Текст книги "Великолепная пятерка"

Боярыня Морозова: несанкционированное проникновение (2)

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь… – сказала Морозова, глядя, как на нее несется железная решетка главного въезда в «Славянку-2». Монгол не ответил, он в последний момент взял левее и резко ударил по тормозам, так что их машина замерла рядом со стоявшей возле ворот «Скорой помощью».

– Интересно, – пробормотала Морозова. Монгол отметил в уме положение видеокамер возле ворот, надел темные очки и вышел из машины, резко хлопнув дверью.

– Что здесь происходит? – громко спросил Монгол, держа руки в карманах куртки. На его голос обернулись трое – двое охранников и врач из «Скорой помощи». До этого они успели перекинуться парой слов, и на лице врача было написано недоумение пополам со злостью. – Что вы здесь делаете? Да, да, вы, – Монгол ткнул пальцем в белый халат, нагло игнорируя охрану. – Что вам нужно?

– Мне? – Врач тяжко вздохнул и покачал головой. – Вот это называется «Скорая помощь». Видите красный крест? Когда-нибудь раньше слышали про такую службу? Если я здесь стою, значит, мне нужно оказать медицинскую помощь больному человеку. Мы приехали по вызову, понимаете? А эти, – он кивнул в сторону охраны, – требуют от меня какой-то пропуск… Вы тут что, с ума все посходили?! Я уже битый час здесь торчу…

– Они все делают правильно, – сказал Монгол. – У нас на территории жилого комплекса имеется собственная медицинская служба. Которая сама приходит на помощь больным. Я думаю, они это делают быстрее вас. Я думаю, они уже оказали необходимую помощь. Так что можете разворачиваться и ехать по другим вызовам.

– Но…

– Разворачивайтесь, – жестко сказал Монгол, строго держась затылком к видеокамере. – Не заставляйте нас разворачивать вашу машину вручную. Здесь никому не нужны ваши услуги…

– Был звонок…

– Я все сказал.

– Черт! – Врач наградил Монгола таким взглядом, от которого тот непременно должен был рухнуть наземь с прожженной дырой в груди и скончаться в страшных муках. Однако Монгол выжил, врач пробормотал себе под нос что-то неприличное и вернулся к машине. Морозова, на которую ни охрана, ни врач внимания не обратили, не спеша записывала номер машины «Скорой помощи». Монгол, расправившись с медицинскими работниками, небрежно махнул охранникам рукой, попятился и юркнул в машину, чтобы через секунду нажать на газ и затем миновать открывшиеся ворота – быстро, молча и нагло, как и положено работнику спецслужбы. Вопрос – КАКОЙ именно спецслужбы, был здесь в данный момент излишним. Охране он во всяком случае в голову не пришел.

– Наглость – второе счастье, – приветствовала Морозова успех Монгола, и это прозвучало как объявление благодарности с занесением в личное дело. – Выезжать будем так же?

– Не знаю, – пожал плечами Монгол, на приличной скорости петляя между строениями. – Вот чего не знаю, того не знаю… Я придумал, как войти, ты думай, как выйти…

– Ладно, – согласилась Морозова.

Они проехали мимо дома, где жил Романов, завернули за угол и только здесь остановились – не слишком могучий отвлекающий маневр, но лучше, чем ничего.

– Есть ли смысл ждать ночи? – вслух задумалась Морозова. – Служба безопасности занялась пропажей Романова еще в пятницу вечером. Они его квартиру наверняка уже пропахали вдоль и поперек. Может, они даже никого там и не оставили.

– Ночью – безопаснее, – заметил Монгол, прекрасно зная, что Морозова все решит по-своему.

– Зато время потеряем, – решительно заявила Морозова и открыла дверцу машины. Монгол молча последовал за ней, наспех втискивая пальцы в кожаные перчатки и настороженно поглядывая по сторонам.

