Текст книги "Союз трёх императоров"

Впрочем, советник при болгарском штабе полковник Мещерский докладывал, на самом деле причина успехов наших балканских союзников вовсе не в их доблести и храбрости, а в том, что им противостояли совершенно не обученные войска. Противниками генерала Радко-Дмитриева были части, наспех сформированные из чернокожих посланцев Южной Африки -зулусов и бушменов. Те даже прицеливаться толком не умели, стреляя из современных американских винтовок в буквальном смысле «от пуза». Неудивительно, что в бою у Ксанти африканцы уже через двадцать минут после начала атаки побросали оружие и обратились в паническое бегство.

Самым боеспособным соединением у англичан был корпус АНЗАК, укомплектованный рекрутами из доминионов Австралии и Новой Зеландии. Во время сражения на Марице он в течение четырёх суток успешно отбивал атаки русского 6-го корпуса. И лишь после того, как 16-я дивизия генерала Трегубова обошла «анзаковцев» с фланга, австралийскому генералу Бидвуду пришлось отдать приказ об отступлении.

* * *

Эвакуацию войск Антанты с полуострова Галлиполи прикрывали две броненосные эскадры, состоявшие из английских и французских кораблей. Пока побитые вояки, среди которых было много раненых, грузились на транспорты, линкоры, сменяя друг друга, вели непрерывный обстрел передовых русских частей, не позволяя им прорваться к месту посадки и довершить Дарданелльскую авантюру полным и безоговорочным разгромом. Численное преимущество морских сил Антанты на Средиземном море служило гарантией успешной эвакуации остававшихся на берегу войск.

К вечеру 1 декабря 3-я эскадра линкоров, завершив очередной обстрел, была без пяти минут дома. До базы на острове Имброс оставалось полчаса ходу, и вахтенные офицеры уже разглядывали в бинокль соблазнительные фигурки гулявших по берегу гречанок. Головным шёл французский линейный корабль «Сюффрен» под флагом контр-адмирала Гепратта, за ним строем кильватера следовали «Голуа» и «Шарлемань»; замыкали строй английские «Принс Джордж» и «Лондон». Когда справа по курсу появился дым, никто на эскадре не придал этому факту никакого значения. На Имброс постоянно подтягивались транспорты, между островами сновали паромы, на рейде дежурили патрульные и брандвахтенные суда. Да мало ли кому мог принадлежать этот дым? Поэтому появление линейного крейсера «Гёбен» в сопровождении «Бреслау» для союзников стало полной неожиданностью. По данным их разведки, «Тётя» с «Племянницей» должны были находиться где-то на Адриатике, но уж никак не в северной части Эгейского моря!

Формально пять броненосцев адмирала Гепратта выглядели сильнее кораблей Сушона, но это только теоретически. Цейссовские дальномеры, более современная система управления артиллерийским огнём, лучшая подготовка личного состава и, наконец, фактор внезапности – все эти преимущества были на стороне немцев. И адмирал Сушон не преминул ими воспользоваться. В течение первых пятнадцати минут боя «Гёбен» всадил во флагманский «Сюффрен» четырнадцать 11-дюймовых снарядов. Французский броненосец лишь чудом не погиб: вспыхнувшие заряды 164-мм орудий грозили взрывом погребов, только расторопность одного унтер-офицера позволила вовремя залить пожар водой. Безвозвратные потери – убитыми и смертельно ранеными – составили 48 человек, в том числе пять офицеров. Имея две пробоины в районе ватерлинии и будучи не в состоянии, из-за обширных затоплений, продолжать артиллерийскую дуэль, «Сюффрен» отвернул в сторону. Гепратт успел поднять на мачте сигнал: «Адмирал передаёт командование следующему мателоту».

Этим следующим был линкор «Голуа», и «Гёбен» немедленно перенёс огонь на него. В отличие от своего противника, стрелявшего часто, но беспорядочно, немецкие артиллеристы действовали очень чётко, как на учениях. Ещё четверть часа, и объятый пламенем «Голуа» с сильным креном последовал примеру флагмана. Лишь близость острова спасла его от неминуемой гибели – броненосец успел дойти до мелководья и выбросился на камни.

