Текст книги "Чужой астрал"

– Меня изгонят из племени, – сказала она.

– Не беда! – ободряюще улыбнулся Лазарев. – Ты поедешь с нами! Нужно ещё много уколов, чтобы выжить.

– Мне не нужно выжить.

– Мы увезём тебя в нашу страну! – сказал вдруг Лазарев.

Родильница закрыла глаза и уснула.

Вождь Атмумга вернулся. Алмазный король сунул руку в складки обширного халата и вынул дивное колье из трёх бриллиантов с голубиное яйцо. Атмумга ловко накинул его на шею Лазаревой.

– Это подарок! – вождь улыбнулся во весь рот. – А тебе, – он обернулся к Лазареву, – ничего!

– Ты отвезёшь нас домой? – спросила Елена Георгиевна.

– Да! После праздничного обеда! – вождь посмотрел на наручные золотые часы. – Уложимся за сутки!

Праздничное застолье было для супругов пыткой перед неизвестностью. Лазаревы сидели как на иголках, кусок в горло не шёл. К тому же, оба не страдали тягой к экзотическим блюдам. Жареный мозг обезьянки в собственном черепе не вызывал аппетита. Лазаревы ели только лепёшки. Опасаясь отравления, они пили одну минеральную воду, собственноручно открывая бутылки. Люди племени Атмумги веселились. Особо отличался шаман. Он прыгал и кривлялся, запускал в небо петарды собственного изготовления, бегал как заведённый и почти ничего не ел. Лазаревы решили, что он исполняет танец смерти, и перепугались за судьбу дочери вождя. К счастью, напрасно.

Вождь и его люди любезно распрощались с вынужденными гостями и повели их за селение. На импровизированных носилках слуги несли дочь вождя.

– Мы отправим вас коротким путём! – пояснил вождь Атмумга. – С вами поедет мой человек!

Дорога к лагерю рекой намного короче, а человек вождя – это его шаман. Лицо, гарантирующее безопасность.

Лазарев крепко пожал руку вождя. Видно, Атмумга – человек слова! Тимур Виленович устыдился, что не доверял королю алмазов, но промолчал.

Когда все четверо уместились в лодке, шаман взял длинный шест и отчалил. Дружественным криком проводил их вождь Атмумга. Он стоял на высоком берегу и счастливо улыбался.

Теперь всё будет хорошо. Прооперированная наверняка избежит гнойных осложнений – её организм ещё ни разу не имел контакта с антибиотиками. Благодаря своей молодости, она легко перенесёт разлуку с Родиной. Что её возьмут в СССР, Лазарев ни секунды не сомневался. Как не сомневался в генерале Хосе Альваресе.

– Изумительная отделка! – Лазарев потрогал бриллианты колье Елены. Лучи солнца несколько раз отразились от каждого камня, их поверхность хранила прохладу земных недр.

– В московском музее укажут, что их подарил африканский вождь советским врачам! – мечтательно сказала Елена Георгиевна.

Супруги посмотрели на удаляющуюся фигурку вождя. Их лодка плавно шла по течению, не отходя от берега. Сопровождающий умело вёл судно.

– Всё-таки, милые люди, эти африканцы! Непосредственны, как дети! – сказала Елена Георгиевна. Она посмотрела в воду. – Интересно, тут есть крокодилы?

На её вопрос не ответил никто.

Теряя из виду лодку, вождь высоко поднял копьё с красным платком.

Он подал сигнал.

Шаман понял его и взорвал под собой гранату. Детонация передалась запасу взрывчатки, уложенной на дно лодки, под носилками дочери вождя.

Вождь вскинул руки навстречу столбу пламени, охватившему Кванзу. Он развернулся и зашагал к своему лагерю. Нельзя было терять времени: необходимо успеть уйти за гору, в место недосягаемое для генерала Альвареса.

Глава 16

Начавшийся день Олега Яковлевича ничем не отличался от тысячи других. Ему не приснился поворотный сон, не пригрезилось неожиданного счастья. И проснулся Олег Яковлевич, отнюдь, не знаменитым. Ничего в мире не изменилось от того, что Олег Яковлевич вернул себе настоящую фамилию. Вновь он стал Адамовичем, как и его родной дедушка. Необходимость рядиться под Адамова отпала, вслед за стремительно уходящими коммунистическими временами.

