Текст книги "Ассорти с горькой начинкой. Сборник рассказов"

Флорентийский синдром

Иссиня-чёрные тучи, возникшие как по мановению волшебной палочки, принялись быстро окучивать безоблачный всего несколько минут назад небосвод. Проводив их тревожным взглядом, она невольно ускорила шаг. До Замка оставалось всего ничего, уже видны были характерные повреждения, нанесённые временем его могучим стенам. Однако её беспокойство с каждой минутой усиливалось. Небесные предвестники надвигающейся грозы приближали наступление сумерек. И на смену тревоге медленно, но верно пришёл страх. Страх темноты, которая могла наступить раньше, чем должна была. В кромешной тьме, да ещё под проливным дождём, она могла сбиться с дороги и не попасть туда, куда стремилась всей душой, вот уже в который раз. Она остановилась и, с гулко бьющимся сердцем, огляделась. Неужели это случится снова? Неужели и сегодня её ждёт разочарование?! Нет! Сегодня всё будет иначе! Сегодня никто и ничто не сможет ей помешать. Она подняла глаза и устремила взгляд на Замок. Средневековый исполин притягивал её словно магнит. Мрачной глыбой возвышаясь над окрестностями, он внушал ей благоговейный, почти суеверный трепет. Донельзя взволнованная завораживающим зрелищем она как будто растворилась в нём, почти не ощущая собственного тела….

Пронзительный звон колокола, которым внезапно разразился Замок, обрушился на неё, словно снежная лавина. Ей пришлось зажать ладонями уши, чтобы не оглохнуть….

«Биммм – боммм»! «Биммм – боммм»! «Биммм – боммм»! Настойчивый рефрен дверного звонка бесцеремонно нарушил царящую в доме тишину. Мадлен вздрогнула и посмотрела в окно, в которое без устали бились плотные струи дождя. «Биммм – боммм!» – прозвучало ещё раз. Мадлен недовольно вздохнула и встала с кресла.

– Господи! Кого ещё чёрт принёс в такую погоду?!

Впопыхах сунув ноги в тапочки, она торопливо направилась в прихожую, на ходу соображая, кто бы это мог быть. Муж ещё с утра предупредил её, что ночевать будет у одного из своих партнёров по покеру. К тому же, у него есть свой ключ. Так, что это точно не он. Тогда кто же? В гости она сегодня никого не ждала. Тем более, в такой час.

– Кто там?

– Добрый вечер! – услышала она незнакомый мужской голос.

– Кто вы такой? Что вам угодно? – слегка дрожа от неожиданно накатившего волнения, спросила Мадлен.

– Меня зовут Георг. Мы с вами познакомились на аукционе, пару недель назад! Помните?!

– И что?! Это повод ломиться в мою дверь? И, вообще, как вы узнали мой адрес?!

– Вы мне сами его сказали.

– Я?!!! – Мадлен вздрогнула и, с замиранием сердца, отступила вглубь прихожей.

– Мне нужно с вами поговорить. Это очень важно! – едва слышно из-за шумящего дождя прозвучало за дверью.

– Важно? Для кого? – громко спросила Мадлен.

– Решать вам!

Она снова вздрогнула и отступила ещё на шаг. Ответ незнакомца вызвал у неё смешанные чувства. Мадлен прекрасно помнила, что ни с каким-то там Георгом, ни с кем-либо другим, на аукционе не знакомилась. И в то же время она не могла избавиться от внезапно возникшего у неё желания воочию увидеть того, кто сейчас стоял за дверью….

– Уходите! И не морочьте мне голову! Мой муж…

– Вашего мужа нет дома, – перебил её человек, назвавшийся Георгом, – он играет в покер и ночевать сегодня не придёт.

– Откуда вы знаете?! – от неожиданности она чуть не подпрыгнула на месте и прижала к груди руку в попытке усмирить колотившееся сердце.

– Он сам мне об этом сказал.

– Да кто вы такой, в самом деле?! – воскликнула раздираемая одновременно любопытством и страхом Мадлен.

– Откройте и узнаете. И не бойтесь, ради Бога! Я не сделаю вам ничего дурного.

– Уже поздно…, – теряя уверенность, отозвалась она.

– Что ж … – раздалось за дверью, и Мадлен вдруг представила, как этот человек, промокший до нитки, обречённо пожимает плечами.

