Текст книги "Специальные события как триггеры социокультурных процессов"

В основе любой креативной технологии находится нарратив: «нарратив» (от лат. «паггаге» – рассказывать, повествовать) – понятие, фиксирующее способ бытия повествовательного текста, в котором сознание и язык, бытие и время, человек и мир оказываются тесно взаимосвязанными. Для раскрытия внутреннего механизма творческого создания специального события рассмотрим, каким образом происходит формирование понятия «событие» в коллективной социальной памяти человека.

В первую очередь необходимо рассмотреть роль исходного события в запуске, изменении и разрушении социально-культурных процессов. Событие представляет собой триггер, управляющий процессами формирования прогнозируемых реакций и принципы принятия решений – поведенческие паттерны. Задача специального события и креативных технологий – формирование индивидуальных и групповых поведенческих паттернов у различных субкультурных групп. Например, для управления решением о покупке – у покупателя; управление решением о работе в команде – у сотрудников и т. д. В этом смысле креативные технологии представляют собой разновидность манипуляционных технологий.

В основании креативных технологий находится нарратив-сценарий-пазл, отражающий социально-культурный процесс. Этот пазл собран из сущностей и событий, которые связывают социально-культурное пространство по многим векторам, создают связь времен. Несмотря на то что у каждого сценария разные источники, в нем всегда есть перформативная составляющая, которая подталкивает к совершению действия.

В зависимости от масштаба события, его влияния на систему причин и следствий, события могут генерировать последовательности детерминированных событий-террасок. Под событиями-террасками ивентологи понимают то самое ценное последствие специальных событий, которое приводит к событию-поступку (покупке или голосованию).

При разработке сценария специального мероприятия специалисты должны руководствоваться прагматическими целями и задачами всего события – в частности, разыграть, воспроизвести, используя художественно-постановочные средства, нарратив, скрытый перформативизм которого подтолкнет зрителя к определенному действию.

Видимый конфликт возникает оттого, что для зрителя, слушателя специальное событие несет характер внезапности. Внезапность события заключается в том, что человек не может предугадать наступление всех элементов или части события, но при этом перед ним открывается возможность раскрыть или понять событие «задним числом», после события. Но этого нельзя сказать об организаторах, для которых специальное событие – это отработанное до мелочей действие, в котором нет места случайностям и неожиданностям. Для этого создается эффект переключения внимания аудитории в ходе специального события, за счет которого достигается восприятие события как удивительного и драматичного. В случае, когда специальное событие перестает удивлять или поражать зрителя своей непредсказуемостью, специалисты говорят об отсутствии у события новостной составляющей.

В социально-культурных процессах события могут выстраиваться в прямой последовательности, создавая прямой сюжет наррации, а могут идти ретроспективно или произвольно, переходить из одной причинно-следственной цепочки в другую. Нарушение прямого изложения причинно-следственных событий часто используется авторами художественного текста и кинематографистами для привлечения внимания, создания интриги и перформатива и т. д. Угроза неизбежного наступления событий или последствий событий создает драматический момент. Фабула произведения представляет собой сумму событий, а сюжет – художественно построенное распределение событий в произведении.

Свойственные человеку особенности восприятия разделяют события на важные и второстепенные: какие-то события нужно воспроизводить, другие при возможности – забыть. Отношения человека и его сопричастность к тем или иным событиям помогают внутренней самоидентификации, служат источником поступков. Отношение к событию, его оценка общественным мнением во многом определятся аналитическим профилем культуры, спецификой кросс – культурного обмена. Событие служит маркером в выстраивании отношений «я – другой», «я – группа», «группа – группа», «я – группа – цивилизация». В этом смысле событие участвует в культурогенезе и во многом определяет его.

Наррация есть сверхотражение физического мира. В отраженном мире существует все, что воспринимается человеком и может быть выражено с помощью текстов. Пространство нарратива – это трехмерное пространство, которое можно перемещать по оси времени как вперед, так и назад, создавать параллельные или вымышленные реальности игрового или литературного характера. В пространстве нарратива события определяются относительно наблюдателя изменением состояния пространства до момента события и после события.