Олег Яковлевич тщательно выбрился и посмотрел на себя в зеркало. Лысина уже захватила большую часть головы, оставив на темени лёгкий пушок.

– Далеко ещё до Ленина! – улыбнулся Олег Яковлевич и вдруг показал язык, синий, как у первоклашки.

– Вот до чего доводят увлечения экзотикой, – недовольно пробурчал он и провёл по языку ногтем. Безрезультатно: и ноготь не окрасился, и на языке не появилась светлой полоски.

Олег Яковлевич попытался вспомнить: что же такое красящее он пробовал на вчерашней презентации? Перебрав по памяти все блюда, он так и не вывил причину посинения языка. Когда Адамович чистил зубы, несколько раз провёл щёткой по языку, на всякий случай. Посмотрев в зеркало, убедился, что и это не помогло.

Угораздило же его скушать какую-то импортную дрянь! Наверное, от таких фруктов у негров губы синие, подумал Олег Яковлевич. Он расстроился. Кому охота ходить с чернильно-синим языком? Олег Яковлевич прошёлся по комнате взад-вперёд. Резко зазвонивший телефон заставил его вздрогнуть.

– Алло! – сказал Олег Яковлевич, поморщившись.

– Привет, Олег! – сказал женский голос, Адамович узнал его.

– Здравствуй, Сабина Казимировна, – без энтузиазма поздоровался Олег Яковлевич. Он видел эту женщину единожды, вчера на презентации. Адамович не желал знакомиться ближе – своих дел по горло!

– Олежек! Ты на свой язык смотрел?

– Нет! – соврал Олег Яковлевич, вздрогнув.

– А ты посмотри! Посмотри, давай! – настаивала Сабина.

– Ладно, посмотрю, – вроде бы, не хотя, согласился он. – Вы за этим звоните, Сабина Казимировна?

– Олежа! Почему выкаешь? – возмутилась Сабина. – Мы что, не выпили на брудершафт?

– Извини, – поправился Адамович, смутившись. Когда он пил на брудершафт?

– Ты не переживай! – сказала Сабина так, что собеседник явно почувствовал на своём плече её изящную ладонь. – Выпьешь стакан молока, и всё будет в порядке!

– Я не болею с похмелья.

– Я, вам, Олег Яковлевич, про язык говорю! Синий, синее Чёрного моря!

Олег Яковлевич отложил трубку. Что произошло вчера? Он никогда не напивался до беспамятства! Допустим, Сабина придумала «брудершафт», но как догадалась про синий язык? Сама, что ли, покрасила? За то время, когда их представляли друг другу?

Сабина положила трубку на краешек кресла, продолжая приводить себя в порядок. На столике перед нею лежали предметы дамского туалета. Чтобы не терять времени, она с утра потревожила Адамовича.

– Сабина!

– Сабина?!

– Я никуда не уходила, Олег Яковлевич! – сказала Сабина таким тоном, от которого Адамович поёжился. Что она из себя представляет? Почему ведёт себя так, будто ходила с ним в один детский садик и делила горшок?

– Извини, – сказал он вслух. – Твой звонок для меня, как снег на голову!

– Рабочие лошадки встают рано! – сказала Сабина. – Не думаю, что четыре утра для нас – глубокая ночь!

– Я совсем не спал, но не могу понять…

– Почему я звоню? – продолжила за него Сабина. – Звоню по делу!

– Нам встретиться?

– В этом нет необходимости! Телефонное право ещё никто не отменял, верно, Олег Яковлевич?

– В общем-то, да.

– Мне нужно, чтобы ты выкупил ТЭЦ в одном из городков области.

– Смысл? – спросил Олег Яковлевич, не утруждая себя ненужными объяснениями, что это невозможно, что частная собственность ещё не легализована – ничего этого Сабине не требовалось.

– Расширение сферы влияния, – сказала Сабина, подводя брови. – Энергетика, тоже неплохая кормушка!

– В принципе, это несложно, – поморщился Олег Яковлевич из-за слова «кормушка». – Но тебе-то, какая выгода?

– Никакой, – беззаботно сказала Сабина, крася губы свободной рукой.

– Процент?

– Я, что, похожа на меркантильную старую деву?

– Вовсе нет, извини, – как-то сник Олег Яковлевич. Он не признавал бесплатного сыра.

– Правильно! Но, только на половину!

– На деву, но не на старую! – сориентировался Олег Яковлевич.

