиться к метро. Оказалось, что станция выстроена специально для футбольных болельщиков и ближайший выход работает только в дни футбольных матчей. Вернее, должна работать: стадион достроили месяца за три до нашего визита, и линию еще не успели ввести в полноценную эксплуатацию.

Магия Джахиде сработала и тут: нас пустили внутрь, я сделал вид, что прохожу через турникет за деньги, после чего еще и уселся в поезд, работавший в тестовом режиме. Тестовых пассажиров предусмотрено не было, поэтому простых жителей Стамбула изображала наш гид, пара работников метрополитена из группы сопровождения и Илья с Сеней в роли массовки. Зато можно было сразу объяснить, как это мы так быстро попали в центр города.

10:00. Стены Константинополя и Золотые Ворота

Стены Константинополя – очень печальное место. Они располагаются далеко от современного центра города и туристических кварталов. С одной стороны к ним подступает пустырь, с другой – городские трущобы. Вокруг ни души. Совсем не так должно выглядеть место, где закончилась одна великая империя и начался «великолепный век» другой.

Из съемок я ярче всего запомнил улитку, ползущую по стеблю растущего под стеной болиголова. Ожившая метафора бренности всего сущего.

Забавно, но эти же самые стены меня очень впечатлили, когда я посмотрел смонтированную версию нашего фильма. Вот что значит магия картинки и правильно подобранный саундтрек.

Забытая страница истории вдруг превратилась в иллюстрацию «Игры престолов». Под тревожный набат музыкальной отбивки с растрескавшихся башен взлетали птицы. Контраст цветника с тюльпанами и мрачных бастионов будил воображение. Так и слышались боевые рога бесчисленных армий, что разбивались об эти каменные стены. Пока последняя армия под зелеными знаменами не разбила сами эти стены.

Сеня, как человек науки, поп-стиль по-прежнему презирал и норовил напихать в тексты побольше умных слов, причем насмерть бился за каждую запятую. Значения некоторых буквосочетаний я и сейчас не знаю. В общем, как это у Сергея Довлатова:

«Генис написал передачу для радио «Либерти». Там было много научных слов – «аллюзия», «цензура», «консеквентный»… Редактор Генису сказал:

– Такие передачи и глушить не обязательно. Все равно их понимают лишь доценты МГУ».

Со временем мы с Семеном заключили мирный пакт: я доношу до зрителя общий смысл, но своими словами. На том и порешили. Правда, в отместку наш научный руководитель до упора заставлял меня в каждой новой поездке использовать пару мудрёностей или громоздкий географический термин. Сень, что там у тебя любимое?

Вообще, как прекрасно знают все мои студенты и попутчики, мой любимый эпитет – «аутентичный», но с его присутствием в тексте стендапа, к счастью, Вова не спорит. Наоборот, с удовольствием его выговаривает. Я, в свою очередь, стараюсь не злоупотреблять им при написании сценария.

Но есть слова, которые для Вовы как красная тряпка на быка. Например, термин «ревитализация». Ревитализация или джентрификация – процесс облагораживания и придания «второго дыхания» депрессивным городским кварталам: брошенным промзонам, трущобам и т. д. Когда жуткие лондонские доки на Темзе перестраиваются в элитные жилые лофты или когда в брошенном здании пивоварни открывают галерею и культурный центр – это и есть ревитализация.

Такие кварталы мы снимали едва ли не в каждом цикле «Планеты футбола»: в Манчестере, Буэнос-Айресе, Берлине. И каждый раз Вова отказывался произносить этот термин в кадре, словно я предлагал ему громко назвать по имени волшебника Волан-де-Морта.

И ладно бы только «ревитализация». В конце концов, ее вымарывают из текста моих путеводителей даже либеральные редакторы издательства «Эксмо». Но агломерация-то чем Вове не угодила?! Это термин (город с пригородами, если кто вдруг не знает) стал в последние годы очень модным на нашем телевидении. Но Вова упорно не хотел его озвучивать.

Не помогали даже распечатки из Интернета типа «Владимир Путин поддержал инициативу создания городской агломерации в Ярославле». (Здесь, правда, следовал мой развернутый экспертный комментарий, что сама эта инициатива – затея совершенно невыполнимая.) Видимо, Вова просто не хотел идти на поводу у моды.

После Золотых Ворот можно было смело отправиться к кварталу Сулуккуле, который располагался как раз под древними стенами. Правда, совсем не в тех краях, где Вещий Олег прикреплял свой щит, город-то уже в древности был внушительным, и опоясывающие его защитные сооружения протянулись на десятки километров. Но это уже условности.