– Как говориться, на нет и суда нет. Пойду, пожалуй. Загляну к вам в другой раз, если, конечно, не умру от воспаления лёгких.

Мадлен шагнула к двери и щёлкнула замком.

– А я знал, что вы сжалитесь надо мной, – промолвил незнакомец, входя в прихожую.

– Позвольте ещё раз представиться. Георг Литгоу, – продолжал он, складывая намокший зонт, – а вас, если я не ошибаюсь, зовут Мадлен. Верно?

– Верно, – машинально кивнула Мадлен, всё ещё не веря, что впустила в дом ранее незнакомого ей человека.

– Вы позволите? – Георг указал взглядом на подставку для зонтов.

– Да, да, пожалуйста, – спохватилась Мадлен, – прошу вас.

Пристроив зонт, он пригладил на голове блестящие от влаги волосы, мельком взглянул на себя в зеркало и повернулся. Теперь Мадлен получила возможность подробно рассмотреть незваного гостя. Перед ней стоял молодой, лет тридцати, прекрасно сложенный мужчина, с лицом…. Однажды увидев это лицо, Мадлен больше не забывала его никогда. И сейчас, поражённая до глубины души, она откровенно залюбовалась им, невольно сравнивая с оригиналом. Ну, конечно, как можно забыть густые, тёмно-каштановые пряди длинных волос, ниспадающих на плечи? Карие глаза и прямой, с чуть заметной горбинкой, нос? Тонкие брови, кожу без малейших признаков морщин…. «Господи»! – чуть не вскрикнула Мадлен и машинально прикрыла рот рукой.

– Что с вами, Мадлен? – участливо спросил Георг, – я могу вас называть просто по имени, без миссис?

Она машинально кивнула, не отрывая от него взгляд.

– А почему вы не носите головной убор? – неожиданно для себя спросила Мадлен, – мне кажется, вам бы очень пошел, берет.

– Вы думаете?

– Ну, да.

– Что ж, вы угадали, – улыбнулся Георг, – этот предмет гардероба один из моих любимых.

– Правда?

– Конечно. Однако сегодня я решил отдать предпочтение зонту.

Мадлен промолчала, с трудом справляясь с нахлынувшими на неё эмоциями. Состояние хозяйки дома не ускользнуло от внимательных глаз гостя.

– Я могу рассчитывать на чашечку кофе? – после небольшой паузы мягко спросил он.

– Что? Что вы сказали? – рассеяно переспросила Мадлен.

– Я сказал, что с удовольствием выпил бы чашечку кофе, – повторил Георг.

– Да, да. Разумеется, – поспешно закивала головой Мадлен и посторонилась, пропуская его вперёд, – проходите. Прямо по коридору, потом налево. Если вам нужно в ванную – она направо. А я пойду варить кофе.

– У вас здесь очень мило, – сказал Георг, устраиваясь в кресле, в котором можно было утонуть.

– Да, мне тоже нравится наш дом. Он уютный и тёплый. Для меня это очень важно, я ненавижу холод.

Мадлен поставила на чайный столик поднос с двумя чашками дымящегося ароматного кофе и вазочкой, наполненной песочным печеньем.

– Угощайтесь, – она улыбнулась и, не сводя с гостя глаз, заняла соседнее кресло.

– Итак, вы хотели поговорить со мной.

– Я вижу, вы волнуетесь, – заметил Георг.

– С чего вы взяли? – с напускным равнодушием спросила Мадлен и опустила глаза.

– У вас подрагивают пальцы. Вы боитесь меня? Если да, то напрасно. Я же сказал, что не сделаю вам ничего дурного и будьте уверены, сдержу слово, – Георг взял со столика чашку и сделал глоток.

– Я вас не знаю. Вернее, – снова поднимая на него взгляд, поправилась она, – не знала, потому что на аукционе ни с кем не знакомилась.

– Но вы же не станете отрицать, что были там? – спросил Георг, одаривая её широкой белозубой улыбкой.

– Я? – заметно нервничая, переспросила Мадлен.

– Вы, – глядя ей прямо в глаза, подтвердил Георг.

– Конечно, я была там. Но… вас не припомню, – едва слышно проговорила Мадлен и отвела взгляд в сторону.

– И всё-таки, почему вы так волнуетесь? Неужели я такой страшный? – тон Георга стал серьёзнее, и в нём проскользнула нотка обиды.

