Текст книги "Черниговско-Припятская операция. Начало освобождения Украины"

Действия танковых войск

Об итогах действий 2-й танковой армии можно судить по отчету о боевых действиях 7-го гв. механизированного корпуса, входившего в ее состав. 7-й гв. мехкорпус был фактически введен в непрорванную оборону. Отчет корпуса сообщал: «Массированное использование артиллерии, авиации предопределило успех не только пехоты 65-й армии в прорыве ею обороны противника, но и 7 ГВ. МК, развившего ее успех и своевременно и правильно раскрывшего намерения противника, концентрировавшего свои силы (4, 8 ТД и 31 ПД) для нанесения контрудара. Вскрытие планов противника позволило частям 7 ГВ. МК своевременно закрепиться на достигнутом рубеже для отражения готовящихся контратак противника». (11, л. 31)

Штаб 7-го гв. мк отмечал значительный вклад полка штурмовой авиации, командир которого находился на наблюдательном пункте комкора. Вместе с тем отсутствие надежных средств связи самолета с бойцом, с командиром отделения и наоборот снижало эффективность авиации поддержки. По мнению штаба 7-го гв. мк: «Необходимо исключить такое штатное средство связи земли с воздухом, как вечно отсутствующие полотнища». (11, л. 31)

По итогам августовских боев штаб корпуса предлагал ввести в состав мехкорпуса истребительный авиаполк. Как отмечает отчет корпуса за сентябрь: «Для успешного наступления МК необходимо придавать истребительный авиаполк, что не было сделано в прошедших операциях, вследствие чего корпус понес большие потери, и главным образом в авиации». (12, л. 17об.)

Штаб 7-го мк предлагал:

«1. Укомплектовать механизированный корпус автотранспортом для перевозки мотопехоты.

2. Укомплектовать автотранспорт цепями противоскольжения.

3. Расширить управленческий аппарат, особенно штаб командующего артиллерией, усилив его штабной батареей, хотя бы сокращенной. Ввести в состав штаба МК автовзвод, взвод регулировщиков и взвод охраны.

4. Две рации РСБ (как резерв в корпусе). В мех. и танк, бригады добавить еще по одной РСБ.

5. В мех. и танк, бригадах ввести в штаб хотя бы сокращенного типа, САП. Б-Н (штурмовики). В корпусной САП. батальон ввести взамен 1 саперной роты дорожно-мостовой отряд и ¹/г парка Н2П.

6. Ввести в механизированный корпус истребительный авиаполк.

7. Заменить в штате колесные тягачи пушек гусеничными.

8. Изъять из Зен. полка ДШК и в полку иметь 16 85-мм и 20 37-мм пушек. В бригадах изъять ДШК и заменить 37-мм зен. батареями.

9. На СУ Т-34 – вместо 122-мм орудий – смонтировать 85-мм орудие.

10. Минометы мин. полка поставит на хода-прицепы.

11. Ввести в штат механизированного корпуса один автобат и одну знако-роту». (11, лл. 31–32)

Добившийся значительных успехов 9-й танковый корпус не смог выйти в открытый прорыв, а вел тяжелые бои по преодолению второй линии немецкой обороны. Причем времени для налаживания взаимодействия с войсками 60-й армии предоставлено не было.

Выбор момента ввода танкового корпуса являлся важнейшим вопросом. Постоянной опасностью для танкового корпуса был преждевременный ввод в прорыв. В этом случае танковый корпус, нацеленный на развитие прорыва и соответствующим образом подготовленный, был вынужден вести бой против организованной обороны в неблагоприятных для себя условиях и нес большие неоправданные потери.

Следует отметить, что корпус был введен в бой не полностью укомплектованным. Вкупе с потерями, понесенными при прорыве второй линии обороны, это привело к тому, что преследование корпус вел в ослабленном составе.

