Текст книги "Сержант и инопланетяне"

Глава IV

Вскоре все лежали в своих капсулах. Предварительно землянам объяснили: что бы раскрыть капсулу, надо дотронуться до зелёной точки, а что бы закрыть, нажать красную кнопку, что находится за головой и случайное прикосновение исключено. Когда человек занимает в капсуле своё место, она автоматически принимает форму, соответствующую телу лежащего, обеспечивая максимальный комфорт.

Лёжа с этим максимальным комфортом, экипаж продолжал, не торопливо и не громко, обсуждать готовность к предстоящему полёту. Только Док не принимал участия в разговоре. Он спал.

Итог лежачего совещания подвёл Лонг:

– Стало быть, всё готово. Тихон, приступай!

Тиша выбрался из капсулы и сел за пульт управления. Через какое-то время он доложил:

– Корабль к подъёму и выходу на орбиту готов!

Петрович не выдержал:

– Заводи, поехали! Лонг улыбнулся:

– Ну, поехали, так поехали! Тихон откликнулся:

– Стартуем!

Тиша лёг на своё место. Примерно через пятнадцать секунд все капсулы автоматически закрылись прозрачными крышками, которые вылезли из их корпусов.

– Лежу как в хрустальном гробу, – вспомнила сказку Фрося, – как там мой Елисей?

– Фрося, Петрович! Как самочувствие? – спросил Лонг по внутренней связи.

– Нормально, – ответила Фрося.

– Отлично, – отозвался Петрович.

– Сейчас поедем.

Дисколёт вздрогнул и стал медленно подниматься. Это было видно по картинкам на экранах кругового обзора. Деревья ушли вниз, и осталось только небо. Корабль набирал скорость, почувствовалась некоторая перегрузка. Петрович подумал, что это ерунда по сравнению с той, которую космонавты испытывают. Мелькнули облака и экраны стали быстро темнеть. Появились звёзды. Ещё через некоторое время открылись крышки. Лонг, Док, Квик и Тиша привычно выбрались со своих мест. Зато земляне покинули капсулы со свойственной им энергией, В результате Фрося взлетела, приложилась попой к потолку и, сделав в воздухе кувырок, приземлилась на белую тумбу. Петрович в положении «лёжа» отправился в полёт в направлении кухни. Дверь из центрального перед ним услужливо открылась, и он остановился где-то в коридоре, но вскоре, цепляясь руками и отталкиваясь ногами от стен, вернулся к людям со словами:

– Невесомость! Будь она неладна!

В какой-то момент инопланетяне оторопели, наблюдая полёты своих друзей, но когда убедились, что ничего страшного не произошло, разразились хохотом. Веселье поддержали и супруги.

Дав землянам чуток порезвиться в невесомости, Квик и Тиша тоже приняли участие в воздушной акробатике, Лонг, предупредив, включил искусственное тяготение. Всё встало на свои места, пол это пол, потолок это потолок. Тяготение, примерно в половину от земного, создавало ощущение лёгкости тела и этим доставляло большое удовольствие.

Плотниковы принялись, было рассматривать звёзды и Землю, но Док оторвал их от этого занятия. Он повёл супругов в медицинский кабинет. Перед полётом требовалось пройти обследование, что бы электронный эскулап определил величину необходимых физических нагрузок. Процедура заняла примерно по полчаса на каждого. Одновременно с землянами её проходили Док и Квик, поэтому, по прошествии двух часов они вместе вошли в центральный. Лонг с Тихоном только что закончили прокладывать курс в «систему» и сидели, продолжая обсуждать какие-то детали маршрута. Из той части разговора, что услышал Петрович, он понял только два слова «больше» и «угол». Супруги сели в кресла и их взгляды «приклеились» к экранам. Ещё бы, вид из корабля открывался впечатляющий. Справа проплывала Земля, слева – звёздное небо. Петрович, разглядывая эти россыпи далёких светил, восхищённо произнёс:

– Вот оно, небо в алмазах!

– Да, такой картиной любоваться не устанешь, – согласилась Фрося и вдруг вскрикнула:

– Ой, ребята, а что это там за каракатица блестит?

– Это ваша станция МКС – ответил Лонг.

Он включил увеличение, и станцию стало видно во всех подробностях. Около неё Петрович разглядел двух космонавтов в скафандрах:

– Опять что-то ремонтируют. А они нас видят?