Третьим в кильватерном строю шёл «Шарлемань». (Кстати, Шарлемань по-французски – это Карл Великий. Боже, что у лягушатников за язык!) Он наверняка разделил бы участь своих собратьев, если бы не 12-дюймовый снаряд, угодивший на 35-й минуте боя в 3-й каземат 150-мм орудия «Гёбена». Это попадание в немецкий дредноут – то ли с «Шарлеманя», то ли с «Принса Джорджа» – было единственным за весь бой и, по всей вероятности, случайным, но очень неприятным. Вражеский снаряд пробил броню, и от его взрыва воспламенились поднятые из погреба заряды в латунных гильзах. Пожар быстро ликвидировали, но вся прислуга 150-мм орудия – 12 человек – погибла. Ещё двое матросов скончались позднее от отравления пороховыми газами. Если учесть, что ближайшая база, где немецкие корабли могли пройти ремонт, находилась на расстоянии тысячи миль, можно понять решение Сушона прекратить бой и уходить. Поставленные задачи были выполнены, два линкора выведены из строя. Но самое главное даже не это, а достигнутый психологический эффект. Заносчивая «Владычица морей» и горделивая Франция получили очередной чувствительный щелчок по носу! И Антанта отныне будет вынуждена отвлекать значительные силы на защиту своей армады от нападения с тыла…

Брехливая британская пресса, желая скрыть от обывателей реальные результаты боя у острова Имброс, растиражировала кучу разных небылиц. Например, в лондонских газетах всерьёз утверждалось, будто бы в ходе сражения «Гёбен» получил 14 попаданий, а потери на нём составили 115 человек убитыми и 57 ранеными. Разумеется, это была беззастенчивая ложь.

Довершили погром англо-французской эскадры немецкие подводники. Первым отличился прославленный ас Отто Херцинг: его субмарина «U-21» скрытно совершила дальний переход из Каттаро к Дарданеллам и последовательно отправила на дно два британских линкора – «Трайэмф» и «Маджестик». Двумя неделями позже «U-52» торпедировала следовавший в Тулон для ремонта повреждённый «Гёбеном» «Сюффрен». А затем настал черёд «Голуа». Этот броненосец французам удалось поднять и наспех отремонтировать, но до Тулона он также не дошёл: его участь решили торпеды подлодки «UB-47». Ну, а заключительным аккордом удачной подводной охоты стало потопление Херцингом французского броненосного крейсера «Амираль Шарнэ». Бедный «Шарнэ» затонул в течение двух минут, и из четырёх сотен человек его экипажа посчастливилось спастись лишь одному матросу…

Всего за три месяца войны страны Антанты на Средиземном море потеряли семнадцать боевых кораблей 1-го и 2-го рангов. В их числе оказался даже один дредноут – итальянский «Леонардо да Винчи», подорванный австрийскими диверсантами прямо у причала в Таранто. Остальные успехи в основном принадлежали немецким и австро-венгерским подводным лодкам. Причём это была «игра в одни ворота»: флоты стран Тройственного союза топили своих оппонентов абсолютно безнаказанно. Лишь в ноябре удача один раз улыбнулась Антанте. Итальянскому торпедному катеру удалось подкараулить и отправить на дно австро-венгерский дредноут «Сент-Иштван». Правда, итальянцам просто повезло: линкор только-только вошёл в строй, экипаж его был неопытный и к тому сформированный целиком из венгров, являвшихся, как известно, хорошими гусарами, но никудышными моряками. Борьба за живучесть на корабле велась из рук вон плохо. Красноречивый факт: когда линкор накренился, его командир, тоже венгр по национальности, приказал все четыре башни главного калибра развернуть на противоположный борт. Он считал, что таким образом – за счёт веса тяжёлых орудийных стволов – он сможет уменьшить крен. Командир, прослуживший во флоте двадцать лет, не знал, что уже почти четверть века орудийные башни во всех флотах мира делаются уравновешенными, то есть угол их поворота в горизонтальной плоскости никакого влияния на крен оказать не может! Короче говоря, единственный значительный успех неприятеля на театре был подарен парламентом Двуединой монархии, пожелавшим из политических соображений иметь «чисто венгерский» линейный корабль. А также командованием «Императорско-королевского» флота, выпихнувшим дредноут с неподготовленным экипажем в море.