– Нет! Нет! Что вы! – запротестовала Мадлен, – как раз, совсем наоборот!

Не в силах сопротивляться охватившему её волнению, она смешалась и, прикрыв глаза рукой, откинулась назад. Георг поставил чашку на поднос и встал с кресла. Неслышно ступая по толстому персидскому ковру, он подошёл к ней, взял за руку чуть повыше локтя и слегка сжал, приглашая её подняться. Мадлен подчинилась.

– Вы знаете, что такое реинкарнация? – тихо спросила Мадлен, позволяя ему обнять себя.

– В общих чертах. А вы верите, что это возможно? – не встречая сопротивления, Георг всё сильнее прижимал её податливое тело к своей груди, пока она не ощутила, как бьётся его сердце.

– До сегодняшнего дня, не верила, – слегка подрагивая от возбуждения, проговорила Мадлен. Достигнув высшей точки экзальтации, она почти утратила чувство реальности, и когда Георг коснулся губами её губ, Мадлен окончательно потеряла над собой контроль….

Она вернулась с небес на землю быстрее, чем бы ей этого хотелось. К её удивлению, а точнее, к разочарованию, гость не стал форсировать события, и Мадлен, с трудом приходя в себя, вынуждена была вернуться в своё кресло.

– Ради Бога, простите меня. Я не должен был…

– Это вы меня простите, на меня что-то нашло, – тяжело дыша, словно только что взбежала по лестнице на несколько этажей, перебила его Мадлен, – так о чём вы хотели со мной поговорить?

– О том, что нам обоим интересно. Об искусстве.

Мадлен вопросительно приподняла брови.

– Мне хотелось бы посмотреть на вашу коллекцию картин. Если позволите, конечно, – объяснил Георг, снова усаживаясь в кресло.

– Хм?! – удивилась Мадлен, – Коллекцию?! Вряд ли несколько картин, из которых лишь три являются более или менее ценными можно назвать столь громким словом.

– Так вы покажите мне? – вернув лицу обворожительную улыбку продолжал Георг.

– Да, пожалуйста, – пожала плечами Мадлен.

– И среди них будет картина, которую вы приобрели на том аукционе? – как бы, между прочим, поинтересовался Георг. Мадлен мгновенно напряглась и метнула на него быстрый, полный подозрения, взгляд.

– Откуда вы про неё знаете? Я совершила покупку анонимно!

– Мадлен, – укоризненно покачал головой Георг, – в нашем мире, где все покупается и продаётся, добыть нужную информацию не так уж и сложно.

– Однако, странно, – обидчиво поджала губы Мадлен.

– Что странно? – не стирая с лица улыбки, спросил Георг.

– Почему вас так заинтересовала именно эта картина? – с раздражением осведомилась Мадлен, – да, это подлинник, но это же не Рембрандт и не Караваджо, в конце концов!

– И не Р а ф а э ль? – нарочито медленно проговорил Георг. Мадлен дёрнулась, как от удара электрическим током, и подалась вперёд, сжав подлокотники кресла до хруста в костяшках пальцев. Повисла неловкая пауза.

– Скажите Мадлен, а почему вы спросили меня, верю ли я в реинкарнацию? – наконец, нарушил молчание Георг.

– Потому что я вижу перед собой того, кого вижу, – с трудом переводя дыхание, ответила Мадлен.

– И кого же вы видите? – серьёзно спросил Георг.

Мадлен молчала. Она смотрела на гостя во все глаза. Её неподвижный пылающий взгляд, ясно давал понять, что она вновь проваливается в пучину страсти.

– Дайте угадаю, – слегка наморщил лоб Георг, делая вид, что не замечает её состояния.

– Речь идёт о знаменитом автопортрете Рафаэля, верно? – продолжал он после небольшого раздумья, – и вы считаете, что я….

– Да! – окончательно перестав владеть собой, вскричала Мадлен и, дрожа всем телом, поднялась с кресла. Пошатнувшись, она сделала шаг ему навстречу и, наверное, упала бы в обморок, если бы он не подхватил её.

– Ты! Ты …! – словно в бреду, лихорадочно повторяла Мадлен, прижимаясь к нему будто сиамский близнец.

Ни говоря, ни слова, Георг поднял её на руки и одними губами спросил: – Куда?

Она махнула рукой в сторону лестницы ведущей на второй этаж.

