Текст книги "Хургада. Русские забавы на отдыхе"

5. Невеста лица кавказской национальности

Есть мгновенья, когда женщина, чтобы выйти из нервного срыва, должна остаться одна. Без близких и советчиков, без телефона, без подружек. Со всем надо справиться самой. А лучше всего уехать подальше от места, где случилась неприятность. Расстояние лечит, а путешествия продлевают жизнь. Вот Ксения, молодой литератор и переводчица, и уехала, взяла за шестьсот долларов путевку в турагентстве на Тверском бульваре, махнула чартерным рейсом вместе с другими туристами и туристками на зарубежный юг. Самотерапия, купания, шлифовка организма.

Пальмы, синее море, льняные простыни в номере, которые меняют каждый день. Мальчик-бой раскладывает ее расчески на туалетном столике, застилает постель и выносит контейнер с мусором. Несколько все ново, но не хуже, знаете ли, чем в Сочи, хотя там, в резиденции Бочаров ручей отдыхает президент.

Утром в ресторане из четырех половинок грейпфрута она сама надавливает себе стакан сока. Удар витаминов – и организм раскручивается. Затем кофе и яйцо всмятку. В обед что-нибудь легкое, а после ужина она самостоятельно в номере заваривает себе облегчающий чай "роял", что означает "король". Чтобы у женщины в порядке были кожа и цвет лица, желудок и кишечник надо держать в порядке. Использованные пакетики из-под чая Ксения бросает в урну-контейнер в туалетной комнате, туда же отправляются и гигиенические салфетки.

Вся обслуга в отеле мужская. Ксении интересно, как они на нее пялятся. Есть парни видные, смуглые черноволосые ребята в ее вкусе. Но – "ни-ни", – это не ее контингент. Но пялятся на Ксению не только они. Иногда Ксении кажется, что в отеле слишком много русских. Ах, эти пузатые русские мужики и их разварные жены. Все говорят, генетическая предопределенность! Жрать надо меньше. Но с недавних пор Ксения все же предпочитает русских мужчин. С ними проще, они бесхитростнее и надежнее.

Сейчас Ксения на мужиков почти не смотрит, она отдыхает от своей трудной и напряженной московской жизни, но, если, конечно, появится что-нибудь стоящее. Только в этом случае. Квалификацию терять не следует. Что женщина без мужчины? Он, мужчина – создатель материальных ценностей в жизни. От него идут материальные блага. Теперь она твердо знает: поток этих благ всегда должен быть узаконен, т.е. документально гарантирован.

Несколько дней назад, сразу же после приезда, ее пытался взять штурмом один замечательный, спортивного вида парень, русский, сотрудник администрации президента (потом, правда, оказалось, что из президентской охраны). Хороший, интересный человек. Возникло магическое влечение. Бар, прогулка под луной, но она прямо этому торопыге сказала, когда тот стал приставать к ней возле лодочного сарая, что ничего подобного в таких условиях не делает. Она не какая-нибудь подзаборная, но тем не менее…

Никакой, конечно, страсти или порыва: любой шанс, который дает судьба, не должен быть упущен. Все произошло несколько позднее, но в тот же вечер у нее в номере. Удовольствие надо получать в цивильных условиях. Обменялись телефонами. Обручального кольца на руке у этого парня не было, значит, возможны варианты. То, что парень завтра утром уезжает, тоже неплохо. А она остается еще на три дня. Самое главное в жизни – стабильность. Она аккуратно занесла в записную книжку не только телефон этого внезапного ухажера, но день и час их соития. Запасной вариант. Но разве нет здесь больше хорошего, добротного и богатого русского соотечественника?

План у нее, когда она выходила замуж, был тонкий, изысканный. Им наградила ее одна из подруг, заканчивавшая вместе с ней институт: надо выйти замуж за достаточно богатого и обеспеченного мужчину и заиметь от него ребенка. Жить потом со старым и нелюбимым мужем не обязательно. Но на ребенка можно будет востребовать по суду огромные алименты. Особенно если отец – директор нефтяной компании или банкир. Можно, конечно, подцепить и молодого, но удачливого, как повезет. Ах, эти начитавшиеся Бальзака дурочки! Жизнь предлагает другие сюжеты.

