Текст книги "Из смерти в жизнь… Всегда по одну сторону баррикад"

Прорыв из Тольятти

Такие выезды бывали регулярно. Как-то раз я выезжал в Ростов за человеком, которого надо было доставить в Санкт-Петербург.

В другой раз мне предложили командировку в Тольятти. Точнее, даже не предложили, а вызвали и сказали: «Через несколько часов быть готовым к выезду! Получай оружие, командировка на тебя выписана».

Со мной ехал ещё один наш сотрудник, Саша С. Задача была поставлена такая: сопроводить из Тольятти в Питер три спецавтомашины. Я не открою военной тайны, если скажу, что у некоторых наших машин повышенные характеристики. Это сделано для того, чтобы они не уступали иномаркам. Внешне это обычный автомобиль, а начинка у него специфическая. Внимание к себе такая машина не привлекает, но возможности у неё особенные. Для примера скажу, как мы ехали обратно на таких машинах. Идёт наша колонна из трёх машин, а впереди – «мерседес». Он идёт хорошо, километров сто сорок. И вдруг сзади колонна простых «семёрок» сигналит ему. И на форсаже обходит!

Задача осложнялась тем, что в те годы Тольятти и АвтоВАЗ полностью контролировались бандитскими группировками. Если с завода выезжала машина, то за неё взималась дань. Купил машину на заводе – плати. Это касалось абсолютно всех. Поэтому даже наши собственные милицейские машины приходилось вывозить с сопровождением. Я знаю, что и оптовики часто обращались за таким сопровождением. Вывозит оптовик партию машин. На выезде его останавливают: либо плати, либо отдавай несколько машин. При отказе машины уничтожали, сжигали, а людей избивали. Ситуация эта была хорошо известна всем.

Но вот что интересно! Наличие вооружённого милицейского сопровождения в Тольятти никакого впечатления абсолютно ни на кого не производило! Бандиты «камазом» преграждали дорогу, и прорываться даже милиционерам приходилось всё равно буквально с боем! Хотя и со стрельбой холостыми патронами.

Из-за сложной обстановки водителями в этой командировке тоже были сотрудники милиции. Для сопровождения был выделен СОБР, то есть мы с Сашей. Мы были вооружены автоматами, взрывпакетами. Пока ехали в Тольятти, оружие везли скрытно, а вот обратно сидели в машинах уже полностью экипированные.

Пока наши водители на заводе оформляли документы, мы пошли погулять по Тольятти. Обычный промышленный городок, ничего особенного. Вечером в гостинице решили, что будем уезжать в восемь утра.

У нас три новые, шикарные по тем временам, машины. Один недостаток – летняя резина. Был декабрь, но погода стояла слякотная, постоянно шёл дождь. Сами мы были одеты тоже очень легко. У меня даже сохранилась фотография, где мы стоим без шапок.

Выезжаем из города и видим, что дорогу нам, как это обычно и бывало в этих краях, перегораживают «камазом». Причём происходит это буквально на расстоянии трёхсот-четырёхсот метров от стационарного поста ГАИ! Гаишники, естественно, делают вид, что они ничего не видят. Мы останавливаемся, выходим из машины. Бандиты видят, что мы в камуфляже. Охранники, не охранники… Мы достаём автоматы. Но насадки-то на автоматах для стрельбы холостыми! Их издалека видно. Были у нас и рожки с боевыми патронами, и заряжены они были боевыми. И пистолеты с боевыми патронами были. Но это на самый крайний случай…

Пока нас вроде никто не атакует, просто устроили препятствие на дороге. Остановились от «камаза» мы метрах в пятидесяти. Видим: у «камаза» стоит какой-то бритый бандит, в руке – труба мобильного телефона. Провели короткое совещание. Решили, что на рывок пройти можно. План прорыва такой: подъезжаем к «камазу» медленно, потом внезапно бросаем взрывпакет – в одну сторону, взрывпакет – в другую сторону. Даём очередь холостыми над головами и прорываемся.

Так и получилось. Когда полетели взрывпакеты и затрещали очереди, бандиты поприседали. Мы за это время проскочили. Они какое-то время пытались нас преследовать, но быстро отстали.

Уходили мы на большой скорости. И когда мы от бандитов уже оторвались, произошла авария. Получилось, что опасность мы ожидали в одном месте, а она поджидала нас совершенно в другом.

