Текст книги "Времена Амирана. Книга 2: Путь"

***

Вчера был последний из пяти дней отпуска, которые ей дали после завершения операции. Возможно, дали бы и больше, но проклятый Халеб Букин опять ускользнул. Как он это делает? Может быть, он тоже маг? Но прочие все попались и были зарыты там же, рядом с взорванной мельницей. Да, взорванной! И, судя по тому, как рвануло, это был отнюдь не порох. Нашли, значит, какого-то умельца. Вот и хорошо, вот и послужат его ум и уменье на пользу людям. Травить змею ее собственным ядом – еще один из негласных девизов Службы. А ведь, страшно подумать – попади такая взрывчатка в руки кого-нибудь постороннего! Сколько бед могла натворить. А кто-нибудь, самый ушлый, непременно взялся бы ее производить в больших количествах, на продажу. И покупатели бы нашлись, уж будьте уверены!

Да, самый страшный враг человека – он сам. И, пока за ним осуществляется пригляд, он может жить спокойно. Как ребенок, за которым смотрит нянька. Но, как ребенок все норовит от этой няньки убежать, так и люди, в массе своей, норовят вырваться из-под опеки. Ну, и что в результате? Попадут под лошадь, подожгут дом или утонут в речке.

***

Вот ее комната, вот ее стол. Пыли нет, протирали в ее отсутствие, хорошо. Еще три стола и дверь в стене. Столы пустые, все на заданиях, а за дверью маленький кабинетик ее непосредственного начальника. Начальнику на вид нет еще и сорока. Он могуч как ярмарочный борец, носит парик, потому что стесняется обгорелой кожи на черепе, вставные зубы и один стеклянный глаз. Наверняка под одеждой у него масса шрамов, но их Ханна не видела. Интересно, неужели и она когда-нибудь станет вот такой же, покрытой шрамами боевой лошадью? И тогда ее тоже отстранят от живой полевой работы и посадят командовать более молодыми. Ну, что ж! Пока все как-то обходилось. Ни одного шрама, да и зубы все целы, и даже дырок в них нет.

Дверь распахнулась, и на пороге появился он, начальник, Клим. Первые две недели, помнится, он очень старался понравиться Ханне, но, кроме дружбы ничего не получилось. Мужчин ей хватало в процессе исполнения своих служебных обязанностей. Уж так хватало, что крутить романы с кем бы то ни было еще, уже никаких сил просто не оставалось. А у Клима, вдобавок, еще и лысый череп, и вставной глаз… Нет, будь он объектом разработки, она не посмотрела бы и на это. Вон, недавно, попался один, страдавший метеоризмом. Как заснет, так и начинает пердеть, как лошадь. Так-то сдерживался, а во сне…

Хорошо, что его уже нет. Совсем нет, как и большинства, с кем ей пришлось за эти годы работать.

– Привет, – сказал Клим, с радостной улыбкой заключая ее в объятия и по-братски целуя в щеку, – как, отдохнула?

– Да, съездила на Теплые озера. Там у подруги домик загородный, вот мы с ней там и позагорали.

– Та-ак, подруга – это кто у нас? – Посерьезнел Клим.

– Антуанетта Балай, ее проверяли.

– Ну, вот и славно! А у меня хорошая новость.

Ханна насторожилась. За этими словами, сказанными вроде бы веселым тоном и с добродушной интонацией, могло скрываться что угодно.

– Работа тебя ждет. Серьезная работа. Ответственная.

4

«Пусть они найдут этого учителя, и вот там – всех! Все это змеиное гнездо, предварительно вызнав у того же учителя, как все-таки этого бессмертного можно уничтожить. Потому что на самом деле нет ничего такого, чего нельзя было бы уничтожить!» – так сказал Старик. И это не подлежало обсуждению. Обсуждению подлежало другое – конкретный способ выполнения этого приказа.

Итак, приказ получен, и выполнять этот приказ должен он, скромный раб Единого и верный слуга барона – Диксон. Так что – думай, Диксон, думай!

И Диксон думал.