Рапорт командующего союзными военно-морскими силами в Эгейском море вице-адмирала Джона де Робека в британское Адмиралтейство:

«Совершенно секретно. Мальта, 10 декабря 1915 г.

Операция по эвакуации войск с полуострова Галлиполи и из греческого порта Кавала была начата утром 30 ноября и завершена в ночь на 7 декабря. Всего было эвакуировано 32 тысячи британских и 11 тысяч французских войск, 8 тысяч лошадей, 95 артиллерийских орудий, 550 тонн военной амуниции и припасов. Благодаря мощной артиллерийской поддержке флота, не дававшей врагу наступать, а также за счёт погрузки на транспорты преимущественно в тёмное время суток, удалось избе-

жать сколь-нибудь значительных потерь: за неделю операции 22 человека утонули из-за опрокинувшейся шлюпки, трое убиты и 9 ранены в результате налёта неприятельской авиации. Ещё около 500 человек погибло и столько же ранено в указанный промежуток времени в ходе дневных боёв, но эти потери собственно к эвакуации войск отношения не имеют. Погрузка последней очереди Бенгальского корпуса на транспорт «Баффорд» закончилась в 4 часа утра 7 декабря. На берегу было оставлено только 15 орудий полевой артиллерии (все приведены в негодность), около двух десятков лошадей и некоторое количество армейского имущества. В целом операция проведена успешно. В соответствии с приказом военного министра, эвакуируемые войска благополучно доставлены на Мальту и в Александрию».

Из воспоминаний генерала Александра Верховского:

«Седьмого декабря, в пять утра меня разбудил вестовой и сообщил: фронт от Ари-Бурну до бухты Сувла полностью оставлен противником. Я приказал седлать коней, и в предрассветных сумерках мы с моим адъютантом и подпоручиком из штаба дивизии уже были на берегу. Мы стали первыми, кто оказался на месте эвакуации неприятельских войск. Начинало светать, вокруг стояла непривычная тишина, нарушаемая лишь тихим плеском волн да ржанием лошадей, бегавших по пустынным пляжам. Среди брошенного имущества выделялись десятка полтора полевых пушек с подорванными стволами – видно, им, как и лошадям, не хватило места в шлюпках и плашкоутах, доставлявших эвакуируемых на пароходы. Горизонт был абсолютно чист – ни дымка, ни паруса».

Новый Абукир

После разгрома сил Антанты в Галлиполи король Греции Константин присоединился к Тройственному Союзу и объявил войну Англии, Франции и Италии. Правда, воевать по-серьёзному он не спешил. Во всяком случае, когда англичане эвакуировали войска несостоявшегося 2-го Балканского фронта через порт Кавала, греческий флот даже не попытался им помешать. В результате три британские пехотные бригады были благополучно доставлены в Александрию: в Лондоне правильно предугадали, что следующей мишенью их противников станет важнейший стратегический объект Средиземноморья – Суэцкий канал.

