Текст книги "Игра в детектив"

– Куда? – спросил Паша у Володи.

– На два этажа ниже, – ответил за него Балабанов. – Каюта восемьсот тринадцать.

А Загребаев продолжал оскорблено сопеть до тех пор, пока двери лифта не раскрылись и все трое не отправились на два этажа ниже. К этому времени теплоход «Россия» буквально вплотную подошел к порту Пирей и большинство пассажиров уже зевали на всех открытых палубах в ожидании сложной процедуры буксировки в порт и последующей швартовки у причала. Но нашим героям этот процесс был неинтересен. Пока пассажиры толпились наверху и коридоры нижних палуб пустовали, Паша с Балабановым отбуксировали Загребаева в каюту Романа Джанка и пришвартовали его на стуле. Оба детектива встали по бокам и все трое, таким образом, оказались напротив кровати с телом бармена, замершим в предсмертной судороге. Правая рука его свешивалась с кровати, рукав рубашки на ней был закатан выше локтя и обнажал следы уколов, а на полу валялся использованный шприц и резиновый жгут.

– Ну и что дальше? – недовольно поинтересовался Загребаев

– Я могу перейти на «ты»? – вместо ответа спросил Паша.

Володя равнодушно пожал плечами.

– Значит, дальше, Володя, ты должен рассказать нам, зачем приходил сюда. Это очень важно.

– Да ради бога. Я…

– Только не темни, Вова, – перебил Балабанов. – Я тебя хорошо знаю. Не надо говорить, что вы с Романом друзья детства, и ты заходишь к нему каждый день.

– И на наркомана ты тоже не похож, – добавил Паша. – Так что даже не начинай выдумывать историю о том, как ты хотел купить у него наркотики.

– Случайно ты тоже не мог здесь оказаться, – снова подхватил Балабанов. – Отговорки вроде «проходил мимо и увидел, что дверь приоткрыта» мы не принимаем.

– И даже не пытайся нам признаваться, – закончил Паша, – что ты хотел обчистить каюту Романа. Ты знал, чем он занимается и никогда бы не пошел на такое.

Загребаев смотрел некоторое время то на одного, то на другого, а потом усмехнулся.

– Может быть, вы сами мне объясните, что я тут делал?

– Что ты тут делал и так понятно. Ты увидел, что бармен мертв и испугался. А вот испугаться ты мог только по двум причинам. Либо ты каким-то образом причастен к его смерти…

Володя резко взглянул на Исаева, собираясь немедленно выразить свое возмущение каким-нибудь убедительным способом, но Паша уже продолжал:

– …но мы готовы поверить, что никакого отношения ты к этому не имеешь. Тогда остается только одна причина, которая могла бы заставить тебя испугаться.

Короткая пауза.

Восхищенный дедуктивными навыками своего коллеги, Балабанов во все глаза и уши ждал окончания речи.

– Тебя зачем-то попросили прийти в эту каюту, – закончил Паша. – Ты не ждал никакого подвоха, а теперь боишься, что тебя подставили. Вот и расскажи нам, Володя, кто попросил тебя прийти сюда и зачем.

– Да не то, чтобы меня подставили, – медленно проговорил Загребаев, – я, честно говоря, знал, что с Романом плохо. Просто я действительно не имею никакого отношения к его смерти и не хочу, чтобы меня впутывали в это.

– Так что ты тут делал?

– Меня попросили забрать отсюда весь его товар. Сказали, что это полтора килограмма, немного, но оставлять не надо. Ну, я и…

– Попросили, значит?

– Попросили. Но для меня это был приказ, потому что отказать этому человеку я не могу.

– И что это за человек?

Загребаев вздохнул.

– Сами, что ли, не понимаете?

– Вова, не крути!

– А чего тут крутить-то? – Загребаев снова вздохнул и чуть помедлил. – Тугаринский, кто же еще. Без него тут вообще ничего не происходит.

– Я так и знал! – совершенно расстроено произнес Балабанов.

– Да, – сказал Паша. – Хорошо, что этого не слышал капитан Овсянник.

