Текст книги "Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Сборник документов"

№ 43
Из информационного доклада уполномоченного за 3-й квартал 1948 года

30 сентября 1948 г.

О заявлениях об открытии церквей и молитвенных домов

В информационном докладе за второй квартал с/г мною сообщалось, что секретарем архиепископа протоиереем Милославовым в мае м-це с/г было представлено отношение архиепископа Луки с приложением заявления и списка группы верующих в количестве 24 человек с ходатайством об открытии церкви на бывшем армянском кладбище в гор. Симферополе, но так как заявление и список не имели подписей, они были мною возвращены тогда же Милославову.

В конце июля с/г эти документы вторично были доставлены мне из Епархиального Управлении, уже имевшие подписи верующих.

Проверкой на месте данного заявления и состояния церковного здания мною было установлено:

В прошлом это кладбище было армяно-григорианское, несколько лет на нем не производится захоронений гражданских лиц.

После войны данное кладбище превращено в военное, и на нем производится погребение только военных, затем сюда же перенесены трупы, погребенные в садах, скверах и других местах общественного пользования.

На кладбище имеется не церковь, а часовня, каменная, вся ее площадь внутри до 25 кв. метров, здание имеет большие трещины, требует капитального ремонта.

В прошлом данная часовня никогда не была действующей как приходская, и постоянных церковных служб в ней не проводилось, а имела только свое назначение для отпевания в ней покойников – армян.

В отношении самого заявления, в беседе с отдельными лицами, подписавшими его, выяснилось, что инициатором подачи был сам архиепископ Лука, который как-то, будучи на этом кладбище, окружавшим его там женщинам предложил возбудить ходатайство об открытии этой часовни. В результате чего и были собраны подписи и составлен список сторожихой кладбища, которая сама его не подписала.

Из 24 человек, подписавших заявление, только 1 мужчина, а все остальные женщины, из которых работающих только 5, а остальные являются домашними хозяйками, иждивенцами и пенсионерами по старости.

В беседе с архиепископом Лукой 9 сентября с/г по данному ходатайству я обратил его внимание о вышеизложенном и на то, что здание часовни требует больших затрат, а верующие, подписавшие заявление, по их объяснению, на это средств не имеют, затем на расстоянии не более километра от этой часовни имеется три действующие церкви, поэтому нет никакой целесообразности в ее открытии.

Да, видимо, и сами верующие, подписавшие заявление, не очень-то заинтересованы в ее открытии, так как никто из них ко мне не являлся, а их заявление поступило из его канцелярии.

Лука подтвердил, что данное ходатайство было возбуждено по его предложению, мотивом этого он выставил такие причины: в районе этой церкви (часовни) проживает немало верующих старушек, которые не всегда могут посещать действующие церкви, особенно в ненастную погоду, за дальностью расстояния, а поэтому, чтобы удовлетворить религиозные нужды всех там живущих, он хотел бы ее открыть. Но поскольку здание часовни требует затрат, а средств на это не имеется, поэтому он ходатайство свое об открытии снимает и заявление верующих не поддерживает и отклоняет. На основании чего данное ходатайство мною с рассмотрения снято и направлено для непосредственного извещения заявителям об отклонении – архиепископу.<…>

Прием посетителей

<…> 1) Архиепископ Лука посетил меня 9 сентября с/г, по приглашению. В начале беседы с ним мною был затронут вопрос о поступившем от него ходатайстве, вместе с заявлением группы верующих, об открытии церкви на бывшем армянском кладбище в гор. Симферополе.

Результаты этой беседы мною изложены выше на стр. 2 и 3.

Лука, сняв свое ходатайство и отклонив заявление верующих, тут же поставил передо мною вопрос о необходимости открытия церкви в гор. Балаклаве, где имеется церковное здание, вполне сохранившее свой вид, занятое под клуб, что в Балаклаве в церкви имеется большая потребность, к нему неоднократно обращались верующие с заявлениями и ходатайствами об открытии там церкви, но, поскольку заявления не были оформлены как нужно, он возвращал их обратно для пересоставления и представления мне.

