Текст книги "Вожди. 4-е издание"

Каменев (Розенфельд) Лев Борисович. Профессиональный революционер с 1901 г

Штрихи к политическому портрету

Осенью 1902 г. Каменев уезжает в эмиграцию, в Париж, где начинает сотрудничать с редакцией «Искры», тогда же знакомится с В. И. Лениным. С 1903 г. он последовательный сторонник идей большевиков. По их поручению осенью 1903 г. выезжает в Россию для партийной работы. К 1904 г. Каменев был известен не только как большевик-практик, но и как партийный литератор. Во время его пребывания в московской Таганской тюрьме в мае 1904 г. Ленин писал молодому большевику по поводу одной из его статей: «Ваша статья несомненно свидетельствует о литературных способностях, и я очень прошу Вас не оставлять литературной работы». После III съезда Каменев назначается ЦК своим агентом в России.

В 1908 г. Каменев выезжает в эмиграцию в Женеву. Здесь он тесно сотрудничает с Лениным и Зиновьевым в редактировании газеты «Пролетарий», публикует значительное количество статей и брошюр. В 1910 и 1912 гг. Каменев представляет большевистскую партию на конгрессах II Интернационала.

В начале 1914 г. Каменев едет в Россию для руководства газетой «Правда» и проведения в жизнь большевистской думской тактики. 4 ноября 1914 г. его арестовывают вместе с членами большевистской фракции Государственной Думы и приговаривают к ссылке. Сразу после победы Февральской революции он возвращается в Петроград и включается в партийную работу. Однако, занимая высокий пост в «Правде», Каменев отказывается проводить радикальную политику большевиков, не публикует или сильно редактирует ленинские работы, отстаивая взгляды на необходимость поддержки Временного правительства и продолжения войны. С приездом Ленина из эмиграции между ними разгорается полемика, которая выплеснулась и на заседаниях VII (апрельской) партийной конференции, где Каменев выступает с критическим содокладом к докладу Ленина, высказывается против курса на социалистическую революцию. В ходе дискуссии он терпит поражение. Тем не менее по предложению Ленина кандидатура Каменева была выставлена на выборах в ЦК, он входит в его состав. После июльских событий и окончания двоевластия началась полоса реакции. Тогда же Каменев был арестован и освобожден только во время корниловского мятежа. Каменев принимал активное участие в подготовке Октябрьского вооруженного восстания.

10 (23) октября 1917 г. Каменев избирается членом Политбюро по оперативному осуществлению политического руководства и проведению вооруженного восстания. Но непосредственно перед началом выступления он вместе с Зиновьевым публикует в меньшевистской газете решение ЦК по поводу восстания. За это Ленин требует исключить их из партии, однако ЦК при голосовании не поддерживает этой крайней меры партийного наказания. Каменев принимает активное участие в проведении Октябрьского вооруженного восстания, по поручению ЦК ведет заседание II Всероссийского съезда Советов, где и избирается первым председателем образованного на съезде ЦИКа. На первых порах взгляды Каменева и ряда других видных большевиков по поводу пути политического развития Советского государства резко разошлись с позицией большинства ЦК. Их идея создания «однородного социалистического правительства» не получает поддержки. В знак протеста Каменев покидает пост председателя ВЦИК и выходит из состава ЦК РСДРП(б). Вскоре в специальном письме в ЦК он признает ошибочность своих взглядов и возвращается к активной партийной работе.

Осенью 1918 г. Каменев избирается председателем Моссовета, выезжает на фронты гражданской войны как уполномоченный Совета рабоче-крестьянской обороны, активно участвует в работе ЦК партии.

25 октября 1919 г. на Пленуме ЦК Каменев избирается членом Политбюро ЦК и остается им неизменно, переизбираясь до 1926 г.