5. Мы идем искать
(СРЕДИЗЕМНОЕ МОРЕ)

Следующий день начался со стоянки «России» в порту Пирей и по этому случаю ранним утром корабль покинули две группы отдыхающих. Одна, довольно многочисленная и шумная, была разодета в шорты и вооружена фотоаппаратами. С благодушным спокойствием эта группа отправилась автобусами в Афины, где их ждала встреча с комплексом Акрополя, храмом Зевса Олимпийского и церквами времен Византийской империи.

Но таким достойным образом коротали время стоянки далеко не все пассажиры теплохода. Увы, приходится признать, что есть у нас еще отдельные граждане, которым до лампочки этот самый комплекс Акрополя. А интересен им исключительно местный товар мелким оптом. Прошли те времена, когда Россия славилась своими соболями – теперь солнечная Греция одевает далекую северную страну в норку, лису или опоссума. Перед мысленным взором невольно возникает черноволосый потомок Геракла и Гомера, который ловко на лету бьет белку в глаз или расставляет капканы на лис посреди мрамора Парфенона. А потомки Чапая и Гагарина, быстро прознав о небывалом изобилии зверья в горах Эллады, проводят дни своего отдыха в круизах. В день прихода лайнеров в порт Пирей цены на пушнину подскакивают вдвое – гордые сыны Греции считают недостойным одевать славянских братьев в дешевые вещи. Но сметливые братья-славяне все равно умудряются сбыть мохнатый товар с максимальной для себя выгодой, иногда уже в Порт-Саиде, где хитрые арабы приобретают его для каких-то своих неведомых целей. Одним словом, русские круизы уже давно внесли свежую струю в средиземноморскую торговлю, демонстрируя тем самым некоторое превосходство перед другими народами Европы. Там, где немец копит пять лет на круиз и бессмысленно потеет в шезлонге, наш соотечественник оказывается еще и в выгоде.

Составив вторую группу пассажиров – поменьше числом, но такую же шумную – эти граждане тоже покинули теплоход ранним утром. Ну, а кроме того, некоторые пассажиры остались на борту лайнера и вообще никуда не отправились. Одни – по причине полного отсутствия каких-либо интересов, а другие оттого, что просто не хотели никуда отправляться. Где-то между ними оказались и наши герои.

Все это время они провели размеренно и лениво, без особого энтузиазма находя себе занятия. Лена отправилась в «Толстой галерею», посмотреть, что там в продаже. Полина, Альберт Сергеевич, Вика и Костя решили было развлечься сетом-другим в теннис на спортивной площадке верхней палубы, но игра не клеилась с самого начала. Девушки играли плохо, Костя откровенно скучал, а в довершении всего к ним через полчаса попытался присоединиться Федосюк и окончательно разбил игру: Полина наотрез отказалась с ним играть и ушла загорать к бассейну. Остальные же стали напоминать группу алкашей, распивающих одеколон – противно до судорог, а что делать? Не бросать же. Очень может быть, что отвратительное настроение объяснялось некоторой подавленностью, охватившей всю компанию после странного убийства Щукина, но доподлинно это не известно. Об убийстве никто из них не вспоминал. Лишь Альберт Сергеевич, закончив неудачную теннисную партию, набил свою трубку и отправился бороздить в одиночестве прогулочную палубу. В белых шортах и белой футболке он задумчиво бродил у бортика и пускал сизые облачка в ярко-синее небо, но о чем он при этом думал – тоже осталось тайной.

Тугаринский с Гариком полдня просидели в пабе «Балалайка». Чисто русское название этого заведения категорически не имело никакого отношения к английскому слову «паб» и ирландскому разливному пиву, которое было там в наличии круглые сутки, но разве это так уж важно? Ради такого пива можно было простить любые оплошности в названии. Темный «Гиннес», «Килкенни», «Харп». Одним словом, праздник души. К пиву заказать здесь можно было все, что угодно, но Боря и Гарик ограничились чипсами. Плевать они хотели на какой-нибудь там эскалоп из индейки. А вот разговаривать могли о чем угодно. Даже о недавнем убийстве. И скорее всего, разговаривали они как раз об этом. Но подслушать их было некому.

А что же начавшееся следствие, спросите вы?

Совершенно справедливый интерес. Тем более, что в этот день и Паша Исаев, и Балабанов получили самую неожиданную поддержку. Но обо всем по порядку.