Всякому человеку дал Единый две руки. Две руки были и у Диксона. Как положено – правая и левая. Правая – собственная служба, и левая – Служба Сохранения Равновесия, организация формально независимая, фактически же финансируемая бароном, а, стало быть, и, хочешь-не хочешь, а вынужденная делать то, что ей скажут. Но, все же, не совсем своя, а, стало быть – левая. Сейчас, решил Диксон, ему, скорее всего, понадобятся обе руки. Пусть на время оставят свою вечную грызню и поработают совместно. На общее благо.

Они собрались в поместье Диксона, на острове посреди окруженного горами озера. На веранде большого бревенчатого дома вокруг круглого столика, заставленного кофейными принадлежностями, в плетеных дачных креслах сидели, кроме него, Стэн Давос – руководитель отдела спецопераций, и человек без имени, к которому нужно было обращаться – Генерал, и никак иначе, Генеральный Директор ССР.

Разумеется, Диксон давно знал и то, как зовут Генерала, и всю его богатую событиями биографию, но предпочитал это знание не афишировать. Хотят играть в конспирацию – да на здоровье!

И, конечно, каждый из высоких гостей прибыл не в одиночестве. И свиту их составляла не только охрана. Были там и люди, способные дать справку практически по любому вопросу из числа тех, что могли возникнуть в ходе беседы. А поскольку ни тот, ни другой не знали, о чем пойдет речь, то и запаслись соответственно. Все эти люди сейчас были в доме. Так, чтобы не мешать, но и быть под рукой. Сидели там, тоже угощались, чем Единый послал, и осторожно приглядывались и принюхивались друг к другу.

***

– Ну, вот так обстоят дела. – Закончил Диксон вводную. – Давайте теперь подумаем…

– Караван-Талда, говоришь, – задумчиво произнес Стэн, – слышал я про это местечко. К сожалению, только слышал, да и то – немного. Там у нас никого нет, да и не было никогда. Глухие края. Дикие.

– Это точно. – Поддержал его Генерал. – Насколько я знаю, торговых путей через них нет. Были когда-то в древности, но потом пустыня все перекрыла. Скоро, наверное, и самой этой Талды не станет. Пустыня… Она растет.

– Но там же кто-то обитает? – Поинтересовался Диксон.

– Обитают. – Стэн пригубил свою чашку. – Пока обитают. С одной стороны горы, с другой – пустыня. Несколько оазисов. Выращивают там что-то, скот опять же… Короче, натуральное хозяйство. Дикари. До них даже наши миссионеры не добрались.

– Нет, – возразил Генерал, – ходили туда. Было три экспедиции от Единой Правоверной. Все три пропали. Пока решено больше не посылать никого.

– Во что же они там верят?

– По слухам, у них там в ходу человеческие жертвы.

– Да-а… – задумчиво протянул Диксон. – И как же туда этого Брюта занесло?

– Ну, он же маг, если я правильно понял, – Генерал вопросительно взглянул на Диксона. Тот кивнул. – Вот он им пару фокусов покажет, так они его еще своим богом сделают. А раз он хотел спрятаться, то лучшего места не найти.

– Ну ладно, – подвел черту Диксон. – Если наши друзья туда попадут, то найти там этого мага, я думаю, будет несложно. Вряд ли он будет заниматься там сельским хозяйством. Скорее всего, будет работать по специальности, а значит, слух о нем пройдет по всей этой Талде, не столь уж и великой, я полагаю.

– Ну, если его не съедят до того.

– Или если наших друзей не съедят.

– Вы забыли, – поправил собеседников Диксон, – что наших друзей съесть затруднительно. Учитывая присутствие в их рядах этого… ожившего.

– А-а… Ну, да!.. – Стэн вздохнул. – Нам бы такого. Да не одного!..

– Вот именно, – решил внести ясность Диксон. – Нам десяток, им – он кивнул в сторону Генерала, – десяток. Красота!

Он вздохнул, и сокрушенно покачал головой.

– А потом мы – вне закона. Совсем, а не понарошку, как сейчас. И подумайте, чем это чревато. Вот так же, как мы сейчас думаем, как уничтожить этих нескольких человек, так же все человечество, объединившись, будет думать о том, как уничтожить нас. И придумает, будьте уверены!