– Неплохо, – негромко разговаривала сама с собой Морозова, и Монгол сообразил, что замечания эти следуют по поводу жизненных условий скромного операциониста Романова. – Неплохо, совсем неплохо… Монолитная застройка, подземные гаражи, супермаркет, спортивный комплекс… Неплохо живут простые операционисты в «Рославе», очень даже неплохо. Мне, что ли, в операционистки пойти? Буду обслуживать юридических лиц и жить вот в таких вот хоромах.

Монгол ничего не сказал по поводу юридических лиц, но лишь заметил, когда они приблизились к дому Романова:

– Тут везде электронные замки…

– Хочешь сказать, хрен войдем?

– Кирсана нет на эти замки.

– А ты на что?

– Я могу взорвать что-нибудь.

– А если что-нибудь поизящнее?

Монгол пожал плечами:

– Как обычно.

– Только не здесь, – сказала Морозова и потащила Монгола в сторону въезда в гараж. – Не будем светиться…

Они пешком преодолели метров пятьдесят по уводившему вниз, под землю, съезду, потом остановились. Монгол быстро навинтил глушитель на ствол, отошел от стены на пару шагов и трижды выстрелил в протянутый к замку кабель. Белые искры с шипением вырвались наружу и тут же утихли. Монгол спустился к воротам и осторожно толкнул их носком ботинка.

– Добро пожаловать, мадам, – сказал Монгол и первым подлез под приподнявшийся металлический щит. Через несколько секунд и Морозова оказалась в подземном гараже.

– Грязно работаем, – недовольно проворчала она. – Наследили… Придется не идти, а бежать… Я серьезно, – подтолкнула она Монгола. – Пошли, пошли…

В лифте Монгол снял очки.

– Если грязно начали, – сказал он, глядя, как стремительно меняются цифры в квадратном окошечке под потолком кабины, – то надо и продолжать грязно. В смысле – быстро. Без лишних… Не отвлекаясь на разные там…

– Да, – кивнула Морозова. – Я тебя поняла. Просто берем человека и вышибаем из него информацию. Еще бы найти такого человека…

Ее опасения оказались пророческими. Никто за дверью романовской квартиры не отозвался на звонки, никто не пошевелился, никто не подал звука.

– Жена и дочь, – повторила Морозова слова Карабаса. – Куда они делись? Пошли погулять на ночь глядя? Или их пригласили на допрос в Службу безопасности? Долбить их на допросе имело смысл в пятницу вечером или в субботу, а сегодня что? Вечер вторника. Знаешь, Монгол, у меня нет разумной версии по поводу местонахождения семьи Романова.

– У меня тоже, – сказал Монгол. – Только давай дальше будем мыслить не в коридоре, а… Давай зайдем куда-нибудь.

– В романовской квартире тоже электронный замок. Постреляем?

– Нам ведь нужна не квартира, – напомнил Монгол. – Нам нужен человек, из которого можно вышибить информацию.

– Правильно, – согласилась Морозова и задумчиво посмотрела сначала вправо, а потом влево. Она приняла решение в долю секунды, потому что решение это было абсолютно произвольное, бездумное, легкое. Но эта доля секунды по произволу Морозовой решила судьбу нескольких людей – а Морозова этого даже не заметила. А заметила бы, не стала придавать особого значения. Она привыкла принимать такие решения. Она привыкла делать выбор.

– Сюда, – сказала Морозова и ткнула в сторону квартиры, расположенной справа от романовской. Монгол пожал плечами – ему тоже было абсолютно все равно, из кого вышибать информацию. Он нажал кнопку звонка, и когда из динамика домофона спросили: «Кто?», Монгол железобетонно выдал: «Служба безопасности – откройте». Человек за дверью не рискнул переспросить, не рискнул поинтересоваться, в чем дело. Морозова сделала вывод, что, во-первых, Службу безопасности здесь боялись и уважали; во-вторых, люди из СБ за последние пару дней приучили местных жителей к своим посещениям.