Утром Паша обнаружил Балабанова в скромном баре «Вернисаж». Детектив лениво завтракал, задумчиво пережевывая бутерброды с копченой колбасой и запивая их остывшим кофе. Исаев приветственно кивнул ему, заказал то же самое и подсел за его столик.

– Как настроение?

Балабанов изобразил на лице некоторое подобие улыбки.

– Не выспался что ли? Нельзя так упорно работать, Витя, могут начаться галлюцинации.

– Зато, у тебя, я смотрю, хорошее настроение.

– А оно у меня всегда хорошее.

– Да ну?

Подошел официант и шлепнул перед Исаевым тарелку с бутербродами и чашку кофе.

– Нет, серьезно… – Паша откусил от бутерброда. – У нас с тобой работа нервная и можно запросто сорваться. Единственное средство защиты это спокойствие. Так что, моим настроением, видимо, управляет инстинкт самосохранения.

– Да, – согласился Балабанов, – это тебе повезло… И что, сейчас этому в школе милиции учат?

– Нет, это только у меня так.

– Угу. А вообще как?

– В смысле?

– Ну, кроме хорошего настроения, для работы нужны еще и условия. Оклад там, средства транспорта…

Паша усмехнулся.

– У нас тут одному майору как-то вопрос задали, мол, неужели такого оклада хватает? На что вы живете-то? Так он знаешь, что ответил?

– Что?

– Халтурю, говорит. Понимаешь? Вот так и живем. Поборемся немного с преступностью, а потом где-нибудь немного подхалтурим.

Паша допил кофе. Его активность явно взбодрила Балабанова. Виктор Андреевич даже быстрее зажевал свой последний бутерброд и в глазах его зажегся тусклый огонек вдохновения.

– Что посоветуешь, Паша, – спросил он. – Этот Тугаринский мне путает все карты. Хоть выкидывай его за борт.

– Хорошая идея. Но карты тебе не Тугаринский путает.

– А кто?

– Хочешь, чтобы я дал совет?

– Ну…

Паша чуть наклонился над столом и сдвинул в стороны чашки.

– Тогда доставай свой список подозреваемых.

Балабанов нехотя вытащил блокнот и раскрыл его на странице, где был сконструирован столбик со всеми участниками происшествия у бассейна.

– Так, – глянул Паша. – Ага. Меня ты уже вычеркнул. Очень хорошо. Давай продолжим.

– Но алиби…

– Забудь это слово навсегда! Забудь, если хочешь разобраться!

– Это еще почему?

– Потому что здесь произошло преступление, которое было задумано задолго до круиза и, возможно, задумано совершенно по другому. Неужели не понимаешь? Никакие алиби ничего не прояснят. Тебе что надо выяснить? Причины преступления, так?

– Хорошо, что не мотив.

– Не путай меня. Итак, причины. Что для этого надо сделать? Найти того, кто сможет рассказать хоть что-то об этих причинах. Так? Вот и давай вычеркнем из твоего списка всех, кто ничего рассказать нам не может в принципе. А потом будем действовать наверняка.

Виктор Андреевич задумчиво окинул фамилии и имена своих подопечных.

– Ну, бармен. Это понятно, – произнес он.

– Молодец! – подхватил Паша. – Правильно. Роман мертв и говорить не в состоянии.

– Так, может, его все-таки убили?

– Ни в коем случае. Он просто испугался, что его могут накрыть с наркотой после смерти Щукина и от страха переусердствовал со своей обычной дозой. Твой Загребаев был совершенно прав.

– Но ты сам говорил, что бармен – свидетель.

– Это я пугал Володю. Роман ничего не мог знать по определению. Он из другой истории. Так что, он нам все равно ничего не рассказал бы. Поехали дальше. Можно смело вычеркивать Костю Обухова и Гарика.

– Не понял? Как это вычеркивать?

– Это две шестерки, Витя. К тому же, преданные своим тузам. Они все время рядом с хозяевами и готовы выполнить любые их прихоти. Сами они решений не принимают и не раздумывают над ними. Поэтому ни тот, ни другой ничего не знают о причинах преступления и ничего не расскажут нам, тем более, если один из них и в самом деле убрал Щукина.

