Текст книги "Конвой"

Глава девятая. Переправа и жучки

Отдохнувшие за сутки лошади шли резво. Наёмники приободрились: ни преследователей, ни враждебных земель пока не предвиделось. Над поездом гремел хохот Андала и проклятия Эмельта. Подначки и шутки подбрасывались в этот застарелый пожар со всех сторон. Сейтсман временами ещё улыбался, но теперь виновато, поймав взгляд кого-нибудь из товарищей. Стараниями Априкорна память вернулась к нему.

Непогода, кажется, тоже набралась сил после отгула, но особенно не лютовала, лишь напоминала о себе моросью и небольшим ветром.

Ничего удивительного, что мелкая речушка с переброшенным через неё бревенчатым мостом ни у кого не вызвала подозрений. Сторожевой амулет едва тлел, оба берега неплохо просматривались, а устроить засаду на голом песке не вышло бы и у самых умелых пластунов. Да и неоткуда было взяться тем пластунам. Априкорн тоже не почуял подвоха – мост как мост, таких за неделю они миновали не меньше дюжины.

Поначалу действительно всё шло гладко, но потом судьба поменяла ставку. Головная повозка уже съезжала на берег, а замыкающая ещё только готовилась к переправе, как вдруг настил начал расползаться. Посреди моста над единственной опорой как раз оказалась повозка черниговских братьев. Колесо въехало в открывшуюся щель и только за счёт скорости выскочило обратно на полотно.

Не сразу наёмники сообразили, что происходит, а когда поняли – растерялись на миг. Лишь реакция братьев спасла отряд. Схватив моток верёвки, Глеб бросился к правому краю. Борис дождался Ксюши, а когда девушка приняла вожжи, поспешил брату на помощь.

Верёвку перебросили поперёк моста, перехлестнули концы через крайние брёвна и вновь перебросили. Крепя полотно, братья тянули верёвку в стороны. Жилы вздулись на руках и мощных шеях.

И тут, скрипнув, накренились сваи. Опора просела, а перекошенный настил вздыбился. Шальное бревно выскочило, словно пробка от игристого вина, и, совершив несколько оборотов, нырнуло в реку. За первым последовало ещё несколько.

Рыжий и Волошек с трудом заставили лошадей двигаться по ожившему вдруг мосту. Они пробирались по редкой гребёнке, какую представляло собой искорёженное полотно. Налетая на дыры и торчащие торцы брёвен, повозка прыгала, грозя развалиться или опрокинуться, а лошади в любую минуту рисковали поломать ноги. В который уж раз их место в колонне оказалось самым опасным.

Среди криков, ругани, ржания; среди громыхания поклажи, треска дерева и шума воды, Волошек вдруг отчётливо различил далёкий вой. Он узнал его и сразу взглянул на братьев. Их лица, красные от натуги, вдруг побледнели. Они поняли. Испугались. Но концы из рук не выпустили.

– Быстрее! – крикнул Волошек товарищу.

Совет был бесполезен, но Рыжий кивнул машнально – верно, тоже услышал вой. Когда поравнялись с братьями, он крикнул, чтобы те поскорей убирались. Но оба они решили дождаться, пока весь конвой не окажется на берегу, и лишь тогда занялись собственным спасением. Однако ни сил, ни времени уже не хватило. Верёвка провисла, и мост рассыпался, увлекая братьев в поток. В этом узком месте река особенно буйствовала, а, почуяв жертву, и вовсе разошлась не на шутку. Как бы решив выпустить разом всю ту небесную влагу, что скопила за несколько последних недель, она ударила по обломкам моста мутным потоком. Ни брошенные наёмниками верёвки, ни те же брёвна не помогли. Головы братьев лишь однажды появились среди бурунов и пропали навсегда.

Далёкий вой стих. Дева Лыбедь достала своих врагов.

Всё случилось так быстро, что никто особо не раздумывал, пока бочки не оказались в безопасности. Теперь же наёмники молчали, хмуро рассматривая огрызки моста. Неожиданная гибель братьев ошеломила всех.

– Даже не в бою сгинули, – произнёс Жирмята. – Одно слово – непутёвые.

Ксюша с напарником встали в охранение, а колдун принялся исследовать переправу. Чародейство тому виной, подпил или обыкновенная ветхость моста – выяснить ему так и не удалось. Улики были смыты и унесены вместе с жертвами.

