Текст книги "Все норманны в Восточной Европе в Xl веке. Между Скандинавией и Гардарикой"

Глава 5. Готы (Ждьберн = Анастас Корсунянин) в Корсуни, Киеве (примерно 989–1018 гг.)

Зачарованный викинг, я шел по земле,

Я в душе согласил жизнь потока и скал,

Я скрывался во мгле на моем корабле,

Ничего не просил, ничего не желал.

Н. Гумилев. «Зачарованный викинг»

Анастас Корсунянин (в миру крымский гот Ждьберн) – один из главных церковных деятелей в период правления Владимира Древлянского, духовник киевского князя, первый настоятель киевской Десятинной церкви Пресвятой Богородицы.

Согласно ПВЛ, Анастас Корсунянин внес решающий вклад в захват Владимиром крымского города Корсунь (Херсонес):

«И когда прошел год, в 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на другом берегу лимана, на расстоянии полета стрелы от города, и крепко сопротивлялись горожане. Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: „Если не сдадитесь, то простою и три года“. Они же не послушали его. Владимир же, изготовив войско свое, приказал насыпать землю горой у городских стен. И когда насыпали они, корсунцы, подкопав стену городскую, крали насыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял. И вот некий муж именем Анастас, корсунянин, пустил стрелу, написав на ней: „Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока“. Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: „Если сбудется это, – сам крещусь!“ И тотчас же повелел копать наперек трубам, и перекрыли воду. Люди изнемогли от жажды и сдались»[58]58
  ПВЛ по Ипатьевскому списку // Первоисточники: Повесть временных лет. Галицко-Волынская летопись. М., 2014. С. 75–76.


[Закрыть].

Согласно Житию Владимира особого состава из Пилигинского сборника, подтверждаемому рассказом краткого Проложного жития князя Владимира особого состава, те же самые действия, которые в ПВЛ приписываются Анастасу Корсунянину, относятся к находившемуся в крепости варягу Ждьберну (в разных списках Ждьберн, Жьберн, Жберн, Жедберн, Ижберн и др.).

«И тогда князь Владимир быстро собрал своих воинов из числа варягов и славян, из кривичей и черных болгар и пошел на Корсунь, греческий город, и жители Корсуня заперлись в своей крепости. И стал Владимир на другой стороне залива, от города на полет стрелы, но твердо защищались горожане. И сказал им Владимир: “Не дадите мне в жены ее – буду стоять здесь три года”, – но те не послушались его. Так стоял Владимир 6 месяцев, но от голода жители не страдали. А был в этом городе муж, родом варяг, по имени Жедберн, и однажды выстрелил он стрелою в сторону, где был варяжский полк, и крикнул: “Отнесите стрелу сию князю Владимиру!” На стреле же написано: “Княже Владимир, друг твой Жедберн верностью присягает тебе и вот что тебе сообщаю: стой ты с войском своим под городом хоть год, или два, или три, не покоришь ты голодом града Корсуня, ибо лодки в город с питьем и едою проходят подземным ручьем, а начало того пути – к востоку от войска твоего”. Князь Владимир, проведав о том от варяга, велел отыскать этот путь и тотчас перекопать его. И люди в городе изнемогли от жажды и голода и через три месяца сдались»[59]59
  Житие Владимира особого состава // Шахматов А. А. Корсуньская легенда о крещении Владимира. СПб., 1906. С. 46–47.


[Закрыть].

Факт захвата Корсуни Владимиром никем не оспаривается. Сообщение об этом имеется в «Истории» Льва Диакона,[60]60
  Карышковский П. О. Балканские войны Святослава в византийской исторической литературе // Византийский временник. 1953. Т. 6. С. 37–42.


[Закрыть] а также подтверждается археологами[61]61
  Белов Г. Д., Стржелецкий С. Ф. Кварталы XV и XVI ст. (раскопки 1937 г.) // Материалы и исследования по археологии СССР. № 34. М., 1953.


[Закрыть].

Как мы теперь понимаем, в ПВЛ и Житии отражаются две различные, не зависимые друг от друга, версии одних и тех же событий. Летописная версия несет на себе явное влияние церковной агиографической традиции и связана своим происхождением с киевской Десятинной церковью. Житийный рассказ о Ждьберне лишен каких бы то ни было агиографических черт. Очень похоже, что в его основе лежит предание или даже сага, сложенная в дружинной среде. После сопоставления обеих фрагментов вряд ли у кого-то еще могут остаться сомнения в том, что пособники князя Владимира по захвату Корсуни – Анастас и Ждьберн – это один и тот же человек. Просто Ждьберн – его мирское имя, а Анастас – полученное при крещении.