Балабанов то поднимал глаза на Пашу, то опускал к своему списку, при этом неразборчиво ворчал, цыкал языком, и время от времени подавал реплики полные сомнений. Но, тем не менее, послушно вычеркивал свидетелей одного за другим.

– Что у нас там дальше? – продолжал Исаев. – Эльвира и Вика? Вычеркиваем!

– Минуточку…

– Не забивай голову. Одна очарована импозантным кавалером, а другую содержит Тугаринский. Посторонние сердечные дела. Никакого отношения к нашему сюжету. Просто бесплатное приложение.

– Ты уверен?

– Абсолютно. Обе, наверняка, узнали толком о существовании Щукина только после его смерти… Что еще? Лена?… – Паша неожиданно запнулся и секунд двадцать думал. – Закрытая карта, Витя, как в прикупе. Ничего пока с этой Леной не понятно. Ясно только одно, что это не козырь.

– Так что делать-то? – не понял Балабанов.

– Что-что… Вычеркивай пунктиром.

– Слушай, Исаев, что ты мне голову морочишь! Каким еще пунктиром?

– Ну, я не знаю! Просто мне кажется, что сначала надо бы обратить внимание на других персонажей, а уж потом и о Лене этой думать.

Виктор Андреевич потискал нерешительно ручку в руках, потом взглянул на Пашу. А потом вздохнул и вычеркнул Лену Сычеву. Без всяких пунктиров.

– Ну и что там осталось? – спросил Паша.

– Альберт Сергеевич Ковец, – начал перечислять Балабанов, – Полина Ковец…

– Отлично, этими займусь я.

– Да?

– Не забывай, что Ковец мой клиент.

– А Полина?

– Полина… Есть у меня к ней кое-какой подход. Глупо этим не воспользоваться.

Виктор Андреевич усмехнулся.

– Тоже мне, Джеймс Бонд.

– Ладно, читай дальше.

– Тугаринский, Федосюк, – закончил Балабанов сильно поредевший список и нахмурился. – Минуточку. Но ведь Федосюка я как раз сам подозреваю, а Тугаринского просто обязан навестить после показаний Загребаева. Это же и так ясно. Я ведь именно этого совета просил, ну, с кого из них мне начать.. Ты что, издеваешься?

– Почему издеваюсь? Просто ты на правильном пути. Поздравляю.

В голове детектива все смешалось, как в доме Облонских. Он бессмысленно взглянул на исчирканный листок.

– Знаешь что, Паша, ты уж, давай-ка, закончи свою мысль. С кого из них я должен, по-твоему, начать?

Исаев развел руками.

– Ты же сам говоришь, что обвиняешь в убийстве Федосюка…

– Не обвиняю, а подозреваю.

– Ну, вот и подозревай. А подозреваемый, как известно, по своей воле ничего не рассказывает.

– Значит, Тугаринский?

– Значит, он.

Балабанов убрал блокнот в карман и поднялся.

– Ладно, я пошел.

– Лови его на наркотики. Классический прием.

– Разберемся.

Виктор Андреевич решительно развернулся и вышел из бара, а Исаев молча проследил за его быстро удалившейся фигурой, потом так же молча опустил взгляд в чашку с кофейным осадком и вздохнул. Ему тоже надо было сделать выбор, но сосредоточиться в этом «Вернисаже», как всегда, не получалось. Словно некто включал внутри Исаева клавишу «пауза». Паше потребовался почти час, чтобы собраться с мыслями и выбраться наружу. И когда он это сделал, оказалось, что стоянка в Пирее завершена. Круизный лайнер «Россия» взял курс на Неаполь.

Погода с самого утра выдалась пасмурной, солнце, то пропадало за облаками, то выглядывало из-за них и на море поднялось легкое волнение. Но это совершенно не ощущалось на борту «России». Теплоход шел ровно и уверенно, пассажиры не обращали внимания на изменения погоды, они отдыхали и веселились как только им позволяла фантазия, порядком взбодрившись после посещения афинских достопримечательностей. Усыпав все открытые палубы, в шортах и купальниках, в солнцезащитных очках и без, они загорали, купались в бассейне, подставляли свои уши гремящей из динамиков музыке, сидели за столиками в барах и просто прохаживались по многочисленным открытым площадкам. Одним словом, жизнь била ключом, несмотря на непогоду и происходившие трагические события. Круизная идиллия. Что тут еще сказать? Никто из них и не подозревал об убийстве Вадима Щукина, о расследовании Виктора Андреевича Балабанова, хитрых планах Паши Исаева и беспощадном преступнике. Может быть, лишь один или два человека невзначай вспомнили, что прошлой ночью, кажется, кто-то упал с лестницы. Или кого-то избили. Точно не известно, но дело обычное. Так. Ерунда.