Дастин развернул карту и, бормоча стишок, долго водил по ней когтем. Путеводный амулет упрямо показывал на заболоченный лес, и орк искал обход понадёжней.

– Пойдём по берегу этой сволочной речушки, а дальше пролеском до Грушевки, – решил он. – Там и заночуем.

На повозку погибших братьев Дастин посадил Эмельта, избавив его заодно от докук Андала. Таким образом, уже трое в отряде шли без напарников, и остальные подменяли их время от времени. Шли без остановок и, как уже повелось, вместо обеда наёмники по очереди гостили в хвосте, наскоро закусывая копчёным окороком и сухарями. На сей раз, правда, жевали молча.

Последними подошли Ксюша и Дастин. Потеря братьев ввергла командира в хандру. Тщательно пережёвывая мясо, он шептал детскую считалку про десять толстых гномов, что пошли купаться на Днепр, где и тонули один за другим.

– Кстати, – задумчиво произнёс Жирмята. – В нашем отряде ни одного гнома.

– Только заметил? – хмыкнула Ксюша. – И что с того?

– И от самоходов Тург отказался, – продолжал Жирмята. – А ведь и заправки, и мастерские держат именно гномы.

– Ну, понесло тебя, точно второй Андал, – Ксюша махнула рукой. – Везде заговоры мерещатся.

– Рецептура! – поднял палец Жирмята.

– Что? – отвлёкся от мяса и мрачной считалки Дастин.

– В «Каштане» пиво варит кто? Люди. А у гномов свои пивоварни. То-то крутились бородатые перед конторой на Проризной, якобы рельсы правили.

– Конкуренция? – угадал Волошек.

– То-то и оно.

– Да нет, – возразил командир. – Я знаю гуляйпольских орков. Они нипочём не станут заводить дела с гномами.

– Это правда, – согласилась Ксюша.

«И откуда она только всё знает», – подумал Волошек.

Однако Рыжий и не думал сдаваться.

– Не знаю, кто там с кем водится, но нас наверняка отслеживают. Амулет твой охранный только пару дней не светился. Только пока в тумане шли. И мост неспроста развалился. Априкорн сколько ни вынюхивал, ничего не нашёл. Не гнилой был мост. Что, по собственной охоте развалился?

– Там другое, – возразил Волошек. – Братья жаловались, что преследовали их с тех самых пор, как хозяина их убили. Дева Лыбедь, а может, кто из подручных.

– Что же, несколько лет она их не трогала, пугала только, а стоило им в конвой подрядиться, так тут же и напала? Не верю я в такие совпадения. Может, и Лыбедь это была, но только не своей волей она братьев сгубила. Да и маловероятно, что именно на них мост подготовили. Любой из нас мог погибнуть.

Дастин прислушивался к спору друзей, потом вдруг сказал:

– Не могут нас выследить. После чумных земель да Хмарной Стороны след взять невозможно. Оторвались мы.

– Значит, не по следу, – возразил Жирмята. – Значит, наводит на нас кто-нибудь. Постукивает.

– Так ведь кроме нас самих никого и нет в конвое. Попутчиков мы не брали. Разве что лошади. Но они постукивать только копытами умеют.

– Значит среди нас мерзавец затаился.

Все четверо замолчали. Тема поднялась щекотливая. Последнее дело – своих братьев подозревать. Никогда это до добра не доводило. От взаимного недоверия отряды гибли не чета этому. Да что отряды – армии пропадали. Но слово вылетело, и Рыжий на попятную не пошёл.

– Тург всякий сброд нанял, – завёл он старую песню. – Похватал на улице абы кого…

– Это не разговор, – нахмурился Дастин. – Подозреваешь кого-то конкретно, скажи. А нет, так лучше заткнись.

Рыжий вздохнул.

– Любого подозреваю. Взять хотя бы Хельмута.

– Этого вонючку? – удивилась Ксюша.

– А откуда у него Слухач? Ходит в отрепье, а вещицы недешёвые имеет.

– Он не тот, за кого себя выдаёт, – поддержал товарища Волошек. – Наводит или нет, не знаю, но своё истинное происхождение точно скрывает. У него замашки без малого княжеские. Манеры там, разговор… А видели, как он мечом работает?