С помощью художественного синтеза, создающего нарративы для специальных событий, организатор специального события может вводить понятие «события» в любые человечески практики, выстраивать сюжеты и сценарии, создавать свои уникальные миры и героев внутри них. Творческая группа с помощью театрализации способна поместить зрителя в любые предполагаемые обстоятельства. На специальном событии с использованием современных постановочных средств можно фактически создать любой сюжет, воссоздать явления природы, представить различные персонажи. Таким образом, специальное событие с помощью креативных технологий становится средством универсальной коммуникации.

В социально-культурных процессах необходимо рассмотреть процесс последовательной инициации возникновения нарратива как результат регистрации события человеком или группой людей. После создания наррации происходит процесс трансформации нарратива таким образом, что в нем проявляется для читателя, слушателя или зрителя явное или скрытое побуждение к поступку. При этом поступок – это синтез «личностно-самостного» и «социально-культурного»[169]169
  Тульчинский Г.Л. Философия поступка: самоопределение личности в современном обществе. – СПб.: Алетейя, 2020. – 826 с.


[Закрыть] проявления человека и социума, в котором нарратив запускает, через внутреннее воздействие на человека, его внешние проявления. Существует механизм, который определяет внешние действия-поступки человека. Этот механизм основан на поведенческих паттернах, которые формируются двумя способами. Во-первых, это личный опыт каждого человека, представленный множеством реакций на разные события, выработанных за время жизни. В течение жизни формируется вторичная система рефлексов, которая служит мотиватором в процессе инициирования поступка. Во-вторых, это опыт эволюции человека и человечества как Homo sapiens, из семейства гоминид, отряда приматов. Этот опыт, передаваемый генетически, является основанием для безусловных инстинктов человека и его первичным мотиватором. Личный опыт, результат воспитания, инкультурации и социализации уже ложатся на инстинкты, ослабляя или укрепляя их, а иногда и упаковывая инстинкты в правила и обычаи конкретной культуры. Эволюционируя от простых «животных» уровней к уровням «человеческим» (по Гартману), человек переживает конфликт поведенческих паттернов. Если на животном уровне все оправдывается желаниями ко сну, еде, размножению и безопасности, то уже на уровнях сравнения и деловой активности ими можно пренебречь и сублимировать. Создаваемые традиции и правила уже делают животное поведение недопустимым. Такие же противоречия наступают и дальше: на уровнях власти, знания и так далее. В результате в человеке существует весьма сложная система противоречивых поведенческих нарраций, которые время от времени дают противоположные рекомендации по совершению поступков, входя в противоречие, создавая систему ограничений и запретов, создавая «тот самый» драматизм человеческой жизни.

Процесс осознания причин для поступка, как рефлекторных, так и осознанных, происходит в форме слов. Таким образом, создаются событийные смысловые ансамбли, массивы нарративов. Нарративы возникают как до поступка, так и после. Совокупность нарративов находится в динамическом равновесии между личностной мотивацией и мотивацией групповой, стремясь к созданию непротиворечивой картины мира. «Для выражения поступка изнутри и единственного бытия-события, в котором совершается поступок, нужна вся полнота слова: и его содержательно-смысловая сторона (слово-понятие), и наглядно-выразительная (слово-образ), и эмоционально-волевая (интонация слова) в их единстве»[170]170
  Бахтин М.М. Собрание сочинений. М.: Русские словари: Языки славянской культуры, 1997–2012. – С. 31.


[Закрыть]. Событие порождает нарратив, который в свою очередь служит для воздействия на ценностно-нормативную систему человека и общества. В результате нарративного воздействия на личностные качества происходит поступок-событие. При этом, если причиной для создания наррации может быть любое событие: природное или антропогенное, то нарратив, инициирует события, создаваемые человеком. Это происходит в силу внутреннего перформативного ядра каждого нарратива[171]171
  Герасимов С.В. Формирование нарратива из перформатива в публичных коммуникациях // Слово. ру: балтийский акцент. 2020. Т. 11. № 1. С. 34–49


[Закрыть]. Такие события, в отличие от непредвиденных и неизбежных событий, порождаемых силами природы, носят управляемый характер и поэтому называются специальными событиями. Специальные события прогнозируемы, моделируемы, управляемы и направлены на прагматический результат.