Имя у крымского гота (гута) Ждьберна довольно редкое. Вторая его часть вполне понятна и берет начало от bjorn (медведь), однако с восстановлением первой части у исследователей возникли определенные сложности. Дело в том, что в скандинавских языках нет буквы «ж». Ранее предлагалось несколько различных исходных норманнских вариантов его имени: Skibjorn, Sigbjorn[62]62
  Шахматов А. А. Корсуньская легенда о крещении Владимира. СПб., 1906. С. 58.


[Закрыть], Ingibjorn[63]63
  Милютенко Н. И. Святой равноапостольный князь Владимир и крещение Руси. Древнейшие письменные источники. СПб., 2008. С. 291.


[Закрыть], однако ни один из них не был признан в достаточной степени удовлетворительным.

Попытаемся предложить свой собственный вариант решения данного вопроса. При переходе из норманнских языков в русский звук «ж» может получиться в первую очередь из «g». Также можно вспомнить, что гуты, населяющие о. Готланд в Балтийском море, назывались в новгородских летописях готландцами либо «гъть» (в переводе «народ» или «простой народ»). Используя это слово как первую часть имени, при мягком произнесении получаем Гътьбьёрн, а при более жестком произнесении – Ждьберн. В переводе означает «медведь гутов». В Скандинавии имеется некий аналог этого имени: Людбьёрн (Lýðbjörn – от lýðr – «люди, народ» + björn «медведь»).

После захвата Корсуни Владимир отправил Ждьберна вместе со своим двоюродным братом Сфенгом (Олегом Святославичем) в Константинополь для окончательного урегулирования матримониальных вопросов.

«И шед, взя Корсунь, князя и княгиню убии, а дщерь ею дасть за Жберну. И не распусти полков, но посла Ольга, воеводу своего, с Жьберном в Царьград ко царема, прошает за ся сестры их»[64]64
  Проложное (краткое) житие князя Владимира особого состава // Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 2004. С. 101.


[Закрыть].

В Житии Владимира особого состава и в Проложном житие князя Владимира особого состава князь якобы выдает за Ждьберна дочь корсуньского князя, а самого его назначает наместником. Однако версия это довольно сомнительная, составленная по шаблону скандинавских саг. На самом деле Корсунь была в том же 988 г. возвращена Византии (что являлось условием брака Владимира и Анны), а в этом случае Ждьберн в качестве нового топарха не продержался бы и дня.

В дальнейшем крымский гот остается особо доверенным лицом князя Владимира, который забирает Ждьберна с собой в Киев, однако фигурирует он теперь в русских летописях исключительно под христианским именем Анастас.

По всей видимости, Анастас вместе с греческим митрополитом участвует в крещении киевлян, что можно видеть за следующей фразой: «В 6496 (988) году… На следующий день вышел Владимир с попами царицыными и корсуньскими, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там»[65]65
  ПВЛ по Ипатьевскому списку / Первоисточники: Повесть временных лет. Галицко-Волынская летопись. М., 2014. С. 81–82.


[Закрыть].

Принимал Анастас участие и в крещении Новгорода в 890 г.: «Того же лета иде Михаилъ, Митрополитъ Киевский и вся Руси (здесь: Правобережная Руссия), в Новгородъ Великий съ епископы Фотея патриарха; даде бо ему Фотей патриархъ шесть епископовъ на помощъ, и з Добрынею, дядею Володимеровымъ, и со Анастасомъ; и идолы сокруши, и многия люди крести, и церкви воздвиже, и презвитеры постави по градом и по селом»[66]66
  Никоновская летопись. ПСРЛ, Т. 9. СПб., 1862. С. 63–64.


[Закрыть].

В 991–996 гг. в Киеве возводится главный храм Правобережной Руссии – каменная Десятинная церковь, настоятелем которой Владимир ставит Анастаса Корсунянина.

