Текст книги "Поминуха в Кушмарии"

11. Что читал генеральный примар

Нажав кнопку селектора, городской голова отрывисто бросил: «Как обычно».

Через пять минут вошла секретарь с подносом, поставила на стол пиалу зеленого чая, вазочку с сухариками и очищенными грецкими орехами. Хозяин кабинета кивком поблагодарил, указав пальцем на дверь, снял пиджак и скрестил руки. Достав из внутреннего кармана золотой «паркер», воодушевил себя: «Посмотрим на творческие способности моих бюрократов». Однако золотое перо осталось безработным. Запев начала черная папка кадровика.

Первые 12 советов берущему взятку:

♦ Повесь в кабинете фото пчелы.

♦ Не умеешь брать – не иди в чиновники.

♦ Научись одалживать и забывать. Память – изобретение дьявола.

♦ Не бери в падающей валюте, сверяйся с курсом Национального банка.

♦ Заботься о технике безопасности. Сопоставь крышу дающего со своей крышей.

♦ Укрепляй законность: не забывай полицию, прокуратуру, суд.

♦ Успокой совесть. Рассматривай взятку как подарок не из кармана, а от души.

♦ Будь уверен, что беря, ты проверяешь целесообразность дела.

♦ Уведоми, что не берешь, и уточни сразу, сколько не берёшь.

♦ Запомни: взятка – единственный вечный двигатель.

♦ После ста взяток создай благотворительный фонд, стань его президентом. Потребность во взятках уменьшится.

 
♦  Чтобы избежать ОМОНа,
Помни принцип Соломона:
Либо вовсе не бери,
Либо – больше миллиона.
 

Не зря сидит на кадрах, но филолог есть филолог, – усмехнулся генеральный примар, – чувствуется, что студентом посещал литобъединение, без стихов обойтись не смог. Однако прав: без соблюдения принципа Соломона окажешься охламоном. Теперь поглядим на художества культуролога.

Первые 12 советов дающему взятки:

♦ Давай лишь тогда, когда не давать нельзя.

♦ Чувствуй себя щедрым: считай, что даешь милостыню.

♦ Улыбайся берущему открыто, смейся над собою в душе.

♦ Ничто не обходится так дешево и не ценится так дорого, как вовремя и вежливо врученный конверт.

♦ Взятка обезоруживает, как принцип дзюдо: поддайся, потом победи.

♦ Давая в высоком здании, не перепутай этажи.

♦ В одном кармане держи дулю, в другом – конверт с долларами, и у тебя появится свобода выбора.

♦ Успокойся: и у берущих болят зубы.

♦ Как без взятки отличил бы ты честного человека и узнал, чего он стоит?

♦ Перед вручением уточни: тому ли даешь?

♦ Конверт для своего начальника – не взятка, а твоя служебная обязанность. У него тоже есть начальники.

♦ Не можешь подмазать? Вымажи!

Культура не помешала, болтуном не оказался, – мэр глотнул чаю, – умеет убеждать. Ну, а теперь слово первому заму, – и он открыл зеленую папку.

Первые общие советы дающим и берущим взятки:

♦ Пересчитывай!

♦ Помни: начав три дела, трудно закончить: брать, давать и отмечать с бутылкой действо в обоих случаях.

♦ Не спрашивай: сколько брать? Придется делиться.

♦ Не спрашивай: сколько давать? Придется сумму увеличивать.

♦ Не хочешь давать – бери.

♦ Не хочешь брать – давай.

♦ Дающий – пригласи взяточника в казино, и узнаешь его цену.

♦ Берущий – сходи в казино, и узнаешь возможности дающего.

♦ Если на двери прочтешь табличку «Здесь взяток не берут», выясни: «А где берут»?

♦ Стесняющегося брать поздравь с днем ангела и пожертвуй на икону. Берущий – возьми и перекрестись.

♦ Учись у сантехника: он взяток не берет, а затыкает ими течь.