И, завершая дискуссию, сказал:

– Во всяком случае, так считают Старик с бароном. Я думаю, для нас с вами этого должно быть достаточно. Давайте думать конструктивно. В рамках поставленной перед нами задачи.

***

Стали думать конструктивно.

– Им надо будет попасть в эту Караван-Талду. – Задал тон дискуссии Диксон. – И сейчас они двигаются в сторону Хамистополиса.

– Ну, до Хамистополиса-то они доберутся, без проблем. – Отозвался Генерал. – И, естественно, упрутся в Хамаканский хребет. Интересно, как они думают преодолевать его?

– Ну, проводников наймут. – Предположил Диксон.

– Это вряд ли, – возразил начальнику Стэн. – Ничего не выйдет.

***

Чтобы лучше понять проблему, решили пригласить эксперта. Стэн отлучился на минутку и вернулся в сопровождении человека характерной наружности, выдававшей в нем уроженца тех самых мест. Черные волосы, черные глаза, выдающийся клювообразный нос и гортанный говор – типичный житель Хамаканских предгорий, хамадиец, как они себя называли.

– Профессор Искуп Балмаглы, – представил его Стэн, прошу любить и жаловать. Как раз уроженец Хамакана.

***

Профессору предоставили место за столом, и он поведал много интересного.

Так, по его словам, когда-то давным-давно через хребет шла дорога. Очень непростая дорога. Дорога, в значительной своей части проложенная в толще гор. Туннель, проще говоря. Пробили его йами. Был в доисторические времена такой народ. То ли люди, то ли – нет. Судя по останкам, найденным в древних захоронениях, по строению скелета они напоминали людей, но имели и значительные отличия. Ростом они были вдвое ниже нашего, но очень широкие в кости и с длинными руками. В Амиране и многих соседних странах бытуют легенды о гномах, вот на что-то подобное и были похожи йами. Куда они девались – никто не знает. Вряд ли они были вытеснены человеком. Достоверно известно, что человек заселил те края много позже, когда от йами остались только редкие могильники. И еще осталась та дорога.

Дорога эта, – продолжал профессор, – использовалась не одну сотню лет, пока существовал путь на восток. Потом пустыня сделала этот маршрут нерентабельным, да и просто невозможным. И дорога исчезла.

– Как это – исчезла? – Не понял Генерал.

– Как происходило это исчезновение, я понятия не имею. Но сегодня никто не знает, где вход в тот туннель. Или знает, да не скажет. Есть пророчество, что однажды пустыня отступит, и дорога снова оживет. А пока она спряталась до поры.

Профессор рассказал, что предки его народа были поселены в тех краях специально, чтобы охранять караваны, идущие той самой дорогой. Для них тогда эта дорога была не просто дорога – это воистину была Дорога Жизни, дававшая им пропитание в тех суровых местах. Ну, а когда дороги не стало, то пришлось хамадийцам изыскивать иные средства существования. И, естественно, самым популярным стал разбойничий промысел. Тем более, что все они были потомки воинов, охранявших Великий Восточный путь.

И еще хамадийцы верят, что йами живут в горах и до сих пор, только очень хорошо прячутся. Но в любом селении есть человек, который контактирует с ними. Йами хорошие мастера и отличные бойцы. Их часто используют как наемных убийц. Тут им просто нет равных. Взамен же им нужно продовольствие и ткани.

– Так эти йами, они есть, или нет? – Попробовал уточнить Диксон.

– Я уехал из тех мест еще мальчишкой, – ответил профессор, – и сам, естественно, никого не видел. Когда я наведываюсь туда, то, не смотря на то, что у меня там осталось много родственников, меня все равно воспринимают уже как чужого. А с чужими на эту тему там никто говорить не станет. Но, по совершенно непроверенным мною слухам, есть то, о чем я вам уже сказал. То есть, да, общаются. Обмениваются товарами и услугами, если заказное убийство можно отнести к таковым. Говорят, иногда йами приносят на обмен драгоценные камни. Но, опять-таки, об этом с посторонним говорить не будут.

– Очень интересно, – проговорил задумчиво Генерал, – а вражды между местными и этими йами нет?