«В год 6499 (991). После этого жил Владимир в христианском законе, и задумал создать каменную церковь пресвятой Богородице, и послал привести мастеров из Греческой земли. И начал ее строить, и, когда кончил строить, украсил ее иконами, и поручил ее Анастасу Корсунянину, и поставил служить в ней корсуньских священников, дав ей все, что взял перед этим в Корсуни: иконы, сосуды церковные и кресты»[67]67
  ПВЛ по Ипатьевскому списку // Первоисточники: Повесть временных лет. Галицко-Волынская летопись. М., 2014. С. 84.


[Закрыть].

Учитывая частое и довольно долгое отсутствие в Киеве назначаемых из Византии митрополитов, можно полагать, что именно Анастас Корсунянин осуществлял фактическое руководство Русской православной церковью в конце X – начале XI в.

Поход Владимира на Корсунь. С картины Н. Рериха

Неоценимый вклад внес крымский гот Ждьберн (Анастас) в русское летописание. Предполагается его авторство как минимум трех документов, положенных в основу Древнейшего свода (ок. 1037 г.):

1) «Свод Анастаса» (ок. 996 г., Л. В. Черепнин, поддержано М. Ю. Брачевским), составленный в Киеве при завершении строительства и начале службы в Десятинной церкви;

2) «Погодовые записи Анастаса» (примерно с 996 г. по 1018 г.), ведущиеся при Десятинной церкви;

3) «Краткий список деяний князя Владимира» (примерно 1015–1016 гг.).

Возможно, именно Анастаса Корсунянина имел в виду Титмар Мерзебургский, когда говорил о некоем «архиепископе», встретившем войска Святополка Окаянного и его тестя Болеслава I Храброго в Киеве в 1018 г. Он же затем был отправлен Болеславом в качестве посла в Новгород к Ярославу Хромому для переговоров об обмене пленными родственниками: захваченных им мачехи, жены и девяти сестер Ярослава на дочь Болеслава Храброго: «VIII, 33. Гордый этим успехом, Болеслав послал к Ярославу архиепископа названного города [Киева] с просьбой вернуть его дочь, обещая выдать его жену, мачеху, сестер»[68]68
  Титмар Мерзебургский. Хроника // Древняя Русь в свете зарубежных источников. Т. IV. М., 2010. С. 83.


[Закрыть]. По неуказанным причинам обмен так и не состоялся.

Считается, что Анастас вошел в доверие к Болеславу и стал хранителем его казны. По возвращении Болеслава I из Киева в Польшу отбыл вместе с ним.

«В год 6526 (1018)… Болеслав же бежал из Киева, забрав богатства и бояр Ярославовых и сестры его, а Анастаса – попа Десятинной церкви – приставил к этим богатствам, ибо тот обманом вкрался ему в доверие. И людей множество увел с собою [последние 800 человек, все еще остающиеся в Польше после Похода на Польшу Ярослава в 1031 г., были возвращены в 1043 г. Казимиром I в качестве свадебного дара за Добронегу (Марию), сестру Ярослава], и города червенские забрал себе [по соглашению со Святополком, за помощь в возвращении киевского престола], и пришел в свою землю»[69]69
  ПВЛ по Ипатьевскому списку // Первоисточники: Повесть временных лет. Галицко-Волынская летопись. М., 2014. С. 97.


[Закрыть].

Вряд ли Анастас, как служитель церкви, уехал с Болеславом в Польшу по принуждению. Но, возможно, у него было на то тайное указание Ярослава, с которым он встречался в Новгороде: не оставлять без присмотра его родственниц.

Наверняка Ярослав Хромой планировал совершить свой поход на Польшу гораздо раньше, однако осуществил его только в 1031 г., когда, собрав достаточно большое войско (в том числе варягов, см. далее), вторгся в пределы Польши под предлогом поддержки притязаний на престол Безприма.

Не в силах оказать сопротивление, польский король Мешко II бежал в Чехию. Неизвестно, удалось ли Ярославу вернуть киевскую казну, а вот родственницы его были, видимо, освобождены, учитывая тот факт, что впоследствии одну из них (Добронегу) Ярослав выдал за Казимира I. В ходе военной кампании были также захвачены спорные города Перемышль и Червен. Взятых в плен поляков Ярослав расселил по реке Рось.

Анастас Корсунянин более в источниках не упоминается. Поскольку родился Ждьберн (Анастас Корсунянин) приблизительно в 960–965 гг., то к 1031 г. он, скорее всего, уже умер.