На это я ему ответил, что никаких ходатайств об открытии церкви в гор. Балаклаве ко мне не поступало и никто из верующих по данному вопросу не обращался.

Затем я сообщил Луке о имеющемся ходатайстве дирекции Крымской областной зональной плодовоягодной опытной станции в пос. Мичурино СтароКрымского района (территория бывшего Топловского женского монастыря) о переводе имеющейся там церкви в другой населенный пункт, так как нахождение церкви на территории научного учреждения, где имеется и школа, в которой воспитывается молодежь, не вполне нормальное явление.

Обратил его внимание на следующее обстоятельство, что в этом же районе, в 6-ти километрах от Топловской церкви, в селе Грушевка, имеется церковь, в которой нет священника около года, поэтому было бы целесообразнее перевести священника из Топловской церкви в Грушевскую, она вполне обслужит религиозные нужды верующих окружающих деревень, тем более что в церковной общине из жителей пос. Мичурино, кроме 3-х работниц церкви, никого нет.

Лука на это мне заявил так: «Церковь никому не мешает, ни научному учреждению, ни школе, видимо, мешает она коммунистам, которые хотят ее закрыть, я с этим не согласен и буду протестовать».

На что я ему заметил, что ни о каком закрытии церкви вопрос не стоит, но, поскольку у вас недостаток священников и ряд церквей являются приписными, то переведите из Топловской церкви священника в Грушевскую, а Топловскую оставьте приписной к ней.

На это Лука заявил, если он ее сделает приписной, это будет равносильно закрытию, так как тогда совсем туда не пустят священника для совершения церковных служб.

Лука, видимо, еще не оставил своей мысли об открытии там монастыря, о чем он поднимал вопрос в прошлом году.

По существу ходатайства дирекции мною сообщено Совету отдельной докладной запиской.

Далее обратил внимание Луки на то, что очень часто им перемещаются одни и те же священники из одного прихода в другой, а о причинах перемещения мне не сообщается.

Провожу перерегистрацию перемещаемых, а чем вызваны эти перемещения, мне неизвестно.

Лука на это ответил: «Вам знать о причинах проводимых мной перемещениях духовенства не обязательно».

В ответ ему сказал, все же прошу о всех проводимых вами перемещениях и их причинах сообщать мне, иначе я буду воздерживаться от выдачи регистрационных справок.

Затем был затронут вопрос о проводимой мною перерегистрации членов церковных советов и ревизионных комиссий церковных общин.

Обратил его внимание, что из 6-ти общин до сих пор регистрационные анкеты не получены.

Лука по данному вопросу сказал, что многие члены церковных советов и др., когда-то напуганные всякими анкетами, отказываются от работы в церковных советах с тем, чтобы не заполнять анкет, особенно их пугает п. 11 анкеты, в котором поставлен вопрос: «Лишался ли избирательных прав, был ли судим, когда, за что, какое наказание и т. д.».

На мое замечание, что эти анкеты имеют цель только провести перерегистрацию, ничего больше, и бояться их заполнения не следует, Лука ответил: «Люди понимают так, если им предлагают заполнить анкету, то, видимо, это с какой-то целью. Конечно, таких не много, но они имеются. Но я приму меры, чтобы все анкеты были представлены».

Далее Лука рассказал следующее: «Священник Подьяков Михаил был настоятелем Николаевской церкви села Адаргин Красногвардейского района около года, считался одним из лучших священников, народ там был им очень доволен, даже были довольны и местные сельские власти, поэтому Подьякова, как одного из лучших священников, я перевел третьим священником в кафедральный собор г. Симферополя. Подьяков приехал в Симферополь в субботу, в воскресенье не смог прописаться, а ночью пришли к нему на квартиру работники НКВД и предложили выехать из Крыма в 24 часа, поскольку не только Подьяков, который подвергался несколько раз высылкам, но и все духовенство, много пуганное, боится НКВД, – последний не стал возражать и выехал».