Ксения в свое время замечательный план своего обустройства осуществила. Изучение литературы, иностранные языки, знакомство с романами Павича и Кортасара не ослабляют материальную хватку. Но в случае с Ксенией возникла одна досадная заминка. Как, оказывается, необходимо все делать до конца предельно тщательно! Разыскала она себе одного подходящего молодящегося балбеса кавказской национальности. Он не был, к сожалению, директором нефтяной компании, но владел цепью продовольственных магазинов и палаток. В этом случае не национальность решила дело, а материально=интеллектуальный фактор. Вполне интеллигентный человек, закончивший, кстати, Московский институт международных отношений и обладающий тем не менее деловой предприимчивостью. Это случается с сыновьями бывших секретарей обкомов. А где, собственно, мог найтись первоначальный капитал как не там, в советском безмятежном прошлом? Начальник – или всегда богатый, или всегда бедный. Попал под обаяние культурной девочки, способной поддержать разговор и умеющей вести себя в ресторане. Другие богатые лица кавказской национальности, встречая где-нибудь этого замечательного Рафика с Ксенией, театрально, глядя на нее, целовали себе кончики пальцев, выражая полный восторг. Бутон, персик!

Только женщины знают, что такое ежедневно ложиться в постель с нелюбимым мужчиной. Но брак был оформлен, Ксения оказалась беременной, однако губить свою жизнь, ухаживая за пожилыми кавказскими родственниками мужа и командуя прислугой на даче и в мужниной квартире, она не собиралась. Она – переводчица, почти писательница, современная интеллектуалка. Дело же еще было в том, что беременной она оказалась не совсем от своего Рафика, а от однокурсника, который давно теперь работает на радио Би-би-си. Так, маленький романчик, который она вела параллельно со своими кавказскими изысканиями. Для дела – один роман, для души – другой.

Ушла Ксения от мужа, как сдержанно объясняла любопытствующим и доброжелателям, потому, что не сошлись характерами, оказались разные духовные интересы. Но ушла, естественно, в норковой шубе и с обновленным гардеробом. А сколько раз, пока жениховался, вывозил Рафик свою юную невинную красавицу на заграничные курорты, с ним она даже побывала в незабываемой Флоренции. Мост через Арно, галерея Уффицы, Давид с мощным торсом и крутыми яйцами.

Нет, нет, – и это тоже было просчитано, когда уходила от мужа с еще не родившимся ребенком в чреве, – никаких денег, никаких возмещений ей, Ксении, не надо. Не надо пока. Моральные преимущества рано или позно перерастут в денежное выражение. Она заранее представляла судебный процесс. Молодая бескорыстная дама и кавказский совратитель. Ксения слишком хорошо знает своего немолодого Рафика. Комплекс ребенка в нем будет расти и развиваться. Вот он уже просит о свидании, вот он уже подает в суд на разрешение видеться с сыночком. Дудки! Этого ребеночка она никогда ему не покажет.

Ксения пользуется не только советами своих хорошо знающих жизнь подруг-интеллектуалок, но и одного молодого и очень симпатичного юриста. Вот что значит при разводе устроить хорошую сцену с криком и мордобитьем. Синяки быстро сходят, но она успела обзавестись справкой о побоях в травмопункте. Обжегшись на молоденькой русской красавице, Рафик теперь будет жениться на какой-нибудь своей тяжелой восточной княжне. А без официального развода, который Ксения так просто, то есть даром, никогда не даст, ни о какой женитьбе и речи быть не может! А Рафику нужен наследник! В крайнем случае – наследница! Наследница уже есть. Рафику нужно продолжение рода, чтобы кому-то передать свою палаточно-торговую империю.