– Вряд ли. Им по сторонам смотреть некогда, да в скафандре и обзор не велик, – ответил Тихон.

Лонг и Тиша ушли на медосмотр. Уходя, объявили, что старт в «систему» состоится через три часа пятьдесят восемь минут. Эти, почти четыре, часа пролетели незаметно. Когда до старта осталось пятнадцать минут, Лонг приказал всем лечь в капсулы.

Экипаж занял свои места. Закрылись крышки.

– А как это произойдёт? – поинтересовался Петрович у Лонга.

– На некоторое время станет очень темно и очень тихо. Связь работать не будет. Стартуем, когда погаснет последняя лампочка.

Петрович только сейчас заметил, что вся видимая из капсулы, аппаратура выключена.

Работали только экраны кругового обзора и какое-то табло, состоящее из двух, может трёх десятков лампочек зелёного цвета. Лампочки поочерёдно гасли и перед тем как погаснуть меняли зелёный цвет на красный.

Осталось девять лампочек. Восемь. Вместе с шестой погасли экраны. Вместе с пятой выключился потолок и в центральном стало темно. Три лампочки. Две. Одна.

Наступила полная темнота и абсолютная тишина.

Фрося лежала с широко открытыми от страха глазами, боясь пошевелить даже пальцем.

То, что глаза широко открыты, она просто знала. Видеть всё равно ничего не видела.

Петрович скрестил руки на груди, закрыл глаза и попробовал уснуть. Солдат спит, служба идёт – вспомнил он армейскую мудрость. Уснуть у него не получилось. Послышались лёгкие шумы. Николай открыл глаза и увидел, что на табло светятся две лампочки. Зажглась третья. Лампочки загорались красным цветом, затем меняли его на зелёный.

С пятой лампочкой засветился потолок и стал плавно набирать яркость. Включились экраны. На них светились только звёзды, Земли не было. Лонг спросил каждого всё ли в порядке и получил пять утвердительных ответов. Открылись крышки капсул.

– Можно выходить, – разрешил Лонг.

– Петрович, ты сразу на кухню? – спросил Квик. Вопрос вызвал улыбки. Полёты Плотниковых в невесомости, на земной орбите, ещё не забылись.

Кто-то включил тяготение. Вся команда расселась по креслам у пульта управления. Молча рассматривали звёзды.

– Где мы? – не выдержала Фрося.

– Сейчас уточним – отозвался Тихон.

На экранах, около некоторых звёзд, появились значки – инопланетные цифры.

– Мы на месте. Приехали. – Сказал Лонг с облегчением. Квик нажал какую-то кнопку и звёзды, отмеченные цифрами, стали ярче. От них протянулись пунктирные линии.

– Это и есть наша «система». Вот это наша звезда, – Лонг указал на самую яркую точку, – а то, что с пунктиром, это планеты и самые крупные астероиды. Пунктиры – их траектории. Абсолюты контролируют пространство, ограниченное орбитой девятой планеты. Пока мы находимся вне нее, на самом краю. Петрович уточнил:

– Нам-то надо к пятой и если мы пересечём девятую орбиту, то можем быть обнаружены?

– Да, это так. Тем более случайно они могут нас засечь и здесь.

Лонг решил спрятать корабль. Маневровыми двигателями он скорректировал положение дисколёта и начал разгон. Скорость командир набирал плавно и экипаж перегрузки не ощущал. Рядом с пилотом сидел Петрович и внимательно наблюдал за его действиями.

Заняв позицию, при которой между кораблём и центром «системы» находилась девятая планета, они стали невидимыми для наблюдателей Абсолютов. Док, убедившись что корабль хорошо спрятан, предложил:

– Вот что, друзья, давайте-ка отдыхать. Утро вечера мудренее. Тётя Фрося, я правильно говорю?

– Правильно, милый, правильно.

– Тётя Фрося, а если ещё и покушать? – подал голос Тихон.

– Сейчас всё будет, Тишенька. Вы, ребятки, передохните, а я на стол соберу.

После ужина, Петрович и Тиша отнесли Фросину капсулу на кухню. Спать в одном помещении с мужчинами она постеснялась. Потом сидели в центральном, смотрели на экраны кругового обзора и разговаривали, что называется, о том, о сём. Правда, любая тема незаметно переходила в обсуждение планов на ближайшее будущее.