– Я не слышал. Нет, ни разу не слышал ни одной такой истории.

– Хм-м… значит, сотрудничество и взаимопонимание.

– А что ваши земляки говорят о той стороне хребта? Бывают они там?

– На ту сторону попасть очень трудно. А делать там нечего. Так что даже и разговоров на эту тему я не слышал.

– А в чем трудность? – Заинтересовался Стэн. – Горы, вроде, не так уж и велики. Есть в мире и повыше.

– Особенность хребта в том, что с нашей стороны подъем, и в правду, такой, как и везде. Трудно, но можно. А вот та сторона… Та, что обращена на юго-восток, в сторону пустыни, она очень крута. Как так получилось? Не знаю, и никто не знает. Мы вообще ничего не знаем о том, как образовываются горы. Ну, и вот, с той стороны ни подняться, ни спуститься туда… Почему и была когда-то пробита та дорога. Вот по ней…

– А ее нет?..

– Может быть, йами знают.

***

Из профессора долго еще выуживали информацию, а когда он иссяк и начал повторяться, отпустили. Взамен Генерал привел своего знатока. Он тоже был из хамадийцев, но представлял уже не науку, а исключительно практику.

– Господа, – сказал Генерал, – действовать, наверное, будем по обычной схеме. Внедрим к этим путешественникам своего человечка.

– А по другому и не получится, – согласился с ним Стэн. – Пока они шли предсказуемым маршрутом их отслеживали наши стационарные наблюдатели, а вот куда они пойдут дальше? Где их искать? С чем они столкнутся? Так что, да! Только внедрять.

– У вас же там, в Хамистополисе, приличная база? – Обратился Диксон к Генералу.

– Да, есть в тех краях народ. Работаем.

– Найдется подходящий для внедрения?

– Поищем.

– Стэн, а как у нас обстоят дела со связями с тамошними разбойниками?

– Есть связи. И у нас есть, и у Генерала имеются, верно?

– Имеются, – согласился Генерал. – Да вот, знакомьтесь, – он кивнул в сторону приведенного, – большой спец в этом деле. Знает если не всех, то многих. А кое с кем, так и вовсе тесные контакты имеет. К взаимной выгоде, а?.. – подмигнул он своему человеку.

Тот кивнул и уселся в кресло, ранее занятое профессором.

– Ну, что? – Сказал Диксон. – Тогда перейдем к деталям?

5

Карету немилосердно трясло. Караван задержался в пути из-за поломки одного из пяти грузовых фургонов, и теперь старался – нет, не уложиться в график, это было все равно нереально, – но, хотя бы сократить время неизбежной езды в темноте. Лошадей погоняли безжалостно, и они бежали, бедные, как могли. Отсюда и тряска.

Трясло так, что разговаривать было почти невозможно. И это было хорошо. Всегда, даже в самом плохом, надо искать что-то хорошее. Этой истине Ханну научил еще отец. И потом она не раз прибегала к этой мудрости. Ну, вот, хоть сейчас. Достал ее уже ее попутчик: «…а как зовут?.. а куда едете?.. а к кому?.. а вам не душно?.. а вам не холодно?».

Вот скотина! Не дает подумать.

А подумать было о чем…

***

– Работа тебя ждет. Серьезная работа. Ответственная. – Сказал тогда Клим.

Ну, вот и она, родная. И это только самое начало. Все еще впереди.

– Ты помнишь, у Государя дочь должна была выйти замуж за короля Эрогении? – спросил ее Клим.

Ханна молча кивнула.

– А свадьба-то так и не состоялась.

– Да, ты знаешь, мне последние дни было как-то не до великосветских сплетен.

– Почему?

– Занята была. Да и не интересно. Слишком далеки они от народа, знаешь ли… Где я, и где они.

Клим искренне и весело расхохотался. Это он умел. Ну, просто – душа-человек!

– А хочешь кое с кем из них познакомиться?

– Хм, ну, разве что по работе. Неужели Бенедикта застукали на занятии черной магией? Или министр двора на досуге создал-таки перпетуум-мобиле?

– Почти. Слушай…

***

Выслушав все, что Клим счел необходимым довести до ее сведения, она подумала, и изрекла:

– Так. Ну, и?..