Глава 6. Гуты. (Аки = Иоаким Корсунянин) в Корсуни, Новгороде. (ок. 991–1034 гг.)

Время подвиги эти не стерло:

Оторвать от него верхний пласт

Или взять его крепче за горло —

И оно свои тайны отдаст.

В. Высоцкий. «Баллада о времени»

Иоаким (Аким) Корсунянин – первый епископ Новгородский, местночтимый святой. Биографические сведенья о нем крайне скудны. В новгородских летописях сообщается, что князь Владимир привез Иоакима из Крыма после своего крещения в Корсуне.

Скорее всего, Иоаким Корсунянин – какой-то родственник или, по меньшей мере, товарищ Анастаса Корсунянина (крымского гота Ждьберна), и также крымский гот (гут). В норманнском именослове его имя, видимо, было Аки.

В летописях говорится о том, что, едва только прибыв в Новгород в 898 г. (либо в 992 г., что вернее), Иоаким (Аким) стал активно проповедовать христианство, крестил новгородцев и всячески боролся с язычниками: «требища разори и Перуна посече и повеле врещи в Волхов»[70]70
  Новгородская II летопись. ПСРЛ. Т. 30. М.—Л., 1965. С. 169.


[Закрыть]. По инициативе Иоакима в Новгороде было построено несколько храмов, в том числе Софийская церковь из дуба, о 13 верхах; каменная церковь Иоакима и Анны; а также монастырь, называемый Софийским или Десятинным.

Умер Иоаким Корсунянин предположительно в 1030 г. (либо в 1034 г.): «И прииде Новугороду епископ Иаким и бе в епископь лет 42»[71]71
  Новгородская II летопись. ПСРЛ. Т. 30. М.—Л., 1965. С. 196.


[Закрыть]. Последняя приведенная дата, видимо, более вероятна, учитывая назначение второго епископа Новгородского только примерно в 1036 г. Погребен Иоаким Корсунянин был в церкви Иоакима и Анны, которая впоследствии, при строительстве 13-главого каменного Софийского собора, вошла в его состав и образовала южный придел. В 1699 г. мощи епископа Иоакима были перенесены в Софийский собор и погребены в «Золотой паперти», подле гробницы епископа Луки.

С именем Иоакима Корсунянина долгое время связывалось составление так называемой Иоакимовской летописи, которая якобы была обнаружена и описана В. Н. Татищевым. Однако совсем недавно, на основании архива В. Н. Татищева, украинский историк А. П. Толочко убедительно показал, что Иоакимовская летопись была создана в конце XVII в. или даже в XVIII в. самим В. Н. Татищевым[72]72
  Толочко А.П. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. Киев, 2005. С. 196–245.


[Закрыть]. Впрочем, сомнения в ее подлинности высказывалось уже давно. Еще Н. М. Карамзин предлагал называть ее «мнимой»[73]73
  Карамзин Н. М. История государства Российского. Т. 1. СПб., 1816. С. XXX–XXXI.


[Закрыть].

Глава 7. Свеи (Эдла Эриксдоттир) в Полоцке. (ок. 995–1001 гг.)

Встречалися взоры с ответными взорами,

Мы были далеко, мы были не те.

Баюкал нас иней своими узорами,

Звала нас бромелия к дальней мечте.

К. Бальмонт. «Бромелия»

Согласно традиционному изложению шведской истории Эдла была вендской герцогиней, захваченной Олафом Шетконунгом во время похода в Южную Прибалтику. Король полюбил Эдлу и сделал ее своей наложницей. Эдла родила королю сына Эмунда (будущего шведского короля Эмунда Злого) и дочь Астрид (позднее – супруга Олафа Толстого, короля Норвегии). Чуть позже Олаф женился на Эстрид Ободритской, с которой у него были дети Анунд Якоб (будущий король Швеции) и Ингигерд (позднее – супруга Ярослава Хромого). Одно время предполагалось, что у Эдлы была еще одна дочь, Хольмфрида (супруга Свена Хаконссона, правителя Норвегии). Однако, судя по датам жизни ее мужа (ум. ок. 1015 г.), более верной представляется другая версия, согласно которой Хольмфрида была не дочерью, а сестрой Олафа Шетконунга.