– Спасибо, – душевно поблагодарила Сабина. – До свидания!

– Стоп! – как ошпаренный закричал Адамович. – Не надо прощаться!

– Назови город, Сабина!

Сабина продиктовала адрес и положила трубку.

Олег Яковлевич знал этот город и его ТЭЦ. Оборудование там было ещё новое, мощности хватало на половину района. Дело перспективное. Но почему это предложила Сабина? К чему бы это?

Он освежил в памяти образ Сабины. Как она появилась: эффектно и дерзко! В шокирующем мужчин платье. Безо всяких эротических бретелек и разрезиков, платье как бы вросло в кожу Сабины, в то же время, не было обтягивающим! Наряд Сабины так занял внимание Адамовича, что он не мог вспомнить её лица. В памяти не отложилось ни цвета её волос, ни глаз. Только платиновые серёжки с вкраплёнными бриллиантами. Очень, очень эффектная женщина! Адамович поинтересовался насчёт неё.

Оказалось, Сабина Казимировна – автор научно-популярной книжонки, на презентацию которой, он вовсе не собирался идти. Если бы не встреча с очень нужными людьми.

Олег Яковлевич стоял в сторонке, поджидая, когда его пригласят к разговору, а Сабина свободно порхала по залу, общаясь мимоходом с малодоступными личностями. С людьми власть имущими. Может, поэтому она такая целеустремлённая, бесстрашная, задиристая и непосредственная? Олег Яковлевич был поражён автором бестолковой макулатурки, но и только, Никаких чувств Сабина не вызвала. Да и стар он для чувств-то.

Сам теперь не понимал, почему так взволновался после её звонка? Предложение Сабины настораживало. Олег Яковлевич силился представить себя на её месте, но не получалось. Как только начинал мыслить, как это могла бы делать Сабина, так перед глазами стояла она: в необычном платье, с баснословно дорогими серёжками!

И всё-таки, решил он, должен быть у Сабины какой-то интерес! В том, что за ней стоят очень высокие люди, он не сомневался. С другой стороны, если бы они хотели – предложили тогда сами, без посредников. Женщина, цена одной серёжки которой больше двух таких ТЭЦ, не может делать предложения безо всякой выгоды для себя.

Олег Яковлевич посмотрел на телефон. Рядом стояла фотография, где он в полном одиночестве позирует на фоне Нотр дам де Пари. Счастливый и довольный. Права Сабина, телефон – мощный рычаг власти! Пожалуй, в нашей стране, телефонное право бессмертно!

Олег Яковлевич колебался. Он посмотрел в окно. Занималась заря. Но не красоты природы волновали его в этот час, надо было решить: Брать ТЭЦ или не брать – почти гамлетовский вопрос! Сырья в стране предостаточно, а рынка сбыта нет. Какой смысл производить то, что нельзя продать?

Олег Яковлевич прокрутил в голове цепочку классической формулы: деньги – большие деньги, вскочил и хлопнул себя по лбу. Какие промыслы без энергетики?!

– Вот же как! – воскликнул он, потирая ладони. – И почему я думал только о дымящихся трубах?

Олег Яковлевич подошёл к настенному телефонному аппарату сталинских времён, сорвал трубку с рычага и немедленно распорядился.

По дороге на службу, с заднего сиденья чёрной полированной «чайки» он осматривал тротуары. Там разворачивались горе-бизнесмены. Кроме сочувствия их измученные лица ничего не вызывали. Много ли прибыли с кооперативных шмоток? А вот, поди ж ты, считают себя деловыми людьми! Сейчас торгуют кустарными малокачественными поделками, завтра – понавезут импортной дряни! Олег Яковлевич ясно представил стадионы, заваленные китайским и турецким хламом.

– Вначале в горком? – спросил шофёр, оглянувшись.

– Туда! – кивнул Олег Яковлевич. Предстояла встреча с будущим президентом. Адамович уже толкнул маховик, осталось только следить за его работой.

Загоревшись новым планом, Олег Яковлевич о Сабине не забыл.

– Я хочу знать, что собой представляет эта женщина! – сказал он по телефону знакомому сотруднику компетентных органов.

Через два часа Олег Яковлевич кое-что узнал. Он немедленно связался с Сабиной Казимировной и в самых возвышенных тонах поблагодарил её за утренний звонок, пообещав быть всегда в её распоряжении.