В истории возникновения событий, порождаемых нарративами, можно видеть, как в устном народном творчестве авторы нарративов предписывают силам природы человеческие качества. То есть, наблюдая принципиальный разрыв между природными и антропогенными событиями, авторы пытались интегрировать их в единый процесс путем очеловечивания. Например, герои обращаются к ветру, воде, огню, земле и так далее, и таким образом вызывают действие по аналогии с инициацией антропогенных событий. Таким образом, во многих религиозных текстах человек разговаривает с источником событий и пытается повлиять на событийный ряд. Так силы природы обретают в сознании человека человеческие свойства: с ними можно договориться, им можно помолиться, сторговаться, принеся в жертву нечто ценное трансцендентному пространству причин[172]172
  Герасимов С.В. Разум и вера: постсекулярность и после [Текст] ⁄ С.В. Герасимов // Философские науки. – 2013. – № 12. – С. 89–100.


[Закрыть]. Такой источник всех сил может быть представлен в зависимости от традиций конкретных культурных групп, которых в истории различных культов и верований великое множество[173]173
  Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии ⁄ Джеймс Джордж Фрэзер; пер. с англ. М.К. Рыклина. – М.: ACT: ACT МОСКВА: Транзиткнига, 2006. – 781 с.


[Закрыть]. В некоторых культурах роль источника событий была перенесена с самого источника на некоторые тексты, своды: законов, правил, примеров, которые стали, в свою очередь, инициаторами событий. Такие тексты со временем становились канонами, сакрализировались, трансформировались в сборники перформативов, выступали в роли арбитра или высшего в ситуации, когда из одной причины могли равновероятно выйти несколько событий – последствий.

Ж. Делез отметил: «Между событиями-эффектами и языком – самой возможностью языка – имеется существенная связь. Именно события выражаются или могут быть выражены, высказываются или могут быть высказаны – по крайней мере, в возможных предложениях»[174]174
  Делез Ж. Логика смысла. Сб. ⁄ Пер. Я.И. Свирского. – Екатеринбург: Деловая книга, 1998. – 472 с. С. 29.


[Закрыть]. Создание нарративов – результат коммуникационных процессов. В процессе общения у коммуникантов возникает описание событий и сущностей, которые иногда совпадают, а иногда разнятся между собой. Если в случае совпадения коллективный взгляд формируется достаточно быстро и становится аксиомой, то в результате несовпадения оценки или наблюдения окружающей действительности возникает процесс обсуждения, рассуждения, исследования, поиска общего знаменателя. Этот процесс оптимизируется достижением стремления к созданию единого для всех участников определения, описания, отношения к внешнему миру. По причине разного осмысления событий и сущностей как у отдельных людей, так и у социальных групп возникают несовместимые между собой точки зрения на создаваемые конвенциональные концепты, на поступки, на последствия таких поступков и событий. «Что русскому хорошо, то для немца смерть». Для разрешения несоответствий используется широкий набор практик: от отнесения «невыясненного» на счет непознаваемых сил различного происхождения до вооруженных конфликтов. Наррация с этой точки зрения представляет собой универсальное пространство, в котором могут сосуществовать реальные герои, враги и друзья, вымышленные персонажи и истории, несуществующие сущности и события. Находясь в едином нарративе, несуществующее и реальное становятся одинаковыми по силе воздействия на человека, на события, на поступки. Таким образом, необходимо признать, что источником некоторых событий могут служить созданные коллективными соглашениями нормы и правила, которые зависят не столько от реальной необходимости (не хотел Онегин никого убивать, но…), сколько от соответствия установкам конкретной социальной группы, их уровню постижения действительности, их представлениям о мире, их коллективному опыту.

В каждой социально-культурной среде существует процесс выстраивания событий от наиболее острых к обыденным. При этом происходит их систематизация, оптимизация и минимизация, сведение события к понятной для всех истории или песне в удобном для воспроизведения и ретрансляции формате. Важное свойство нарратива, созданного с целью формировать механизмы принятия решений, это доступность каждому дееспособному члену социума. Для этого в каждой культуре присутствует обряд инициации ребенка во взрослую жизнь, который представляет собой определенное испытание на способность понимать и соответствовать ценностно-нормативной модели. Нарративы в процессах социально-культурного отражения реальности находятся в постоянной динамике, они могут притянуть в себя модные обороты речи, актуальные сюжеты, современных героев. В результате большого количества повторов, коррекций и обсуждений формируется фиксированный на определенное время канон. Он используется как свод прецедентов, закон, норматив, который используют в целях воспитания на примере «другого».