Значительная часть приведенной здесь информации об Эдле неверна. На самом деле Эдла была вовсе не вендкой, а дочерью шведского конунга Эрика Победоносного (ум. ок. 995 г.). Сведения об этом сохранились в прологе «Саги об Ингваре Путешественнике», где представлен отрывок из несохранившегося шведского варианта «Пряди об Эймунде».

«У конунга Эйрика [Победоносного] тоже была дочь, имя которой неизвестно. К ней посватался хёвдинг из Швеции по имени Аки. Но конунгу показалось зазорным выдать дочь за человека незнатного. Некоторое время спустя к ней посватался один из конунгов с востока, из Гардарики. Эйрик согласился выдать за него свою дочь, и она поехала с ним на восток, в Гардарики. Через некоторое время там неожиданно появился Аки. Он убил конунга, увез дочь Эйрека к себе в Швецию и женился на ней. В этом походе с Аки были еще восемь хёвдингов. Своим поступком они навлекли на себя гнев конунга Эйрека. Но поначалу тот не стал воевать с ними, потому что не хотел, чтобы в его стране гибли люди. У Аки и его жены родился сын, которого назвали Эймунд [здесь: Эмунд Злой]. Аки стал просить конунга помириться с ним и простить его за дерзость. Конунг хорошо принял это предложение»[74]74
  Сага об Ингваре Путешественнике // Пряди истории: Исландские саги о Древней Руси и Скандинавии. М., 2008. С. 131–132.


[Закрыть].

За личностью Аки здесь, несомненно, скрывается Олаф Шетконунг, похитивший Эдлу во время военного похода на Западную Двину и убивший ее мужа, удельного князя в Гардарики. Впоследствии, после того как Олафу Шетконунгу стали приписывать принадлежность к правящему дому «мунсё», называя его сыном Эрика Победоносного, вынужденно изменили и происхождение Эдлы, которую стали теперь называть знатной вендкой: не мог же Олаф Шетконунг жениться на своей сестре.

Судя по датировке событий, мужем Эдлы, удельным князем в Гардарики, мог быть только полоцкий князь Изяслав Владимирович, умерший примерно в 1001 г. В ПВЛ причина его смерти не раскрывается, зато сообщается, что у Изяслава имелось два сына: Брячислав и Всеслав. Всеслав якобы умер через два года, будучи еще ребенком, поэтому ок. 1003 г. полоцким князем был провозглашен Брячислав.

События, скрывающиеся за этими короткими скупыми строками, представляются нам гораздо более масштабными с исторической точки зрения и к тому же произошедшими в несколько ином ключе. Прежде всего, после убийства князя Изяслава, вместе с Эдлой, Олафом Шетконунгом оказались захвачены и все ее малолетние дети (родившиеся в промежутке между 995 и 1001 гг.), в том числе упомянутые Брячислав, Всеслав, а также неизвестная по имени дочь (в русских источниках имена дочерей указываются крайне редко).

По прибытии в Швецию Олаф, видимо, утверждал, что Эдлу выдали за князя из Гардарики против ее воли и сейчас они с Эдлой живут в мире и согласии. Также Олаф предъявил двух младших детей Эдлы, которых взял в дом в качестве приемных. Эдла была вынуждена помалкивать и безропотно принять уготованную ей роль – ее старший сын Брячислав (4–5 лет) не был показан публике и находился на положении заложника.

Брячислав был возвращен в Полоцк только через два года. На таком решении в первую очередь могла настаивать Эдла, поскольку Полоцкое княжество оставалось без наследника. Впрочем, это не противоречило планам Олафа, которому не нужен был в Швеции достаточно взрослый на момент похищения мальчик. Возможно также, что, отвечая в Полоцке на чей-то вопрос о втором княжеском сыне Всеволоде и его сестре, посланникам шведского короля было сказано, что они умерли.

В дохристианской и даже еще в раннехристианской Скандинавии существовали определенные правила присвоения имени. Попавшее сюда из-за пределов норманнского мира лицо мужского пола получало имя Эмунд/Анунд (или их вариации), а лицо женского пола получало имя Эстрид/Астрид (или их вариации). Иногда эти имена давались также детям в смешанных браках. Были, конечно, и исключения. Если новоприбывшие женщина или мужчина смогли отличиться в Скандинавии каким-то одним особым поступком или же несколькими заслуживающими уважение действиями, они могли быть признаны достойными местного имени (например: Сигрид – Гордая, Ингвар – Путешественник, Гуннхильд – Мать Конунгов и др.). Но такие случаи были редкостью. Поэтому известных из скандинавских источников детей Эдлы (Эмунда и Астрид), по всей видимости, следует отождествлять с похищенными детьми убитого полоцкого князя Изяслава Владимировича: вторым сыном Всеволодом и неизвестной по русским источникам дочерью.