Это был мужчина лет сорока, одетый в синие спортивные штаны и тонкую шерстяную кофту, склонный к полноте и к девушкам значительно моложе себя. Как раз одна такая сидела на диване, одетая, в отличие от хозяина квартиры, совсем не по-домашнему: накрашенная, надушенная и завитая то ли для выхода в свет, то ли для обольщения немолодого холостяка с достатком выше среднего и с комфортабельной квартирой в жилом комплексе «Славянка-2». Появление Монгола и Морозовой, видимо, навело ее на запоздалую мысль о том, что лучше бы было этим вечером выйти в свет – в тот, что подальше от «Славянки-2».

– Ну, я пойду, – сказала она и поднялась было с дивана.

– Посидите, – велел Монгол.

– Да, Лина, это ведь ненадолго, – по-своему понял ситуацию мужчина. Он неправильно ее понял. – Посиди, подожди, пока мы…

– Документы, пожалуйста, – сказала Морозова. Мужчина удивился, но послушно сбегал за паспортом и за служебным удостоверением.

Морозова быстро пролистала страницы – прописка, семейное положение… Действительно, холост. Ни жены, ни детей. Тем лучше.

– Один здесь живете?

– Да… А что?

– Вы, девушка, – кто, зачем, откуда?

– Что значит: «зачем»? – Девушка полыхнула в сторону Морозовой ярко-голубыми глазами. Наверное, решила убить взглядом нелепую женщину в мужской куртке, так некстати прервавшую наметившийся интим. Убить взглядом. Черный юмор, который могла оценить только Морозова, потому что она – знала. Девушка – нет.

– Вот, у меня пропуск есть… – Девушка щелкнула замочком миниатюрной, будто кукольной сумочки, извлекла карточку. Морозова взяла ее из тонких ухоженных пальцев, а девушка даже не поняла, куда делся пропуск. Две эти женщины существовали в разных скоростных режимах, да и в разных мирах. Девушка на диване считала своим призванием обволакивать красотой и завлекать мужчин туда, куда они в здравом уме ни за что бы не сунулись. У Морозовой было совершенно иное призвание.

– Давайте пройдем в другую комнату, – предложила Морозова мужчине. – Нужно задать вам несколько вопросов.

– Да, да, конечно…

– По поводу вашего соседа…

– Конечно, конечно…

– Вас уже допрашивали по этому поводу, – Морозова не то спрашивала, не то утверждала. Мужчина не посмел трактовать фразу как проявление неосведомленности Морозовой, он трактовал ее как проверку его собственной лояльности – признает или не признает случившийся факт.

– Да, – сказал мужчина. – Ко мне приходили ваши коллеги…

Морозова закрыла дверь в комнату, отделив себя и хозяина квартиры от Монгола и сексапильной девицы на диване.

Минут через шесть-семь она вышла из комнаты – одна, тщательно прикрыв за собой дверь, словно стремясь соблюсти покой внезапно сморенного сном хозяина квартиры.

– А Миша? – Снова эти ярко-голубые зрачки с дивана.

– Он пишет письменные показания, – ответила Морозова и посмотрела на Монгола. – А у вас тут что?

– Девушка интересуется работниками Службы безопасности, – сообщил ей Монгол. – Девушка интересуется, выдают ли нам оружие. Я сказал, что выдают. Девушка еще интересовалась, приходилось ли мне стрелять.

– Конечно, ему приходилось стрелять, – сказала Морозова, глядя мимо девушки, которая смущенно ерзала на диване, не предполагая, видимо, что ее наивные вопросы будут немедленно рассекречены.

– Она спрашивала, не приходилось ли мне убивать, – продолжил невозмутимый Монгол.

– И что ты сказал?

– Правду, – ответил Монгол. – Я сказал: нет.

Морозова медленно качнула головой, будто одобряя его ответ. Монгол, подчиняясь этому кивку, сделал быстрое, годами отработанное движение рукой сверху вниз, и этот почти беззвучный жест положил предел наивным вопросам девушки с ярко-голубыми глазами. Они закрылись.

И потом еще несколько секунд стояла абсолютная тишина, в которой, казалось, можно было различить шелест, с которым рассыпались по подушке дивана волосы упавшей девушки.