– Что – ну, и… – рассердился Клим, – ты что, не представляешь, какое это мощное воздействие на сложившийся порядок? Ты представляешь, к чему это может привести?

– Нет. – Коротко ответила Ханна. И она ничуть не врала. Ну, разве, чуть-чуть преувеличивала.

– Подумай на досуге. А пока – слушай сюда! Продолжение истории…

Ханна устроилась поудобнее, положив правую щечку на кулачок и, распахнув доверчиво свои прекрасные карие глаза, приготовилась слушать. Клим посмотрел, хихикнул, и, сказав:

– Ты бы еще рот открыла. – Начал:

– Четыре человека – наследник, несостоявшаяся невеста, придворный шут и тот самый маг решили покончить с этим безобразием. К сожалению, того, как покончить с ним, ни один из них не знает. Проблема… Но у мага есть учитель. Соответственно, есть надежда, что он знает, что нужно делать.

– Подожди, – перебила его Ханна, – у нас, что, мало своих магов? Одного даже я знаю.

– Их у нас полно. И к ним, естественно, обратились. Как только – так сразу. Вот только никто из них с подобными фокусами не знаком. Это что-то очень экзотическое. Так что, слушай дальше. На чем я остановился?

– На том, что учитель знает…

– А-а… точно! А ты больше не перебивай. Так вот, учитель! Он научил нашего фокусника этому аттракциону, так что, есть надежда, что он поможет и выпутаться из этой беды. Логично?

Ханна горячо начала кивать, демонстрируя свое восхищение логикой шефа.

– Ладно, ладно, хватит!.. Голова отвалится. – Оценил шеф ее неподдельный энтузиазм, и продолжил:

– Беда в том, что никто не знает, где этот учитель скрывается. Он раньше жил в Кранахе, где, как ты помнишь, до недавнего времени магия не только не была под запретом, но ее даже преподавали открыто. А потом их там прижали основательно, и пришлось им всем разбегаться. И куда убежал этот учитель никто, естественно, не знает.

– А что, теперь там магию запретили? – Перебила его, забыв про свое обещание, Ханна.

– Да нет, там просто стало как и везде. Формально-то магию никто не запрещает. Потому как нельзя запретить того, чего нет. А ее же нет?

– Ну, конечно! – Горячо согласилась Ханна. – Кто же верит в эти бредни. Только совсем уж отсталые люди.

– Ну, вот видишь, а государствами управляют, как правило, люди высокообразованные, интеллектуально развитые – какая магия? О чем ты говоришь?

– Так как же они собираются искать этого своего…

– А-а!.. Интересно? Ну, так вот: есть зацепка. У нашего мага был приятель, он ушел вместе с учителем, но потом они расстались.

– Почему?

– Откуда я знаю?! Не сошлись во взглядах на лучший рецепт философского камня. Слушай, не перебивай, а!..

– Извини, извини… Это я что-то…

– Да!.. Так вот… Этот самый приятель, возможно… Я подчеркиваю, возможно!.. знает, где прячется учитель.

– А где прячется приятель?

– А приятель, по последним, возможно уже устаревшим, сведениям, прячется в какой-то жуткой дыре, которая называется Караван-Талда. Уже одно название… Да!..

– Это где?

– А ты знаешь, это неподалеку отсюда. Сразу за нашим Хамаканским хребтом. Поэтому они, кстати, взяв с собою и пациента – этого самого Эрогенского короля, которого зовут Геркуланий, все они двигаются сейчас к нам.

– Подожди, они что?.. хотят пересечь хребет?

– Похоже на то. Вот что значит, не знать географии. Подумаешь!.. Извозчик довезет! Вот он скоро их и довезет до Хамистополиса.

– А потом?

– Суп с котом! Откуда я знаю? Попрутся через горы, надо полагать.

– Они что?..

– Слушай, ну, они не местные. Одни и вовсе во дворце всю жизнь прожили, другой иноземец, а Геркуланию этому, я так подозреваю, вообще все равно. Я, знаешь, думаю – ну, судя по рассказам, что он не человек.

– А кто?

– Животное. Души у него нет. И разума, соответственно.