Прогулявшись почти по всем палубам, Паша Исаев медленно брел от носа к корме по боковому проходу и обдумывал одну любопытную деталь в трагической судьбе Вадима Щукина. А именно то самое тяжелое алкогольное опьянение, которое и заставило его произнести роковые слова, стоявшие ему жизни. С чего бы это Щукину напиваться? А с чего вообще люди напиваются? Паша вспомнил его фразу про Полину, которая не малина и бесконечные укоризненные взгляды на девушку, и неожиданно подумал о том, что причина тут, скорее всего, личная. Уж не ревность ли заставила Щукина напиться?

Как раз в этот момент на пути Исаева снова оказалась Полина Ковец. Удивительное постоянство. На этот раз девушка проводила время на свежем морском воздухе в шезлонге, но использовала она его довольно своеобразно. То есть, на борту лайнера к таким штукам уже привыкли, но изобретатели шезлонга, видимо, не предполагали подобного варианта: Полина Альбертовна лежала в нем к верху ногами. Шезлонг стоял вплотную к борту корабля и девушка положила ноги на этот борт, а руки под голову. Паша остановился, невольно залюбовавшись этой картиной. Потом хмыкнул и подошел к Полине.

– Тебе удобно? – спросил он.

Девушка сняла очки и посмотрела на Исаева снизу вверх.

– Ложись рядом, – она похлопала по соседнему пустому шезлонгу, – узнаешь.

– Спасибо, конечно, Полин, но мне некогда.

– А что такое?

– Дела.

– А, – протянула Полина и, легко перевернувшись, оказалась в нормальном положении. – Жаль.

– Слушай, я давно хотел спросить тебя, почему ты вообще оказалась здесь?

– Где?

– В круизе. Это что, твоя детская мечта, прокатиться вокруг Европы?

Взгляд Полины перестал быть любопытствующим и быстро приобрел оценивающий оттенок. Что-то ей в этом вопросе не понравилось и, против обычного, она не отшутилась с улыбкой, а ответила серьезно.

– У отца какие-то проблемы. – сказала она. – Он хотел увезти меня из Москвы на всякий случай… А почему это тебя интересует?

Паша сел рядом.

– Ну, – пожал он плечами, – я подумал, что, может быть, это как раз у тебя возникли какие-то проблемы, и это именно ты убежала из Москвы.

Полина вздрогнула.

– Какие проблемы?

– Не знаю… Например, надоевший жених.

– И это тоже тебя интересует?

– Конечно. Особенно, если предположить, что таким женихом мог быть Вадим Щукин.

Полина недовольно молчала, но, кажется, вздрагивать больше не собиралась.

– Никакого жениха у меня нет и не было, – сказала она. – Все. Я тебя разочаровала?

– Наоборот. Ты очаровываешь меня все больше, – тут же выдал Паша и девушка невольно улыбнулась. – Значит, ты свободна?

– Ого! Ты хочешь сделать мне предложение, Исаев?

– Почему бы и нет… Только для начала все-таки хотелось бы узнать о твоих женихах. Я почему-то не верю, принцесса, что у тебя их нет.

– Правда, Паша, нет у меня никого… То есть, были, но сейчас нет… И вообще, не хочу я об этом разговаривать. Отстань. Сюда меня взял отец.

Исаев поднялся и печально вздохнул.

– Хорошо, если так, – сказал он.

– Между прочим, – справедливо напомнила девушка, – я бы тоже хотела узнать кое-что…

– Запросто. Мне тридцать лет и я уже был счастливо женат, после чего благополучно развелся. Детей нет, долгов тоже… Хотя, это как посмотреть. Что еще? Терпеть не могу, когда мое имя сокращают до банального американизма «Пол»…

– Я не об этом!

– Да? А о чем?