Утром 9 декабря в гавань греческого порта Пирей вошла Средиземноморская эскадра – новое оперативное соединение российского Черноморского флота. Здесь произошла знаменательная встреча союзников. Флагманский линкор «Императрица Мария» стал на якорь рядом с линейным крейсером «Гёбен». После обмена салютами от серого борта немецкого корабля отвалил моторный катер. Через пять минут на палубу «Марии» поднялся контр-адмирал Вильгельм Сушон в парадной форме. Позже сделанная здесь групповая фотография появится в десятках европейских газет и журналов. На ней мы увидим гладко выбритого, строгого и невозмутимого Колчака с орлиным взором, прищурившегося и усмехающегося в свои роскошные усы Сушона, вальяжного великана контр-адмирала князя Трубецкого с золотой трубкой во рту и младшего флагмана контр-адмирала Сергея Сергеевича Погуляева, чем-то похожего на испуганного кайзера Вильгельма. В журнале «Нива» подпись под этим снимком гласила: «Властелины Средиземного моря».

Конечно, это было обычное журналистское преувеличение. Пока на большей части Средиземного моря хозяйничали эскадры Антанты. Но заявка на изменение данного статус-кво у адмиралов Тройственного Союза была серьёзной. Что и подтвердили последующие события.

Англичане очень боялись высадки десанта в Египте, поскольку потеря контроля над Суэцким каналом могла привести к катастрофическим для них последствиям. Однако их попытки создать международную коалицию с целью защиты

Египта оказались безуспешными. Итальянцы отправлять свои корабли в восточное Средиземноморье не захотели. Ссылаясь на постоянные рейды и обстрелы их побережья со стороны австро-венгерского флота, они посчитали невозможным ослабление своих сил на Адриатике и в районе Отрантского барража. Французам вообще было не до Суэцкого канала: ситуация на их сухопутных фронтах стремительно приближалась к критической, и президент Пуанкаре мечтал лишь о том, как бы поскорее выйти из войны с наименьшими для своей страны потерями… А отправка в Александрию допотопного броненосного крейсера «Латуш-Тревиль» выглядела не поддержкой главного союзника, а скорее насмешкой над ним. Стало ясно: защищать Египет англичанам предстоит в одиночку.

Тем временем страны Тройственного Союза действительно готовили операцию по захвату Суэцкого канала, причём провести её планировалось как очередной «блицкриг». В Царьграде и Салониках сосредотачивались войска, оружие и продовольствие. Для прикрытия десантных сил сформировали довольно мощную эскадру, в которую, между прочим, вошли все боеспособные корабли греческого флота – два броненосца, два крейсера, в том числе броненосный «Аверов», и пять эсминцев. Основу же флота вторжения составили три русских линкора – две «императрицы» и трофейный «Босфор», а также германский «Гёбен». Англичане фактически могли противопоставить им только свой флагман – сверхдредноут «Куин Элизабет». Линейные крейсера первого поколения для эскадренного артиллерийского боя были слишком слабыми, к тому же в строю их оставалось всего два, так как на пострадавшем у Дарданелл «Инфлексибле» открылась сильная течь, и его пришлось отправить для экстренного ремонта на Мальту. Оставалось уповать лишь на мощь новейших пятнадцатидюймовых пушек «Королевы Елизаветы» – от их снарядов, чуть ли не в тонну весом, не спасала даже самая мощная крупповская броня. Британские моряки с целью поднятия боевого духа ежедневно маршировали по набережной в Александрии и хором распевали гимн:

Rule, Britannia! Rule the waves:

Britons never shall be slaves!

Что в переводе означает:

Правь, Британия! Правь волнами:

Британцы никогда не будут рабами!

* * *

Соединение десантных сил вышло из Царьграда 15 декабря. Армада, насчитывавшая более 50 транспортов и 35 боевых кораблей, перевозила 25 тысяч человек, 140 артиллерийских орудий, пять тысяч лошадей и три тысячи тонн боеприпасов. В состав сил прикрытия входил и эсминец «Дерзкий». На «Императрице Марии» держал флаг адмирал Колчак, лично возглавлявший эту стратегически важную операцию.

Одновременно из Салоник вышел второй конвой, на котором находилось около десяти тысяч немецких и австрийских военных. Оба соединения должны были встретиться у острова Крит и далее следовать вместе. Местом высадки десанта выбрали залив Эт-Тина, расположенный к востоку от Порт-Саида.