Мадлен проснулась первой и сразу посмотрела на часы. Ещё не было и восьми утра. За окном по-прежнему шёл дождь и в спальне царил полумрак, навевающий меланхолию. Она вернулась взглядом к часам, словно хотела убедиться, что утро действительно наступило. «Удивительно, – подумала Мадлен, – такое впечатление, что вечер ещё не кончился».

Муж появится не раньше двенадцати, она знала это по опыту. А потому…, Мадлен повернула голову в сторону спящего Георга и улыбнулась. Воспоминания о прошедшей ночи всколыхнули её воображение, заставив плоть требовать новых наслаждений. Она протянула руку и бережно убрала прядь волос с его лба. Потом наклонилась, намереваясь поцеловать, но задержалась, заметив кое-что, вмиг испортившее ей настроение. «Господи Боже! Парик»?!

Неприятно удивлённая неожиданным открытием, Мадлен села на кровати и, не спуская с любовника глаз, задумалась.

«Сукин сын! Ты использовал меня! Но зачем? Что тебе на самом деле от меня надо»? – задалась она вопросом, чувствуя, как, против воли, метастазы неприязни к этому человеку, стали неумолимо распространяться в её душе.

«А ты хорошо подготовился, милый друг», – с горечью подумала Мадлен и, всё же, не удержалась и погладила его по руке. Реагируя на это движение, память тут же воскресила пикантные подробности любовных утех, от которых у неё на мгновение перехватило дыхание.

В этот момент Георг проснулся и повернулся к ней лицом.

– Доброе утро, – с улыбкой сказал он и, приподнявшись на локтях, вытянул губы для поцелуя.

– Послушай Георг, ты всё ещё хочешь посмотреть на коллекцию или истинная цель твоего визита иная? – игнорируя его порыв, поинтересовалась Мадлен. Георг в ответ скорчил недовольную мину и в свою очередь спросил: – Скажи, а ты бы хотела когда-нибудь увидеть подлинник «Молодого человека»?

– Ты же наверняка знаешь, что это невозможно, картина бесследно пропала ещё во время войны. И потом, зачем она мне, если существует замечательная копия из плоти и крови.

– Да брось! Я серьёзно. Мне просто интересно, насколько глубоко запала тебе в душу эта картина и почему именно она?

– Дурацкий вопрос, – усмехнулась Мадлен, – этой ночью ты имел возможность убедиться насколько глубоко.

– Выходит, ты занималась любовью не со мной, а с Рафаэлем Санти? – засмеялся Георг и попытался её обнять, но Мадлен отстранилась и встала с кровати, без стеснения демонстрируя ему своё роскошное тело. По-кошачьи мягко ступая, она направилась к стулу, на котором висел пеньюар.

– Прошу тебя не одевайся! – воскликнул Георг, – дай ещё немного тобой полюбоваться. Господи! – молитвенно сложив ладони под подбородком, простонал он, – Ну почему я не художник?!

Остановившись на полпути, Мадлен развернулась и, склонив голову на бок, окинула его изучающим взглядом.

– Действительно, – медленно произнесла она, после паузы, – жаль, что ты не художник.

– Мадлен.

– Да.

– Ты могла бы сделать мне подарок? – опустив глаза, вкрадчиво спросил Георг.

– Подарок? Хм! – Мадлен слегка нахмурилась, придав себе задумчивый вид.

– Наверное, могла бы, – после краткого размышления ответила она, – тем более, что ты его заслужил.

– Тогда подари мне одну из твоих картин!

Брови Мадлен удивлённо поползли вверх.

– Даже так? – усмехнулась она, – Неожиданно. Полагаю, речь идёт о той самой картине?

– Да, – признался Георг, – меня интересует «Шотландский пейзаж с замком».

– Так почему ты её не купил на аукционе, если был там?

– Я не смог перебить твою цену…. Мадлен, умоляю, подари мне эту картину! Ну, или продай. Правда, я не смогу выплатить тебе всю сумму сразу. Но надеюсь, ты согласишься подождать?

– Ты следил за мной, иначе, откуда тебе знать о моих странностях, верно? – насмешливо спросила Мадлен.

– Ты подумал, что имеешь дело с экзальтированной дурочкой, – продолжала она, не дожидаясь ответа, – и тогда у тебя появилась идея разыграть спектакль.