– Мимо, – сказал Дастин. – Тург мне про него рассказывал кое-что. Хельмут, конечно, не князь, но вроде того. Сынок он милионщицкий. Родитель его верфи держит в Антверпене и в Архангельске, и судоходными компаниями владеет по всей Европе. Повздорили они. Сбежал Хельмут от папаши, а чем заняться, не придумал. Вот в наёмники и подался.

– «Тург рассказывал», – буркнул Рыжий. – Значит, нужно искать среди тех, про кого не рассказывал.

Дастин одарил Жирмяту взглядом, подразумевающим невысокое мнение орка о мыслительных способностях собеседника.

– Ты что? – спросил он. – До сих пор считаешь, что Тург вот так вот, не глядя, собрал, кого ни попадя из притонов и подворотен, и доверил сопровождать ценнейший груз?

Рыжий смолчал.

– Да его парни следили за каждым из вас две-три недели, собирая информацию, вынюхивая связи… Да на каждого из вас толстенная папка заведена на Проризной!

– Но тогда… – начал Рыжий и умолк.

– Что?

– Тогда получается… – Рыжий нахмурился. – А на кой ляд ему понадобилось это шутовство с конкурсом и оглаской на весь город?

– Понятия не имею, – пожал орк плечами и добавил: – Но я тебе вот что скажу. Раз Тург поступил так, а не иначе, значит, имел на то основания.

– Сразу я заподозрил нечистую игру, – ухмыльнулся Жирмята. – Вон и Волошеку говорил в первый же день. Понять бы только, что за игра и в чём подвох…

– Не твоего ума дело, – рыкнул Дастин.

Но Рыжего уже понесло:

– Так ведь ум-то, он в голове помещается. А её теперь запросто потерять можно. Если что знаешь, лучше скажи. И нам ловчее справиться будет.

– Не знаю, – буркнул орк, и, судя по всему, он не темнил.

– Но как-то нас подловили на переправе? – дожимал Жирмята. – Кто-то навёл.

– Жучки, – сказала вдруг Ксюша.

– Что?

– Нам могли подложить жучков.

– Как? Когда?

– Подводы где отстаивались перед погрузкой?

– На платной стоянке, – ответил Дастин. – В центре-то города негде больше обоз разместить. А Тург торопил, желал, чтобы всё под рукой было. Вот на ночь на парковку и поставили.

– Парковка гномья? – улыбнулась Ксюша.

– А то чья же?

Все четверо замолчали.

– Стой! – крикнул Дастин, а сам принялся рыться в груде припасов.

Конвой остановился. Дежурная пара выдвинулась в дозор, остальные подтянулись к хвосту, чтобы узнать, в чём дело. Дастин, между тем, извлёк очередной из своих чудесных бидончиков.

– Лошадей распрягай! – приказал он. – Под фуры стели брезент! Шевелись!

«Морилка», – прочитал на этикетке Волошек.

– Сейчас с жучками вопрос закроем, – орк нацепил на морду тряпичную маску и дальше говорил неразборчиво.

Вместе с Апикорном он обходил фургоны и густо проливал отравой дерево, особенно тщательно смазывая щели и дыры. Вонь поднялась страшная. Едкие испарения согнали наёмников на опушку леса, а местные мошки с комарами отправились промышлять на стороне.

– Как бы командир пиво не подпортил по запарке, – обеспокоился Жирмята.

– Бочки они не трогают, – сказал Волошек. – А вот продукты, пожалуй, свежесть потеряют.

Клетку с голубями он догадался оттащить на обочину.

Сотни полудохлых насекомых усыпали брезент. Полосатые жучки ещё дёргали лапками и пытались расправить крылья, но отрава лишила их сил. Колдун отобрал несколько экземпляров для исследований, остальных же его волей утопили в мыльной воде.

Пока повозки проветривались, наёмники, ожидая итогов, сгрудились вокруг Априкорна. Тот натыкал жучков на соломинку, отрывал им крылья, лапки, давил пальцами и калил на огне – ну просто не колдун, а мальчишка-садист, что развлекается живодёрством.

– Странно, – заключил он, наконец. – Не та это мелочь, чтобы конвой выслеживать. Слабоваты они для Покрова – для города предназначены.