♦ Взятки не греют, они согревают душу.

♦ Не задавайся философским вопросом: «Что приятнее – давать или получать?»

♦ И берущий дает, и дающий берет. Земля по-прежнему круглая.

♦ Если говорят «не в коня корм», это значит, что дал не тому или взял не у того.

♦ Если взятки – зло, то берущему и дающему справедливо полагается надбавка за вредность.

♦ Взятка – лучший арбитр, оценивающий дающего и берущего.

♦ И еще раз пересчитывай!

– Ну что ж, хоть и больше заданного, но по существу. Молодцы! Обошлись без хитростей, – переворачивая последнюю страницу и кладя ее в папку, примар резюмировал: заслуженно сидят руководителями.

На планерке градоначальник традиционно выглядел как памятник самому себе, не разглагольствовал:

– Задание поняли. Поработали достойно. Теоретическую базу под практическое дело подвели. Утверждаю. Через квартал сравним результаты. Одну поправку назову. Надо подчеркнуть: для имеющих двойное гражданство главное не перепутать интересы какой страны в каждом контракте они представляют. Патриотизмом пренебрегать нельзя.

Внедрение проекта началось без оркестра и шествия со знамёнами, самодеятельность прекратилась. Бывший самотек плавно влился в канал со шлюзами.

12. Удивления

Сумки, взятые во дворе Анны, за крышкой гроба, достигли адресатов быстро. Получатели были разные, но их реакция на полученное оказалась схожей.

На винзаводе удивились первыми. На принесенной листовке над фото депутата красовалась надпись: «Ваш выбор верен. Мы приносим истину».

– Кто переделал заказ? Но решение оригинальное, – главный инженер взирал на листовку с веселым интересом, – по крайней мере, нашу крышу будут знать все. Теперь замечания. Пропущено название «Наш сокол», отсутствует исходный градус крепости, исправьте, – и передал пачку начальнику отдела маркетинга.

В офисе законодателя среагировали не сразу. Начальник штаба, рассматривая принесенную листовку, почесал затылок и обратился к заместителю:

– Уважаемый, ты с головой сегодня дружишь?

– Более того, я с ней сплю. Но сегодня у нас временные разногласия. Одна половина хочет пива, а вторая – спать.

– Это нормально. Посмотри, что принесли? – и начштаба протянул этикетку.

– А что, название листка «Наш Сокол» и подзаголовок хорош: «Каждый глоток дает жизни ток». Интересно будет смотреться и колеретка с логотипом партии. Утверждайте, не прогадаете!

Весьма удивились и в мэрии утреннему выпуску газеты «Капитал».

Помощник примара, в обязанности которого входило читать прессу перед докладом шефу, почесал за ухом. Примар, всегда хваливший эту газету, никогда не отказывал ее корреспондентам в интервью. А тут? На последней, всегда читаемой странице, взывало большое фото дома Анны, с крышкой гроба у дверей и поднявшего морду Кагора, смотрящего на прокурора и депутата. Помощник решил с сообщением не спешить: сначала надо разобраться.

Не меньше недоумевал и начальник Главного управления архитектуры, проектирования и внедрения. Лишь вчера он дал разрешение на пристройку к балкону дома главного редактора газеты и не мог понять причины неблагодарности. Он вызвал своего заместителя и, не предлагая сесть (такой прием он позаимствовал у генерального примара, что свидетельствовало о крайней степени раздражения), ткнул пальцем в лежащую на столе газету «Капитал»:

– Видел?

– Мне не до сплетен, – пожаловался зам, – снег сошел, дороги, вы видите, требуют снова ремонта, а деньги на него растаяли вместе со снегом. Финансовое управление не хочет войти в положение.

Шеф на комментарии не среагировал:

– Я подчеркивал неоднократно: игнорируя прессу, мы ослабляем себя. С четвертой властью надо дружить, тем более перед выборами. Завтра на планерке доложишь. Узнай, чей интерес?