В 1922 г. Каменев назначается одним из заместителей председателя СНК и СТО РСФСР. В период резкого ухудшения здоровья В. И. Ленина ему поручается председательствовать на заседаниях Политбюро и правительства. Но к этому же времени относится весьма сомнительный в моральном и политическом плане поступок Каменева. В период болезни В. И. Ленина, когда он диктовал свои последние работы, Каменев стал одним из инициаторов сокрытия их от народа: подпись Каменева в числе других стоит под циркулярным письмом Политбюро и Оргбюро, где последние опубликованные ленинские диктовки характеризуются лишь как заметки и наброски, которые не отражают линию ЦК. Этот шаг был вызван в первую очередь той борьбой за власть, которая развернулась в партии с 1923 г. В этом же ряду и усилия Каменева по отстаиванию кандидатуры Сталина в должности генсека на XIII съезде партии, против чего еще в 1922–1923 гг. решительно высказывался В. И. Ленин. Позиция Каменева объяснялась тем, что он был членом внеуставной руководящей «тройки» в Политбюро и надеялся, что Сталин поможет ему и Зиновьеву отстранить от политической власти Троцкого. По сути эта политика означала отход от ленинских норм партийной и государственной жизни, закладывала основу антисоциалистической системы бесконтрольного единовластия Сталина, приведшей к тяжелейшим последствиям для Советского государства, коммунистической партии и всего советского народа. Фактически «тройка» распалась в 1925 г., когда Сталин, опираясь на большинство Политбюро, начал атаку на своих бывших союзников. Резко обострились отношения Сталина и Каменева. В этот период Каменев, опираясь на свое высокое положение в партии и государстве (он был зам. председателя СНК СССР до 1926 г., в 1924–1926 гг. занимал должность председателя СТО СССР, был членом Политбюро, возглавлял Моссовет и фактически был лидером московской парторганизации), пытается исправить положение и резко выступает против избрания Сталина на должность генсека на XIV Съезде партии. «Сталин не может выполнять роли объединителя большевистского штаба», – заявил он тогда. Однако реальных результатов это выступление не дало, да и не могло дать в той конкретной исторической обстановке. Его выступление было расценено как очередной акт борьбы за власть, а учитывая недавнюю активную поддержку Каменева, этот эпизод стал решающим. В январе 1926 г. он переводится из членов в кандидаты в члены Политбюро, а 23 октября 1926 г. на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) освобождается от обязанностей кандидата в члены Политбюро. В это же время он отстраняется от должностей председателя Совета Труда и Обороны СССР и РСФСР, заместителя председателя СНК СССР, а также и от должности директора Института Ленина, им созданного.

Вскоре Каменев получает новое назначение – становится наркомом торговли. С этого времени он практически перестает играть сколько-нибудь серьезную роль в политической жизни страны. Но на этом не заканчиваются гонения против Каменева. Через год его направляют полпредом в Италию, но уже в конце 1927 г. он привлекается к партийной ответственности за оппозиционную деятельность.

12 ноября 1927 г. Президиум ЦКК ВКП(б) исключает Каменева из членом ЦК партии, а в декабре 1927 г. на XV съезде партии он исключается и из членов ВКП(б).

В 1928 г. Каменев осуждает свою оппозиционную деятельность, отказывается от подобных действий в дальнейшем и восстанавливается в партии. В 1928 г. он назначается на должность начальника научно-технического управления ВСНХ³⁰, с 1929 г. работает председателем Главконцесскома³¹. Но в октябре 1928 г. Президиум ЦКК Каменевa, как члена группы Рютина, вновь исключает из партии. Ныне установлено, что Каменев после первого исключения из партии был сломлен как политик, не участвовал ни в каких оппозиционных группах, не знал о целях и задачах группы Рютина, которая открыто выступила против диктатуры Сталина. За якобы существовавшую связь Каменева с рютинцами он ссылается в Минусинск, но после очередного признания своих ошибок в 1933 г. он вновь восстанавливается в партии, участвует в работе XVII съезда партии, где вновь признает и осуждает свои, по сути, мнимые ошибки.

После возвращения из Минусинской ссылки Каменев работает заместителем председателя редакционного совета и директором издательства «Академия», публикует ряд литературно-критических работ. Но эта работа не шла ни в какое сравнение с той блестящей литературно-издательской деятельностью, которую он вел в начале и середине 20-х гг. После убийства Кирова Каменев безо всяких оснований вновь исключается из партии и арестовывается. В прессе была развернута необоснованная травля Каменева и Зиновьева, но на первом процессе по «делу 14-ти» над якобы убийцами Кирова имя Каменева не упоминалось, однако уже через 20 дней начался новый процесс, на котором он был приговорен к пяти годам тюрьмы, притом что никаких доказательств его вины не было. Он отбывал свой срок в Верхнеуральском политизоляторе. По свидетельству очевидцев, в это время Каменев был согласен с генеральной линией Сталина на 98,5 %. Несмотря на такую высокую степень лояльности Каменева, через полгода он необоснованно привлекается к ответственности по сфабрикованному «кремлевскому делу». 27 июля 1935 г. он был дополнительно приговорен к пяти годам тюрьмы. 19–24 августа 1936 г. на первом открытом московском процессе он был бездоказательно обвинен в деятельности «ряда террористических троцкистско-зиновьевских групп, подготовлявших по прямым указаниям Л. Троцкого ряд террористических актов против руководителей ВКП(б) и Советского государства». В результате незаконных методов следствия, физических и моральных пыток Каменев признал свою несуществующую вину. 24 августа 1936 г. он был приговорен к высшей мере наказания и на следующий день расстрелян.