Были попытки по нам стрелять или не нет – я точно не знаю. То ли в какой-то момент пули нам попали в колесо, то ли нас подвела летняя резина – это так и осталось тайной. На скорости сто двадцать километров ведущую машину развернуло и выбросило с трассы. Я думаю, что здесь сошлись все факторы: стресс, усталость, летняя резина и плохая дорога. Как раз пошёл снег. Может, было ещё и попадание в колесо…

Я был в этой первой машине. Последняя фраза водителя, которую я услышал, была: «Держись!!!». Я вижу, как у меня из рук вылетает автомат. Я его хватаю – и тут мы врезались в дерево. Мы, дурачки, ехали не пристёгнутыми… Но в моей ситуации это не сыграло бы особой роли, так как дерево мы обняли правым бортом машины. Где я и сидел. В меня вошла стойка и всё остальное…

Ранения я получил тяжёлые: были повреждены ключица, рука, бедро. Всё это с разрывами связок и потерей сознания. Когда я очнулся и открыл глаза, мне показалось, что я весь залит кровью! Но оказалось, что это меня обсыпало полопавшейся красной краской. Ребята меня пытаются вытащить, а у меня всё болит. Очень больно!.. Наконец выбрались. Мне повредило всю правую сторону. Но левая нога и левая рука остались рабочими, сам могу стоять.

Меня пересадили в другую машину и стали искать больницу. Спросили у проезжающей машины. Там говорят: «Вон там КП ГАИ!». Добрались до КП. Ощущение у меня были очень неприятные. Обезболивающих с собой никаких нет. На посту нам сказали, где больница. Едем туда. Я в сознании, терплю. Но боль дикая! Привозят меня в больницу, а она уже не работает. Дежурный врач посмотрел меня и говорит: «Рентген надо делать. Видно, что повреждения есть. Но какие? Вижу – у вас ключица повреждена, вижу ушиб бедра. Сломана ключица или не сломана – надо на рентгене смотреть». (Ключица, слава Богу, оказалось не сломана. Был только сильный ушиб.)

Наши врачу говорят: «Ну вы хоть что-то сделайте!» Он говорит: «А что?». Наши: «Может, гипс наложить?». Он: «Зачем?». – «Тогда обезболивающее вколите!». – «Ой, что вы, что вы! У нас обезболивающих и в помине нет». – «Что-то же вы должны сделать! Мы привезли к вам раненого человека. Офицер милиции пострадал в ДТП, надо же как-то ему помочь!». Мы тогда на дежурного врача очень сильно разозлились. И ещё нас убил его вопрос:

«А полис страховой у вас где?». Я отвечаю:

«У меня нет полиса, я же офицер МВД». Он говорит: «Ну, родной мой, тогда собственно всё! Приём закончен». Тут мои товарищи сказали ему на ухо что-то такое, что он всё-таки стал на мне очень осторожно расстёгивать куртку. Потом очень аккуратно берёт мою руку и двумя пуговицами её пристегивает, фиксирует. На этом его медицинская помощь закончилась… На врача сельского я особой обиды не держу. Наверное, он действительно не мог что-то существенное сделать. Это же всё-таки была простая деревенская больница. Это когда меня привезли в Питер, то здесь уже серьёзно оперировали, сшивали. Закатали в особый панцирь, в котором я долго-долго ходил.

Вот ещё что интересно – наша спецмашина осталась на ходу! Её надо было только куда-то отвезти в сервис, где её смогли бы растянуть. Мои товарищи врача спрашивают: «А можно его хотя бы у вас на одну ночь оставить, пока мы будем заниматься машиной? Пусть, пока мы ездим, парень у вас полежит». – «А полис, говорите, у вас где? А, вспомнил – нет. Ладно, я, как дежурный врач, возьму на себя ответственность. Но только на один день!».

Машину подремонтировали. С двигателем вообще ничего не случилось. Корпус растянули, перебрали подвеску. А разбитые окна затянули полиэтиленом и залепили скотчем. И битая машина своим ходом благополучно дошла до Питера!

По дороге мы заезжали переночевать в тверской СОБР. Помню, что их доктор что-то мне сделал. Состояние у меня было плавающее. Но почему-то запомнилось, как мы вышли из машины и сфотографировались.

Ехали мы со скоростью километров шестьдесят. Быстрее было нельзя, потому что малейшее потряхивание вызывало у меня страшную боль! Всего от места аварии до Питера мы проехали тысяча шестьсот километров.