А затем ушей Монгола и Морозовой достиг звук почти столь же невесомый и нереальный – оттуда, из-за стены. Но не оттуда, где, повалившись щекой на стол, лежал оглушенный Морозовой хозяин квартиры, а из коридора.

Кто-то только что вошел в квартиру, где еще недавно жил человек по фамилии Романов.

Борис Романов: час Х (2)

Все когда-нибудь кончается. Кончаются месяцы ожидания. Кончается тайная кипучая деятельность с выездами в Рязань. Кончается страх, точнее, кончается страх одного вида и начинается страх вида другого, сам же страх не уходит никуда и никогда, потому что именно страх – преданный и верный друг человека. Раньше Борис боялся попасть под подозрение, теперь же… Теперь он сбрасывал маску. Теперь он становился честным беглецом, который не скрывает своих планов – послать подальше корпорацию «Рослав» и сбежать от нее куда подальше. Но не только.

Борис не хотел этого делать. Изначально у него не было такой мысли. Просто услуги засекреченных специалистов по исчезновению стоили куда как дорого. Фактически Бориса вынудили пойти на это – пойти на кражу. И украсть он собирался не только себя.

С какого-то момента Борис перестал смотреть на часы в углу монитора, потому что все его тело превратилось в большие живые часы, толчками пульса отсчитывающие секунды и минуты.

В одиннадцать Борис начал проводить двести сорок пять тысяч долларов по сложной цепочке межбанковских каналов.

В одиннадцать сорок был сделан сравнительно легкий переброс семнадцати тысяч, и Борис поежился – слишком уж мизерная была сумма, такая не покрыла бы его расходов. Слава богу, что семнадцать тысяч прошли именно сейчас, а не позже.

В одиннадцать пятьдесят Борис посмотрел на следующую строчку в списке, который выдал ему сегодня утром Дарчиев.

Триста сорок одна тысяча восемьдесят два доллара. Некоторое время Борис молча смотрел на эту строчку, потом взгляд уперся в часы – до обеденного перерыва оставалось всего ничего. Пора было красть.

Борис сглотнул слюну, на всякий случай обернулся – как будто кто-то мог незаметно подкрасться к нему со спины – и отбарабанил на клавиатуре номер банковского счета, открытого на его, Бориса, новое имя в славном городе Прага. Компьютер попросил подтвердить правильность впечатанного счета. Борис нетерпеливо щелкнул клавишей. Компьютер, словно не доверяя Борису, поинтересовался, завершать ли операцию по переводу денег.

– Да, да, – сквозь зубы процедил Борис, клацая мышью. И деньги ушли в Прагу. Хотя ждали их в Швейцарии. Что ж, в принципе это недалеко друг от друга. Борис быстро стер все следы проведенных переводов, потом взял стоявшую на столе рядышком чашку с кофе, поднял ее, поднес к вентиляционной решетке компьютера, аккуратно наклонил чашку и проследил, как несколько черных капель нырнули в электронные дебри. Сначала ничего не изменилось, и Борис поспешно повторил операцию – тут раздалось тихое шипение, из решетки потянулся дымок, а на мониторе возник предупреждающий знак. Борис тут же выключил машину, отпер замок и выскочил в коридор. Дверь у Дарчиева была открыта, и начальник слегка удивленно уставился на Бориса:

– Так спешишь на обед?

– У меня там машина… – обеспокоенно потирая руки, проговорил Борис.

– Что – машина?

– Накрылась. Паленым пахнет, дым какой-то…

– Черт, – Дарчиев стал набирать номер технической службы. – Как это у тебя не вовремя… Ты успел закончить список?

– Не совсем…

– В Швейцарию отправил? Главное, чтобы в Швейцарию деньги ушли, остальное подождет.