По уверению Снорри Стурлусона, дети Эдлы воспитывались в Вестергётланде, вдали от двора, из-за плохого отношения к ним со стороны королевы Эстрид Ободритской (официальной жены Олафа Шетконунга).

«У конунга шведов Олава сына Эйрика была раньше наложница по имени Эдла, дочь ярла из Страны Вендов. Она была взята в плен на войне, и поэтому ее называли рабыней конунга. Их детьми были Эмунд, Астрид, Хольмфрид [последнее имя указано ошибочно, Хольмфрид – предположительно сестра Олафа Шетконунга]. У них [на самом деле у Олафа Шетконунга и Эстрид Ободритской] был также сын, который родился в канун дня святого Якоба, и, когда мальчика крестили, епископ дал ему имя Якоб. Шведам это имя не нравилось, и они говорили, что никогда еще у шведов не было конунга по имени Якоб. Все дети Олава конунга были хороши собой и умны. Жена конунга была высокомерна и не любила пасынков и падчериц»[75]75
  Сага об Олафе Святом // Круг земной. М., 1980. С. 96.


[Закрыть].

Скорее всего, здесь изложено лишь частное мнение Снорри Стурлусона (большей частью ошибочное) о межличностных отношениях и родственных связях в семье Олафа Шетконунга. На самом деле, задолго до этого, первая жена Олафа Шетконунга (Эстрид Ободритская, она же Сигрид Гордая) покинула Швецию, найдя себе другого мужа – датского конунга Свена Вилобородого.

Глава 8. Гуты/словены (Лука Жидята) в Киеве, Новгороде. (995–1059 гг.)

Посланцы скорым шагом

Отправились туда

И говорят варягам:

«Придите, господа!»

А. Толстой. «История государства Российского»

Лука Жидята был вторым епископом Новгородским примерно с 1036 по 1055 г. Почитается Русской православной церковью в лике святых.

Хотя большинство историков предполагают русское происхождение Луки Жидяты, необычное прозвище подтолкнуло некоторых исследователей к мнению о его еврейском происхождении (от слова «жид»), благодаря чему он даже попал в Еврейские энциклопедии. Их не смутила даже искренняя приверженность Луки к христианству. Согласно этой версии он мог быть насильно взят у евреев и крещен при князе Владимире Древлянском, а затем определен на церковную службу.

Однако, скорее всего, Лука был сыном киевского епископа, крымского гота Ждьберна (Анастаса Корсунянина), откуда и происходит его прозвище (отчество). Понятно, что выбрав для себя служение церкви, Лука просто следовал примеру своего отца. Судя по имени, мать у Луки была местная (киевлянка). Вряд ли стоит верить утверждению Жития Владимира особого состава о том, что Владимир выдал за Ижберна (Ждьберна) захваченную в плен дочь топарха Корсуни, а его самого убил: киевскому князю совсем ни к чему было осложнение переговоров с Византией при сватовстве принцессы Анны.

В 1036 г. Ярослав Хромой утвердил на новгородское княжение своего старшего сына, 14-летнего Владимира. Видимо, тогда же он и назначил сына Ждьберна, Луку Жидяту, новым епископом Новгородским, а также главным советником при еще совсем юном князе. До этого момента Новгородскою паствою временно управлял ученик Иоакима, нареченный епископ, но еще не посвященный в этот сан Ефрем.

Считается, что Лука хорошо знал греческий язык и переводил с него на русский язык церковные книги. Однако сохранилось только одно произведение, приписываемое собственно Луке Жидяте, да и то лишь в поздних списках XV–XVI в.: «Поучение архиепископа Луки к братии» или просто «Поучение к братии». Текст его считается первым собственно русским произведением духовной литературы.

Предполагается, что Лука произнес свое «Поучение к братии» при вступлении на новгородскую кафедру. В очень простых и доступных выражениях он дает здесь наставления о вере, призывает к нравственности, при этом затрагивает разные темы, по его мнению, больше всего востребованные паствой.