– А что, разума без души не бывает?

– Я думаю, нет. Иначе это был бы такой монстр!..

***

Я должна внедриться в их компанию, – думала Ханна, подпрыгивая на давно уже ставшем жестким сиденье кареты, – я должна помочь им. Провести через горы, найти того приятеля, а потом и учителя.

Она выглянула в окошко. Ого!.. Уже стемнело. Уже скоро…

– Я им помогу, я их буду оберегать. А потом уничтожу. Как и прочих… Они, конечно, совсем не плохие люди, и хотят только хорошего, как, впрочем, и все остальные. Как тот же Халеб Букин. Умный, надо полагать, дядька! Ишь, до чего додумался! И, ведь, невдомек ему, что все, что он изобрел, изобрели еще сотни лет назад. И не один раз. И еще будут изобретать. А мы их будем вылавливать. А свидетелей убирать. Чтобы никто не знал о самой возможности таких вещей. А эти все придумывают и придумывают, а потом, уже у нас, вдруг узнают, что все, что они считали чем-то новым – такое старье! Ну, ничего, умные люди быстро учатся. И включаются в действительно полезную работу. Работу по искоренению всего того, что может нарушить сложившийся баланс. Лучшее – враг хорошего!

А мы – его спасители. Вот так!

– И когда-нибудь, – продолжала рассуждать Ханна, убивая время, оставшееся до той минуты, когда начнется… – А, впрочем, никаких – когда-нибудь! Что есть, то и будет. Все. Кончилось время перемен. Стабильность в быту, стабильность в политике… Вон уже, сколько лет, никаких войн. Границы устоялись. Никто ни к кому не лезет, и уже не полезет впредь. Кто что имеет – то и имеет. И всем хватает, и все довольны. И школьники через сто и через двести лет на уроках истории будут изучать то, что было до нас. А больше им и изучать будет нечего. Кончилась история. Во всяком случае, в том виде, как мы ее привыкли воспринимать. История войн и насилия. История того, как кто-то, вдруг ставший сильнее других, начинает захватывать земли тех, кто рядом, а потом и тех, кто вдалеке. Не будет такого. Ну, и слава Единому! Каплями крови единиц мы потушим возможные пожары и не дадим пролиться крови миллионов.

Карета дернулась и резко встала. Раздались крики. В темноте кареты белели лица попутчиков. Ханна разглядела открывшиеся рты и распахнутые в ужасе глаза.

– Ну, вот, – сказала она себе, – началось!

Крики стали громче. Послышалось звяканье железа. Предсмертный вопль раздался совсем рядом. Кого-то проткнули мечом. Блики огня мелькнули на стекле окна. Факелы. Много факелов.

Дверца распахнулась, чья-то сильная рука ухватила Ханну за локоть и рывком выдернула из кареты. Она упала на колени, сильно ударившись. Это ничего. Синяки и ссадины были обязательными атрибутами этой разыгрываемой постановки. Придется потерпеть.

Плохо было не ей одной. Кому-то было значительно хуже. Кого-то резали, и его печальный крик рвал душу. А Ханне уже связывали за спиной руки. Потом был сильный удар по голове, и она отключилась.

6

Пока что все шло отлично. Накатанный тракт, местами даже мощенный, вел их от постоялого двора к постоялому двору. И не было нужды пока что распаковывать свои дорожные принадлежности и неприкосновенные запасы пищи, взятые с собой в дорогу. Они еще пригодятся. Наверняка. А пока что…

А пока что путешествовать Ратомиру понравилось. Дорога – то стиснутая с обоих сторон деревьями, то радующая глаз открывшимся простором, дорога летящая прямо, и дорога, все время прячущая что-то за ближайшим поворотом… И, при всем однообразии, все время что-то новое.

Приноровились как-то и к Геркуланию. На ночь его оставляли возле ворот очередного постоялого двора, вынеся ему барашка или поросенка, которыми он в темноте и перекусывал, никого не пугая. Днем же Ратомир уводил его подальше, выбирая какое-нибудь укрытое от посторонних глаз местечко. Смотреть на процесс было неприятно, но Ратомир быстро привык. Он отворачивался, слыша за спиной жалобное блеянье или истошные визги. Потом жертва замолкала, зато начинал довольно урчать Геркуланий.