После того как создается канон, он служит отправной точкой для событийной самоидентификации. Каждый участник социально-культурного процесса поверяет себя относительно нарратива. Либо он согласился, понял и принял десигнацию и логику, содержащуюся в тексте, либо нет. В случае неприятия конвенционального нарратива, у человека есть выбор в зависимости от типа культуры и традиции внесения корректив в коллективный договор. Наиболее показателен пример Галилео Галилея, который пытался доказать, что Земля вращается вокруг Солнца. Противоречие с коллективным нарративом едва не стоило ему жизни. Современное общество также склонно к насилию в отношении к персонажам, продвигающим ревизионистские тенденции в устоявшиеся каноны и коллективную память. Несмотря на современную науку, в частности астрономию, большинство людей современного «продвинутого» общества по-прежнему использует в своей речи оборот «восход солнца», а не «поворот Земли вокруг своей оси», несмотря на очевидное несоответствие названия события – реальности. Другим примером может послужить популярная в социальных сетях дискуссия «о плоской Земле», которая началась как рофл (rolling on the floor laughing – шутка на уровне пола), а продолжилась как мем (от английского – meme) и квазинаучное обсуждение с аргументацией и доказательствами.

Нарратив представляет собой целостное описание фрагмента мира, релевантное отражение представлений социальной группы даже в случае, когда есть место реальности фантазийной. В нем присутствуют своя логика, свои законы взаимодействия между событиями и сущностями, свои маркеры и идентификаторы. Человек, принявший и присвоивший себе нарратив, становится его охранителем и защитником. Зрители и поклонники фантастических сюжетов не принимают попытки соединить героев из разных историй в одном сюжете.

После того как нарратив принят и одобрен в пространстве публичных коммуникаций, он переходит в форму образца для подражания, инструмента для воспитания детей, выполняет функции лингвокультурального трансфера, культурной трансмиссии при попытках перенести смыслы на другой язык, в другую культуру, при пересечении культурных барьеров или разделенных, например, религиозной наррацией, постсекулярных коммуникаций. Из него со временем начинают вытаскивать перформативы: инструкции, указания, заповеди, законы, мораль и так далее. Перформативы представляют собой финальную стадию внутреннего формирования человека перед совершением поступка. Нарратив формирует событие по алгоритму «событие – анализ – синтез – нарратив – перформатив – действие». В алгоритме создания перформатива редуцируется процесс нарратогенеза до алгоритма: «событие» – «инструкция» – «событие». «Хочешь узнать – читай книжку», «Боишься замерзнуть – тепло оденься». Вот ход, например, стандартного генерирующего алгоритма в упрощенном виде: «Надо пересечь реку, необходимо провести поиск удобного и безопасного места для переправы и запомнить его». В нарративе это громоздкое рассуждение трансформируется в прямое краткое указание: «Не зная броду, не суйся в воду». Разумеется, у человека есть выбор: следовать перформативу или нет. В случае игнорирования требований человек попадает в неприятное положение или под репрессии общества разной степени. От насмешки до физического наказания или изгнания за пределы обитания в широком смысле. Поэтому выбор человекам делается после моделирования ситуации и прогнозирования результата. В динамике социально-культурных процессов происходит эргономическое сокращение рассуждения, отжим текста до минимально требуемой стереотипической реакции. С одной стороны эргономика облегчает коммуникации, а с другой – сводит обучение человека к системе инструкций к внешним событиям: «Готовь сани летом, а телегу зимой». Таким образом, многие нарративы трансформируются в перформативы и там уже фиксируются, теряя динамику. Эффективность перформатива в дидактической или технологической литературе сложно переоценить. В этом процессе рождается сообщество или группа «ленивых» или консерваторов, которая «канонизирует» нарратив и стремится перевести его в перформатив «событие – нарратив – событие». Появляются скрепы, «святое», нарратив сакрализуется, появляются правильные и неправильные поступки.