Узнав от своих агентов о приближении сил вторжения, адмирал Арчибальд Бёркли Милн немедленно вышел из Александрии в море. Помимо трёх дредноутов, в его эскадру входили четыре старых броненосца, три крейсера и восемь эсминцев. Командующий планировал связать русско-германские силы прикрытия боем на дальних дистанциях, оттянуть их подальше от конвоя, а затем, используя преимущество в скорости, совершить обход неприятеля и ворваться в самую гущу перегруженных транспортов… 25-узловые линейные крейсера прекрасно подходили для выполнения этого смелого плана.

Но сбыться надеждам английского адмирала было не суждено. 17 декабря на море разыгрался нешуточный шторм (в декабре на Средиземке это не редкость), заставивший Колчака изменить курс. Десантная флотилия отклонилась к осту и благополучно избежала встречи с дозорными британскими эсминцами, безуспешно рыскавшими по бурному морю в нескольких десятках миль западнее. Столь же бесполезными оказались в такую погоду и подводные лодки. О местонахождении противника старина Арки-Барки узнал лишь двое суток спустя, когда ему пришло срочное сообщение: русские высаживают десант в пятнадцати милях восточнее Порт-Саида! Бросив тихоходные додредноуты, адмирал Милн на полной скорости помчался в указанное место. У пяти эсминцев выявился перерасход топлива (сказалось плавание в штормовых условиях), и их пришлось отпустить в Порт-Саид. В итоге британское соединение перед встречей с эскадрой Колчака состояло всего из семи кораблей: флагманского линкора «Куин Элизабет», двух линейных крейсеров, одного лёгкого крейсера и трёх эсминцев.

К вечеру 19 декабря распогодилось, и приближающиеся к месту высадки десанта англичане были заблаговременно обнаружены с дозорного аэроплана русского гидрокрейсера «Алмаз». Адмирал Колчак, не мешкая, повёл дивизию линкоров навстречу врагу. В кильватер концевому русскому дредноуту «Босфор» встал линейный крейсер «Гёбен» под флагом контрадмирала Сушона. Правда, Колчак наделил немецкий корабль правом действовать в бою самостоятельно, в соответствии со сложившимися обстоятельствами.

Первый выстрел с дистанции 85 кабельтовых, сделанный английским линейным крейсером «Индомитебл», возвестил о начале морской баталии, впоследствии названной в российской прессе «новым Абукиром».

Поначалу меткость стрельбы с обеих сторон оставляла желать лучшего, но когда дистанция боя сократилась до 60 кабельтовых, «Гёбен» отделился от дивизии линкоров и повернул на три румба влево. Вскоре «Королева Елизавета» оказалась под огнём с двух сторон. Немцы быстро пристрелялись и начали безнаказанно всаживать в правый борт британского линкора один снаряд за другим. Адмирал Милн, воспитанный, как и все его коллеги, на неукоснительном соблюдении линейной тактики боя, был поставлен в тупик. Развернуть башни и разделить огонь на оба борта ему представлялось невозможным: никакие инструкции по ведению артиллерийского боя такого не предусматривали, и ни на одних учениях подобные стрельбы не отрабатывались. Между тем германские одиннадцатидюймовые снаряды, хотя и не пробивали броню главного пояса, но казематам, плутонгам артиллерии среднего калибра, мостикам и дальномерам наносили тяжелейшие повреждения. Милн приказал линейным крейсерам «Индефатигебл» и «Индомитебл» покинуть строй и прогнать, а ещё лучше, наказать обнаглевший «Гёбен». В результате сражение в заливе Эт-Тина распалось на два самостоятельных артиллерийских боя: трёх русских дредноутов с линкором «Куин Элизабет» и двух английских линейных крейсеров с их немецким «одноклассником».