Действия корпуса в прорыве отличались большой стремительностью и внезапностью для противника. Нередко противник не успевал перейти к организованной обороне и даже эвакуировать военное имущество. Скованный наступлением Красной Армии на других направлениях, противник не мог перебросить подвижные части для противодействию 9-го тк. В такой обстановке был допустим риск и больший отрыв введенного корпуса от главных сил.

С 26 августа по 15 сентября войска 9-го тк преодолели с боями свыше 600 км, что было чрезвычайной нагрузкой для техники. Постоянные и быстрые перемещения корпуса не давали возможность планово восстанавливать матчасть. (10, лл. 64–65).

Отчет корпуса отмечал, что «по-прежнему слабым местом при организации глубоких рейдов мотомехчастей является организация взаимодействия между ними и авиацией. Не только бомбардировочные действия авиации, но и прикрытие своей истребительной авиацией организовать весьма трудно, ибо авиационные штабы чрезвычайно оторваны от штабов наземных войск и не ищут с ними связи, как делают это последние». (10, л. 65)

150-я танковая бригада 60-й армии была умело использована у Путивля, где были полностью использованы внезапность, подвижность и маневренность танков. Противник не получил возможности оторваться и отвести основные силы из-под удара. (2, л. 148)

Были и отрицательные моменты: «10.9.43 г. 150 тбр вела бой с перешедшим к обороне противником, с хода, без тщательной разведки местности, огневых средств и увязки взаимодействия с соседними частями, это привело к тому, что в результате сильного противотанкового огня противника бригада понесла ничем не оправданные потери в материальной части. Вследствие этого при наступлении на выс. 178, 1, ЮРЬЕВКА было сожжено: Т-34 4, Т-70 3, подбито артогнем Т-70 2». (2, л. 149)

Отчет о действиях бронетанковых войск 60-й армии в сентябре сетует на медлительность пехоты при закреплении успехов танковых частей. Это сказывалось на дальнейшем преследовании, т. к. танковые части, ожидая пехоту, не могли вести непрерывное преследование. (2, л. 150)

Танки 193-го тп 48-й армии умело действовали при освобождении г. Новозыбков. Благодаря внезапности и своевременному вводу в бой танки не понесли потерь. Действия танкистов были инициативны и тактически грамотны. К сожалению, в бою за Ольховатку полк потерял 8 танков сожженными и подбитыми из 9 имеющихся. Отчет о действиях бронетанковых войск 48-й армии поясняет: «Потери танков при действии на Ольховатке можно объяснить отсутствием танковой и общевойсковой разведки и самоуспокоением, что противник отходит, а поэтому большого сопротивления не дает, и как результат танки попались на засаду противника». (3, л. 257)

Действия кавалерии

Обратимся к оценке действий кавалерии. Выход 7-го гв. кавкорпуса в исходный район и начало наступления оказались для противника внезапными. Значительную роль сыграла истребительная авиация, не допустившая к переправам через Десну немецкую разведывательную авиацию. Вместе с тем отсутствие советской авиации в период преследования и особенно в ходе боев на зап. берегу Десны, привело к тому, что немецкая авиация беспрерывно бомбила боевые порядки корпуса. Многократные заявки командира корпуса на прикрытие оставались неудовлетворенными.

Наиболее отличилась энергичными действиями, настойчивостью и стремительностью преследования 16-я гв. кд. За двое суток части дивизии прошли 120 км и форсировали р. Снов, создав плацдарм и содействуя 14-й и 15-й гв. кд. Действия 14-й и 15-й гв. кд были охарактеризованы как медлительные, преследование велось недостаточно энергично.

Отчет «7-й гвардейский кавалерийский корпус в Черниговской операции» отмечает, что: «14 гв. кд, действуя на правом фланге первого боевого эшелона корпуса, преимущественно действовала артиллерийским огнем и вяло продвигалась живой силой. Отстала от темпов 16 гв. кд, чем поставила под угрозу ее правый фланг в течение 19 и 20.9.43 г., при овладении плацдармом после форсирования р. СНОВ, когда противником была предпринята попытка ввести в бой танки и самоходные пушки».