– Я до сих пор не знаю кто ты такой. А ведешь ты себя, между прочим, очень подозрительно. Может быть, ты вор и от тебя надо все прятать?

– Я вор?!

– А что, я здесь одного видела уже. Очень на тебя похож.

Исаев запнулся и с полминуты молчал. Его вдруг словно током поразила догадка, что Полина только что упомянула Загребаева! Это что же получается?

Через полминуты Пашу отпустило.

– Ну, это ты загнула. Чужого я пока еще не брал… кажется… И вообще, не торопи события, Полина. Всему свое время.

Девушка надела свои солнцезащитные очки.

– Я так и знала, – сказала она и удивительно ловко приняла исходное положение вверх ногами.

– Похоже, мне пора, – сам себе пробурчал Паша.

А ему и в самом деле было пора, поскольку только что возникла естественная необходимость задать пару новых вопросов Володе Загребаеву. Где это, интересно, они с Полиной успели пересечься? И уж не связан ли с этим страх Загребаева перед Тугаринским?

А на другом конце теплохода, тем временем, Виктор Андреевич Балабанов поимел на свою голову очень неприятный разговор. А началось все буквально через пятнадцать минут после легкого завтрака в компании Паши, когда Балабанов обнаружил Тугаринского оттягивающимся в пабе «Балалайка». Боря выглядел весьма благодушно. Увидев Балабанова, он немедленно замахал руками, приглашая его присоединиться, а когда Виктор Андреевич присоединился, хозяин круизной жизни высказался в том смысле, что вот, мол, и наш Шерлок Холмс появился, а мы его угостим сейчас пивком, да и узнаем, кто тут из нас убийца! Но Балабанов не стал обращать внимания на это безобразие. Он лишь с гримасой неудовольствия на лице сообщил, что ему некогда пить, потому что пришел он с очень серьезным разговором.

– Ну, ну, – сказал Тугаринский.

– Я попрошу вас, Борис Соломонович, еще раз самым подробнейшим образом вспомнить, что происходило позавчера ночью и что делали конкретно вы, – строго начал Балабанов.

Борис Соломонович вообще был человеком вспыльчивым, а тут лицо его даже не успело посинеть в гневе, как от благодушия не осталось и следа. Он грохнул бокалом о столик, выплескивая остатки своего пива на скатерть.

– Витя, чтобы я больше не слышал об этом!

Взревел Тугаринский так, что половина голов, загорающих здесь же, у бассейна, взволнованно повернулась в их сторону.

– Борис Соломонович, не надо на меня кричать, – спокойно проговорил Балабанов.

Тугаринский помолчал немного, приходя в себя.

– Нет, Гарик, ты слышишь, что он говорит? – уже вполне с мирным удивлением сказал он своему оруженосцу, тот кивнул в ответ и Боря развернулся к детективу – Витя, тебя что, парша обсела? Мы разве не отдыхаем? Или, может быть, ты не любишь пиво?

Гарик насторожился. Столько вопросов Боря Тугаринский еще никому не задавал. Обычно он, напротив, очень убедительно на всякие вопросы отвечает.

– Пиво тут не при чем, Борис Соломонович, – непреклонно продолжил Балабанов, – на корабле произошло убийство и зря вы иронизируете по этому поводу. Это очень серьезно. Расследование, к вашему сведению, уже контролируют правоохранительные органы…

На этом месте Тугаринский откинулся на стуле и хлопнул себя ладонью по колену.

– Полинкин танцор! – догадался он. – Засранец!

– Ядрёна-матрёна, – добавил Гарик.

– Да, Павел Исаев – капитан милиции, но дело не в этом. Дело в том, Борис Соломонович, что раньше я вас ни в чем не подозревал. Мне нужна была только ваша посильная помощь в расследовании, но теперь, увы, у меня возникли сомнения в вашей искренности.

– Что?!

– После смерти Романа Джанка прошлой ночью.

Балабанов смолк и выжидающе уставился на Тугаринского.

– А что, его тоже прирезали? – без смущения поинтересовался Боря.

– Вы прекрасно знаете, отчего и каким именно образом умер Роман Джанк. Может быть, вы мне сами всё расскажите? Чтобы, так сказать, восстановить наше доверие.