И вот ещё что интересно: совсем недавно в Дагестане я встречаю человека из тверского СОБРа. У них в отряде все были совсем молодые ребята. Я спросил их, помнит ли кто-то девяносто пятый год. Они сказали, что может помнить только их командир, подполковник. У него что-то случилось с желудком, его накануне отправили на родину. Через некоторое время подполковник вернулся. Поздоровались, переговорили. Он мне говорит: «Мои сказали, что ты как-то в Тверь заезжал?». – «Да, было дело». Рассказываю ему про разбитую машину. Вдруг он достает фотографию и говорит: «Это ты? А вот это – я!».

После этой аварии я долго лечился. Это был уже 1996-й. Подошла очередь. Мою группу отправили в Чечню. А я – на больничном. Я очень сильно переживал, что остался. Тем более что командировка 1996 года для наших парней оказалась очень тяжёлая…

Перед самым отъездом в Тольятти со мной произошла смешная история. Когда мне сказали, что у меня есть два-три часа времени, говорю: «Можно съездить домой?». Мне отвечают: «Только бегом!». Я позвонил своему приятелю: «Можешь меня быстро добросить до дома? Мне надо взять зубную щетку, трусы, носки – и потом пулей на вокзал!». Автомат, патроны, взрывпакеты и бронежилет я уже получил, у меня ими была полная сумка набита. Ехал я в поезде по гражданке, поэтому форму я тоже в сумку положил.

Мы с приятелем поехали ко мне домой.

И тут дорогу нам перебегает бабушка! Скорость была небольшая. Но когда приятель ударил по тормозам, машину потащило. Он в последний момент успел рулём крутануть, в результате бабушка осталась жива, но припаркованный у обочины новый «форд мондео» остался без бампера! Мой товарищ в шоке: его машина вдребезги, «форд» повреждён. И он вроде как виноват…

Бабушка в общем и целом отделалась лёгким испугом. Но немного её машиной всё-таки зацепило. Сидит, за голову держится. Я ей: «Бабушка, как вы?». Она: «Да пошли вы все! Я домой пошла». Я: «Да нет уж, теперь давайте дождёмся милицию». Смотрю – напротив какой-то офис. Думаю: забегу туда, попрошу помощи. Забегаю внутрь: «Ребята, так и так, надо помочь. ДТП с пострадавшим. Мне нужен телефон, чтобы милицию и «скорую» вызвать». Они дают мне телефон. Один выглядывает в окно и вдруг начинает издавать дикие вопли! Это оказался его «форд».

Так получилось, что влетел я в офис одного из крупных автодилеров. И сейчас это достаточно крупный дилер. А в то время дилеров было мало. Это был один из самых крупных в Питере. Естественно, держали его бандиты.

И ещё этот дилер снабжал ГУВД автомобилями «форд». Благодаря такому сотрудничеству в городе они чувствовали себя просто прекрасно! На всех собственных машинах у них были главковские номера серии МММ. С этими номерами они везде были свои. Ни один гаишник не имел права их остановить. Поэтому представляться перед ними сотрудником милиции было бессмысленно.

Люди из офиса с дикими криками набросились на моего приятеля: «Ну, ты попал!!! Продавай квартиру!». Было ясно, что оставлять приятеля на растерзание бандитам ну никак нельзя! Я открываю сумку, достаю автомат: «Нет, ребята… Ничего он продавать не будет. Будем разбираться по закону, через ГИБДД. И ещё: я сейчас уезжаю, приеду через неделю. Вот тогда и разберёмся». На автомат бандиты отреагировали очень хорошо: «Брат, вопросов нет! Будем разбираться через неделю. Мы же люди с понятиями!». Тут как раз за мной приехала другая машина и отвезла меня на вокзал.

А через неделю я приехал в офис автодилера весь перебинтованный! Они: «Опа!..». Видят: уехал человек с автоматом, приехал – рука на перевязи, хромает. В реальной переделке, значит, побывал. Ещё и выжил… Должно быть, серьёзный и уважаемый человек. Поэтому разошлись с ними мы очень хорошо. Они нам с приятелем говорят: «Мы же вообще ни в чём не виноваты! Машина-то стояла. Но квартиру продавать, конечно, не надо. Загоняете машину на фирменную станцию и просто оплачивайте ремонт». Это было по-честному. Товарищу с деньгами на ремонт мы помогли. Так что закончилась эта история вполне благополучно.