Дальнейшие указания прервал звонок оранжевого прямого телефона. Хозяин кабинета взял трубку, другой рукой остановил зама:

– Понял, господин помощник. Завтра перед планеркой доложу, чем вызвана публикация, – положил трубку, – ясно, кто звонил? Не завтра, а сегодня, в 17.00, доложишь мне.

Газета с заголовками без текста привлекла внимание не только руководителей главка. Два инспектора отдела внедрения, просмотрев почту, среди которой были и газеты, обменявшись взглядами, вышли. В курительной комнате спокойно задымили. Лица коллег были похожи на два воздушных шарика. Только один надутый – Ионел, среднего роста, лысыватый, с небольшим брюшком, а второй, спущенный, – Аркадий, высокий, кучерявый, худой, с университетским значком на лацкане пиджака:

– Что скажешь? – начал Аркадий.

– Удивлен. Я посмотрел генеральный план города. Этот квартал с бабушкиным домом сносу не подлежит. Газетные заголовки – провокация. Грохот на ровном месте.

Ионел берег оставшиеся на голове волосы и начал их поглаживать правой ладонью:

– Но раз шум возник, значит, это отклик на чей-то интерес. Причем, заметь, вне наших стен и не по нашей инициативе, грех его не использовать.

Аркадий почему-то оглянулся, хотя в комнате, кроме них, никого не было:

– А кто спорит? Сложность в том, что шефы уже в курсе.

– Но детали у нас, а они определяют начальную цену, – Ионел продолжал волосяную глажку, – яйца курицу не учат, яйца курицу несут. Ответ в редакцию готовить нам. Я съезжу на место происшествия за достоверной информацией, ты ее учтешь, обобщишь. Нашу справку, не дожидаясь поручения, отдашь начальству. Понял? – Ион кивнул. – А параллельно, чтобы не терять темпа, – Аркадий снова оглянулся, – я думаю, нужен Фома-маклер.

Тут в курилку вошли сотрудник из соседнего отдела с мужчиной в вельветовом пиджаке. Пиджак говорил с такой скоростью, что недостатков в дикции не замечалось. При этом слова опережали смысл: сказал, а мысль уже ушла. Шарики сразу вспомнили об успехах на Евровидении кушмарйского ансамбля с бабушкиным барабаном, оценили его дальнейшую перспективу и радостно направились увеличивать свой вклад в благополучие жителей столицы.

Выйдя, Ионел кивнул в сторону курилки:

– С кем это Нику?

– Старший менеджер фитнес-клуба. Был танцором, теперь, мягко выражаясь, бизнес-леди, – и засмеялся.

На этот раз генеральный примар узнал о публикации в «Капитале» самостоятельно. Вдоль боковой стороны здания примэрии образовалась аллея транспарентности, как ее назвали в новые времена: это были выстроенные в ряд газетные витрины. Иногда мэр прохаживался по аллее, и тогда его обязательно замечал какой-нибудь корреспондент, фотографировал и задавал традиционный вопрос: «Что сегодня в газетной прессе больше всего привлекло внимание городского головы?». На этот раз примар назвал газету «Капитал», которая своевременно обратила внимание на заботы простых тружеников. Войдя в свой кабинет, он немедленно вызвал первого зама:

– Видел? – примар бросил на стол взбудоражившую всех газету.

– Да, и не понимаю. Лишь пару дней назад разговаривал с главным редактором, спросил, почему дали заметку о крупной личности мелким шрифтом? Я имею в виду вашу встречу с избирателями в троллейбусном парке. Он заверил, что подобное не повторится, как и в стране, всё будет хорошо.

Генеральный примар покачал головой, криво улыбнулся:

– Хорошо уже не будет, будет лучше. Вспомни, как начинались в предыдущем государстве постановления высших органов власти: «В целях улучшения, в целях дальнейшего улучшения.» Неслучайно народная мудрость гласит: «Всё, что ни делается – все к лучшему». Впрочем, к тебе это не относится. Иди звони в «Капитал».