В обоих боях англичанам пришлось туго. «Гёбен» проявил себя настоящим героем: несмотря на лавину сыпавшихся на него двенадцатидюймовых снарядов, он не увеличивал дистанцию и не снижал темп своей залповой стрельбы. И примерно через полчаса после начала неравной дуэли был вознаграждён судьбой за смелость. Очередной немецкий снаряд, пробив тон-

кую бортовую броню «Индомитебла», попал в его носовой пороховой погреб. Прогремел раскатистый взрыв, и на месте линейного крейсера вырос огромный бурый гриб дыма… Корабль водоизмещением более двадцати тысяч тонн исчез в глубине за каких-нибудь пять минут. На поверхности остались только плавающие обломки и головы немногочисленных английских моряков, успевших выпрыгнуть за борт или выброшенных силой ударной волны.

Впрочем, такой итог выглядит в значительной мере закономерным. Преимущество двух английских дредноутов над одним германским на самом деле было чисто умозрительным. Достаточно сказать, что борт «Гёбена» защищала превосходная крупповская броня толщиной 270 миллиметров, в то время как у англичан броня была почти двое тоньше – не более шести дюймов, то есть 152 мм. Расположение башен главного калибра на британских крейсерах было таково, что почти на всех курсовых углах каждый из кораблей мог стрелять по противнику лишь из шести орудий, а немцы – из восьми, а то и из всех десяти. Ну, и самый важный момент: у англичан на стеллажах артиллерийских погребов пороховые заряды хранились в шёлковых картузах, а у немцев – в латунных гильзах. При воспламенении первые обычно взрывались, а вторые лишь выгорали. Поэтому шансов взлететь на воздух у британского корабля было куда больше, чем у германского.

Положение флагманского линкора «Куин Элизабет» тоже становилось всё хуже и хуже. Спору нет, это был мощный и хорошо сбалансированный корабль, индивидуально превосходивший любого из своих оппонентов, но… Один против трёх – это всё же не его амплуа. За один условный залп в сторону русских дредноутов летело восемь тяжёлых снарядов, а в ответ – тридцать четыре! Когда же в результате прямого попадания вышла из строя третья башня (или, по английской терминологии, башня «Х»), то у английского линкора осталось лишь шесть действующих крупнокалиберных пушек. Надо ли говорить, что в артиллерийском отношении преимущество русской эскадры стало просто подавляющим. Один из двенадцатидюймовых снарядов взорвался рядом с боевой рубкой. Все находившиеся в ней, включая адмирала Милна, были контужены, а стоявший у штурвала петти-офицер убит влетевшим через амбразуру осколком. К тому времени несчастная «Королева Елизавета» получила не менее тридцати попаданий тяжёлыми снарядами. Удручённый происходящим Арки-Барки приказал выйти из боя и следовать в Александрию максимальным – насколько это возможно – ходом. Было совершенно ясно, что прорваться к транспортам с войсками уже не удастся, и теперь самое важное – спасти корабль, самый мощный на Средиземном море. Он ещё должен послужить британской короне!

Впрочем, приказ выйти из боя гораздо проще было отдать, чем исполнить. Флагманский линкор имел две подводные пробоины, огромные дыры в дымовых трубах, из-за которых упала тяга в котлах, и множество лопнувших от перегрузки котельных трубок. Как следствие – «максимально возможный» ход составил всего шестнадцать узлов. Англичанам оставалось надеяться лишь на скорое наступление темноты, а также на то, что повреждения русских кораблей тоже серьёзны, и их скорость вряд ли будет выше.

В общем-то, надежды англичан оправдались. «Императрица Мария» к тому времени из-за сильного затопления носовых отсеков осела носом по самые клюзы и стала отставать, пропустив следующих мателотов вперёд. Колчак перенёс флаг на «Императрицу Екатерину», но в момент, когда та сбавила ход, чтобы принять адмирала, в её носовую надстройку угодил 15-дюймовый снаряд. Прощальный английский «гостинец» нанёс кораблю много неприятностей и едва не стал роковым для командующего и его штаба. Поскольку ремонт линкоров с докованием мог быть осуществлён только в Севастополе, до которого отсюда более тысячи миль, Колчак решил не рисковать и приказал прекратить преследование. Он мог себе это позволить – враг бежит и транспортам с десантом больше не угрожает.