11:00. Квартал Сулуккуле

Чего мы поперлись в этот район – я и сейчас не пойму. Сеня, конечно, бил себя в грудь и кричал, что без посещения настолько замечательного места полноценный рассказ о Стамбуле не получится. Так ли это, сказать сложно, но и в дальнейшем нас неизменно заносило в какие-то жуткие трущобы. Судите сами. В Аргентине мы снимали на фоне городка-самостроя, дома родного всех местных бандитов (местные жители говорят Villa, «Виша»). Единственное, что успокаивало – между камерой и вишей был здоровенный зловонный канал.

В Бразилии отправились в фавелы Рио. В Манчестере прибыли в квартал африканских эмигрантов, где Сеня в местной забегаловке оживленно обсуждал с завсегдатаями свою поездку в Сомали. Полагаю, в душе каждого ученого живет маргинал, а может быть, наш научный руководитель пытался внести в программу элемент контркультурности. Вообще в тот стамбульский день показалось, что мы твердо поставили себе задачу нарваться на неприятности. Причем были крайне близки к перевыполнению плана.

Ну как эпическое полотно «Стамбул – город контрастов» может обойтись без стамбульских трущоб-геджеконду, тем более что они вплотную примыкают к городским стенам Константинополя.

Гулять здесь – испытание нервов, тем более когда знаешь, что это небезопасно. Кажется, что местные кварталы пережили бомбежку. Кое-где стены просто наполовину разрушены, так что видны даже части жилых комнат. Особенно сюрреалистична картина зимой, когда все вокруг завалено снегом, а ведь в домах нет центрального отопления! Над разрушенными стенами хлопает по ветру белье, в закутке жмутся друг к дружке, пытаясь согреться, куры, а на некотором расстоянии за тобой следует стайка пронырливых мальчишек, пораженных появлением здесь иностранца.

Квартал Сулуккуле фигурирует в хронике криминальных новостей как место совершения убийств, грабежей, здесь едва ли не в открытую торгуют наркотиками. Даже если пройтись днем по кромке квартала, лучше делать это в составе группы. Тогда кучки местной шпаны лишь погрозят вслед, проводя рукой по горлу. Ночью же, как говорят местные жители, сюда сунется лишь тот, кому надоело жить.

Разумеется, я заранее осведомился у Джахиде, насколько разумно будет снимать в Сулуккуле. Она ответила, мол, если недолго, то нормально. А долго нам и не надо было.

Кстати, съемки, возможно, уже стали историческими. Городские власти все грозились расселить стамбульский аналог Хитровки и вообще переделать весь район стен Константинополя в туристический квартал. С тех пор я в том районе не был. Возможно, там вместо наркоторговцев уже маршируют китайские тургруппы.

Сперва мы бродили по Сулуккуле среди каких-то непонятных помоек с облезлыми хромыми котами и гниющим хламом. Местные жители русских телевизионщиков как-то не полюбили, и минут через 15 по агрессивным жестам и крикам стало понятно, что нужно убираться.

Те, кто кричал, еще полбеды, потому что молчавшие с вожделением любовались нашей аппаратурой. Джахиде с водителем вступили с ними в переговоры, выиграли для нас минут 15. Но затем честно сказали, что пора ускориться в направлении более приятных районов города. Мы к этому времени свою задачу сделали: Леша «набрал картинки», а я что-то там сказал в камеру, перед этим поболтав с какой-то говорливой теткой. Откровенно говоря, это она ко мне подошла и стала энергично общаться. Возможно, что-то вроде: «А ты чего тут забыл, дурачок? Вали отсюда, пока цел».

Тут я заметил, что Леша с Ильей развернулись в нашу сторону, и понял, что оператору нужен живой диалог в кадре, а звука все равно слышно не будет. Поэтому кашлянул, кивнул и дружелюбно поинтересовался по-русски: «Вы не скажете, где в этой дыре ближайший дежурный гастроном?»

Такого поворота собеседница не ожидала, поэтому с опаской обошла меня стороной и пошла по своим делам. Возможно, приняла за сумасшедшего, тарабанящего на непонятном языке. А мы торопливо погрузились в машину и уехали. Ко всеобщему облегчению.

Впрочем, это был не последний шанс напрячь нервную систему.

12:00. Квартал Фатих

Фатих – сердце традиционного Стамбула. Местная мечеть – самая аутентичная (уж извините) в Стамбуле, именно сюда, а не в заполненную туристами Голубую мечеть надо приходить, чтобы ощутить атмосферу мусульманского храма. Вокруг мечети раскинулся рынок. Но атмосфера здесь совершенно иная, нежели на Большом базаре: туристических, да и вообще экзотических товаров тут не встретишь, все больше китайский ширпотреб. Зато посетители рынка – настоящая экзотика для туриста. Здесь и мысли не может возникнуть, что ты в Европе.