Пока она себе зарабатывает на шпильки-булавки, молодой юрист, как в прежние времена, на своих процессах зарабатывает на их совместную жизнь. Но они оба предвкушают тот, сначала единовременный, а потом ежемесячный куш, который отвалит бывший муж. А он уже просит развода. В век рынка все имеет свою цену. Пока через посредника называются условия. Ребенок с матерью должен жить в трехкомнатной квартире: комната матери, детская, классная. Эту квартиру, и непременно в центре, папочка должен купить. Ребенку нужно положить содержание в 2 тысячи долларов в месяц и как минимум 2 тысячи в месяц необходимо содержание для матери, т.е. для Ксении, которая будет ребенка до 18 лет лелеять. Оторопелый папочка, казалось бы, находит ход: тысячу долларов в месяц и никакой квартиры. Иначе – суд, и по бумагам бухгалтерии папочкиной империи бывшая жена больше тысячи рублей в месяц алиментов не получит. Но это только папочке кажется, что ход он нашел. Ксения через того же посредника намекает, что она девочка наблюдательная и знает истинные доходы отца своего ребенка, она поможет налоговой инспекции и налоговой полиции навести порядок в его бухгалтерии. И она действительно, и в браке, и до брака не зевала и живо всем интересовалась. Она даже пыталась себя представить в виде эдакой молодой госпожи Вассы Железновой.

Наконец-то когда ее Рафик подал заявление в суд на развод, немолодой адвокат вчинил встречный иск о взыскании алиментов. Может быть, муж думал, что она женщина бескорыстная? Адвокаты шныряли туда-сюда, искали компромисс. До судебного разбирательства, была уверена Ксения, дело не дойдет. Он даст ей деньги, а она ему – развод. Можно даже все сразу, тогда она могла бы подумать, чтобы уехать из России поближе к объекту свой литературы. Ксения готова была даже снизить уровень своих запросов. А какой рынок без торга? Пару раз сорвать заседание суда, заболеть, не явиться, и все будет как надо. Время работает не на Рафика, а против. Ударом для Ксении оказалось "требование" истца провести генетическую экспертизу о признании или непризнании его отцовства. Вот тебе и встречный иск! Это был сокрушительный удар. Что могла здесь сделать Ксения? Лишь прокричать, что она не даст мучить своего ребенка, она больше не хочет слышать об этом кавказском негодяе. А что делают женщины на грани нервного срыва? Они уезжают путешествовать. Отдыхать и готовить новые каверзы.

Накануне отъезда домой для терпеливой Ксении засветила некоторая удача. Кто ищет, тот всегда найдет. По случаю окончания отпуска она засиделась в баре, была в готовности поддержать беседу на родном и на трех иностранных языках. Но к ней никто не подошел, никто не заговорил. Ни из русских, ни из иностранных. Зато когда в двенадцатом часу ночи она направлялась в свой номер, то увидела, как по галерее навстречу ей в ослепительном свете электролампочек двигается высокий мужчина в пиджаке приблизительно 56 размера (размер костюма матерого банкира или нефтепромышленника). Оба двигавшихся встречным курсом корабля были хорошо оснащены и во всеоружии потребности общения, и поэтому не могли спокойно разминуться. Алкоголь, он берет свое, даже если это легонькие коктейлики и пиво.

Что-то, подобное конечно же искала Ксения, которой было обидно не получить хоть какой-то компенсации за пропавший впустую вечер, но совершенно определенно нечто подобное разыскивал, бродя по коридорам, и этот пьяный бегемот. Что же тогда взыграло в нашей, в принципе бескорыстной, Ксении? Какая такая засвербила в ней перверсия? Что за нравственный маскарад? Или это от отчаяния и одиночества? Посмотрели друг на друга взглядом, не оставлявшим никаких сомнений. Взгляд, как кислота с медом. На чистом русском языке он сказала, что готов на все ради такой женщины, но только здесь и сейчас, немедленно. А она ответила, что женщина она интеллигентная и занятая и поэтому тоже готова на все здесь и сейчас, но только не в коридоре, а в своем номере, на этом же этаже, и лишь за триста долларов. Капитализм – все услуги должны быть оплачены!