– Поясни, – потребовал Дастин.

– Ну, в общем, схема следующая. Зачарованные насекомые каждые полчаса, по очереди, срываются в полёт и уносят сведения о месторасположении конвоя. Их хозяевам достаточно отмечать точки на карте, а потом соединить в линию. Но вот в чём закавыка: не могут эти твари летать далеко. Версты на три, ну на пять от силы. Не дальше. В городе большего и не надо. Там в каждом квартале можно агентуру разместить. Но за городом, тем более под Покровом, трудно держаться всё время рядом с объектом.

– Птицы, – предположила Ксюша.

– Птицы? – колдун задумался.

– Птицы могут склёвывать их в воздухе и приносить хозяевам, а потом по помёту те и определяют, где нас искать.

– Вариант, – согласился Априкорн, поглаживая кадык. – Да только слишком уж мудрёный. Если птицы на врага работают, так они и без жучков доносить могут. Нет, что-то здесь не так…

Отрава выдыхалась часа три. Но и потом, когда они продолжили путь, долго напоминала о себе едкой вонью.

Глава десятая. Призрак и колдун

В Грушевку прибыли поздно вечером и остановились на околице, возле высокой избы. То, что Волошек принял поначалу за постоялый двор, оказалось заведением иного рода.

«Дом древлянской культуры имени благоверной княгини Ольги» – гласила деревянная табличка.

Под избой тёрлись странные типы, совсем непохожие на затюканных мужиков, тем более на древлян. Они с подозрением косились на бочки и тем сами вызывали подозрение.

Отдыхать под надзором селян показалось сперва неуютно. Наёмники принялись чинить повозки, чистить лошадей, и всё больше молчали. Но скоро освоились. Нашли на пустыре местечко под костёр, заморочились с ужином.

– Эх, – протянул Сейтсман. – Даже помянуть братьев нечем.

Его никто не поддержал. Тогда он принялся осаждать Хельмута и вертелся возле него, пока тот не сунул ему несколько монет.

В ожидании ужина, Волошек решил осмотреть дом. Ржавый замок лежал на крыльце, а дверь оказалась незапертой. В тёмных сенях пахло грибами и прелым сеном. Большая комната слабо освещалась луной через пыльные окна. Вдоль стен стояли лавки, на стенах висели предметы древлянского быта, снабжённые бирочками-пояснениями.

Волошек не любил музеи. Мёртвые вещи не вызывали у него того трепета, который он подмечал за учёными людьми. Те охали и ахали при виде каждого черепка, всякой негодной вещицы, отложенной хозяином на долгий срок, а то и выброшенной за ненадобностью.

Единственное, что вызвало у него интерес, это книги, косо стоящие на двух коротеньких полках. Он подошёл и пробежался взглядом по корешкам. «Механизмы антропогенеза и расселение человека», «Традиционная культура древлян», «История Византии», несколько выпусков «Альманаха этнографического общества» за 1912 год. Читать совершенно нечего. Ни приключенческих романов, ни книг о любви, ни даже любимого Априкорном Лема.

Волошек выбрал толстую «Историю Византии», надеясь найти хотя бы красочные изображения воинов в типовых доспехах той эпохи. Присев на краешек лавки, он повернул книгу к окну, стараясь поймать больше света.

Картинок в книге оказалось много. Луна скрадывала цвета, но молодой человек неплохо разбирался в военной истории и восстанавливал раскраску по памяти. Время перестало измеряться минутами, теперь плотные страницы отсчитывали его ход.

И вдруг Волошек почувствовал, что в комнате находится кто-то ещё. Он глянул поверх тома, но кроме мутного свечения возле книжных полок ничего не увидел. Свечение же поначалу его не встревожило: так, бывает, искрится поднятая пыль в лунных лучах.

Скоро, однако, облачко пыли приобрело очертания человека. Волошек испугался. Он не любил привидений. Ему захотелось исчезнуть, но силуэт как раз и возник между ним и выходом. Волошек скосился на окно, прикидывая, как бы лучше его высадить, чтобы вывалиться наружу. Однако призрак не обращал на позднего посетителя дома культуры никакого внимания.

Фигура достигла такой плотности и резкости очертаний, что в ней можно было угадать монаха. Балахон с капюшоном скрывали внешность.