– Молоко – лучшее средство от чернильного языка! – сказал он напоследок. – Должен буду, Сабина Казимировна!

– Мы все перед Родиной в вечном долгу! – сказала Сабина и положила трубку.

Так и этак крутил в голове Адамович её слова. То ли шутит, то ли издевается? Смеётся или намекает?

Ничего, скоро придёт то время, когда он сможет по-барски отблагодарить эту экстравагантную женщину!

Глава 17

– Наш интернациональный долг перед братским народом Афганистана выполнен! – заявил с высокой трибуны командир части, обращаясь к мотострелковому полку. Строй был далеко от него. Смешков и хмыканий он не услышал. – Теперь наша задача: передислоцироваться в Советский союз. Возвращаемся на Родину, товарищи!

Полковой оркестр сыграл «Прощание славянки», солдаты разошлись по расположениям: доделывать недоделки, как выразился старший прапорщик Кузнецов, или просто Кузя.

Предстояло вычистить до блеска полы, отдраить умывальники и унитазы, покрасить постриженные газоны, заодно почистить оружие и подготовить боевую технику к длительному маршу. Первейшей задачей, разумеется, являлось наведение порядка. Нужно сдать афганским товарищам образцово-показательные казармы, не ударить лицом в грязь, так сказать.

– И дембелям за скребки! – закончил наставления Кузя. В заднем ряду строя произошло волнение.

– Где это видано, чтобы дембеля на пол падали? – высказался боец в отутюженной форме: от панамки до голенищ вычищенных до ослепления ботинок.

– Много болтаешь, старшина! – выкрикнул прапорщик и добавил: – А слабо тебе, мобилизовать дембелей?

– Ты меня на слабо не бери! – вскинул чёрный чуб старшина. – Сами справимся!

– Знаю я, как вы сами справляетесь! А ну-ка, дембеля, кругом!

Произвольно стоявшая кучка дембелей с чопорностью щёлкнула каблуками. Прапорщик усмехнулся. Пацаны! Сейчас бегом заскочат в казарму, натопчут пол на ЦП, а ночью подымут молодняк и заставят отскабливать!

– Стоять! – рявкнул Кузя.

Дембеля тормознули у входа и недоумённо оглянулись.

– А-атставить скребки! – скомандовал Кузя. – Всем в парк!

– Разрешите бегом? – спросил старшина.

– Разрешаю ползком! По-пластунски! – с деланной злостью выкрикнул прапорщик.

Дембеля упали навзничь с намерением проползти по всему плацу.

– Хорошо дурачиться! – сказал Кузя. – Вставайте! Тебе, Ухарь, не к лицу лицом в асфальт!

Когда прапорщик назвал старшину по боевой кличке, дембель поднялся. Лицо его стало серьёзным. Так Кузя звал его только в бою, а сколько раз они спасали жизнь друг другу за время службы!

– И чтоб техника была подготовлена от и до! Иначе, старшина, партбилет оставишь здесь!

– Ясно! – ответил старшина и вытянулся в струнку. – Есть, товарищ старший прапорщик!

– Выполняйте!

Солдаты пошли в парк. Конечно, ни о каком строе речи быть не могло. Что за игры в солдатиков, когда пора уже быть дома.

Старший прапорщик смотрел им вслед. Какой с них спрос? Машины давно готовы к маршу, а казарму вылижут молодые.

Дембеля добрались до парка, уселись на бордюр у ангаров с боевой техникой, закурили.

– Ещё далеко до гражданки! – сказал вдруг старшина.

– Это как? – спросил Кудря.

– А вот так! Сперва придём на новое место, затем обустроимся. Только после этого отпустят домой.

– Ерунда! – заявил Кудря. – Молодые у нас есть, что ещё? Приказ был?

– А ты знаешь, как в Союзе служат? Не знаешь! Вот оно!

Разговор зашёл о службе в Союзе. Оказалось, что двое из компании переписывались с друзьями, тащившими службу на Дальнем востоке. Там ещё дембелем не пахло, ещё снег не сошёл. И вообще, предстоял дембельский аккорд: работа в авральные сроки, после чего – домой, первой же отправкой. Молодых там ещё не привезли, поэтому дембеля по сей день оставались дедами.

– Думаешь, нас припашут на дембельский аккорд? – спросил у старшины боец с тонкими усиками.

– Думаю не думаю, а всякое может быть.