– Какие здесь проблемы? – ответил обаятельный бегемот и потер красную шею.

Времени вся процедура много у них не заняла. Десять минут на душ и поцелуи, во время которых Ксения старалась избегать вредных и негигиенических излишеств, и двадцать изматывающих минут на борьбу с выпившим, но еще крепким пожилым мужчиной. Но на все есть своя техника. И это наконец было закончено. Потом сразу погрустневший и заторопившийся 56-й размер долго копался в своем пухлом бумажнике и сказал, что трехсот долларов у него сейчас не нашлось, а лишь, в соответствии с местной таксой, сто пятьдесят.

–Ладно, – сказала отрешенно Ксения, – пусть будет сто пятьдесят, они тоже с неба не падают. Остальными можешь подавиться.

Тем не менее и оставшиеся сто пятьдесят, да еще с неким приварком, она впоследствии получит.

Утром Ксения выкатила свой довольно изящный чемодан на колесиках в вестибюль, где уже собралась готовящаяся к поездке автобусом в аэропорт все та же российская чартерная публика.

Ба! Знакомые все лица. Горы чемоданов, загоревшие и поздоровевшие люди с остаточным блеском легкомыслия и независимости в глазах. Отпуска кончаются, надвигаются заботы. В Москву, в Москву!

Но кого же первым делом Ксения в вестибюле встретила? А уже совершенно вытрезвишегося, вымытого и благообразного давнего мужчину 56-го размера. Какие вокруг него роскошные чемоданы, какое обильное семейство! Этот джентльмен путешествует с женою, взрослыми и еще невзрослыми детьми, внуками, престарелой бабушкой и гувернанткой. А не нефтяной ли это магнат ее, Ксении, мечты?

При виде этого святого, пахнущего детскими пеленками и нефтью семейства Ксения вдруг развеселилась. Выбрав подходящий момент, она подошла, сверкая улыбкой, к своему вчерашнему ухажеру. Молодая, уверенная в себе дама, по виду процветающий менеджер столичной компании или юрист.

–Дорогой сэр, сударь, со вчерашнего вечера вы остались мне должны сто пятьдесят долларов. И если вы сейчас мне их не вернете, я устрою прямо здесь и сейчас такой грандиозный скандал…

В этой замечательной фразе для искушенного уха слышалась знаменитая реплика из "Стакана воды" Скриба. Ее бросила герцогиня Мальборо своему кузену-врагу: "Если эта статейка появится в сегодняшних газетах, то завтрашние газеты объявят о том, что ее доблестный сочинитель сер Генри Сен-Джон находится в Тауэре, где и сочиняет статьи о том, как делать долги". Вот что значит получить хорошее базовое образование!

–Что вы, что вы, милочка, – самым корректным образом, улыбаясь грустной улыбкой собаки, сказал глава семьи и немедленно вытащил из кармана свой неутомимый бумажник. – У меня просто вчера вечером не нашлось подходящей купюры. Спасибо вам за понимание, услугу и до новых радостных встреч.

Всю дорогу до Москвы Ксения летела в прекрасном настроении. Жаль, что воздушная дорога и отдых на море оказались столь краткосрочными. А не обернется ли похожим счастливым исходом и её тяжба с Рафиком? Разве не сможет она, с помощью своего милого крючкотвора – юриста, выдумать – и, главное, осуществить! – какую-нибудь каверзу?

6. Следователь, справедливость и последствия

Егор Семенович Орлов, которого все чуть ли не со школы звали Семенычем, прилетел на отдых к вечно теплому Красному морю, так же как и переводчица художественной литературы Ксения, после изнурительного стресса. Ему тоже нужна была релаксация.