Утром, выпив кофе с блинчиками, которые уже успела напечь Фрося, команда дисколёта расположилась перед громадным дисплеем, который вылез из той самой белой тумбы. На нём компьютер изобразил объекты «системы»: звезду, планеты и астероиды с учётом их взаимного расположения. Красными точками он пометил пятую планету и позицию корабля. Какой-то электронной штуковиной, парни стали по очереди рисовать на дисплее предполагаемые траектории полёта. Каждую прогоняли через компьютер. Машина анализировала предложения людей и выдавала в качестве ответа процент вероятности благополучного достижения цели. Естественно, что Железяка тут же озвучивал ответы по-русски. А ответы компьютера оптимизма не вызывали. Максимальный процент такой вероятности равнялся пяти. Пять шансов из ста, это уже не риск, а авантюра.

Когда идеи иссякли, возникла длительная пауза, прервал которую Квик:

– Я предлагаю принять этот вариант, – он ткнул пальцем в одну из траекторий – пять процентов, а наши!

Нельзя сказать, что его предложение горячо поддержали, но…. В этот момент Петрович кашлянул. Не потому, что запершило в горле, а что бы обратить на себя внимание:

– Парни, а что если перебежками?

– Как это?

– Да так. Вот мы сейчас за этим камнем сидим. Поймали момент, раз, и за другой камень. Ближе к цели. Там посидели, осмотрелись, раз, и за третий камень. Так до цели и доберёмся.

– Интересно! Надо просчитать!

Лонг, Тихон и Квик начали беседу с компьютером. Док посмотрел на Петровича очень уважительно, но ничего не сказал.

Изображение на дисплее изменилось. Пропали ранее предлагавшиеся траектории, появились новые. Ломанные кривые пересекали «систему» в самых замысловатых направлениях. Все они начинались у корабля, а заканчивались у пятой планеты. Когда варианты кончились, всё сразу загнали в компьютер и стали ждать. Ожидание было недолгим. На дисплее осталась одна кривая, зато самая ломаная, а на фоне «системы» появились какие-то цифры. В тот же момент Железяка объявил: «пятьдесят один процент». Старт назначили на восемь часов утра.

Глава V

Ровно в восемь, Лонг включил маршевый двигатель, и корабль взял курс на восьмую планету. Петрович сидел за пультом управления справа от пилота. Он ещё раньше заметил, что эти два места совершенно одинаковые, то где сидел Лонг и то, которое справа от него. Справа полагалось сидеть Тихону, но бравый сержант о чём-то с ним пошептался и второй пилот оказался в пассажирском кресле. Когда корабль набрал скорость и Лонг нажал какую-то кнопку, Петрович спросил у него:

– Это автопилот?

– Да.

– А сложно управлять дисколётом?

– Если умеешь, то несложно, – улыбнулся Лонг.

– А я смогу научиться?

– Думаю, да.

– Тогда давай учи. Думаю пригодится.

С этого момента Петрович стал учиться водить «летающие тарелки».

До восьмой планеты долетели как-то буднично. Лонг проводил с землянином теоретические и практические занятия по пилотированию. Тихон смотрел мультики, записанные с российского телевидения. Больше других ему понравился фильм «Тайна третьей планеты». Док тоже смотрел мультики, но на него произвёл впечатление «Ёжик в тумане». Квик стал болельщиком. Он выискивал записи матчей по любым игровым видам спорта и ужасно злился, если его во время просмотра отвлекали. Его не успокаивала возможность остановить просмотр, а потом продолжить. В таких случаях он начинал смотреть матч с самого начала. Фрося совершенствовалась в работе с синтезатором. Она постоянно что-то делала и переделывала, а когда всё получалось, результат, никому не показывая, уносила на кухню. Тиша не выдержал:

– Что это ты, тётя Фрося, всё делаешь? На что получил исчерпывающий ответ:

– Вам, мужикам, не понять, сколько всего женщине надо. Седьмая планета, в это время, находилась по другую сторону звезды, и корабль взял курс на ближайший астероид. Перелетая от астероида к астероиду, дисколёт приближался к цели. В какой-то момент им даже удалось спрятаться за небольшую комету, летевшую в попутном направлении. Как до восьмой планеты, так и после неё, полёт проходил спокойно, без приключений. Тиша, копаясь в огромном количестве мультиков, нашёл диснеевскую Белоснежку и вывел фильм на все дисплеи корабля сразу. Пришельцы хохотали так, что даже после окончания фильма долго не могли успокоиться. Квику очень хотелось с кем-нибудь обсудить проблемы российского и перспективы английского футбола. Единственный человек, который мог бы поддержать такой разговор, это Петрович, но он был очень занят.