– Пацаны! О чём мы говорим? Нам бы выбраться отсюда! Желательно, своим ходом, – сказал самый крупный дембель, указав красноречивым взглядом в небо, вслед улетающему «Чёрному тюльпану».

– Раньше паникёров расстреливали на месте! – вскочил на ноги старшина. – Нашёл о чём думать!

– Ухарь, тебе лишь бы повоевать! – сказал солдат, не двигаясь с места. – А ведь домой пора!

– Ладно, не злись, Мишка! Скоро, очень скоро увидишь свою бабу! Поговорили о бабах, ресторанах, прочих прелестях гражданки. Ухарь больше молчал и думал, почему никому не пришло в голову: «Зачем уходим»? Мало ещё «духов»? Или все они под контролем государственной власти?

– Как думаете, – спросил он, – что тут будет, когда мы уйдём?

– А ничё! – сказал усатый. – Они так и не научатся ссать стоя! И перережут друг другу глотки!

Ухарь промолчал. Пацаны пустили по кругу косячок. План оказался тяжёлым: прибило на думки, что называется. Никто не разговаривал, тем более не смеялся.

Раздался взрыв у ограды парка. Солдаты лениво повернули головы.

– Опять ишачок забрался, – сказал старшина. Солдаты молча кивнули. Такое бывало с каждым из них. Стоишь в карауле, идёт ишак. Честь честью, гружёный. Хлеб везёт в кишлак, что ещё? Заблудился ослик и притопал к расположению части. Но, согласно приказу, прошиваешь его очередью из Калашникова, да и все дела. Ишачок падает и взрывается.

К вечеру «план» отпустил. Сходили на ужин – последнюю пайку в ДРА. Завтра ужин будет в поле, уже на своей территории. А там, хоть аккорд, хоть нет, а до дома рукой подать!

После ужина уборка казарм продолжалась. Дембеля высыпали во дворик, уселись в беседку и завели гражданские разговоры.

– Куда Мишка исчез? – спросил боец с тонкими усиками.

– В свой БТР полез!

– Зачем?

– Валет, ты с луны свалился? Проверяет, не пропало ли чего?

Солдаты захохотали. Мишка набрал тут импортной техники: магнитофон, фотоаппарат, даже видеокамеру – всё натуральное, японское. Теперь трясётся: как бы чего не вышло! Если командование спалит? А в корпусе двухкассетника доллары: не пуп царап – статья!

– То-то он за жизнь испугался! Жаль, шмотки пропадут!

– Ты что, Валет! Дурак что ли? У него же сын дома!

– Это ещё неизвестно, его сын-то? Не соседа?

– Чем болтать, Валет, сходи-ка в казарму, пошли в парк парочку молодых! Пусть проверят, не уснул ли там Мишка? – сказал Ухарь, прекратив смешки.

Сослуживцы постоянно подтрунивали над Мишкой. Мало того, что он был самым здоровым, но ещё и двадцатисемилетним солдатом с сыном первоклассником.

– Может, в армии останемся, а? – Ухарь подмигнул друзьям. Не зная, смеяться или отвечать всерьёз, товарищи примолкли.

– А то на гражданке учиться надо! – загнул палец старшина. – Работать! – загнул второй палец. – Жениться!

– Точно! – поддержал его Валет. – На гражданке никакой радости в жизни! Учиться, работать! Сидеть! – он разогнул пальцы и сложил решётку перед глазами.

– Ха-ха-ха! – через распахнутые окна в казарму доносились взрывы смеха. Молодой дневальный, смотрел на дембелей, не скрывая зависти. Молодцы! Герои! А спросят его: «Что делал в Афгане?» – и ответить будет нечего. Полы отскребал да унитазы бритвенным лезвием скоблил?

Повоевал, называется. Хорошо, старшина оказался земляком, взял к себе в расчёт. Хоть пулемёт научил разбирать, и пострелять дал. Здорово, когда ночью возьмёшь диск трассирующих, да как влепишь в небо! Красота! Такого в Союзе уже не будет. Там, говорят, каждый патрон на учёте.

– Рота! Строиться! – скомандовал старший прапорщик.

Все побросали скребки, тряпки, газеты, зубные щётки, старые подшивы и разорванные на ленточки полотенца – подручные средства для уборки казармы. Дембеля, как водится, ухом не повели, продолжая сидеть в беседке.

– Дневальный! – крикнул Кузя. – Ко мне!