В процессе обучения система «событие – описание события – правила поведения» составляет основу педагогического процесса. На этой системе основаны учебники и практические занятия в детском саду, школе, профтехучилище, университете.

Подобные инструкции необходимы во всех отраслях экономики любой страны. При этом системы подготовки кадров используют свои отраслевые последовательности: как при обучении студентов, так и при производстве товаров или услуг. Таким образом, формируется педагогическая триада: знания-умения-навыки. Знания представляют собой корпус реакций на события, составляющие основу профессии, умения, – это полный цикл «событие – нарратив – событие», навыки, это динамически самоуправляемая система событий и нарративов, которая позволяет развиваться системе в динамично изменяющемся мире, в реальных практиках.

Система взаимодействия событий и нарративов находится в динамическом развитии, поскольку реагирует на событийный ряд, происходящий в действительности. Она способна сама корректировать ошибки и особенности социально-культурных процессов для участников отдельной социальной группы или культуры в целом, приходить к общей религиозной и научной метанаррации. При этом существуют системы с быстрой обратной связью и системы консервативные. Вторые меняются с большим интервалом времени, и для их развития требуются более значимые и сильные события, которые представлены войнами, катаклизмами, революциями и другими потрясениями основных норм и ценностей социума. В каждом современном сообществе присутствуют представители реформ и консерваторы. В истории борьба унификации против уникальности ведется давно и с переменным успехом. Создаются и распадаются империи, меняются культурные стили, но по-прежнему происходят конфликты между теми, кто хочет перемен, и теми, кто готов хранить предыдущее состояние как апробированный рабочий инструмент.

Связка нарратива и события представляет собой не только реакцию на события, но и систему подготовки такой реакции к будущим событиям. Нарратив готовит слушателя к будущим событиям с помощью советов, рекомендаций и примеров поступков в различных аналогичных ситуациях. Кроме этого, в работах кинематографистов, литераторов, футурологов, ученых совершается работа по предвидению будущих событий и возможные последствия их наступления. Нарратив выступает в роли тренажера для откатки возможных сценариев в будущем.

Кроме событийного полигона, нарратив выступает в роли учителя при смене социального статуса, при взрослении читателя, при переезде в другие страны и культуры. Нарратив помещает читателя или зрителя в условия возможных ситуаций, которые требуют нестандартных решений, и чем сложнее ситуации (например, в детективе), тем больший азарт и интерес они вызывают у аудитории.

Благодаря тому что связки нарративов и событий широко комментируются в публичном пространстве, они становятся элементом коллективной памяти. Нарративы, созданные как реакция на события, представляют собой необходимый элемент для вхождения в социальное пространство, создают социально-культурный контекст реальности.

Система связанных нарративов разных культур выступает в нескольких ролях: как источник новостей, как описание реакции, как хранилище полезных и вредных опытов человечества. Другими словами, информационное нарративное пространство представляет собой источник новостей, получатель новостей, социальную публичную память.