Можно сказать, что хромой «Елизавете» тогда повезло: ей всё же удалось доковылять до Александрии. «Гёбен» и «Бреслау» не выпускали её из поля зрения, но держались на почтительном расстоянии. Лезть под 15-дюймовые снаряды Сушон по понятным причинам не хотел. Когда окончательно стемнело, он потерял противника из виду и повернул назад. О том, что гавань египетского порта скоро станет сильнейшему британскому линкору могилой, пока никто не догадывался.

Сражение в заливе Эт-Тина, известное также как бой у Порт-Саида или «новый Абукир», стало бесспорной победой русско-германского флота. И дело вовсе не в потере линейного крейсера – это, по большому счёту, мелочь. Куда важнее, что Королевский флот не выполнил стратегическую задачу – не смог предотвратить высадку вражеского десанта. Теперь же потеря Суэцкого канала становилась практически неизбежной. Надо ли говорить, насколько это ухудшит положение Британии! Только один пример: маршрут транспортировки иранской нефти, от которой так зависит боеспособность Ройял Нэйви, станет в три раза длиннее. То же самое можно сказать и про индийский хлопок, без которого невозможно производство бездымного пороха. Ну, и другое стратегическое сырьё – свинец, олово, каучук…

Эсминец «Дерзкий» в «новом Абукирском» сражении участия не принимал. В соответствии с приказом командующего флотом 1-й дивизион эскадренных миноносцев всё время находился вблизи транспортов, прикрывая ещё не разгруженные суда от возможной атаки вражеских лёгких сил и подводных лодок. К величайшему разочарованию Казанцева, ратная слава и престижные награды на этот раз прошли мимо него.

* * *

Адмирал Милн в Александрии не задержался: он перенёс флаг на «Индефатигебл» и со всеми исправными кораблями ушёл на Мальту. А вот «Куин Элизабет» и пару потрёпанных эсминцев пришлось оставить в порту. Их экипажам и работникам портовых мастерских было наказано как можно быстрее исправить повреждения кораблей и также следовать в Ла-Валетту.

Ещё один старый линкор, «Вендженс», был оставлен в Порт-Саиде для усиления гарнизона осаждённой базы. Впрочем, это не помогло. 21 декабря три пехотных полка – два русских и один австро-венгерский – форсировали Суэцкий канал и блокировали Порт-Саид с запада. А ещё через два дня британский гарнизон, насчитывавший вместе с экипажем «Вендженса» всего две с половиной тысячи человек, начал переговоры о капитуляции. Накануне в районе посёлка Эль-Кантара произошло сухопутное сражение, в ходе которого англичане – а вернее, «мазандаранские тигры», то есть сикхи и тамилы – потерпели сокрушительное поражение. Решающую роль в их разгроме сыграли русский казачий корпус генерала Келлера и тирольский егерский полк. Защитникам Порт-Саида стало ясно, что Суэцкий канал потерян, и держать оборону города отныне уже бессмысленно. В канун Рождества гарнизон сложил оружие. Лишь двум ротам англичан во главе с генералом Мюрреем удалось погрузиться на линкор «Вендженс» и прорваться в Суэц. Оба берега Суэцкого канала уже были в руках русских, но огонь тяжёлых орудий британского линкора заставил их отойти вглубь пустыни.