– Нет! – запальчиво вскричал Георг, – я не считаю тебя дурочкой! Ну что за глупости ты говоришь! И спектакля никакого не было, всё получилось само собой! Я знаю, что немного похож на знаменитого итальянца, но я и в мыслях предположить не мог, что ты… так к нему относишься. А когда ты упомянула реинкарнацию, и, хотя, насколько мне известно, это учение предполагает переселение душ, а не тел, я…, – Георг замялся и придал лицу виноватое выражение, – я решил подыграть тебе. Прости, это получилось спонтанно.

– Ну, ну, продолжай, – Мадлен присела на край кровати, грациозно закинув ногу на ногу.

– Да, черт возьми! Я подготовился к встрече, узнал твой адрес, узнал, когда твоего мужа не будет дома. Это не составило труда, я не чужой в компании любителей покера…

– И всё это для того, чтобы остаться со мной наедине и заполучить картину, – усмехнулась Мадлен.

– Ну почему сразу заполучить?! Не заполучить, а продать. Я всего лишь хотел уговорить тебя продать мне картину в рассрочку, а в присутствии твоего мужа это было бы невозможно.

– Ты так считаешь?

– Да, я так считаю. Разве я не прав?

– Зачем тебе эта картина? – вместо ответа спросила Мадлен.

– Это долгая и, в чём-то трагичная история. Не хочется рассказывать. По крайней мере, сейчас. Скажу только, что когда-то она принадлежала моей семье, и я хочу вернуть её. Но ты не думай Мадлен! Я не какой-нибудь прохиндей! Всё, что произошло между нами…

– Стоп! – перебила его Мадлен, вставая, – ни слова больше.

Несколько секунд, она молча смотрела на него, потом улыбнулась, сверкнув белыми, безупречной формы зубами, и сказала: – Иди в душ, я принесу тебе полотенце.

Он облегчённо выдохнул, радостно соскочил с кровати и бросился к ней. Но она остановила его: – Иди, я принесу тебе полотенце.

Георг счастливо улыбнулся и тряхнул своей искусственной каштановой гривой.

– Иду, любовь моя.

Он уже был в дверях, когда Мадлен окликнула его.

– Георг!

Он замер и обернулся.

– Я могу к тебе присоединиться?

Его глаза вмиг загорелись, и он послал ей воздушный поцелуй.

– Жду с нетерпением.

Мадлен проводила его отсутствующим взглядом и прошла на кухню. Из стойки для кухонных ножей она выбрала самый большой. Её муж назвал его «Шефом». Потом она направилась в гардеробную за полотенцем. Перекинув его через руку, с зажатым в кулаке оружием, она направилась в ванную.

– Можно к тебе? – сквозь шум падающей воды, громко спросила Мадлен. Георг молча отдёрнул занавеску. На ходу стягивая полотенце, Мадлен приблизилась к нему и, прежде чем он успел что-либо сообразить, вонзила нож ему в живот. Глаза Георга расширились от ужаса и боли, он закачался и отступил, пытаясь защититься вытянутыми вперед руками. Но это её не остановило – удар следовал за ударом.

«Шеф» вошёл в тело Георга не менее двадцати раз, прежде чем его залитый кровью труп медленно сполз по скользкой кафельной стене вниз. Мадлен разжала пальцы, и окровавленный клинок со звоном упал на отделанный мрамором пол, едва не повредив ей ступню. Она равнодушно скользнула по нему взглядом, потом перевела его на мертвое тело и ей на память пришла знаменитая киносцена в дУше. Мадлен тихо засмеялась и задёрнула занавеску.

Спустя полчаса, она сидела в своём любимом кресле и смотрела на Замок.

Колокольный набат прекратился так же внезапно, как и начался. Можно было продолжать путь….

Цена вопроса

– Друзья! Прошу внимания! У меня созрел тост! – торжественно объявил Ефим Моисеевич Лифшиц, с трудом заставляя своё тучное тело оторваться от стула.

– Надеюсь, это будет нечто оригинальное, – буркнул себе под нос голубоглазый молодой человек и потянулся за бутылкой вина.

– Я всё слышал, Владислав Аристархович, – шутливо погрозил ему пальцем Ефим Моисеевич, – и постараюсь вас не разочаровать, тем более, что мой тост касается вашей персоны.

– Неужели? – удивился молодой человек, – ну-ка, ну-ка….