– Доверие, говоришь…

Тугаринский замолчал, поглядывая то на свою опустевшую кружку, то на Балабанова, словно примеряясь, как бы поухватистей огреть его этой кружкой, а лицо его при этом сделалось на удивление сосредоточенным. Верного телохранителя Гарика начала охватывать паника.

– Может, за борт его? – спросил тревожно Гарик.

– Тебе бы все за борт, – задумчиво произнес Тугаринский, – дай поговорить-то с человеком… А что, Витя, никак Вовка Загребаев раскололся? А?… Да и черт с ним. Не важно. Вот что я тебе скажу. Я здесь, на «России», за все отвечаю. Ты меня понимаешь? Это очень важно понять, Витя. Пока я нахожусь на борту этого парохода, здесь все должно идти так, как надо. Как мне надо. И я должен быть уверен в том, что так оно и есть. Тогда я спокоен. А что я наблюдаю? Сначала выясняется, что на моем рейсе везут транзитом наркоту, а я не в курсе. Можешь себе представить? Ну, я, конечно, решил с Романом побазарить, чтобы место знал. Но не успел, потому что сразу после этого на моем корабле убили человека! Причем, человека, которого я знаю лично. Хуже, Витя, ничего не придумаешь. Это ты мне уж поверь. А тут еще ты. Ни ухом, ни рылом. Только ходишь как дурак и пристаешь ко всем: что вы делали, да что вы делали…

– Я бы попросил поосторожней с выражениями, Борис Соломонович.

– Да ладно! Поосторожней… Правоохранительные органы, говоришь, заинтересовались? Слушай сюда, Витя. Место правоохранительных органов в Москве. Они к нам нос тыкнут и обратно уберутся. А наше с тобой место здесь. На «России». И мы с тобой должны сами во всем разобраться.

– Мы?

Виктор Андреевич от изумления даже приподнял левую бровь. Только этого ему не хватало! Кстати, примерно так же прореагировал и Гарик, а вот Тугаринский только усмехнулся и примирительно вскинул руки.

– Согласен. Это лишнее. Такое предложение не для тебя, Витя. Сделаем по-другому. Я нанимаю тебя в качестве частного детектива…

– Прекратите валять дурака, Борис Соломонович! Вы, кажется, не понимаете…

– Нет! Это ты, кажется, не понимаешь, о чем я говорю! Я пригласил гостей сюда, на «Россию». Я устроил им этот круиз и обещал хороший отдых, и вдруг одного из них убивают! А всех остальных собирают и говорят: сейчас мы среди вас будем искать убийцу. Ну и кто я после этого?! Неужели не ясно, что я просто обязан выяснить, что тут происходит? А тебе, Витя, я предлагаю нормальную работу, которую я хорошо оплачу. Понял?

Балабанов не знал, что ему и сказать на это. Ощущая некоторый дискомфорт и растерянность, он огляделся по сторонам, потом почесал подбородок и на всякий случай откашлялся.

– А что, – спросил он, – Федосюка сюда тоже вы пригласили?

– И его я. А кто же? И выгляжу теперь, как полное говно. А мне это надо? Так что, не крути, Витя, носом. Поднапрягись и хорошенько разузнай, что тут к чему, пока мы не прибыли в Неаполь, и капитан наш не вызвал на борт полицию.

– Но…

– Согласен. Время у тебя не много. Сутки. Но и плачу я хорошо. Не пожалеешь… Ты, кажется, хотел меня спросить о чем-то?

– Ну, хорошо, – сказал Виктор Андреевич. – Я согласен. Но вы понимаете, что я вам ничего не могу гарантировать?

– И не надо! Не можешь – не гарантируй. Главное разобраться… А теперь спрашивай. Я могу чем-нибудь помочь?

Балабанов закурил сигарету. Как-то излишне нервно это у него получилось, но тут уж ничего не поделаешь. Частный корабельный детектив вдруг понял, что в сложившейся ситуации помощь Бори Тугаринского может оказаться очень кстати.

– Есть одна вещь, – поделился Балабанов, – которую я не могу понять.

– Только одна? Это радует.

– Да. В кармане потерпевшего Вадима Щукина я обнаружил ключ от каюты Федосюка. Как это объяснить? Вам что-нибудь известно об этом?