В первый день нового 1916 года в гавани Александрии прогремел огромной силы взрыв, превративший сверхдредноут «Куин Элизабет» в груду искорёженного металла. Англичане знали: выход из гавани густо завален минами, а за молом постоянно дежурят русские и немецкие подводные лодки. Выйти в море из блокированного порта было невозможно. К тому же все корабли имели серьёзные повреждения, и, даже если бы им каким-то чудом удалось миновать минные заграждения, от барражирующей русско-германской эскадры всё равно не уйти. И чтобы корабли не попали в руки врага, в их погреба заложили подрывные заряды… Когда в Александрию въезжали русские казаки, их внимание привлекли возвышавшиеся над гладью бухты причудливые скульптуры в виде исковерканных металлоконструкций. Это всё, что осталось от новейшего и сильнейшего в мире линкора, носившего имя британской королевы, которую, между прочим, царь Иоанн Грозный в адресованном ей письме очень недипломатично назвал «пошлой девицей»…

Захват северного побережья Египта был осуществлён в рекордный срок – всего за две с половиной недели. Сказалось то, что оборона стратегически важной территории была организована из рук вон плохо – это вынуждены были признать сами англичане. К началу войны Египет формально входил в состав Османской империи, и Британия на первых порах рассчитывала на расквартированные там турецко-египетские войска, пусть и не очень хорошо оснащённые, но зато вполне приспособленные к местным климатическим условиям. Однако после капитуляции Турции 50-тысячная армия в мгновение ока дезертировала. Экстренно переброшенные с Балкан и из Галлиполи колониальные войска, укомплектованные туземцами, обеспечить надёжную оборону Суэцкого канала не смогли. У завезённых сюда сикхов, малайцев, кенийцев и зулусов не было никакого стимула биться до последней капли крови. Как показал опыт боя у Эль-Кантары, после первых же выстрелов они бросали оружие и охотно сдавались в плен. Исключения из этого правила были крайне редки.

Важную роль в успехе египетской кампании сыграла и блестяще проведённая операция германской разведки. Немецким криптографам ещё в ноябре удалось взломать британские се-

кретные телеграфные шифры, и здесь, в Египте, это достижение было использовано с максимальной эффективностью. 8 декабря, то есть за неделю до начала десантной операции, крейсер «Бреслау» под носом у англичан зацепил специальным гаком и поднял с морского дна телеграфный кабель, связывающий Александрию и Мальту. Присоединив к жилам тонкие провода, кабель снова опустили на дно. Провода же подключили к телеграфному аппарату, установленному в трюме деревянного арабского парусника, получившего кодовое имя «шпик-шифф». «Бреслау» ушёл, а неприметная посудина осталась дрейфовать на плавучем якоре. Мимо неё несколько раз проходили британские эсминцы, но противник не мог заподозрить в рыбацком судне-дхау корабль-шпион, читающий все секретные приказы, отправляемые из Лондона.

Накануне высадки десанта в заливе Эт-Тина «шпик-шифф» передал сфабрикованный немецкой разведкой приказ командующему австралийско-новозеландским корпусом АНЗАК генералу Вильяму Бидвуду срочно следовать вместе со всеми вверенными ему войсками из Александрии в Суэц. Оставить Александрию?! – Бидвуд очень удивился, даже запросил подтверждения приказа. Когда подтверждение пришло, ему не оставалось ничего другого, как повиноваться. То, что приказ – фальшивка, выяснилось лишь пять дней спустя, когда до Суэца оставался последний суточный переход. Так несколько немецких «протохакеров» – щуплых умников в пенсне – изолировали семитысячную группировку самых боеспособных в Египте войск… Пожалуй, эта операция опередила своё время на целое столетие.

В Лондоне весть о падении Египта стала причиной глубокого внутриполитического кризиса. Возмущённое британское общество бурлило и требовало жертв. Первый морской лорд Джекки Фишер и первый лорд Адмиралтейства сэр Уинстон Черчилль готовы были подать в отставку, и только личное вмешательство короля позволило им сохранить свои посты. Впрочем, как мы скоро увидим, ненадолго…

* * *

Рождество «Дерзкий» встретил, стоя на якоре в заливе Эт-Тина рядом с транспортом «Кузьма Крючков» – бывшим турецким пароходом «Хайфа». Погода наладилась: ливший целую неделю дождь прекратился, ветер ослаб, в небе засияло яркое африканское солнце. «Вот это зима!» – сладостно потянулся