Семенычу было лет 25, и он работал следователем в одном из подмосковных городков, то ли возле самой Москвы, то ли возле Ногинска. Работой он дорожил и о такой работе долго мечтал. Во-первых, ему не чужда была справедливость, а во-вторых, не казались лишними и те преимущества, которые эта ответственная работа давала. Например, говорили, что много можно получить за закрытие уголовного дела, если только действовать с умом. Уголовка – она для многих кормилица.

Сам Семеныч понимал, что дорогого стоит и его пристальный взгляд профессионала, и умение кое-что не замечать. Но в его возрасте, понимал Семеныч, что-то замечать или не замечать надо очень осторожно, не так, как может это делать районный прокурор или начальник милиции. Эти уже свой опыт приобрели и жизненный капитал скопили, им можно уже и на пенсию, покупать виллу где-нибудь в Испании или на Южном берегу Крыма. У Семеныча же денег на виллу пока нет, ему надо свой опыт и квалификацию копить, делать карьеру. Молодым ведь везде и всегда дорога. Ну почему бы, например, не помечтать о должности генерального прокурора или хотя бы о работе в аппарате генерального прокурора. Разве не в каждом ранце солдата лежит себе полеживает жезл маршала? Что ни день кого-нибудь из этого аппарата показывают по телевизору – то самого генерального прокурора, то кого-нибудь из его следователей по особо важным делам – ах, ах, эти особо важные дела! Какая вокруг них валюта, и какие вокруг них возможности!

Уголовное дело, которое вдруг потребовало от Семеныча срочной релаксации, поначалу показалось ему очень простым. Убили во дворе продуктового магазина в их небольшом городе молодую бабу, нетрезвую. У бабы был муж – парень тоже не старый, характеризуется по месту жительства хорошо, нрав спокойный, мастер на все руки. Оба они, и жена, и муж, из простых семей, без особого образования, немножко пьющие, смотрящие по вечерам телевизор. Кто убил? Вот в этом-то и вопрос. Бомж проходящий. Не первый раз в городе, да и вообще в текущей судебной практике такие истории случались. В пятницу сели молодые муж и жена к телевизору, раскупорили бутылочку водочки, под грибки, под домашнее соление бутылочку эту опростали. Только мало показалось, заспорили, кому бежать в магазин за добавкой. Жена, на бег скорая, босы ножки в мужнины сапоги вставила, во что-то сорванное с вешалки запахнулась и в магазин, благо он через двор, поскакала. Вернусь, дескать, через десять минут. Через десять минут не вернулась, а пьяненького мужа сон сморил, и обнаружил он, что родной жены и его сапог нет, только под утро.

Но утром труп молодой привлекательной женщины со следами насилия и надругательства нашли во дворе того самого магазина. Вызвали милицию, а с ней приехал дежурный следователь, которым оказался по стечению служебных обстоятельств Семеныч. Труп опознали, приехали к мужу, подняли, начали выяснять подробности. Не ревность ли, не какой-либо семейный эксцесс? Женись после этого, после таких страхов, между прочим думает следователь.

Здесь, в доме у пострадавшей, а теперь уже покойной, Семенычу ничего интересного в смысле определения истины и поиска виновного не показалось. Сквозь рыдания мать потерпевшей утверждает: зять из дома не выходил, спал, когда она к ним забегала после программы "Время". Характеристики зятю дает самые лучшие, – жили, дескать, душа в душу. Так кто же убийца, кто не должен уйти от неизбежного наказания? Надо искать, собирать данные, запускать оперативную работу, все как обычно, рутинно.

Тело – в морг, потом на судебно-медицинскую экспертизу, а здесь как раз появилась первая свидетельница, которая, собственно, труп и нашла. Утром-то, когда эта самая, прогуливающая свою собачку, бабушка, нашла труп молодой женщины, та была еще теплой. Правда, теплой, вы не ошибаетесь? Вот это номер! Так значит что, утром ее, выходит, убили, а где же она находилась всю ночь?