«Боудете смирении и кротци [и кротки], да и послужницы [послушниками] боудете, и творци [исполнителями] Божиим заповедем, в гордаго бо сердци диавол седить, и Божие слово не хощеть прилнути емоу [утвердиться в нем]. Чтите стара человека и родителя своя, не кленитеся Божьим именем, ни иною заклинаете, ни проклинаете [что-либо]. Соудите по правде, мзды не емлите [не принимайте], в лихву [в рост] денег не даите [не давайте], Бога ся боите, князя чтите»[76]76
  Поучение архиепископа Луки к братии // Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Вып. I. СПб., 1903. С. 14–16.


[Закрыть].

В 1045 г. в Новгороде сгорела Софийская церковь, выполненная из дуба, о 13 верхах. Новый тринадцатиглавый каменный Софийский собор был заложен в 1046 г. при участии Луки Жидяты, строился под его строгим надзором, а затем был освящен, по одним летописям – в 1050 г., по другим – в 1052 г. (что, видимо, вернее).

Лука Жидята известен тем, что именно с его подачи в русском летописании появилось знаменитое «Сказание о призвании варягов». По смерти Ингигерд (1050 г.) и после вооруженного конфликта с ладожским ярлом Рангвальдом Эйлифссоном (1051 г.) архив последнего попал в Новгород. Епископ переработал обнаруженное им среди прочих документов «Сказание» с учетом интересов новгородцев, которых он назвал потомками варягов, а в число призвавших их народов добавил кривичей. Затем текст «Сказания» вместе с двумя договорами с Византией (Игоря – ок. 945 г.; Аскольда – ок. 910 г.) Лука Жидята включил в созданный им «Новгородский свод» (~1052 г.). К сожалению, сам «Новгородский свод» не сохранился, однако, согласно исследованиям А. А. Шахматова, он был использован при составлении киевского Начального свода (~1093 г.).

В 1055 г. Лука Жидята был обвинен холопом Дудиком в неподобных речах и по решению митрополита Ефрема три года пробыл в киевской тюрьме: «В семь же лете клевета бысть на арх(ие)пис(ко)па Луку от своего холопа Дуд(и)ки, изыде из Новагорода и иде к Киеву, и осуди Митрополит Ефрем, пребыс(ть) тамо 3 лета»[77]77
  Новгородская летопись Дубровского // ПСРЛ. Т. 43. М., 2004. С. 54–55.


[Закрыть].

К сожалению, про митрополита Ефрема (1055–1061 гг.) нам известно совсем мало. Предполагается, что он был греком, однако среди членов состоявшегося в 1054 г. в Константинополе Вселенского собора Ефрем не значится. То есть поставленный на Русь в 1055 г. новым митрополитом Ефрем в 1054 г. не находился в пределах Византии. Можно предположить, что он и есть тот самый Ефрем, которого ранее Лука Жидята «подвинул» с должности епископа Новгородского и который был вынужден уехать из Новгорода в Киев. В таком случае обвинение Луки в неподобных речах – просто «маленькая месть» со стороны нового митрополита.

Если следовать официальной версии событий, спустя три года клевета на Луку открылась. Холоп Дудик якобы понес достойное наказание: ему отрезали нос и руки (?), после чего он бежал «в немцы» (?), а епископ Лука был оправдан и отпущен к своей пастве, но по пути в Новгород на реке Копысе 15 октября 1059 г. скончался[78]78
  Иерархи Новгородской епархии. Новгород, 1897. С. 6–7.


[Закрыть]. Можно предполагать, что на самом деле умер Лука Жидята, все еще находясь в заключении, однако в рамках церкви было решено несколько подкорректировать печальный финал всей этой истории.

Тело Луки было привезено в Новгород и погребено возле Софийского собора. Это надолго забытое захоронение было обнаружено позднее, в 1558 г., при расширении здесь Иоакимовского придела: «Обретоша гроб шестью досками каменными соделан, на верхней же каменной дске изображение бе честнаго креста… Взыскающе же помятованием и обретоша, яко ту погребен есть епископ Лука, иже бе от крещения нашего вторый епископ великому Новуграду»[79]79
  Житие св. Никиты, епископа Новгородского // Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История русской церкви. Т. 2. М., 1994–1996. С. 75.


[Закрыть].

Мощи святого Луки Жидяты были перенесены в Софийский собор и положены в Мартириевой паперти, где в настоящее время и обретаются.