– В Швейцарию? – автоматически переспросил Борис. В воздухе запахло не только паленым. В воздухе запахло ошибкой. Наверное, стоило ему придушить жадность, схватить те жалкие семнадцать штук – и тем ограничиться. Если швейцарский перевод важнее, чем остальные, то и внимания к нему будет больше. А это значит, что быстрее обнаружится, что деньги до адресата не дошли. Может быть, это выяснится уже к концу дня. Может быть, это выяснится уже через пару часов.

– Так отправил или нет? – Дарчиев держал в руке телефонную трубку, и могло показаться, что вопрос, который он задавал Борису, – второстепенный. Но это было не так.

– Отправил, – медленно произнес Борис, прикидывая – сколько часов у него осталось. Если бы не нужно было воровать деньги, у него были бы целые сутки – до вечера субботы, пока встревоженные гости не начнут ломиться в запертую дверь его квартиры. По-настоящему его хватились бы только в понедельник, а к этому времени он бы уже забрал деньги из Праги и грелся на парагвайских пляжах, забив на работу, «Рослав», Дарчиева, банковские переводы и все, связанное с прежней жизнью.

Теперь же у него не было двух дней. Он вообще не знал, сколько времени у него имеется в запасе. Все зависело от бдительности получателей денег в Цюрихе.

– Отправил? Ну и хорошо, – проговорил с деланым равнодушием Дарчиев и стал подгонять техников посредством телефонной трубки. – Сейчас они притащатся… – сообщил он пару минут спустя. – Ты иди пока пообедай.

– Ага, – сказал Борис. – Кстати, Владимир Ашотович, жду вас к себе в субботу вечером…

– Это по какому поводу? – заинтересовался Дарчиев.

– День рождения.

– Точно! – треснул себя по лбу начальник. – Как это я запамятовал… Вот уж – старость не радость…

Он еще некоторое время благодарил Бориса за приглашение и уверял, что обязательно придет и что они отметят это славное событие как полагается… Борис едва вытерпел эти долгие минуты, потом в десятый раз кивнул, подхватил кейс и шагнул к двери.

– Чуть не забыл, – вдруг перестал радоваться по случаю грядущего дня рождения Дарчиев, – вот уж, действительно, память… Звонили из Службы безопасности…

Борис вздрогнул.

– Просили тебя зайти.

– Когда? – спросил он, зная, что сейчас, несмотря ни на какие звонки, пойдет к выходу, и остановит его разве что пуля в лоб.

– После обеда. Все равно здесь тебе делать будет нечего, техники еще не закончат копаться. Ты сходи, Боря, сходи. Не буди лихо, пока оно тихо, – посоветовал Дарчиев.

– Конечно, – сказал Борис и вышел из отдела, чтобы больше никогда сюда не вернуться.

Боярыня Морозова: допустимая самооборона

Они стояли, застыв словно две статуи – не двигаясь и пытаясь не дышать, чтобы было слышно все происходящее за стенами.

– Он вернулся? – прошептала Морозова.

– И не один, – прокомментировал Монгол новый звук.

– С женой и дочерью? – не слишком уверенно предложила свою версию Морозова.

– С бабушкой и дедушкой?

– Четверо, – согласилась Морозова, но все это было еще не страшно. Проблемы начались, когда Монгол вдруг приложил палец к губам и показал стволом пистолета на дверь.

– В коридоре? Еще? – одними губами произнесла Морозова. Монгол кивнул. Больше Морозова вопросов не задавала, посколько это становилось занятием бессмысленным: одновременное появление с двух сторон примерно шести человек, пытающихся быть такими же тихими, как и Монгол с Морозовой, – это значило только одно. Охрана на въезде в «Славянку», расстрелянный кабель в гараже или что-то еще – неважно что – их выдало. Причем ответная реакция последовала на изумление быстро. Морозова готова даже была зауважать этих людей – но еще более серьезной была ее готовность порвать им всем глотки.

Монгол посмотрел Морозовой в глаза и убрал пистолет. При сложившихся обстоятельствах эта штука была бесполезной.

– И снова нам не хватает вертолета… – Морозова мечтательно посмотрела в окно, за которым высились соседние многоэтажные башни. – Почему бы Шефу не сыграть в доброго волшебника и…

– Стоп, – прошептал Монгол. – Они ушли.