Травмы я лечил достаточно долго, однако в конце концов руку полностью восстановил. На рентгеновских снимках, конечно, видно, что с рукой что-то было. Но последствий той травмы я сейчас не ощущаю. А ведь меня могли и комиссовать! Тогда это в мои планы абсолютно не входило. Это после сорока лет уже начинаешь думать: зря я тогда ту справку не взял, зря эту справку не взял…

Хасавюртовский мир

В 1996 году наступил так называемый «хасавюртовский» мир. В дагестанском Хасавюрте были подписаны мирные соглашения. Мы с чеченцами замирились и вроде бы даже как-то их признали. Командировки в Чечню у нас прекратились. Сначала это было очень непривычно!

На тот момент боевых потерь в СОБРе не было. Но люди погибали в бытовых ситуациях, в основном в ДТП. Парни ведь все решительные, отчаянные. И стиль вождения – соответственный.

А вот наши омоновцы всё равно находились в Чечне на постоянной основе. Мы стояли рядом со ОМОНом и видели, что их бойцы продолжают ездить на Кавказ. Пусть не так часто, пусть не в таких количествах, пусть не на боевые задачи, но продолжают. Их рассказы о том, что в Чечне творится, не давали нам расслабиться. Омоновцы участвовали в совместном патрулировании с регулярными частями Ичкерии. Это патрулирование было и в 1996, и в 1997 годах. Боестолкновений у наших не было, но командировки это были всё равно экстремальные. Доверия к партнёрам по патрулированию – ноль. Поэтому постоянное ощущение тревоги.

Было понимание, что чеченская проблема до сих пор не разрешилась, а только на время законсервировалась. Вопрос и для нас полностью не закрылся. Сердцем чувствовали, что рано или поздно придётся идти туда по второму разу. Никто, правда, не знал, когда именно. Но что это обязательно произойдёт, понимали все.

Для СОБРа командировки в Чечню были полезны тем, что мы получили совершенно новый опыт. Тут же стали уделять больше времени подготовке и обучению, включая в неё новые элементы.

Вообще для СОБРа в целом 90-е годы прошлого века стали периодом существенного профессионального роста. Было создано несколько специализированных, именно собровских, учебных центров. Офицеров стали планово отправлять туда на учёбу.

Тогда ещё не было окружных управлений внутренних дел. Но СОБР был уже именно региональный. На базе нашего СОБРа был создан учебный центр, в который бойцы со всего Северо-Запада съезжались учиться. Причём практически все занятия проходили на полигоне. У нас было много замечательных инструкторов: Алексей Александрович Батуев, Василий Иванович Марсаков, Георгий Шаронов. Все они были самоучками.

В советское время ведь не было сложившейся системы специальной подготовки милиционеров. В основу методики обучения в основном ложились чей-то личный опыт и практика. Кто-то где-то что-то у кого-то подсмотрел, сам куда-то съездил и поучился. То есть обучали тому, кто чего лично знал и усвоил. Сейчас, конечно, ситуация в этом плане изменилась.

Такая система обучения на основе личного опыта имеет право на существование. В Белоруссии есть милицейский спецназ «Алмаз».

У них практически ничего не документируется. Все методики обучения личного состава существуют на уровне передачи опыта от старшего к младшему. За пределы отряда они не выносятся. На электронных носителях у них вообще не хранятся никакие методики. Такая информация не должна бесконтрольно распространяться.

В интернете сейчас можно без особого труда найти практически любую информацию по тактике и по способам ведения боя спецподразделений. Есть и тактика освобождения заложников, и даже личные данные офицеров с огромным количеством фотографий. Очень много выложено в интернете видеороликов. И это имеет свои негативные последствия. Несколько лет назад в интернете появились ролики с условным названием «Спецназ «Тайфун» на Украине». Ролики – стопроцентная липа. Но чтобы смастерить липу, фотографии надо было откуда-то взять! А взяли их именно из интернета. Туда они как-то попали, кто-то же их выкладывал…

Конечно, всю жизнь в маске не пробегаешь, особенно если начинаешь заниматься публичной деятельностью. Но надо осознавать (как в случае с роликом об Украине), всё может закончиться провокацией. Хорошо, что в тот раз всё закончилась пшиком. Но могло быть и совсем по-другому…

От бандитов – к террористам

Период с 1996 по 1999 годы стали для нас временем большой учебы. Была существенно скорректирована программа подготовки. Начались полевые выходы, выезды на полигон уже с учётом приобретённого практического опыта. Стало понятно, что СОБР может быть задействован не только в городских условиях как полицейский спецназ, но и в контртеррористических операциях. Ведь противником у нас в Чечне были уже не простые уголовники, а хорошо вооружённые и подготовленные террористы.