Событийное пространство – постоянный источник рефлексий стороны нарративного поля. Информация формирует общественное мнение, правила, вкусы, делит воспринимаемый мир на «важное» и «второстепенное». Сформированное общественное мнение, отфильтрованное и зафиксированное в нарративах, в свою очередь, определяет новостной потенциал события, голосуя своим вниманием к проблеме или игнорированием. В XXI веке события не происходят спонтанно, их вбрасывают в поле генерации нарративов, более того, нарративы провоцируют события, создают целые событийные кампании. Систему ограничивают рамки безопасности коллективного существования, врожденные рефлексы, которые говорят обществу место опасного предела, границу, переход за которую будет иметь необратимые последствия. Именно поэтому в нарративах всегда были и будут элементы общественной цензуры. В этом смысле публичные коммуникации напоминают собой единый организм с инстинктом самосохранения. В нем содержится отрицательная и положительная историческая память. С одной стороны, память о войнах, геноциде, катастрофах, фатальных ошибках человечества предохраняет от повторения таких событий или сводит к минимуму возможный риск. С другой стороны, положительная память об открытиях, изобретениях, достижениях, победах в борьбе против природных и антропогенных катастроф, позволяет человечеству развиваться и эволюционировать. Внесение изменений в нарративы коллективной памяти и в традиции сопровождается естественным отторжением нововведений. Но в технологиях менеджмента и особенно в PR, существует много методик управления нововведением. Все они работают примерно по одному алгоритму «покупки красных брюк». Существует стандартная маркетинговая задача: обеспечить продажу красных брюк в социуме, где красные брюки считаются моветоном (Mauvais ton). Целевой аудитории на первых этапах показывают, что возможно противоречие с имеющимся каноном и красные брюки существуют. Первое знакомство должно произойти, даже если это будет преподнесено как шутка. При этом противоречие между сложившейся традицией может порицаться, а может никак не комментироваться. На втором этапе происходит разъяснение, которое объясняет, почему новое (красное) лучше или не хуже старого. На третьем этапе происходит интенсивное манипуляционное воздействие, через рекламу, PR, лидеров общественного мнения – публичных людей: спортсменов, политиков и представителей творческой интеллигенции. На экранах начинают появляться звезды эстрады в красных брюках, на подиумах от-кутюр и перт-а-порте проходит показ «запрещенных» брюк. Последователи и фанаты начинают присматривать себе вызывающие брюки в дорогих бутиках и шоурумах. В этот период технологи – манипуляторы раскалывают единое отношение к нововведению на две группы участников или больше. В результате наступает противостояние пропозиции «краснобрючников» и их оппозиции. Представители сторон уже сами, по своей воле, бесплатно вступают в дискуссию, не только привлекая внимание к проблеме, но и вовлекая в новую кампанию все больше участников. На четвертой стадии происходит фиксация результата в восприятии целевой аудитории, демонстрация положительных результатов нововведения, составление и публикация отчетов. После этого тиражируются символы и атрибуты, связанные с красными брюками, возникают устойчивые мемы, происходит создание маркеров и памятников в широком смысле, для того чтобы закрепить успех. На финальном этапе красные брюки начинают предлагать уже как товары ширпотреба, на них делают скидку и уценку, и она попадает в оборот массового потребления. Такой алгоритм эффективен не только в продвижении товаров и услуг, но и идей, концептов, верований, брендов, образа жизни и других нарративов, формирующих поведенческие паттерны.

Особенностью исторического (символического) типа управления возникновением события становится система вмешательства в опорные, ключевые события в прошлом, по которым ориентируется и идентифицирует себя аудитория. Для внесения изменений в систему современной оценки событий, интересанты-операторы символической политикой предлагают пересмотреть сложившуюся реакцию на исторические события. Наиболее рельефно можно наблюдать попытки использовать события из прошлого для создания событий в настоящем в сфере политики[175]175
  Малинова О.Ю. Актуальное прошлое: Символическая политика властвующей элиты и дилеммы российской идентичности ⁄ О.Ю. Малинова. – М.: Политическая энциклопедия, 2015. – 207 с.


[Закрыть]. В существующей практике внесения изменений в сформированное социальное пространство используется широкий набор инструментов. Это изменение акцентов, а иногда и смысла произошедших событий, акцентирование внимания на тех событиях, которые не попали в фокус внимания в предыдущие периоды, создание противоречивых нарративов, которые способны вернуть дискуссии, завершенные в прошлом, установка новых памятников, воскрешение старых забытых текстов, лозунгов, песен и так далее. Поскольку система «события – нарратив – поступок» всегда находится в каком-то историческом контексте, то изменение оценок в прошлом неизбежно влечет за собой изменение реакции в настоящем. То, что было принято как конвенциональное решение на основе оценки событий в прошлом, сформировало устойчивое отношение в настоящем и гарантировало прогнозируемую реакцию в будущем. Изменяя ситуацию в прошлом, переоценивая события и нарративы, инициаторы меняют не только устоявшуюся нормативно – ценностную систему, но и ставят под вопрос непростые конвенциональные решения в прошлом, которые были приняты в результате выработки сложной системы весов и противовесов и обеспечивали на тот период стабильность. В результате осмысленной символической политики происходит изменение в системе принятия решений, происходит перенос акцентов, изменяется восприятие текущих событий и происходит их переоценка.