– Друзья! Я предлагаю выпить за Владислава Аристарховича! Да, да, и не смотри на меня так, дорогой Владислав, именно за тебя. За то, что ты, наконец, нашёл в себе силы вернуться в семью и помириться с отцом! Лучшего новогоднего подарка трудно себе представить, правда Аристарх? – Ефим Моисеевич повернулся в сторону сидящего во главе стола хозяина дома. Аристарх Леонтьевич Магнатов владелец крупной строительной компании, подтянутый, суровый на вид мужчина шестидесяти пяти лет, едва заметно улыбнулся.

– Ты прав, Фима, для меня приезд сына оказался приятной неожиданностью, приятной вдвойне, и я уверен, что все сидящие за этим столом знают почему.

– Конечно, дядя! – с жаром воскликнул племянник Магнатова, Иннокентий. – По крайней мере, мы с Оксаной безумно рады возвращению Влада.

– А ты что скажешь? – обратился Магнатов к занимавшей рядом с ним место молодой красивой блондинке.

– А что я могу сказать, дорогой? – стараясь не смотреть на симпатичного пасынка с напускным равнодушием пожала плечами блондинка. – Я знакома с твоим сыном чуть больше недели.

– Хотя бы за меня-то ты рада, Лионелла? – со вздохом спросил Аристарх Леонтьевич.

– А как же иначе, дорогой? – улыбнулась Лионелла. – Если ты счастлив, то и я тоже.

С этими словами она поцеловала мужа в щёку.

– Ну что ж! Так значит, за семью! – провозгласил Ефим Моисеевич.

– За семью! – нестройным хором подхватили гости. Когда звон бокалов стих, слово взяла помощница и личный секретарь Магнатова Вероника Андреевна – миловидная женщина, лет пятидесяти.

– Я тоже хочу внести свою лепту, – с чувством сказала она, – и поздравить вас не только с наступающим Новым годом, но и с чудесным возвращением вашего единственного сына! Соглашусь с Ефимом Моисеевичем: о лучшем подарке в новогоднюю ночь и речи быть не может.

– Спасибо, Вероника Андреевна, – сухо поблагодарил помощницу Магнатов-старший и принялся беседовать с женой, изредка бросая взгляды в сторону сына. Разговор супругов прервала подошедшая к ним Вероника Андреевна.

– Аристарх Леонтьевич, прошу меня извинить, я что-то неважно себя чувствую. Пойду, прилягу, – вполголоса проговорила она.

– Что-нибудь серьёзное? – спросил Магнатов.

– Нет, нет, что вы! Ничего такого, давление, наверное, подскочило, у меня это бывает. Приму лекарство, отлежусь, и всё пройдёт, – слабо улыбнулась помощница.

– Ах, как жаль! – с деланным сочувствием покачала головой Лионелла. – А как же куранты, шампанское?!

– Ну, что вы, Лионелла Николаевна, до курантов ещё больше часа, к тому времени я постараюсь быть в форме.

– Что ж, – вздохнул Магнатов, – ваша комната в вашем распоряжении. Если что, зовите горничную, она там рядом – на кухне.

Перед тем как уйти секретарь наклонилась к уху шефа и напомнила: – Не забудьте принять лекарство, Аристарх…

– Не забудет, – перебила её Лионелла, – у него есть жена, которая ничего не забывает. Идите уже Вероника Андреевна, лечитесь.

Помощница, обиженно поджав губы, повернулась, чтобы уйти.

– Куда же вы, Вероника Андреевна? – удивлённо спросил её Ефим Моисеевич. – Мы надеялись насладиться вашим талантом!

– Простите господа, я сегодня не в голосе и не очень хорошо себя чувствую.

– А что за талант у Вероники Андреевны? – поинтересовался Владислав.

– У неё шикарное контральто! – отвечал Ефим Моисеевич. – Ей бы на сцене выступать.

– Зачем ты так, Лионелла? – недовольно поморщился Магнатов, проводив взглядом уходящую помощницу. – Вероника – отличный работник и прекрасная женщина, я без неё как без рук.

– Я смотрю, она настолько вжилась в роль твоей секретарши, что даже одевается как ты, – не унималась Лионелла.

– Нэля, – устало усмехнулся Магнатов, – если бы меня, как мужчину, интересовали женщины бальзаковского возраста, я бы на тебе не женился. Она великолепно справляется со своими обязанностями, в отличие, от, скажем, моего доблестного племянничка, вот и всё. Кстати, этот костюм ей очень идёт, ты разве не находишь?