Продолжая говорить на эту тему, Лука сказал, что ходят слухи, всех неблагонадежных будут высылать из Крыма, вероятно, всех священников подведут под неблагонадежность и вышлют, могут выслать и его, от этого он, видимо, ничем не гарантирован.

На все это я ему заметил, если имеются такие слухи, то это слухи ложные, ничем не обоснованные, и его такое настроение ошибочное.

В заключение беседы Лука рассказал о якобы имевшемся случае посещения его корреспондентом газеты «Правда».

Привожу дословно сказанное им мне: «Примерно 10 июля, точно числа не помню, во время моего отдыха в Алуште ко мне на квартиру явился молодой человек, отрекомендовавшись корреспондентом газеты «Правда», обратился ко мне с просьбой дать опровержение на заметку, появившуюся в американской газете, в которой сообщалось, что известный профессор-хирург архиепископ Лука находится на отдыхе в Алуште под охраной офицеров, на мой вопрос корреспонденту, откуда все это известно, последний рассказал, что однажды, когда я шел по берегу моря в Алуште, имея на груди золотую медаль лауреата Сталинской премии, навстречу мне шли трое, один из них был американец Генри Форд третий и переводчица, когда они повстречались со мной и увидели у меня на груди золотую медаль, Генри Форд третий обратил на это внимание и спросил у переводчицы: «Кто это такой?». Когда ему объяснили, кто я, американец заметил: «Да, знаю, о нем в Америке известно». А в это время позади меня, видимо, случайно шли два офицера. После этого и появилась заметка в американской газете, что я отдыхал под охраной офицеров. Я написал опровержение и передал корреспонденту газеты “Правда”, который сказал, что оно будет напечатано в газетах».

На мой вопрос Луке, что, он лично беседовал с американцем, последний ответил – нет, что он ничего не знал и американцев не видел, а обо всем этом ему рассказал корреспондент «Правды».

На следующий мой вопрос, что, этот корреспондент приехал из Москвы или местный и известна ли ему его фамилия, Лука сказал, что не знает, и фамилии его не спросил.

В заключение Лука сказал: «Вот видите, Я.И., насколько моя известность приносит беспокойства нашему правительству».

Имело ли это место в действительности или является вымыслом самого архиепископа Луки, проверкой не установлено и установить не представляется возможным. <…>

Уполномоченный Совета по делам

Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Крымской области Я. Жданов

ГААРК, ф. Р-2647, оп. 1, д. 9, л. 98-105.

№ 44
Докладная записка уполномоченного председателю Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР Г. Г. Карпову о беседе с архиепископом Лукой

18 октября 1948 г.

12-го октября с/г, по получении из Совета выписки из протокола № 33 заседания Совета от 25 сентября с/г по вопросу освобождения церковного здания на территории Крымской зональной плодовоягодной опытной станции в поселке Мичурино и слияния прихода этой церкви с приходом церкви села Грушевка Старо-Крымского района, я звонил архиепископу Луке по телефону, после приветствия попросил его приехать ко мне, сказав ему, что у меня имеются ряд вопросов, которые необходимо разрешить с ним лично.

Лука заявил, что приехать он не может вследствие того, что он очень занят, ждет к себе профессора, затем готовится к празднику Покрова, составляет проповеди, принимает доклады настоятелей церквей и делегации и вряд ли он сможет подъехать, а если и сможет, то не ранее как через неделю.

Выслушав его, я дословно сказал следующее:

«Все же я Вас, Валентин Феликсович, прошу приехать ко мне», он ответил: «Хорошо», на этом наш

телефонный разговор с ним был окончен, но в этот день он не приехал.

15 октября с/г утром позвонил мне его секретарь священник Милославов, спросил, буду ли я у себя, так как «Владыка» собирается ко мне. Я ответил, что буду его ждать.

Через некоторое время Лука вместе с Милославовым явились ко мне в кабинет.

Следует отметить, что ранее Лука, являясь ко мне, своего секретаря Милославова оставлял в первом кабинете у моего секретаря.

В данном же случае, вопреки прошлых посещений, зашел ко мне в кабинет со своим секретарем Милославовым.

После взаимного приветствия и рукопожатия я пригласил их сесть.