В процессе первого кормления, еще там, в Миранде, Геркуланий так уделал кровью свой костюм, что пришлось его переодевать. Теперь, перед тем, как отдать ему его обед, завтрак или ужин, Ратомир надевал на него добротный кожаный мясницкий фартук, взятый у хозяина того, первого, постоялого двора. Теперь достаточно было вымыть Геркуланию лицо и снять с него этот окровавленный фартук, и он снова превращался во вполне благопристойного джентльмена, выехавшего на конную прогулку.

***

Принципия, естественно, не участвовала в этих сеансах кормления Геркулания. Но и того, что она видела изо дня в день, было достаточно, чтобы постепенно перестать отождествлять вот это дурно пахнущее существо, тупо и бессмысленно улыбающееся после кормежки, и тупо-злобно-мрачное через несколько часов после… Чтобы это существо перестало восприниматься как Геркуланий, хоть оно и отзывалось на это имя.

Тот Геркуланий, которого она любила, с которым было так хорошо и интересно, который целовал ее там, в салоне де Селявиль, и вкус губ которого она до сих пор помнила – умер. Все-таки умер. Чтобы там ни говорили все остальные, чтобы там ни думал этот злосчастный маг. Нет, не сумел он воскресить Геркулания. Да и вряд ли это вообще возможно.

И постепенно боль утраты уменьшалась, и, возможно, этот процесс шел бы быстрее, если бы перед глазами не маячил этот… это… это чучело Геркулания, даже и не пытающееся притворяться, что это – он.

***

Злосчастный же, не оправдавший надежды маг, сидел на кучерском месте, жалея о том, что так неосмотрительно выдал свое умение управляться с лошадьми. И кто его за язык тянул? Сидел бы сейчас, развалясь на удобном пассажирском сиденье, рядом с этой… Неблагодарная тварь, а он-то за нее!.. Вот и сейчас, Пафнутий буквально спиной чувствовал, как сверлят его ее злые глаза. Да где ей понять!..

Дорога не увлекала его. Насмотрелся он на эти пейзажи еще когда брел из родного Кранаха до Миранды. На всю жизнь хватит. Еще когда они шли втроем, было как-то веселее, а потом они расстались, и он совсем один брел в разваливающихся сапогах, боясь развести в темноте костер, чтобы не привлечь внимание разбойников или еще кого похуже.

Брюту тоже пришлось нелегко. Тем более, что идти ему было, в отличие от Пафнутия, некуда и не к кому. И чего он поперся с этим бен Салехом? Все равно же расстались. Кстати, он так и не написал, почему. Похоже, учитель решил отказаться от занятий магией. Может быть, поэтому? И чем он тогда собрался заниматься?

Пафнутий вспомнил письмо Брюта. Он столько раз перечитывал его, что помнил почти наизусть. Благо, оно было не длинное. Написал бы побольше, может быть это помогло бы теперь в поисках. А так…

«Привет, Паф, – писал Брют, – как ты там? Я сейчас устроился в занятном местечке, которое местные называют Караван-Талда. Язык у них похож на наш, кранахский, Единый знает, почему, так как место это очень далеко от наших родных краев. Но, так или иначе, а освоил я его без особого труда.

Добирался я сюда долго. Да, собственно, я никуда и не добирался, а так – шел себе и шел. Показывал на ярмарках фокусы, чем и кормился в дороге. Пару раз меня побили конкуренты. Есть один народец, который промышляет именно этим. Ездят большой толпой, сразу в несколько телег, с ярмарки на ярмарку. Кто фокусы показывает, кто поет, кто пляшет, кто будущее предсказывает, а в основном, конечно, живут за счет воровства. Вот с ними и были стычки. Ну, хорошо, что ноги у меня длинные, удавалось убежать.