– Господа! – воскликнул слегка захмелевший Ефим Моисеевич, – если вы не возражаете, хочу вас немного повеселить и рассказать пару-тройку свежих еврейских анекдотов!

– Ну, кому как не вам их рассказывать, Ефим Моисеевич! Просим! – засмеялся Иннокентий.

– Ты прав, дружок, кому как не мне, пожилому иудею, подсмеиваться над своей нацией. Итак, … умирает старый еврей….

– Боже, как же я ненавижу этого хитрожопого Лившица! – фальшиво улыбаясь, процедил сквозь зубы Иннокентий. – Не успел появиться Влад, а он уже тут как тут, связи налаживает. Подлизывается, сволочь.

– И правильно делает, – почти не разжимая губ проговорила Оксана, – как никак наследник империи вернулся. Кто знает, как теперь дело обернётся.

– Ты всё-таки считаешь, что Влад вернулся насовсем?

– Подумай сам, Кеша. Три года молчания, почти полная безвестность, наконец, ненависть к отцу. И вдруг, на тебе! Привет папуля, давай мириться. Нет, муженёк мой дорогой, неспроста это всё.

– Что? – спросил Иннокентий.

– Как что?! – возмутилась супруга. – Грядут перемены, вот что! И надо быть к ним готовым, а для этого желательно понять, чего нам ждать от приезда твоего красавчика брата.

– Что, уже глаз положила? – усмехнулся Иннокентий.

– Я-то нет, а вот кое-кто, уже положил, – заявила Оксана.

– Кто? – удивился Иннокентий.

– Ты что слепой?

– Ты думаешь? – недоверчиво протянул племянник, бросая косой взгляд на молодую жену дяди.

– Плесни-ка мне вискарика, Кеша, – вместо ответа попросила Оксана, – а то от этого проклятого вина у меня изжога начинается. Ну, так что ты мне скажешь, дорогой?

– Да откуда я могу знать, чего нам ждать! В принципе, до отъезда Влада за границу мы с ним вроде как дружили.

– Дружили они! – передразнила мужа Оксана. – Теперь придётся снова задружить. И крепко. Сам понимаешь, другого выхода у нас нет. Слава Богу, что Аристарх не убрал тебя из компании до приезда сыночка.

– Он бы не посмел, – мрачно заметил Иннокентий.

– Посмел бы, ещё как бы посмел, сам это прекрасно понимаешь. Приезд Влада пришёлся, как нельзя кстати, теперь всё для тебя должно измениться в лучшую сторону. А чтобы так случилось, с ним обязательно нужно наладить отношения.

– Опять двадцать пять! Может уже тебе подключиться для налаживания этих отношений. А? – не удержавшись, съехидничал Иннокентий.

– Не мели чепухи! Нашёл время шутки шутить.

– А ты много болтаешь!

– Господа, – обратился к гостям Магнатов-старший, вставая, – с вашего позволения я ненадолго отлучусь, мне необходима медицинская пауза.

Проводив отца недоумённым взглядом, Владислав вопросительно посмотрел на Лионеллу.

– У него не так давно появились проблемы со здоровьем, – пояснила она, – вроде бы ничего страшного, но Аристарх очень переживает.

– Да, – подхватил Ефим Моисеевич, – Аристарх всегда трепетно относился к своему здоровью и для него новость о болезни, как говориться – удар под дых. Но он мужик сильный, должен справиться.

– Он мне ничего не говорил, – пожал плечами Владислав.

– Я сам узнал случайно, – горестно покачал головой Ефим Моисеевич, – но не будем о грустном друзья. Иннокентий, Ксюша, что вы сидите, словно пенсионеры за самоваром! Включайте уже музыку, я в ваших годах так отжигал на дискотеках, пыль столбом стояла. Влад, сколько осталось до полуночи?

– Чуть меньше часа, Ефим Моисеевич. Наливайте.

Пригубив вино, Лившиц вдруг хлопнул себя по лбу, и с шумом отодвинув стул, поднялся. – Старый дуралей, как же я мог забыть?!

– О чем вы? – спросил Владислав.

– О новогоднем подарке. Я приготовил твоему отцу сюрприз!

– Что это, если не секрет?

– Да какой тут может быть секрет, – фыркнул Иннокентий, – очередной книжный раритет. Я угадал Ефим Моисеевич?

– Так точно, друг мой.