Горожане генерального примара хвалили и добавляли: «в Виноградске жить невозможно, но не соскучишься».

13. Когда растёт тираж

Термин «семантика», пришедший в русский язык из французского, означает «смысл слова». Когда говорят «капитальный», понятно: речь идет о главном, об очень важном.

Газета «Капитал» считалась весьма авторитетной. Ее читали, с ней считались. И заслуженно. Она отличалась неординарным подходом к освещению событий. По инициативе главного редактора стала проводить «капитальный» конкурс. Определяли «капитальных» людей страны в различных номинациях:

«Политика», «Государственный деятель», «Экономика», «Наука», «Медицина», «Предприниматель», «Литература», «Искусство», «Спорт», «Человек года». Победителю вручался приз и диплом о присвоении звания «Капитальный».

На церемонии первого награждения победителей главный редактор, исповедовавший, что спич, как спичка, должен зажигать, объяснил приглашенным:

– Одна из классических задач древности требовала построить, используя только циркуль и линейку, квадрат, равновеликий площади круга, в который он вписан. Задаче дали название – «Квадратура круга». Сумевших это сделать ждала большая денежная награда. Некоторые из самых экспансивных, но не сумевшие решить задачу, даже заканчивали жизнь трагически. Так продолжалось, пока рыцарь Фердинанд Линдеман в 1782 году не доказал неосуществимость операции названным способом. Задача выполнима, если использовать для решения другие средства. Мир несовершенен и таким будет всегда, как бы мы его ни улучшали. Нет предела совершенству. И никогда не заканчиваются его поиски. Невозможно достигнуть абсолютного совершенства. Стремление к нему составляет динамику жизни. Вот и наш приз представляет собой квадрат, вписанный в круг, сама конструкция вращается. Что она символизирует, я уже сказал выше.

Конкуренты в средствах массовой информации проигнорировали старт капитального конкурса. Главный констатировал: «Окклюзия». Первые награждаемые оказались пассивными и даже стеснялись полученного звания «капитальный». В итоге, о премии в стране мало кто знал. И тогда у Виорики пробудился бунтарский дух. Она предложила учредить номинацию «Скандалист года». Блестя глазами, обосновывала:

– Сколько уважаемых людей не известны и не оценены из-за лени сплетников. Наша задача – обнаруживать злоупотребления, вызывающие общественный резонанс, устраивать своего рода поминуху и затем способствовать устранению причин его возникновения. Опрос сблизит газету с читателями, а «скандальная» премия неизбежно вызовет интерес в обществе. Повысится авторитет газеты и, как следствие, ее тираж, а значит, и заработки моих коллег.

– Про свои молчишь, хитрушка, – одобряя идею, заметил шеф. Первым обладателем премии «Скандалист года» стала иностранная компания Union Bedrosa, продававшая в стране электроэнергию. Монополист давно возмущал граждан и предприятия. Вызывали гнев постоянно растущие цены и штрафные санкции, перекладывание на потребителей затрат и забот на установку счётчиков, задержки в устранении аварий и не объявленные заранее работы по профилактике с отключением электроэнергии. Проведенный конкурс заставил уважать газету. На неё ссылались, признав защитницей людей. Номинанты попадали в пресс-релиз, что уже поднимало их престиж и рейтинг. А по теле– и радиоканалам и в обиходе стало чаще звучать слово «Капитал». Конкуренты с завистью смотрели на увеличившийся тираж «Капитала». Виорика получила премию – бесплатную недельную поездку на Канарские острова. Вернулась загорелой, с отражением в глазах моря и пальм.

Получать заслуженную награду генеральный директор Union Bedrosa не удосужился. Он очень обиделся и вменил газете судебный иск с требованием дать опровержение и возместить нанесённый ему моральный ущерб, который кокетливо оценил в один доллар.