– Конечно, известно, – тут же ответил Тугаринский. – Ерунда. Не бери в голову, – чувствовалось, что Боря разочарован. – Это просто немного пошалил наш Вова.

– Минуточку, какой Вова?

– Загребаев. Он, понимаешь, решил обчистить Федосюка. Идиот. Ну, пришлось, объяснить ему, что Аркаша мой гость. Говнистый человек, это уж точно, но гость. Ничего не поделаешь. Ну, Вова, конечно, раскаялся, но чтобы не поднимать шума мы решили ключи Аркаше подбросить, как будто он посеял их, а Вадим вызвался это сделать. Вот и все. Наверное, он просто не успел… Давай-ка, Витя, накапаем тебе пивка.

И на этот раз Балабанов не отказался.

Что ж, похоже, ситуация стала прозрачной как хрусталь и Виктора Андреевича без опасений можно оставить в его щекотливом положении. Гнев Бори Тугаринского сменился на милость и Балабанов нежданно-негаданно получил прелюбопытнейшее предложение, которое вполне могло повлиять на течение всех событий. А нам теперь самое время вернуться к Паше Исаеву, поскольку ему подобное предложение только предстояло.

Итак, завершив свой разговор с корабельным вором Володей Загребаевым, Исаев вышел на открытую палубу к ветру и волнам. Ощущал он сейчас, как нечто среднее между чувством эстетического удовольствия и ста граммами водки медленно разливается по всему его телу мягким теплом. Все очень просто. Только что Паша убедился, что был совершенно прав в своих предположениях относительно событий позапрошлой ночи, когда убили Щукина и поведения в этой связи Полины. Причиной всему действительно оказалась ревность Щукина, упорно набивавшегося к Полине в женихи. А Загребаев оказался случайным свидетелем одного их разговора, о чем и поведал только что Исаеву. Но более того! Честный корабельный вор неожиданно получался просто-таки основным свидетелем! Ведь выходило, что он знает ответ на самый главный сейчас для следствия вопрос: «к кому Щукин приревновал Полину?». Этот вопрос способен расставить по местам все. Но ответить на него Володя мог только вечером. Так что Исаеву предстояло немного подождать.

– Ой! Дельфины! – всплеснула вдруг руками женщина, стоявшая у бортика. – Ой! Они прыгают!!

Несколько человек тут же подошло к бортику. Остановился и Исаев. Глянул вниз. Действительно дельфины. И действительно прыгают. Паша усмехнулся и пошел искать Балабанова.

Но вместо Балабанова Паша через пятнадцать минут наткнулся на подозреваемых, которые гуськом заходили в ресторан «Москва» для своего ежедневного обеденного перерыва. Исаев на всякий случай подождал в сторонке и продолжил движение только когда Альберт Сергеевич с дочерью, Федосюк с Леной и Костя уже были в зале ресторана. Но ему так и не удалось остаться незамеченным. Из зала вышла Полина и приветственно махнула рукой.

– Я все знаю, – заговорщицким голосом сказала Полина.

– Да ну? – серьезно спросил Исаев. – И что же ты знаешь?

– Ты работаешь в милиции.

Паша утвердительно кивнул.

– Ну и как тебе эта новость? Будешь со мной теперь водиться?

– Обидно, конечно. Я думала, что ты за мной наблюдаешь. Думала, влюбился в меня человек без памяти и не может взгляд отвести. А ты, оказывается, следишь за моим отцом.

– Это еще ничего не значит, – словно в свое оправдание сказал Паша. – Я следил за твоим отцом, а взгляд не мог отвести от тебя… А интересно, откуда ты все знаешь?

– Тугаринский только что рассказал отцу, а я была рядом.

– А, понятно. Я так и знал. Спасибо нашему детективу.

– Ты знаешь, папа хочет поговорить с тобой. Он очень хорошо к тебе относиться. Во всяком случае, он хочет, чтобы ты ему помог.

– Да? Радостное совпадение. Я как раз тоже хотел поговорить с ним.

– А убийцу ты уже нашел? – спросила вдруг Полина.

Паша недвусмысленно цыкнул и развел руками.

– Тайна следствия.

– Ах так? А на каком основании ты тут вообще находишься со своим следствием?