Призрак стоял спиной к окну и разглядывал книжную полку. Широкий рукав порхнул вдоль неё, словно сметая пыль. Рука остановилась, вернулась немного назад. Тонкие пальцы вынырнули из рукава и цапнули одну из книг. Волошеку показалось, что этого массивного фолианта он прежде не видел. Проглядел? Сомнительно.

До него донеслось бормотание и шелест пергаментных листов.

Что-то заставило призрака повернуть голову. Из-под капюшона глянуло знакомое лицо.

– Роман! – вырвалось у Волошека.

Монах не ответил, даже не вздрогнул. Он смотрел сквозь наёмника, не слыша и не видя его. Затем опустил глаза к книге и произнёс:

– Ошибка. Нелепая описка.

В голове у Волошека вдруг всплыло название – «Ходовая книга». Название вытянуло за собой из памяти и всё остальное: встречу с эльфом в корчме, рассказ о монахе-призраке, белую картонку визитки. Он мог бы вспомнить об этом и раньше, но лицо недавно погибшего товарища сбило с толку.

А призрак, ещё раз взглянув сквозь него, глубоко вздохнул и на пике вздоха пропал, точно лопнул. Книга исчезла тоже.

Выскочив из дома, Волошек поспешил к лагерю. Он собрался было рассказать о видении товарищу, но наткнулся на полные тревоги глаза.

– Что случилось?

Жирмята нервно кивнул на селение. Волошек осмотрелся. Вокруг царила мёртвая тишина. Подозрительные парни исчезли. А село будто затаилось – ни голоса, ни звука, ни отблеска света в окнах.

Прямой угрозы он не заметил, но когда Рыжий потащил его к Дастину, противиться не стал.

– Надо валить отсюда, утра не дожидаясь. Валить, пока целы, – обратился к командиру Жирмята.

Чутью друга Волошек привык доверяться больше, чем собственной интуиции, и потому, когда орк взглянул на него, кивнул, соглашаясь. Дастин, долго не раздумывая, в два счёта собрал наёмников, а Рыжий, не дожидаясь решения, начал грузить шмотки.

– Где Сейтсман? – спросил орк, оглядев отряд.

– За самогоном ушёл, – ответил Хельмут. – Трубы у него горят. А к пиву москали не допускают.

Никто не засмеялся. Рыжий, когда надо, умел исподволь наводить мандраж на всех, кто оказывался рядом. И теперь разве что командир сохранял спокойный вид. Но именно что вид – стоило появиться Сейтсману с бутылью, орк приказал немедленно уходить.

Они покинули село около полуночи и, отъезжая, поняли, что угадали с бегством. В селе началось странное шевеление, шум, заметались огни… Сторожевой амулет, как всегда с запозданием, выдал предупреждение.

– Ходу! – скомандовал Дастин.

Но какой может быть ход у тяжеловозов?..

***

Луна позволяла лошадям не переломать ноги, но она точно также светила и преследователям. Тем не менее, остаток ночи и начало дня конвою удалось пройти без стычек. Подозрительные всадники мелькали вдалеке, но так там и держались, не пытаясь приблизиться.

Дастин петлял, что затравленный заяц. Конвой переходил с тропы на тропу, иногда пробираясь вообще без дороги, и тогда они толкали повозки, скользя ногами в грязной жиже. А там, где уклон грозил опрокинуть бочки, их вязали верёвками и, повиснув гроздьями, сдерживали опасный крен своим весом.

К полудню они выигрывали у преследователей несколько вёрст, но короткая остановка, когда лошади попросту встали без сил, свела на «нет» всё преимущество. А после полудня на конвой навалились всерьёз. Разбойников, среди коих Волошек приметил и орков, и людей, и даже несколько гоблинов, он насчитал с полсотни. Окружить конвой у шайки не выгорело – Дастин своим орчьим инстинктом предугадал опасность и вовремя повернул на другую тропу. Но совсем сбить со следа погоню не удалось. Шайка даже без лошадей быстро нагоняла тихоходный поезд.

Однако и тропу опытный орк выбрал с умом – по сторонам, перемежаясь с топями, тянулись густые заросли, и обойти отряд стало непросто. Головорезам пришлось атаковать с хвоста. И первыми встречать их выпало Волошеку с Жирмятой. Замыкающая повозка стала чем-то вроде трещотки на хвосте гремучей змеи.