Молодой выполнил команду бегом.

– Рядовой Шилов! – доложился он.

– Сбегай-ка, Шилов, во двор и приведи сюда отсутствующих в строю! Скажи, я приказал!

– Есть! – по Уставу ответил Шилов и выскочил из казармы.

По дороге к беседке он заметно убавил шаг. В его голову не приходило, как привести дембелей строем? За это можно здорово схлопотать, и не только по ушам! Месяц назад, когда его направили на службу в ограниченный контингент, Шилов радовался, как и другие призывники. Мол, на войне дедовщины не бывает! Как они ошибались! А теперь, из-за какого-то козла в министерстве, ему никогда не стать дедом на войне! Понурив голову, дневальный перешагнул порог беседки.

– Шило? Кто-то разрешил курить? – спросил Ухарь.

– Никак нет, товарищ старшина! Я это…

– Чего, это?

– Строиться, – еле выдавил из себя дневальный.

– Поротно? – спросил его Валет, поглядев на Ухаря, как тот отреагирует? Земляки же!

Ухарь нахмурился. Валет опустил руку, так и не врезав по шее обнаглевшему салаге.

– Или повзводно? – спросил он.

– Старший прапорщик сказал.

– Кузя?

– Ну.

– Ты чё, запряг нас? – разозлился Мишка, вернувшийся из парка. – Чё нукаешь-то?

– Хватит! – сказал старшина, как отрезал. – Что сказал товарищ старший прапорщик Кузнецов?

– Он, – дневальный попытался сглотнуть пересохшим горлом. – Он сказал так: «Приведи отсутствующих в строю»!

– Как? Ха-ха! – рассмеялся Ухарь, а за ним все дембеля. Улыбнулся и дневальный, сообразив, что бить не будут.

– Ты, в какой школе русский учил? – спросил Ухарь.

– В сто сорок пятой, товарищ старшина!

– Это на проспекте Дебилов! – пояснил Ухарь товарищам. Услышав повторный грохот смеха, старший прапорщик скомандовал: – Вольно! – и решил проверить, что творится в беседке? Дембеля совсем на него плюют, или как? Расхлябались, понимаешь!

Он вышел на крыльцо и встал, как вкопанный. Под командованием дневального к нему шёл строй дембелей! Солдаты печатали шаг и пели «Катюшу».

– Эх, хохмачи! – только и сказал Кузя.

Поутру, не завтракая, полк вышел на марш. Рота старшего прапорщика Кузнецова замыкала колонну. Разведроте было приказано прикрывать отход! Приказы не обсуждаются – Кузя пожал плечами и расположил роту в арьергарде.

Предстояло несколько часов изнурительного пути с перерывом на обед в поле. Сухпай выдали с запасом, минёры проверили путь – никаких осложнений не предвиделось. Боевых действий от воинствующих моджахедов никто не ожидал. Кому, как не им, выгоден вывод советских войск?

– Прапорщик Кузнецов! – вызвали Кузю по рации во время обеда. – Ваша задача – отстать от основной колонны на полчаса!

– Обеспечить прикрытие?

– Это обычная страховка!

– Есть! – сказал Кузя и отключил связь. Он знал, что такое «обычная страховка» в условиях отхода основных сил.

– Ребята! – не по-уставному обратился он к строю разведроты. – Через четыре часа мы пересечём границу Советского союза!

Кузя всегда говорил без наигранного пафоса и рисовки, за что и был любим бойцами.

– Прошу быть внимательными и готовыми к любым неожиданностям! Основная колонна следует по равнине, наша задача – охранять выход из ущелья. Это несложно, но расслабляться нельзя!

Больше он ничего не сообщил. Дембеля поняли. Молодые втихомолку сетовали на задержку в пути: по приходу – всем отдых, а им опять пахать до полуночи! Технику обслужи, походное имущество сдай, в наряд заступи! И всё это из-за долбаного ущелья, охранять которое не имеет смысла! Чего тут торчать, когда вся часть идёт в обход по ровному? Но вслух не высказался никто, даже между собой.

– Ухарь, ко мне! – скомандовал старший прапорщик. Старшина понял, опасность где-то рядом. У Кузи особый нюх на неприятности. Ухарь бегом выполнил приказ.

Они обсудили возможные действия моджахедов. После краткого военного совета старшина расположил солдат в выгодной позиции. Так, чтобы прикрыть выход из ущелья, и не подставиться.