На улицах Фатиха не встретишь женщин с непокрытой головой. А предвыборные плакаты и реклама – сплошь «мусульманских» политических партий. Никаких «кемалистов» (последователей идей светских Ататюрка), они для местных жителей слишком либеральные и прозападные.

Мне сразу бросилось в глаза, что Джахиде, которая удивила меня своим спокойствием в откровенно криминальном, на мой взгляд, Сулуккуле, очень нервничает. Как оказалось, нервничала она не напрасно.

Моя работа в Фатихе закончилась довольно быстро. Когда мы туда прибыли, ребята приступили к съемкам, а я предался безделью: прогуливался по улице, заглядывал в магазины и читал купленный футбольный журнал. Нет, не так: рассматривал картинки в купленном турецком футбольном журнале. Потом снова гулял. Потом разговаривал по телефону. А затем присоединился к остальным, чтобы рассказать в камеру, какой интересный квартал Фатих. Рассказ действительно оказался захватывающим.

Уже через две минуты рядом оказались несколько суровых мужчин с бородами в форме военного типа, но без опознавательных знаков. По встревоженному лицу Джахиде я понял, что проблемы серьезные. Оказалось, что в кадр попала мечеть, что без особого разрешения запрещено. Ее охрана среагировала немедленно, причем общение началось с обещания разбить нам камеру. После долгого и нервного разговора наш гид снова нас выручила.

Сейчас мне кажется, что это был самый критический момент всех съемок. Надо было слышать с какими интонациями Джахиде сказала Леше, чтобы он немедленно прекратил съемку. За три недели, проведенные в Турции, мы окончательно уверились, что наш гид может все: хоть организовать интервью с самим президентом страны. Но тогда я четко понял: если бы эти бородатые товарищи забрали у нас камеру, ни Джахиде, ни президент страны не помог бы нам вернуть ее обратно.

В общем, торопливо сменили место локации, для надежности выбрав витрину продуктового магазина. Справились с задачей минут за 10. Уложились бы и в пять, но бестолковый ведущий дважды забывал турецкое название чадры – чаршаф.

Когда машина тронулась с места, я вытер пол со лба и дал себе слово, что дальше сосредоточимся только на туристических улицах и площадях вплоть до самого футбола. Не тут-то было. Ведь дальше в плане значился квартал русскоязычных челночников – Лалели.

13:00. Квартал Лалели

В торговом Стамбуле жесткая поуличная специализация – на этой улице торгуют только мужской обувью, на соседней – только женской и т. д. Днем здесь кипит жизнь. По улицам озабоченно бегают оптовые покупатели, турецкая речь мешается с русской, украинской, румынской, болгарской.

Эпицентр торгового Стамбула – район Лалели. Это общепризнанный «русский» район. По-русски говорят в любом отеле, в любом пункте обмена валюты. Хотя в последние годы русскоязычная публика Лалели в основном прибывает не из России, а из Украины и Молдавии.

Почти любая вывеска дублируется на русский язык («Фабрика одежды», «Лучшая и самая дешевая обувь», «Ресторан: водка и пельмени»). Иногда с акцентом. Наше с Вовой любимое объявление о смене позиции в торговом центре: «Мы пиришли в сиридину».

У муниципалитета существует проект о создании большого туристического центра. Согласно ему, вся территория Стамбула – от Босфора до площади Беязит – будет отдана туристам. Будут отремонтированы (или построены заново, но в том же архитектурном стиле) исторические кварталы, которые займут отели, музеи, рестораны и сувенирные лавки. Кустарная же промышленность и нетуристические рынки будут выселены на окраину Большого Стамбула, где для них создаются специальные промышленные зоны.

Пока процесс идет со скрипом, вызывая протест многочисленных ремесленников, которые многие поколения имели свои мини-фабрики и мастерские в Лалели и окрестных районах. Но большая часть производства уже выведена из Старого Стамбула, здесь остается лишь реализация.

Ну и вот еще что запомнилось: появилась идея показать, как я захожу в настоящую турецкую кофейню, играю в нарды с русскоговорящими турками и пью местный напиток (кофе уже пил в Пудинг-шопе, нужно было выбрать что-то другое).

Это было уже перед отъездом в Анкару, времени тащиться в Лалели не было, поэтому мы выбрали первое попавшееся приличное заведение в центре и расположились за отдельным столом. Стамбульцев, понимающих по-русски, в пешей доступности не нашлось, так что турка с нардами и невообразимым акцентом изобразил наш оператор, сев к камере спиной. Снимал все это безобразие Илья.