– Опять мы крайние, – заметил Рыжий. – Опять за всех отдуваемся. Хоть бы начальник подкрепление прислал.

Боги услышали его ворчание. На помощь подоспел сам Дастин. Он взялся управлять лошадьми, а друзья, соорудив из мешков с припасами подобие баррикады, укрылись за ней. Рыжий принялся обстреливать преследователей из тяжёлого арбалета, запас стрел для которого казался поначалу неиссякаемым. Во время перезарядки Волошек выпускал пару стрел из арбалета поменьше. Скоро к ним присоединился Эмельт, как и всякий эльф, отменно владеющий луком. Больше народу в повозке просто не поместилось бы – стрелять в толчее не слишком удобно. Да и не осталось в конвое свободных людей.

Вчетвером они огрызались долго. Их стрелы, порой достигая цели, удерживали погоню на расстоянии. Разбойники отвечали редко – им для прицельного выстрела приходилось останавливаться, мешая тем, кто бежит следом.

Но сперва подошёл к концу боезапас, а потом шальная стрела нашла Эмельта. С висящей плетью рукой из лука не постреляешь. Дастин отослал эльфа вперёд. Ему на смену прибыл Априкорн.

– Что, достают мерзавцы? – с притворным весельем спросил колдун.

Дастин выругался.

– Мы ползём слишком медленно, – заявил он. – Чтобы затеряться среди этих болот, мне нужен хотя бы час форы.

Часа у них не было. Не было даже пяти минут. Преследователи, заметив слабину, осмелели настолько, что подошли почти вплотную. До фургона отчётливо доносилось тяжёлое дыхание и гулкий топот. Волошек не выдержал и снял самого наглого из вражеского авангарда.

– Остались четыре стрелы, – сообщил он.

– Сбегай до Эмельта, у него был запас, – посоветовал Рыжий.

– Почему бы тебе самому не сбегать? – рявкнул Дастин.

Пожав плечами, Жирмята спрыгнул на землю.

Орк передал вожжи Априкорну и вытащил карту. Не обращая внимания на тряску, он принялся в который раз изучать местность. Результат его не обрадовал. Дастин вздохнул, свернул карту и заявил:

– Через две версты болота сойдут на «нет». Дальше бор, он и коннице не помеха. Там нас легко обойдут. Ума не приложу, что делать. В открытой стычке нам их не осилить.

Вернулся Рыжий, притащив всего-навсего несколько стрел. Молча протянул их Волошеку и уселся подальше от командира.

– Можно пожертвовать припасами, – предложил Априкорн. – Ты уводи конвой, а мы замедлим ход и попридержим кодлу. Без стрел нелегко будет, но некоторое время продержимся. А там, если что, бросим повозку да через лес пробьёмся.

Дастин прищурился. В его голове словно трещал разом десяток арифмометров.

– Хм. В этом что-то есть, – он покусал ус. – А как потом нас нагоните? Без амулета путеводного да без карты заплутаете под Покровом.

– Ничего, я как-нибудь выведу, – заверил колдун. – В случае чего в Альмагарде встретимся.

Рыжий нахмурился. Гремучая змея обернулась ящерицей, и хвостом, который она собиралась сбросить, была их повозка. Он не стал возражать, но только лишь потому, что не желал лишний раз раздражать командира. Однако тот и сам заметил его сомнения.

– Дело добровольное, – заявил Дастин. – Хочешь, пересаживайся вон к Хельмуту.

– Да уж мы как-то вместе привыкли, – улыбнулся Рыжий.

И всё же, несмотря на весомость аргументов, с предложением колдуна орк согласился не сразу. Он сомневался в успехе такого трюка и попытался найти иной выход. Но время шло, Волошек стрельнул ещё дважды, и, наконец, не желая больше тянуть и, возможно, упустить единственный шанс, Дастин махнул рукой.

– Как из топей выберемся, возьмём левее, а дальше ищите знаки, – он соскочил с повозки.

– Эй! – остановил командира Жирмята. – Корзиночку-то с пивом прихвати. Оно и нам спокойнее будет.