– Не может быть.

– Они ушли туда, по коридору. Несколько человек вошло в романовскую квартиру и несколько прошло дальше. Там, кажется, выход на пожарную лестницу.

– Выходит, это не группа захвата? – озадаченно нахмурила брови Морозова.

– Нет, – сказал Монгол. – Судя по всему, они только что устроили засаду. Они настроились на ожидание.

– Но это глупо. Если они знают, что мы уже проникли в «Славянку» какое-то время назад, то… Стоп.

– Вот именно.

– Они НЕ ЗНАЮТ, что мы здесь? Тогда зачем они сажают здесь засаду? На Романова? Но прошло уже… А если не на Романова, то на кого-то постороннего, то есть на нас. Но с чего они взяли, будто кто-то посторонний в ближайшее время сунется в квартиру Романова… Нет, – сказала Морозова и, чтобы отрицание стало еще сильнее, покачала головой. – Нет, я не думаю.

– Может быть, у них сильно развита интуиция, – предположил Монгол. – Или так, или кто-то им подсказал про наш визит. Они не знают, что мы уже здесь, но они в курсе, что мы должны здесь нарисоваться. Это наводка, мадам.

– Ты будешь смеяться, – прошептала Морозова. – Но меня еще никогда так не подставляли…

– Когда-то надо начинать, – просто сказал Монгол и двинулся к двери, мягко ступая по ковру. Он заглянул в «глазок», увидел пустой коридор и осторожно взялся за дверную ручку.

– Мы просто выйдем и просто побежим, – сказал он, чуть повернув голову к Морозовой. – И побежим мы не в сторону пожарной лестницы. У нас хватит времени.

– Я хочу зайти в его квартиру, – вдруг сказала Морозова. – Хочу зайти и посмотреть. Какого черта мы сюда лезли, если даже не попали в его квартиру?

– Что я должен делать по этому поводу? – бесстрастно спросил Монгол.

– Как ты и планировал: выйти и бежать что есть сил. Только ты будешь делать это в одиночестве. Они рванут за тобой, я выйду отсюда и быстро осмотрю квартиру Романова.

– Бред сивой кобылы, – сказал Монгол.

– Ты назвал меня сивой кобылой? – удивилась Морозова.

– Я назвал твои слова бредом, – уточнил Монгол. – То есть мне придется не просто бежать, а бежать с шумом, грохотом и другими спецэффектами?

– Ты все схватываешь на лету, – кивнула ему Морозова.

– Где мы потом встретимся?

– В кабинете у Шефа, завтра утром.

– Отлично, – сказал Монгол, дважды резко пнул дверь ногой, потом выскочил в коридор и как бы нехотя, вялой трусцой припустил по коридору, потом остановился, удивленно посмотрел через плечо назад…

Тишина была разорвана в один миг громкими криками и топотом множества ног в крепких ботинках, дверь романовской квартиры захлопала, словно ее мотало туда-сюда сильными порывами ветра…

Морозова выждала ровно тридцать секунд, а потом вышла в коридор. Одновременно он вышел из романовской квартиры. Он – рослый парень в униформе рославской СБ. На бедрах у него был широкий ремень, а на ремне – кобура. Однако в руке он держал не пистолет, а рацию. Это его и погубило. Это – а также резкий быстрый удар ногой в солнечное сплетение. Потом был еще удар локтем в лицо и сцепленными ладонями – в висок. Парень уже сидел на полу, широко раскинув ноги и свесив голову на грудь, когда Морозова ухватила его под мышки и отчаянным рывком втащила в квартиру Романова. Затем она подобрала с пола рацию, включила ее на прослушивание и под аккомпанемент невнятных выкриков из динамика лихорадочно оглядела квартиру совершенно незнакомого ей человека, из-за которого… Из-за которого только что пострадали два человека, третий был без сознания, и бог весть, что там сейчас творил Монгол – или бог знает, что творили с ним. Странно все это было.