Многочисленные письма, телефонные звонки и отклики в социальных сетях как знак поддержки от читателей увеличили популярность газеты. Ведущий программы «Время» главного телеканала заявил: наконец-то компания-монстр, которую мы все так «любим», получила заслуженную пощёчину от газеты. Судья, почитав письма рассерженных читателей и протокол заседания комиссии газеты, подводившей итоги конкурса, скупо улыбнулся и заключил:

– Иск надуманный. При чём здесь газета, если таково мнение читателей? К ним и претензии.

Иск остался неудовлетворенным. Адвокат истца заявил:

– Посидите в темноте, узнаете силу компании. Молодой юрист редакции обрадовался:

– Темнота – друг молодёжи. А за ней будущее.

Виорика, воодушевлённая признанием её заслуг, предложила новую номинацию – «Лучший кандидат в депутаты».

В старой стране, как и в «чеховской» Греции, имелось всё, но не у всех. Всё принадлежало обществу. Потому все граждане были патриотами. Нынешняя власть делала людей более свободными. Она их освобождала от моральных обязательств друг перед другом, но налоги платить заставляла и в конкуренцию со старой властью не вступала. Часто проходившие выборы считались демократичными. Кандидаты, стремившиеся во власть, жадностью не отличались, не жалели для соперников на теледебатах ни воды, ни сока, ни кучерявых прозвищ. По их собственному мнению, они сами были настолько хороши для непонятливых избирателей, что становилось до беззащитности неясно, откуда берутся плохие депутаты, слабое правительство, неудачные президенты, которых нужно переизбирать. Ведь плохие кандидаты отсутствовали. За кого ни голосуй – не проиграешь.

Количество достоинств, а равно и пороков у претендентов на депутатство росло. Словарь синонимов расширялся и краснел. Эпитетов для восхваления и уничижения не хватало.

Для проведения конкурса кандидатов последняя газетная страница «Капитала» была разбита на три параллельных раздела. В первом попунктно перечислялись черты положительные, которыми обладают кандидаты, по мнению их предвыборных штабов. Во втором – негативные черты, обнаруженные соперничающими штабами. В третьем – указывались герои конкурса. Читателю предлагалось назвать самых достойных. Читательские ответы озадачили конкурсную комиссию. Полученные кандидатами оценки не отличались разнообразием, все кандидаты практически не отличались друг от друга.

В каждом из них отражалась идея, заложенная скульптором Эрнстом Неизвестным в его надгробном памятнике Никите Хрущеву. Между камнями белого и черного мрамора блестела бронзой лысая голова. Комментируя свое творение, скульптор печально вымолвил: «В нем постоянно боролись светлые и темные силы».

Педантичный заместитель главного редактора из чувства долга покраснел, но не преминул вспомнить свой китайский опыт:

– Китайцы, оценивая личность великого кормчего Мао Цзэдуна, установили, что у него семь достоинств и три недостатка. Подобное нужно сделать и нам в конкурсе.

Ответственный секретарь взвыл:

– Одно негативное качество может нейтрализовать все достоинства. Как тогда оценивать?

Неожиданно его поддержал художник:

– К примеру, жених в расцвете лет. Красивый, умный, богатый и не скупой. Без свекрови и вредных привычек. С чувством юмора и терпеливый. Но ни прямо, ни налево не ходит, потому что ходить не с чем… И мужчина как мужчина исчезает. Ушла первооснова. Он лишь визуально остается мужчиной, а в семейной жизни голого короля сыграть не сможет. Ему не нужна первая брачная ночь, как и последующие.

– Увы, – вздохнул завотделом рекламы, – как пчеловод добавлю: он будет лишь жужжать, но не жалить, посему жена его будет только жалеть, а желать другого.

– Ничего подобного, – возразил пожилой политолог, – необязательно каждому быть королем или президентом в сексе. В конце концов, неплохо стать обозревателем. И ничего страшного. Моя жена даже успокоилась, а раньше ревновала.