13 июня 1988 г. военная коллегия Верховного Суда СССР отменила смертный приговор Каменеву и аннулировала материалы процесса как сфальсифицированные. Л. Б. Каменев был полностью реабилитирован.

Бухарин Николай Иванович

Автобиография, написанная в середине 1920-х гг. Приводится с сокращениями

Бухарин Николай Иванович. Родился 27 сентября (по ст. стилю) 1888 г. в Москве. Отец был в то время учителем начальной школы, мать учительницей там же. По специальности отец – математик. Воспитывали меня в обычном интеллигентском духе: 4 1/2 лет я уже умел читать и писать, страшно, под влиянием отца, увлекался книжками по естественной истории: Кайгородов, Тимирязев, Брэм были моими любимцами. С азартом собирались коллекции жуков, бабочек; постоянно держал птиц. Увлекался также рисованием. Одновременно усваивалось постепенно ироническое отношение к религии. Когда мне было около 5 лет, отец получил место податного инспектора в Бессарабской губернии. Жили мы здесь около 4 лет. В духовном отношении эта полоса жизни была до известной степени полосой оскудения: не было книг, а общая атмосфера была атмосферой жизни провинциального окраинного городка со всеми ее прелестями. Я с младшим братом были теперь гораздо более «свободны» от рационального воспитания и «вышли на улицу»; росли в садах, на полях, знали буквально каждую дырку тарантулов в саду, выводили «мертвых голов», ловили сусликов и т. д. Главной мечтой тогдашней жизни было получить «Атлас бабочек Европы и среднеазиатских владений» и другие аналогичные издания. Потом мы снова переехали в Москву, и около 2 лет отец был без места. Мы терпели большую нужду. Нередко я собирал кости и бутылки, продавая их на 2–3 копейки; в мелочную лавку сносились старые газеты, чтобы выручить грош. За это время я поступил во 2 класс городского училища. Нужно заметить еще, что отец мой – прекрасно знал русскую литературу, а из иностранной у него в большой чести был Гейне. Читал я в этот период положительно все. Гейне знал страницами наизусть. Знал наизусть всего Козьму Пруткова. Перечитал совсем мальчиком классиков. Как курьез могу отметить, что в этом возрасте я прочитал почти всего Мольера, а также «Историю древней литературы» Корша. Это бессистемное чтение («как попало») приводило иногда к большим странностям. Вспоминаю, например, что после чтения каких-то глупейших рыцарских испанских романов я стал величайшим сторонником испанцев во время испано-американской войны. Бредил – под влиянием Корша – древностью и не без некоторого презрения смотрел на современную городскую жизнь. В то же время был в постоянном общении с так называемыми уличными мальчишками, о чем отнюдь не сожалею. «Бабки», городки, драки и т. д. были непременной принадлежностью этой жизни. Примерно около этого времени или несколько позднее я пережил первый т. н. душевный кризис и окончательно разделался с религией. Внешне это, между прочим, выразилось в довольно озорной форме: я поспорил с мальчишками, у которых оставалось почтение к святыням, и принес за языком из церкви «тело христово», победоносно выложив это на стол. Не обошлось и здесь без курьезов. Случайно мне в это время подвернулась знаменитая «лекция об Антихристе» Владимира Соловьева, и одно время я колебался, не антихрист ли я. Так как из Апокалипсиса знал (за чтение Апокалипсиса мне был, между прочим, сделан строгий выговор школьным священником), что мать Антихриста должна быть блудницей, то я допрашивал свою мать – женщину очень неглупую, на редкость честную, трудолюбивую, не чаявшую в детях души и в высшей степени добродетельную – не блудница ли она, что, конечно, повергло ее в величайшее смущение, так как она никак не могла понять, откуда у меня могли быть такие вопросы.