Действовавшая во втором эшелоне 14-я гв. кд, следуя за 15-й кавдивизией, отстала от передового эшелона. Дивизия потеряла много времени и не сумела выполнить задачу по овладению важным в стратегическом отношении ЖД мостом у г. Щорс.

Важную роль в снижении эффективности преследования сыграло то, что на первом этапе наступления отсутствовали танковые полки и корпусная артиллерия. К моменту ввода корпуса в бой они оставались у Буденовки из-за отсутствия ГСМ на складах 61-й армии. (13, лл. 32–33)

Что касается действий при форсировании Днепра, то 7-й гв. кавкорпус не был подготовлен к форсированию крупной реки в рамках армейской операции – отсутствовали переправочные средства, а армейские переправочные средства запоздали. Корпус переправил через Днепр артиллерию, танки и конский состав только на 4 день. Таким в первые дни операции корпус оказался без ударной силы и подвижности.

Оторвавшись от противника в районе Ивашковки, Куликовки, корпус не успел привести себя даже в порядок, не говоря об отдыхе. Форсированным маршем корпус преодолел 90 км за 2 суток и приступил к переправе через Днепр с хода.

Командование корпуса вновь акцентировало внимание на «плохой работе тылов 61-й армии, в результате корпус был недоснабжен горючим и боеприпасами». (13, л. 73)

Форсирование рек

Опыт 61-й армии по форсированию рек позволил сделать следующие выводы:

«1. Переправочные средства из подручных материалов показали свою недолговечность и служили максимально два рейса, так как уничтожались огнем противника и сносились водой. Такое положение вынуждало иметь запас этих средств до 200 и более процентов, что в условиях быстрых темпов наступления крайне затруднительно.

Вместе с тем в условиях стремительного преследования и необходимости форсирования на плечах противника с неизбежным отставанием в таких случаях вторых эшелонов практика заблаговременной заготовки подручных средств переправы и даже их транспортировка за наступающими частями (в силу недостатка табельных средств переправы) сыграли свою положительную роль.

2. Необеспеченность легкими табельными средствами переправы вынуждала вводить в действие тяжелые переправочные средства (понтоны). Сборка их под огнем противника приводила к быстрому выходу их из строя. В силу значительных габаритов понтоны представляют для огня всех видов хорошую цель и, будучи легко уязвимы, быстро выходят их строя. Потери понтонов губительно отражались на переправах вторых эшелонов.

3. Наиболее эффективным средством для форсирования рек войсками первого эшелона надо считать «ТЗИ» (труднозатопляемое имущество), применяемое в виде штурмовых мостиков и плотов. Преимущество «ТЗИ» состоит в том, что он устойчиво против руж. пуль, огня и быстро восстанавливаются. Парк «ТЗИ» следует «увеличить». (4, лл. 63–64)

Штаб 65-й армии отмечает недостатки штатных переправочных средств – лодок А-3. В местах переправ, где был особенно сильный артминометный огонь, лодки А-3 заменялись плотами, т. к. они выходили из строя от осколков и пуль. (1, л. 193)

Основными средствами переправы артиллерии являлись паромы и плоты, изготовленные из подручных средств. Для их постройки использовались 200–250 кг бочки из-под ГСМ, а также А-3 и СДЛ.

На одном из пунктов переправы 65-й армии был построен паром из бочек и подручных материалов, размером 6 на 9 метров. Такой паром давал возможность одновременно переправить: 8 45-мм орудий, 6 лошадей и 20 чел. Строились плоты из бревен в 4 ряда, размером 7 на 7 м, грузоподъемностью 5 тонн. (1, л. 192об.)