– Ах ты, зараза, – ругнулся в сердцах Дастин, но пиво взял. И помчался в голову, бренча бутылками.

Они остались втроём. Некоторое время понадобилось орку, чтобы объяснить остальным суть дела. Затем фуры с бочками пошли быстрее.

Лошади заволновались, обнаружив, что расстояние до впередиидущей повозки увеличивается. Припустили было вдогонку, но Априкорн осадил животных.

– Куда, орчья сыть?

Те смирились с судьбой и сбавили ход. Конвой удалялся. Наёмники не оглядывались на арьергард. Какие чувства вызвала у них безумная попытка товарищей, можно было только гадать.

Преследователи пока не замечали обмана. Они продолжали эту странную подвижную осаду, терпеливо ожидая истощения вражеских ресурсов.

Волошек выложил перед собой полдюжины стрел – всё, что осталось от запасов Эмельта. Он изредка выпускал их в особенно прытких ватажников, давая понять остальным, что поезд способен ещё огрызаться. Те не спешили, не лезли на рожон. Изгибы дороги, заросли и повозка всё ещё скрывали правду.

Получасом спустя Априкорн произнёс:

– Полагаю, они достаточно оторвались. Самое время подумать и о себе.

Зажатая болотами дорога вот-вот должна была вырваться на простор и рассыпаться десятками направлений, среди которых предстояло найти то единственное, что выбрал Дастин. Но с погоней на плечах догонять конвой не имело смысла. Не для того отставали.

– Заткнуть бы это горлышко, – заметил колдун. – Да пробки подходящей нет.

Волошек выпустил последнюю стрелу и отложил лук.

– Эх… – Рыжий вздохнул. – Влипли по самое «не могу».

Он перелез назад и схватил арбалет. Поломанная многозарядка полетела в дорожную грязь.

– Кидай всё, что тянет, – предложил Рыжий. – Один чёрт пропадёт.

За арбалетом последовали мешки с овсом, тяжёлые запасные колёса, цепи… Друзья принялись опустошать повозку с энтузиазмом разбойников, наскочивших на караван, к которому вот-вот подойдёт подкрепление.

– Голубей оставь, – крикнул Волошек. Он вдруг подумал, что Жирмята давно хотел прибраться в повозке, да вот повода удобного не находилось.

Лошади пошли заметно резвее, однако против верховой погони и быстроногих орков им было не выдюжить. А хотя бы и справились коняшки – дорога всё равно не позволяла как следует разогнаться.

– Может, спрыгнуть и в лес уйти? – предложил Жирмята. – Прикроемся поворотом. Затихаримся, переждём и к своим пробираться станем.

В такое спасение он не верил и сам. Шансов укрыться от ватаги в лесу, тем более в болотах, – почти никаких, а три меча, пусть даже один из них лучший в Европе, недолго продержатся против многих десятков.

На почётную сдачу тоже надеяться не приходилось. За ними шла не армия с воинами, не чуждыми чести, а ватага головорезов, которая если и продлевает жизнь пленным, то только на время допроса. И конечно, они не станут оставлять свидетелей, если охотятся за грузом.

Трое переглянулись. Лицо Волошека сохраняло внешнюю невозмутимость, Рыжий не скрывал беспокойства, Априкорн был мрачен. По сути, это он втравил молодых людей в авантюру, и видимо теперь его покусывала совесть.

Бор небольшим возвышением уже просматривался за блеском болотных луж. Через минуту его увидят и те, что гонятся следом. И тогда…

– Уходите, – сказал вдруг колдун, передав вожжи Рыжему. – Я вас прикрою.

– А как же ты? – спросил Волошек.

– А как же мы? – почти одновременно с ним спросил Жирмята, и тем избавил Априкорна от ответа на первый вопрос.

– Пойдёте по следу, найдёте наших рано или поздно. А нет, так выбирайтесь до ближайшего города. Дилижансы в Альмагард не часто, но ходят. Всех подряд не берут, конечно. Но если сошлётесь на Турга, вам не откажут.

– У тебя второго артефака нет, – едва слышно произнёс Волошек.

– Нет, – согласился Априкорн. – Но я их задержу.

Посчитав разговор оконченным, он спрыгнул с повозки и встал посреди тропы на пути набегающей погони.