Ухарь занял место в Мишкином БТРе и распорядился собрать в него всю имеющуюся взрывчатку.

– Если что, машина на воздух? – спросил Мишка, глядя в глаза старшины.

– Прорвёмся! – сказал старшина. – Ничего взрывать не придётся!

– А если заминировать ущелье, а? Как, старшина, нормально? – спросил Мишка.

– Мысль неплохая, но успеем ли?

– Успеть-то, успеем, – вклинился в разговор Кузя. – Но на кой? Чтобы мирные люди подорвались?

– Товарищ прапорщик, тут нет мирных людей!

– Эх, Мишка! За такие слова недолго под трибунал угодить! – заметил Ухарь.

– Может, он и прав, – отвлечённо сказал Кузя, стряхивая пепел под ноги.

Старший прапорщик курил и соображал: если их оставили в прикрытие, наверняка есть информация о готовящемся нападении на колонну. Часть вышла из расположения на четыре часа раньше запланированного времени, вот как!

Он раздавил окурок о щебень. Всё стало ясным: кто-то из своих стукнул. Основная колонна должна пройти к границе расстояние, недосягаемое ПТУРСам. Зачем тогда здесь торчит разведрота?

– Какого хрена! – выругался Кузя вслух и оглянулся. Бойцы разошлись по позициям. Никто его не услышал. Тогда прапорщик продолжил: – Кому нужно это геройство! Неужели нельзя было всей частью выйти ещё на полчаса раньше? Или, или? – он замолчал. Страшная догадка едва не сорвалась с языка. Кто-то, сидя высоко, решил его руками убрать людей Чёрного Абдуллы! Старший прапорщик свистнул, вызвав Ухаря.

– Надо минировать ущелье! – сказал он.

– А люди? – повторил слова прапорщика Ухарь.

– Людям сообщим потом, – ответил Кузя не очень-то уверенно.

– Кто сообщит, если мы уйдём?

– Да какая нам разница?! На то есть дипломатические каналы! Минируем!

Прапорщик распорядился обложить ущелье взрывчаткой, на границе ближней трети от выхода. Оставив для этой работы взвод, с остальными бойцами Кузя поднялся на горы: с обеих сторон от ущелья.

По его задумке бойцы должны заминировать ущелье и присоединиться к основной группе. Когда истечёт положенное время, начать отход вслед за уходящей частью. На всё про всё оставалось чуть больше часа.

Расположив бойцов на вершине, Кузя спустился на дно ущелья.

– Чего копаемся? – спросил он у старшины.

– А вот чего! – зло ответил Ухарь. – Мины-то, противотанковые! Какой идиот комплектовал разведроту?

– М-да, – протянул прапорщик. – А взрывчатка?

– Мало!

– Хватит хоть одну линию заблокировать?

– А кой его знает, товарищ старший прапорщик! Я приказал ставить то, что есть.

– Думаешь, они на тяжёлой технике попадут в ущелье? – спросил Кузя и понял, что говорит ерунду. Но выхода-то не было: или минировать, или нет. Он махнул рукой, делайте!

– Осталось двадцать минут, – сказал Ухарь.

– До чего? – не понял Кузя.

– До нашего отхода!

– Плохо.

– Почему?

– А потому что до сих пор ребята сверху никого не засекли! Потому что за три часа не раздалось ни единого выстрела! Потому что штаб полка не отдаёт никакого приказа! Много всякого «потому что»!

– Работа закончена! – отрапортовали бойцы, минировавшие ущелье.

Одновременно сверху подали условный сигнал: кто-то появился в ущелье!

– Всем занять боевую! – скомандовал прапорщик.

Бойцы замерли, сжав в руках автоматы. Сквозь мушку прицела, до рези в глазах, просматривали они ущелье. Ожидание затянулось.

– Они что, ползком лезут? – спросил сам себя Ухарь.

– Не то, не то! – сообразил Кузя. – Они не спешат, потому что считают, что тут стоит часть, обедает. Вот что!

– Встретим духов по законам их гостеприимства!

– Как только они войдут в ущелье, пацаны сверху закидают их гранатами, а мы постреляем, как мух! – сказал Мишка.

– Надо заканчивать уже! – сказал Валет. – Домой хочется больше, чем сношаться!

– Хватит болтать! Шило, готовь пулемёт! – сказал Ухарь.