Вначале, поговорив с ним о малозначащих вопросах, как прошел церковный праздник Покрова, много ли было народу в Покровской церкви гор. Симферополя, где служил сам архиепископ Лука, затем я сообщил Луке, что имеется решение Совета по делам Русской Православной Церкви о слиянии прихода церкви пос. Мичурино с приходом церкви в селе Грушевка Старо-Крымского района и освобождении церковного здания, так как оно находится на территории научно-исследовательского учреждения, которое является на положении запретной зоны, и сказал ему:

«Прошу Вас, Валентин Феликсович, дать по своей линии указание о слиянии приходов, освобождении церковного здания в пос. Мичурино и передаче церковного имущества из последней в Грушевскую церковь».

На это Лука мне заявил, возмущаясь: «С каких же это пор там стала запретная зона, почему ее до сих пор не было, что же, начинаете закрывать церкви, ну что же, закрывайте, а я закрывать не буду и никаких указаний об этом давать не стану».

Тут же потребовал у меня дать ему копию решения Совета и написать ему об этом официально.

На это я ему ответил, что территория поселка Мичурино являлась и является запретной зоной вследствие того, что там находится научно-исследовательское учреждение.

В отношении же дачи Вам копии решения Совета и сообщения Вам официально о решении Совета нет надобности, да это Вам и не нужно, разве недостаточно того, что я, как официальное лицо, представитель государства, сообщаю Вам об этом.

Лука ответил: «Да, недостаточно, мне эти документы нужны с той целью, чтобы оправдаться перед Патриархом и, главным образом, перед народом верующим, что церкви закрываю не я лично, а Совет и его уполномоченный».

На мое замечание, что церкви не закрывались и не закрываются, а с церковью в пос. Мичурино особое положение, которое я Вам и разъяснил.

Лука на это заявил: «Как не закрывались, а Владимирскую церковь в Симферополе закрыли».

На это я ему ответил, что и Владимирская церковь не закрывалась, а предложено было приходской общине освободить помещение, как бывший клуб, а вместо него рекомендовано найти себе другое помещение.

Лука с возмущением заявил: «Приходская община Владимирской церкви находила для покупки три дома, была уже договоренность в цене и прочее, и владельцы домов с радостью их продавали, но затем, когда им приносили деньги, они со смущением заявляли, что передумали продавать и продавать не будут. Такое положение было трижды. Не иначе, как их куда-то вызывали и запретили им продавать дома для церкви».

На мое замечание, что об этом я ничего не знаю и мне неизвестно, Лука ответил: «Я не сомневаюсь, что это все проделывается помимо Вас, но я твердо уверен, что это так происходило, но у меня нет подтверждающих фактов, а если бы были таковые, то я бы о них сообщил Патриарху».

Далее он заявил, что: «Все это зависит от уполномоченного, есть уполномоченные хорошие и плохие, там, где уполномоченный относится благожелательно к церкви и верующим, там церкви не закрываются, а вновь открываются».

На это я ему заметил, что нет уполномоченных ни плохих, ни хороших, задача их всех одна – следить за тем, чтобы не нарушались советские законы в отношении церкви как представителями советских органов, так и представителями церкви, и проводить в жизнь указания Совета.

После этого Лука сказал: «Я не хочу того, чтобы среди верующих шли разговоры, как о моем предшественнике епископе Иоасафе, который много позакрывал церквей».

И в заключение заявил категорически, что он никаких указаний в отношении церкви в пос. Мичурино давать не будет.

Далее Лука рассказал об отсутствии дисциплины и о распущенности среди духовенства, что если он к некоторым из них принимает крутые меры, то за это прослыл как жестокий деспотический архиерей.

Затем привел случай со священником Кудрявцевым, которого он назначил настоятелем Евпаторийского собора вместо Ливанова, и когда Кудрявцев приехал в Евпаторию, то сторонницы и поклонницы Ливанова не только не допустили к совершению службы, но даже не пустили в храм, и последнему пришлось уехать из Евпатории.