Потом обнаружилось, что вроде бы вечером видели, как возле магазина какую-то женщину забирал милицейский газик. А куда отвезли? Какой газик? Почему ни одно отделение милиции не зарегистрировало этой ситуации? Ни одной схожей по описанию молодой женщины в милицию не привозили. Хотя газики и наряды милиции в город выезжали.

Дело закрутилось. Семеныч принялся мечтать о том, что его могут показать в телевизионной передаче "Криминал". Сейчас стало модным показывать по телевидению правду-матку. Похоже, здесь повеселились какие-то молодые отморозки от милиции. В семье не без урода. Это даже было бы, как говорится, "в жилу", если показать беззаконие в недрах правопорядка, в рядах доблестной милиции. Рядовые – это не начальство, а начальство всегда с удовлетворением сдавало младших. Это свидетельствовало о его принципиальности и верности закону. Своих, дескать, не жалко. Семеныч знал, что здесь работают не святые. Он выстроил свою версию, и она даже показалась ему убедительной. Молодые парни заехали, чтобы скоротать вечер за водкой, увидели подвыпившую молодуху, или силой посадили ее в милицейский газик, или пригласили. Такие случаи бывали. Хотели попользоваться. А что же случилось дальше?

Вся эта хитрая версия возникла в уме Семеныча, конечно, не сразу, а некими вспышками, озарениями. Он к ней постепенно подбирался и чувствовал, как вокруг него, пока он работал, образуется какая-то тревожная тишина. Он потребовал списки всех нарядов, которые дежурили в ту ночь. Пауза. Тут его и вызвало на доклад по расследуемому делу должностное лицо, которое могло быть и помощником мэра, и самим мэром, и главой администрации района, и его секретарем, и даже прокурором.

Надо ли в коротком повествовании, которое не есть художественное произведение, а просто некое краткое изложение, рассказывать о всех перипетиях жизненного сюжета? Тем более, что сюжет здесь оказался до боли похожий на литературную подтасовку. Сын ли прокурора, молодой лейтенант, только что выпущенный из училища, был в этом злополучном наряде, который покуражился над молодой женщиной, а когда зашла молодежь слишком далеко и женщина скончалась то ли от того, что не выдержало сердце, то ли потому, что слишком много было влито в нее водки, какое это имеет значение. Может, был другой сын и другого ответственного в районе и городе лица? Сын судьи, племянник мэра, племянник или внук жены мэра. Какое это в нашей стране в наше время имеет значение? Не имеет значение это и для этой истории.

Сам Семеныч уже забыл, выходя из кабинета должностного лица, которое могло быть, как было сказано, и прокурором, что он, Семеныч, собирался досконально проверять один из милицейских нарядов, выезжавший для несения патрульной службы в ту трагическую ночь, который особенно его заинтересовал и вызвал подозрения. Концепция у следователя поменялась. Не было никакого подозрительного наряда, да и вообще, разве по городу ходят только милицейские газики? А воинские газики, крытые в зеленый цвет, из ближайшего гарнизона, а разве службы и патрули Государственной инспекции по безопасности дорожного движения, в упрямом просторечии по-прежнему называемые ГАИшниками, не пользуются машинами той же марки? Здесь искать – не переискать!

Но одновременно в гибком и податливом сознании Семеныча возникла новая версия. Возникла? А кто ее знает, как она возникла, творческий человек идет своими собственными, никому не ведомыми ходами. Но как все же мудро и глубоко заинтересовано в делах подчиненных большое начальство. Как знает оно людей, их психологию, мотивы поведения. Правда, теперь Семеныч уже и сам не ведает, то ли он пришел к выводу, то ли начальство направило его на этот удивительный и плодотворный путь: убийца – муж молодой женщины. Здесь подходили многие варианты. И ревность к какому-то мифическому ухажеру, и пьяная драка, когда женщина из магазина вернулась домой. При необходимости могла быть и ревность к тем, гипотетическим конечно, ребятам милиционерам, в чьей машине эта женщина немножко посидела.