– Отец по-прежнему коллекционирует старинные книги? – удивился Владислав. – Честно говоря, думал, что он бросил эту затею.

– Нет, Влад, – покачал головой Лившиц, прижимая к груди пакет с подарком, – настоящий коллекционер никогда не бросает своё увлечение, и сегодня коллекция твоего отца пополниться ещё одной «жемчужиной».

– И что же это за «жемчужина», позвольте полюбопытствовать? – с изрядной долей скепсиса поинтересовался Владислав.

– Название тебе ничего не скажет Влад, скажу лишь, что книга датируется серединой 19 века и имеет иллюстрации самого Гюстава Доре, между прочим!

– Господи! – комично закатила глаза Лионелла и все кроме Лившица засмеялись.

– Да ну вас! – отмахнулся Ефим Моисеевич и зашагал к лестнице.

– Долго там не задерживайтесь! – крикнул ему вслед Иннокентий. – Помните! Ровно в двенадцать ваш «Мерседес» превратится в тыкву! Ксюха, запускай музон!

Ефим Моисеевич появился на импровизированном танцполе уже через несколько минут.

– А где отец? – стараясь перекричать орущие динамики, громко спросил его Владислав. В ответ Лившиц умоляюще сложил ладони и кивком головы указал на сабвуфер. Лионелла взяла пульт, музыка притихла.

– Я не стал ему мешать, – зачем-то понизив голос, произнёс Ефим Моисеевич, – коллекционеры народ особый. Очень надеюсь, что мой подарок понравится Аристарху, и он вернётся к нам в хорошем настроении.

На втором этаже хлопнула дверь, и послышались шаги.

– Прошу прощения, господа, я присоединюсь к вам немного позже.

При этих словах лицо Ефима Моисеевича расплылось в довольной улыбке, и он поднял вверх большой палец.

– Аристарх! – возмущённо воскликнула Лионелла.

– К двенадцати буду, дорогая, обещаю.

Иннокентий выразительно посмотрел на Лионеллу, и музыка загрохотала с новой силой.

– Нет! Это уже не для меня, – зажал ладонями уши Лившиц, – пойду, покурю на свежем воздухе, заодно проведаю Веронику Андреевну.

Ефим Моисеевич вернулся в гостиную за несколько минут до полуночи, не обнаружив за столом Магнатова-старшего, он знаком попросил тишины и с озабоченным видом посмотрел на часы: – Друзья мои, «уж полночь близится, а Германа всё нет». Влад, сходил бы ты за батюшкой.

Владислав кивнул и направился к лестнице. Спустя пару минут он вновь появился на ней, но на этот раз бледный и с трясущимися руками.

Аристарх Леонтьевич Магнатов сидел в кресле, положив голову на письменный стол. Поначалу могло показаться, что человек задремал, надо только тронуть его за плечо, и он проснётся. Однако лежащий рядом с головой хозяина дома пистолет и зияющая рана в височной части, из которой сочилась кровь, не оставляли сомнений, что произошла трагедия. Первым опомнился Ефим Моисеевич: – Он мертв?

– Да, – тяжело дыша, подтвердил Владислав.

– Аааааа! – забилась в истерике Лионелла.

– Кто-нибудь! Вероника Андреевна! Уведите её отсюда и дайте успокоительное. Влад, ты ничего не трогал? – с тревогой спросил Лившиц.

– Ничего, – не отрывая взгляд от покойного, тихо ответил Владислав, – только пульс пощупал.

– Хорошо, – удовлетворённо кивнул Ефим Моисеевич, – а теперь, господа, уходим отсюда, необходимо вызвать полицию и скорую помощь. Боже мой! Какое несчастье!

– Ну, какие мысли, коллеги? – спросил руководитель опергруппы майор Сивцов.

– Похоже на самоубийство, – уверенно заявил молоденький розовощёкий эксперт Ваня Никандров, – об этом говорит положение тела, оружия, да и характерный след вокруг раны.

– А ты, что думаешь, Сергей? – Сивцов повернул голову в сторону оперуполномоченного капитана Бокия.

– Если судить по первому впечатлению, то, да, это суицид, – задумчиво ответил оперативник, – но, как говорят эксперты, окончательные выводы только после вскрытия. Так, Ваня?

– Так, Сергей Иванович, – согласился эксперт, – однако, мне кажется, что в данном конкретном случае, можно вскрытия не ждать.