Окончил я школу «первым учеником», год не мог поступить в гимназию, а потом поступил во 2 класс, сдав экзамен и предварительно подготовившись по латыни. В гимназии (1-я Моск.) учился все время почти на пятерки, хотя и не прилагал никаких к этому усилий, никогда не имел словарей, всегда «списывал» наспех «слова» у товарищей и «готовил» уроки за 5–10 минут до прихода учителей. В 4 или 5 классе гимназии начались организовываться «кружки», «журналы» и т. д., сперва совершенно невинные. Как полагается, мы прошли и через стадию писаревщины. Потом началось чтение нелегальной литературы, затем кружки, «организации учащихся» куда входили и с.-р. и с.-д., а затем кружки, и окончательное самоопределение в марксистском лагере. Сперва занятия экономической теорией произвели на меня тяжелое впечатление: после «высокого и прекрасного» – «товар – деньги – товар». Но войдя «в сердцевину предмета» (Ред.) марксистской теоретики, я почувствовал ее необычайную логическую стройность. Должен сказать, что, несомненно, именно эта черта повлияла на меня больше всего. Мне эсеровские теории казались прямо какой-то размазней. Кроме того, либеральные знакомые вселяли в меня дух буйного протеста как раз против либерализма. Тут подходила революция 1905 года, митинги, демонстрации и пр. Конечно, во всем этом мы принимали живейшее участие. В 1906 г. я официально стал числиться членом партии и начал нелегальную работу. Поступив в университет, использовал его, главным образом, или для явок, или для того, чтобы произвести какой-нибудь теоретический «налет» на семинарии какого-либо почтенного либерального профессора.

В 1908 г. меня кооптировали в Московский комитет партии. В 1909 г. я по выборам прошел в его следующий состав. Имел в это время известную теоретическую склонность к эмпириокритикам, причем прочитал все вышедшее на русском языке по этому предмету. 23 мая 1909 г. был арестован на собрании МК, потом выпущен, потом снова арестован. Затем меня выпустили под залог, но в 1910 г. при разгроме всей московской организации партии (я работал в это время в легальных учреждениях) я был тоже арестован, много месяцев просидел в тюрьме, был выслан в Онегу, а затем, чтобы не получить каторги по суду (у меня была 102 ст.), убежал за границу. За все время своей партийной работы в России все время был ортодоксальным большевиком (т. е. не был ни «отзовистом», ни «примиренцем»). За границей начинается новая полоса в моей жизни. Целые дни проводил в библиотеках. Если в России я приобрел общие познания, то, несомненно, основной капитал дали мне заграничные библиотеки. Во-вторых, я познакомился с Лениным, который, конечно, оказал на меня огромное влияние. В-третьих, я приобрел знания языков и знание практики европейского рабочего движения. За границей же началась по-настоящему и моя литературная деятельность. Повсюду старался принимать практическое участие в рабочем движении. Перед войной был арестован в Австралии и был выслан в Швейцарию; с большими трудностями перебрался потом в Швецию, где вместе со своим ближайшим другом Пятаковым усиленно работал в библиотеках, пока арест не положил этому конец. Жил одно время в Норвегии, а затем вынужден был нелегально уехать в Америку. Там был редактором «Нового мира», принимал участие в формировании «левого крыла» социалистического движения и т. д. После революции приехал через Японию в Россию, будучи в Челябинске арестован меньшевиками за агитацию среди солдат. По приезде в Москву стал членом исполкома Моск. Совета, членом МК, редактором «Соц. Демократа» и журнала «Спартак». Был все время на левом фланге (еще за границей защищал тезис о неизбежности социалистической революции в России). На V съезде партии был выбран в ЦК, в коем состою и по сие время. Из важнейших этапов моей политической жизни считаю необходимым указать на брестский период, когда я, будучи во главе «левых коммунистов», сделал крупнейшую политическую ошибку. Весь последующий период есть период возрастающего влияния на меня со стороны Ленина, которому я обязан, как никому другому, в смысле своего марксистского воспитания и с которым я имел счастье не только быть в тех же рядах, но и стоять близко к нему вообще как товарищу и человеку. В настоящее время работаю как член ЦК и Политбюро, как член президиума ИК Коминтерна и как редактор «Правды», а равно как литератор, лектор, партийный агитатор, пропагандист и т. д.