Мы стали активно изучать материалы по ведению контрпартизанских действий. На практике тактически отрабатывали элементы таких действий. В милиции это называется тактико-специальной подготовкой. Армейская подготовка – она тактическая в чистом виде. Но мы стали параллельно изучать и её.

Раньше армейская тактика для полицейских была вообще не актуальна. Ведь уголовный преступник, вооружённый автоматическим оружием, это событие огромного масштаба! Если такое происходило, то создавался оперативный штаб. Со всего субъекта федерации стягивались силы и средства, перекрывались дороги и целые области. Генералы лично руководили операцией. Получается так, что для поимки одного-двух вооружённых преступников было задействовано огромное количество людей.

В наши дни задержания вооружённых преступников стали обыденностью. Теперь оперативные штабы под каждую операцию не создаются, силы и средства не аккумулируются. Поэтому уровень подготовки тех, кто организовывает задержания и проводит их, должен быть очень высоким.

Мы стали много занимались фасадным альпинизмом. Если до этого времени вход в здание с крыши был чем-то из ряда вон выходящим (надо ведь на крышу подняться, как-то там закрепиться), то в результате тренировок люди этому научились. Это стало уже делом совершенно не экстремальным, а повседневным.

Если в квартире находятся только преступники, то скорость входа большого значения не имеет. Особенно, если внутри бандиты уже знают, что к ним идут. Здесь, наоборот, надо действовать очень медленно. Выверено, методично, последовательно зачищать площади. Это делается, чтобы не подставлять сотрудников, чтобы они всегда были защищены.

А вот если в квартире находятся заложники, то тогда надо войти очень быстро, чтобы заложники не пострадали. И ещё вход через окна стал актуален, когда приходилось брать нарколаборатории. В таких случаях важно, чтобы преступники не успели уничтожить улики. Наркотики ведь уничтожаются очень легко: просто спускаются в унитаз и смываются. Вот здесь как раз и требуются скорость и решительность. Преступники всё это знают. Двери в таких лабораториях усиленные, вокруг стоят системы видеонаблюдения. Поэтому остаётся только одно место – это окно. Здесь на помощь приходит тепловизор, с помощью которого мы видим, в каком именно помещении человек находится, чтобы определить, в какое окно нам лучше войти. Например, он химичит с наркотиками, а мы ждём, когда он от них отойдёт. И именно в этот момент – наш резкий вход!

Было интересно, когда наш сотрудник именно в такой ситуации входил в окно. Преступник, который занимался изготовлением наркотиков, как раз в этот момент заходил в комнату. Тут стекло окна разбивается – в комнату влетает человек! Потом с преступника брали показания, при каких обстоятельствах он был задержан. Он отвечает: «Я не знаю, при каких обстоятельствах я был задержан. Я вошёл в комнату. Вдруг стало темнеть. Темнеет, темнеет… А потом я потерял сознание.

А когда я очнулся, на мне уже были наручники». Это идеальное задержание, когда преступник даже не понял, что с ним произошло. В комнате стемнело, свет у него в голове выключился. А когда свет включился, то он уже в наручниках…

Уяснив себе значимость таких навыков, некоторые ребята стали заниматься и спортивным альпинизмом, и промышленным. А сейчас в СОБР приходит новые ребята. Многие из них уже имеют подготовку, в том числе и по фасадному альпинизму.

То же самое касается и подводной подготовки. В СОБРе даже есть штатные водолазы. Перед «Играми добрый воли» в 1994 году мы получили около десятка комплектов водолазного оборудования. Но это было не оборудование аквалангистов, а именно водолазов. Надо было проводить тренировочные погружения. Нам говорят: «Вам будет поставлена задача». Думаем: «А какая же нам может быть поставлена задача?».

В конце концов задачу нам поставили следующую: патрулирование акватории Финского залива. В пешем порядке с грузами, по дну.

А вооружены мы при этом должны были быть ножами!

Естественно, что тогда до практического выполнения дело не дошло. Но сейчас эта тема получила уже реальное развитие. Город ведь у нас морской. Есть объекты, где подход возможен только с воды. И на недавних учениях, где мы работали, ребята из СОБРа отрабатывали выход именно с воды.