Фрося из настольной центрифуги сделала миксер. Добавляя специи в синтезаторскую еду, миксером доводила её до состояния, которое Тиша определил:

– Не жареная картошка, но съедобно.

Во время одного из перелётов, четверо парней вдруг поняли, что понимают язык землян, а те понимают их язык. Таково было следствие постоянного использования выносных блоков кибер переводчика. Железяка же, в свою очередь, удивил тем, что, перекачав в свою память некоторые мультики, заговорил голосом Говоруна.

Пилотажному делу дальнобойщик учился старательно и в результате на один из спутников шестой планеты сажал дисколёт уже самостоятельно. После посадки Лонг сказал Тихону: «Теперь у нас в экипаже три пилота». Фрося от гордости за мужа даже слегка порозовела. Но, подчиняясь своему внутреннему «инь», решила выяснить, есть ли женщины среди пилотов. Трое, не зная, что ответить, пожали плечами, а Квик рассказал, что когда-то, очень давно, был запущен корабль с женским экипажем. Связь с ним почти сразу оборвалась и с тех пор летать стали только мужчины. Лонг, Док и Тихон удивились такой осведомленности, и Квик вынужден был признаться, что ещё до вылета на Землю, он с бортового компьютера влез в архив Абсолютов. Это было очень трудно, но зато чертовски интересно пройти сквозь, всякие там, коды и пароли. В архиве он и узнал про женский корабль. Когда это было, выяснить не удалось, но зато он записал в память бортового компьютера последние слова одной из женщин. Как он понял, эти слова были пойманы «слухачами» Абсолютов через несколько лет после исчезновения кораблей. Можно их послушать. Квик нашёл эту запись, и из динамика прозвучала фраза на языке пришельцев. Голос явно принадлежал молодой женщине. Фрося попросила повторить запись и даже подошла поближе. Обратила внимание на звук в конце фразы. Ещё раз прогнали запись. Носители языка пришли к выводу, что этот звук – начало какого-то слова не то «хи», не то «ха». Фрося, несмотря на определённое владение языком, попросила Железяку сделать перевод. Тот с готовностью выдал:

– Женщины, я, предположительно, улетела.

Тогда Фрося самым ласковым голоском, на который только была способна, снова обратилась к Железяке:

– Железячка, миленький, переведи поточнее, с тонкостями языка, ты же можешь.

Лесть отыщет уголок не только в сердце, но и на винчестере. Через минуту имелся другой вариант перевода:

– Девки, я, кажется, залетела!

Пятеро мужчин смотрели на улыбающуюся Фросю и ждали объяснений.

– Нечего за девчонок переживать. У них всё в порядке.

– С чего ты взяла? – выразил недоверие Петрович.

– До чего же вы, мужики, иногда медленно соображаете. Думаю что у всех женщин вселенной слова «я залетела» означают, что жизнь налаживается.

Когда до третьего пилота дошло, что имела ввиду жена, он в восторге даже притопнул:

– Ну, девки, ну чёртовы дочки! Вокруг пальца обвели этих Абсолютов с контролёрами!

Петрович доходчиво объяснил четверым ситуацию с женскими экипажами:

– У них теперь семьи, дети. В гробу они видели Абсолютов с патрулями!

Парни не верили своим ушам. Всё сказанное землянами вроде бы и логично, но…

А что «но» и сами не знали. Просто не верилось. Завязался диспут – правильно ли Фрося интерпретировала слова женщины. Фрося слушала. На её губах притаилась ехидненькая улыбочка. В конце концов, она не выдержала и встряла в разговор:

– Последний звук «хи» или «ха» это ж не начало слова, это девчонка хихикнула!

Спор прекратился. Мужчины сдались. Резюмировал произошедшее Квик:

– Вероятность нашей победы увеличивается!