Бойцы расположились в выгодной позиции, перекрыв выход из ущелья. На горе – основные силы роты. Постреляют взбирающихся, как в тире.

Кузя подбросил камушек и прижался к земле. В полной тишине все услышали мягкий стук. И не выстрела в ответ!

Сверху просигналили, что означало: вся группа вошла в ущелье. Почему не слышно разрывов гранат?

– Ухарь! – сказал прапорщик. – Давай, наверх! Разберись, в чём задержка?

– Товарищ старший прапорщик! Мне лучше остаться здесь! Я знаю, где противотанковые мины!

– Да, – согласился Кузя. Надо будет взорвать цепочку мин, расположения которых он не знал. Лучшего командира, чем Ухарь, внизу не будет.

– Давайте, заканчивайте тут! – сказал прапорщик. – Домой пойдёте первой же отправкой!

Он бесшумно исчез в густых кустах «зелёнки».

– По моей команде, сразу «огонь»! Чтоб ни один не замешкался! – предупредил Ухарь. – Мишка! Дуй в свой БТР! Будь готов в любой момент сорваться с места!

– Валет! Бери на прицел детонаторы! – продолжал командовать старшина.

Валет приготовился. По приказу он взорвёт цепь противотанковых мин. Для этого нужно дать короткую очередь по ориентиру, вон под тот валун блином!

Ухарь посмотрел на часы. Кузя уже наверху, а гранаты не взрываются! Кто же там, в глубине ущелья?

Ответом на немой вопрос старшины появились люди.

– Твою мать! – выкрикнул Валет. – Дехкане!

Сразу стало ясно, почему сверху не открыли огонь. И почему так медленно идут люди в ущелье. Запряжённые вместо волов, женщины тащат две больших арбы, крытые серыми дерюгами. Позади каждой повозки по паре бородатых мужчин в страшных лохмотьях.

Странники остановились на заминированной площадке.

– Что теперь? – спросил Валет.

– Поторчим положенное время и снимем осаду! – ответил Ухарь.

– Так, пускать их или нет?

– Похоже, они сами не собираются идти.

И точно, женщины уселись перед арбой. Мужики, как водится на Востоке, завалились в тележки. Они устали.

– Вот падла! – вдруг выругался Валет.

– Что там?

– Дети! Какой-то бачёнок уселся у камня с детонаторами!

– Точно, сидит! – Ухарь вгляделся в лицо пацанёнка. – Вот, сволочь!

– Чё?

– Да ничё! Это тот самый бачёнок, который сообщил нам о Петьке! Я его по шраму узнал!

Валет дёрнулся. Он хорошо помнил, как этот бачёнок прибежал в часть и сообщил: «Заберите своего на базаре!» Как они сорвались, как вбежали в кишлак с автоматами наизготовку, как забрали большой мешок с Петькой: руки и ноги отдельно, языка нет, а на груди и спине глубоко вырезанные звёзды. А до дембеля Петьке оставалось полтора месяца! В кого было стрелять в мирном кишлаке? В кого стрелять теперь?

Из ущелья донеслись звуки движущихся повозок. Прибыла ещё такая же компания.

– Время! Пора уходить! – напомнил старшине Валет.

– Подожди-подожди, что-то мне не нравится! – сказал Ухарь, вглядываясь в лица путешественников. В их стане произошло какое-то шевеление. Мужики залегли под дерюги. Замёрзли?

Наверху раздались выстрелы. Никто из афганцев в ущелье не пострадал. По-видимому, бой завязался там. Со скалы кто-то упал.

– Шурави! Шурави! – закричали женщины.

Шило поднял голову. Валет шлёпнул его по макушке и получил пулю в левое предплечье.

Солдаты смотрели наверх. Валет потерял цель. Сперва перед камнем сидел бачёнок, теперь там лежали крупные мешки, похоже, набитые песком.

– Нас вычислили! – испуганно сказал Валет, повернув голову к старшине. А старшины рядом не было.

Валет посмотрел на афганцев. По спине пробежал ручеёк пота: из-под дерюг арбы выскочили душманы с ПТУРСами. Женщины поднялись во весь рост, перекрыв сектор обстрела. Первая ракета «земля-земля» пролетела кверху, вырвав из скалы приличный кусок.

Валет уложил автомат на раненую руку и сдавил спусковой крючок, он выпускал очередь за очередью в белые тугие мешки, но до детонаторов не добивал.