Лука это называет церковным бунтом среди верующих и сказал: «Раньше в таких случаях о ликвидации церковного бунта можно было обратиться за содействием к полиции, а сейчас не к кому обратиться в таких случаях, а сторонницы Ливанова заявили Кудрявцеву, если приедет и архиепископ, то они и его не пустят в храм, пока он им не вернет Ливанова», и добавил: «В таких условиях мне очень трудно управлять епархией, а помощи никто не оказывает».

В заключение беседы, перед уходом, неожиданно для меня архиепископ Лука в присутствии своего секретаря священника Милославова заявил мне следующее: «Если Вы, Яков Иванович, будете со мной разговаривать начальственным тоном, то я вообще с Вами разговаривать не буду и являться к Вам также не буду. Я намного старше Вас, в сане архиерея состою 25 лет, являюсь большим ученым, лауреатом Сталинской премии, пользуюсь большим заслуженным уважением не только как ученый, но и как архиерей, а в среде их являюсь первым не только в Советском Союзе, но и за границей, и разговора с собою в начальственно-повышенном тоне не потерплю ни от кого и требую к себе уважения».

Этим неожиданным заявлением Луки я был крайне удивлен и спросил его, в чем же был мой начальственный тон и когда это имело место. Лука ответил, что это было во время последнего разговора по телефону 12 октября.

Оказывается, ему не понравилась моя последняя фраза, после его объяснений о занятости и невозможности ко мне приехать, когда я сказал: «Все же я Вас, Валентин Феликсович, прошу приехать ко мне».

В этой фразе он усмотрел мой начальственный тон, хотя эта фраза мною была сказана вежливо, но твердо, когда я понял из его объяснений, что он ко мне явиться не желает.

Далее я ему ответил: «Вас, как большого ученого, уважают, уважаю и я, и никакого начальственного тона в беседах с Вами у меня не было и нет». Кроме того, заметил ему: «Вы не только ученый и лауреат Сталинской премии, Вы и архиепископ – управляющий епархией, а поэтому Вам, как управляющему епархией, является необходимым посещать меня и разрешать вопросы, связанные со мною, как уполномоченным. Если встретится необходимость и у меня, буду Вам звонить и просить Вас приезжать ко мне».

Лука ответил: «В дальнейшем все необходимые вопросы я буду решать с Вами через своего секретаря», показывая на Милославова, присутствовавшего при этом.

На это я ему сказал: «Не всегда и не все вопросы можно будет решать через Вашего секретаря, а иногда придется решать и лично с Вами».

Лука на это ничего не ответил, попрощался и ушел.

Сообщая о вышеизложенной беседе с архиепископом Лукой, прошу Вашего указания, как поступить с проведением в жизнь решения Совета от 25 сентября, протокол № 33, о слиянии приходов, вследствие того, что архиепископ Лука категорически отказался давать какие-либо указания по данному вопросу.

О его заявлении, сделанном мне, что он не будет меня посещать вследствие якобы моего «грубого» с ним разговора, считаю необходимым сообщить следующее: Лука всем и всюду, всегда подчеркивает о своих заслугах, как перед гражданскими лицами, так и среди церковников, что он большой ученый с мировым именем, лауреат Сталинской премии, и как архиерей – один из первых среди них, пользующийся авторитетом не только в церковном мире, но и среди ученых за границей.

Говоря обо всем этом мне в присутствии своего секретаря Милославова, Лука, видимо, хотел показать себя и свое якобы преимущество перед мною, этим самым игнорируя меня, и, видимо, хотел показать своему секретарю, как ему со мной следует разговаривать.

Уполномоченный Совета по делам

Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Крымской области Я. Жданов

Там же, оп. 1, д. 9, л. 130–134.

№ 45
Из докладной записки начальника Управления МГБ СССР по Крымской области в МГБ СССР

3–4 ноября 1948 г.