Из теоретических работ важнейшими являются: 1) «Мировое хозяйство и империализм»; 2) «Политическая экономия рантье»; 3) «Экономика переходного периода»; 4) «Теория исторического материализма»; 5) сборник теоретических статей «Атака»; 6) «Империализм и накопление капитала» (анализ процесса воспроизводства, теории рынка и кризисов в связи с критикой теории Розы Люксембург и Туган-Барановского). Из популярных книжек особое распространение получили: «Азбука Коммунизма» (написанная вместе с Преображенским), «Программа коммунистов-большевиков» и др. Особняком стоит историческая работа «От диктатуры царизма до диктатуры пролетариата» и «К вопросу о троцкизме» (в последнем сборнике дан теоретический анализ правильной и неправильной линии экономической политики в условиях советского режима и в связи с вопросом о соотношении города и деревни). Кроме этого, есть ряд второстепенных брошюр, журнальных статей и пр. Многие из работ, гл. обр., популярные брошюры – переведены на европейские и азиатский языки³².

Бухарин Николай Иванович

Штрихи к политическому портрету

Бухарин Николай Иванович. Профессиональный революционер. В активную партийную работу включается сразу же по приезде в Москву, где поступает в университет.

С 1912 г. Бухарин – в эмиграции. Осенью этого года знакомится с В. И. Лениным. В этот сложный для партии период Бухарин последовательно отстаивает ленинские теоретические взгляды, противостоя как правым – «ликвидаторам» и «примиренцам», так и левым – «отзовистам». По собственному признанию Бухарина, он некоторое время имел некоторую склонность к богдановскому «эмпириокритицизму», однако в идейном плане он не был последователем Богданова³³, а скорее восхищался его способностью к творческому новаторству в рамках марксистских идей. В период эмиграции Бухарин также ведет работу в европейских социал-демократических партиях II Интернационала. Одновременно он заявляет о себе как теоретик, выступает против буржуазной критики марксизма, освещает ряд теоретических и методологических вопросов развития капитализма и империализма. К этому периоду относятся и определенные трения Бухарина и Ленина. Они возникли в связи с тем, что Бухарин открыто обвинил Р. В. Малиновского, члена ЦК в 1912–1914 гг., в провокаторстве. Ленин же в то время не верил в предательство Малиновского, на этой почве у него были серьезные столкновения с Бухариным³⁴.

Лето 1917 г. На VI съезде партии Бухарин избирается членом ЦК. Фактически именно с этого времени он становится одним из членов высшего коллегиального партийного руководства и заметной политической фигурой.

Октябрь 1917 г. Бухарин – один из главных организаторов подготовки и проведения вооруженного восстания в Москве.

Декабрь 1917 г. По требованию ЦК Бухарин переезжает в Петроград. Редактирует газету «Правда». В связи с полемикой в партии по вопросу о Брестском мире он как один из лидеров группы «левых коммунистов» покидает пост редактора «Правды» и возглавляет фракционную газету «левых коммунистов» – «Коммунист». После VII съезда партии Бухарин отказывается от своих взглядов по вопросу о заключении мира. С лета 1918 г. он вновь становится главным редактором «Правды».

1919 г. Партия, учитывая богатый опыт работы Бухарина с международной социал-демократией, привлекает его к работе по подготовке и организации Коммунистического Интернационала. После создания III Интернационала он избирается в его Исполком.

В 1919–1924 гг. Бухарин избирается кандидатом в члены Политбюро, в 1923–1924 гг. – кандидатом в члены Оргбюро ЦК партии, в 1924 г. – членом Политбюро ЦК. Является активным участником партийных съездов и конференций. На VIII съезде он – содокладчик В. И. Ленина по вопросам партийной программы, вступает с ним в полемику по ряду теоретических вопросов.

1921 г. Накануне Х съезда РКП(б) в партии разворачивается дискуссия о профсоюзах. Бухарин возглавляет «буферную группу», занимает промежуточную позицию между ленинской и троцкистской платформами. Однако эта его позиция не может рассматриваться как «попытка раскола партии», что вменялось ему в вину в 30-х – начале 80-х гг. Предсъездовская дискуссия велась в рамках принципов внутрипартийной демократии и лишь до принятия решения большинства съезда.