Вышло очень смешно, слушая Лешины пассажи о важности игры и необходимости бросить игральные кости, я то и дело фыркал и принимался хохотать, а все остальные меня дружно поддерживали. Интересный напиток тоже нашелся. В Турции пьют не только чай или кофе: есть боза (что-то типа теплого кваса из пшеницы), есть салеп (корень орхидеи, корица и молоко), шалгам (говорят, что кисло-горький на вкус, пробовать не стали). Выбрали мененгич – его тоже называют кофе, но на самом деле он просто заваривается в турке. По сути – напиток из фисташковой пасты. Вкус интересный.

И история с халатами, и нарды так и не попали в сценарий. Причина одна: нам нужно было уложиться в хронометраж. Строго 25 минут. Остальное пришлось вырезать. Пожалуй, в итоговой версии все-таки немного не хватало юмора.

13:30. Большой базар и Египетский базар

Большой базар похож на печально знаменитый критский Лабиринт и тянется вниз по склону до самого Золотого Рога. Его крытая часть – самая помпезная и самая туристическая – лишь небольшая его доля. Дальше идут неприглядные закоулки, заполненные товарами, мальчишками с тележками, физически ощущаемыми криками сотен зазывал и неизбежным для таких мест мусором.

Крытый рынок куда более упорядочен. Названия его улиц-галерей уже и не соответствуют своим названиям (Колпачников, Кальянщиков), но специализированная организация сохранилась: ювелиры отдельно, ковры отдельно, сувенирный хлам отдельно. Четыре пятых Большого базара – не для туристов, но именно оставшаяся часть дает огромный процент от общей выручки.

Кто не зайдет сюда потолкаться и посмотреть на крытые галереи ничуть не изменившиеся за последние триста лет? Кто не попробует отыскать спрятанные в этом торговом хаосе мечети и хаммамы? Ну и наконец, кто уйдет отсюда без «турецкого» сувенира? Ведь только здесь (ну и у стен Святой Софии) можно купить фески: прежде неизменный атрибут мужской одежды, а ныне сугубо туристическую атрибутику. Техника выкачивания денег из карманов гостей города отработана до совершенства. Выйти наружу без покупки получится лишь в одном случае, если зайти сюда совсем без денег.

На Большом базаре я покупал ковер. Надо было добавить в материал восточного колорита. Что можно выбрать на настоящем стамбульском базаре? Можно примерить феску. Мы даже попробовали что-то такое сделать, но вышло уж слишком плоско и скучно. Тогда и решили схватиться с местными продавцами за ковер. Джахиде сразу предупредила, что это дохлый номер: цены в самом туристическом месте города заоблачные, и местные торговцы готовы утопиться за одну лиру в чашечке черного кофе. И вообще, продолжила наша Женя, если хочется ковер, скоро будет ее родной город Кейсери, там несколько знаменитых ткацких фабрик.

Цены более умеренные, можно выбрать. Мы поблагодарили, но решили все же попытать счастья на Большом базаре. Минут 15 я даже прикидывал, нельзя ли привезти в подарок дочери ценный восточный сувенир, купленный на сэкономленные суточные.

Разумеется, это были мечты балбеса. За небольшой коврик, который сгодился бы Кате разве что для утренней зарядки, бодрые турецкие парни уверенно выставили ценник в три тысячи долларов. В середине комнаты появился чайный столик (потенциальных покупателей угощают всегда). Присутствующие немедленно разделились на две команды: я с Джахиде и два владельца торговой лавки с турецкой стороны. Мы нападали, используя навесы, дальние удары и фланги, вспоминая дружбу народов и священные законы гостеприимства.

Соперник уверенно отбивался, сетуя на величину налогов и увеличивающиеся убытки. Процесс шел под фырканье, ругань и нытье обеих сторон. Удалось сбить 900 долларов, но на большее турки не пошли. Ну и ладно. Что хотели, мы сделали: все происходящее попало в объектив камеры.

На Египетском базаре торгуют специями и сладостями. Вкуснейшая штука эта турецкая нуга. Особенно гранатовая.

14:30. Ипподром

Еще в первый день съемок Сеня потребовал, чтобы мы уделили внимание Голубой мечети, Святой Софии и площади Султанахмет. Я возражал в том смысле, что во всех фильмах про Стамбул эта тема проработана до мелочей, а здесь как-никак футбольный фильм. Наш штурман завелся, в результате через 20 минут мы оказались близки к тому, чтобы поругаться впервые за 25 лет.