Главный редактор посчитал спор бесплодным:

– Поступим так. Считать плюсы и минусы не будем. Поблагодарим читателей за активность, изложим суть сегодняшних замечаний и попросим их назвать троих лучших кандидатов. Кто наберет наибольшее количество голосов, того и объявим самым капитальным кандидатом за три дня до голосования.

На том и порешили. Объявление о будущей номинации явно увеличило суммы, поступавшие от рекламодателей и будущих депутатов, уверовавших в эффективность конкурса. Сегодня главный редактор «Капитала» весело ходил по кабинету. Дойдя до двери, возвращался обратно, смотрел на часы, потирая ладони. Заместители и ответственный секретарь радовались сидя. Постепенно возбуждение меняло окраску. Ответственный секретарь чихнул. Главный начал мрачнеть. Чих повторился:

– Когда же она явится? А ты еще чихаешь.

– Не обращайте внимания, шеф, чих – это секс стариков, – съехидничал главный рекламщик.

Главный не улыбнулся:

– Ей строго сказали?

– Строго, строго, но вы же добрый, успокойтесь, – попытался утешить зам, – вы же сами подчеркивали, что человечество выжило благодаря генам альтруизма, а не только генам эгоизма. Взаимопонимание, добро столь же активные, как и стремление к стрессам, превосходству. И это не противоречит теории Дарвина с его естественным отбором.

– Не добрый я, не добрый, просто зла на всех не хватает, – бунтовал редактор.

Первый зам попытался снять напряжение:

– Мы угадали: публикация попала вовремя и в болевую точку. Мне уже звонили от генерального примара и сетовали:

«Зачем задавать ненужные вопросы в газете перед выборами, можно было обойтись телефонным звонком». Между прочим поступило выгодное предложение. Академия естественных наук просит дать целую полосу об их деятельности.

– Какая еще, к черту, академия естественных наук. Значит, все остальные науки противоестественные? Это же окклюзия. Отказать.

Ответственный секретарь поднялся:

– Да не кипятитесь вы так, осадок останется. Оппозиционная партия закупила половину завтрашнего розничного тиража.

Редактор остановился:

– Хорошо, хорошо. Но нужно усилить натиск. Где же она?

Он вытащил из кармана зажигалку и начал вертеть ее колесико и чертыхаться. Без стука открылась дверь, вошла секретарша:

– Здесь Виорика. Говорит, ее вызывали.

Редактор взмахнул кистью, подобно коту, вытаскивающему из аквариума рыбку. Секретарь исчезла, и перенаправила таким же жестом Виорику в кабинет:

– Имей в виду, он водопад. Всем мозги промывает.

– За что?

– Вот ты и спроси, может стереть извилины хочет? Виорика ринулась в кабинет:

– Здрасьте, вызывали? Что-то случилось?

И, взглянув по очереди на зама и ответственного секретаря, остановила взгляд на хозяине кабинета. Тот забыл об этикете:

– Когда вас принимали на работу, я заметил, что вы нервная. Значит, будете хорошей журналисткой. Но есть дисциплина. Скажите, Вы где б…? – однако инстинкт интеллигентного человека победил, – б…родили весь день! Мы тут, сидя на одном месте, зашли в тупик.

– Мессия тоже не спешит к нам, а я вчера дежурила по номеру «свежей головой». Мне отгул полагается.

Зам подтверждающе кивнул. Шеф начал остывать:

– Ясно, Виорика, вы оправдали свое имя и как скрипка тему начали нужную, актуальную, даже, пожалуй, злободневную. Общественность весьма заинтересовалась. Однако пауза вредна. Завтра будет поздно. Не вас учить. Информация станет новостью второй свежести. Она интересна лишь пенсионерам. Интригу надо раскручивать, иначе вы оправдаете второе значение вашего имени и будете лишь колокольчиком, – и, посмотрев на часы, не дожидаясь ответа, распорядился: – В сегодняшний номер подготовьте два вопроса. Фото покойницы у Бори из фотоаппарата изъяли в больнице. В завтрашний номер по пятьдесят строк с фото и комментариями примара, лидера оппозиции и еще, по вашему усмотрению, кого-то из простых людей. Возьмите дежурную машину – и выполни или умри!