В «Письме к съезду» В. И. Ленин отметил, что Бухарин относится к самым выдающимся силам ЦК (из самых молодых сил). «Бухарин, – писал Ленин, – не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения очень с большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)». Здесь Ленин не только отметил недостатки Бухарина, но и признал его одним из лидеров партии в числе пяти других видных большевиков. Ленин особое внимание уделил анализу теоретической деятельности Бухарина, и это не было случайностью. В это время Бухарину было только 35 лет, и он продолжал формироваться как теоретик-марксист. По-видимому, Ленин предполагал, что Бухарин вскоре займет ему подобающее место в высшем политическом руководстве, причем именно на его плечи ляжет основная тяжесть теоретической работы в Политбюро. Действительно, сразу после кончины В. И. Ленина Бухарин становится ведущим теоретиком партии, активно противостоит идеям Троцкого, последовательно отстаивает ленинские взгляды на нэп и пути социалистического строительства в СССР. Необходимо отметить, что до 1928 г. Сталин почти во всем следует теоретической линии, формулируемой Н. И. Бухариным. После поражения «новой оппозиции» и ухода Зиновьева из руководства Коминтерна Бухарин избирается секретарем Исполкома Коминтерна (в 1926–1929 гг.). С 1929 г. он избирается действительным членом Академии наук СССР.

С 1927 г., и особенно в 1929 г., обостряются отношения Бухарина и поддерживавших его Рыкова, Томского и др. со Сталиным и его окружением. Причем это обострение отношений, в отличие от конфликтов Сталина с Троцким, Каменевым и Зиновьевым, было вызвано не борьбой за власть в партии и государстве или какими-либо амбициозными причинами, а принципиальными расхождениями во взглядах на пути и методы социалистического строительства в СССР. Бухарин, его сторонники и единомышленники последовательно выступали против курса на свертывание нэпа, против форсированной и нереальной по темпам индустриализации, проводимой за счет деревни, негативно отзывались о возможности проведения насильственно сплошной коллективизации в стране. Фактически же Сталин, разгромив троцкистско-зиновьевский блок и избавившись от серьезных конкурентов в борьбе за власть, практически начал проводить политику своих недавних идейных противников, прикрываясь леворадикальной фразой. В этот период часть Политбюро – Бухарин и его соратники – оставалась на ленинских позициях, но, по определению Сталина, «скатились в правооппортунистическое болото». Бухарин в 1927–1929 гг. последовательно критиковал новые сталинские идеи (по сути, близкие к троцкистским), особенно его взгляды на формы и методы социалистического строительства. Идейная борьба в Политбюро была весьма острой, соотношение сил долго колебалось. Но в 1929 г. Сталин, опираясь на уже сложившийся партийный аппарат, послушно-преданный ему лично, сумел на Пленуме ЦК осудить политику Бухарина как «правый уклон». Бухарина выводят из состава членов Политбюро, членов Исполкома Коминтерна, его снимают с должности главного редактора «Правды». Несколько месяцев он – без нового назначения. Затем, будучи отстраненным от сколько-нибудь серьезной политической работы, был назначен членом президиума ВСНХ. С 1932 г. стал членом коллегии Наркомтяжпрома. В обоих учреждениях Бухарин является заведующим научно-исследовательским сектором. В январе 1934 г., после XVII съезда партии, Бухарин переводится из членов ЦК партии в кандидаты. С того же года и до 16 января 1937 г. он является главным редактором «Известий», участвует в разработке проекта Конституции 1936 г. На февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 г. Бухарина обвиняют в несуществующих преступлениях и 27 февраля во время Пленума арестовывают. В течение года фабриковалось дело на Бухарина и его «сообщников», причем применялись физические и моральные пытки. В результате следствием было получено его признание в подготовке и совершении преступлений, никогда реально не происходивших. На открытом политическом процессе, состоявшемся в Москве 2–13 марта 1937 г., его приговаривают к расстрелу по сфальсифицированному обвинению об участии в контрреволюционной террористической деятельности никогда не существовавшего «правотроцкистского антисоветского блока». В результате постоянного морального террора и угроз Бухарин повторил признания и на процессе, однако, «сознаваясь» в явно выдуманных преступлениях, что хотел «расчленить СССР», уничтожить социализм, он нашел в себе мужество отвести все конкретные обвинения в шпионаже и диверсионных актах.

15 марта 1938 г., менее чем через двое суток после приговора, Бухарин был расстрелян.

4 февраля 1988 г. Пленумом Верховного Суда СССР Н. И. Бухарин был полностью реабилитирован за отсутствием состава преступлений, материалы процесса и следствия признаны сфабрикованными. 21 июня 1988 г. КПК³⁵ при ЦК КПСС приняла решение о его партийной реабилитации и восстановлении в партии.