Целый день дисколёт находился на своей стоянке. Оставался один перелёт до пятой планеты. Сама она интереса не представляла – вечно кипящая «каша» затянутая кислотными облаками. Экипаж интересовали спутники. Из двенадцати, восемь имели атмосферу. Из восьми – три вращались на одной орбите, смещённые относительно друг друга на сто двадцать градусов. Методом беззлобного переругивания и подначек, парни определили спутник, с которого они стартовали в сторону Земли.

– Вероятность примерно восемьдесят процентов, – резюмировал Лонг.

Таким же способом, но с вероятностью шестьдесят процентов, определили спутник, где они жили и учились до полёта. Что представляли собой остальные шесть, оставалось загадкой. Когда споры затихли, Петрович, присутствовавший в центральном отсеке, задал, давно мучавший его, вопрос:

– Ребята, а как называется ваша планета?

Парни на какой-то момент растерялись, но тут же завели старую песню, что, мол, номера рациональнее. На что Петрович возразил, он, дескать, считает, что вся их рациональность это происки Абсолютов. Квик с ним согласился и сделал ещё одно признание. Когда он лазал в «архив» то нашёл старый приказ Абсолютов. Приказ гласил:

«Без особого приказа посещение планеты Латурия людьми, не принадлежащими к высшей расе, категорически запрещено. Нарушение приказа карается смертью».

– Вот видите, значит, у вашей планеты имя было. А слово «Латурия» что-нибудь означает?

– На русский язык это слово переводится как «добрая», «ласковая», – вмешался в разговор Железяка.

– Отлично! Теперь вы для нас, землян, не пришельцы, а латуряне или добряне.

– Звучит не плохо. Тем более в создавшийся ситуации, возникает вопрос: кто из нас пришельцы? – Заметил Квик. Такой поворот вызвал, как говорится, «оживление в зале».

Во время этого разговора парни несколько отвлеклись от дела. Наблюдения продолжал только Тиша. Вот он и вернул землянина с латурянами в мир суровой реальности.

– Во-первых, пятую планету доброй никак не назовёшь из-за её физических свойств. А во-вторых, сейчас самое время перепрыгнуть на один из её спутников. Все пятеро посмотрели на экраны кругового обзора. На одном из них схематично была показана пятая планета и её окружение. Около одного из спутников мигала красная точка. Док вывел этот объект на другой экран и увеличил. Нарисовался, почти правильной цилиндрической формы, камень. Пятеро молча разглядывали эту глыбу. После некоторой заминки, Тихон сообщил товарищам, что длина астероида, а это был именно астероид, захваченный гравитационным полем планеты, составляет что-то около двух километров. Диаметр метров шестьсот. Сесть на него можно. Его орбита располагается так, что будет удобно наблюдать за спутниками, имеющими атмосферу. Для перелёта на него сейчас самый подходящий момент. Тиша вздохнул и закончил словами:

– Неуютно конечно. Но…

– Нету гербовой, пишут на простой, – подхватил Петрович. Лонг жестом приказал занять места и сел за пульт управления. На следующий день дисколёт уже стоял на «колбасе». Так, с подачи землянина, в экипаже стали называть этот камень. С «колбасы» картина открывалась фантастическая. По крайней мере, такого Плотниковы не видели даже по телевизору.

Значительную часть обозреваемого пространства занимала планета. Вокруг неё по небу рассыпались «блинчики» спутников. Некоторые из них имели голубоватый ореол. Среди «блинчиков» сверкали и удивляли причудливостью форм астероиды. Всё это на фоне глубокой черноты и мириадов ярчайших звёзд. Даже местное светило не ослепляло, а только подчёркивало грандиозность пейзажа. Экипаж, затаив дыхание, смотрел на экраны.

Вдоволь налюбовавшись космическими красотами, команда решила заняться делом. Петрович объявил, что для начала надо провести рекогносцировку. То есть, изучить поле предстоящей битвы. Конкретно – обмерить всю систему пятой планеты и нарисовать карту. Сказано – сделано, и вскоре карта – схема системы светилась на дисплее. Выразив удовлетворение проделанной работой, военный специалист предложил определить, какие спутники интересны в первую очередь, и провести разведку на предмет, что там на них находится. Естественно, что наибольший интерес вызывали спутники с атмосферой. Исследовать их решили с помощью зондов, запускаемых с борта дисколёта. Эти зонды выходят на круговые орбиты, каждый у своего объекта. Всю собранную информацию, включая и видео картинку, они передают на корабль. Здесь информация обрабатывается, и экипаж имеет полное представление о каждом из спутников. Решили, что первые зонды пойдут на три спутника крутящиеся на одной орбите.