Виорике наскучил тривиальный монолог.

– А если умру?

– Сделаем гроб из почетной доски, что в коридоре.

Виорика молча выпорхнула из кабинета. Она знала: если дают машину, значит, прямое попадание. Когда за ней захлопнулась дверь, редактор вопросительно посмотрел на зама:

– Не волнуйтесь, справится, – успокоил тот.

В редакционной машине водитель разгадывал кроссворд:

– Привет, Лёнчик. Со мной работать будешь.

– Знаю. Уже предупредили. С тобой завсегда с удовольствием, – и добавил традиционную шутку: – Может, сначала ла пэдуре[4]4
  Пэдуре (с кушмарийского) – лес.


[Закрыть]? Потеплело, травка появилась.

– Еще короткая, пусть подрастет.

Виорика села на переднее сидение, достала мобильник, набрала номер.

– Привет, заждался? Увидеться не хочешь? Когда? Да прямо сейчас. Ты где? Жди, O’кей. К твоему предложению, ковбой колеса, вернемся позже. Пока на Фруктовую, 17. Ты, я вижу, в фирмовой куртке. Удачно купил, где?

Ковбой фыркнул.

– Знаешь, на Болгарской магазин «Секонд хэнд. Эксклюзив»? Значит едем туда, где на Бориса гроб с бабкой свалился? Ну, раз примет не боишься, не дрейфишь, тогда вперед, пристегнись.

Через полчаса Виорика вошла во двор Анны. В беседке Василий цедил пиво прямо из горлышка бутылки. Виорика села напротив:

– Ты же утверждал, что любишь квас, для того и приходишь, а тут пивом радуешься.

– Так кваса нету.

– Почему, а где квасница?

– Где покойница после проводов? Угадай с трех раз.

– Загадка глупая. На кладбище, где еще? Не в санатории же. Хотя после него легче умирать.

– Все будем в таком санатории, только в разное время. Она живая.

Глаза Виорики заквадратились:

– А как же проводы, поминки?

– Я ее оживил, – Василий расправил плечи. Виорика нашлась не сразу:

– Ты врач-реаниматор? Познакомь меня с Анной Георгиевной. Я сделаю интервью под заголовком: «Жизнь после смерти». Редактор будет в отпаде. Он подобное любит. Так познакомишь?

– Не спеши. Небезопасно. Скажу одно: на кладбище ее нет.

– Если в крематории и в морге её нет, тогда где же она?

– Пока сказать не могу. Винни-Пух не разрешает. Куда идем мы с Пятачком, большой-большой секрет. Мы с Кагором его охраняем. Верно, Кагор? – Кагор подал голос и приблизился к Виорике.

– Видишь? Поезжай в свой «Капитал» и дай сообщение о первых результатах журналистского расследования: «После печальных проводов исчезла заслуженный народный умелец. Читатели спрашивают, где она? Власти: Ау?»

– Поцелуй получил, рассказывай. Мужчины, если они мужчины, держат слово.

Василий продолжал дразнить настойчивую корреспондентку:

– Кстати, я предупреждал: тот поцелуй не засчитывается. К тому же, – он решил блеснуть библейской фразой, – сейчас время уклоняться от объятий, и Кагор запрещает. Обещаю, узнаешь первой. Сам позвоню. Приглашаю сегодня в ресторан.

Виорика поняла: настаивать бесполезно:

– Не заслужил. Объясни ему, Кагор, – пес гавкнул и завилял хвостом. Виорика вернулась к машине.