Пехота проявила исключительное упорство в преодолении трудностей, поскольку при форсировании использовались в основном подручные переправочные средства, на которых красноармейцы переправлялись под сильным, минометным и артиллерийским огнем. В качестве подручных средств использовались плоты и паромы, а также бочки, обывательские лодки и плащ-палатки.

Плоты изготавливались из досок в форме треугольника на три человека и из бревен в один ряд размером 6x6 на 8-10 человек.

При форсировании реки вплавь применялся следующий способ: сняв обмундирование и оружие, бойцы складывали его в плащ-палатку и заворачивали в форме конверта. Сверху завязывали веревкой или проводом, винтовка закреплялась в вертикальном положении. Бойцы переправлялись вплавь, держась за винтовку. (1, л. 192)

При атаке ОТ бойцы применяли ручные дымовые гранаты, которыми ослепляли противника, и под прикрытием дыма проникали в тыл противника.

Составители отчета 75-й гв. стрелковой дивизии о форсировании Днепра у Ясногородки пришли к следующим выводам:

«1. При форсировании водных преград нужно тщательно выбрать места сосредоточения, оставаясь не обнаруженными противником.

2. Обязательно не упускать элемент внезапности, производя форсирование ночью или на рассвете.

3. Использовать подручные переправочные средства.

4. Для захвата плацдарма нужно выделять сильные отряды, способные отразить атаки крупных сил противника – до батальона.

5. Артиллерия противоположного берега должна помогать в отражении атаки противника, для чего своих наблюдателей иметь в передовом отряде». (7, лл. 91–91 об.)

Штаб 15-го ск сделал следующие выводы:

«1. При правильной организации дела возможно форсировать крупную реку и захватить плацдарм даже при наличии минимума табельных переправочных средств. Для этого нужно в широких масштабах использовать подручные материалы и не табельные переправочные средства.

Основным условием при этом является быстрота и стремительность форсирования реки, не позволяющая противнику принять контрмеры.

2. Личный состав войск 15 СК при форсировании реки показал напористость, инициативу и решимость выполнить поставленную задачу.

Недостатки:

1. В начальный период не было организовано комендантской службы.

2. Недоработаны, а в отдельных случаях совершенно отсутствовали плановые таблицы и графики переправ.

3. Недостаточно четкое знание начальниками и комендантами переправ, а также офицерским составом основных уставных требований по форсированию рек, отсутствие телефонной и сигнализационной связи.

4. Не были обозначены районы сосредоточения и исходного положения.

5. Недостаточное количество щелей и укрытий в районах сосредоточения и на переправах для личного состава.

6. Переправочные средства загружались неравномерно, и их грузоподъемность использовалась не полностью. Маскировочная дисциплина соблюдалась слабо. Эти факты свидетельствуют о недостаточном знании офицерским составом соответствующих разделов Боевого устава пехоты о форсировании водных преград». (1, л. 132об.)

Описание боевых действий 15-й сд указывало, что форсирование реки, в случае если противник обороняется на берегу, следует как можно большими силами и внезапно. Силы должны непрерывно наращиваться. В первом эшелоне необходимо направлять противотанковые орудия. При форсировании быстрых рек выгодно отправлять на многочисленных лодках, с последующим наведением паромов. К сожалению, отмечалось, что тыловые подразделения не обеспечивали передний край достаточным количеством боеприпасов и продовольствия. (5, лл. 47-47об.)

Источники и литература

1. ЦАМО РФ. Ф. 62. Оп. 321. Д. 32.

2. ЦАМО РФ. Ф. 417. Оп. 10564. Д. 388.

3. ЦАМО РФ. Ф. 446. Оп. 9670. Д. 1.

4. ЦАМО РФ. Ф. 888. Оп. 1. Д. 2.

5. ЦАМО РФ. Ф. 888. Оп. 1. Д. 6.

6. ЦАМО РФ. Ф. 982. Оп. 1. Д. 241.

7. ЦАМО РФ. Ф. 1218. Оп. 1. Д. 5.