И самое удивительное, что этот тихий муж, этот обаятельный мастер на все руки, которого так яростно, вместо того чтобы обвинять, защищала мать убитой, его теща, сам сознался в содеянном. Но об этом Семеныча распрашивать бы лучше не надо. Сам и сам. Признался и подписал протоколы. Вам подпись и графическую экспертизу предоставить? Каждый знает, что он подписывает. Конечно, все это не так просто. Состоялся психологический поединок между подследственным и следователем, почти так же, как это показывают в кино. В результате этого – чистосердечное признание. И кто-нибудь после этого посмеет утверждать, что признание не царица доказательств!

Вот об этом долго и много думал последнее время Семеныч. Думал так упорно, что сослуживцы начали это замечать. Что-то наш Семеныч стал сдавать! А ему предстоял еще суд, где, конечно, будут ой какие хитроумные адвокаты, которых, продав дачу, наняла теща подсудимого, сумасшедшая религиозная старуха, утверждающая невиновность зятя вопреки фактам. А всем известно, что адвокаты всегда не за правду, а где больше дают. Они, конечно, постараются дискредитировать правосудие и оболгать его представителей. Что им, слугам мамоны, правда и истина?

Завибрировал здесь Семеныч. А чего вибрировать? Ну, потребуют адвокаты эксгумации и повторной экспертизы? Ну, чего они еще потребуют? И стоит ли чего-нибудь бояться? Кого они найдут? Кажется, тот самый условный молодой лейтенант или условный сержант или просто энергичный заводила из того ночного милицейского наряда уже служит где-то далеко, а может быть, и живет в другой стране. А все остальные бедолаги той ночной вылазки поувольнялись или были уволены из милиции. Надо уметь родиться у высокопоставленных родителей. Случайности и закономерности жизни. Ищи теперь ветра в поле. И стоит ли бояться многомесячного, если потребуется, судебного процесса?

Все это Семеныч прекрасно сознавал и прекрасно понимал, но что-то подтачивало его изнутри. Как прав был классик русской литературы М.А Булгаков, когда утверждал, что даже если все щели в дверях и окнах комнат заткнуть тряпками, то жалость все равно протиснется вовнутрь. Жалость? Совесть? Нелепые и старомодные все это слова. Тем не менее Семеныч, как было уже сказано, вибрировал. Может быть, он думал, что даже если этот парень получит пятнадцать лет максимального срока, то когда он эти годы отсидит и вернется, и Семеныч, и этот парень будут оба еще достаточно молоды, и парень вполне может Семеныча убить? Или по другому поводу он нервничал? И тогда кем-то заботливым было решено отправить его отдохнуть. Мальчик на уровне нервного срыва. И деньги на заграничную поездку нашлись, и кто-то из провожавших предусмотрительно положил ему в бумажник несколько сот долларов на мелкие расходы. Или подарил бумажник с этими долларами?

В Хургаде, на курорте, как только прилетел, Семеныч повел себя очень бывалым человеком. Будто он всю свою жизнь ездил по курортам и останавливался в дорогих отелях. Все у него: и номер, и этаж, и вид на море – было, как и положено, люкс. В первый же вечер он напился, а на следующий день записался в клуб ныряльщиков. Это главное, так сказать, специальное, но не самое дешевое удовольствие на Красном море – в гидрокостюме, в ластах и маске, с кислородным аппаратом за спиной спускаться в теплую глубину и наблюдать там разноцветных тропических рыб. Курс на звание такого ныряльщика проходят за несколько часов. Семеныч тоже прошел, и после тренер говорил, что он был очень способным учеником. Тем не менее за два дня до отъезда Семеныч утонул, в маске, ластах, гидрокостюме, с кислородным аппаратом за спиной. Может быть, кольнула его какая-нибудь ядовитая рыба или ударил хвостом электрический скат. Может быть, при погружении он наткнулся на скалу или у него стало плохо с сердцем. А может быть, в теплой и соленой глубине ему что-то померещилось. Вскрытие, которое состоится, когда цинковый гроб с телом перевезут в город по его месту жительству, покажет.