<…> По разработке архиепископа Крымского Луки за отчетный месяц от агентуры получены следующие данные:

30 сентября сего года Лука в кафедральном соборе города Симферополя говорил проповедь, в которой сказал:

«Господь через апостолов просит людей примириться с Богом. Но разве наш несчастный народ примирился с Богом? О нет, нет! Наш несчастный народ не только не примирился с Богом, наоборот, враждует с Богом, презирает Бога, поносит Имя Его святое, богохульствует, вторично распинает Христа. Как это тяжело, что наш народ враждует с Богом. Нет лучшего наказания, нет худшего несчастья во всем мире. Все те творят безбожие, которые никогда, никогда не слыхали о Боге, не знают Его.

Народ наш забывает Бога, те святые впечатления, которые у многих бывали прежде, скоро забыли. Неверующие смеются над пасхальным тропарем «Христос воскресе», в нем сказано, что смертью смерть поправ. Смерть побеждает смерть, как это велико.

Неверующие это не могут понять. Христос говорил о пшеничном зерне, которое тлеет в земле, умирает, но вместо себя он[о] дает новую жизнь молодому новому зерну в огромном количестве. Так и человек, он умирает, но по смерти новая жизнь загробной жизни. Человек умирает, а дух живет. Неверующие думают, что, как пес сгнивает, съеденный червями, так и человек кончает свою жизнь. Нет, человек умирает, а дух его живет. У тех, кто возлюбил Христа, следует Его заповедям».

3 октября сего года Лука в своей проповеди, произнесенной в соборе города Симферополя, заявил:

«Каждый ремесленник стремится к своему делу, изучает его и стремится к совершенству. Так и каждый верующий должен стремиться к Господу, как каждое растение стремится к свету, также и каждый верующий должен стремиться к свету Божьему. Угодники Божии стремились и достигли цели. Они чувствовали Бога в душе своей, живя на земле. А загляните вы в свои души, что вы в них увидите? Тьму увидите и только тьму. Там кишмя кишат змеи – змеи зависти, гордости, самолюбия, бесчестия, блуда, осуждения, клеветы, вражды, предательства. Вот почему нужно возненавидеть свою душу, ибо в наших душах кишмя кишат эти змеи, которых каждый человек боится, ненавидит и избегает их. Вот почему нужно погубить свою душу, возненавидеть ее».

10 октября сего года Лука в проповеди, произнесенной в одной из церквей города Симферополя, сказал:

«У нас в обществе имеют силу и славу богатые и ученые. У Господа, наоборот, бедные и убогие. Господь Себе избрал народ – учениками Своими простых рыбаков. У Господа последние будут первыми, а первые будут последними. Вот видите, все наоборот.

Не стремитесь получить славу у людей, стремитесь получить славу у Господа. У нас ученые добиваются славы и богатства. Возьмите художников: они стараются получить за свою работу огромные деньги у людей и славы, этого не должно быть, художники должны жить для народа. Возьмите ученых: они тоже стремятся только [ради] выгоды и славы у людей, что бы им ни стоило, они составляют атомные бомбы и другие сооружения».

14 октября сего года, во время престольного праздника в симферопольской Покровской церкви, в день Покрова, Лука выступил с проповедью, в которой заявил:

«Этот праздник имеет значение и смысл только для нас, верующих людей, но если пришел бы в храм какой-либо неверующий человек, то он, конечно, посчитал бы нас глупыми.

Ну что же, пусть считает. Вообще нам, верующим, с безбожниками не по пути: мы идем своей дорогой, а они своей.

Надвигается третья империалистическая война, которая будет еще страшнее предыдущей, так как эта война будет атомными бомбами, от которых нет спасения, и час этот очень близок, а поэтому я призываю всех глубоковерующих людей сплотиться вокруг Христовой церкви и молить Бога, чтобы Он отвел от нас эту кару, а неверующих наставил на путь истинный».

Разработку архиепископа Луки и его связей продолжаем.

Начальник Управления МГБ СССР по Крымской области генерал-майор Кондаков

Верно: Нач. отдел. «О» УМГБ Кр. обл. майор Клименко 3/4 ноября 1948 г.

№ 1/6/3318 г. Симферополь

Архив ГУ СБУ в АРК, ф. 1, д. 54, т. 4, л. 89–92.