Док стал налаживать бортовое оборудование «разведчиков». Квик приступил к программированию их систем управления. Тихон рассчитывал траектории полёта, а Лонг готовил пусковые установки. Петрович, ввиду отсутствия необходимых знаний, оказывал посильную помощь то одному, то другому.

Фрося отслеживала режим дня, беспокоясь, не проголодались ли мужчины. Завтрак, обед, и ужин следовали строго по часам. В промежутках она предлагала чайку, кофейку. Особенно внимательно тётя Фрося относилась к «самому маленькому», Тишеньке. Так внимательно, что, несмотря на регулярные посещения спорт зала, комбинезон Тишеньке стал маловат, и пришлось изготовить новый, на размер больше. Вместе с тем, в центральном Фрося появлялась эпизодически. Парни установили в кухне дисплей и научили вытаскивать из памяти компьютера фильмы по её желанию. Она же выжала из синтезатора несколько мотков шерстяной пряжи, и теперь время, не занятое кормлением экипажа, занималась «вязанием у телевизора».

Утром первые три зонда ушли в полёт. К вечеру ушли и остальные пять. Только успели передохнуть после запуска восьмого зонда, как пришёл сигнал от первого. Он вышел на позицию, то есть на орбиту. Все, включая Фросю, собрались возле большого дисплея, который обычно был убран в белую тумбу. Видео картинку, получаемую от зонда, Док вывел на этот дисплей. Сперва мелькали какие-то пятна, но после того, как была послана определённая команда, пятна исчезли, и картинка стала очень даже чёткой. Неизвестно, что экипаж надеялся увидеть, но на экране проплывала бескрайняя каменистая пустыня. Ни намёка на озеро или реку. Ни клочка растительности. Больше всего обескуражило отсутствие следов человеческой деятельности. Так прошло полчаса. Час. У некоторых членов экипажа стал проявляться пессимизм. Лонг успокоил:

– Зонд делает один оборот вокруг спутника за тридцать минут.

Пока сделано два оборота. Значит, посмотрели мы не более двух процентов поверхности. Надо набраться терпения и ждать.

На четвёртом часу полёта зонда, когда у дисплея сидел один Петрович, на экране показались какие-то сооружения, что-то вроде плоских одноэтажных домов.

– Сюда! Скорее!

Парни в один момент оказались рядом.

– Жилой комплекс. Судя по всему очень большой, – комментировал картинку Лонг – вон дорожки, а вот и деревья.

– Странные какие-то деревья. Все одинаковые.

– Это искусственные. Живых, как на Земле, у нас нет.

– Небось, не рационально?

– Совершенно верно, за живыми надо ухаживать.

«Комплекс» ушёл за горизонт, и вновь весь экран заполнила пустыня.

Зонд накрутил кучу оборотов, и бортовой компьютер корабля выдал над белой тумбой голографический глобус спутника. На экваторе, сдвинутые ровно на сто двадцать градусов, стояли отметки трёх «комплексов». Рядом с ними виднелись ещё какие-то закорючки. То есть там было нечто, что наблюдатели в корабле не заметили. Квик выделил эти участки и увеличил изображение какие-то трубы, сетки, диски.

– Антенное поле, – объяснил Квик, – это точка связи. Всего их три.

Пока разбирались с информацией первого зонда, сработали второй и третий. Начал работу четвёртый. Тиша, что-то посчитав, сказал:

– От остальных информация будет завтра.

В конце концов, все данные от всех зондов были собраны, и получилась более или менее полная картина структуры «Сообщества».

Первые три спутника совершенно одинаковы и всегда находятся в зоне видимости друг у друга. Между ними зонды засекли устойчивые каналы связи. Получается, что вокруг планеты вращается некий «антенный треугольник». Откуда бы ни пришёл сигнал, он будет принят. Каждая из трёх точек связи занимает площадь примерно двести пятьдесят квадратных километров и состоит из жилого комплекса и технической площадки. Плюс антенное поле. Источники энергии зонды не обнаружили. Скорее всего они спрятаны под поверхностью.