Первым делом Морозова схватила фотоальбом, вытащила несколько семейных снимков и несколько снимков, видимо относившихся к работе главы семьи: какие-то мужчины за столом, на фоне машин, на природе…

Что еще? Что еще можно успеть? Морозова металась по комнатам, скользя взглядом по стенам, мебели – взгляд именно скользил, ни на чем не задерживаясь, потому что все было слишком стандартно, слишком обыденно. Ничего из ряда вон выходящего, ничего, что бы как-то объясняло продолжающийся с пятницы кавардак внутри «Рослава»…

Морозова влетела в следующую комнату – спальня. Почему-то на полу лежал опрокинутый стул. Морозова осторожно покосилась на него, будто стул мог вскочить и наброситься на нее сзади – стул Морозовой не понравился. Боковым зрением она заметила приоткрытую дверцу платяного шкафа. Морозова раскрыла его настежь – вешалки с одеждой. Несколько пустых вешалок, но это в том конце шкафа, где женская одежда.

Дальше, дальше… Один ящик в другом шкафу не до конца задвинут… Морозова заглянула – женское белье. На всякий случай ладонь скользнула в самый низ, прошлась по дну ящика – нет, никаких секретов. Да и если они были – СБ «Рослава» наверняка о них позаботилась. Поэтому Морозова не полезла в холодильник, не полезла под кровать… Вот только опрокинутый стул не давал ей покоя.

Она выскочила из спальни и в два прыжка оказалась в дверях детской комнаты. Что здесь? Мягкие игрушки, письменный стол, маленький магнитофон, плакаты… Прямо под плакатом группы «Руки вверх» – на глянцевом листе большеглазая японская мультяшка в неприлично короткой юбочке держала в руках флажок с надписью: «Расписание уроков». От руки было дописано: «Олеси Романовой». Морозова почему-то сразу посмотрела на квадратик под заглавием «пятница». И затем содрала со стены расписание уроков романовской дочери – еще один бесполезный трофей.

И уже на пути к выходу Морозова замерла, дернулась назад, к телефонному аппарату на тумбочке, сняла трубку, и на дисплее высветился номер последнего исходящего звонка. Его было очень легко запомнить.

Внезапно рация разразилась на удивление отчетливым матом, и это словно подхлестнуло Морозову – она выскочила из квартиры, пронеслась два этажа по пожарной лестнице, сбросила темп, восстановила дыхание и неспешно подошла к лифту. После чего абсолютно спокойно спустилась вниз. Где и столкнулась нос к носу с вооруженным охранником.

– Что вы здесь делаете?

Этот вопрос не был для Морозовой неожиданностью. Она протянула охраннику пропуск, выписанный на имя той голубоглазой девушки, которой так безжалостно испортили вечер, и Морозова затруднилась бы точно сказать, кто в этом виноват – Монгол, Романов, она сама или же, например, господин Лавровский.

– Были в гостях, – сам сообразил охранник, и Морозова не стала его в этом разубеждать.

– Через две недели пропуск нужно будет обновить, – сказал охранник, изучив печати. – Иначе вас не пропустят… Держите.

– Спасибо, – сказала Морозова. Если бы охранник сосредоточил свое внимание не на печатях, а на фотографии, то он мог бы спросить, почему у Морозовой другой цвет волос, нежели на снимке. Морозова могла бы ответить, что фотографировалась для пропуска крашеной. А если бы охранник спросил, почему Морозова не похожа на сфотографированную девушку, ей пришлось бы его убить. Или покалечить.

Но охранник ничего такого не спросил, вернул Морозовой пропуск и убежал – наверное, ловить Монгола.

Морозова вышла из дома на улицу и размеренным шагом двинулась по освещенной аллее к выходу. Больше никто ее не останавливал, больше никто ей не задавал никаких вопросов, и оставался лишь тот вопрос, который задавала себе сама Морозова:

– Ну и что теперь делать со всей той кучей барахла, которую утащила из квартиры Романова?