Волошек тоскливо смотрел на удаляющуюся фигуру, понимая, что колдун вряд ли вернётся. Он видел, как Априкорна обступили разбойники, как тот взял в руки самый обыкновенный меч, и в него не стали стрелять, рассчитывая пленить. А они уходили дальше и дальше. Рыжий лупил кнутом по лошадиным спинам, вдохновляя животных на подвиг. Но те как будто и сами понимали, что нужно отдать последние силы спасительному рывку. Волошек же, вглядываясь в маленькие фигурки, пытался разобрать, что происходит там, позади. Колдун, похоже, отбивался до последнего, выигрывая у смерти лишние мгновения.

А потом раздался взрыв. Тёмный, почти без вспышки. Волна горячего воздуха долетела до уходящей повозки, стирая с лица Волошека неожиданную слезу.

Взрыв обезглавил погоню. Если кто из лиходеев и пережил эту бойню, им не скоро предстояло оправиться настолько, чтобы продолжить преследование.

Повозка выскочила из горловины болот и повернула налево. Напряжение, вызванное опасностью, отступило, открыв дорогу чувствам иного свойства. Ощущение оторванности от всего мира усиливало пустоту внутреннюю.

Они горевали по Априкорну, но горевали каждый по-своему. Волошек успел полюбить колдуна. Как друга и как человека, превосходящего его силой духа и разумом. Он горевал, как горюют об ушедшем наставнике, потеря которого означает потерю части себя и в некотором смысле крушение веры.

Жирмята же гибель товарища воспринял скорее как личное неудобство. Из его привычного уютного мира изъяли некий элемент, заставив приспосабливаться к новым реалиям. В этом был весь Рыжий. Волошек не сомневался, что раздели он судьбу Априкорна, Рыжий недолго будет страдать и скоро озаботится собственными проблемами.

Большая развилка заставила их остановиться. На самом пересечении дорог разлилась огромная лужа, однако никаких следов на её топких краях не было видно – Дастин позаботился о скрытности. Но и про друзей не забыл – оставил знак в стороне. Надломленная ветка берёзы указывала налево. Стало быть, поворачивать им следовало направо.

Ещё несколько раз они отыскивали знаки и меняли направление, пока не увидели с возвышения хвост конвоя. Последняя бочка, покачиваясь, уползала в лес. Они закричали разом, но их не услышали.

– Догоним, – ободрил товарища Рыжий. – Их лошади уже на пределе. Дастин будет вынужден сделать остановку.

Стоящий на обочине отряд встретил их радостным гулом, который немедленно смолк, когда наёмники увидели недостачу. Волошеку говорить не хотелось, Жирмята, как мог, рассказал товарищам о гибели Априкорна.

– Странный парень, – заметил он в заключение. – Сперва извёл бесценную вещицу, которую и не сравнить с гонораром наёмника. Теперь и вовсе собой пожертвовал. Ради чего? Ради грёбаного конвоя?

Волошек не желал думать, будто Априкорн погиб зря.

– Может, он на тех работал, кому пиво везём? – предположил он. – Может, это пиво силу даёт, и альмагардцы с его помощью надеются одолеть чернильников в этом, как его… в Донровском Ущелье… Вот он и пожертвовал собой ради дела.

– Тоже мне Астерикс с Обеликсом, – ухмыльнулся Андал. – Пиво волшебное придумали. В бабках всё дело, в лавэ… За золото кореш ваш сгинул.

Дастин свар не приветствовал, но и затаённую вражду не желал взращивать – прорвётся потом не ко времени, беды не оберёшься. Потому, почуяв срыв, счёл за лучшее отвернуться.

Волошек ударил без замаха. Андал рухнул и с минуту лежал неподвижно. А когда пошевелился, даже приятель его, Хельмут, не подал ему руки.

Наконец тот поднялся сам и, опустив глаза, вдруг сказал:

– Простите, братцы, не прав я… Занесло…

Не прошло и пяти минут, как Волошек уже пожалел, что не сумел сдержаться. Он отошёл от лагеря и присел на поваленное дерево. Комары набросились на него со всех сторон. Изнутри грызла совесть. Он не отбивался, ему было муторно. Ударить товарища, пусть и за дело, не лучший способ помянуть Априкорна… Гнев поутих, оставив Волошека копаться в запущенных комплексах.