8. ЦАМО РФ. Ф. 1366. Оп. 1. Д. 18.

9. ЦАМО РФ. Ф. 1412. Оп. 1. Д. 8.

10. ЦАМО РФ. Ф. 3408. Оп. 1. Д. 7.

11. ЦАМО РФ. Ф. 3437. Оп. 1. Д. 34.

12. ЦАМО РФ. Ф. 3437. Оп. 1. Д. 39.

13. ЦАМО РФ. Ф. 3475. Оп. 1. Д. 85.

Особенности действий противника по отчетам советских войск

Отчеты соединений Центрального фронта, составленные по опыту операции, в описании особенностей действий противника большое внимание уделяют проведению им отхода.

Противник производил отвод своих войск в основном на принципах подвижной обороны, по рубежам 10–14 км один от другого. Основные силы артиллерии отводились на новый рубеж (рубеж указывался приказом по корпусу), главным образом в дневное время. Артиллерия занимала огневые позиции. Главные силы пехоты отводились в период с 24.00 по 8.00, на старом рубеже оставались части прикрытия (рота-батальон), которые усиливались самоходной артиллерией и автоматическим оружием. Как правило, части прикрытия начинали свой отход во второй половине ночи и с рассветом. С началом отхода главных сил части прикрытия усиливали огонь и активность живой силы, даже пытаясь переходить в контратаки.

Промежуточные рубежи при отходе противник выбирал на тактически выгодной местности и сам отход производил по направлениям дорог. Части прикрытия отходили по основным дорогам в полосе отхода дивизии, цепляясь за населенные пункты с целью задержать советские войска и дать время основным силам для закрепления на новом рубеже.

По показаниям лейтенанта Рудольфа Похара (251-й пд): «первыми начинают отход обозы, артиллерия, а пехота в это время держится на переднем крае и прикрывает их отход. Отход совершается в ночное время, но артиллерия, как правило, отходит днем. Рубеж отхода указывается командиром дивизии командиру арт. полка, последний – командирам дивизионов.

Отход производится по рубежам в среднем на 10–30 км, и в отдельные дни до 40 км. На новом рубеже артиллерия устанавливается на ОП в готовности к открытию огня. Вся артиллерия отходит в две очереди. Сначала отводится часть артиллерии, и после установки ее на ОП на новом рубеже начинает отход вторая половина артиллерии, которая также устанавливается на ОП на новом рубеже.

После отхода артиллерии начинает отход основная масса пехоты, а на переднем крае остаются небольшие отряды прикрытия. И только после занятия пехотой нового рубежа начинают отход отряды прикрытия. Отряды прикрытия бывают силою от роты до батальона». (3, л. 58)

На занимаемом перед отходом рубеже от каждого батальона оставлялась одна рота с задачей удерживаться в течение 4 часов, считая от отхода полка-дивизии. Выделяемая рота прикрытия, получив задачу быть в арьергарде, занимала позиции остальных рот еще до их отхода. Таким образом, рота 4–6 часов в течение ночи прикрывала позиции протяженностью 1,5–2 км по фронту.

Роте прикрытия придавались на время выполнения задачи прикрытия батальонные средства усиления (батальонные минометы и отдельные малокалиберные орудия), а также станковые пулеметы. (4, л. 105об.)

Оставляя мелкие части прикрытия, при невозможности поддержки их артиллерией и минометами противник не придавал им тяжелого оружия. При невозможности эвакуации тяжелого оружия отходящие подразделения подрывали его.

Перед тем как оставить населенный пункт, противник открывал ураганный огонь из всех имеющихся огневых средств. В течение 3–5 минут велся беспорядочный огонь из пулеметов и минометов, затем он сменялся огнем дальнобойной артиллерии, установленной на удалении 7-10 км от переднего края. (1, л. 190об.)