Вот из-за них-то я и попал в эту самую Караван-Талду. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Напали на меня эти в одном городишке – я и как называется-то, не помню. Ну, вломили мне, я – ходу! И вот, иду по дороге, а местность все пустынней и пустынней. А назад нельзя. Там эти. Ну, думаю, сейчас плохие места кончатся. Иду все дальше, а они только хуже. А у меня и воды-то с собой в обрез. В общем, плохо мне пришлось. И умер бы я там, в той пустыне, если бы меня какой-то караван не подобрал. И с ним я и пришел в эту самую Караван-Талду. Причем, мне повезло, караван был последним, да и то уже запоздавшим. Там путь был через горы. Через перевал, а перевал уже закрывался. И точно, помню, шли уже по снегу, метель была жуткая. Два верблюда в пропасть свалились. Но дошли. А оттуда – уже никак. Та дорога – единственная, соединяющая Караван-Талду с внешним миром. Вокруг нее совсем уж жуткая пустыня. Туда никто не ходит.

Вот так я тут и застрял. А правят тут жрецы. Что за культ, я пока не разобрался. Главное – они все маги. И они признали во мне своего, и взяли к себе. Но к своим таинствам пока не подпускают. Я у них вроде прислуги стал. Но кормят хорошо. Одели во все свое. Голову мне побрили, так что ты бы и не узнал, наверное.

Ладно, кончаю. Это письмо отдаю караванщику. Первый караван должен вот-вот пойти, так я письмо это с ним и отправляю. Авось дойдет. Люди здесь хорошие, и жрецов очень уважают, так что есть надежда.

При оказии напишу еще. Жди. А то, при случае, заезжай. Буду рад.

Ну, пока. Всех благ.

Твой Брют.»

Пафнутий вздохнул. Вот и заеду, раз звал.

***

Куртифляс ехал молча. Куда девалось все его шутовство? В этой инвалидной команде он ощущал себя старшим, и груз ответственности давил ему на плечи. Беда была в том, что дорога, по которой они с таким комфортом пока передвигались, похоже, кончалась. И, похоже, они упирались в тупик. Путем опроса владельцев постоялых дворов – и тех, что состояли на службе барона, и прочих, Куртифляс сделал вывод, которым пока что не спешил поделиться с остальными. Вывод был такой – дальше дороги не было. Через хребет не перейти.

– Да-а… – расстроено размышлял Куртифляс. – Хорошенькая получается прогулка. Или переть наобум через горы, или пытаться обойти их – но в какую сторону? Направо? Налево? Причем, что туда, что сюда, дорога займет с полгода, наверное. И никто не знает этой проклятой Талды! Никому она не нужна. Но попал же туда этот Брют. Жаль, не пишет, как. Какой город был последним на его пути? А, впрочем, там все равно путь через горы, насколько я помню. Ладно, попробуем найти проводников у местных горцев. Не может такого быть, чтобы не было, пусть и каких угодно, пусть пешеходных, но, хоть каких, троп.

– Ночевать будем уже в Хамистополисе. – Сказал он едущему рядом Ратомиру.

Тот в ответ улыбнулся и кивнул. Еще один город. Хорошо!

***

В Хамистополисе резидентом был не хозяин постоялого двора. Тут им, разнообразия ради, являлся сапожник, сидящий себе в скромной дощатой будочке на одной из центральных площадей. Но дело свое он знал. Он, услышав пароль и прочитав записку от предыдущего своего коллеги, проникся важностью мероприятия, объяснил дорогу к гостинице, дал записку к ее хозяину и пообещал, что вечером к ним зайдет человек, ориентирующийся в горах и их окрестностях.

***

Знаток этот оказался кудлат, бородат, с темным, обветренным лицом. Говорил он с сильным акцентом. В общем, по всему было видно, что в горах он, действительно, свой человек. Куртифляс привел его в свою комнату и угостил вином, от которого тот, правда, отказался, мотивируя это тем, что его религия это запрещает. Вместо этого он насыпал себе на ладонь из кулечка каких-то зерен, которые с ладони перекочевали ему за щеку. Это было, как он объяснил, не хуже вина, но под запрет не попадало.

Куртифляс пожал плечами, глотнул из своего стакана, и они приступили к беседе.

– Да нету там никакой дороги, – упорствовал знаток местной географии, которого звали Ашан, – никто не покажет.

– А если хорошенько заплатить? – Не отставал от него Куртифляс.