Как и прежде, противник уделял важное внимание эвакуации раненых и убитых. В приказах на отход предусматривались специальные сан. машины, оставляемые до последнего момента отхода хвоста колонн. (3, л. 60)

Пехота обеспечивалась автотранспортом. При отступлении, с целью экономии горючего, один автомобиль буксировал за собой один-два других.

На уровне дивизии отход совершался поэшелонно, один-два полка имели соприкосновение с советскими войсками, третий полк отрывался на 10–15 км и занимал на направлении отхода дивизии промежуточный рубеж. В последующем полк, действующий в арьергарде, проходил рубеж полка, занимающего промежуточный рубеж, и отходил на глубину

10-15 км. Принимая во внимание, что большинство пехотных полков имели два батальона и каждый батальон выделял одну роту прикрытия, арьергард полка насчитывал две роты, усиленные огневыми средствами. Фронт этих рот составлял 3–4 км. В состав арьергарда входили саперы, минировавшие коммуникации. (4, л. 105об.)

Обороняя западный берег Днепра, противник занимал населенные пункты и превращал их в опорные пункты. Кроме того, противник создал специальные группы пехоты, усиленные самоходной артиллерией, танками и автоматическим оружием. Эти группы были размещены в наиболее вероятных местах форсирования. Танки и САУ, как правило, курсировали между опорными пунктами вдоль западного берега Днепра.

При попытке форсировать реку эти специальные группы атаковали советские части, не давая возможность переправиться. В местах, где советские войска форсировали Днепр на плечах отходящего противника, эти группы при поддержке артиллерии пытались отбросить красноармейцев на восточный берег.

Действия наземных частей противник поддерживал почти беспрерывными атаками авиации по переправам и боевым порядкам. Одновременно с контратаками немцы продолжали укрепление западного берега Днепра инженерными оборонительными сооружениями – траншеями, ДОТами, ПТ препятствиями. (3, л. 60)

В ходе отражения советских атак немецкая артиллерия преимущественно применяла ИЗО (неподвижный заградительный огонь) и СО (сосредоточенный огонь). Между атаками противник вел огневые налеты по вероятному расположению боевых порядков. Командование 65-й армии оценивало такой вид огня как малоэффективный. С наступлением темноты артиллерия противника вела беспорядочный огонь по боевым порядкам и тылам. Прямой наводкой главным образом вели огонь 75-мм орудия, установленные на высотах с круговым обстрелом. Контрбатарейной стрельбы противник не организовывал. (1, л. 190об.)

Огневые налеты по переднему краю и огневым позициям советской артиллерии, как правило, противник вел с временных огневых позиций. Огонь велся беспорядочный и не очень точный, в течение 5-10 минут. После чего орудия быстро меняли огневую позицию и возобновляли огонь. Часто практиковался вызов ответного огня, для чего отдельные орудия, и даже взводы, выводились ближе к переднему краю и открывали огонь по намеченным позициям. С основных позиций огонь велся редко с целью пристрелки и расходом 8-10 снарядов на орудие. С активизацией боевых действий огонь велся с основных огневых позиций, что затрудняло советской артиллерии пристрелку, так как требовалась дополнительная разведка. Для контрбатарейной борьбы противник применял средства артиллерийско-инструментальной разведки. После открытия огня советской артиллерией противник спустя 10–15 минут производил обстрел ее огневых позиций, выпуская до 150–200 снарядов. Управление огнем артиллерии было централизовано. Минометы располагались в непосредственной близости к переднему краю. (2, л. 40)

Отступая, противник взрывал мосты, минировал дороги. Широко применялись лесные завалы. При минировании дорог была применена новая мина Tmi-Z – 42. Мина устанавливалась в грунт на глубине 60 см. На такой глубине мина не обнаруживалась миноискателем. Взрывалась мина через несколько дней после углубления транспортом колеи дороги. Мины устанавливались бессистемно, группами по 7-10. Также отмечались случаи минирования мостов и отдельных зданий минами замедленного действия. (1, л. 191)